Игра всерьез

Глава 6

— Кто-то перебил твою цену? Ты не шутишь?

Заметив насмешку на лице Филиппа, Джейн напряглась, готовясь отразить его нападки. Супруги сидели в небольшом кафе, полном посетителей, расположенном на небольшой старинной площади Руана. Но Джейн не замечала царившей вокруг непринужденной обстановки, все ее внимание занимала неприятная беседа о прошедшем аукционе.

— Твой сарказм ни к чему. — Слегка дрожащей рукой она взяла чашку с кофе и отпила глоток. — Нашего удачливого конкурента, видимо, снабдили достоверной информацией об этом портрете. И он был готов заплатить больше…

— Итак, провал на аукционе не твое мелочное желание отомстить? — сухо осведомился Эшли. — Я помню, как вчера ты обещала объявить мне войну.

— Ты думаешь, я нарочно подрываю интересы твоей фирмы? — Джейн решительно покачала головой, и неосторожное движение вызвало новый приступ головной боли. С утра она глубоко сожалела о своей неумеренности в потреблении шампанского. — Ты считаешь меня способной на такое вероломство?

Филипп с безразличным видом пожал плечами. Не поняв, что тот хотел продемонстрировать, Джейн внимательно посмотрела на мужа. Сейчас ей никак не удавалось уловить его настроение. Покинув аукцион в состоянии близком к шоку, она очень волновалась, так как впервые подвела Эшли и не вернулась с торгов с желаемым приобретением. Со страхом возвращаясь в гостиницу, Джейн ожидала, что Филипп выйдет из себя и будет говорить гадости о ней не только как о жене, но и как о сотруднике и партнере. Но, к ее удивлению, Эшли остался невозмутимым и не расстроился по поводу упущенной выгодной сделки, хотя, похоже, ему доставляло удовольствие лишний раз поиздеваться над супругой.

— Жаль, что тебя там не было, — раздраженно сказала Джейн. — Возможно, тогда бы ты узнал, кто нас обставил.

— Возможно, — лениво произнес Филипп, глядя на жену прищуренными голубыми глазами и напоминая при этом сытого довольного кота.

Подавив желание запустить чем-нибудь тяжелым в мужа, Джейн продолжила:

— Интересно, что только один человек торговался со мной. Когда же цена превысила установленный тобой максимум, я вышла из игры. Но какая-то женщина, все время спокойно сидевшая в последнем ряду, внезапно выступила и перебила цену, предложенную моим конкурентом. В результате картина досталась ей!

— Женщина? — криво усмехнулся Филипп.

— Да, женщина! — огрызнулась Джейн. — Ей около тридцати, высокая, черноволосая, весьма привлекательная, в очень дорогом костюме в черную и белую клетку.

Филипп снова медленно отпил кофе. Выражение его лица оставалось невозмутимым. Его спокойствие просто бесило Джейн.

— Эта дама тебе знакома? — хмуро спросила она.

— Может быть. — Филипп махнул официанту, и тот поторопился принести счет. — Пора укладываться, — тихо добавил Эшли. — Мы возвращаемся в замок.

— Но мы даже не погуляли по городу! Зачем мне тогда были нужны шикарные наряды, на покупке которых ты так настаивал? — съязвила Джейн. — Не остаться ли нам еще на пару дней, чтобы я могла похвастать ими в ночных клубах? Или продемонстрировать свою потрясающую сексуальность кому-нибудь еще из твоих деловых партнеров?

Заметив, как в прищуренных глазах мужа мелькнула мрачная усмешка, Джейн немедленно перевела взгляд на свою чашку и стала изучать это произведение гончарного искусства, будто ничего интереснее в жизни не видела. Теплый летний день, непринужденный гомон вокруг, звон чашек и бокалов, гул транспорта, запахи и звуки французского городка — все отступило на задний план, осталась лишь враждебность, явственно ощутимая между ними. Кроме головной боли Джейн еще терзали и душевные муки. Ее последние надежды на улучшение их отношений исчезли, все, пожалуй, даже стало хуже после ее неудачи на аукционе.

Филипп расплатился по счету, бросил на блюдо несколько франков чаевых. Супруги поднялись из-за стола и пошли в гостиницу готовиться к отъезду.

— Да, мама была права, когда говорила, что не надо спешить замуж… — Джейн резко оборвала начатую было фразу, заметив, как побледнел ее муж. — Фил, извини… я не хотела сказать, что ты не нравишься моей матери…

— Не волнуйся, мое самолюбие от этого не пострадает, — невесело улыбнувшись, заметил Филипп.

— Если хочешь знать, моя мама считает тебя чертовски интересным, — с жаром заявила Джейн. — И безгранично предана тебе! Так что перестань изображать из себя героя-мученика!

— Отлично, отлично. — Джейн с опозданием поняла, что он опять смеется над ней. — Значит, твоя мать питает слабость к американцам. А знает ли она, почему ты сбежала от меня сразу после свадьбы?

— Нет, — понурилась Джейн. — Я сказала отцу, когда он звонил, что это наше личное дело… и что мы сами во всем разберемся. А мама даже не захотела взять трубку и поговорить со мной.

По непроницаемому лицу Эшли было нельзя понять, что он думает о солидарности тещи. Филипп открыл перед женой тяжелую дверь, и молодые люди вошли в гостиницу.

— Разберемся ли? — пробормотал Филипп уже в холле. — Или это только твой наивный оптимизм?

— А ты как думаешь? — затаив дыхание, спросила Джейн. Отчаянно стараясь не разрыдаться, она взглянула мужу в лицо. Тот лишь пожал плечами. — Если не будем верить друг другу, тогда мы просто понапрасну теряем время, — спокойно произнесла Дженни, хотя внутри у нее все переворачивалось от горя.

— Я расплачусь за гостиницу, — безразлично бросил Филипп, повернулся и пошел администратору.

Джейн быстро нырнула в лифт и дрожащими пальцами нажала кнопку их этажа. Откуда в Филиппе Эшли эта холодность? Как он может быть таким безжалостным, когда речь заходит об их будущем? И сегодняшний провал на аукционе не добавлял Джейн хорошего настроения, хотя она наверняка знала, что ничего не могла сделать в создавшейся ситуации. Ведь как только предложенная цена превысила ее возможности, от сделки пришлось отказаться… Хотя если этот портрет действительно принадлежит кисти Гольбейна, его стоимость трудно определить, он просто бесценный… Будь она сегодня утром не такой заторможенной и вялой, да не думай постоянно об их с Филиппом отношениях, к тому же, чего греха таить, если бы у нее не было похмелья после вчерашнего, возможно, ей удалось бы проявить большую проницательность на торгах. Интуиция должна была подсказать ей, что надо было рискнуть всем, вложить собственные деньги, поднять цену и заключить сделку.

Увы, сейчас уже ничего не изменишь, портрет уплыл в неизвестном направлении, нельзя также и изменить пренебрежительного отношения к ней Филиппа и его недоверия. Вряд ли при таком раскладе их брак долго продлится. И поправить уже ничего нельзя. Острая боль пронзила сердце Джейн.

Грустные мысли привели Джейн в смятение, и она автоматически вышла из лифта вслед за пожилой парой не на своем этаже. Когда же, в конце концов, Джейн добралась до двери своего номера, то обнаружила, что у нее нет ключа. Почему-то отсутствие ключа явилось последней каплей, переполнившей чашу ее горестей. Джейн потребовалось призвать на помощь остатки самообладания, чтобы не рухнуть на застеленный ковром пол коридора гостиницы и не разрыдаться, как ребенок.

— Думаю, будет лучше, если мы расстанемся, — холодно и вежливо удалось сказать Джейн, когда они возвращались из Руана. Они уже почти доехали до замка. Большую часть путешествия в машине царило молчание.

— У нас медовый месяц, — зачем-то счел нужным напомнить Филипп. Его голос звучал насмешливо, но по его глазам, скрытым за темными очками, судить о его истинных чувствах было невозможно. — Никто не расстается во время медового месяца, — ответственно заявил он.

— Тебя волнует, что люди подумают нас? — язвительно проговорила Джейн. — Можешь сказать всем, кто заинтересуется, что мы, как цивилизованные люди, пришли к соглашению не соблюдать формальностей неудавшегося брака, — резко бросила она ему. И прибавила уже совсем по-детски: — А мне плевать.

Вновь наступило долгое молчание. Джейн, боясь расплакаться, затаила дыхание.

— Если ты винишь себя за потерю Гольбейна, то можешь успокоиться, — наконец холодно заметил Филипп, бросив на жену короткий взгляд.

— О чем ты говоришь, Фил? — Джейн резко повернула голову.

— Женщина, купившая портрет, — то мой агент.

От изумления у Джейн отвисла челюсть, Раньше, когда она встречалась с этим выражением — «отвисла челюсть» — в книгах, всегда смеялась над ним. Теперь это случилось и с ней самой. Поспешно закрыв рот, она в замешательстве уставилась на мужа, чувствуя, как в ней нарастает гнев. Он снова надсмехается над ней, решила Джейн, чувствуя, как краска заливает щеки. Ярость уже клокотала в ней.

— Портрет наш, — спокойно повторил Эшли. — Мы просто приобрели его более сложным путем, чем обычно.

— Но почему?

— Я говорил тебе, что на аукционе будет много крупных дельцов, связанных с рынком продажи предметов искусства. Поэтому я боялся, что кто-то из них уже знает, что я связан с тобой. Если бы появились подозрения в том, что ты непременно хочешь заполучить этот портрет, возникла бы паника, и цена картины резко подскочила бы. Риск многократно увеличился после встречи в ресторане со вчерашней парочкой. Поэтому я ограничил тебя в средствах, а та женщина стала чем-то вроде отвлекающего маневра, чтобы сбить всех со следа.

— Отвлекающего маневра… — От ярости Джейн едва могла говорить. — И ты не сказал мне об этом?

— Тебе незачем было это знать, — коротко отрезал Эшли.

— Я твоя жена и компаньон, и мне незачем было знать о твоих планах?! — отчеканила Джейн. — Ты хочешь сказать, что не слишком высоко меня ставишь, чтобы посвящать в твои замыслы по покупке картины, в которой заинтересована и я? — Обжигая мужа взглядом зеленых глаз, она стиснула кулаки. — Возможно, ты не доверил мне своей уловки, потому что боялся, что на меня нельзя положиться? Неужели ты думал, что я способна на месть или что-нибудь подобное? И намеренно провалю сделку?

— Мысли об этом действительно приходили мне в голову, — бесстрастно заявил Эшли. — И еще мне показалось, что ты не в лучшей форме. В последнее время ты была в таком нервном напряжении…

— А кто в этом виноват? — взвилась Джейн.

— И потом, этим утром тебя мучило похмелье… — добавил Филипп.

— Ты поразительный человек, Филипп. — Джейн откинулась на спинку кресла. — Ты, очевидно, и впрямь веришь, что твое маленькое… признание насчет покупки картины успокоит меня и предотвратит наш разрыв. Тебе действительно нужна безмозглая кукла, а не жена! Теперь я это понимаю… В дурацкой самонадеянности тебе нет равных!

— Прошу прощения. — Произнесено это было отнюдь не извиняющимся тоном. — Я, несомненно, должен был доверить тебе этот небольшой план, особенно предвидя твою горячую реакцию. Мне следовало верить в твою преданность.

— Хотя бы так! — процедила Джейн. — Не говоря уж о том, что ты не должен был издеваться надо мной за провал на аукционе.

— Да, непростительно, — опять сухо согласился с женой Эшли. — Ладно, признаюсь, что мною играли инстинкты. Сбежав от меня, ты нанесла ощутимый удар по моему самолюбию и стремлению построить с тобой семью. Дело все в том, что в моем первом браке мало что строилось на взаимном доверии. А обычно в жизни, семье и работе полагаются на людей, которым верят. Возможно, мне трудно перестроить свое сознание, поскольку есть риск, что мой второй брак окажется такой же ошибкой, как и первый.

Стараясь успокоиться, Джейн глубоко вздохнула. Не стоит снова расстраиваться, слезами делу не поможешь. Ей, наоборот, очень нужно сохранять самообладание и способность рассуждать логически.

— А разве мы не можем поговорить в открытую, как два взрослых человека? — наконец прошептала она.

— Нет, не можем, — отрезал Филипп. — Пока ты на две трети остаешься ребенком.

Джейн молча уставилась на мужа, изо всех сил стремясь сдержать свои порывы. Ее отношения с Филиппом напоминают прогулку босиком по битому стеклу. Причем босиком гуляла именно она. Ну почему он так карает свою молодую жену всего за одну-единственную ошибку, пусть она даже и больно ударила по его самолюбию. А сколько раз с тех пор бил по ее самолюбию он сам? Сейчас, оглядываясь назад, Джейн понимала, что Эшли никогда не доверял ей: не рассказал о своем первом браке, скрыл обвинения полиции в избиении жены, подозревал ее в том, что она замыслила вернуться к Стивену. Да, впрочем, и в профессиональной сфере Эшли ей никогда не доверял. Она всегда действовала только как исполнитель. Все казалось безнадежным.

А разве она сама лучше? — вдруг самокритично подумала Дженни. Стоит лишь вспомнить, как она повела себя после получения анонимного письма. Разве показала себя достаточно зрелым человеком, чтобы взглянуть правде в глаза, какой бы она ни оказалась?

А сидящий рядом с ней в машине Эшли был дьявольски хорош собой. Лучи солнца играли бликами на густых темных волосах Филиппа. Джейн в смятении смотрела на правильный профиль мужа. Все кипело у нее внутри. Неужели в такой благородной оболочке заключен столь низменный характер?!

— Благодарю тебя за доверие! — наконец удалось ей выдавить из себя.

— Не стоит благодарности, — мягко отозвался Эшли. — Ты ведь тоже не доверяешь мне, так что мы в расчете.

Они въехали во двор замка. Лучи заходящего солнца играли на розовом камне башен, окрашивая их в кроваво-красный цвет. В покрывающем стены замка плюще появилась первая желтизна, предвестница осени. Но, против обыкновения, любимое убежище не наполнило сердце Джейн покоем. Она вызывающе посмотрела на бесстрастное лицо Филиппа.

— Если бы нам только удалось выяснить, кто прислал это анонимное письмо! — с горечью произнесла она. — Ведь с него все началось!

— Тогда ты смогла бы, наконец, решить, виновен я или нет, — невесело улыбаясь, сказал Филипп. — Да, все неудачи нашей совместной жизни начались с письма, но не кажется ли тебе, что более показательно то, какую оно вызвало реакцию? По-моему, эти обвинения легли на подготовленную почву, благоприятную для роста недоверия ко мне.

Когда Филипп вышел из машины, Джейн быстро выбралась вслед за ним и схватила его за руку, когда он вынимал из багажника чемоданы.

— Я знаю, ты не можешь мне простить, что я не поверила тебе тогда — сразу и безоговорочно. Но ты ведь постоянно что-то и сейчас скрываешь от меня… Эти твои телефонные разговоры, тайные сговоры за моей спиной, таинственные деловые встречи… Я тоже имею право о них знать! Я же твоя жена!

— Успокойся, Джейн. — Эшли схватил разбушевавшуюся жену за плечи и слегка потряс. В голосе его зазвучали зловещие нотки. — Если бы я был уверен, что ты мне поверишь, то все бы рассказал тебе.

— Правда? — вызывающе спросила Джейн. — Наверное, я последняя, с кем ты готов поделиться своими проблемами, не так ли, Фил?

— Разве я виноват, если ты закатываешь истерики по любому поводу? — Филипп спокойно пожал плечами и занялся чемоданами, не обращая на жену ни малейшего внимания.

Кипя от ярости, Джейн сдерживала себя из последних сил, чтобы не наговорить ему еще гадостей, затем решительно повернулась и, не оглядываясь, прошла в замок. Навстречу ей попалась улыбающаяся мадам Саксон, вышедшая поприветствовать хозяев. Джейн пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы любезно улыбнуться в ответ.

Направляясь вверх по лестнице, Джейн услышала, как в холле на беглом французском Филипп сказал экономке, что сегодня вечером она им не понадобится. Что он задумал? — удивилась Джейн. Хочет поесть в деревне? Или ему не нужен лишний свидетель их ссоры?

На лестничной площадке Джейн секунду колебалась, затем решительно вошла в спальню Филиппа и уселась на кровать. Вдруг она поняла, что дрожит от пережитого шока, страха и ярости. С ней опять обошлись, как с безмозглой куклой. Филу, похоже, известно намного больше об отправителе этого письма, чем он говорит. Ей все время кажется, что он что-то скрывает…

— Рад, что ты пришла именно сюда, — спокойно сказал, закрывая за собой дверь, Филипп. — Возможно, ты все-таки взрослеешь…

— Филипп, неужели ты вновь смеешь оскорблять меня! — От обиды сердце Джейн бешено заколотилось. Впрочем, Дженни ощутила и другие чувства. Даже когда он грубит ей, его хриплый голос способен вызвать у нее физическое возбуждение…

— Мне казалось, что прелестная принцесса укроется от меня в своем убежище в башне.

— Жаль, что я этого не сделала! — выпалила она.

Филипп лишь ухмылялся, с удовольствием наблюдая, как его молодая жена то краснеет, то бледнеет.

— Знаешь, я думаю, нам не стоит расставаться, — пробормотал он, усаживаясь рядом с ней на кровать. — Наоборот, мы должны приложить все усилия, чтобы остаться вместе…

— Неужели? — взвилась Джейн, потому что Филипп с усмешкой вытянул руку и, не торопясь, начал гладить ее волосы. — Могу себе представить зачем. Очевидно, тебе лень обременять себя поисками сексуальных наслаждений в других местах!

— Ты думаешь, что я только тем и занимаюсь, что ищу сексуальные наслаждения, Дженни? — бархатным голосом спросил мужчина. — Воспользовался ли я твоим вчерашним состоянием? Торопил ли я события до свадьбы?

— Нет, Фил! Но меня это не интересует. — Дженни бросило в жар, сердце бешено заколотилось, в горле пересохло. — Ты ясно дал понять, что не веришь мне и не любишь меня. Хватит… Я согласна на все, на любые условия, лишь бы ты уехал…

— А с какой стати мне уезжать… — Филипп поближе придвинулся к ней, и у Джейн вдруг перехватило дыхание, — когда у меня здесь есть постоянный источник развлечений и наслаждений?

Прежде чем она успела ответить на очередную колкость, он неторопливо поцеловал ее в губы, и сладостная дрожь пробежала по всему телу Джейн. Миссис Эшли чуть ли не таяла в его объятиях и в то же время злилась на себя. Неужели это возможно: одновременно ненавидеть и любить человека?

Рука Эшли коснулась бедра Джейн, и ее обнаженную кожу обожгло, словно огнем. На ней была коротенькая юбочка, купленная в Руане. Его рука стала бесстыдно забираться под ткань все выше и выше, другой рукой Филипп резко привлек жену к себе. Мужчина целовал ее с такой страстью, что Джейн почувствовала, как теряет контроль над собой.

— С чего это тебе вдруг захотелось меня? — прошептала Дженни, стараясь унять дрожь, когда Эшли начал потихоньку расстегивать одну за другой пуговицы ее блузки. — Неужели ты хочешь доказать тем, кто послал это проклятое письмо, что им не удалось одержать победу? И поэтому не отпускаешь меня? — Вдруг ей стало не по себе от внезапно пришедшей в голову мысли, и она хрипло добавила: — Могла ли это письмо прислать твоя бывшая жена?

Горькие домыслы вырвались из уст Джейн помимо ее желания, и теперь, не зная, какой реакции ожидать от мужа, с бьющимся сердцем она затаила дыхание. Филипп немного отодвинулся и взглянул на нее, его голубые глаза метали молнии.

— Для умной женщины ты говоришь довольно глупые вещи, — прорычал Эшли. Повалив ее на кровать и прижав ногой, чтобы она не двигалась, мужчина ловко расстегнул белый кружевной бюстгальтер. — Моя бывшая жена, — хрипло добавил он, опуская голову и касаясь губами ее груди, — дело прошлое. Давай забудем о ней.

— Это довольно трудно, пока она будет следовать за тобой по всей Европе и доставлять нам неприятности. — Чувства Джейн опять раздваивались: она и дрожала от негодования, и вместе с тем ей до боли хотелось почувствовать его губы на своих сосках.

Смуглое лицо Филиппа горело от возбуждения, а его мускулистое тело было напряжено до предела. Он быстро стянул через голову майку и отбросил ее в сторону, обнажив рельефную мускулатуру груди и живота.

— Поверь…

Замолкнув, Филипп приник к ее губам и стал целовать все сильнее, его язык проникал в глубину ее рта, руки скользнули от ее плеч к талии. От переполнявшего страстного желания Джейн начала извиваться в крепких мужских объятиях. Ей вновь и вновь хотелось ощущать его пальцы на груди, сосках, в горевшей огнем развилке между ног. Его руки ласкали ее везде, но только не там, где ей особенно хотелось, и от этого желание лишь становилось сильнее, заставляя забыть обо всем; горечь обиды исчезла, поглощенная пожиравшим ее тело пламенем страсти…

— Дотронься… дотронься до меня там… — вырвался у нее судорожный хрип, и молодая женщина едва узнала свой голос.

— Где? — насмешливо произнес Филипп. Он повернулся на бок и наконец снял брюки, оставшись в одних черных плавках, туго обтягивающих его возбужденную плоть. — Покажи мне. Скажи, чего ты хочешь? Что я должен сделать?

— О! — Почти рыдая, Джейн схватила его руку и положила на свою трепещущую грудь, всем телом изгибаясь от этого прикосновения. Когда его пальцы сжали ее горячий сосок, ей показалось, что разряд электричества пробежал по всему ее телу.

Вытянув руки, она с силой пригнула его темноволосую голову к своей груди и чуть не задохнулась от возбуждения, когда сосок оказался у него в зубах, и мужчина нежно провел по заострившемуся бугорку языком. Затем медленно приник к другой груди, проделав то же самое. Все тело женщины покрылось испариной, от нетерпения она начала дрожать.

— Для человека, не знающего, нужен ли ему секс или нет, — усмехнулся Эшли, — ты довольно быстро приняла решение.

— Я хочу тебя… — задыхаясь, прошептала Джейн, не обращая внимания на его насмешки.

— Да ну? Докажи это! — твердо потребовал он, пожирая ее обнаженное розовое тело горящими голубыми глазами, полуприкрытыми густыми черными ресницами.

Судорожно вздохнув, Джейн изогнулась и сняла с себя кружевные трусики и села на его бедра верхом. Она почувствовала твердость его мышц, которые напряглись сильнее, когда она начала стягивать с него черные плавки. У Джейн перехватило дыхание и пересохло в горле, когда перед ней появилась его возбужденная плоть. На секунду она застыла, взглянула в его напряженное лицо, ища под полуприкрытыми веками одобрения своим действиям.

— Дженни, милая, ты сводишь меня с ума… — раздался полный страсти и похожий на рычание голос Эшли. В его голубых глазах читалось страстное желание.

Издав судорожный стон, Джейн опустила голову, рассыпав светлые волосы по его животу, и кончиком языка нежно дотронулась до его члена. Это смелое действие и особенно реакция мужа придали неопытной женщине уверенности в себе. Голова закружилась от того, что она одержала над собой решительную победу.

У Филиппа вырвался стон. Он привлек жену к своей груди и, приподняв ее бедра, вошел в нее. Одного сознания, что она сумела доставить мужу физическое наслаждение, оказалось достаточно, чтобы заставить Джейн забыть обо всех их размолвках. Она ощутила, как бездонная пучина сексуального наслаждения затягивает ее все глубже и глубже.

— Спаржа в оливковом масле с лимонным соком, — с улыбкой объявил Филипп, когда несколько часов спустя томная Джейн появилась в огромной кухне замка. — Затем цыпленок с рисом по рецептам итальянской кухни. Надеюсь, ты проголодалась.

Медленно Джейн пересекла кухню и подошла к Филиппу. Массивный стол из сосны был покрыт остатками от приготовления пищи. Верхняя половина большой двери, какие обычно бывают в конюшнях, была распахнута. Сквозь нее открывался вид на залитый лунным светом сад. Пока она спала, Эшли, видимо, успел принять душ и переоделся. Их страстные занятия любовью совсем лишили Джейн сил, тогда как Филипп казался энергичным и жизнерадостным.

— Да, я очень голодна, — хриплым голосом призналась Джейн.

С трудом ей удалось подавить в себе внезапно вспыхнувшее желание обнять мужа и прижаться лицом к его обтянутой футболкой спине. Вряд ли подобное проявление нежных чувств могло показаться здесь уместным. Да, они переспали, мысленно напомнила себе Джейн, но это отнюдь не является подтверждением их неугасимой любви и доверия друг к другу. Самолюбие и страх мешали Дженни раскрыть мужу свою душу, мешали поведать о своих истинных чувствах… Кроме того, все их проблемы оставались по-прежнему невыясненными.

— Мне кажется, ты любишь спаржу? — ласково глянув на жену через плечо, спросил Филипп.

— Да, благодарю… Знаешь, — Джейн осторожно попыталась изобразить улыбку, — по-моему, нам не стоит злоупотреблять итальянской кухней во Франции.

Раздался звонок таймера, сообщающий, что рис готов. Сняв кастрюлю с огня, Джейн взяла дуршлаг.

— А почему собственно нет? — лукаво улыбаясь, Филипп наблюдал, как жена промывает дымящийся рис над раковиной. Сам он ловко протирал поверхность стола.

— Это влияние твоей приемной матери? — внезапно поняла Джейн.

— Верно.

Еще до свадьбы Эшли рассказал ей о своих приемных родителях. Его отец был американцем, а мать — итальянкой. Оба они давно умерли. По словам Фила, в доме его приемных родителей царило счастье, хотя они были бедны — жизнь их была полна любви. А может ли ее любовь к мужу преодолеть пропасть, разделившую их?

Супруги ели на террасе, используя для освещения специальные свечи против комаров. Во время романтического ужина им даже удалось завязать непринужденную беседу и почти обрести прежнее взаимопонимание.

— Еда просто… восхитительная, — сказала Джейн.

— Да, я хороший кулинар, — самодовольно ответил Филипп, откидываясь на кресло.

— А скромность одна из сильных сторон твоей натуры, — не упустила возможности съязвить Джейн.

— Да. — Голос Эшли прозвучал еще более благодушно.

Глаза молодых людей встретились, и Джейн почувствовала, что готова растаять от его взгляда. Подняв бокал, она стала всматриваться сквозь красноватую жидкость в огонь свечи, играющий бликами на хрустале. Вокруг царило безмолвие, лишь в траве слышалось стрекотание кузнечиков да время от времени где-то в ветвях деревьев ухала сова.

— Не знаю, зачем мы собирались провести медовый месяц на Карибах, — наконец нарушила молчание Джейн, ее голос был едва слышен. — Здесь намного… романтичнее.

— Возможно, ты и права, — согласился Филипп.

— А что у нас на десерт? — хрипло спросила Джейн. Под его пристальным взглядом ее сердце замирало.

— Ты, — пробормотал Филипп, притянул жену к себе и усадил себе на колени. — Ты также вполне сойдешь и утром для завтрака.

— Фил! — Испугавшись и вместе с тем испытывая страстное желание, Джейн почувствовала под собой его возбужденную плоть. Огонь охватил ее чресла, когда мужчина приник к ее губам, ловко проникнув языком в глубину рта.

— Филипп, мы не можем… не здесь! — задыхаясь, прошептала Джейн.

— Почему нет? — игриво произнес он. — У нас же медовый месяц, дорогая. Мы можем заниматься этим где угодно, черт побери…

— Будь благоразумен… — начала было уговаривать мужа Джейн, ее сердце бешено стучало.

Подняв юбку, Филипп обнажил ее бедра, сильные пальцы скользнули вверх по шелковистой коже ее ног. Сладостный стон вырвался у мужчины, когда он обнаружил, что на его партнерше нет трусиков, которые она не соизволила надеть, очнувшись после сна.

— О, крошка… — смеясь, простонал он, рывком расстегивая молнию на брюках, после чего их обнаженная плоть пришла в соприкосновение. — О, дорогая Дженни, я умер и вознесся на небо…

— Пока нет… — дразня его, прошептала Джейн, подставляя для поцелуя губы. — Дождись меня…

— Готов ждать до скончания века… — Его томный шепот и всепоглощающая страсть почти заставили миссис Эшли поверить, что муж любит ее и относится к ней, как к равной, и что их брак безупречен…