Игрок

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Название: «Игрок»

Автор: Клэр Контрерас

Количество глав: пролог + 45 глав + 2 эпилога

Переводчик: Наташа Паранина

Редактор: Анастасия Исупова

Обложка: Дарья Сергеевна

Вычитка: Надежда Елфимова

Перевод группы: https://vk.com/stagedive

18+

(в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)

Любое копирование без ссылки

на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Аннотация

Я талантлив на поле и в постели. С роскошными тачками и вниманием прессы, которого не удостаивалась даже королевская семья, я являюсь одним из самых завидных холостяков.

Мне не встречался мужчина, который не хотел бы быть мной, или женщина, которая не хотела бы меня укротить. Так было до Камилы.

Едва на нее взглянув, я понял, что она должна быть моей.

Она же хочет держать меня на расстоянии.

Я хочу видеть ее обнажённой в своей постели.

Она же думает, что мы из разных миров.

Я хочу, чтобы она могла лишь выкрикивать мое имя.

Она же считает, что от меня одни неприятности.

У меня есть три недели, чтобы доказать, как сильно она не права.

«В чем основа твоего счастья?

Роскошь, телки и куча бабла?

Значит твое место внизу. Ты проиграл»

– Nas

Пролог

— Вы всегда утверждали, что футбол – это единственная любовь в вашей жизни. Что вы никогда не променяете его ни на что и ни на кого. Может быть, что-то изменилось? — спросила репортерша.

Услышав вопрос, я сделала глубокий вдох. Положила вилку с ножом на стол и придвинулась поближе к телевизору. Я же обещала себе, что не буду. Обещала, что не буду смотреть на него, слушать его, говорить с ним, искать любые контакты, когда он уйдет. И все же я, как и бесчисленное множество других женщин, торчала у ящика с затаенным дыханием в ожидании его ответа. Когда камера переключилась на него, я перестала дышать. Боже. Как же я соскучилась! Я ненавидела его. С трудом выносила. На экране он выглядел совершенно расслабленным, пока ему задавали вопросы: откинулся на спинку кресла, закинув лодыжку на колено; двигал точеной челюстью, одаривая журналистку сексуальной улыбкой, от которой любая здравомыслящая женщина покраснела бы; шевелил мускулистыми татуированными руками, к которым я прикасалась и которые обнимали меня в течение многих бессонных ночей...

— У меня все по-прежнему. Почему нет? — спросил он, склонив голову. Его зеленые глаза блеснули на свете.

— Итак, слухи о женщине, которую вы оставили в Штатах во время...

— Думаю, мы оба понимаем, как много обо мне ходит слухов. — Он оторвал от нее взгляд и посмотрел прямо в камеру. Прямо на меня. — Я бы никогда не оставил особенную женщину.

— То есть, ради той самой вы бы задвинули карьеру на второй план?

Он продолжал смотреть в камеру, только уже с серьёзным лицом. Все следы флирта исчезли.

— Я бы отказался от карьеры ради правильной женщины.

Я откинулась на спинку дивана, пытаясь сдержать слезы.

Ненавижу.

Глава 1

Камила

Иногда я закрывала глаза и пыталась вспомнить, каково это – жить в роскоши. Когда прохладные шелковые простыни приятно ощущаются под пальцами. Когда тепло зимними вечерами и свежо в летний зной. Все это у меня было (хотя и на короткое время), а теперь я едва могла такое представить. Но я была счастлива. По большей части. У многих из нас не было даже этого. У меня же была крыша над головой – небольшая и даже не своя, но я называла это место своим домом последние три года, пока арендодатели не огорошили меня уведомлением о выселении, в котором говорилось, что мне нужно съехать к концу месяца.

— К концу месяца? Как такое возможно? — шепотом спросила моя сестра Ванесса, после чего перевела взгляд на мужа. — Они действительно могут это сделать? Это вообще законно?

— Здание принадлежит им, — сказал Адам с другого конца комнаты.

Он подошел к мраморному камину, возле которого мы сидели, и выхватил бумагу из рук Ванессы. Мы с надеждой смотрели на Адама, изучающего документ, надеясь, что он сможет найти лазейку в напечатанном изобилии юридических терминов. Но прочитав его, он с сожалением на нас посмотрел. Я снова ссутулилась, чтобы еще несколько секунд предаться жалости к себе. Затем встала с дивана.

— Все в порядке. Просто начну искать новую квартиру.

— Ты всегда можешь пожить у нас, — предложил Адам. — У нас достаточно места.

В отличие от моей однокомнатной квартиры в квартале Вашингтон-Хайтс на севере Манхэттена, они жили в просторном бруклинском особняке с тремя спальнями и двумя ванными комнатами. У них даже имелся небольшой задний дворик с садовой мебелью и грилем. Я могла бы пожить у них какое-то время, но не хотела. Мне всегда было тяжело принимать помощь, даже если руку протягивала моя сестра и ее милостивый муж. Я регулярно копалась в себе, поэтому понимала, что виною этому стали проблемы с отцом.

— Хотя бы пока не встанешь на ноги, — мягко добавила Ванесса, беря меня за руку.

Я взглянула на ее ладонь поверх своей. Ее бледная кожа на моей оливковой. Изящный французский маникюр поверх кроваво-красного лака. Взрослея, я изучала и подражала каждому ее движению, пока не поняла, что мы с ней абсолютно разные. Но, несмотря на это, могли заканчивать предложения друг друга и смеяться над одним и тем же. Сестра была искренней и доброй. Говорила всегда мечтательным голосом, и никогда раздражённым. Она была из тех людей, к которым прислушивались. Я же отмалчивалась. Спотыкалась по жизни с шестнадцати лет, пытаясь найти опору, но терпя неудачи на каждом шагу. Мало что изменилось с тех пор. Единственное что точно изменилось – это мое вызывающее поведение. Я хотела всего добиться сама. За это стоило поблагодарить соседей. Их энтузиазм был заразительным.

Я встретилась взглядом с карими глазами сестры и улыбнулась.

— Не могу, — ответила я.

— Камила, пожалуйста. Девочки, вы только что похоронили дедушку. «Свет вашей жизни», как вы сказали в прощальной речи. Последнее, что тебе сейчас нужно – это беспокоиться о поиске нового жилья, — возразил Адам.

Я снова почувствовала боль после его слов. Абуэло был светом моей жизни. Он выручал меня столько раз, что я сбилась со счета. Помогал нам всем. Если моя мать была лоскутным одеялом, из которого была соткана наша семья, то дедушка был соединяющей нитью. Его не стало, но я знала, что он не хотел для меня жизни в вечном трауре, поэтому я разделила свою боль и убрала ее в дальний ящик.

— Я вас очень люблю, но нет. Я должна справиться сама.

От них я ушла с твердым намерением – как следует постараться. Когда добралась до бара Чарли и увидела разочарование на его лице, то поняла, что нужно что-то делать. Чарли жил в том же здании, что и я, и владел баром через дорогу. Это был семейный бар, передававшийся из поколения в поколение, и был здесь так долго, что давно стал ориентиром для местных. Чарли унаследовал его от своего отца, когда тот умер в прошлом году. Хоть он был всего на шесть лет старше меня, он, казалось, умел отлично справляться со стрессом, который приходит вкупе с собственным бизнесом.

— Сожалею, — сказала я, усаживаясь на один из барных стульев.

— Ты сожалеешь? — он покачал головой и тяжело вздохнул. — Ты только что похоронила дедушку, Камила.

Я моргнула, не отводя взгляд от стакана с водой. Как бы мне хотелось, чтобы люди не вспоминали об этом хотя бы сегодня. Похороны состоялись три дня назад.

— Тебе что-нибудь нужно? — мягко спросил он, встретившись со мной взглядом.

Меня раздражало сочувствие в его карих глазах. Если за последние десять лет я пережила пять битв, то Чарли – десять. Он потерял отца; его мать была настолько больна, что ему пришлось перевести ее специальное лечебное учреждение; жена бросила; брат пристрастился к азартным играм и теперь, казалось, тот задолжал всему Нью-Йорку; и Чарли вышвыривали из квартиры и бизнеса. Но все же он каким-то образом умудрялся сочувствовать мне. Не то чтобы меня не волновала потеря дедушки, просто я не была готова смириться с этой потерей. Ещё нет. Я хотела сделать это на своих условиях, но как только гроб опустили в землю, я поняла, что больше никогда не увижу его светло-карих глаз и не прикоснусь к его мягким рукам. Я поняла, что смерти все равно на мою готовность.

Я поставила локти на стойку и прижалась лбом к ладоням.

— Я не хочу об этом говорить, — наконец выдавила я.

Он на мгновение притих, прежде чем откашлялся.

— Может поговорим о выселении? Меня тошнит от этих богатых уродов. Им плевать на нас и на то, что мы думаем. Предупреждение за месяц? Что за херня!

Еще какая херня. Я снова посмотрела на него и сделала глоток воды, ожидая продолжения его тирады.

— Всем тяжело, но нашему кварталу хуже всего. Найти новую квартиру не сложно, но как нам выжить, когда у нас отнимают бизнес?

Я вздохнула. Неудивительно, что очередь дошла до нас, ведь остальную часть района уже захватили. Но все равно на душе было тоскливо, потому что будет разрушено много всего, что мы любили. К счастью, бар был отдельным зданием, в отличие от центра йоги и маникюрного салона неподалеку.

— Они не могут закрыть твой бар. — Я схватила горсть арахиса из маленькой чашки, которую он поставил между нами. — Он же у тебя в собственности?

— Уже нет. Я заложил его «Бельмонте», чтобы вытащить своего тупого братца из одной передряги.

Мои пальцы замерли на скорлупе орешка, который я чистила.

— Боже, Чарли.

— Для нас устраивают встречу. Хрен его знает зачем, учитывая, что все уже решено, — сказал Чарли. Я резко вздернула подбородок.

— Когда?

— В четверг утром в Бельмонте-билдинг.

— Нас пустят в Бельмонте-билдинг?

Чарли усмехнулся, забавляясь моим удивлением, хотя не должен был. «Бельмонте» была не только одной из крупнейших и успешных компаний по недвижимости и инвестициям, но и первой, кто владел территорией, принадлежащей этническому меньшинству. Ее основателем был Хавьер Бельмонте. Своего рода Мекка современного Нью-Йорка. Или просто «Бельмонте». Они перекраивали Бруклин, придавая ему более цивильный вид.

Они сделали так, что каждый человек рассказал захватывающую историю, которую вполне возможно сами и отредактировали, о том, как прекрасно поменялся город. Знаменитости стеклись в Бруклин, чтобы смешаться с хипстерами и притворяться нормальными гражданами. И причиной для этого стали красивые здания «Бельмонте» и яркие витрины магазинов. Теперь дошла очередь до Гарлема, северного района Манхэттена. Я была обеими руками «за» улучшения, но как только все началось, это стало ненавистным.

— Во сколько точно это собрание?

Чарли вскинул бровь, а его карие глаза блеснули.

— Ты собираешься драться?

Я улыбнулась. У меня была причина бороться, но сама мысль о том, что я это сделаю, казалась смехотворной. Я никогда не вклинивалась вне очереди, никогда не повышала голос и старалась не спорить без крайней необходимости. Я была барышней, попавшей в беду, за что получила прозвище Пич. Ага, это имя принцессы из Марио. В моем детстве эта игра была на пике популярности. В семье я была младшим ребёнком, потому меня всегда баловали. Если я забиралась на дерево, брат вскарабкивался сразу за мной. Если я царапала колено, Ванесса тут же оказывалась рядом, чтобы помочь мне встать. Возможно, именно поэтому, когда наша семья потеряла все, мне было тяжелее всего. За мной перестали бегать и кормить с ложечки. У меня больше не было возможности посещать частную школу. Меня выбросили в мир. В реальный мир, где необходимо заботиться о себе самой и надеяться, что к концу дня ты все еще будешь цела.

Эта мысль упростила принятие решения. Я не могла сдаться без боя. Тем более что в этом было замешано «Бельмонте».

Глава 2

Уоррен

Я стоял посреди поля, когда мне позвонил брат и попросил вернуться домой. Домой. Я рассмеялся ему в трубку. Нью-Йорк перестал так называться для меня с тех пор, как я уехал в четырнадцать лет.

— Ты будешь жалеть, если не сделаешь этого, Уор, — наставлял он. — Заодно оценишь свои инвестиции.

Именно последнее привлекло мое внимание. Мой уже как несколько месяцев бывший финансовый консультант слишком вольно обращался с моими деньгами. До начала сезона у меня имелось несколько недель отпуска, в которые я планировал потренироваться и разобраться с капиталом. Я прикинул, что мне придется отменить несколько встреч, которые я обещал спонсорам, и перенести фотосессии, но если я не смотаюсь в Нью-Йорк сейчас, то в следующий раз смогу это сделать еще не скоро. Инвестиции и тоненький голосок в моей голове перевесили чашу весов в пользу того, что я должен увидеть свою семью. Так я забронировал рейс.

У меня было несколько футбольных матчей в Штатах в прошлом сезоне, но не в одну из этих поездок не посещал Нью-Йорк. Я прилетал в Лос-Анджелес, Портленд, Орландо, Майами, но не в Нью-Йорк. Даже когда у меня была возможность, я ею не воспользовался. Мои товарищи по команде твердили, что если вы приехали в США и не посетили Нью-Йорк, то поездка не считается. Я бы мог с ними согласиться, если бы воспоминания, связанные с этим городом, не преследовали меня. Пребывание там напоминало мне, кто я и откуда. Возможно, для большинства людей это было бы честью, да вот только для меня все было наоборот.

И вот я вернулся туда, откуда все началось, и ненавидел каждую проведенную здесь минуту.

Мой брат смеялся надо мной. Он назвал меня липовым ньюйоркцем, но поскольку это было единственное, в чем он был прав, я позволил ему и дальше пытаться меня этим уколоть.

Мне было четырнадцать, когда я уехал в Испанию. Как любой другой ребенок из богатенькой семьи, я всегда мог вернуться, но решил этого не делать. Я несколько раз заказывал билет на самолёт, но, к ужасу отца, так и не садился в него. В мою защиту стоит отметить, что я был подростком, чья жизнь вращалась вокруг футбола и попыток заполучить девчонку в свою постель при любой возможности. Каждый раз новую.

Последние десять лет в отпуске я тренировался у разных клубов, посещал фотосессии и снимался в рекламе для разных спонсоров, а также выяснял куда прибыльнее всего вложить деньги.

В первый день после возвращения в Нью-Йорк я решил, что пробуду здесь всего неделю, но, когда позвонил Томас Бельмонте и сказал, что Хавьера Бельмонте не было в офисе и я могу спокойно уладить дела, я понял, что в моих интересах задержаться.

Второй день проходил в ритме «подпиши здесь, здесь и здесь. А на этой встрече необходимо твое присутствие». На третий день меня все это задолбало. Я уже подумывал продать контрольный пакет своих акций и покончить с этим, но, когда речь зашла о новой застройке, мне захотелось остаться. У меня были знакомые строители в Барселоне, и я подумал, что на этой встрече я мог бы почерпнуть что-то новое для них.

Я торчал в офисе, просматривая файлы на компьютере, когда наткнулся на камеры видеонаблюдения. Я попытался выйти из программы, но увидел ее. Длинноногую невероятную женщину с оливковой кожей и темными волосами по плечи. Обычно мое внимание привлекали длинные волосы. Чем длиннее, тем лучше, чтобы их можно было скрутить в хвост и потянуть. Но в этой женщине я обратил внимание не только на ее стройные ноги, сладкие сиськи и тонкую талию. Она хмурилась. Было похоже, что она готова влезть на ринг и вырубить кого-угодно, когда взглянула в камеру. Видя это, мне стало тяжело дышать.

Я должен узнать, на каком этаже она выйдет, чтобы догнать ее и рассмотреть поближе. Когда лифт остановился, женщина бросила телефон в сумку и посмотрела на мужчину рядом с ней. Ну, теперь мне обеспечен отличный обзор. На вид она была не меньше ста шестидесяти пяти сантиметров, а от ее бедер и задницы у любого потекли бы слюнки. Я пригляделся к двери лифта, когда они открылись, и ритм моего сердца резко ускорился. Мой этаж. Я встал, схватил куртку и вылетел из кабинета.

Глава 3

Камила

— Ненавижу галстуки, — пробормотал Чарли, сидя рядом со мной.

— Ты прекрасно выглядишь.

— Мы же ненадолго?

Я взглянула на него.

— Не знаю.

— Ты уверена, что сможешь это сделать? — спросил он, явно беспокоясь.

— Я же здесь, не так ли?

Он кивнул и выдохнул.

— Как там моя прическа?

— В порядке, как и пять минут назад. Если ты хочешь, чтобы так и оставалось, не трогай без конца свои волосы.

Я никогда не видела его с уложенными назад волосами или в костюме. Обычно он одевался в кожаные и хлопковые вещи, представляя эдакий убойный микс байкера, которого выгнали из мотоклуба, и деревенщины из Висконсина. Поскольку его темные волосы были слишком короткими, чтобы собрать их в хвост, но слишком длинными и вьющимися, чтобы хоть как-то приручить без использования средств для укладки, то обычно они оставались дикими.

— Хорошо, что ты уже общалась с такими людьми, — заявил он, обводя рукой большое прохладное пространство. — Верно?

Я оторвала от него взгляд и встала, чтобы избавиться от его нервной энергетики. Подошла к большому окну на другом конце зала. Сегодня был солнечный летний день. По дороге я заметила, что жара стояла, как в аду. Однако из конференц-зала, откуда открывался прекрасный вид на город, все казалось не таким уж невыносимым. Интересно, о чем думают люди, которые работают на такой высоте? Если как следует присмотреться, то я, вероятно, могла бы разглядеть здание, в котором выросла. Когда я закрывала надолго глаза, то все еще могла вспомнить, каково это – прогуливаться по этим улицам. По ночам я часто задавалась вопросом, каково бы это было – все еще жить здесь.

Особенно в последние ночи, без работающего кондиционера и даже слабого дуновения ветерка, просачивающегося в треснувшие окна. Мне нужно было только сомкнуть веки, чтобы вспомнить аромат блюд, которые приготовила для нас экономка, и звон ключей отца, когда он возвращался домой после долгого рабочего дня. Я практически слышала, как смеялись родители в соседней комнате, потому что люди улыбаются, когда у них все хорошо. Во время особо трудных периодов я часто задумывалась, на что была бы похожа наша жизнь, если бы в один момент все не обрушилось, если бы моя семья приняла правильное решение.

Ванесса сказала, что глупо об этом думать. А Джонни, что мне пора перестать жить прошлым и сосредоточиться на будущем. Это мне и было трудно. Они были старше и уже жили вне дома. Ванесса в колледже, а Джонни вообще Бог знает, чем занимался. Мне было тяжело понять их или Чарли, который работал с шестнадцати лет. В этом плане я была незрелой.

Звук открывшейся и закрывшейся двери вывел меня из внутренних размышлений. Прибыло еще несколько соседей. На этот раз зашла и пожилая дама, которая жила на первом этаже и всегда приходила в бар Чарли по пятницам со стряпней из дома, потому что не могла смириться с тем, что в пабе не подавали еду. Я улыбнулась и заняла свое место. Женщина села позади нас.

— Они уже предлагали кофе? — спросила она.

— Это делает секретарь, — ответил Чарли. — Но не думаю, что она придет.

— Безобразие. Вот почему мир такой, какой он есть, — возмутилась она.

— Из-за отсутствия кофе? — уточнила я. Ее взгляд заставил меня подавить улыбку и выпрямить спину.

— Из-за отсутствия приличий, — отчеканила она, повысив голос. — Люди совсем позабыли, как надо встречать гостей.

— Это не новоселье, Дорис, — пробормотал Чарли.

— Я заметила, — хмыкнула соседка. Она нахмурилась от этой мысли, после чего стала осматриваться. — Как думаете, какие столовые приборы у них дома?

Я закрыла глаза. Это будет катастрофой. Я уже раз десять прокрутила речь, представляя на своем месте сестру. Нужно набраться смелости и говорить громко и четко, чтобы все прошло успешно. Как только собрание закончится, я смогу снова стать застенчивой Камилой, которая никогда не повышала голоса. До тех пор я собиралась пользоваться общительной личностью Ванессы. Она одолжила мне свою одежду, так что это не должно быть слишком сложным.

Когда дверь позади нас снова открылась, мы втроем повернулись на своих местах. Мое сердце подпрыгнуло в груди при виде двух мужчин в темных костюмах. Оба были взрослыми. Ну уж точно старше меня, вероятно, лет тридцати пяти-сорока. Я ерзала на стуле, провожая их взглядом, пока они шли к передней части комнаты. Я широко распахнула глаза, заметив мужчину, который зашел после них, главным образом потому, что он был таким... не к месту. Совсем не как эти двое.

Этот был моложе и шел так, словно знал, что все взгляды будут устремлены на него. У него была легкая походка, он свободно держался, так что было трудно представить, что он хоть чем-то обременён. А от его притягательной внешности можно запросто остановиться на середине разговора и забыть, о чем вообще говоришь. Правильная осанка, квадратная челюсть и загар, от которого мне захотелось спрятать свои бледные руки под кардиган, который я засунула в сумку этим утром на всякий случай.

Он не был моим типом мужчин, но все-таки что-то в нем держало меня в напряжении. Может быть, мрачное выражение на его лице, которое гласило: «Не вздумай меня поиметь». Или движение его широких плеч при каждом шаге. Казалось, что они были настолько тяжелыми, что ему требовалось прикладывать дополнительные усилия для ходьбы. Он обвел взглядом комнату, поочередно останавливаясь на каждом человеке, словно хотел убедиться, что все смотрят именно на него. Когда он добрался взглядом до меня, то задержал его. Я быстро опустила глаза, а потом снова посмотрела в переднюю часть зала.

Эти мужчины заняли места за столом перед трибуной. Это напомнило мне год, когда мы с братом побывали на нью-йоркском Комик-Коне и попали на интервью «Человека-паука». Актеры сидели за столом, покрытым точно таким же белым полотном, а перед ними стояли именные таблички. Людям сегодня таких как раз не хватало. Они представились как Томас Бельмонте (исполнительный директор кампании), Карсон Брэдли (финансовый директор) и Уоррен Сильва (крупный владелец акций в этом проекте). Уоррен Сильва.

— Пообщавшись со своими сотрудниками, мы выяснили, что жители чувствуют, будто их выселяют, — начал Томас.

Я сглотнула, ожидая, что кто-нибудь набросится на него. Когда никто не заговорил, а Чарли прочистил горло, я сделала глубокий вдох и подала голос, не сводя глаз с Томаса:

— Мы знаем, что вы хотите снести наш квартал, чтобы построить очередной торговый центр и многоквартирные дома.

— Да, именно это мы и планируем, — ответил он.

— Значит, нам придется покинуть рабочие места, а некоторым – и дома. — Я выдержала небольшую паузу. — Куда мы должны отправиться?

— За последние пять лет в округе произошло много перемен. Я уверен, вы понимаете, почему важно сделать это именно сейчас.

— Чтобы опередить другие строительные кампании, — заявила я. Выражение его лица оставалось бесстрастным, поэтому я продолжила говорить. — И куда вы предлагаете нам идти? Вас не волнует, где мы будем жить? Без компенсации или сроков об окончании вашей работы? Более того, никто не обещает, что позволит нам вернуться в уже новые дома, если мы решим остаться здесь.

— Вы, вероятно, в курсе, что большинство людей, о которых вы говорите, не жаждут оставаться в том районе. Он будет наводнён в основном молодыми семьями и специалистами, — парировал он.

Я уставилась на него.

— А вы, вероятно, в курсе, что большинство жильцов жили здесь еще до того, как Камерон Джайлс стал Камроном [1].

Уоррен усмехнулся, чем привлек всеобщее внимание.

— Что вы предлагаете, мисс...? — спросил Уоррен, пристально меня изучая.

У него был легкий британский акцент, который застал меня врасплох. Я молчала, тупо смотрела на него, пока пульс не вернулся к нормальному ритму, а я не преодолела свою неловкость.

— Авила, — представилась я. — Камила Авила.

— Камила, — повторил он.

От того, как Уоррен произнес мое имя с легкой хрипотцой в голосе, по моему телу пробежала дрожь. Я постаралась подавить это. Отмахнуться. Проигнорировать. Сейчас не время и не место для того, чтобы мое тело решило проснуться и обратить внимание на противоположный пол. Зеленые глаза Уоррена блеснули, словно он заметил это.

Я моргнула и продолжила спор.

— Дайте нам немного времени, а для тех, кому приходится искать другое место для проживания, компенсацию.

— Вы живете в этом здании, мисс Авила? — уточнил он.

— Да.

— Все ясно. У нас немного другое видение. Но мне бы хотелось отметить, что будущие новые жильцы, безусловно, принесут отличную выручку в бар мистера Фергюсона, который вскоре после произведенных строительных работ сможет открыться.

— А как насчет его двухкомнатной квартиры, которая подлежит реконструкции? Куда ему идти, потому что сейчас он теряет не только бизнес, но и дом?

— Наша кампания модернизирует. Мы разрушаем уродство и создаем красоту. Мы уже улучшили многие кварталы. Мы не ищем альтернатив для людей, но предоставляем им достаточно времени, — сказал Томас, сложив руки перед собой на столе.

— Без компенсации, — добавила я, сжимая ладони в кулаки, чтобы они не дрожали. Чарли накрыл его своей рукой и ободряюще сжал.

— Мы просто хотим убедиться, что о нас хоть немного подумают, прежде чем вышвырнуть из квартир, — пояснил Чарли.

— Сколько квартир в этом жилом доме? — поинтересовался Уоррен у Томаса, который попытался остановить его расспросы взглядом.

Томас что-то написал и подвинул листок к Уоррену. Глаза того вспыхнули, как только он увидел запись.

— И мы ничего им не предлагаем? Просто выселяем? — злость в его голосе удивила меня, а когда наши взгляды снова встретились, ярость, которую я нашла в его глазах, заставила мое сердце сжаться.

— Мы владеем зданием, Уор, — заявил Томас.

— Но вы не владеете нашими жизнями, — вскипела я. — Вы просто отнимаете у нас то, ради чего мы работали. Большинство этих людей вкалывают, чтобы позволить себе здесь жить, а вы даже не обещаете, что они смогут вернуться, потому что у вас «другое видение вашего проекта», — съёрничала я, используя воздушные кавычки. Я перевела дыхание, чтобы взять под контроль свой дрожащий голос. Я была уверена, что мое лицо и шея покраснели и покрылись пятнами, как происходило, когда я позволяла эмоциям взять надо мной верх. Я понизила голос, когда заговорила снова. — Не вам решать, достойны ли они района, который вы пытаетесь облагородить.

В комнате воцарилась тишина, три важные шишки таращились на меня. Томас просто смотрел, Карсон выглядел раскаявшимся, ерзая на месте, а Уоррен слегка откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, изучая меня серьезным взглядом.

— Если бы мы что-то решали, то Дональд Трамп жил бы в канаве, — усмехнулся, наконец, Томас.

— Сильно сомневаюсь, что кто-то, кто начал свой путь с миллионного займа у своего отца, когда-либо будет жить в канаве, — ответила я. — Все, о чем мы просим, – это, пожалуйста, пересмотрите то, что вы делаете. Я не прошу вас не улучшать квартал. Я всего лишь прошу вас подойти к этому ответственно и по частям. Бизнес, например, не обязательно закрывать, если вы проводите только внешнюю отделку.

Томас и Карсон обменялись взглядами, прежде чем переключиться на меня.

— Я поговорю с архитектором. Если он скажет, что такое возможно, то бизнес может остаться открытым. Жилье – совсем другая история. Многое подлежит сносу.

Я ненавидела свой дом и была не единственной, кто испытывал те же чувства. Но это был мой угол, несмотря на проблемы с напором воды, периодическими перебоями электричества, вечными протечками и отвратительным запахом в коридорах. А стены так вообще, казалось, были сделаны из картона. Я переехала сюда с парнем, но когда порвала с ним, осталась, несмотря на сердечную боль. В той квартире я собрала себя по кусочкам. Я горевала, любила и жила.

Я вздохнула.

— Когда вы планируете начать? — спросил Чарли.

— В этом месяце.

У меня перехватило дыхание. Чарли громко выдохнул. Можно было только догадываться, о чем он думал. Куда мы пойдем? Что он будет делать?

— В этом?

— Вам более чем достаточно времени для переезда, — заметил Томас.

— Посмотрим, что можно сделать, — сказал Уоррен.

— Когда мы можем ожидать более точного ответа? — уточнила я.

— Дайте нам неделю, — заявил Томас, оглядывая комнату. — Еще вопросы или опасения?

— Да. Что будет с территорией за зданием? Она была утверждена под строительство парка, которое должно начаться в ближайшее время. Предполагаю, что «Бельмонте» также владеет этой землей, — поинтересовалась я.

— Я выясню. Думаю, она останется нетронутой.

Мы все дружно выдохнули. Я встала первой, и остальные последовали моему примеру. Поблагодарив их за потраченное время, я вышла в коридор и выудила из сумочки телефон, чтобы убедиться, что не пропустила ни одного звонка. Оторвала глаза от экрана, когда дверь снова открылась. Я ожидала увидеть Чарли, но это был Уоррен. Он оказался намного выше, чем я ожидала, и еще более великолепным. Когда мужчина остановился передо мной, я услышала аромат его одеколона. Это был один из тех запахов, в которые хотелось зарыться носом. Мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы выветрить из разума мыслишки, что я проделываю с Уорреном.

— Ты сделала много хороших замечаний, — заметил он, быстро оглянувшись через плечо, прежде чем снова посмотреть на меня своими темно-зелеными глазами.

Я не представляла, как следовало реагировать на его заявление, поэтому решила быть вежливой. Вежливость всегда была кстати.

— Спасибо.

— Мне, вероятно, следует официально представиться, — сказал он, протягивая мне руку, которую я приняла. — Уоррен.

— Камила.

— Мы встречались раньше, Камила?

Со мной что-то произошло от того, каким тембром он назвал мое имя. Я опустила взгляд на его темно-синий галстук, но все, что я могла делать, это гадать, какое тело он скрывал под этим костюмом. Это совсем неправильные мысли. Куда нужно смотреть, чтобы не мечтать быть соблазненной им? Я попробовала в пол, что было худшим вариантом из всех. Взгляд в пол говорил об отсутствии уверенности, а меня учили притворяться. Но я ничего не могла с собой поделать. Из-за Уоррена я чувствовала какую-то нервозность, но, когда я оторвала взгляд от кафеля и снова посмотрела на мужчину, мне показалось, что он тоже. Дискомфорт был не от того, что он был ослепительно красив. И не потому, что он был определенно богат и бесспорно влиятелен, если имел какое-то отношение к «Бельмонте». Просто он так пристально меня изучал, что мне казалось, словно он даже видит то, что у меня внутри, словно ничего во мне не осталось незамеченным.

— Не думаю. Я бы тебя запомнила, — ляпнула я, но тут же пожалела о сказанном. Это прозвучало пошло.

Уоррен усмехнулся.

— Я считаю также.

— Я не об этом. — Я нахмурилась. — То есть, хотела сказать, что это не то, что я имела в виду.

— Что же ты имела в виду?

Он все еще ухмылялся, когда склонил голову набок и посмотрел мне в глаза. Это нервировало. Ухмылка, наклон головы, то, как он смотрел на меня. Я попыталась небрежно пожать плечами, но не вряд ли мои плечи хоть как-то пошевелились.

— Понятия не имею. Вообще мне говорили, что у меня знакомое лицо.

— Если бы все были похожи на тебя... — Его глаза стали медленно меня изучать. Уоррен усмехнулся глубоким бархатистым звуком, от которого по спине побежали мурашки.

От комплимента у меня вспыхнули щеки. Я глянула через его плечо на Чарли, который, наконец, вышел из конференц-зала. Уоррен проследил за моим взглядом.

— Что ж, — выпалила я, — с нетерпением жду, к какому выводу вы придете.

— Ты работаешь в баре? — спросил Уоррен.

Я снова взглянула в его глаза. Они были такими же темными и зелеными, как лес. Можно запросто заблудиться, если быть не внимательной и не смотреть, куда едешь. Мужчина, казалось, искренне заинтересовался ответом, поэтому я покачала головой.

— Иногда.

— И ты живешь в многоквартирном доме. — Это было утверждением.

Я сделала шаг в сторону.

— Угу.

Мужчина снова прошелся глазами по моему лицу, после чего слегка сузил их. На какую-то ужасную секунду мне показалось, что он продолжит допрос, но он просто кивнул и начал уходить.

— Приятно было познакомиться, Камила.

Я кивнула, будучи не в состоянии что-то ответить.

Мы с Чарли зашли в лифт и молча покинули здание. Только когда мы ступили на тротуар, он заговорил:

— Ты хоть знаешь, кто он?

Я медленно покачала головой, стараясь сохранить хладнокровие, хотя мое сердце все еще бешено колотилось. Или, может быть, во мне по-прежнему бурлил адреналин. Брови Чарли поползли вверх.

— Уоррен Сильва. Звезда европейского футбола, ну? Самый молодой игрок, когда-либо получавший «Золотой мяч ФИФА»? — он заявил это так, словно это могло мне о чем-то сказать. Чарли покачал головой в неверии, сунул в рот сигарету и закурил, как только мы вышли на улицу.

— Интересно, какой у него процент акций…

Я пожала плечами. Я понятия не имела, что такое «Золотой мяч», и никогда не слышала об Уоррене в составе совете директоров. Не то чтобы я проводила обширные исследования пакета акций. Мой интерес к «Бельмонте» начинался и заканчивался Хавьером Бельмонте.

— А он не слишком высокий для футболиста?

Чарли остановился и расхохотался.

— Ты действительно не знаешь, кто он?

Я снова покачала головой. Если ты не был Дереком Джитером [2], то не попадал в мой список любимых спортсменов. А с тех пор, как он ушел из игры и женился, я вообще перестала обращать на них внимание.

— Он один из лучших. Отвечаю, — сказал Чарли.

Единственный раз, когда я видела эмблему ФИФА, – это на майке доминиканца, владельца маленького магазинчика на углу, который я частенько посещала. Но я не была до конца уверена, что он сам знал, что на нем надето, пока Чарли не заглянул туда со мной и не прокомментировал его футболку. Чарли любил преувеличивать, особенно когда дело касалось таких видов спорта, как футбол или регби. В баре люди жаловались, что на обоих экранах телевизора показывали футбол, в то время как большинство американцев предпочитали американский спорт.

— Это ирландский бар, — отвечал им Чарли. А когда это не срабатывало, он напоминал им, что это его бар. Так что с ним было не поспорить.

— Зачем футболисту вкладывать деньги в «Бельмонте»? — спросила я.

Чарли пожал плечами. Мы стояли на площадке метро в ожидании поезда.

— А почему бы и нет? «Бельмонте» – динамично развивающаяся компания. Я бы вложил туда деньги, если бы они у меня были. К тому же, он родом отсюда, так что все логично.

— Для ньюйоркца у него слишком сильный британский акцент.

В ответ Чарли в очередной раз пожал плечами.

— Почему ты так задержался там? — поинтересовалась я.

— Я приглашал их в бар в пятницу, — выпалил он и пожал плечами, увидев выражение моего лица. — Я подумал, что, может быть, если они увидят, как обстоят дела, то не захотят его сносить.

— Не думаю, что исполнение «Кумбайи» повлияет на этих людей, — тихо прошептала я.

— Да уж. Они все равно все расхерачат, мы даже пикнуть не успеем, — сокрушался он.

— Мне ли не знать, — пробормотала я себе под нос.

— Но есть и плюс! Если Уоррен Сильва появится, то я попрошу его подписать место на барной стойке, — выдал он. Я рассмеялась.

— Если он так популярен, как ты говоришь, я бы не ставила на то, что он появится.

— Да кто знает. Я видел, как он смотрел на тебя, когда ты говорила.

Я не поверила, но мои щеки все равно зарумянились.

— Популярные спортсмены, как правило, встречаются с моделями. Посмотри на Джетера.

— Знаешь, Джетер не единственный спортсмен.

— Да ладно? — ответила я, улыбаясь. — Тогда посмотри на Робинсона Кано.

Чарли усмехнулся.

— Они бейсболисты. Они – другие.

— А в чем разница? К тому же, я не создана для такой жизни.

— Какой такой? Богатой и роскошной? — спросил он, смеясь над хмурым выражением моего лица, когда мы сели в поезд. — Как по мне, то это звучит фантастически.

Я хмыкнула. Звучало действительно фантастически. Пока не потеряешь все. Я знала, что материальным вещам лучше не придавать особого значения, и уж точно понимала, что с таким мужчиной, как Уоррен Сильва, лучше не связываться. Неважно, насколько горячим он был или как сильно распалял меня его взгляд.

[1] Американский рэпер

[2] Американский бейсболист

Глава 4

Уоррен

— Хочу ее!

Томас громко рассмеялся.

— Ты можешь получить любую женщину, но выбрал вот это?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать. — Он покачал головой, поднимаясь со стула и держа в руках стопку бумаг. — Какие планы на день?

— Да никаких, — ответил я.

Я отменил встречу в обувной компании ради этого собрания, а также все остальные мероприятия, которые мой агент спланировал на время моего посещения Нью-Йорка. Я дал ему ясно понять, что я здесь не ради футбола, так что пора бы ему это уяснить. Кроме того, сейчас протекали единственные свободные недели в моем плотном годичном графике.

— В этом твоя проблема, — заявил Томас, когда я встал и вышел вместе с ним из конференц-зала. — Ты не привык к свободному времени. Найди себе телку на время своего отпуска, чтобы трахаться. И лучше, если у нее будет квартира побольше, чем шкаф для гостей в твоем доме.

Он повернулся и ушел в свой кабинет прежде, чем я успел ответить. Я спускался на первый этаж с этой мыслью. Разумеется, он ожидал, что я найду женщину для секса, пока буду здесь. Обычно я так и делал. По цыпочке в каждом городе. Раньше. И хотя мне хотелось думать, что я больше не тот парень, я жаждал сделать такое предложение Камиле. Она бы не отказалась.

***

— Гарлем уже не тот, что я помню, — тихо сказал я.

— Когда ты в последний раз был в этой части города? — уточнил Антуан.

«Никогда» вертелось на кончике языке, но я не мог заставить себя это произнести. Эти улицы и другие места, которые ни один истинный житель Нью-Йорка не стремится посетить, я видел только в музыкальных клипах и фильмах. Но вот он я. В Гарлеме. Спустя семнадцать лет эмиграции из страны. Прибыв в Нью-Йорк, я поставил перед собой несколько целей, одной из которых было взять такси, по той простой причине, что сделать подобное дома было невозможно. Ну и так я почувствовал бы себя настоящим ньюйоркцем. Хотя, те разы, что я здесь бывал после отъезда, дали ясно понять, что настоящие ньюйоркцы никогда не примут меня за своего.

Их не за что было винить. Я не знал ветки метро, но даже если овладел бы этим мастерством, то в моем распоряжении был личный транспорт. В этот же раз я велел брату не приставлять ко мне водителя. Я хотел испытать настоящий Нью-Йорк. Единственная проблема заключалась в том, что я был не из тех людей, которые могут ходить по городу и оставаться незамеченными долгое время, что доказал Антуан, водитель такси. Стоило мне скользнуть в его автомобиль, он назвал мое прозвище «Уор-Зон» (прим. перев.: Горячая точка, эпицентр боевых действий). Когда я был здесь в последний раз, меня никто не узнал. В Штатах богами считались американские футболисты, бейсболисты, хоккеисты, баскетболисты, даже чертовы игроки в гольф. Футболисты (я о настоящем футболе) были просто кучкой парней, гонявшихся за мячом в течение девяноста минут. А в сегодняшней поездке я уже получил гораздо больше признания, чем ожидал или надеялся.

— Скоро начало сезона, верно? — спросил таксист по дороге.

— Ага. Тренировки начнутся через несколько недель.

— Соскучился по игре? Или ты всегда тренируешься?

Пока мы ехали, я узнал, что Антуан поступил в колледж на стипендию по американскому футболу и мечтает стать знаменитым игроком. Как выяснилось из его проповеди, он был недостаточно хорош для национальной лиги, поэтому вернулся к истокам.

— Если честно, то я действительно не знаю, чем занять себя без футбола, — сказал я, глядя в окно. — Ты сам скучаешь по игре?

— Да, но тут ничего не поделаешь.

Мы молчали, пока не остановились перед торговым центром.

— Слышал, что весь этот район снесут, — нарушил тишину Антуан. Я отвел взгляд от витрин и посмотрел на него.

— Думаю, только этот квартал, — ответил я. — Я уверен, что после строительства все будет выглядеть лучше.

Антуан стиснул зубы и встретился со мной в зеркале заднего вида неодобрительным взглядом.

— Тоже самое говорили и в другом районе. Ты только взгляни, к чему это привело!

Я не понимал, о чем он говорит. Но мне было плевать.

— Сколько я должен заплатить, чтобы ты меня подождал?

Антуан улыбнулся.

— Долго ждать?

Я отвел взгляд и снова переключился на дорогу. По тротуару брели группки людей. Некоторые входили в бар «Скалли», который, как я знал, принадлежал Чарли Фергюсону. Других привлекала кондитерская. Большинство же проходили мимо. Мое внимание привлекло мерцание света в доме напротив бара. Вскоре дверь распахнулась и захлопнулась. Сердце сделало два быстрых, сильных удара из-за повышенного адреналина в крови, когда я увидел ее. Затем сердечный ритм вернулся к нормальной скорости. Это была она. Камила. Брюнетка с самыми решительными глазами, которые я когда-либо видел. Ее короткие волосы представляли собой спутанные волны, которые словно приглашали ухватиться за них. Она выглядела иначе в обтягивающих черных спортивных штанах и такой же облегающей темной блузке. По-другому – это значит чертовски лучше, так как я мог видеть каждый изгиб ее тела. А оно у нее было адски сексуальным. Мысль о том, как я обниму ее за тонкую талию и сожму упругую попку, заставила мою кровь закипеть.

— Несколько часов, — ответил я, прочищая горло. — Вероятно, вернусь около полуночи.

— Аренда машины на вечер будет стоить триста долларов, — объявил таксист.

— Отлично, — сказал я и вышел из автомобиля.

Снаружи бар выглядел как отверстие в стене с ржавой деревянной дверью и ручкой, которую стоило заменить лет эдак двадцать назад. Однако внутри все было совсем по-другому. Зал был узким, но вытянутым. Люди разговаривали и качали головами в такт ускоренному исполнению песни «Santeria» группы Сэблайм какого-то кавер-бэнда.

Я пробежался глазами по бару, впитывая яркие картины, которые создавали броские пятна на пустом пространстве стен, и, наконец, остановился на Камиле, которая смотрела на меня с растерянным выражением на лице.

Она переоделась в короткую сине-фиолетовую майку с надписью: «Скалли» на груди. Из-за этого девушка представляла собой еще одно яркое пятно вместе с настенной коллекцией. Я не собирался подходить к ней сразу, однако ноги сами несли меня к барной стойке. Мы встретились взглядами, когда я уселся на свободный стул напротив того места, где стояла Камила.

— Привет, — поздоровалась она. Ее щеки порозовели.

Для меня не было секретом, какое влияние я оказывал на женщин, но я мог сосчитать на пальцах одной руки, сколько раз я действительно приходил от этого в восторг. Камила определенно попадало в это число.

— Так значит, здесь ты работаешь? — спросил я, не в силах оторвать взгляд от ее лица.

Миндалевидные глаза, высокие скулы, крошечные веснушки на кончике маленького вздернутого носика... Я не хотел пялиться на нее, как идиот, чтобы не смущать ее, но опустить взгляд, где я мог увидеть ее обнажённый живот, было еще опаснее. Я был уверен, что мог бы отлично разглядеть изгибы ее задницы и бедер в этих леггинсах.

— Нет. — Камила замолчала. — Ну, технически нет. Я помогаю, время от времени, если это не мешает моей основной работе.

— И где же ты работаешь?

— В некоммерческой организации.

— Чем занимаешься?

— Добрыми делами.

Она несколько мгновений смотрела мне в глаза, потом отвернулась.

— У тебя красивые глаза, — я сделал комплимент, наклонившись ближе.

Камила улыбнулась и слегка сморщила нос, снова привлекая внимание к веснушкам. От этого мне захотелось протянуть руку и соединить эти точки. Интересно, каково это будет – прикоснуться к ней и провести большим пальцем по ее щекам и шее? Я прочистил горло, но это не особо помогло для глушения моего томления. Девушка выглядела чертовски знакомой. С ней было легко, чему я удивился еще в офисе.

— Карие глаза встречаются довольно часто.

— Не такие, как у тебя. — Они были цвета теплого меда. Я практически ощущал их вкус.

— Ты к Чарли? — поинтересовалась она, окинув взглядом бар. — Он вышел, но я уверена, что скоро вернется.

Я был здесь явно не ради Чарли. Мне хотелось оказаться поближе к ней. Мне нравилось, что она не висла на мне, будто я не был одним из самых успешных футболистов в мире, высокооплачиваемой моделью для трех разных брендов и, наконец, Уор-Зоном, Богом на поле. У меня была репутация бабника. Каким-то образом цыпочка в одном из городов разболтала о моих интрижках прессе, но я отмахнулся от этой истории, как и от других слухов, потому что не хотел подтверждать, что это было правдой. И вот сейчас мне не нужна была любая нью-йоркская женщина, которая будет смотреть на меня как на свое личное достижение. Я хотел трахнуть эту женщину. Я хотел привлечь ее внимание.

— Я здесь из любопытства, — ответил я.

Камила долго и пристально меня изучала.

— Выпьешь что-нибудь, удовлетворяя свое любопытство?

Я почувствовал, что улыбаюсь.

— Конечно.

— Открыть счет? — уточнила она после того, как я попросил пиво. Она стала его наливать.

— Здесь всегда живая музыка? — спросил я.

— По пятницам, — рассказала она. Музыка заиграла снова, а женщина на другой стороне барной стойки помахала ей, привлекая внимание. — Я должна... — и показала в сторону той дамочки.

Я улыбнулся.

— Я не уйду.

Камила кивнула и пошла к другой стороне бара, покачивая бедрами. Не вызывающе, как ходят женщины, когда знают, что им вслед смотрят мужчины, а скромно. Когда она добралась туда, то рассмеялась над чем-то, что сказал ей мужчина там, собирая при этом растрепавшиеся волосы в хвост. Затем замиксовала четыре разных коктейля, пока я зачарованно за ней наблюдал. Я даже не притрагивался все это время к мобильнику. Камила двигалась грациозно и уверенно, улыбалась, словно была рождена, чтобы развлекать толпу. Я решил, что просто обязан научиться читать язык ее тела: как она двигала руками при разговоре и как улыбалась посетителям. Она казалась очень дружелюбной с женщинами, чего я никогда не видел у барменш. Девушка внимательно слушала их рассказы и несколько раз протягивала руку, чтобы положить поверх их для поддержки. Она гипнотизировала.

Я сделал глоток пива, и чуть не поперхнулся, когда услышал ее смех. Я видел, как двигались ее полные губы, пока она о чем-то общалась с одной из посетительниц бара. Женщина поймала мой взгляд, прежде чем я снова переключился на Камилу. Та очень точно подпевала «Богемской рапсодии».

— Не забудь оставить Камиле хорошие чаевые, — прокричал певец в середине песни, указывая на барную стойку.

Люди заулюлюкали и захлопали в ладоши. Камила же на мгновение закрыла лицо руками. Опустив их, все еще хихикала. Во время ее смеха на меня снизошло озарение, и к моему разочарованию, я понял, что она все это время улыбалась мне фальшивыми улыбками. До этого момента я не обращал внимания на группу на сцене, но теперь повернулся и посмотрел на них. Участников было четверо. Если у них еще не было названия, то я бы посоветовал им стать чем-то типа «Несовместимыми»: половина парней была с татуировками, пирсингом и странными стрижками, а двое других выглядели очень похожими на меня – опрятные, подкаченные и со стильными прическами. Солист был одним из них. Его глаза, казалось, не отлипали от Камилы. Я перевел взгляд на нее и почувствовал странное удовлетворение. В груди перестало сжиматься, когда я понял, что она на него не смотрела.

— Я раньше не встречал застенчивую барменшу, — выпалил я, когда Камила забрала мой бокал и сполоснула его из крана за стойкой. Ее щеки снова вспыхнули, а глаза не отрывались от стакана. Она поставила уже полный бокал передо мной, и я почувствовал, как мои губы растянулись в улыбке. Как правило, я не покупался на напускную застенчивость, но с Камилой все работало иначе.

— Теперь их называют миксологами или барменами. Барменша звучит очень... архаично, — практически шепотом произнесла она, но мои глаза были прикованы к ее губам, так что я все четко понял.

— Принято к сведению, — прошептал я, подражая ее тону.

— Итак, что привело тебя сюда?

— Чарли пригласил, — отмахнулся я.

— Твои коллеги тоже придут?

Я чуть не заржал вслух, но вовремя спохватился. Не хотелось бы, чтобы она знала, что мои коллеги считают себя выше посещения бара в этом районе. Если бы не она, я бы, наверное, тоже выпивал сейчас с Томом в Челси, районе Манхэттена.

— У них другие планы.

Своим взглядом она дала понять, что не поверила мне, но не стала ничего говорить. Через какое-то время она оперлась локтями о стойку и глубоко вздохнула.

— Устала?

— Да, сегодня был тяжелый день, — поделилась она, разминая шею, как будто пыталась избавиться от изнеможения.

— Сделать массаж?

Ее глаза расширились, и она резко закачала головой, но перед этим бросила быстрый взгляд на мои руки, прежде чем отвернуться. Ее кожа снова покраснела. Интересно, о чем она думала? Все внутри меня скрутилось в узел от любого ее предположения. Мои пальцы на ее спине, шее, заднице, внутри нее...

— Чарли считает тебя звездой футбола, — она так неожиданно это заявила, что я чуть не поперхнулся пивом.

— А что? Не похож?

Камила медленно скользнула взглядом по моей груди и рукам. Мой пульс участился, когда девушка облизнула губы. Меня раздражало, что она постоянно отворачивалась, поэтому я заговорил, чтобы она снова на меня посмотрела. Я хотел сказать всем завсегдатаям этого гребанного бара, свалить на хрен, чтобы Камиле не оставалось ничего, кроме как смотреть на меня.

— Ну? — подтолкнул ее к ответу.

— Я не знаю, как должны выглядеть футболисты.

Я улыбнулся. Она не знала, кто я такой, и не знала, как выглядят футболисты. Не знаю, почему это так сильно меня волновало. Камила снова ушла, а когда вернулась, дала мне сложенную салфетку. Мои глаза встретились с ее. Так еще делают?

— Может просто запишешь в моем телефоне? — спросил я с ухмылкой.

Камила нахмурилась.

— Э, что?

— Твой номер. Писать его на салфетке кажется таким... архаичным.

— О, — охнула она. Ее серьезное выражение лица расплылось в улыбке. — Думаешь, я даю тебе свой номер телефона?

Моя улыбка погасла. Какого черта?

— Это от нее, — сказала она, кивнув на другой конец бара.

Я оглянулся и заметил грудастую блондинку, с которой до этого мимолетно встретился взглядами. Теперь она трахала меня глазами. От такого я редко шарахался, но не ценил, если получал это не от нужной женщины.

— Как обычно? — спросила Камила, снова привлекая мое внимание. Она разговаривала с парнем рядом со мной. Я узнал в нем солиста группы.

— Если только ты не позволишь мне выпить парочку шотов из этих милашек, — ответил он, протягивая руку через барную стойку.

Я схватил кружку и сжал ее. Мне и в голову не приходило, что у Камилы может быть парень. Вашу ж мать. Если это так, то у меня не было никаких шансов.

— Определенно нет, — ответила она, игриво шлепнув его по руке. Она направилась к середине бара, чтобы подать три пива. Я воспользовался моментом, чтобы оценить своего конкурента. Он был не в ее вкусе. Не то чтобы я знал ее тип, но он был моей полной противоположностью.

Парень, по ходу, почувствовал, что на него пялились, и резко повернулся ко мне. Затем широко раскрыл глаза.

— Ты похож на Уоррена Сильву! — он замолчал, чтобы улыбнуться Камиле, когда она протянула ему пиво, и снова посмотрел на меня. — Тебе кто-нибудь говорил об этом?

Мое сердце перестало биться. Стремясь быть «нормальным», я придумывал разные ответы: «Постоянно говорят», «Кто такой этот Уоррен Сильва?», «Понятия не имею, о чем ты». Но сейчас я лишь пожал плечами. Я не возражал против внимания, когда был вместе с ребятами из клуба, но будучи в одиночестве предпочитал оставаться неузнанным. Именно поэтому я нацепил бейсболку.

— У него знакомое лицо, — сказала Камила, улыбаясь мне и обращаясь к парню.

Улыбка музыканта стала шире, когда он повернулся, чтобы уделить ей все свое внимание.

— Но я был бы не прочь снова встретиться с твоим.

Снова. То есть повторно. Они определенно кем-то были.

— Я обязательно передам Кайле твои слова, когда она вернется, — заявила Камила, затем подмигнула и снова ушла.

— Только не Кайле! — крикнул он. Она покачала головой, но не обернулась, сделав вид, что не услышала его.

Группа вернулась на сцену, а я продолжал возиться с салфеткой и, наконец, развернул ее. На фирменной салфетке бара было написано «Эрика» и номер телефона, а также слова: «Я могу стать твоей нью-йоркской девушкой». Я оторвал взгляд от бумаги и посмотрел на блондинку в дальнем конце бара. Было очевидно, что до Эрики дошли слухи обо мне, и она захотела выяснить, правдивы ли они. К несчастью для нее, единственной женщиной, которую я хотел трахнуть в Нью-Йорке, была та, что стояла по другую сторону барной стойки.

— Думаю, она хочет, чтобы ты угостил ее выпивкой, — заметила Камила, когда снова подошла ко мне.

Я наклонился к ней поближе. Она вертела в руках шейкер, но когда поняла, как близко я был, поставила его и подняла на меня глаза.

— Меня гораздо больше интересует, чего хочешь ты, — сказал я, полностью осознавая, как звучал мой голос и что подразумевал мой тон.

Камила ахнула, и мне захотелось услышать это громче. Мне хотелось услышать это в другой обстановке и при других обстоятельствах. Я был по-настоящему рад, что сегодня вечером был без друзей, потому что они либо засмеяли бы меня, либо опередили бы меня и давным-давно подкатили к ней. Я считал, что во всем была виновата Елена. Эта чертова сука что-то сломила во мне. До нее я бы никогда не стал так долго тянуть, чтобы сделать шаг к женщине. Хотя, изменения, возможно, пошли к лучшему.

Камила откашлялась.

— Я не совсем понимаю, о чем ты, — она так тихо это произнесла, что я едва ее расслышал.

— А мне кажется, что ты точно понимаешь, о чем я, — парировал я, наклоняясь чуть ближе.

Девушка на мгновение встретилась со мной взглядом. Даже при тусклом свете я заметил, что она покраснела. В ее больших красивых глазах была мольба, когда она посмотрела на меня еще раз, но я не мог понять, хочет она чтобы я остановился или продолжал.

— Ты не в моем вкусе, — выпалила она, наконец.

Я мог тупо на нее таращиться. Она произнесла эти слова и отошла к другому клиенту, пока я уставился ей вслед. Я смотрел, как она кивала и разговаривала с посетителями, как рассчитывала их и как болтала с женщиной, которая зашла за стойку. Похоже, Камила передавала смену. Она прошла мимо меня через заднюю дверь. Последнее, что я увидел перед тем, как дверь за ней закрылась, это как она стянула фартук и отбросила его в сторону.

— Камила закончила? — спросил я женщину за стойкой.

Она была старше, примерно того же возраста, что и моя мать. Хмурое выражение ее лица в ответ на мой вопрос только углубило морщины.

— Ками?

Я кивнул.

— Она собирается уходить. Вы ее друг? — уточнила она, оценивая меня.

— Да.

Нет. Но хотел бы стать кем-то большим. Гораздо большим.

Пожилая дама еще раз внимательно посмотрела на меня, прежде чем вернуться к кассе и распечатать для меня квитанцию, которую она принесла вместе с моей карточкой. Я чувствовал на себе ее взгляд, когда подписывал его и возвращал ей. Прежде чем я успел задать ей еще несколько вопросов, дверь для персонала открылась. Камила появилась в своей прежней черной блузке и с зеленой сумкой, которую она носила через плечо.

— Тебя подвезти? — предложил я, вставая и посылая водителю смс с просьбой вернуться.

Камила нахмурилась, обошла бар и направилась ко мне. Оказавшись рядом с ней, я выяснил, что без каблуков она была немного ниже, чем я предполагал.

— Я живу в этом квартале. Мне только перейти через дорогу.

— Как ты обычно добираешься? — поинтересовался я.

— Пешком.

Мои глаза расширились, когда я взглянул на часы.

— В половине первого ночи? Одна?

— Да. Если только Куинн меня не провожает.

Я оглянулся через плечо. Группа была на перерыве и разговаривала с парочкой девушек, сидевших возле сцены. Пока я наблюдал за ними, солист дважды взглянул в нашу сторону. Я снова переключился на Камилу.

— Солист?

— Да, — сказала она и странно на меня посмотрела.

— Вы вместе?

Она рассмеялась.

— Точно нет.

— Но ваши с ним лица встречались, — выпалил я, прекрасно понимая, что это прозвучало горько.

Камилу не смутили ни мои слова, ни то, как я их произнес. Она лишь пожала плечами, что было худшим ответом. При мысли о том, что они были вместе, живот скрутило в узел. Отвали от нее. Пошли все к черту. Я сам себя предупреждал, хотя было чертовски трудно сопротивляться тяге к этой девушке. Снова на те же грабли. Я преследовал Елену, пока она не сдалась, и ради чего? Наверное, стоило хотя бы раз послушать брата или лучшего друга. Мне нужно было позволить всему идти своим чередом, не пытаясь повлиять на ход событий. Вот только дело в том, что я не мог себя остановить. Я признавал это. Я был ребенком. Всегда был.

— Давай я подброшу тебя до дома, а мы в это время поговорим о районе? — предложил я. У меня не было никаких новостей об этом гребанном квартале, но только так я мог ее убедить.

— Окей.

Я наблюдал, как она идет впереди меня и машет знакомым. Что-то в ней пленило. Возможно, мне просто нужно было перепихнуться, но все-таки эта женщина была единственной за очень долгое время, которая понятия не имела кто я такой и ей было на это наплевать. Но дело было не только в этом. Обслуживая посетителей, она улыбалась им весь вечер, как будто была искренне счастлива, что разговаривала с ними. Может, так оно и было. Прошло много времени с тех пор, как я встречал кого-то, кто выглядел по-настоящему счастливым.

— Ты на машине, — заметила она, а затем прошептала: — Конечно, ты на машине.

— Если тебе от этого станет легче, то это не моя тачка, — сказал я, хотя и не был уверен, почему ей от этого станет легче. Ее саркастический смешок дал ясно понять, что это не помогло.

— У тебя есть машина и водитель, — прошептала она, когда Антуан вышел из автомобиля и обошел его.

Я никогда не стыдился своих денег. Это было всем, что я знал. К моему пятилетию отец сделал достаточно инвестиций, чтобы обеспечить будущее моих детей. Я никогда не стыдился своих привилегий, а когда мне начали платить за игру в футбол, это чувство лишь укрепилось. Я привык водить крутые тачки и встречаться с горячими цыпочками. Блеск и гламур были частью моей жизни, и мне это нравилось. Но когда Камила оценивала меня, стоящим рядом с арендованной машиной, мне захотелось ее спрятать. Елену на наше первое свидание я повез на своем «Бугатти», и она обсыпала меня комплиментами. Камила же смотрела на такси так, словно это была самая шикарная вещь, которую она когда-либо видела. Я вздохнул. Мне не изменить свой образ жизни. И она не должна хотеть, чтобы я это сделал. Но некое маленькое ноющее чувство внутри меня подталкивало меня что-то предпринять, чтобы не потерять шанс с этой девушкой.

— Ты бы предпочла, чтобы я проводил тебя до дома пешком?

Она сделала шаг назад, широко распахнула глаза и медленно моргнула, прежде чем оторвать взгляд и осмотреть улицу. Интересно, о чем она думала? Я гадал, не пытается ли она прикинуть, как по-тихому свалить от меня.

— Давай же, Камила. Я просто тебя провожу, — добавил я. Мое сердце замерло, ожидая ее решения.

— Это буквально вон там, — сказала она, указывая на здание в конце квартала.

— Веди.

Мы пошли, и я понимаю, что не знаю, что сказать. Нужно было что-то сказать. Что угодно, лишь бы она поняла мою заинтересованность.

— Откуда ты? — нарушила тишину Камила, повернувшись ко мне лицом.

— Отсюда, — ответил я. — Родился на Манхэттене. В четырнадцать перебрался в Европу, чтобы жить с семьей в Испании.

— Твои родители там? — поинтересовалась она.

— Нет. Они не переезжали.

Камила внезапно остановилась и повернулась ко мне.

— Ты переехал в другую страну, когда тебе было четырнадцать... один?

— Все ради футбола. — Я пожал плечами. — Я знаю парней, которые уехали из дома в девять, так что в каком-то смысле я припозднился.

— Ух ты! — Она покачала головой и пошла дальше. Мне потребовалась секунда, чтобы последовать за ней.

— Ты не одобряешь? — спросил я, удивившись ее реакцией.

Камила пожала плечами.

— Не я твоя мама. Каждому свое.

— Я так понимаю, твои родители не позволили бы тебе сделать это.

Она рассмеялась, глядя на меня.

— Родители не разрешали мне ходить с ночевкой до.... — Ее улыбка погасла, она отвела взгляд и медленно покачала головой.

— До?

— Не важно. Итак, что там с застройкой?

— Скоро будут новости. Тебе пока есть куда переехать?

Она внезапно остановилась. Я притормозил вместе с ней и стал ее изучать, стоя посреди темного тротуара.

— Вот здание, в котором я живу, — сказала она, указывая мне за спину. — Не то, чтобы ты не знал, учитывая, что собираешься его снести.

Ее слова ударили по мне. Компания «Бельмонте» снесла и перестроила бесчисленное множество зданий, но сейчас я чувствовал себя неловко. Из-за Камилы мне стало казаться, будто я отнимал что-то у нее.

Я взглянул на слегка приоткрытую стеклянную дверь впереди. На собраниях «Бельмонте» нам показывали фотографии, но я не особо обращал на них внимание. Я ковырялся в телефоне, отвечая на письма от своего агента и спонсоров. Если честно, мне было насрать, насколько плохо выглядят здания. Но увидеть его сейчас и понимать, что там живет кто-то вроде Камилы... Я снова посмотрел на нее.

— Насколько безопасен этот район?

Она рассмеялась.

— Для меня? Очень безопасен. Для тебя? Не особо.

Я не знал, что делать с таким ответом, но мне он не понравился. Что я должен был сказать? Я не хочу, чтобы ты здесь жила? Мне не нравится мысль, что ты трешься в этом районе? Ты слишком красива? Слишком добра? Слишком мила? Слишком маленькая? Мы не были достаточно хорошо знакомы, чтобы я мог высказывать такие мысли. Поэтому я проглотил их.

— Я хочу снова увидеть тебя, — наконец выпалил я.

Камила быстро отступила на шаг, широко раскрыв глаза.

— Что?

Я повторил.

— Зачем? — спросила она, нахмурившись.

— Мне нужна причина?

— Думаю, да, — ответила она, хотя это больше походило на вопрос.

— И зачем?

— Понятия не имею. Ты... — Камила на мгновение отвела взгляд, — ты выгоняешь меня из моей квартиры.

В ее мягком голосе была горечь, которую я не понимал. Она была маленькой и милой, но то, как она смотрела, заставило меня утонуть в тени здания позади нас.

— Я не выгоняю тебя, — напомнил я ей. — Я бы никогда так не поступил.

— Твоя компания.

— Она не моя, — уточнил я.

Камила тяжело вздохнула и скрестила руки на груди.

— Особой разницы нет.

— Я пришел в бар ради тебя, — признался я, надеясь, что серьезности в моем взгляде будет достаточно, чтобы успокоить ее.

— Зачем?

— Думаю, ты знаешь зачем, Камила.

Ее губы слегка приоткрылись, словно девушка собиралась что-то сказать, но потом сомкнула их и огляделась. Интересно, что она искала? Из-за угла доносилась громкая латиноамериканская музыка, несколько парней сидели неподалеку, но кроме этого улица была пустынной.

— Позволь мне пригласить тебя на свидание, — сказал я, заработав еще один удивленный взгляд.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Что?

— Я. Не. Считаю. Это. Хорошей. Идеей, — повторила она, медленно проговаривая каждое слово. Я скрестил руки на груди.

— И почему же, черт возьми?

— Потому что думаю, что это плохая идея. К тому же, я уверена, что у тебя есть дела поважнее, пока ты здесь, мистер Крутой Пинатель Мяча.

Я опустил руки и шагнул к ней. Она вздернула подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Футболист. Но да, у меня много дел, одним из которых будешь ты.

Она моргнула.

— Ха, ну уж нет. Этому не бывать.

— С чего бы?

— Я только что назвала две веские причины, но если тебе нужно, что ж, я готова назвать еще парочку.

— Ты всегда такая милая, персик?

Камила, казалось, поразилась на секунду, прежде чем улыбнуться.

— Меня так называют домашние.

— Как? Персиком?

— Пич, — сказала она, облизывая губы.

— Из-за твоей вредности?

Ее лицо вспыхнуло.

— Большинство людей считают меня хорошим человеком. Даже слишком. Размазнёй.

— Просто они не видели настоящую тебя, — сказал я, пытаясь сдержать улыбку от ее очевидного дискомфорта. — Значит, твое прозвище Пич, потому что ты чертовски милая?

— Нет. — Камила рассмеялась. — Из-за братьев Марио.

— Принцесса Пич. Понял. — Я усмехнулся и сжал руки в кулаки. — Лично я считаю, что Рокки подошло бы тебе больше.

— Знаешь, тебе можно податься в комики. Если с футболом что-то пойдет не так, ты можешь попробовать себя в стендапе.

Я засмеялся. Настоящим, искренним смехом, и вскоре она присоединилась ко мне. Когда мы оба перестали смеяться, мы долго смотрели друг на друга. Мне казалось, что если я не поцелую ее к концу ночи, то взорвусь от желания. Когда ее губы приоткрылись, мое внимание было полностью сосредоточено на них, на том, как идеально они изогнулись, когда она заговорила. Я был так очарован ими и ее мелькающим языком, что ее слова не сразу дошли до меня, пока не стало слишком поздно.

— Спасибо, что проводил.

И вошла в здание. Прежде чем закрыть дверь, она высунула голову наружу и добавила:

— Надеюсь, ты утолил свое любопытство.

Я был слишком потрясен, чтобы пошевелиться. Неужели это действительно произошло? Я смотрел на стеклянную дверь секунду, две, три, четыре, просто моргая и пытаясь понять, что, черт возьми, только что произошло.

Она действительно отказала мне? И я ей позволил? Быть такого не может. Черта с два у нас все закончится на этом. Если раньше мне было просто любопытно, то теперь Камила всецело завладела моим вниманием.

Глава 5

Камила

Хотя бы из принципа я должна была ненавидеть Уоррена Сильву. Хотя бы из принципа я вообще не должна была с ним знакомиться. Ему не стоило предлагать проводить меня до дома, а я не должна была это позволять. Но вот она я – стою в очереди в магазине и думаю о нем. Он. Думаю о его темно-зеленых глазах и о том, как они мерцали, когда мужчина флиртовал со мной. Обычно такие парни не замечают таких девушек, как я. Да мне не больно-то и хотелось...

— Это все? Как обычно, только карту? — спросил Педро, продавец.

Он имел в виду телефонную карту, которую я покупала, чтобы позвонить брату в Доминиканскую Республику. Мой брат, который, вероятно, имел личного водителя, горничную и повара, в то время как я из кожи вон лезла, чтобы услышать его голос хотя бы на секунду. Я вздохнула. Я старалась не сердиться на Джонни. Я любила его всем сердцем, и мне нравилось, что у него все хорошо, но иногда от этой мысли мне хотелось придушить его.

— Да, пожалуйста, — ответила я, улыбнувшись Педро.

— Планируешь навестить маму?

— Наверное, через пару недель.

— Все еще не рассматриваешь возможность переехать к ней, пока ситуация с жильем не разрешится?

Я поджала губы.

— Ты пытаешься избавиться от меня?

— Никогда, rubia, — засмеялся он.

Я улыбнулась из-за того, как он меня назвал. Это было так по-доминикански. Я была далеко не блондинкой, но любую бледнолицую со светлыми глазами автоматически прозывали блондинками.

— А жить со своей сестрой? — уточнил он.

— Это точно отпадает.

Он запрокинул голову и расхохотался.

— Ты всегда можешь остаться с нами. Мэйра будет в восторге, особенно если ты будешь нянчиться с детьми.

— Ха! Твои дети сведут меня с ума, — выпалила я, поворачиваясь к двери. — Увидимся на следующей неделе.

Педро все еще смеялся, когда я покидала магазин. Размышления обо всем, что мне предстояло сделать, тревожили меня. Среди них был и звонок бабушке в Доминиканскую Республику. Каждую неделю я покупала телефонную карточку для междугороднего звонка, и каждый раз держала ее в руке и вела внутренний спор, стоит ей воспользоваться или нет. У бабули не было мобильного. Она отказалась от сотового, потому что где-то услышала, что они вызывают рак, так что моим единственным способом связаться с ней был звонок на стационарный телефон. Для этого приходилось заплатить целое состояние за какие-то пятнадцать минут.

В последнее время я отдавала карту Элизе, соседке с моего этажа, чтобы она могла позвонить своей семье в Пуэрто-Рико. Не то чтобы я не хотела поговорить с бабушкой. Просто со смерти дедушки слышать ее голос было больно. Так что я дольше держала карту в руках и смотрела на нее, чем пользовалась. Это напомнило мне мое детство, до того, как у нас многое появилось, когда мама тоже так делала, пытаясь поддерживать связь с родственниками.

Это заставило меня вспомнить смех и то, как мы сидели на кухне, ожидая, когда нам подадут еду. То, как брат подкрадывался к маме во время готовки, чтобы украсть кусок жареного банана, и бесконечные сплетни сестры о мальчиках в школе. Это напоминало отца, возвращающегося с работы с усталым лицом, как он опускал портфель на пол и как начинал светится, когда мы поочередно целовали его в щеку. Это напоминало мне о той любви, которая была у нас до.

До.

До.

До.

Это было всем, о чем я думала в эти дни, особенно после похорон, а сжимание телефонной карточки в руках усиливало ностальгию. Добравшись до угла своего дома, я заметила нескольких мужчин в костюмах перед ним, и остановилась как вкопанная, когда заметила Уоррена в сторонке. В отличие от остальных, он был не в костюме, а в джинсах и майке-поло. Он болтал по телефону, а свободной рукой яростно жестикулировал. Лучи солнца отражались на искусных рисунках на бицепсах при каждом движении. Я продолжила идти, намереваясь не обращать на него внимания. Стук сердца отдавался в ушах, но с каждым шагом добавлялся свист. Мы встретились глазами, когда я подошла к двери. Медленным, неторопливым движением он закончил разговор и засунул телефон в передний карман джинсов. Затем подошел ко мне с таким серьезным выражением на лице, что волосы на моем затылке наэлектризовались. Я прикрыла ладонью глаза от солнца, когда он оказался возле меня.

— Привет, Рокки, — сказал Уоррен, явно восхищаясь собственной шуткой.

Я подавила желание закатить глаза, хотя то, как он смотрел на меня, говоря это, воспламенило меня изнутри. Уоррен скользнул взглядом по моему лицу, прежде чем встретиться со мной глазами.

— Торопишься?

— Мне нужно на работу, — сказала я, прищуриваясь. Уоррен сдвинулся на пару сантиметров влево, чтобы преградить путь солнечным лучам. Я благодарно улыбнулась.

— Это далеко отсюда?

— Бруклин, — ответила я. — Мне нужно выйти отсюда примерно через тридцать пять минут, чтобы успеть вовремя.

— Твоя вторая работа?

Я выдавила улыбку.

— У меня только одна работа. Я уже говорила тебе, что в баре только помогаю.

— Верно, — хмыкнул он. — В некоммерческой организации, о которой ты мне не рассказала.

— «Фонд Уинзора», — поделилась я. — Мы работаем с проблемными детьми, в основном подростками. Консультируем их, подбираем жилье и места, где можно провести время после школы. Что-то такое.

— Звучит круто, — восхитился он, подняв брови.

— Угу, круче этого мне еще ничего не приходилось делать.

Он пристально на меня смотрел, ни на секунду не отрывая глаз. Я почувствовала себя не в своей тарелки от такого интенсивного взгляда. Возникло желание отступить, взбежать по лестнице в свою квартиру, где я была бы в безопасности, подальше от нашего взаимного притяжения. Я покрутила карточку в руке и сжала ее чуть крепче.

— Давай я тебя подвезу, — предложил футболист.

Мое сердце сделало небольшое сальто от неожиданности. Я не ответила, потому что не знала, что сказать, так что, когда один из мужчин в костюме окликнул его и Уоррен оглянулся через плечо, я почувствовала облегчение, что мне вообще не нужно было отвечать. Я стала изучать его профиль, пока он слушал того мужчину. У Уоррена был тонкий нос, четко очерченный подбородок, покрытый щетиной, крошечная дырочка в ухе, зачесанные назад темные волосы и загорелая шея, которая, казалось, была единственным местом, где не было татуировок. Интересно, что думают те господа о парнях вроде него? Судили ли они его? Как по мне, Уоррен был безупречным совершенством. Об этом кричал каждый сантиметр его тела. И уж точно я не могла стать той, кто его «одомашнит». Это мы уже проходили. Последний раз, когда я пыталась приручить бабника, я сильно обожглась. А тот парень и близко не был похож на Уоррена Сильву.

Я повернулась и отперла дверь, после чего стала придерживать ее ногой, дожидаясь окончания беседы Уоррена. Мне не хотелось показаться грубиянкой, но на работу опаздывать хотелось еще меньше. Когда Уоррен полностью отвернулся к мужчине, с которым разговаривал, я бросилась внутрь и побежала вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Оказавшись в квартире, пулей начала раздеваться, сбрасывая шлепанцы на ходу, прежде чем скинуть рубашку. Джинсовые шорты пролетели по комнате, когда я бросилась в ванную. Большую часть времени по дороге на работу я жалела, что там не было формы, и сегодняшний день не стал исключением. К счастью, в фонде поощрялся небрежный вид.

Я думала, что к моменту, когда спущусь вниз, Уоррен исчезнет, но я застыла на месте, заметив его у двери.

Он снова встретился со мной взглядом, когда я подошла ближе. Уоррен позволил глазам медленно скользнуть по мне, отчего по коже побежали мурашки. Мне было трудно открыть стеклянную дверь, потому что тогда между нами не будет никакого барьера. С каждым разом возрастает соблазн узнать, есть ли что-то общее между нами.

— Ты уже решила вопрос с жильем? — поинтересовался он, когда я вышла на улицу. Вот Уоррен и напомнил мне о том, что нас объединяло.

— Нет, но не волнуйся. Я скоро перестану болтаться под ногами.

Он вздрогнул.

— Я не говорил, что ты мешаешься!

— Тебе и не нужно, — я перебила его, развернулась и пошла прочь. — Увидимся.

— Как ты доберешься до Бруклина? — спросил он, с легкостью меня догнав. Я остановилась, чтобы он не потащился за мной до метро.

— На поезде.

Он кивнул и огляделся по сторонам, посмотрел на мужчин в костюмах, которые все еще торчали на тротуаре, на парней, расставлявших костяшки домино перед магазином на углу, и снова на меня.

— Завтра у меня футбольный матч в Бруклине с мальчишками. Я могу тебя подвезти.

Либо этот парень туповат, либо он просто привык добиваться своего. Второе, что было более вероятным, меня чертовски беспокоило. Наверное, каждая женщина до меня без вопросов стаскивала для него трусики. А сколько еще будет после меня даже сложно представить.

— Не надо, спасибо, — выпалила я.

— У меня есть дом, поэтому я и спросил тебя о жилье, — неожиданно заявил он. Должно быть, он заметил мое смущение, потому что быстро продолжил: — Не в смысле жить у меня дома, а в здании. Здание для тебя и остальных жильцов, куда можно переехать, если у вас появиться такое желание.

— С чего такая щедрость?

— «Бельмонте» предоставляет вам временное жилье.

Я прищурилась, изучая его.

— Почему компания предлагает это?

Несколько секунд он оценивал меня.

— У тебя какая-то личная неприязнь к «Бельмонте»? Дело в компании или в ее владельцах?

— Владельце.

— Что ж, теперь все прояснилось, — сказал он, понизив голос и сделав ко мне шаг. Я вздохнула и отступила назад, но он все равно вторгся в мое личное пространство. — Я не они, так что перестань обращаться со мной как с врагом народа.

— Окей, — пикнула я.

— В общем, я переговорил с кое-какими людьми, и наверху посчитали, что это будет идеальным решением. Так мы реконструируем здание, и вам, ребята, будет где жить. Беспроигрышный вариант! Оставь мне свой номер телефона, чтобы я мог отправить тебе информацию. Я разошлю ее всем, кто здесь живет. Цена будет приемлемой, сравнимой с тем, что вы платите здесь. Здание недалеко отсюда, а значит, вам не придется заново привыкать к новому району.

— Оооокей. — Я взяла протянутый мне мобильный и неохотно вбила свое имя и номер. — Я делаю это только потому, что это сэкономит мне уйму времени.

Он улыбнулся и забрал обратно телефон.

— Конечно. Хочешь, закину тебя в Бруклин?

— Опять ты со своей машиной?

— Но так ведь быстрее, правда?

Я рассмеялась.

— Когда, ты говоришь, был здесь в последний раз?

— Слишком давно, — ответил он, в его глазах мелькнуло веселье.

— На метро определенно быстрее, чем на автомобиле, особенно в час пик, но спасибо за предложение.

— А если я захочу поехать на поезде?

Мои глаза расширились. Он действительно это сказал? Всю свою жизнь меня окружали люди, которые несли несусветную чушь. Те, кто отлично торговались, чтобы затащить тебя в постель и все испортить, как только ты окажешься там. Такое мне знакомо. Ради всего святого, я же доминиканка! Но когда мужчина вроде Уоррена Сильвы жаждал моего внимания... Проклятье, из-за него легко забывалось, что я не доверяла мужчинам.

Он снова впился в меня взглядом. Я пыталась найти способ сказать «нет», но чем дольше мы смотрели друг на друга, тем труднее это становилось.

— Возвращаться тоже будешь сам? — спросила я.

— Да, — сказал он, но тут же оговорился. — Возможно, со мной кто-то будет.

Я покачала головой и попыталась подавить улыбку, но взглянув на часы, охнула. Черт возьми. Если я не доберусь до поезда в ближайшие десять минут, то точно опоздаю на работу.

— Вот дерьмо. Я должна бежать.

Уоррен пошел рядом, не отставая от моих торопливых шагов.

— Мне еще не встречалась женщина, которая так стремилась бы от меня уйти.

— Понимаю, что такому мужчине, как ты, трудно в это поверить, но мир не крутится вокруг тебя. Я не пытаюсь сбежать. Я просто пытаюсь добраться до работы. Чувствуешь разницу?

— Отлично. Докажи. Встреться со мной завтра.

Его слова заставили меня остановиться. Я была поражена и благодарна, что мое сердце не выпрыгнуло из груди на асфальт под нашими ногами. Чем я его так зацепила?

Я повернулась к нему лицом.

— У нас нет ничего общего. Ты ведь понимаешь?

Уоррен вскинул бровь. — Уверена?

— Эм, ну да.

— Откуда?

— Просто знаю и все. Ты... высший класс, «Бельмонте» и все такое. Я же разорившаяся доминиканка из задрипанного района. Такие союзы вряд ли заключаются на небесах.

Уоррен усмехнулся. — Ты так говоришь, словно ты гангстер.

Это заставило меня остановиться и нахмуриться. Я посмотрела за угол, где на противоположной стороне улицы Педро курил сигарету. Мы помахали друг другу. Он насупился, оценивая Уоррена, и я улыбнулась, уверяя его, что все в порядке. В отличие от большинства местных, я жила здесь не с самого рождения. Когда я перебралась в Америку, я была новенькой тихоней, но быстро выяснила, что таких как я много. В отличие от частной школы, в которой я училась большую часть своей жизни, нас не избегали и не судили по тому, что мы носили или как выглядели. Здесь все оказалось более родным, чем в местах, где я жила ранее.

Крупный университет платил мне стипендию из-за того, что я была прилежной ученицей, не обращая внимания на мое место жительства, но я знала много людей, которых причисляли к малолетним преступникам из-за этого. Я работала с детьми, которых видели в таком свете, и ненавидела, что их ни за что причисляли к этой категории.

Я снова взглянула на Уоррена. Ну, у парня хотя бы хорошие манеры, в отличие от девяноста процентов богатеев, которые мне встречались. И все же ничего общего со мной. Ничего.

— То, что ты так сказал, еще раз доказывает, что мы несовместимы.

Он явно пал духом.

— Я не имел в виду ничего плохого.

Я покачала головой.

— Людям вроде тебя никогда не понять.

— Что это значит? Люди вроде меня? — уточнил он, спускаясь за мной в метро.

— Люди, которым не понять разницы.

— Так научи меня, — выпалил Уоррен. Я снова повернулась к нему. Честность в его глазах заставила мое сердце подпрыгнуть.

— Чему научить?

Он улыбнулся.

— Научи меня понимать.

Мы долго пялились друг на друга. Я не знала, что сказать, поэтому брякнула первое, что пришло в голову.

— Какую музыку ты слушаешь?

Он нахмурился на мгновение, прежде чем улыбка тронула его губы.

— Ты собираешься устроить мне опрос, чтобы выяснить, насколько мы похожи?

— Возможно. — Я вздрогнула, когда в сумочке зазвонил телефон. — Дерьмо. Это с работы. Слушай, мне правда пора. Если хочешь проводить меня завтра на работу, то ради Бога.

Я развернулась, вставила жетон в турникет и зашла, но остановилась, услышав, как Уоррен выкрикнул мое имя. Он стоял по другую от меня сторону, держась руками за решётку. Казалось, словно он пытался выбраться из клетки. Я подошла к нему. Футболист придвинулся ближе к изгороди, и я инстинктивно тоже сделал шаг, наслаждаясь ароматом его одеколона. Я морально готовилась к тому, что он сделает дальше, хотя понимала, что он ничего не сможет сделать, потому что нас разделял барьер. Мужчина коснулся моих пальцев своими, изучая меня.

— Хорошего рабочего дня, — прошептал он. — Предупреждаю, я не успокоюсь, пока мы не сходим на свидание.

Мне даже не удалось сформировать внятный ответ, когда он опустил руки и отступил, сначала пятясь, а затем полностью повернувшись. Я позволила себе рассмотреть его на мгновение. Сзади он также был совершенством. Он не был слишком мускулистым, но каждый сантиметр его тела казался твердым. Жестким. От этой мысли я густо покраснела и обернулась, услышав визг шин приближающегося поезда. Остаток дня я пыталась сосредоточиться на детях и подготовке к нашему следующему мероприятию, но все, что мне удавалось, это думать об Уоррене и представлять нашу следующую встречу.

Глава 6

Уоррен

Мы с Антуаном стояли возле дома Камилы. Я не хотел тащить его с собой, но мой пресс-секретарь пригрозил уведомить СМИ, если со мной не будет хотя бы одного охранника. Если честно, меня это не напрягало. Антуан не отличался от любого из моих знакомых и быстро стал моим другом.

Он оттолкнулся от стены и выпрямился, когда появилась Камила. На ней был топ с тонкими бретельками, что заставило меня задуматься, был ли под ним бюстгальтер или нет (до сих пор я не мог сказать точно, потому что майка была с цветным узором). Волосы выглядели влажными, и она практически не пользовалась косметикой. Я даже разглядел веснушки на ее носу. Само совершенство. Но вот только мне бы хотелось, чтобы она смотрела не на Антуана, а на меня.

— Ты жил в Вашингтоне? — спросила она, слегка нахмурившись.

Антуан медленно кивнул, явно приглядываясь к ней, что мне не понравилось. По опыту я знал, что он делал: он пытался выяснить, трахал ли ее в прошлом. Я затаил дыхание, ожидая его ответа, а когда он улыбнулся и усмехнулся, облегченно выдохнул, поняв, что у них ничего не было.

— Точно, — медленно протянул он. — Ты младшая сестра Джонни! Черт возьми, а ты выросла. Я почти не узнал тебя.

Это мне тоже не понравилось.

Камила улыбнулась.

— Годы летят. Ты все еще работаешь в такси?

— Уже нет, мистер Сильва предоставил мне работу получше, — объяснил он, кивнув в мою сторону.

Камила посмотрела мне в глаза.

— Без базара?

— Без базара, — подтвердил я. Я подошел к ней, чтобы обнять. Мне не хотелось на нее давить, но также мне было необходимо прикоснуться к ней. — Вы двое явно знакомы.

— Мы вроде как выросли вместе, — пояснила Камила.

— Я ходил в школу с ее старшими братом и сестрой, — сказал Антуан, прежде чем снова обратить внимание на Камилу. — Слышал, Ванесса вышла замуж за богатенького парня?

— Помнишь Адама?

Антуан нахмурился, но замешательство быстро сменилось шоком.

— Богатый еврейский мальчишка? — Камила захихикала над его реакцией, а Антуан продолжил: — Тощий зануда Адам?

Камила рассмеялась еще громче.

— Тот самый, но больше не тощий. Хотя все еще зануда.

Ее смех заставил меня улыбнуться, не смотря на внутреннее противоречие, ведь со мной она так не смеялась. Пока что. Она дала мне для этого шанс, а я его упустил, взяв с собой Антуана.

— Она счастлива, — добавила Камила.

— Ха, я бы тоже был счастлив, если бы на моем банковском счете лежала кругленькая сумма, — ответил Антуан с усмешкой. — Хорошо устроилась. Она все еще преподает?

— Да. Так они и познакомились.

— Без базара?

— Без базара, — сказала Камила и улыбнулась мне. Ее глаза блестели. Я все еще обнимал ее, и она не жаловалась и не пыталась отстраниться. — Похоже, я украла эту фразу.

— Ты можешь украсть все, что пожелаешь, — шепнул я. От этого Камила покраснела.

— Ты принарядился сегодня, — заметила девушка, оттолкнув меня, чтобы оценить мой внешний вид. Сегодня я надел хлопчатобумажные брюки, рубашку и кроссовки. Бутсы и майка лежали в рюкзаке.

— Всегда готов, — сказал я, подмигивая.

Она быстро отвела от меня взгляд, но по тому, как сжались ее губы, я понял, что она борется с улыбкой.

— Хотела бы я посмотреть на тебя в деле.

— Неужели? — спросил я, медленно скользя взглядом по ее стройной, но соблазнительной фигуре. — Я проведу тебе персональный мастер-класс в любое время.

Меня интересовали только она, моя кровать и мой член, но вслух я это произносить не стал из страха, что она даст мне пощечину. Она выглядела способной на что-то подобное. Камила покраснела еще сильнее и отвернулась от меня.

Мы двинулись в путь: Антуан на шаг позади, а мы с Камилой рядом. Когда она помахала парню в магазине на углу через дорогу, я тоже помахал, а Антуан что-то крикнул, отчего продавец нахмурился и посмотрел на Камилу. Она рассмеялась.

— Ты же понимаешь, какой меня ждет теперь разговор с Педро? — спросила она, взглянув через плечо на Антуана.

— Вот почему я не скучаю после переезда, так это по сплетням, — хмыкнул Антуан.

Мы все рассмеялись. Сплетни – такая универсальная тема, с которой запросто можно влиться в любой коллектив. Сплетничали все и обо всех. Мало кому это нравилось, но, черт побери, это было забавно, особенно если обсуждали не тебя.

Когда мы спустились вниз, я обернулся, чтобы задать Антуану вопрос о системе метро, но к моменту, когда я снова переключился на Камилу, она уже вручила мне жетон. Я взял желто-голубую карточку и с недоумением уставился на нее.

— Ты мне купила проездной?

— Ты все еще собираешься сесть в поезд, богатей?

Я пытался не обращать внимания на ее остроту, но все равно улыбнулся. Если бы это сказал кто-то другой, я бы не стал заморачиваться, но для нас с ней это было неким... прогрессом. Я решил не вести себя как придурок и тыкать ей на то, что она за меня заплатила, а обратить внимание на то, как она меня прозвала.

— Я собираюсь начать называть тебя Мисс Гипертония или Сеньоритой Диабет, или любым другим молчаливым убийственным заболеванием.

— Рокки больше не котируется? — спросила она, обернувшись. Я последовал за ней, не сводя глаз с ее округлой задницы. Боже, как же мне хотелось вцепиться в нее! Камила вставила карточку в турникет, и я сделал то же самое.

— Твои удары по моему Эго определенно достойны Рокки, — заверил ее я, пока мы шли по платформе.

Услышав визг, мы повернулись к поезду и запрыгнули в него в последний момент. Внутри было столпотворение, поэтому мы были вынуждены стоять у двери и держаться за поручни. Камила была недостаточно высокой, чтобы дотянуться до верхних, так что вцепилась за ту, что была рядом с ней. Я стоял к девушке лицом, держа руки по обе стороны от нее, тем самым защищая ее от падения. Камила чуть отклонила голову наверх, чтобы посмотреть на меня с улыбкой.

— Добро пожаловать в общественный транспорт, мистер Сильва.

— Я уже ездил на поездах, — пробормотал я.

В молодости я часто путешествовал на «Евростаре» в Париж. Поезда этой компании занимались высокоскоростными железнодорожными перевозками по Европе, но поезд, в котором я ехал сейчас не имел ни черта общего с «Евростаром». Это маленькое, замкнутое, жаркое пространство воняло мочой и потом. Вашу ж мать! Как люди здесь ездят? Я взглянул на Камилу, которая пристально меня изучала.

— В Париж? — спросила она.

— Ага. — Я улыбнулся, увидев, как она нахмурилась. — Ты там была?

Она сдержала смешок и взглянула на меня блестящими глазами.

— Увы, не имела удовольствия. Там похожее метро?

Я проигнорировал ее вопрос и спросил:

— Хочешь туда?

Она нахмурилась.

— Эм, в Париж?

Я кивнул.

— Наверное. — Она сделала паузу и чуть насупилась. — Я никогда об этом не думала.

Поезд начал тормозить, и я прижался к девушке от резкой остановки, крепче ухватившись за верхний поручень.

— Неужели никогда не мечтала слетать в Париж?

— Скорее всего, нет.

— Почему? — поинтересовался я. — Ты ведь не из тех, кто до смерти боится летать?

Она посмотрела мне в самую душу.

— Я ничего не боюсь.

— О? — я вскинул бровь и сдвинулся так, что мое тело практически касалось Камилы, и ей пришлось снова откинуть голову назад. — Ты боишься пойти со мной на свидание.

— Матерь Божья… — растянула она, улыбаясь и качая головой, на мгновение отведя взгляд. — Ты серьезно? Ты действительно собираешь этим на меня сейчас давить?

— Ага, — подтвердил я, придвигаясь ближе.

Ее улыбка слегка дрогнула, зрачки расширились, и по тому, как она задержала дыхание, я понял, что она чертовски нервничала. На миллисекунду я задумался, даст ли она мне затрещину, если я попытаюсь поцеловать ее, и усмехнулся над этой мыслью. Да она, более вероятно, двинет мне по яйцам.

— Ну что, выяснила, совместимы мы или нет? — спросил я. — Хватило ли того, что я сел на поезд?

Девушка покачала головой.

— Еще нет.

Я глубоко вздохнул.

— Тогда спрашивай меня. Посмотрим, насколько я хорош.

— Это просто смешно, — хмыкнула она. — Мне не нужно тебя расспрашивать, чтобы понять, что мы несовместимы. Твое заявление о метро все сказало за тебя.

Я сделал шаг назад, когда мы прибыли на следующую станцию, и решил отпустить ситуацию. Очевидно, здесь все иначе, чем с Еленой. К этому моменту она бы уже была у меня в руках. За ней элементарно надо было бегать и этим покорить. Оглядываясь назад можно было сказать, что Елена, вероятно, была моей в тот момент, когда увидела меня выходящего из красного «Бугатти».

— Расскажи мне о работе, — попросил я. Настроение Камилы мгновенно поднялось.

— Сейчас я отвечаю за сбор средств для строительства новых парков. Мы возводим их в проблемных районах. — Она помолчала, склонив голову набок. — На самом деле, мы с «Бельмонте» занимаемся чем-то схожим, разве что не сносим все подряд и не выгоняем людей на улицу, а просто обустраиваем зеленые зоны и другие места, где могли бы отдыхать дети. Что-то, куда они всегда могли бы прийти.

Я долго смотрел на нее, пытаясь понять, хочу ли я ответить на ее укол о «Бельмонте» посреди переполненного вонючего поезда или нет. Решил выбрать последний вариант.

— Что за зеленые зоны?

— Футбольные поля, детские площадки, аллеи... Все зависит от голосования. Живущие там люди вправе выбирать.

— Итак, — я помолчал, нахмурившись, — какая же у тебя должность?

Она улыбнулась.

— Я делаю и то и сё, но сейчас я ландшафтный архитектор.

— Звучит... важно? Ты на него училась в колледже?

— Я специализировалась на психологии, так и попала в фонд. Сначала в качестве куратора. Большинство из нас являются своего рода мастерами на все руки. Когда появилась возможность получать более высокую зарплату за меньшее количество рабочих часов, я переквалифицировалась, а остальное уже история.

Шины снова взвизгнули, и Камилу подтолкнуло ко мне. Она оперлась рукой о мою грудь, прежде чем полностью вжаться в меня, и нервно хихикнула.

— Ты получил образование?

Я покачал головой.

— Я рано начал играть в футбол и, к счастью, был достаточно хорош, чтобы пропустить весь этот геморрой с колледжем.

— Значит, ты уже давно профессионально пинаешь мяч?

— Очень давно. — Я улыбнулся. Мне стало интересно, она специально продолжала говорить, что я пинаю мяч, а не играю в футбол, чтобы позлить меня?

— Коленки еще не болят? — спросила она, опустив глаза на мои ноги.

Я усмехнулся.

— Мои колени в отличной форме, спасибо.

— Ты лучший игрок в своей команде? — с легкостью поинтересовалась она, а затем нахмурилась. — Это грубый вопрос?

Я снова усмехнулся.

— Не то чтобы грубый, но на него трудно ответить, но думаю, что да. Я – лучший.

— Интересно. Забавно. Ни разу не слышала, чтобы спортсмен скромничал и не орал во всю глотку, что он лучший, даже если это не так.

Я пожал плечами.

— Футбол – командный вид спорта, так что хороша вся команда, даже ее худший игрок.

Она недоуменно взглянула на меня и надула губки, отчего мне захотелось их куснуть. Я крепче сжал поручень и продолжил объяснение.

— В баскетболе, например, успех команды зависит от лучшего игрока. В американском футболе – от защитника. В обычном же футболе мы передаем мяч друг другу, пока он не достигнет цели.

— Ты забиваешь много голов? — спросила Камила.

Я вздохнул. Ну вот как ей разжевать, что бы она поняла, что хоть технически их забивал я, но по факту успех был не только моим? Наверное, никак. Ей нужно увидеть все своими глазами.

— Через несколько недель у меня игра. Ты должна пойти со мной, — заявил я.

— Где он будет проходить?

— В Манчестере.

Камила уставилась на меня.

— Манчестер... это же в Англии, да?

— Ага.

Она улыбнулась, прежде чем отвести взгляд.

— Может быть, в другой раз.

Я говорил серьезно, но был рад, что она восприняла это за шутку. С ней нужно двигаться чуть медленнее. Если бы на ее месте был кто-то другой, я бы уже давно плюнул на это. Но сейчас, в поезде, пропитанном мочой, я готов был принять все, что Камила предлагала.

— Итак, ты проводишь каникулы вдали от футбола в Бруклине и даешь мастер-классы детям?

— Можно сказать и так, — ответил я. Она некоторое время пристально на меня смотрела, и я понял, что ей не терпится о чем-то спросить. — Что?

— Твое появление там будет зафиксировано журналистами?

Искорка в ее глазах рассказала мне о двух вещах: она смеялась надо мной и была расстроена появлением камер. Ее интересовали мои мотивы? Я считал, что ее тест на нашу совместимость будет состоять из имен любимых и ненавистных рэперов, но, очевидно, ее интересовало совсем другое. Она проверяла меня. Пыталась понять, что я за человек, и я проигрывал по многим пунктам. Внимание прессы в Бруклине, несомненно, забьет гвоздь в крышку гроба на наши еще даже не отношения.

— У меня к тебе вопрос, — выпалил я.

— Ты так и не ответил на мой.

Я склонил голову и крепче ухватился за поручень, когда поезд с визгом подъехал к следующей станции.

— Ты остерегаешься меня из-за моей карьеры или из-за моей связи с «Бельмонте»?

Пару секунд она внимательно меня изучала.

— И то, и другое. У меня проблемы с доверием.

— В этом мы похожи. — Я опустил правую руку с перекладины для перечисления причин, начиная с большого пальца. — У меня есть деньги. Я инвестирую в компанию, которую ты ненавидишь, и у тебя проблемы с доверием. Это всё?

— Ну, основные.

— Тогда начнем с вопросов доверия, — предложил я.

Она кивнула, соглашаясь.

— Мой бывший изменил мне, но я делаю все для того, чтобы произошедшее не повлияло на меня. Однако, это невозможно, встречаясь с неким богатым, красивым футболистом с багажом и, вероятно, кучей поклонниц... Для меня это чересчур.

Ах, вот оно что. Я попытался сдержать улыбку, но не смог.

— А если я скажу, что у этого богатого, красивого футболиста нет фанаток?

— Я бы ответила, что он лжец.

Я усмехнулся.

— Что ж, справедливо. А если тогда я скажу, что не обращаю на них внимания?

Она посмотрела на меня серьёзным взглядом, после чего пожала плечами.

— Честно? Не уверена, что это сыграло бы роль. Есть поклонницы или нет, я все равно не думаю, что мы можем быть вместе.

— Мне изменила невеста. Уже бывшая, — выпалил я, после чего сделал паузу для драматического эффекта. — С одним из моих товарищей по команде.

У Камилы отвисла челюсть.

— Без базара?

— Без базара, — выдавил я, сдерживая смех.

Ее глаза блеснули, прежде чем она рассмеялась, и я присоединился к ней, хотя тема была далеко не веселой. Каждый раз, когда я думал о Елене с Рикки, меня пронзала тихая ярость.

— Они все еще вместе?

Я кивнул в ответ.

— Он все еще в команде?

— Да. Я стараюсь обходить его стороной, — рассказал я, небрежно пожимая плечами, несмотря на то, что меня раздирали эмоции. Я все еще пытался понять, как двигаться дальше. И надеялся, что к началу сезону я обрету мудрость, когда дело дойдет до общения с ними.

Камила впечатлено подняла брови.

— Что ж, как бы то ни было, очень грустно, что это случилось с тобой.

— Спасибо за переживания, но если ты действительно хочешь, чтобы мне полегчало, пойдем куда-нибудь?

— Мне нравится твое упорство, — сказала она с улыбкой, — очень. Но у меня есть дела поважнее, например, мне надо определиться с жильём на следующий месяц.

— Так «Бельмонте» предлагает всем жильцам вашего дома временно переехать в здание на той же улице, пока эта тема с реконструкцией не утрясется.

— Зачем это кампании?

— Это меньшее, что они могут сделать. Вчера у нас было совещание по этому вопросу, и совет принял решение.

Она долго и пристально изучала мое лицо, явно намереваясь вытянуть из меня как можно больше информации.

— Хавьер участвовал в той встрече?

Я вздохнул. Ее гнев был чертовски осязаем каждый раз, когда она произносила это имя. От этого мне хотелось сожалеть, что меня с ним что-то связывало.

— Решение было единогласным. Я уверен, что ты скоро получишь электронное письмо и звонок с подробной информацией.

— Окей. Спасибо.

— Что ж, теперь, когда твои жилищные вопросы разрешились, давай поговорим о нас.

Она рассмеялась.

— Знаешь, я считала, что настойчивость и сладкие разговорчики – чисто доминиканская черта, но теперь начинаю понимать, что это присуще скорее мужчинам.

— Разве ты не доминиканка? — спросил я, приподняв бровь.

Ее щеки порозовели.

— Да, но я не собираюсь к тебе подлизываться, если ты это имеешь в виду.

— Я ничего не имею против сладких разговоров, — заявил я, придвигаясь к ней поближе. — И свидание со мной будет не плохим.

— Почему бы тебе не пригласить одну из миллионов других женщин в этом городе? Я уверена, что ты встретишь свой тип или, по крайней мере, кого-то ближе к твоему социальному статусу, — сказала она, запрокидывая голову, чтобы смотреть мне в глаза. Я практически ощущал ее грудь на своей, так что мне было трудно сосредоточиться на словах, слетающих с ее прекрасных губ.

— Встречался я с такими, и они не в моем вкусе. Мой тип стоит прямо передо мной в этом вонючем метро, — буркнул я. Камила еле слышно хихикнула, поэтому я добавил: — Во всяком случае, ты точно знаешь, что я не изменщик, — заметил я. — Я не буду тебе лгать. И никогда не сделаю больно намеренно.

Она ничего не ответила. Мы просто смотрели друг на друга. Слишком долго для двух людей, которых слишком сильно влечет друг другу, чтобы просто стоять и ничего не делать. В груди бешено колотилось сердце, кровь со скоростью света циркулировала по венам, а дыхание участилось. То же самое я чувствовал каждый раз, когда мяч приземлялся у моих ног, когда я предвкушал будущий удар.

В ней что-то было: в ее глазах и в том, как она морщила носик, когда думала, что меня что-то заинтриговало. В ее присутствии я ощущал себя... дома. Такое связывало меня с футболом и никогда с женщиной.

Мне было все равно, что мама сказала бы о ней или как оскорбился бы отец за обеденным столом ее присутствием, если бы он когда-нибудь дал мне шанс разделить его с ним снова. Меня не волновало, что сказал бы о ней брат, сколько бы он откопал в ее прошлом дерьма и вывалил на меня ее возможные скрытые мотивы. Меня волновала только она. Единственное, что меня заботило, это то, какими будут следующие слова, которые слетят с ее уст. И я действительно хотел, чтобы это было соглашением на свидание со мной.

Я едва заметил остановку поезда и пропустил бы наш выход, если бы Камила не положила руки мне на грудь и не подтолкнула меня.

— Наша станция, — сказала она шепотом.

Интересно, в ее ушах тоже пульсировало? Чувствовала ли она себя так же напряженно, как я? Я был не в состоянии даже пошутить, пока мы топали по тротуару. Ее шаги начали замедляться перед коричневым кирпичным зданием. Я словно лишился дара речи.

Прежде чем она вошла внутрь, я попросил:

— Позвони. В любое время. Просто позвони.

— Ты не спишь? — спросила она, улыбаясь и хмурясь, как будто еще не могла определиться с выбором.

— Сон – двоюродный брат смерти, — усмехнулся я, после чего она, наконец, наградила меня искренним мелодичным смехом.

— Два очка в пользу Уоррена, — ответила она с улыбкой.

Я ухмыльнулся и стал наблюдать за ее уходом, таращась на ее задницу и на то, как она слегка покачивается при ходьбе. Она не пыталась что-то демонстрировать. Наоборот, по ее быстрым шагам можно было сказать, что она не была в восторге от того, что я пялился на ее ягодицы. Это можно было причислить к списку того, что меня в ней привлекало.

Глава 7

Камила

— Ты уверена, что сможешь это сделать? У тебя и без того много дел, — спросила Нэнси в миллионный раз с тех пор, как я подписалась на организацию благотворительного аукциона.

— Я справлюсь. — И чтобы заверить ее окончательно, улыбнулась.

И я на самом деле собиралась это сделать. Я уже привлекла пять сетивиков, да и для других построенных нами парков устраивала аукционы. Поэтому мне было немного не ясно, почему что-то должно не получиться. В компании, на которую я работала до перехода в «Фонд Уизора», я помогала проектировать поля для гольфа для пенсионеров, и это было посложнее, чем игровые площадки и футбольные поля.

Я достала альбом и открыла его на странице, которую хотела ей показать.

— Я тут подумала... — начала я. Нэнси отложила свои бумаги и внимательно посмотрела на меня, после чего взяла альбом, который я ей протянула. — Вариант не окончательный, но я прикинула, что было бы неплохо сделать не только парковые зоны.

Она посмотрела на меня поверх очков в тонкой оправе.

— Это проект?

— Я не говорю, что мы должны сделать это сразу, но мы уже построили три парка в том районе, поэтому я подумала, что можно было бы добавить что-то, что может использоваться на долгий срок. Нам нужно место, вроде этого, где подростки могут почитать или воспользоваться ноутбуками. Мы можем сделать его поменьше и немного сократить расходы, но...

— Блестяще! — восхитилась Нэнси, изучая рисунок.

Если честно, это не было чем-то невероятным. Я просто взяла идею YMCA, молодежной волонтерской организации, и кое-что изменила.

— Недалеко от этого участка находится детский дом, так что я уверена, мы сможем заручиться их поддержкой, — добавила я.

— Как быстро мы можем увеличить макет и напечатать его? — спросила она, указывая на мой рисунок. — Мы обязаны выставить его на аукционе. Как думаешь, ты смогла бы там всем об этом рассказать?

У меня екнуло сердце. Я вытерла вспотевшие ладони о джинсы.

— На глазах у всех?

— Там будет не так уж и много людей, — пробормотала она.

— Уже девяносто человек ответили на приглашения, — пикнула я. Я прочистила горло, но не продолжила. Большинство людей, идущих на это мероприятие, были либо генеральными директорами, либо частными инвесторами хеджевых компаний. Я не могла стоять перед ними и толкать речь.

— Я могу попросить Адама или Ванессу, — предложила она с доброй улыбкой.

Я облегченно вздохнула.

— Давай! Один из них точно согласится, а если выступят оба, то вообще будет прекрасно.

Нэнси рассмеялась.

— Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Камила.

Я улыбнулась, хотя точно не понимала, комплиментом это было или нет. Нэнси хорошо меня знала, чтобы помнить, что я боялась публичных выступлений.

Остаток дня мы провели, просматривая список необходимых дел, контракт с кейтеринговой компанией, план развлечений и состав подарочных пакетов, которые получат посетители. Предметы аукциона уже были на пути в отель. Они будут храниться там до выходных, так что на одну проблему было меньше.

Выйдя из здания, я обнаружила Трея, одного из ребят, с которыми работала в прошлом. Парень стоял с баскетбольным мячом в руке.

— Домой? — спросила я его. Увидев меня, он улыбнулся и кивнул. — Я пойду с тобой.

Мы направились в противоположную сторону от метро и приблизились к парку, в котором, как я знала, находился Уоррен. Там были припаркованы репортерские фургоны, а возле них журналисты ставили свое оборудование. Трей как-то прокомментировал знаменитость, которая играла там в футбол, а потом в красках расписал переполненный людьми парк, которые жаждали увидеть его, словно к нам наведался сам Джей Зи.

— Может, так и есть, — сказал я.

Трей усмехнулся.

— Ну да, конечно.

— Как дома? Лучше? — спросила я. Мы прошли парк, и я не увидела Уоррена.

Трей пожал плечами.

— Наверное.

— Мама вернулась?

— Ага. С новым хахалем.

Я съежилась.

— Должно быть, тебе трудно.

Он пожал плечами.

— Ваш отец все еще в тюрьме?

— Да. Он должен выйти через пару недель, — рассказала я.

— Взволнованы?

Мы остановились на углу Уитмен-Проджектс, где жил Трей, и посмотрели друг на друга. Ему было всего шестнадцать, но он был одного роста с Уорреном, может, даже выше. Пока он ждал моего ответа, я почувствовала, что все изменилось, и внезапно он стал советником, а я нуждалась в ком-то вроде него. Если бы Уоррен задал мне такой вопрос, мне бы пришлось много об этом думать. Я бы попытался выяснить, как обойти правду, чтобы сделать ее более приемлемой. Но мы с Треем были сделаны из одного теста.

— Есть такое, — ответила я, отмахиваясь от эмоций, которые угрожали меня поглотить.

Трей понимающе улыбнулся и быстро обнял меня, прежде чем уйти.

— Вы моя любимица, мисс Авила.

— Тебе лучше помнить об этом, когда будешь играть в Мэдисон-Сквер-Гарден [1], Трей Эндрюс.

Я наблюдала, как он переходит улицу и здоровается с друзьями, которые ждали его на другой стороне. Затем мельком заметила тусовку, к которой он, вероятно, примыкал, покидая фонд или баскетбольную площадку. Картина мне не понравилась, но это было его реальностью, и я мало что могла с этим поделать. С тяжелым сердцем я повернулась к нему спиной и направилась обратно. Мне предстояло снова миновать парк. На этот раз я заметила Уоррена, который чеканил коленом мяч на глазах у небольшой группы детей. Мне хотелось забежать туда и взглянуть на часть его жизни, но потом я вспомнила его приглашение в Манчестер, и ужас, охвативший меня, когда он первый раз пригласил меня на свидание, поэтому прошла мимо.

[1] Место проведения международных соревнований по нескольким видам спорта и домашняя арена для команд НХЛ и НБА

Глава 8

Уоррен

Она не звонила. А я был уверен, что позвонит. Может быть, не вчера, но сегодня уж точно. Меня никогда не динамили. Никто и никогда. Ну, разве что только в тот раз, когда я приударил за замужней женщиной (в свою защиту отмечу, что я не знал, что она замужем). Кроме этого случая... никогда. Я пытался понять, где ошибся. Я что-то не то сказал? Она, казалось, расслабилась, когда я рассказал про решение «Бельмонте». Возможно, она получила емейл и решила не звонить мне по поводу жилья. Но почему она тогда не набрала просто потому, что я ей интересен? А она явно мной заинтересовалась. Это было видно по ее глазам. Я чувствовал взаимное притяжение каждый раз, когда мы оказывались рядом. Так какого хрена она не звонила?

— Почему папа называет тебя войной [1]? — спросил мой племянник Кайден, вырывая меня моих мыслей. — Это потому, что тебя зовут Уоррен? Тебе нравится война?

Я взглянул на него. Широко распахнутые зеленые глаза мальчишки были полны удивления. Я согласился сводить его в кино на премьеру блокбастера про супергероев, потому что редко с ним виделся. Мальчик приходил на несколько моих футбольных матчей с моим братом, и когда моя мама приходила к ним, мы общались по «Фейстайму», но я не держал его за руку больше года. Теперь, войдя в кинотеатр, я понял, как сильно мне было необходимо, чтобы кто-то держал меня за руку прямо сейчас. Может, я был слишком эгоистичным, чтобы признать такое вслух, но у меня хватало мужества хотя бы понять это.

— Это прозвище, парень. Ненавижу войну, — объяснил я, улыбаясь девушке за кассой. По ее отвисшей челюсти я понял, что она меня узнала. Если бы не ее реакция, то ее выдал бы браслет с логотипом моей команды.

— Вы...

— Да, — прошептал я, понизив голос. — Я подпишу все, что ты хочешь, но я пытаюсь быть неузнанным, — добавил я, подмигнув.

Девушка кивнула. Ее глаза были такими же огромными, как и ее улыбка. Она взяла протянутые деньги, дала мне билеты и несколько чистых листов, которые я подписал и быстро вернул. Поняв, как много для нее значила встреча со мной, я предложил сделать фото. Отойдя от касс, я стал болтать с Кайденом о кино и любимых супергероях. На его футболке был изображен Железный человек, а на моей Капитан Америка. Если честно, то мне просто понравился щит. Вообще, если не считать мультфильма, который я смотрел в детстве, я мало что знал о супергероях. Кайден, однако, казался экспертом. Если мне был бы нужен восьмилетний аналитик супергероев, я бы нанял его в мгновение ока. Я внимательно слушал парня, пока мы стояли в очереди за попкорном, когда знакомый смех привлек мое внимание.

Я мгновенно нашел взглядом Камилу. Она стояла в начале очереди и болтала с продавцом, который протягивал пакет воздушной кукурузы. Интересно, они знакомы? Судя по тому, как он ей лыбился, она ему явно нравилась, а по тому, как легко они общались, я задумался, как часто она здесь бывала. На прилавке перед ней лежали пакетик попкорна, стакан и упаковка «M&M». Она была здесь одна? Невозможно. Верно же? Такое просто невозможно.

Да кто вообще ходил в кино один? Разве может человек, выглядящий как она, ходить в кинотеатр без пары? На голове Камилы красовалась бейсболка с логотипом команды «Янкиз», повернутая задом наперед, что должно было стать для меня красным флагом, учитывая, что на мне была кепка «Метсов». Девушка поправила прическу, откинула волосы с лица и наклонилась, чтобы забрать покупки. Проходя мимо меня, наши взгляды встретились. Ее зрачки расширились, как и мои. Хоть я и заметил Камилу, от ее вида мое сердце забилось быстрее. Что, черт возьми, такого в этой девушке?

Она остановилась возле меня.

— Я говорила тебе, что буду здесь?

Ее голос был грудным и тихим, что делало еще более изящной. От этого я должен был бежать в другом направлении. Обычно я встречался с уверенными в себе женщинами, при виде которых толпа расступалась. Камила же была полной противоположностью всему, кого я когда-либо знал. Но это только заставило меня захотеть узнать ее ближе. Мне стало интересно, каким громким станет ее голос, когда я буду трахать ее. Так, надо пока отогнать эту мысль.