Игрушка Плюшевых мишек (СИ)

Глава 15

— Что? О чём вы? — я была шокирована услышанным.

Моё сердце пропустило ход. Мой отец не мог так низко пасть! Чтобы тайком снимать меня на камеру и продавать видео. Он, конечно, на поверку оказался тем ещё козлом. Но не мог же он быть ещё и полным мерзавцем? Или всё-таки мог?

— Это не её отец. И на видео не она, — подал голос Артём.

— Разве? А лицо такое знакомое. Где-то я её уже видел…, — я похолодела. Неужели он тоже был в том злосчастном кабинете?

Я тогда была так напугана и возбуждена, что толком ни одного мужского лица не запомнила.

— Ну? Чего стоишь на месте? Не видишь, у меня бокал пустой. Налей. Давай, пошевеливай булками, сучка.

Вместо того, чтобы подойти к мерзавцу, я отступила в сторону спасительной двери. В этой комнате я не хотела больше оставаться.

«Бежать! Как можно дальше бежать!»

Что я и сделала. Быстро развернувшись, рванула из столовой. Бежала, не замечая дороги.

«С меня хватит! Я не обязана платить за отцовские грехи!»

Послышался громкий раскатистый смех. Похоже, ужин я сегодня пропущу.

Не помню, как влетела на второй этаж. Но дверь в комнату открыть не успела. Сразу же попав в крепкие объятья Бориса. Сердце моё бешено колотилось, в груди всё клокотало. Дыхание сбилось. Слезы застилали глаза. Если так продолжится, то я превращусь в болотную плаксу.

— Лиза, что случилось? — обеспокоенно спросил Борис.

Видимо, любимый уже полностью отошёл после небольшого эмоционального взрыва. И теперь он стал прежним: заботливым, добрым плюшевым мишкой.

— Я хочу уйти. Я хочу домой, — прошептала, уткнувшись мокрым от слёз лицом в мужскую грудь.

— Лиза, я ещё раз спрашиваю, что с тобой случилось?

— Там в столовой твой отец.

— Понятно, — лишь только и сказал Борис… — Он мне отчим. Хотя воспитывал меня с двух лет. Не обращай на него внимания. У него крайне скверный характер. Депутат думает, что ему всё позволено. Так сказать, слуга народа.

— Он чудовище, — пробурчала я.

— Что он сказал такого, что тебя это так расстроило? — голос Бориса был ровным и каким-то отстраненным.

Я подняла голову и посмотрела в стального цвета глаза. Этот взгляд был жёстким, колючим. Поежилась. Я, как маленькая девочка, прибежала прятаться под юбку к маме. Как когда-то в детстве, когда меня обижали. Я всегда так делала. Искала защиты у родного человека.

Артём был прав. Я действительно всю свою сознательную жизнь прожила в своём болоте. Где меня окружали книги, музыка, любящая семья. Где были бабушкины пирожки, когда она приезжала к нам в гости. А ещё мне рассказывали сказки про отважных рыцарей и не очень умных, зато красивых принцесс. И, дожив до своих лет, не знала, что мир колюч и настолько жесток, что готов не только обидеть, но и, вытерев ноги, жестоко унизить.

Отцу как-то удавалось не нести в дом то, с чем он каждый день сталкивался. За время моего взросления жизнь наша потихоньку менялась и, увы, не в лучшую сторону. Мы перестали ездить на море, ходить в парк и кино. Папа всё больше хмурился, а мама по ночам плакала. Но все семьи сталкиваются с трудностями. Ведь так? И ничего, и к нам в дом придет белая полоса. Мы так все думали. Мы на это надеялись.

И чтобы поправить финансовое положение, отец начал играть. Когда он выигрывал, у нас в доме был праздник. А когда проигрывал, затягивали потуже пояса. Мама с отцом по вечерам ругалась. Она хотела с ним развестись. Но останавливало то, что дочерям нужен любящий отец. И папа клялся, что бросит пить и что больше не будет играть. Но, опрокинув в себя пару стопок, его тянуло на подвиги. И вот что получилось в итоге. Он просто доигрался до того, что выставил меня на кон. Хорошо, что не смертельно, как любит говорить Борис. Да, только унижение не хуже ли смерти?

Нет. Не хуже. Это можно вынести, перетерпеть, подняться, отряхнуться и пойти дальше. А смерть бесповоротна и окончательна.

— Сказал, что отец продавал домашнее видео с моим участием. Но Артём это опроверг. Твой отчим тоже был в кабинете?

— Да, был. Эта сделка была совместной, — я громко сглотнула. — Именно отчим тогда предложил выкупить долг твоего отца.

— Я туда не вернусь, — покачала головой.

Борис взял сильными пальцами меня за подбородок и, не давая отвести голову в сторону, произнес:

— Ты слишком мягкая, слишком впечатлительная и совершенно неподготовленная к жизни. А жизнь не стоит на месте, она движется вперёд. Я понимаю, что тебе страшно и больно. И хочется зарыться с головой в песок. Но так нельзя. Понимаешь? Нельзя. Тебе нужно в себе воспитывать внутренний стержень. Я не всегда буду рядом, чтобы тебя защитить и оградить от всех бед. Ты должна сама бороться с трудностями и принимать верные решения. А поэтому, хочешь ты того или нет, мы идём вместе в столовую. И там, не смотря ни на что, ужинаем. Не обращая внимания на слова и отношение моего отчима. Ты не будешь плакать, а лишь только улыбаться. Отчима бесит, когда люди его не боятся. Это его слабость. Такие люди, как мой отчим, воспринимают лишь сопротивление и принимают силу. Ты женщина и от природы эмоционально гораздо сильнее. Ты сильная, Лиза. Я в тебя верю! А теперь вытрем твои слезы, — Борис достал платок из кармана брюк и вытер слезы с моих щёк. — Знаешь что?

— Что? — спросила у него.

— А давай завтра в обед прошвырнёмся по магазинам и купим тебе одежду? Ну, или то, что ты захочешь? Так сказать, для души и тела.

— Ну, давай, — неуверенно согласилась с ним. — А тебе разве не нужно быть на работе?

— Артём меня заменит. А теперь пойдем, а то я голоден как волк. Готов съесть все, что попадется на глаза.

— Даже своего отчима? — я улыбнулась.

— Увы, этого старого козла не прожуешь. Поперек горла станет. Да и зачем мне несварение желудка?