Кузен Лу возвращается на празднование Нового года.
На ярмарке у храма Белой Лошади мы теряем в толпе наших друзей и остаемся наедине друг с другом. Он умоляет меня идти помедленнее, берет за руку. Я с отвращением вырываюсь. Пускаюсь бежать, чтобы найти остальных. Он преследует меня, как тень, призывает остановиться. Я впадаю в ярость. Требую, чтобы мы немедленно вернулись домой. Он делает вид, что не слышит. Перед павильоном с наклонной крышей, где висят огромные ледяные сталактиты, кузен заступает мне дорогу.
Его глаза блестят, замерзшие щеки напоминают два лоскута пурпурной ткани, приклеенные на мертвенно-бледное лицо. Между бровями и лисьей шапкой переливается широкая полоса инея. Скорбное выражение его лица вызывает у меня отвращение. Я убегаю. Он кидается за мной, предлагает пойти полюбоваться вырезанными изо льда фонариками.
Я ускоряю шаг.
Лу несется сзади гигантскими скачками, умоляет выслушать его. Голос у него дрожит, он почти рыдает.
Я затыкаю уши. Голос звучит слабее, но не отпускает меня, преследует неотступно.
— Что ты думаешь о моем письме? — кричит он.
Я останавливаюсь. Меня переполняет гнев.
Лу смущен и не осмеливается подойти.
— Ты прочла? — не успокаивается он.
Я отвечаю со злым смешком:
— Я его разорвала.
Поворачиваюсь к нему спиной. Он хватает меня в объятия.
— Выслушай меня!
Я отталкиваю его.
— Кузен Лу, сыграем партию в го. Если выиграешь, я приму все твои предложения. Если проиграешь, мы никогда больше не увидимся.