Играя с судьбой (СИ)

Глава 20

Зная о разрухе, царившей на планете, я в смятении разглядывала серые корпуса судоремонтной верфи, едва не вплотную приткнувшиеся к границам летного поля.

С высоты цеха казались игрушечными, но я представляла их истинные размеры. Несолидной забавой, я эту верфь назвать не могла, хотя недавно мне они не показалось бы ни чудесными, ни сверхординарными, ни даже необычными. Верфи и верфи, каких полно при многих портах. И все же все это было чудом. Как и видневшиеся вдали корпуса новых энергостанций. Нет, их мощности не хватило бы обеспечить энергией всю планету, но в порту перебоев с энергоснабжением не бывало: об этом Дон рассказал мне за время полета, как и о том, что после бунта Рони отгородился от всего мира, поддерживая исключительно рабочие контакты с комендантом порта, да еще некоторыми торговцами.

Флаер стремительно скользнул вниз, целясь на клочок посадочной площадки перед зданием порта, заставив меня вновь стиснуть пальцы. Встречи с Доэлом не избежать, как не найти времени на полноценный разговор по душам. Не представляю, как вести себя, как говорить. Улыбаться? Попытаться сделать вид, что ничего не знаю? От неопределенности лихорадило.

Но стоило флаеру коснуться почвы и остановиться, я выскочила из него и стремительно зашагала к порту. Понимая, что стену, которую возвел между собой и всем остальным миром Рони с наскока не взять, я все же не собиралась отступать, повторяя словно заклинание: «так или иначе, но я это сделаю». Даже если придется перешагнуть через собственную гордость.

Дон утверждал, что Рони не выносил на своей территории посторонних. Служа в охране космопорта, сын видел, и не стал молчать о том, что секьюрити не пустили бы меня внутрь. Даже будучи представителем Ордо, я и то не могла бы прорваться в цеха без разрешения самого Хэлдара.

Задумавшись, я не заметила, как за считанные минуты достигла кабинета Доэла и, постучавшись, вошла. Дрожь вновь охватила тело, когда я увидела мужа. Стоило большого труда не отвести глаз и выдержать его — ответный — такой же, странный, как в день моего возвращения, взгляд.

Трудно было понять, чего отражалось в глазах Доэла, когда он смотрел на меня вот так, как обычно: слегка сверху вниз, но исключительно из-за разницы в росте. Какое из чувств никак не могло проступить, начертав на лице выражение сожаления или раскаяния, невероятной нежности или мучительно — саднящей боли?

Но что бы я ни увидела, что бы ни боролось в его душе, какие бы стремления не владели нами обоими — было уже невозможно подойти и прикоснуться, прижаться щекой к ткани его мундира. Словно земля треснула, оставив нас по разные стороны пропасти. Можно смотреть друг на друга, но дотянуться — немыслимо.

— Фориэ?

Его голос прозвучал глухо, надтреснуто. Незнакомо. С удивлением я отметила и его покрасневшие воспаленные глаза.

Неужели не меня одну трясла, лихорадила и пугала возможность встречи?

Мне хотелось преодолеть разделявшие нас пару шагов, приложить ладонь к его щеке, приникнуть, задать множество теплых вопросов, засыпать словами. Как он? Спал ли? Ел ли? Но за спиной хлопнула дверь, и я застыла, не успев начать движения. Не успев спросить… ни о чем. Вовремя вспомнив.

Чужие. Мы совершенно чужие теперь — четыре года спустя после того, как не нас, а наш мир начало лихорадить.

— Я по делам…

Никогда не думала, что испугаюсь своего собственного голоса. Своих слов. Своей неискренности. И понимала, что не могу быть искренней. Не время показывать чувств. Их можно только глотать, как обжигающую огненную лаву, от которой чернеет желудок, тлеют легкие, пеплом крошится сердце. Наотмашь било по лицу осознание того, что сейчас в этот миг мне нужны все мои силы: чтобы не сорваться в истерику, в крик, чтобы остаться уверенной, спокойной. Но таких сил у меня не было никогда. Я — слабая женщина.

Слабая.

Женщина.

Клокочущее варево эмоций стучало молотом в висках, отдавало полынной горечью на языке, перехватывало дыхание, растекалось кипятком по нервам. Нестерпимо хотелось спрятаться от этой боли, выключить эмоции, стать бесчувственной куклой, но я могла достичь этого только одним способом — перейдя в боевой режим, как тогда, на Лидари. Достаточно представить, что перед тобой враг. И тогда наступит относительный покой — эмоции отключатся и боль уйдет. Но передо мной не было врага, а был Доэл. И если я выпущу из подвалов подсознания боевую ипостась — вряд ли он успеет вдохнуть второй раз.

Мысль об этом опалила холодом, окатила жаром. Нет. Платить за мгновения покоя жизнью Доэла я не имею права. Нет вокруг меня врагов. Так уж получилось, что мой главный враг — я сама.

— У меня приказ Аториса. Я должна встретиться и побеседовать с Рони. Дон говорит, что без твоего содействия даже встретиться с ним не получится.

Голос прозвучал ровно, но сердце в груди трепыхалось от страха. Меня страшила собственная непредсказуемость — я уже держала себя в руках, но была вся как натянутая струна, дрожа при мысли, что могу не выдержать, разорваться, с жалобным звоном сломаться на глазах у сына. У мужа.

Доэл дернул лицом, выдохнул:

— Рони умчался на остров около часа назад.

— Значит, мне придется лететь следом. Свяжись с ним, договорись, предупреди.

Доэл пожал плечами, все еще избегая смотреть мне прямо в глаза, прошептал: «хорошо».

Развернувшись, я налетела на сына. Слегка толкнула его, направляя в сторону двери, но остановившись, дождалась, когда он выйдет, и вновь обернулась к Доэлу.

— Сделаешь?

— Да. Вчера Рони сам заговаривал о тебе. Это — хороший знак. Быть может, он не откажет.

Внезапно наши с Доэлом взгляды встретились. Внезапно. И повисла тишина. И в этой тишине — я чувствовала — как он тянется ко мне. Так кусок железа притягивается к магниту. И меня так же, неотвратимо тянуло к нему.

Если б не эта разошедшаяся у нас под ногами земля! Если б не этот клятый бунт, не всеобщая слепота и безумие. Если бы не тихо скрипнувшая дверь, заставившая меня обернуться.

На пороге кабинета стояла девушка в широком белом платье. Атласная ткань скрадывала фигуру, скромный платок покрывал голову. Ни украшений, ни колец. Я не могла оторвать от нее взгляда, выхватывая и намертво запечатлевая детали — так жадно я давно ни на кого не смотрела, отмечая густые, черные, словно антрацит брови и ресницы, блеск темных агатовых глаз, матовую бледность кожи, прямой нос, неяркие губы, пикантную ямочку на подбородке.

Она была слишком молода, слишком хороша, чтобы ей позавидовать. Свежая, юная, только распустившаяся белая роза. Мне ли тягаться с ее юностью, с обожающим взглядом, которым она смотрела на Доэла, со звоном свирели в голосе, когда внезапное «ой» сорвалось с ее языка? Со слегка выпирающим животом, который она прикрыла руками, словно пытаясь защитить от меня своего, нерожденного еще ребенка, с первого взгляда сразу, безошибочным чутьем распознав во мне соперницу?

И хоть я стояла меж ними — на пути у нее, показалось, что мы на разных сторонах расколовшей мир трещины. Я на одной, они — оба и рядом на другой, там, куда мне не перебраться.

— Фориэ, — голос Доэла заставил очнуться, сбросить сковавшее меня оцепенение, обернуться, натягивая пустую ничего не значащую улыбку на лицо, прежде чем ответить:

— Благодарю за содействие.

Я улыбнулась ему на прощание, жестом призывая к молчанию. Ни к чему слова — ничего они не могут исправить. Ими не отмотать время назад, не исправить наделанных нами ошибок. Если бы когда-то я обратила внимание на тихое его «прощай» прозвучавшее вместо привычного «до скорой встречи». Если бы он мог предположить, что я вернусь, несмотря ни на что. Мы сами потеряли свой шанс. Мы. Виноваты. Оба.

Выйдя из кабинета, я закрыла за собой дверь. Заметив сочувственный взгляд Дона шагнула к нему и прислонилась щекой к груди, как когда-то к груди Доэла, и почувствовала, как сын осторожно прикоснулся к макушке, гладя меня по голове, словно я — маленькая, словно это я — ребенок.

Мгновение слабости. Миг. И большего позволить себе нельзя.

— Ну что, полетели на остров к Рони, — прошептала, отступая. — Давай-давай. Некогда распускать нюни.

И снова флаер вознес нас в поднебесье, и солнце било в спину, а море и редкие острова были лишь слегка прикрыты дымкой облаков.

В стремительном движении над морем почти не чувствуешь скорости, сколько ни лети — везде одинаковая синь и золотой чешуей горящие на воде отблески солнца. Лишь иногда мелькнут островки. Но с высоты не понять — на самом деле это остров, или высунувшиеся из воды клыками рифы. Да и не хочется гадать.

Больше всего хотелось закрыть глаза и провалиться во тьму без сновидений. Чтобы через несколько часов вскочить, свеженькой, бодрой, обновленной. Чтобы не было противной сосущей пустоты в груди.

Вспомнилось, как Арвид говорил о странном препарате, способном заставить забыть прошлого себя. Подумалось — мне бы сюда сейчас его, принять и — успокоиться, заполнить беспамятством пустоту, да вот беда — не верится мне в то, что оно поможет. Такую пустоту можно излечить только кинжальным ударом.

Прикусив губу, я провела пальцем по стеклу.

— Дон, — проговорила, пытаясь отвлечься, — почему Аторис так невзлюбил Хэлдара?

Сын ответил не сразу, и поначалу подумалось, что он просто не расслышал моего вопроса. Я уже было хотела задать его снова, как Дон неожиданно заговорил:

— Я успел забыть, что тебя не было с нами во время бунта, и ты не знаешь, что знает на Рэне каждая собака. Ордо гарантировал координатору жизнь и возможность добраться до Лиги, если его сторонники перестанут оказывать сопротивление. Ситуация для властей была безнадежная, и они приняли это предложение.

— Координатор до Лиги не долетел, случись это, я бы знала.

— Да, корабль не долетел, — подтвердил Дон. — Во время разгона взорвались маршевые двигатели. И по какой-то случайности траектория потерявшего возможность отвернуть корабля проходила сквозь солнце. Они погибли все: команда, координатор и несколько тысяч его сторонников. А знаешь, что это был за корабль? «Арстрию». Ордо отдавал его как знак чистых намерений. Ты же знаешь, как он относился к команде… А кроме Рони никто бы не смог точно рассчитать точки минирования. Считалось, что «Арстрию» безопасен и неуязвим.

«Арстрию». Последний корабль, на котором летал Ордо. Суперлайнер. Красавец. Чудо. Невыразимо прекрасная в своей функциональности махина. Единственный лайнер сверхтяжелого класса, который мог производить посадку на поверхность планеты: другие, подобные ему, швартовались исключительно у орбитальных пересадочных станций. Да и «Арстрию» считанное число раз производил посадку на грунт — слишком сложен считался маневр, и не было в нем насущной необходимости. Вот зрелищность — была.

Аторис получил лайнер под командование через два года после смерти сына. Странное это было назначение, если подумать: за капитаном тянулась хвостом слава сумасшедшего, никто не снял с него взысканий за гибель исследовательского судна, расследование было закрыто, но не завершено, и вдруг — назначение! Как признание опыта и заслуг.

А отношение самого Ордо к этому было двояким: злость вперемешку с радостью, гордость, отравленная презрением. Летавшему там, где никто еще не бывал, тесны коридоры накатанных трасс. Перевод из отряда исследователей в пассажирский флот всегда считался значительным понижением. И даже получение уникального в своем роде корабля не могло полностью подсластить эту пилюлю.

Иногда Ордо шутил, что у него и корабля схожая судьба. Ведь и «Арстрию» изначально строился не как пассажирский лайнер. Заказ на постройку дало ведомство Стратегов. Говорили, конструктора за голову хватались, получив список требований к кораблю, чьей миссией было исследование ядра Галактики. Но внезапно перед монтажом приборов и оборудования программа была свернута. А корабль, чтобы не «пропадал», переоборудован. Помнится, к принятию этого идиотского решения была причастна Локита и ее фракция. Удивительно, что в Сенате никто не стал вязаться с тем, что переоборудование встало в треть стоимости исследовательской программы. Но даже Элейдж, от которого не ускользнул этот факт, не стал спорить, а махнул рукой, отчего-то решив не связываться.

Как бы ни было, к кораблю Ордо привязался, а с командой сроднился. И наверняка не было такой силы, которая заставила бы его простить Рони.

Видимо, все же зря понесло меня к Хэлдару, но не поворачивать же назад, когда флаер уже снижался, направляясь к островку, над которым скупо мерцало, истончаясь, матовое марево силового поля.

Несколько секунд после посадки я сидела, собираясь с силами, и не представляя, как буду разговаривать с Рони. Понимание того, что мой собеседник — хладнокровный расчетливый убийца вряд ли способно помочь наладить контакт. Это понимание совсем недавно заставляло меня внутренне негодовать, посылая улыбки Анамгимару Эльяне, провались он в бездну со всем своим влиянием и деньгами!

Рони встречал нас, торопливо направляясь к посадочной площадке.

— Ну что, пошли? — спросила я Дона.

Сын кивнул, и мы шагнули на площадку, окруженную лужайкой, с пыльно — зелеными, стелящимися под ветром ковылями. Яркий солнечный свет постепенно мерк, разбиваясь на восстанавливающем структуру защитном куполе. Через несколько секунд мир изменился, словно оказавшись заключенным в жемчужный пузырь, и над островом повисли сумерки.

Ветер, в отличии от света, свободно проникал под купол, шуршал в кронах деревьев, росшего неподалеку то ли окультуренного леса, то ли заброшенного парка. Двухэтажный дом, возвышавшийся на скалах у моря, казался старинным замком, и над ним кружили крикливые чайки. А сам Хэлдар…

В моей голове накрепко засел образ, сопутствующий статье в справочном разделе инфосистемы, но реальный Хэлдар мало походил на своего виртуального двойника: в его облике не было ни легкости, ни уверенности. Он стал другим, этот высокий, ссутулившийся человек: светлая кожа покрылась загаром, залегли складки у губ, в волосах появилась седина.

Образы в инфосистеме обновлялись регулярно, и тот, который я помнила, был явно внесен в нее не раньше, чем шесть лет назад. Но на том снимке Рони казался намного моложе. Возможно, из-за воистину мальчишеских, открытых улыбки и взгляда, из-за присущего всем баловням судьбы какого-то особенного, полного уверенности в завтрашнем дне, выражении лица. А ко мне подошел почти что старик.

— Доброго дня, мадам Арима.

Поймав протянутую ладонь, он не пожал ее, а поднес к губам, слегка царапнув жесткой колючей щетиной. Отпустив мою ладонь, он повернулся к Дону, протянув руку, но мальчишка сделал вид, что не видит этого, и даже не попытался скрыть своего презрения.

Вздохнув, я подумала, что по возвращению придется сказать сыну пару ласковых. Чтоб в следующий раз думал не только о своих чувствах, но и о том, чтобы мне не мешать. Встретившись взглядом с Хэлдаром, я внезапно поняла, что вместо того, чтоб разозлиться тот лишь как-то беспомощно улыбнулся.

— Мадам я могу вас просить о беседе наедине? — спросил он. — Детям не стоит слушать разговоры взрослых. Попросите сына остаться у флаера. Обещаю, что через некоторое время верну вас ему в целости и сохранности.

Дон сверкнул глазами, когда я повторила просьбу Рони, и бросив ставший лишним плащ, пошла за конструктором по узкой тропе, вымощенной булыжником к дому, прекрасно понимая, что с точки зрения сына охранять меня — сущее наказание. Но кроме просьбы Хэлдара был еще один мотив не тащить с собой Дона. Кто знает, как повернется беседа. Возможно, она и вовсе не сложится, а возможно придется рассказать Рони про суперпорт. И вот при этом мне вовсе ни к чему лишние уши. Даже уши моего дорогого Дона.

Опередив меня на тропе, по которой затруднительно было идти бок о бок вдвоем, Хэлдар остановился, дожидаясь на ровной каменной площадке, служившей фундаментом дому.

— А знаете, — заметил Рони неожиданно, — я ведь и сам искал возможности с вами встретиться.

— Моя скромная особа вызывает такой интерес?

Он бросил быстрый взгляд, изучив меня от макушки до пяток, чему-то усмехнулся и произнес:

— Надо сказать — да. Вы — уникальная женщина, Фориэ.

Прозвучало это совсем не так, как звучит крайне сомнительный, неискренний комплимент. В голосе Рони мне почудилась легкая грусть, но я отмахнулась от нее и переступила порог дома.

Не знаю, чего я ждала от этого, издали показавшегося мне старым замком, жилища. Но явно не того, что случилось. Яркие линии чертежа висевшего посреди комнаты привлекли внимание. Едва не наступив на стремительно выскользнувшего прямо из-под ноги робота-уборщика, я, взвизгнула, отпрянула и налетела на Рони. Вспыхнули панели на потолке, залив комнату ярким, схожим с полуденным, светом. Но даже этот яркий свет не смог затмить четких, насыщенно — синих линий голографической схемы висевшей посреди комнаты, засмотревшись на которую, я и попутала уборщика с крысой.

Отшатнувшись от Рони и овладев собой, я подошла ближе и во все глаза уставилась на начертанный рукой гения план: орбитальный энергетический комплекс, система портов — космических и наземных. Планету на схеме тоже трудно было не узнать. То была Рэна.

У меня перехватило дыхание — такая инфраструктура для планеты была избыточной. Даже в самых смелых и дерзких мечтах, я не могла представить себе Рэну которой могла понадобиться такая мощная инфраструктура. Точнее, я не могла представить себе этого всего несколько дней назад. Но появление зоны суперпорта в системе меняло все представления о том, что является избыточным, а что — рациональным. А работа втайне ото всех проделанная Ордо в последние дни свидетельствовала — информация, предоставленная торговцами, верна и сомнению не подлежит. Эффекты, сопутствующие открытию зоны, уже регистрируются, только из-за царившего на планете бардака на это никто до сих пор не обращал внимания.

— Вы ведь за этим приехали, — проговорил Рони, стоя за моей спиной.

— Бездна! — вырвалось у меня. Развернувшись, я посмотрела в его хмурое лицо. — Откуда вы знаете?

— О суперпорте? Я знаю давно. Олай Атом поделился информацией год назад. А вот я донести ее до Ордо так и не смог. Дурная слава помешала.

Конструктор усмехнулся, угрюмо посмотрел на меня и, указав на удобный диван, проговорил:

— Присаживайтесь, мадам. Разговор будет долгим. Кстати, что вы предпочтете, чай или кофе?

— Расчеты, — выдавила я, пытаясь справиться с волнением и собирая разбегающиеся мысли.

Назвать мое состояние удивлением значило погрешить против истины. Удивление, в сущности, слабое и нейтральное понятие. А мое состояние было близко к шоковому. И я испытала почти благодарность к конструктору, когда он отошел в другую зону огромного помещения этого холла-гостиной-кабинета и спокойно по-деловому принялся заваривать чай. Тонкий аромат поплыл по воздуху, напомнив аромат напитка, который мне довелось попробовать в стенах промерзшего форта.

«Идиотка, — подумалось вдруг. — Сладкая идиотка, желание которой добраться до дома Арвид использовал в своих целях». Я помогла ему там, где не смог помочь Рони.

Взять на веру сказанное Хэлдаром, так торговцы еще год пытались донести до Аториса сведения, какую планету он получил под свой контроль. Эта информация увеличивала ценность планеты на пару порядков. Только я никак не могла взять в толк, зачем Арвиду и Олаю Атому было безвозмездно передавать подобную информацию. Дураками, которые не знают, что делают нельзя было назвать ни того, ни другого.

Вернулся Хэлдар, неся поднос с двумя чашками благоухающего напитка и вазочкой со сладостями, поставил поднос на низкий столик, подвинул стул и сел напротив.

— Расчеты, будьте уверены, вы получите, — произнес мужчина, прервав мои размышления. — После того, как мы с вами поговорим.

Я вскинула брови, означила улыбку, с вызовом посмотрев в лицо.

— О чем?

— Придется рассказать, в чем ваша уникальность, и каких ошибок вы успели наделать, — ответил он спокойно.

Рони взял одну из чашек, но пить не стал. Держал ее в ладонях, словно пытался отогреть пальцы. Заметив мой взгляд, отпил пару глотков, и, поставив чашку назад на столик, проговорил:

— Судя по всему, вас посвятили в то, какие грехи за моей душой числятся. Об «Арстрию» вы знаете.

— Смелые выводы, — парировала я. — Но в точку. Да, мне рассказали.

— И, тем не менее, вы приехали. Другие бы отказались от намерений иметь со мной дело.

— Что я не приказала развернуть флаер — случайность, не более. Смело делать на этом выводы о моей уникальности.

Неожиданно Хэлдар рассмеялся, снова оглядел меня с ног до головы, мотнул головой и уставился в лицо.

— Ни в коем случае, мадам. Ни в коем случае. Я далек от мысли вам льстить. Но вы, видимо и впрямь не знаете, что делает вас особенной. И уязвимой. За последние четыре года круг общения Ордо очень сильно изменился. Из него вылетели старые друзья и знакомые, все люди достойные доверия. Даже Вероэс, хоть и находится на положении лейб-медика, в круг общения Ордо не входит.

На этот раз брови сами поползли вверх. Пронзила мысль о том, что в доме Ордо я и впрямь видела лишь два, знакомых мне по прежней жизни, лица. И то были лица моего свекра и дочери самого Аториса.

Хэлдар проигнорировав удивление, между тем продолжал:

— Так или иначе, Энкеле Корхида смог удалить от Ордо всех, с кем тот когда-то считался. Подставить, уничтожить, запугать. Так вот, отсутствуя четыре года на Рэне, вы сумели сохранить дружеские отношения и свое влияние на Ордо. Вы — единственный человек, к чьему мнению он прислушивается. Кроме мнения генерала, конечно. А генерал неплохо набивает на бедственном положении планеты карман.

Я потянулась к чашке, пригубила напитка, в замешательстве припоминая утреннюю встречу с Корхидой. Вот даже как… Вот она, причина злости, с которой он смотрел на меня. Воистину, идиотка.

— Но доказательства? — выдохнула я, прямо посмотрела в глаза Хэлдару. — Знаете ли, я не настоль легковерна, чтобы брать на веру слова.

— Ах, да…

Спохватившись, мой собеседник поднялся на ноги, подошел к рабочему столу и, взяв с него папку, вернулся назад. Раскрыв ее, присел рядом, показывая на распечатки.

— Вот смотрите, операции по приходу средств на счет нашего драгоценного генерала. Мне пришлось немало заплатить, а тому, кто это добыл, немало сделать, для того, чтобы получить заверенные печатями одного из надежнейших банков Раст-эн-Хейм, выписки. Я вообще не думал, что это возможно. Смотрите внимательно: счет открыт на имя генерала неким Анамгимаром Эльяна. И первая сумма на этом счету появилась после того, как Иллнуанари приняли на Рэне. А уж про остальные даты спросите у Ордо. Он должен быть в курсе, что предшествовало получению генералом комиссионных.

Несколько долгих секунд я рассматривала многоцветные печати одного из самых надежных банков Раст-эн-Хейм, и лишь потом перешла к изучению самих выписок. Столбцы цифр, складывались в грандиозные суммы, которые наталкивали на мысль, что комиссионные генералу платили исходя из реальной, учитывающей возникновение зоны суперпорта, стоимости.

Минуты текли, а я не могла отвести от документов внимательного взгляда. Не могла поверить. Или не хотела. Где-то на дне сознания забрезжила слабая мысль, которую я попыталась поймать. Оторвавшись от бессмысленного созерцания, обернулась к Рони.

— Дали Небесные! Да вы ненавидите генерала! — вырвалось у меня.

Странный хищный огонек разгорелся в глазах Хэлдара. Глядя на мужчину, я отметила линию крепко сжатых губ и то, как трепетали крупные ноздри — словно у собаки, зачуявшей дичь.

— Ненавижу.

Не став отпираться, он захлопнул папку и положил ее рядом со мной на диван. Но не отстранился, не отодвинулся. Прямо посмотрев в мои глаза, Рони, не повышая голоса, произнес:

— Если бы только вы знали, как я его ненавижу. За что. Ненавижу его и себя. Я позволил ему провести себя как малолетку, повелся на откровенный бред. Был не умнее слепого кутенка, сделав все расчеты для минирования, и даже не осознавал, что именно делаю. Любезный генерал, должно быть, долго и громко смеялся: «Хэлдар, вы же знаете, если с кораблем что случится, Аторис отвинтит мне голову…. Назовите самые уязвимые точки корабля, для того, чтобы я поставил там усиленную охрану». Корхида умеет быть убедительным, когда ему от вас чего-то нужно. Вы смотрите в его глаза и ваш разум тонет. Вы верите, не в силах критически осмыслить, что вам говорят. Да, я ненавижу генерала. Но и себя — не меньше. Я знаю, трудно поверить, что человек мог повести себя так глупо как я. Но это случилось. И этой глупости я себе простить не могу.

Тяжело вздохнув, Рони встал, отошел к панорамному окну, за которым взволнованно дышало море. Сцепив руки за спиной, он несколько минут вглядывался в едва различимый сумеречный пейзаж.

— Хотите при моем содействии отомстить генералу?

Вопрос повис в воздухе. Рони ответил не сразу. Мне показалось, что он не ответит, но оторвавшись от созерцания пейзажа, Хэлдар все же изволил заговорить.

— Мадам, это не только месть. Если посмотреть непредвзято — Корхида делает все, чтобы ослабить Рэну. Ослабить до той степени, когда с рэанами можно будет не считаться совсем. И тогда при всем своем желании мы ничего не сможем изменить, планета останется в руинах. Корхида — плохой советчик Аторису. Он заинтересован продать Рэну. Думаю, когда Ордо подпишет договор передачи территорий планеты в аренду Иллнуанари, генерал получит свои комиссионные и исчезнет, чтобы появиться где-нибудь на Раст-эн-Хейм. Но мы, все, свой шанс потеряем. Я говорил с Атомом. Он готов на все, чтобы не допустить подписания этого договора.

— Должно быть, из чистого альтруизма.

На лице Хэлдара вновь появилась улыбка.

— Нет, мадам, не из альтруизма. Сильный военный флот на Раст-эн-Хейм имеет лишь одна из Гильдий. Иллнуанари. Размести Эльяна свой флот на Рэне — и он будет контролировать весь Торговый Союз, с ним придется считаться даже Лиге. Торговцы — прагматичны. Атом готов вложиться в Рэну, чтобы не потерять свой бизнес.

В смятении я взяла из вазочки засахаренные орешки, положила парочку в рот, чтобы иметь возможность помолчать хотя бы еще несколько мгновений.

Я не хотела верить Хэлдару, но верила. Потому что его слова ставили все на свои места. Размести Эльяна свой флот на Рэне — и ни торговцам, ни Лиге не знать покоя. И кого я обманываю кроме себя, называя Эльяна торговцем. Он не торговец — пират. Это знает вся Раст-эн-Хейм. За то и ненавидят Иллнуанари: никто не может быть уверен, что завтра не станет добычей шакала. Торговцы считаются с силой подонка, унижено гнут перед ним спину. Но инстинкт самосохранения все же сильнее страха.

Даже если у Атома кроме желания уцелеть, есть желание диктовать свои условия Лиге, то осуществится оно не скоро. Для таких планов военный флот торговца маловат. Придется наращивать. Как бы то ни было, договор с представителями Совета Гильдий имел преимущество перед договором с Иллнуанари и он не предполагал немедленного затягивания петли на шеях рэан.

Словно заметив мои колебания, Рони подошел и сел напротив.

— Мадам Арима, — проговорил он, — вы так легкомысленны. От вас завит так много, а вы путешествуете по Рэне без сопровождения, без охраны, ничуть не заботясь о том, что перешли генералу дорогу. Он может желать вам смерти за одно то, что вы нашли и вытащили из Файми Да-Дегана.

— А вы знаете, за что Да-Деган попал в форт? — вырвалось у меня.

— Так уж получилось, знаю, — отозвался конструктор. — И хорошо, что Энкеле не догадывается об этом. Иначе меня, как и остальных свидетелей уже бы не было в живых. Думаю, Энкеле постарается убить не только вас, но и самого Да-Дегана. Для Корхиды нежелательно, чтобы тот заговорил. Всплывет такое… на что Аторис не сможет закрыть глаза.

— Так если вы знаете, почему вы сами не рассказали Ордо? Чего вы ждали? Почему?

— По той же причине, по которой не смог рассказать о суперпорте. Передо мной заперты двери, ведущие в дом Ордо. Он не желает знать моего имени, не желает видеть меня. С тех самых пор. Должно быть, я совершил самую большую ошибку в своей жизни, когда заподозрив об обмане генерала, рванул со своими подозрениями не к Аторису, а к самому Корхиде. Но мне так хотелось еще раз обмануться, успокоить совесть, услышать слова, которые бы рассеяли подозрения. Понимаете, несмотря на то, что координатор сложил оружие, не все его сторонники сделали то же самое. Подавлением последних очагов сопротивления Ордо занимался лично. Его было трудно отыскать в этой мясорубке. Зато я знал, где можно найти генерала. Корхида выбрал под резиденцию особняк, некогда принадлежавший Ареттару. Помните, дом певца стоял на отшибе, отделенный от многолюдных улиц садами Джиеру? Это здание было достаточно легко удержать, пожелай сторонники координатора освободить его. И до этого я несколько раз посещал генерала. Меня пропускали беспрепятственно. Пустили и в этот раз, видимо, генерал не посчитал необходимым изменить свои распоряжения, или просто забыл обо мне. Ведь все, что ему было нужно, он уже получил. Но в этот вечер, чем ближе я подходил к кабинету, который занимал Корхида, тем больше мне было не по себе. Жуткие крики, стоны, ругань остановили меня. В какой-то момент я понял, что не могу сделать больше ни шага вперед. Я слышал мольбу координатора прекратить безумие, чьи-то стоны, голос Да-Дегана — то умоляющего, то сыпавшего проклятиями.

На мгновение умолкнув, Хэлдар облизнул пересохшие губы. Опустив взгляд, мужчина продолжил:

— Наверное, мне нужно было ворваться туда, узнать что происходит, пригрозить, но я как трусливая тварь скользнул в ближайшую дверь, и уже оказавшись в библиотеке понял, что двери между ней и кабинетом оставлена открытой. Гадать, что происходит, мне больше не приходилось: Корхида и двое его подручных пытали одного из сыновей координатора, принуждая выдать приоритетные коды доступа к противометеоритному щиту. Затаив дыхание я вжался в стену, надеясь остаться незамеченным. В тот момент я уже не сомневался, что заметь меня генерал, и жить мне останется считанные мгновения.

— Дали Небесные! — вырвалось у меня.

— Да, мадам, — прошептал Хэлдар, — Я дрожал от страха и негодования, но не мог заставить себя отлепиться от стены и сделать хоть шаг. Не мог уйти, не мог и потребовать у Корхиды ответа. Это тянулось немыслимо — долго, и даже когда координатор сдался и выдал требуемые сведения, вакханалия не прекратилась. Кажется, генерал испытывал садистское удовольствие, истязая мальчишку. Координатор рыдал, Да-Деган умолял оставить воспитанника в покое. На несколько секунд генерал оторвался от парня, я было решил, что он готов уступить мольбам, но ответ генерала заставил меня застыть. Циничным, издевательским тоном, Энкеле ответил, что Рейнара ему приказали убить, и что Локита не простит ему лишь одного — милосердия. Волосы на моей голове зашевелились, когда я услышал это. Что творилось со мной, сколько времени я простоял, пытаясь слиться с тьмою — не знаю. Помню только, что когда стоны юноши смолкли, Корхида предложил Да-Дегану лжесвидетельствовать, предлагая сказать Ордо, что мальчишка погиб еще до того, как попал в руки генерала. Он сулил спокойную жизнь в достатке и роскоши в обмен на ложь. Но Дагги послал генерала в бездну, пообещав, что тот заплатит за все сполна. Корхида рассмеялся. Потом со словами, что и не таких упрямцев ломали, распорядился отправить Да-Дегана в форт. Уходя, Энкеле приказал поджечь особняк, чтоб замести следы и погрести под развалинами тело. А я… Не помню как я выбрался из горящего здания незамеченным. Не помню, что со мной было — где я бродил и что делал. Очнулся я через несколько дней, на этом самом острове, дома. И первым моим побуждением было убедиться, что силовое поле надежно отрезало меня от всего остального мира.

Рони замолчал, а я с трудом оторвала взгляд от его рук с подвижными пальцами, которые во время рассказа конструктор то стискивал в замок, то расплетал. Эти движения, и дрожащий от напряжения голос, мне казалось, я не смогу забыть никогда. С трудом подняв взгляд, я отметила набухшие вены на его висках, крупные капли пота, выступившие на лбу, задрожавшие губы.

Невольно потянувшись к нему, я положила ладонь поверх руки Хэлдара. Меня саму бил озноб. Но руки Хэлдара были куда холоднее моих.

— Господин Рони….

Он поднял голову и посмотрел мне в лицо.

— Мадам Арима, — прошептал едва слышно, — когда я нашел в себе достаточно решимости, чтобы поговорить с Ордо, было уже поздно. Так что Ордо даже не знает, что генерал в состоянии контролировать пространство вокруг планеты, и нам нечего ему противопоставить.

Липкий ужас вновь провел холодной лапой по моему позвоночнику. Показалось, чей-то взгляд, словно нож убийцы, вонзился в спину. Вновь вспомнился генерал, его насмешливый голос. Показалось — я схожу с ума. Даже здесь, на острове отгороженном от всего мира куполом силового поля я не чувствовала себя в безопасности. Я, что уж говорить о Хэлдаре, бывшим свидетелем преступления генерала.

Вздохнув, я потянулась к чашке с душистым напитком, словно надеясь отогреть об нее руки. Напрасно. Напиток остыл, и, вдыхая аромат чая, я чувствовала только запах сезона дождей. Прель. Хмарь. Держа в руках прохладный фарфор, я думала о том, что у меня, нет другого выбора: необходимо нейтрализовать генерала.

Застыв, я поставила остывший напиток назад на столик, не сделав больше ни одного глотка. В замешательстве смотрела на то, как Рони подошел к столу, пробежался пальцами по сенсорной панели, выключая голограмму, достал распечатки, уложил их в папку и, вернувшись, подал ее мне в руки.

— Вот то, что вы хотели получить, мадам. Расчеты.

— Хотелось бы мне, чтобы вы сами присутствовали на переговорах, — вырвалось у меня. — Мне было бы спокойнее.

— Я буду, — Хэлдар слегка усмехнулся. — Сегодня в восемь, в представительстве. По настоятельной просьбе Олая Атома. Не знаю, как воспримет это Ордо, но я буду.

Подняв с дивана папку с выписками со счетов генерала, он присоединил ее к папке с расчетами и вложил их в мои руки.

— Попробуйте убедить Ордо. Откройте ему глаза на генерала. Возвращайтесь в резиденцию, и, я вас очень прошу, никуда больше не выходите без охраны. А сейчас я хочу вам предложить воспользоваться одним из моих флаеров. У меня их несколько: это слабость, но я люблю хорошую технику. Возвращайтесь в резиденцию, сделав крюк через космопорт: я так часто мотаюсь. А свой флаер поставьте на автопилот и отправьте по прямой в Амалгиру.

Я хотела было отрицательно мотнуть головой, но посмотрев в сосредоточенное, побледневшее лицо конструктора поняла то, о чем он подумал раньше, чем я осознала опасность. Одинокий флаер — очень хорошая мишень. Достаточно единственного залпа со щита чтоб его уничтожить. И ведь никто не поймет, что случилось.

Пожав руку конструктора, я кивнула. Слов, чтобы поблагодарить его мне не хватало, но взгляд, наверное, был достаточно красноречив, потому что Рони ответил на пожатие и славно так улыбнулся. Подхватив под локоть, он повел меня к выходу.

— Я хотел бы, что бы вы остались, но до восьми вам придется еще достаточно много сделать.

Следуя за конструктором к посадочной площадке, я обернулась, решив рассмотреть дом еще раз. Этот дом будил воспоминания о Рэне, которую я помнила, и которой планета была еще четыре года назад. Он словно перенесся из прошлого. Без участия человека поддерживающие чистоту шустро снующие под ногами роботы-уборщики, собственная инфосистема, голопроектор, милые технические приспособления ранили мне душу, напоминая как глубоко за эти четыре года пала Рэна. Даже в резиденции Ордо большая часть бытовых обязанностей ложилась на плечи слуг. Все из-за нехватки энергии. Но тут….

Я обратилась к Рони с вопросом и услышала тихое и предельно естественное:

— Мадам, возможности старых энергостанций не всегда хватало, чтобы обеспечить бесперебойную работу техники в такой глуши, как этот островок. Но вы наверняка с этим не сталкивались, вы жили в столице. А я вкалывал… И когда из-за сбоя чуть не потерял наработки нескольких месяцев, взбесился, вскипел и потребовал от координатора обеспечить мне бесперебойное энергоснабжение. Проблему решили кардинально. Мне построили реактор. Как видите, его мощности вполне достаточно, чтобы не бояться визитов нежданных гостей.

Подведя меня к Дону, Хэлдар извинился и направился к ангару, оставив нас наедине с сыном.

— Ну и как беседа? — Спросил Дон, рассматривая удаляющуюся фигуру Рони. — Состоялась?

— Вполне.

Вздохнув, я вновь обернулась к дому, не в силах отвести от него взгляда, Меня завораживал серый камень, неяркий свет, горящий в окнах: ощущение уюта, тепла и щемящая несбыточность мечты о подобном этому, своем доме. Глаза затуманились дымкой невыплаканных слез. Мир дрогнул, дернулся и поплыл. На миг померещился силуэт, промелькнувший в окнах второго этажа.

Прижав папки локтем, я смахнула набежавшие слезы — вот, дурочка, нашла повод реветь. От зависти. Лучше бы думала о том, что делать с генералом. Выдохнув, обернулась к Дону.

— Ну что, полетели? — спросил он.

Я мотнула головой, посмотрела на Рони, выгоняющего из ангара угольно — черного цвета большую машину. С точностью достойной автомата он посадил ее рядом с моим флаером, показавшимся маломощным и мелким.

Подойдя, я погладила теплый черный корпус на ощупь напоминавший замшу, обернулась к Дону.

— Мы полетим на этом, — пояснила я, и приказала следом: — Запрограммируй автопилот. Посмотрим, когда машинка Аториса вернется на базу.