Их второй шанс

Глава 5

Ноэми долго стояла, уставившись на дверь, которую Исаак предусмотрительно не захлопнул за собой, уходя. На этот раз навсегда. Должно же быть что-то, хоть какое-то облегчение, или чистая боль, или…

Но нет.

Всё, что она чувствовала, — это зияющую у неё под ногами дыру, которая на долгие годы погрузит её во тьму. Здесь не было счастливого конца. Скорее всего, она его не заслуживала.

В прошлый раз всё было не так.

Когда Ноэми порвала с Исааком, её сердце было разбито, но в ней теплилась крошечная искорка надежды на то, что они найдут выход. Возможно, это зёрнышко уменьшалось по мере того, как недели превращались в месяцы, а то и в годы, но оно всё ещё существовало, и она могла руководствоваться им. Маленький вопросик «Что, если?»

Что, если бы они нашли способ?

Что, если бы у них всё получилось?

Что, если бы любовь действительно могла победить всё?

Теперь она знала ответ. Не могла. Ничего бы не случилось. И любовь была настолько сильной, насколько сильны два человека, готовые вложить в неё свой труд.

Она вернулась в спальню, но смятое покрывало на кровати только подтвердило тот факт, что она будет спать одна… вечно. Ноэми приняла утешительную ложь о том, что когда-нибудь она выйдет замуж — в конце концов, этого следовало ожидать, — но после своего последнего раза с Исааком она не могла смириться с мыслью о том, что на ней будут руки другого мужчины. Разделить свою постель, свою жизнь, свое будущее с кем угодно, только не с ним.

— Что я делаю? — она покачала головой, а затем сделала это снова. Ясности не появилось, но сквозь туман её спутанных мыслей на поверхность всплыло одно слово.

Нет.

— Нет, — сказала она вслух.

Она пожертвовала всем ради своей семьи. Она отложила своё счастье и личные желания на потом, чтобы Хаксли не разорился из-за предательства её отца. Два года спустя у них всё было хорошо. Они процветали.

Если она не сможет пойти по пути своего сердца сейчас, то никогда не сможет этого сделать.

Путь вперёд усеян ловушками, и один неверный шаг может привести их к падению с обрыва, но…

Она снова посмотрела на кровать, и воспоминания о том, чем они с Исааком занимались, нахлынули на неё, вытеснив пустоту. Если она не попытается, то проведёт остаток жизни, сожалея о своём выборе. Она бы обиделась на свою семью за то, что та использовала её как предлог, чтобы оттолкнуть Исаака раз и навсегда.

— Я люблю его, — сказала она пустой комнате.

Ноэми не была ребёнком. Она знала, что любовь не является залогом прочного счастья, но после почти десятилетнего знакомства с Исааком, она узнала Исаака. Если бы они смогли сделать первый шаг вперёд, они бы выбрали свой собственный путь. Вместе.

Возможно, это был её единственный шанс узнать, возможно ли это вообще.

Она бросилась к своему шкафу и надела первое, что попалось под руку, — платье, которое совершенно не подходило для этого времени суток. Ноэми едва взглянула на свои туфли. Она умела бегать на каблуках, но не хотела тратить время на то, чтобы их надевать. В её голове тикали часы, отмечая растущую дистанцию между её душой и душой Исаака. Её шанс ускользал. Если она не доберётся до него сейчас, она была уверена, что он никогда не даст ей другой возможности высказать всё, что накопилось у неё в груди.

Ноэми ворвалась в свою дверь и помчалась по коридору. Когда она покидала крыло с семейными апартаментами, часть её сознания отметила, что в коридорах есть люди, которые пялятся на её растрёпанный вид, но остальная часть её была настолько сосредоточена на поисках Исаака, что ей было наплевать. Каждый шлепок её босых ног по кафельному полу становился его именем.

Исаак. Исаак. Исаак.

Она завернула за угол, направляясь в ту часть дворца, где размещался персонал и штаб-квартира службы безопасности, и заметила его чуть дальше. Он был на голову выше всех вокруг и двигался с такой целью, которую ей было бы трудно достичь, если бы она не была так полна решимости добраться до него. Даже в этом случае он опередит её на несколько секунд, и как только он достигнет запертой двери комнаты для персонала службы безопасности, она потеряет его.

Ноэми собрала остатки воздуха в легких и закричала:

— Исаак! Исаак, остановись!

Несколько человек в коридоре бросились врассыпную, прижимаясь к стене, когда она пробегала мимо. Однако они не ушли. Эта сплетня была слишком пикантной, чтобы пропустить её мимо ушей, глава семейства Хаксли устроил сцену и погнался за Исааком Козловым.

Он остановился и медленно повернулся к ней лицом, выражение его лица было грозным.

— Возвращайтесь в свои апартаменты, леди Хаксли.

— К чёрту всё это. — Она резко остановилась перед ним. — Я люблю тебя. Я люблю тебя, и мне жаль, и я дура, что думала, что для меня есть кто-то, кроме тебя. Только ты, Исаак. Всегда был ты, и это всегда будешь ты.

Он ничего не отвечал ей, но это было нормально. Он выкладывался ради неё снова и снова, и снова, и снова на протяжении многих лет, а она всегда скрывала часть себя, всегда знала, что так не может быть вечно.

Теперь это закончилось.

Она опустилась перед ним на колени.

— За то время, что я люблю тебя, ты сделал мне предложение пятьсот двадцать четыре раза.

Это была шутка, которая никогда не была шуткой по-настоящему. Он смотрел на неё с такой любовью и делал предложение, а она переводила разговор на более безопасные темы. Каждый. Раз. Больше нет.

Он уставился на неё.

— Ты посчитала.

— Я люблю тебя, — повторила она. — Я люблю тебя, и мне следовало сказать «да» с первого раза. Я не могу вернуть все те упущенные возможности, но теперь я могу начать всё сначала. — Она посмотрела на свои пустые руки. — У меня нет кольца, но я подарю его тебе. Женись на мне, Исаак Козлов. Я люблю тебя и не хочу, чтобы наши с тобой отношения были маленьким грязным секретом.

Он посмотрел поверх её головы, когда по коридору пронёсся шёпот.

— Я думаю, кот вылез из мешка.

— Прости, — у Ноэми перехватило горло, но она справилась с ответом точно так же, как справилась с жжением в глазах. — Мне очень, очень жаль. Я не заслуживаю, чтобы ты сказал «да», и я знаю, что должна понести наказание. Я заслуживаю этого и даже большего.

— Блядь, Ноэми, — он наклонился и осторожно поставил её на ноги. — Прости, что я так поступил, но ты не обязана этого делать. Прощено. Всё прощено.

Узел на её сердце в ответ только затянулся. Она протянула руку и обхватила ладонями лицо Исаака.

— Нет, это не так. Пока ещё не простил, и это нормально.

— Ничего из того дерьма, что разделяло нас, не изменилось.

— К чёрту всё это дерьмо. — Она повернулась, чтобы посмотреть на того, у кого из зрителей перехватило дыхание. — Серьёзно, народ? Если вы собираетесь подслушивать, то делайте это тихо.

— Ноэми, — в его тоне проскользнула нотка веселья. — Твоя семья потеряет свой коллективный разум.

— Мне всё равно. Я глава семьи, и я многим пожертвовала ради них. Они справятся с этим. — Она тихонько вздохнула и опустила руки. — Я знаю, что это не так просто, Исаак. Боже, я знаю это лучше, чем кто-либо другой. Но если ты любишь меня, у нас всё получится. Думаю, это единственный вопрос, на который мне осталось ответить. — Она немного отодвинулась, пытаясь дать ему пространство, высоко держать голову, хотя была опасность, что она упадёт к его ногам и будет умолять его дать ответ, в котором она отчаянно нуждалась. — Ты любишь меня?

Он вглядывался в её лицо, словно пытаясь найти там ответ на свой вопрос.

— Ноэми… — Исаак выругался долгим и жестоким голосом. — Иди сюда, — он обнял её за талию и подтащил к бронированной двери, пристально посмотрел в камеру над ней, а затем втащил внутрь. Вот так, они были почти одни, как никто другой во дворце. — Ноэми, что ты делаешь?

— Я люблю тебя. Я не знаю, как ещё можно это выразить. — Жжение в её глазах усилилось, и одинокая предательская слезинка скатилась по её щекам. Она вздернула подбородок, внезапно осознав, что всё может обернуться совсем не так, как она надеялась, когда совершала свой опрометчивый побег за ним. — Боже, прости. Я устраиваю сцену, а это последнее, чего ты хочешь. Кажется, я бесконечно заставляю себя извиняться перед тобой. Я просто… пойду.

— Подожди, чёрт возьми, — он упёрся рукой в стену рядом с её головой, останавливая её прежде, чем она успела пошевелиться. — Ты не можешь просто вбежать сюда, как какая-то мстительная валькирия, выпалить слова, которые я никогда не думал услышать от тебя, а затем сбежать, прежде чем я успею их осмыслить. Просто… подожди, блядь, секунду, ладно?

— Хорошо, — покорно согласилась она.

Исаак на долгое мгновение закрыл глаза, а когда открыл их, дикость исчезла.

— Ты любишь меня.

— Да

— Ты хочешь выйти за меня.

У неё перехватило дыхание.

— Да.

— Что изменилось за последние десять минут? Потому что мы прощались, когда я был внутри тебя, а теперь ты устраиваешь сцену, стоя на коленях и прося прощения.

Ноэми могла это сделать. Она уже выставила себя дурой. В чём было хоть немного правды перед лицом стольких возможностей?

— Цена за то, чтобы потерять тебя навсегда, слишком высока. Я не стану её платить. Я не позволю тебе уйти, если есть путь вперёд, и если мы не сможем его найти, то, чёрт возьми, мы его обязательно найдём.

— Это будет нелегко. Они подвергнут тебя остракизму (прим. перев. — устроить гонения или попросту изгнать кого-то или что-то) за это.

— Они попытаются. Хаксли пользуется благосклонностью короны и обоих консортов. Они не могут позволить себе ничего большего, кроме пренебрежения к нам. — Он всё ещё не ответил ей, и маленький огонёк надежды в её груди опасно затеплился. — Если ты любишь меня, у нас всё получится.

— Если я люблю тебя? — Исаак хрипло рассмеялся. — Женщина, я полюбил тебя с того дня, как встретил. Никаких «если». Это факт.

— Тогда…

Он провёл пальцами свободной руки по её волосам.

— Ты уверена? Ты знаешь меня, Ноэми. Ты надеваешь кольцо мне на палец, и нет пути назад, нет возможности передумать, нет беспокойства о том, что могут подумать люди. Я твой, а ты моя.

Она была так уверена, что с трудом выговаривала слова.

— Женись на мне, Исаак Козлов. Пожалуйста.

— Да.

Он наклонил голову и поцеловал её, а затем она оказалась в его объятиях, прижавшись к нему всем телом, когда он завладел её ртом, отвечая своим телом так же, как отвечал словами.

Да, да, да, да.

Где-то рядом раздались аплодисменты, и они прервали поцелуй на достаточное время, чтобы увидеть, как король и оба его консорта улыбаются, как дураки. Король медленно улыбнулся.

— Чертовски вовремя.

Консорт Гален закатил глаза.

— Свадьбы сводят всех с ума.

Третья, Мэг, рассмеялась.

— Если это неправда, то я не знаю, что это такое. — Она слегка помахала рукой. — Поздравляю вас двоих. И хотя я не против всей этой истории с выражением чувств в общественных местах, хорошо, что вы подумали о том, чтобы не ходить на городскую площадь, — она подмигнула.

Верно. У них была аудитория. Всегда.

Исаак начал было отпускать её, но Ноэми крепче обхватила его ногами за талию.

— Ни за что. В ближайшее время я тебя не отпущу, — она наклонилась и прикусила зубами мочку его уха. — Что ты скажешь, если мы вернёмся в комнату и отпразднуем это после того, как договоримся о встрече с ювелиром?

— Ты не теряешь времени даром, не так ли?

— Черт возьми, нет. Я думаю, мы потратили более чем достаточно времени впустую, — у неё вырвался легкомысленный смешок. — Я не дам тебе шанса передумать. Я бы позвала священника прямо сейчас, если бы…

— Ты права, — вмешался король. — Нам определённо нужно позвать священника, — он щёлкнул пальцами, но Гален уже набирал номер. Он посмотрел на свой телефон. — Ювелир уже в пути.

И вот, всего час спустя, Ноэми обнаружила, что стоит перед священником с новым кольцом на пальце, за её спиной стоит Королевская триада, а любовь всей её жизни держит её за руку. Исаак улыбнулся, пристально глядя на неё.

— Последний шанс передумать.

— Ни за что в жизни. — Она сжала его руку и повернулась к священнику. — Мы готовы.

— Мы собрались здесь сегодня…

Ноэми посмотрела в светлые глаза Исаака, когда священник произнёс знакомые слова и одними губами произнесла:

— Я так сильно тебя люблю.

— Я тоже люблю тебя, Ноэми, — он одарил её одной из своих редких улыбок, и этот подарок стал ещё более особенным, потому что она была так близка к тому, чтобы потерять его. Их дальнейший путь будет не самым простым, но он принадлежал им и только им.

Был только один мужчина, которого она хотела видеть рядом с собой всё это время, и он стоял перед ней с её кольцом на левой руке.

Всегда и навеки.