Их соединила страсть

6

Вечеринка в доме Норманов была в полном разгаре. Гости веселились от души, жаль только, что никого из них Дебора не знала. Заметив вновь прибывших, Рей, как и подобает хорошей хозяйке, устремилась им навстречу.

— Я слышала, что ты, милочка, чуть было не уехала, — воскликнула она, радостно обнимая Дебору — Слава богу, что этого не случилась. Мы бы страшно огорчились. Правда, Ламберт?

Стоявший сзади жены Ламберт неопределенно хмыкнул и принял из рук Деборы блюдо с запеканкой.

— Говорят, это Мартин уговорил тебя остаться. Я очень благодарна ему, хотя прекрасно понимаю, что сделал он это вовсе не ради меня, — с лукавой улыбкой подмигнула она Деборе.

В льняных черных брюках и облегающей шелковой рубашке Мартин выглядел весьма элегантным. Увидев вошедшую Дебору, он остановился как вкопанный, не в силах скрыть своего восхищения.

— Привет! — небрежно бросила ему Дебора, проходя мимо и даже не взглянув в его сторону.

— Вот уже не думал, что можно выглядеть еще более красивой, чем вы выглядели в день нашей первой встречи, — преодолев напавший на него ступор, произнес Мартин. — Просто нет слов, Деб!

— Должна признаться, что вы сами сегодня просто неотразимы, — отбросив всякое смущение и не обращая внимания на перешептывание гостей, призналась Дебора.

— Вы тоже! — глядя ей прямо в глаза, ответил Мартин.

— Можете всегда говорить мне это, — милостиво разрешила она.

— Кажется, сегодня я вам нравлюсь. Может быть, мне будет разрешено обнять вас?

Уголком глаза Дебора заметила еще одно знакомое лицо.

— Пит тоже помогал мне на пристани, — удивляясь собственной смелости, сказала она. — Так что и он заслужил право обнять меня.

— Нет уж, позвольте! Я не собираюсь ни с кем делить эту привилегию, — решительно возразил Мартин, тут же переходя от слов к делу. Обняв Дебору, он прильнул к ее губам. Ей казалось, что поцелуй длился целую вечность. Когда наконец он отпустил Дебору, гости увидели, что почти вся губная помада перешла с ее губ на губы Мартина.

— Пожалуй, мне стоит предъявить фирме иск, — смущенно пробормотала Дебора, доставая из сумочки бумажную салфетку. — Губная помада должна быть стойкой не только к влаге, но и к поцелуям.

— Боюсь, вы слишком требовательны, Деб, — усмехнулся Мартин. — Разрешите предложить вам домашнего пива.

— Мне всегда нравятся новые ощущения, — снисходительно согласилась она, несколько жеманно хлопая длинными ресницами.

— Приятно слышать, — отозвался на ходу Мартин, пробираясь сквозь толпу к импровизированному бару.

Гости вернулись к прерванному разговору, и Дебора, перестав быть объектом всеобщего внимания, перевела дух. Родители, безусловно, осудили бы ее за это сцену, а вот бабушка Мэри, наверное, поняла бы. При этой мысли она невольно взглянула в сторону Ламберта и тихо, так чтобы никто не мог ее услышать, сказала:

— Видит бог, я хотела уехать. Теперь вся вина за то, что может произойти, ляжет на Мартина.

— Нам надо поговорить, — услышала она вдруг чей-то голос и в следующее мгновение поняла, что это к ней обращается Ламберт. — Мы можем сделать это позже, когда заиграет музыка, — тихо добавил он.

— С удовольствием, — смущенно пробормотала Дебора, деланно улыбаясь направлявшемуся к ней с кружкой темного пенистого пива Мартину.

Пиво оказалось таким же крепким, как и его поцелуи. Выпив кружку залпом до дна, она тут же почувствовала, как оно ударило ей в голову, и слегка заплетающимся языком сказала:

— Вы отдаете себе отчет в том, что теперь весь поселок целую неделю только и будет говорить о нашем поцелуе? И вообще, что это за манера предаваться публичному сексу! Вы всегда так себя ведете с женщинами?

— Я так давно не имел с ними никаких дел, что просто не помню.

— Хотите, чтобы я поверила, что такой видный мужчина придерживается целибата?

— Вы всегда делаете такие комплименты мужчинам? — Мартин чуть не поперхнулся пивом.

— Я говорю всего лишь правду, как вы и просили. Честно говоря, не всю, потому что вся правда смутила бы вас. Как, впрочем, и меня.

— Следующий пароход отплывает лишь в воскресение. Как вы думаете, у меня хватит времени понять, какие мысли бродят в вашей изящной головке? — спросил Мартин, подводя Дебору к столу с закусками.

— Камилла полдня возилась с моей прической, — перебила его Дебора. — Любуйтесь, завтра ее уже не будет.

— Вам обязательно надо все испортить, — разочарованно отозвался Мартин. — Когда мы испробуем все эти яства, вы пойдете танцевать?

Длинный стол был заставлен тарелками и блюдами с салатами, запеканками, бутербродами с морской рыбой.

— Я вижу, исландцы любят поесть, — накладывая понемножку от каждого блюда, заметила Дебора. Пока она дошла до конца стола, ее тарелка наполнилась доверху.

В большой гостиной вдоль стен были расставлены удобные кресла. Дебора села напротив Пита и его румяной с приятным выражением лица жены Дайонеты. Мартин устроился рядом, и они начали непринужденно болтать о всякой ерунде.

Вскоре, извинившись, Дайонета удалилась на кухню за десертом.

— Я тоже не откажусь от сладкого, — заявил Пит, поставив стакан на освободившееся кресло и вставая. — Кажется, вы не жалеете, что остались. — Он дружелюбно улыбнулся Деборе.

— Только сейчас я поняла, как много потеряла бы, если бы уехала, — откровенно призналась та.

— Вся «Фортуна» видела, как мы с Мартином чуть ли не силой удерживали вас. Теперь об этом узнает пол-Исландии. Мы живем в маленькой стране, и такие новости распространяются мгновенно.

— Значит, я прославлюсь, хоть и ненадолго, — глубокомысленно заметила Дебора.

— Когда я начинал ухаживать за Дайонетой, — с таинственным видом продолжал Пит, явно на что-то намекая, — мне пришлось долго ей доказывать, что я не такой уж грубиян, каким кажусь. — Довольный собственным красноречием, он гордо удалился на кухню.

— Что-то я разболталась с вами, — суше, чем она хотела, заметила Дебора. На стоявшем за креслом Пита столике она заметила фотоальбом, и ей вдруг захотелось посмотреть фотографии. Она открыла альбом и на одной из страниц увидела двух улыбающихся молодых людей в военной форме цвета хаки и голубых беретах. Один из них был Мартин, только моложе и беспечнее. У другого были ярко-рыжие, почти красные волосы.

— Это и есть ваш друг, о котором вы мне говорили?

— Не знал, что Рей хранит эту фотографию, — ухмыльнулся Мартин. — Да, это — Финли.

— Вы здесь в военной форме. Где вы снимались?

— В Камбодже. Вам положить что-нибудь еще?

— Нет, спасибо. Оставлю место для десерта. А что вы делали в этой стране?

— Обеспечивали проведение свободных демократических выборов.

— Это там вы повредили ногу?

— Нет, — неохотно ответил Мартин.

— Расскажите мне, пожалуйста, что с вами произошло, — как можно мягче попросила Дебора.

— Терпеть не могу говорить об этом, — буркнул Мартин.

— Я осталась здесь только из-за вас, — выразительно взглянув на Мартина, призналась Дебора. — Думаю, что вы снесли меня на руках с судна не для того, чтобы вести пустой светский разговор.

— В ногу меня ранили в Конго. Финли, меня и семь других ребят в течение нескольких дней держали в заложниках. Перед этим меня ранил снайпер.

— А что случилось с Финли?

— Вскоре его перевели в другое место, и перед расставанием он просил меня навестить Ламберта и Рей, которые фактически воспитали Финли, так как его собственные родители утонули, когда он был еще совсем ребенком. У меня как раз было свободное время, вот я и приехал.

— Вы были в Камбодже в составе медицинской группы?

— Да, — кивнул Мартин. — Пойдемте за десертом. Я не люблю вспоминать о том, что мне пришлось там пережить.

— Могу себе представить. Я читала в газетах и следила за новостями по телевидению. Вы поехали туда добровольно?

— Да, но не делайте из меня героя. Вначале я подписал контракт всего на шесть месяцев, но пока я там находился, Марианна, девушка, с которой я был обручен, связалась с моим другом. Тогда я расторг нашу помолвку и решил остаться в Камбодже до конца миссии.

Марианна! Дебора сразу же возненавидела это имя, а еще больше носившую его женщину. Видимо, Мартин был сильно влюблен, если сделал ей предложение. Как же она могла оказаться такой легкомысленной и обмануть Мартина, да еще с его другом. Дебора взглянула на Мартина и удивилась, с каким спокойствием он говорит о своей неудачной любви, как будто все это совершенно ничего для него не значило.

— Как она могла так с вами поступить, — не выдержав, возмущенно воскликнула Дебора. — Могу представить, каким это явилось для вас ударом.

— Только вначале, — удивленный ее реакцией, ответил Мартин. — Несколько дней и ночей я почти не спал и все думал, как мне жить дальше. Но в конце концов пришел к выводу, что мой друг оказал мне добрую услугу. Насколько было бы хуже, если бы я обнаружил, что она за человек, уже после женитьбы.

— Вы так равнодушно говорите об этом, но ведь вы наверняка любили эту женщину, раз хотели на ней жениться.

— Думал, что любил, — поправил ее Мартин. — Учтите, Деб, я был так молод. Моложе, чем вы сейчас. К тому же все мои друзья к этому времени уже обзавелись семьями, и я казался самому себе белой вороной. И еще одно немаловажное обстоятельство, — добавил он, с улыбкой глядя на Дебору. — Марианна была восхитительна в постели, а я слишком доверчив и наивен, чтобы задуматься над тем, откуда у нее в таком юном возрасте столько опыта в интимных делах.

Дебору передернуло от такого признания. Ей совершенно не хотелось слышать о сексуальных достоинствах Марианны.

— Почему вы не женились потом? С тех пор прошло столько времени.

— Все эти годы я провел за рубежом. Сначала в Камбодже. Потом Ближний Восток и. наконец, последним было Конго. При таком образе жизни нелегко завязывать серьезные отношения.

— По-моему, эта Марианна поступила по отношению к вам просто возмутительно.

— Вовсе нет. — Мартин улыбнулся. — Если бы я не знал вас, то мог бы подумать, что вы ревнуете.

Краска стыда залила щеки Деборы. Она действительно ревновала, бесстыдно и зло.

— Давайте попробуем ягодного пирога Рей, — сменила она тему разговора. — А то, боюсь, нам ничего не достанется.

— Сегодня утром вы собирались уехать, даже не попрощавшись со мной, а сейчас вы, кажется, готовы убить мою бывшую невесту. Как же все это понимать?

— Я сама ничего не понимаю. Хотите кусок пирога?

— Пожалуйста.

Дебора направилась в кухню, задержавшись по дороге, чтобы переброситься парой слов с Дереком. После разговора с Мартином ей многое стало ясно. Так, по крайней мере, ей казалось. Теперь ей хотелось остаться на какое-то время одной, чтобы собраться с мыслями и решить, что делать дальше.

Ягодный пирог, покрытый толстым слоем заварного крема, выглядел таким аппетитным, что, перед ним, наверное, не устоял бы приверженец самой строгой диеты. Положив на тарелку еще и кусок шоколадного торта, Дебора вернулась к Мартину.

— Или мы идем танцевать, или я засну после такого обилия вкусных вещей, — со вздохом призналась она.

— Лучше танцевать, — улыбнулся одними глазами Мартин. — Макфарлейн уже достает скрипку.

— Я искренне рада, что вы вернулись из Конго живым и невредимым, — произнесла Дебора, вставая. — Подождите минутку, я только доем свой десерт.

Они смотрели друг на друга, и у обоих было такое ощущение, что в комнате нет никого кроме них. Мартин задумчиво накручивал на палец выбившийся из прически локон и одновременно гладил другой рукой ее щеку.

— Вам не кажется, что нам суждено было встретиться? — тихо спросил он. — Что не случайно я заметил того оленя и наткнулся на вас?

— Я приехала в Исландию не за этим, — возразила Дебора, опустив ресницы.

— И я не за этим. Мне кажется, что когда вы наконец скажете, что вас привело сюда, в наших отношениях наступит перелом. Признаюсь, когда я рядом с вами, во мне что-то происходит. При том, что я вовсе не такой уж любвеобильный, и сейчас у меня далеко не лучший период жизни.

— Почему?

— Как-нибудь я расскажу вам почему, — неохотно пообещал Мартин. — Хотите верьте, хотите нет, но в армии у меня была репутация молчуна. Это только с вами я такой разговорчивый.

— Я вам верю, — ответила Дебора, протягивая свою тарелку. — Отнесите, пожалуйста, на кухню. Я переела. К тому же мне необходимо подняться наверх, чтобы подкрасить губы.

— Воспользуюсь тем, что вам сейчас не страшно лишиться помады, — пробормотал Мартин и, наклонившись, провел языком по ее губам.

Мать Деборы всегда говорила ей, что секс — постыдное занятие, которым занимаются всегда втайне. Почему же тогда поцелуи Мартина дарят ей такое наслаждение? Зачем мать внушала ей отвращение к такому естественному и радостному чувству, как любовь? Осторожно отстранив Мартина, Дебора быстро стала подниматься по узкой крутой лестнице.

Когда она вернулась, Мартина нигде не было. Удачный момент, чтобы незаметно улизнуть, подумала Дебора. Тихо как мышка она прошмыгнула мимо группы мужчин, куривших на террасе и наслаждавшихся великолепным домашним пивом. Дебора медленно пошла по извилистой тропинке, обходя камни и стараясь ступать по мягкой траве, чтобы не испортить туфли, которые дала ей Камилла. Садившееся за холмы солнце окрашивало в золотистый цвет все вокруг. Волшебная картина. Остановившись, Дебора со вздохом прислонилась к стволу клена. Ее тело изнывало от желания, разбуженного Мартином. Его взглядом, прикосновениями, поцелуем.

Что сказала бы сейчас мать? Она всегда предавала анафеме любое проявление страсти. Дебора вспомнила цветочные клумбы их деревенских соседей, благоухавшие ароматами роз и пахучей жимолости. Перед домом ее матери имелись только два декоративных куста с темной листвой да заросли сорной травы, сквозь которую с трудом пробивались желтые одуванчики. Но, как только они зацветали, их безжалостно срывали.

Наверное, было бы понятно, если, начав самостоятельную жизнь, Дебора восстала бы против материнских наставлений и пустилась во все тяжкие. Но что-то всегда удерживало ее от такого шага. То ли в ее ушах все еще звучали нравоучительные наставления Хильды, то ли она инстинктивно стремилась избежать участи своей бабушки и ждала мужчину, который покорил бы не только ее тело, но и душу.

— Нам надо поговорить! — раздался чей-то голос над самым ее ухом.

От неожиданности Дебора подпрыгнула на месте. Рядом с ней стоял Ламберт. Шум водопада заглушил шаги, и поэтому она не заметила, как он подошел. Зато отчетливо было слышно биение ее собственного сердца.

— Да, действительно надо, — ответила Дебора, стараясь сохранить хотя бы внешнее спокойствие.

— Прежде всего, скажите, кто вы такая и зачем сюда приехали?

Ламберт стоял напротив солнца, светившего ему прямо в лицо, и поэтому его волосы казались золотым шлемом древнего воина. Это объявление войны, подумала Дебора.

— Я приехала, чтобы найти моего деда. Его имя — Ламберт Норман.

— Вот как? — Ламберт сжал губы. — Объясните, черт побери, что вы имеете в виду.

— Моя бабушка, которую звали Мэри Фобстер, жила в деревне Бастонь. Вы встретились с ней в последние дни войны, когда английские войска стояли в деревне. Потом ваша рота передислоцировалась, а девять месяцев спустя родилась моя мать. Ее назвали Хильдой.

— Откуда вы знаете, кто в действительности был отцом вашей матери?

— Дело в том, что бабушка вела дневник, в котором она называет ваше имя, а также название этого поселка — Будардалур. Она подробно описывает, как, лежа на сене, вы вместе смотрели на частички пыли, блестевшие в пробивавшихся сквозь щели сарая лучах солнца.

Лицо Ламберта исказилось. Видимо, что-то дрогнуло в его душе, но не так-то легко было заставить сдаться этого человека.

— Это было так давно. Почему вы столько лет ждали?

— Потому что я ничего об этом не знала. Моя мать умерла четыре месяца назад, и два месяца спустя на чердаке дома среди старых бумаг я нашла дневник Мэри, прочла его, и вот я здесь.

— Что же теперь вы от меня хотите? — с непроницаемым лицом потребовал ответа Ламберт.

— А что вы можете мне дать? — с замиранием в голосе в свою очередь спросила Дебора. Она понимала, что настал решающий момент.

— Во всяком случае, не деньги, — усмехнулся Ламберт. Вы сами видите, как мы живем.

— Мне не нужны ваши деньги, — упавшим голосом произнесла Дебора. — Единственное, на что я надеялась, так это на то, что вы признаете меня своей внучкой и, быть может, даже полюбите.

Ламберт сухо засмеялся, но было видно, что ему совсем не весело.

— Что думают об этом остальные члены вашей семьи?

— Я одна в целом свете. Мэри умерла восемнадцать лет назад. Восемь лет спустя скончался отец. Я была его единственной дочерью. Никто кроме меня сюда не явится и не объявит вас своим родственником. Конечно, если Мэри была единственной девушкой, которую вы соблазнили и бросили. — Она горько усмехнулась.

— Я не жду от вас ничего, кроме неприятностей.

Господи! Почему обыкновенные слова могут так больно ранить? — с горечью думала Дебора.

— Сегодня утром я пыталась уехать, — объяснила она.

— Попытайтесь еще раз и будьте последовательнее.

— Неужели я вам совершенно не нужна? — позабыв о гордости и протягивая к Ламберту руки, воскликнула Дебора.

— Я хочу только одного — чтобы вы уехали.

Руки Деборы безвольно упали. Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Дебора сделала шаг в сторону Ламберта.

— Значит, вам никогда не приходило в голову, что после всего случившегося вы могли стать отцом ребенка?

— Я никогда не задумывался об этом.

Вот плата Мэри за ее любовь, за все страдания и унижения матери-одиночки, за позор, который косвенно коснулся и ее, Деборы.

— Не могу сказать, что вы мне очень симпатичны.

— Мне наплевать! Держитесь подальше от моего дома и моей жены, а в воскресенье садитесь на пароход и никогда больше сюда не возвращайтесь.

— Так вот чего вы хотите! — в гневе взорвалась Дебора. — Никакой ответственности за прошлое. Чтобы никто не смел даже напоминать вам о грехах молодости. Позвольте мне сказать вам кое-что, господин Ламберт Норман. По вашей милости я видела немало горя в своей жизни. Как только моя мать подросла, ей пришлось уехать из родной деревни, чтобы не чувствовать позора незаконнорожденной. Меня, свою дочь она воспитывала в такой строгости, что я до сих пор не могу решиться лечь в постель с мужчиной и я все еще…

— Мартин позаботится об этом, — грубо прервал ее Ламберт.

Его ничем не проймешь, с тоской и отчаянием подумала Дебора.

— Но вы мой дед! — воскликнула она. — Неужели вам это совершенно безразлично?

Похоже, ее слова наконец-то немного растопили душу Ламберта. Во всяком случае, он откровенно признался:

— Есть только один человек, который мне небезразличен, — это моя жена Рей, и я сделаю все, чтобы уберечь ее от ненужных неприятностей.

— Вы считаете, что я не понимаю этого? А вы задумывались, почему я все время лгала Мартину и Камилле, так и не рассказав им, для чего я здесь? Почему пыталась уплыть сегодняшним рейсом?

— С меня довольно, — прервал ее Ламберт. — Уезжайте и никогда здесь больше не появляйтесь.

Больно прикусив губу, чтобы не расплакаться, Дебора смотрела вслед удаляющемуся Ламберту. Нет, она не может позволить себе лить слезы. Ей еще предстоит вернуться в дом, смеяться, весело танцевать и выглядеть так, чтобы добрая Рей ничего не заподозрила.

Как только Мэри могла потерять голову от встречи с таким отвратительным человеком? Если Ламберт действительно так любит свою жену, почему же он был ей неверен?

Впрочем, какое это теперь имеет значение! Все это в прошлом, которое лучше забыть раз и навсегда. Именно этого добивается Ламберт, и, наверное, он прав.

Дебора почувствовала, что у нее начинает болеть голова. Быть может, пойти и напиться? По крайней мере, тогда у нее будет законное право жаловаться на головную боль.

Законное право! Господи, какая глупость. И вообще, что она так все переживает. В конце концов, так можно потерять то, чего ты никогда не имела. С террасы доносились звуки скрипки. Медленная меланхоличная мелодия растекалась по воздуху, а по щекам Деборы текли слезы. Она плакала тихо, без рыданий и всхлипываний. Плакала от душевной боли и одиночества. Было что-то символичное в том, что как раз в этот момент солнце село за горизонт и начало быстро темнеть. Прозвучали последние ноты скрипки, и одновременно с ними наступил полный мрак.

Но вдруг скрипка заиграла снова, на этот раз громкую бравурную мелодию. Прошло несколько минут, и Дебора почувствовала, как к ней возвращается жизнь. Нельзя покорно сгибаться под ударами судьбы, сказала она себе, и, вытерев слезы подолом платья, направилась к заднему входу. Сейчас ей не надо показываться на террасе и на кухне, где много народу Она тихонько прокрадется по лестнице на второй этаж и в ванной комнате приведет себя в порядок, прежде чем снова предстать перед гостями, а главное, перед Мартином.

Дебора свернула на заросшую травой тропинку, которая вела вокруг дома на задний двор. Никем, как ей казалось, не замеченная, она подошла к двери и взялась было за ручку, как вдруг с противоположной стороны показалась чья-то высокая фигура, и из темноты появился Мартин.