Иконография Богоматери. Том второй

VI. Разновидности типа Божией Матери Одигитрии. Антиохийская икона. Образ Афеиниотиссы-Горгоепикоос. Нерукотворенный образ Богоматери и тождественные типы

Разбирая памятники типа Божией Матери Одигитрии, мы видели, что в ее древнейших изображениях наблюдаются два варианта: Божия Матерь держит на левой руке Младенца то полулежащим, то сидящим. В этих вариантах, представляемых, однако, пока исключительно мелкими памятниками, как-то крестами (см. выше) и печатями (Η. П. Лихачев, табл. V, 1–2 и табл. VI, 1–3), согласно с положением Младенца, различается, очевидно, и его возраст: младенческий или детский, и отроческий. Мы знаем, что тип Одигитрии был тесно связан с отроческим возрастом Младенца и представлял Его сидящим на левой руке Божией Матери. Однако, связь первого варианта с типом Одигитрии была выражена тем, что правая рука Божией Матери так же поддерживала Младенца, перехватывая левую руку, как бы требовалось для полулежащего грудного ребенка.

Если тип Одигитрии происходил с Сирийского востока, то и его вариант с полулежащим Младенцем также, по-видимому, принадлежал востоку[1]. Мы находим этот образ на крохотном складне Сайданайского монастыря в Сирии близ Дамаска (в горах около 30 верст). Сайданайский монастырь во имя Рождества Пресвятой Богородицы пользуется доселе высокою славою своей чудотворной иконы, известной под именем Сайданайской Шагуры (Владычицы). Основание монастыря приписывается императору Юстиниану, который, охотясь будто бы в горах около Дамаска, имел видение Божией Матери. В конце VIII века игуменья Марина приобрела в Иерусалиме (как о том рассказывает поучительная легенда) икону Божией Матери, которая и прославила монастырь. Чудотворная икона помещается ныне у восточной стены церкви, в золоченом киоте и на мраморной доске, на которой сделано углубление дли истекающего от иконы святого мира. Об этой иконе рассказывают и наши паломники, начиная уже с XV столетия[2].

День празднования Сайданайской иконы в греко-восточной церкви неизвестен, и потому можно полагать, что ее почитание могло быть занесено под каким-либо другим именем (напр. Антиохийской иконы Божией Матери, о чем ниже). В древнем ручном календаре Нильса почитание этой иконы на востоке удостоверено. Из списка древних свидетельств и историков, упоминающих о Сайданайском монастыре видно, что почитание его утвердилось уже ко времени крестовых походов.

Наиболее подробные свидетельства находятся у русских паломников: хождение архимандрита Грефенья: «От Дамаска же на летний восток есть свята Богородица Седаная, по-нашему Пречистая икона, точит миро» (Я. Горожанский, Хождение архимандрита Грефенья во святую землю. Оттиск из Русского Фил. Вестника 1885г., стр. 104–105. Ср. Путешествия Барского. По мнению Горожанского, хождение может принадлежать Епифанию Премудрому и было совершено между 1391 и 1418 гг. и если не Епифанием, то все таки не позже 1517 г., до времени завоевания Палестины Турками); хождение Трифона Коробейникова (1582 г.): «И не доходя до Дамаска десять верст, стоит монастырь Греческой Пречистыя Богородицы, что исцелила Ивана Дамаскина руку, что ему отсек злочестивый Царь Лев иконоборец в Дамаске; и от того Пречистыя образа исходит миро и до сего дня; а образ пядница» (Сахаров. Сказания русского народа, II, кн. 8, стр. 137).

В ризнице той же молельни хранится замечательный эмалевый складень. Фотографический снимок (рис. 134) представляет небольшой киотик, снабженный колечком наверху для ношения; это тройной складень, украшенный на обе стороны, лицевую и наружную; створки складня не одинакового размера, но одновременны. Весь складень относится к X–XI столетию, что доказывается его эмалевыми образками и гранатовыми украшениями по коймам, которые являются тожественными напр. с древнейшим окладом в библиотеке св. Марка в Венеции.

Для точного хронологического определения складня в настоящее время не достает удовлетворительного снимка, и потому необходимо возместить этот недостаток подробным описанием самого памятника.

134. Образ Божией Матери на складне в монастыре Сайданая в Сирии близ Дамаска

135. Складень с образком Божией Матери в Сайдайском монастыре близ Дамаска

На внутренней стороне[3] складня (рис. 135) в средней створке вставлена крохотная эмалевая иконка Спаса Вседержителя, сидящего на престоле и благословляющего. Образок этот, по-своему вполне установившемуся византийскому стилю, относится несомненно к X или, самое большее, к первой половине XI столетия. На крайних створках – слева от Спасителя в грубом рельефе по золоченому серебру представлена Божия Матерь, протягивающая обе руки к Спасителю, слегка их приподнимая, а с правой стороны, в соответствии, – эмалевая иконка Иоанна Предтечи, также в положении предстоящего; эмалевый образок Божией Матери был утрачен, но еще в древности заменен пластинкой с чеканным ее изображением; вокруг, по кайме каждого образка, идет украшение в простейшей форме шашечного набора из пиленых гранат или стекол. Наружная сторона киотца представляет, во-первых в средней ее части чеканный образок, укрепленный внутри широкой шашечной рамки, состоящей из тех же стеклянных шашек. Образок заменяет, очевидно, разрушившуюся эмалевую иконку и представляет, быть может, ту чудотворную Сайданайскую икону, о которой идет речь. Здесь крайне грубым рельефом исполнено погрудное изображение Божией Матери с Младенцем, которого она поддерживает в полулежачем положении левою рукою, прижимая правую руку к груди. Что особенно замечательно, одежды Младенца ровно положенными складками представляют Его как бы спеленутым, и для полной ясности представлен даже шнур, которым эти одежды у ступней перетянуты, для того, чтобы они не раскрывались. Таким образом, мы имеем здесь редчайшее изображение Божией Матери с Младенцем в том греко-восточном искусстве, которое шло в своих первых иконах от грубо реальных представлений. Ручки Младенца, левая закутана, а правая видна из-под складок только в кисти, при чем здесь, стало быть, нет ни свитка, ни благословляющей десницы. На основании всех соображений о стиле и времени, мы считаем, что этот образок не может быть позже X столетия, но может еще относиться к VIII–IX векам. На двух боковых створках здесь выложены небольшие эмалевые кресты в древнейшем типе, с круглыми ячейками эмали по концам рукавов креста. По типу этот крестик напоминает чрезвычайно известный на Кавказе крестик царицы Тамары[4]. По сторонам его выполнены чеканом четыре маленьких крестика.

Из этого описания, дополняемого снимком, к сожалению, снятым наскоро стереоскопным аппаратом, ясно, что средний образок помещен в складне совершенно случайно, т.е. что складень готовился не для него, а для драгоценной эмалевой иконы Спасителя, а потому этот образок и очутился на наружной стороне складня. Отсюда, соображая значение подобных складней и декоративную роль их наружных украшений, мы можем заключить, что образок этот стал почитаться, во-первых, не ранее X века, когда складень был устроен, а во-вторых, быть может, он и стал чтимым только потому, что находился снаружи редкостного золотого киотца с эмалями.

В мозаической росписи храма св. Луки Фокидского, относящейся к началу XI столетия, между многочисленными изображениями, размещенными по обоим боковым нефам, находим три образа Божией Матери с Младенцем, несомненно воспроизводящие в мозаике чтимые иконы Божией Матери, к этому времена достигшие наибольшей славы. Что иные изображения относятся к разряду чудотворных икон, о том достаточно свидетельствуют: во-первых, их особо выделенное место в тимпанах арок северного и южного нефа по близости от алтаря; во-вторых, особо торжественное их исполнение в центре широкого полукруга и, наконец, самое их помещение в росписи храма, посвященного св. Луке. В одном из этих изображений представлена Божия Матерь с Младенцем на престоле, в другом – образ Божией Матери с Младенцем, сидящим на правой руке, и, наконец, в третьем (рис. 136) воспроизведена икона, как раз относящаяся к нашей теме. Правда, здесь эта икона дана уже в полном византийском стиле X–XI века: Божия Матерь представлена в обычном облачении, и Младенец как бы помещается в складках ее мафория; Он представлен полулежащим, и рука Божией Матери не столько поддерживает Его, сколько прикасается к Нему. Младенец облачен в длинный гиматий, драпирующий Его отроческую фигурку до самых ступней. Любопытная и исторически важная подробность: правая ножка Младенца подогнута под левую и выставляется из-под нее исподом ступни (впоследствии эту натуральную черту, разработанную греко-итальянскою иконописью, мы встретим в Тихвинской иконе и др.). Правая рука Божией Матери прижата к груди, а голова ее слегка склонена к Младенцу.

136. Мозаика в церкви св. Луки в Фокиде

На артосной панагии императора Алексея Коломнина Ангела (1195–1204) (рис. 137), хранимой в ризнице Афонского монастыря св. Пантелеймона[5], вырезанной из светло-бирюзового жировика, в центре всех символических тем, изображенных тончайшею резьбою, представлена в сильном рельефе Божия Матерь, держащая на обеих руках лежащего Младенца. Младенец одет в одну короткую рубашечку, и обе ножки Его представляются обнаженными до колен; правая ручка Его лежит покойно на колене, а левая держится за руку Матери. Вокруг изображения Божией Матери надпись: άνάνδρε μήτερ παρθένε βρεφοτρόφε Κομνήνον ’Άλέξιον ’Άγγελον σκέποίς. Эпитет βρεφοτρόοφς не имеет значения млекопитательницы и почти тожествен с эпитетом βρεφοχρατοῦσα. По лепесткам цветочной чашечки, которую представляет собою эта артосная панагия, изображены пророки, глаголавшие о святой Деве, с развернутыми свитками, на которых читаются надписи, указываемые каждым: Давид, Соломон, Иезекиль, Аввакум, Даниил, Малахия, Иеремия, Исаия, Софония, Захария, Моисей. По краям длинная надпись символического содержания: Λειμών φυτά τε χαί τρισάχτινον σέλας. Λειμών. Ό Λίθος. Φυτά. Κηρύχων φάλαγξ. Τρία τρισαυγῆ. Χς άρτος. Πάρθενος. Κόρη δανείζει σάρχα τῷ Θῦ λόγφ. Άρτω ό Χς. Προσνέμεις σωτηρίαν Κομνην Άγγέλω χαί ῤώσιν Άλεξίφ. Сбоку Божией Матери вырезано ее имя (ΠΑΝΑΓΙΑ), которое послужило затем, как сказано, и названием предмета церковной утвари (Панагии). Весь набор символических тем разъясняется в надписи, как таинственный смысл «Христа. Который есть артос», и «Девы, которая дарует тело Бога Слову». По-видимому, мистический смысл изображений требовал подыскать такую иконную композицию Божией Матери с Младенцем, в которой Божия Матерь приносила бы Сына своего в жертву искупления. Такая иконная композиция оказалась в одном из списков восточной чудотворной иконы.

137. Артосная панагия в Пантелеймоновской обители на Афоне

Следующий и по времена и по значению, памятник той же композиции представляется рельефом в соборе св. Марка в Венеции, укрепленным на внутренней стороне первого столба поперечного нефа церкви, при чем рельеф обращен на запад и находится в полутемной. Рельеф этот издревле пользуется славою чудотворения; перед ним горят неугасимые лампады и совершается непрерывный приток молебщиков. Рельеф известен под именем Madonna del bасио, что объясняется, по-видимому, тем, что усердие прикладывающихся к образу поклонников стерло почти совершенно все складки одежды на Младенце, так что Младенец на первый взгляд кажется как бы обнаженным. На самом деле рельеф этот греческой работы не позже XII в. и, если не привезен из Константинополя, то исполнен был по греческому образцу в виде точной его копии. Что рельеф не случайно стал пользоваться славою чудотворения, но, как-то часто бывает сам был копией чудотворного образа, тому находим ясное доказательство на наружной стене той же церкви св. Марка. Несколько примеров нас удостоверяют, что в старину у церковных строителей было в обычае в наружных частях здания декоративными украшениями указывать на хранящиеся в недрах церкви святыни: мощи, иконы. В настоящем случае на лицевом фасаде собора, наверху второго портала с правой стороны, в ключе арки, исполнена как раз горельефом отдельно эта самая икона (рис. 138), стало быть с характером указания на то, что настоящая икона внутри собора была снята с чудотворной и сама такою стала уже в конце XIV века, когда этот портал был исполнен. О порталах церкви св. Марка (западных и северном), тесно примыкающих к Византийскому искусству и его декоративным образцам, с мозаикою и различными рельефами и орнаментальными плитами, новое рассуждение представлено Габеленцем[6], но памятники определены по эпохам только приблизительно.

138. Рельеф на портале церкви св. Марка в Венеции

Мозаика конца XIII стол. над южным входом ц. св. Марии Арачели в Риме

Великолепный мраморный барельеф Божией Матери (рис. 139), держащей полулежащего Младенца одною рукою, находится также внутри церкви св. Марка, но положение Младенца настолько сближено с типом Одигитрии, что придать рельефу условное происхождение от разбираемого типа мы не решаемся, пока не найдется более ясного указания в другом памятнике. Рельеф относится еще к хорошему времени, т.е. первой половине XIII в.

Очевидно, ту же самую чудотворную икону мы находим в тимпане над порталом бокового южного входа в Римскую церковь св. Марии Арачели (рис. 140), исполненную Римскою мастерскою, судя по широким матрональным формам и нежным краскам[7], в самом конце ХIII века. Помимо места, выбранного для настоящей мозаики, декоративный прием, которым она исполнена, ясно указывает, что дело идет об особой иконе Божией Матери, которая в данном случае воспроизводится вероятно, потому, что эта икона чтимая. А именно: группа Божией Матери с Младенцем заключена в особый круг знаменующий как бы славу Божией Матери и этой ее иконы, а по сторонам этого круга представлены в меньшем размере два коленопреклоненные ангела, держащие возженные светильники перед иконою. Широкое распространение этой темы в итало-критской иконописи естественно соответствовало основному вкусу итальянской живописи, оживлению образа Младенца, бывшего доселе гиератическою фигурою. Не входя здесь в разбор, который последует ниже всех форм и видов оживления детской фигуры, лежащей на руках Матери, скажем кратко, что настоящая чудотворная икона развилась затем в итальянской живописи в ряде особых типов из которых иные в свою очередь, также стали чтимыми или стали почитаться чудотворными. Затем от этих уже типов, но через посредство итало-критской иконописи выработались чудотворные иконы Муромская, Утоли моя печали и др.; в той же греко-итальянской иконописи сложилась затем особая редакция настоящего перевода, в которой Божия Матерь держит уже полулежащего Младенца обеими руками.

139. Мраморный рельеф Божией Матери «Антиохийской» в церкви св. Марка в Венеции

140. Мозаика над боковым наружным входом в церкви S. Maria Aracchi в Риме, конца XIII века

В числе икон чтимых в России, обращается доселе в переводах одна, носящая название Антиохийской иконы Божией Матери (см. рис. 141 по старой гравюре). Этой иконе установлено и празднование 28 мая и 23 марта, хотя время[8] и место явления иконы совершенно неизвестны. Таким образом, остается под вопросом, как должна быть настоящая икона изображаема и имеет ли она какое-либо отношение к основной, нами упомянутой, восточной иконе. Возможно, что в настоящем случае, несмотря на тысячелетнее забвение, покрывшее древний оригинал, мы имеем в наших переводах[9] греко-итальянскую переделку древней иконы. Божия Матерь слегка склонена здесь к Младенцу, она придерживает Его обеими руками, но Он уже не лежит на ее руках и слегка повернувшись, обеими ручками выражает свое благоволение к молящимся.

141. Божия Матерь Антиохийская на старой гравюре

Как увидим, греко-итальянская иконопись получила в свой обиход указываемый тип чтимой иконы и затем переработала его в смысле реального оживления излюбленной темы Мадонны с Младенцем: в древней церкви Петра, Стефана и Гроба Господня в Болонье имеется створка складня с образом Божией Матери этого типа; в веронском храме св. Зенона есть вотивная Фреска и замечательная икона XIV века византийского типа, происходящая из южной Германии или северной Италии, находится в музее Барджелло во Флоренции.

Возможно, что к числу характерных вариантов именно Одигитрии относится и тот, в котором Младенец представляется в детском, а не отроческом одеянии (короткая туника) и потому с обнаженными ножками. Этого варианта мы нигде не находим на вислых печатях, но взамен того встречаем в монументальной мозаике Палатинской капеллы, к тому же помещенной по близости алтарной абсиды, в конце левого нефа. Уже одно такое изображение заставляет предполагать существование особого восточного прототипа который мог быть смешиваем на Западе с греческою Одигитрией. Дело в том, что над изображением Божией Матери читается ясная греческая надпись имени Одигитрии: Η ΟΔΗΓΗΤΡΙΑ, и Богоматерь представлена в точном и строгом византийском типе XII века, дающем образ юной богини Афины, облаченной в лиловый мафорий и синий хитон, тогда как Младенец в хитоне и гиматии из золотых тканей (чисто византийское, раннее облачение Предвечного Младенца), но ножки Его необычно обнажены. Можно было бы относить эту деталь к позднейшей реставрации, но ясных признаков ее снизу не видно, тем более, что и вся мозаика представляется только в полусвете, который мерцает в северо-восточном углу Палатинской капеллы, как известно с северной стороны закрытой пристройками. Справа от Одигитрии изображен св. Предтеча со свитком и с греческим текстом его слов: «Се Агнец Божий» и пр. Тип Божией Матери не разнится от прочих ее изображений в капелле (в «Благовещении», «Сретении») и отчасти от мозаик Монреале и должен быть отнесен к основной греческой мастерской, работавшей в капелле.

На стене церкви св. Афанасия в Салониках[10] мы также находим этот вариант Одигитрии в небольшом мраморном рельефе, ввязанном в стену в особой нише. К сожалению, рельеф этот сильно пострадал: лики Божией Матери и Младенца сбиты или стесаны, равно обломана правая рука Божией Матери, которая, в отличие от всех других типов была слегка приподнята в правую сторону. Рельеф относится к позднейшему времени, и вряд ли, судя по его необыкновенно сухой резьбе, которая ограничивает складки почти простыми чертами, может быть ранее XIV столетия. На рельефе вполне ясно видно, что туника Младенца не доходит до колен.

В этом последовании вариантов типа Одигитрии наше внимание должно остановиться на одном, наиболее раннем и засвидетельствованном даже надписью, а именно на упомянутом ранее крохотном круглом медальоне из перегородчатой эмали на окладе греческого Евангелия в коммунальной библиотеке в Сиене, где погрудное изображение Богоматери с Младенцем, обозначенное как уже ранее было говорено, именем Одигитрии, представляет обе фигуры именно в таком варианте: Богоматерь смотрит уже на Младенца; Он слегка повернут к ней и не глядит на зрителя; в левой руке Он, по обычаю, держит свиток, а правой благословляет; но обе ножки Его до колен обнажены, так как Он облачен единственно в пурпурный хитон и не имеет вовсе гиматия.

Тот же самый вариант находим в соборе г. Монреале (рис. 142). В люнете, над главной входной дверью, имеется прекрасной работы мозаическое изображение Одигитрии, т.е. стоящей и держащей на левой руке Младенца Богоматери. Богоматерь представлена в обычной традициональной позе, без всяких перемен, за исключением легкого склонения головы, но Младенец изображен в одной короткой детской рубашечке, так что обе ножки Его обнажены; в живом движении Он протягивает правую руку для благословения, а в левой держит развернутый свиток, на этот раз в виде средневековой грамоты. Латинское рифмованное четверостишие внизу (в две строки) последними словами указывает, что греческий оригинал был приспособлен к прославлению державных ктиторов собора; вместо свитка с изречениями Спасителя представлен свиток с титулом.

142. Мозаика над западным входом в соборе г. Монреале близ Палермо

Мы считаем особенно важным также и то обстоятельство, что на киоте Хахульской Богоматери, над самой иконой, справа, мы встречаем эмалевый медальон (рис. 143) с таким же изображением погрудной Богоматери, держащей Младенца на левой руке, а правую умиленно приложившей к груди и смотрящей на Младенца. При этом Младенец представлен в том же живом движении и также в одном хитоне (без гиматия) из двуцветной полосатой (сирийской?) материи и с обнаженными ножками; в левой руке Он держит опущенный свиток; Сам поднял голову и смотрит на Мать. Такое совмещение на двух концах православного мира двух совершенно одинаковых вариантов Одигитрии и с такою характерною особенностью заставляет нас утверждать, что в древней Византии приблизительно уже в начале XI века существовала чтимая икона Божией Матери с Младенцем в типе Одигитрии, нам по имени точнее оставшаяся неизвестною, но которой мелкие копии мы находим на указанных памятниках[11].

143. Эмалевый медальон на Хахульской иконе Божией Матери в Гелати

Стол же характерно и то, что и у ранних итальянских живописцев мы находим этот вариант. Так, в Пинакотеке города Ареццо имеется большая икона, считающаяся работою художника этого города Маргаритоне (фот. Алинари, № 9968). Здесь Богоматерь сидит на пышном троне, в византийском уборе, но с коротким покрывалом, а Младенец поддерживается левою рукою, при чем обнаженные Его ножки стоят на коленах Матери. Другая подобная же икона находится в Пизе (фот. Гарджоли, Е 679) и представляет Богоматерь на большом разделанном троне, с крохотными ангелами позади, так что Богоматерь представляется колоссальных размеров. Икона относится к XIV веку и приписывается школе Деодата Орланди. Положение почти то же, с той разницею, что Богоматерь держит Младенца правой рукою за ножку.

Вариант этот важен для нас тем, что он, видимо лег в основание того греко-итальянского типа Богоматери Милующей или Милостивой (Елеусы), которая в одном списке доныне пользуется особенным почитанием на острове Кипр под именем Милующей Киккской Богоматери (см. ниже).

Совершенно аналогичное погрудное (точнее, поколенье) изображение Божией Матери с Младенцем, имеющим обнаженные ножки, находится в среде мозаик церкви св. Марии «Освободительницы» (Либера[12]), по близости от городка Аквино в южной Италии. Мозаика эта (рис. 144) украшает тимпан или люнет входного портала, как и мозаика Монреальская. Но, что особенно замечательно в данном случае, – по сторонам иконы Божией Матери мозаикою же выполнены два саркофага, и в каждом из них представлена голова умершей женщины, окутанная полосатым покрывалом (замужних жен[13]). Над саркофагами читаются имена умерших: Отталина и Мария; из них первая известна в истории городка Аквино, как жена владетельного графа, жившего около 1160 года. Итак, нет сомнения, что мы в данном случае имеем в мозаике исполненный список чудотворной византийской иконы, перешедший затем и к нам из Греции.

144. Мозаика над входом в церковь S. Maria Libera близ Аквино, ХII в.

В иллюстрациях к отрывку рукописи Космы Индикоилова, присоединенных к Смирнской рукописи Физиолога[14], находим ту же деталь в изображении Божией Матери, сидящей на троне и держащей на левой руке Младенца, прочем правая рука Богоматери прижата к груди (а не указывает на Младенца) и склоненное лицо Божией Матери почти касается Младенца, а все целое данной миниатюры близко напоминает нашу чудотворную икону Донской Божией Матери. Правда, рисунок миниатюры, как и оттиск печати, не может составить еще факта иконописи для которого требуется ясное свидетельство иконописного перевода или же самый ее памятник. Что касается затем символической надписи над миниатюрой в которой Божия Матерь сравнивается с прозябшим жезлом Аарона, то символика произвольно примкнута к известным типам и ничего не дает для их понимания или их значения и роли в древности. Таковы символические наименования: скинии (для Божией Матери с Младенцем на троне в типе Кипрской или Печерской), престола (для Марии на троне, держащей Младенца на правом колене и умиленно, а не «печально» склонившейся к Сыну), семисвечника (образ Божией Матери с Младенцем на троне поверх семисвечника), горы Синайской, с изображением Моисея пред купиною, а на верху иконы Одигитрии погрудной, и т. под. Ряд типов Божией Матери с Младенцем набран здесь миниатюристом без всякаго разбора и какого-либо соответствия с требуемыми символическими параллелями в манере поздне-греческой иконописи, изобиловавшей риторическими и символическими эпитетами. В общем весь подбор этих типов не дает к сожалению ничего нового для чудотворных икон и типов Божией Матери и указывает уже на вторую половину XIV века к которой мы относим (вслед за другими) и самые миниатюры Смирнского Физиолога. Основной интерес между ними для нашего вопроса имеет лишь настоящая миниатюра, любопытная по своему тождеству с ранними типами Божией Матери «Умиления» в греческой иконописи, какова, напр., замечательная икона Русского Музея (рис. 145), относимая нами к концу XIV века. По этому образцу можно было бы думать, что самый тип Божией Матери с Младенцем изображенным с обнаженными ножками образовался уже в Италии на почве нового реалистического направления, а не идет из восточной древней иконописи, представлявшей Сына Марии в возрасте грудного младенца. Но как предыдущие памятники XII–ХIII стол., так и приводимый ниже строгий образ Одигитрии этому ясно противоречат.

145. Икона Божией Матери «Умиления» в Русском Музее

Между древними иконами, свято хранящимися в убогих церквах глухой и трудно доступной горной Сванетии и ставшими известными в снимках, благодаря усердию исследователей и Кавказских фотографов (особенно Д. И. Ермакова), обращает на себя внимание замечательный живописный складень (выш. 12 вер.) XIII–XIV вв. (рис. 146) с разрушенною вкладною надписью и с вставленным в него чтимым образом Богоматери. Строгий лик Девы Марии, живая фигура Отрока Младенца, тонкие черты, все указывает на первую половину XIV века, быть может даже на XIII век. Но в композиции иконы есть две характерные особенности: ножки Младенца представлены здесь обнаженными (судя, конечно, по рисунку ризы, покрывающей, за исключением ликов, всю икону), и, помимо того, правая ножка подвернута под левую так что, видна ступня как на Тихвинской иконе. Строго-византийский тип лика Богоматери и античный характер головы Младенца представляют, однако, уже особую схематизацию (тонкий длинный нос), которую находим в иконописи второй половины XIV века. Что также должно быть принято во внимание при оценке этого, видимо, замечательного памятника древности, достойного быть изданным в подробностях[15], это то, что по сторонам иконы Божией Матери на складне представлены два преклоняющиеся и кадящие архангела, на верху – «головное» изображение Спаса, внизу – погрудные свв. Варвара и Марина, на створах – стоящие святые воины (Феодор Тирон и др.); все это пополнено в тонком письме еще типичного византийского стиля. Поля складня вокруг изображений покрыты драгоценною золотою басмою древнего типа, излюбленного в Грузии.

146. Икона древнего складня в Сванетии, в церкви Спаса села Лагане

На плане средневекового Константинополя (изд. 1886 г.), в западной части города, в так называемом «Шестистолпии», близ цистерны Мокия, Мордтман помещает храм Божией Матери «Горгупикоос» (Горгоэпикоос – «Скоропослушница» или «Скоропомощница»). Никаких, однако, подробностей о существовании храма этого имени в Цареграде мы не имеем, но знаем на старом Афоне в Дохиаре чудотворную икону Божией Матери, так именуемую. Этот образ[16] написан был некогда около братской трапезы, снаружи в особой нише, и прославился чудесным случаем в 1664 г. На образе Божия Матерь представляется держащею Младенца на левой руке слегка к Нему склоняясь и прижимая правую руку к груди; Младенец благословляет правою рукою, а в левой держит свиток. Равным образом в Мессине, в Греческой церкви[17] мы видели (задолго до землетрясения, а именно в 1903 г.) образ Божией Матери с Младенцем на левой руке и надписью имени по сторонам: ή γοργωεπήκοος. Однако, эти поздние памятники не были бы достаточны для уверенности в том, что икона с этим именем и такого типа существовала еще в византийской древности. Но в этом, в свою очередь нас убеждает замечательная икона Божией Матери, находящаяся в Грузии в монастыре Хопи в Мингреле[18]. Эта икона представляет вариант Умиления или нашей Владимирской Божией Матери. Но она любопытна не живописным образом своим, а роскошным окладом собранным из тончайших филиграневых и эмалевых пластинок, медальонов и орнаментальных щитков, украшенных драгоценными камнями. Все это части богатых украшений какой-то другой иконы Божией Матери, притом большого размера и иной композиции. Образ был в XVI веке, когда его разбирали, частью разрушен, и потому здесь полного набора в порядке не получилось, а для того, чтобы соединить венчики Младенца и Божией Матери последний пришлось урезать, но кусок прибит на поле рядом. Не подвергая разбору различных эмалевых медальонов, скажем кратко, что они, вместе с чудным филиграневым окладом, украшали некогда икону, относившуюся, вместе с этим окладом к XI–XII столетиям, и эта икона была образ «Божия Матерь Горгоепикоос». Доказывается это тем, что на поле новонабранной иконы Умиления по сторонам головы Божией Матери набиты две продолговатые пластинки с эмалевыми надписями не вполне сохраненными; на этих пластинках с надписями идущими в вертикальном положении читается: РГ. ΕПНКООС. Таким путем несомненно доказывается существование в Византии чудотворного образа, носившего это имя. Как любопытное дополнение к этим сведениям может послужить подбор семи свинцовых византийских печатей изданных Η. П. Лихачевым (рис. 286), как особый тип Одигитрии с наименованием Божией Матери: ή βοηθός, в смысле «скоропомощницы». Правда, на этих печатях нет нигде имени Горгоепикоос, но от резчиков печати нельзя требовать полного воспроизведения типа, а между тем черты его весьма близко совпадают с типом Горгоепикоос на иконах Афонской и Мессинской. По существу этот тип повторяет образ Божией Матери Афиниотиссы, т.е. представляет Одигитрию в некотором легком варианте в котором голова Младенца более приближена к лику Божией Матери, а ее голова слегка повернута к Нему или даже склонена. Любопытно далее, что из этих печатей три принадлежат Афинским епископам и что, таким образом становится возможным принять происхождение этой иконы еще в древности из Афин и перенос ее в виде списка в Константинополь, где и был построен или назван во имя ее храм. Подобный же тип встречается с эпитетом НТИМНОТ€РА на двух печатях неизвестного происхождения[19].

В христианском отделе Афинского Музея находится затем большая (рис. 147) икона Божией Матери с надписью: Η ΑΘΗΝΑΙΑ ГОРГО€П€ИКООС. На этом образе Божия Матерь, изображенная в рост стоящею держит Младенца на правой руке, слегка относя Его в сторону и обернув к Нему голову, а левую руку прижимая к груди. Пусть эта икона является действительно обратною, т.е. обратным переводом с изображения Божией Матери, держащей Младенца на левой руке, однако и такой положительный перевод не дает точной «Одигитрии», и потому мы не имеем в данном случае варианта Одигитрии, но имеем дело с обратным переводом иного образа Божией Матери с Младенцем на левой руке из той, вероятно многочисленной серии подобных икон, которые помимо Одигитрии существовали в IX–XII стол. на православном Востоке. Иконы Божией Матери итало-критского письма отчасти объясняют варианты Одигитрии разработкой типов Божией Матери под влиянием итальянских икон более оживленных в положении Богородицы и Младенца. Действительно, на итало-критских иконах левая рука Божией Матери касается колена Младенца, а положение ручек Его жизненно и отвечает детским движениям. Но (что мы постараемся выяснить в своем месте) прижимание левой руки к груди у подобных икон не натурально и является очевидно механическим переносом жеста правой руки прижатой к груди на левую, что, как известно не всегда естественно и возможно, почему в конце концов мы и считаем икону Афинского Музея позднейшим и притом лубочным переводом со старой иконы Божией Матери, державшей Младенца на левой руке.

Но если изображение Божией Матери Афиниотиссы появляется на епископских свинцовых печатях Афин только в ХII в., то в монастыре «Панагии» на горе Мелас или Сумела, около Трапезунта чтилась также под именем «Афинской», икона Божией Матери, приписывавшаяся ев. Луке. По мнению проф. Стрыговского, возможно, что Афинская икона была древнейшего происхождения и была перенесена в Парфенон очень рано, быть может, по какому-либо случаю, напр., во время пребывания императора Константина II в 662 г.[20] Однако такое происхождение Афиниотиссы и такая древность этой иконы не подтверждаются иконографическим типом.

147. Икона Божией Матери «Горгоепикоос-Афиниотиссы» в Афинском Музее

Тип Божией Матери, сидящей и держащей Младенца у себя на левой руке или на левом колене выработался еще в древнехристианскую эпоху, и первый из этих вариантов, невидимому, явился ранее, так как изображал еще грудного Младенца, тогда как второй был связан уже с тою иконописною средою, которая, ради иконописных условий остановилась на возрасте «отрока», между 5 и 7 годами. Множество легендарных сказаний, изображавших чудесное детство Божественного Младенца с Его сверхъестественным ростом наиболее распространялись именно в Сирии и Египте, и тем же странам принадлежит древнейшая иконография Божией Матери. Однако, как увидим по ходу ее истории данный тип и оба его варианта были более реалистичны и просты, чем требовалось для иконных тем древности, и, быть может именно потому являлись на предметах декоративных, а не на иконных досках.

Между древнейшими образцами типа указаны пока только памятники Египта, таковы: 1. Коптский рельеф надгробной стелы в Каирском музее: Божия Матерь, сидя в нише на кресле покрытом подушкою держит в левой руке Младенца, а правую руку свою подымает, в знак поклонения Ему; голова ее покрыта чепцом и сверху покрывалом мафория. Стела может относиться к VI–VII стол. По движению руки тип примыкает к образу «Оранты». 2. На коптских шелковых тканях встречено несколько медальонов с образом Божией Матери сидящей с Младенцем на левой руке, причем правая ее рука уже не поднята, но или приложена к груди, или молитвенно раскрыта перед грудью. Обстановка взята из обычных изображений «Поклонения волхвов» – здание с портиком или нишею VΙ–VII вв. 3. На стене пещеры близ Эсне в Египте фреска представляет верхнюю часть фигуры Божией Матери сидящей с Младенцем; по сторонам – части фигур архангелов Михаила (с надписанным именем) и Гавриила. Над Божией Матерью имя Η АГИА МАР и крест. Фреска относится уже к VII–VIII стол.[21] 4. Между фресками монастыря Бауита[22] сохранилось два торжественных изображения Божией Матери с Младенцем в данном типе. Выше (Иконография Божией Матери, I, рис. 147–148) были указаны подобные изображения на диптихах из слоновой кости IX века.

Но и на Сирийском Востоке должна со временем встретиться подобная композиция Божией Матери на троне и с Младенцем сидящим на левой руке, так как зависевший от этого Востока (в архитектуре ее орнаментике и скульптуре) Кавказ сохранил один замечательный рельеф того же типа относящийся к XII–XIII столетиям[23]. Рельеф принадлежит к остаткам древней иконописной преграды поделенной на квадратные плиты, вставлявшиеся между столбов и украшенные обычно как иконы с центральным изображением и резною рамою вокруг. На одной из плит как раз имеется внутри пышно-орнаментированных аркад изображение Божией Матери с Младенцем-Отроком, сидящим у нее на левом колене (обе ножки обнажены, что естественно объясняется положением Младенца); обе Фигуры прямоличны.

Рядом с этим грубым воспоминанием древнейших восточных образцов резное изображение Богоматери на троне среди апостолов с Младенцем сидящим на ее левой руке, выполненное на наружной стороне серебряной чаши в ризнице Грузинского храма в Иллори (рис. 148), является уже копией Византийского оригинала XI–XII вв., удовлетворительно переданного в позднейшую эпоху ΧIV–XV вв. Младенец этого перевода держит в левой руке упертый в колено свиток, правую же ручку, сложив именослова прижимает к груди, подняв голову и как бы произнося благословение; сама Богоматерь представляется умиленною благословением Божественного Младенца.

148. Резная чаша в Георгиевской церкви в Иллори на Кавказе

Грубый и поздний серебряный складень в Сванетии дополняет перечень восточных мелких памятников этого типа Божией Матери, которая представлена здесь среди апп. Петра и Павла и с 2 ангелами в верху.

По-видимому, тот же греческий оригинал чтимой иконы перешел в раннюю пору средневековья на Западе и оставил по себе память в целом ряде икон и фресковых изображений XII–XIII вв., правда, почти исключительно в Италии, где мы должны с ними встретиться в общем обозрении итало-византийской иконографии Богоматери. Таковы, как увидим фрески: в церкви св. Варфоломея all’isola в Риме, в церкви св. Сильвестра в Тиволи, в окрестностях Рима, и, наконец, ряд итало-критских икон, воспроизводящих это «явление» Богоматери.

На одной позднегреческой (XVI века) иконе, сохраняющейся в иконном собрании Андреевского скита на Афоне представлена (рис. 149) Божия Матерь с Младенцем на троне, именно этого типа, окруженная посудными изображениями 2 архангелов и 12 апостолов. Сбоку Богоматери надпись ή άμόλυντος сообщает обычный хвалебный эпитет, но не дает имени чтимой иконы, которая так и остается неизвестною. Любопытно, что подобная же композиция имеется в одной Новгородской иконе в собрании Русского Музея[24] с предстоящими: св. Никитою, архиепископом Новгородским, и преп. Варлаамом Хутынским, а затем и в ряде других «явлений» Божией Матери, как-то: в Путивльской, Испанской и частью Кипрской иконах Богоматери (о чем ниже).

149. Икона Божией Матери в Андреевском скиту на Афоне

Следует ли относить к числу тех же вариантов Одигитрии мало известный и пока недоступный определению тип Богоматери с Младенцем сидящим на правой ее руке? Точкою отправления в настоящем случае послужила вислая Византийская печать, изданная Шлюмбергером, и некоторые ей подобные[25]. На этой печати представлена Богоматерь по грудь, держащая Младенца на правой руке, причем левая ее рука прижата к груди точно так же, как на обыкновенном типе Одигитрии. Равным образом, и у Младенца протянута для благословения левая ручка, если верить рисунку этой медали, тогда как правая тоже согнута и невидимому также благословляет[26]. Но, что самое важное на этой вислой печати по сторонам Богоматери с Младенцем читается ясно надпись имени Одигитрии ( Η ΟΔΗΓΗΤΡΙΑ). Если мы припомним довольно обычное обстоятельство в русской иконописи, что так называемые «левые» переводы принимаются за оригинал и передаются иконописцами в этом обратном виде, то, конечно, нет ничего странного в предположении, что уже в период XI–XII веков мог появиться образ Одигитрии обратный, т.е. с Младенцем на правой руке. Возможно далее, что подобный образ получил особую санкцию, местное наименование или имя по одному из эпитетов Богоматери. Однако такой левый перевод Одигитрии не мог послужить к образованию того ряда икон Божией Матери с Младенцем на правой руке, который иконописные подлинники знают даже в русских списках (или прорисях) под именами Богоматери: Александрийской, Византийской, Египетской, затем Иерусалимской, наконец Милостивой. Вопрос об историческом происхождении всех этих типов весьма сложен, и мы должны будем касаться его и в позднейшем периоде, но в пределах Византийских типов должны предварительно обратить внимание на одно основное обстоятельство, а именно: при обратном переводе типа Одигитрии на икону, иконописцу приходится самому, по мере уменья, устраивать, положение рук Младенца и Его фигуры. Дело в том, что в типе Одигитрии правая рука Младенца, она же благословляющая, представляется вытянутою в сторону, и собственно поэтому, видя на нашей вислой печати левую ручку также вытянутою, мы позволяем себе думать, что это только обратный перевод. Но на иконе подобное положение неестественно: вытянутая левая рука не может благословлять, а поместить в ней свиток ни с чем несообразно. Поэтому, в большинстве древних изображений Богоматери с Младенцем на правой руке положение Младенца видоизменено против типа Одигитрии. Эти изменения дают некоторый ключ к уразумению типов Богоматери как за период XII–XIII столетий, так и позднейшей эпохи.

Икон Божией Матери с Младенцем на правой руке было много, и у новейших греков есть даже термин: Панагия Декса[27] вм. Дексиа; в числе чтимых и чудотворных икон насчитывается их до десяти, если верить прорпсям и распространенным их «подобиям». Таким переводом оказывается напр. образ Богоматери Александрийской. Явление этой иконы празднуется 1 сентября, а год и место явления считаются неизвестными. Но так как в сентябре празднуется не только Рождество Пресвятой Богородицы, но и целый ряд почитаемых икон, как то: Таганская, Черниговская Гефсиманская, Калужская, Писийская, Неопалимая купина, Аравийская, Киевобратская, Холмская, Пошехонская, Домницкая, Почаевская, Дубовичская, Честнокрестная, Макарьевская Одигитрия, Словенская, Мирожская, Леснинская, а первого числа этого месяца празднуются еще Миасинская и Гефсиманская иконы, то, очевидно, в этом первом числе сентября нет никакого указания на историческое памятование празднования и Александрийскую икону, за отсутствием свидетельств о том, просто примкнули к другим почитаемым иконам. Перевод этой иконы составляет лишь обратный рисунок Одигитрии, т.е. Младенец, поддерживаемый правой рукой Богоматери благословляет левой рукою, а в правой держит свиток. Далее на иконе Византийской Божия Матерь держит сферу, Младенец в протянутой левой руке держит жезл, а благословляет уже согнутою правою. В иконе Гребенской Божией Матери композиция вполне отвечает Одигитрии, но Мать и Сын более сближены меж собою. В иконе Египетской (празднуется 11 января, явление относится к 1060 году) Младенец благословляет правой ручкой а в левой держит развернутый свиток. На правой руке Божией Матери представляется Младенец, далее в иконах: Миасинской, Палестинской, Троеручицы, и наконец в ряде икон с умиленными и радостными движениями как Божией Матери, так и Самого Божественного Младенца; иконы эти можно относить к условному отделу «Умилении» и позднейшего происхождения.

Возвращаясь к Византийским прообразам этих типов Божией Матери, мы находим такое же их обилие в период процветания Византийского искусства и иконографии, в X–ХII столетиях, и с таким же разнообразием наименований. Мы узнаем, – на этот раз исключительно благодаря вислым печатям, – что именно в этом типе Божией Матери, стоя держащей Младенца на правой руке Византия чтила во 1 священный для нее Нерукотворенный Образ Богоматери и во 2 несколько других чтимых икон Божией Матери: Васиотиссы , Евергетиды. Мы не знаем пока какой из этих чтимых образов был древнейшим и какой только списком, но естественно должны начать свое обозрение с первого.

Несомненно, что особо чтимый в Византии Нерукотворенный Образ Божией Матери, хранившийся в Константинополе был, подобно многим другим восточного происхождения.

По литературным данным, Добшютц[28] полагает, что уже в VII веке нерукотворенные образа Божией Матери отчасти заменяют чудотворные образа Спасителя: настолько развивается почитание икон Божией Матери и связанные с ними легенды. Сказания о чудотворной иконе Божией Матери в церкви Диосполя или Лидды в Палестине восходят к IX и даже к VIII веку. Очевидно, уже в такую отдаленную эпоху там была церковь, посвященная во имя Божией Матери, и древность этой церкви настолько была известна, что ее относили ко временам апостолов. Сказание является в разных редакциях: по Георгию (866–867), Божий Матерью бытность свою в Лидде прислонилась к столбу, и образ ее чудесно напечатлелся на нем[29]; синодальное послание трех восточных патриархов к императору Феофилу (833) передает, что образ появился по велению Божией Матери, находившейся на Сионе и желавшей удовлетворить просьбу Петра и Иоанна быть при освящении церкви; несколько иначе рассказывается в отрывке, приписываемом Андрею Критскому (ок. 726), и в одном позднейшем слове. Но мы не можем вместе с исследователем легенд считать, что эти разницы «очень значительны», так как указывают на «совершенно различные представления о способах совершения нерукотворенного образа», и полагать, что редакция появления образа путем прикосновения непременно должна быть древнейшею, так как легенды эти не первоначальные, а вторичные, хотя, конечно, первоначальный путь легенд шел от реального или конкретного к более духовному представлению. Несравненно значительнее на наш взгляд то обстоятельство, что легенда о Лиддской иконе связывает ее появление с чудесными историями о том, как язычники и иудеи пытались спиливанием иконы с камня ее уничтожить, а она еще яснее выступала. Добшютц прибавляет, что «этот мотив – общий всем легендам об иконах», а мы полагаем, что эта общность свидетельствует об их происхождении в период иконоборства или после него, и это важнейшее историческое указание мы должны, прежде всего, непоколебимо утвердить если хотим пользоваться материалом легенд, и не смущаться если легенда вместо современных ей иконоборцев, заставит напр. иудеев, разрушавших икону действовать по приказу будто бы Юлиана Отступника. Как указывает сам Добшютц, хронологической опорою служит то, что ни один историк не упоминает образа ранее VIII века.

Дале, как увидим ниже, вислые печати представляют нам Нерукотворенный Образ в типе Божией Матери, стоя держащей Младенца на правой руке.

Но в поздней иконографии существовало рядом несколько типов Божией Матери, в соответствии с Одигитриею, изображавших Божию Матерь с Младенцем на правой руке, что тоже доказывается вислыми печатями. На них мы находим три подписных и обще-чтимых Византийских образа Божией Матери этого типа под разными именами: Васиотиссы[30], Евергетиды[31] и Божией Матери Нерукотворенного Образа[32]. Но эти образы являются на вислых печатях с тождественными чертами (рис. 150 и 151), – как полный образ Божией Матери с Младенцем на правой руке во весь рост[33], так и подобный ему посудный, – и можно даже согласиться с Н. П. Лихачевым, что все эти печати воспроизводят один и тот же чтимый Византийский образ Богоматери, – мы собственно не знаем какой именно, но наибольшею славою пользовался, наверное с X века Нерукотворенный Образ. Приблизительно известно, что Нерукотворенный Образ Божией Матери находился при Константине Порфирородном в монастыре Аврамитов[34], но когда перенесен он туда неизвестно: монастырь упоминается уже в X веке, и знаменательно, что его монахи явились особенно ревностными защитниками и мучениками иконопочитания.

150. Божия Матерь «Васиотисса» на печати

151. Печать Георгия Дроса патрикия

Русские списки знают Нерукотворенный Образ Божией Матери, но не знают ни времени, ни места явления и не дают рисунка его. Между тем в числе чтимых икон наших стоит Цареградская Божия Матерь явившаяся в 1071 году и представляющая Божию Матерь с Младенцем тоже на правой руке (малоизвестна, праздн. 25 апр. и 17 сент., изображается и с Младенцем на левой руке[35].

Смутным пунктом является даже пункт о месте нахождения храма Нерукотворенного Образа Божией Матери, связанного с храмом во имя И. Богослова или монастырем Аврамитов[36]. Монастырь, находившийся по близости от моря и Золотых ворот известен в истории по случаю иконоборческих преследований, а также и потому, что из этого монастыря начинали иные императоры свои триумфальные въезды в столицу. По свидетельству Кодина, церковь была построена Константином Великим, что может быть принято как некоторое указание на Константина Багрянородного. Ясное указание на храм И. Богослова и Божией Матери имеется у Клавихо (гл. ΧΧΧVΙ): «посланникам была показана (в числе пяти храмов, и потому, явно, важнейшая святыня города) другая церковь, называющаяся церковью св. Иоанна: это монастырь, где живет много монахов, и у них есть настоятель. Первая часть церкви (parte – вероятно портик) очень велика и богатой работы, а за нею большой двор и здание церкви. Это здание (cuerpo) круглое[37], без углов, и окружено тремя большими кораблями покрытыми одним верхом с самою церковью. В ней семь алтарей; верх ее и кораблей и стены покрыты богатою мозаикою, изображениями евангельских событий; купол опирается на 24 колонны из зеленой яшмы; над кораблями есть верхние ходы и они поднимаются до верха церкви; на них также стоят 24 колонны из зеленой яшмы; верх церкви и стены покрыты мозаикою. Вне корпуса церкви стоит красивая капелла, украшенная мозаикою удивительной работы, и в ней находится (стоит – estaba) богато украшенная икона (imagen) св. Марии, и вполне ясно, что в честь ее устроена вся капелла». Очевидно, что эта капелла, устроенная дли Нерукотворенного Образа Божией Матери, появилась уже при Константине Багрянородном, когда этот образ был принесен в Царьград. Григорий ученик св. Василия Новаго († 952), в житии этого святого отца говорит с достаточною точностью, что это был образ Божией Матери, «чудесно исполненный ее собственной рукою в ее присутствии» и «сохраненный доныне, а для приходящих с верою исполненный божественной благости». По указаниям того же Дюканжа Симеон Солунский знает особое моление по случаю «обновления храма Нерукотворенного Образа Божией Матери», причем известно, что один из храмов этого имени был также в древней Солуни. Наконец храм Божией Матери того же имени упоминается близ Кизика в XIV столетии[38]. Возможно, что дальнейшее ознакомление с вислыми печатями откроет еще несколько храмов посвященных тому же образу в Византии, но появление этих храмов вполне аналогично храмам Нерукотворенного Образа Спасителя. Конечно, надо отличать икону Нерукотворенного Образа Божией Матери от того отпечатка ее Фигуры, который она, прислонившись к колонне храма в Лидде после себя в нем оставила, но, с другой стороны, нет надобности предполагать, чтобы другие Нерукотворенные образа Божией Матери возникали самостоятельно. Подобно образам Спаса все эти иконы были конечно списками одного и того же Нерукотворенного Образа и, будучи вносимы в церковь или монастырь, давали свое священное имя храмам. Добшютц в указанном исследовании[39] отмечает значительное обилие Нерукотворенных образов Божией Матери в южной Италии и Сицилии: в епископии Россано[40], на горе Эрикс, в Трапани (восточный рельеф из мрамора) и некоторые другие. Возможно, что в иконоборческую эпоху были принесены из Константинополя списки этой чтимой иконы, и во имя их прозвались различные церкви. Однако, Добшютц очевидно заблуждается, привлекая в ту же серию различные чудотворные иконы (чтимые в Пьедигротта близ Неаполя, в Риме в церкви Марии Транстеверинской и пр.) Италии на том только основании, что легенды o них составившиеся сообщают такие же подробности явлений, чудесных передвижений иконы и т.д., какие передаются относительно иконы Нерукотворенного Образа. В этом случае даже легендарная прибавка об иконе, что она явилась сама по себе (реr se facta,), не дает еще права заключать, что здесь речь идет о списке Нерукотворенного Образа. Правда все подобные вопросы могут быть разрешены окончательно лишь после осмотра всех оригиналов на месте.

Далее, по принятому на Востоке обычаю, чтимый чудотворный образ распространял силу своего благословения на верные и точные списки свои, а в данном случае дело шло ο Нерукотворенном Образе, в годины наставшей для Востока смуты бесследно утраченном. Потому, гораздо естественнее в Константинопольском образе видеть список Лиддского образа, чем (как то делает Добшютц) считать его новым оригиналом, для чего нет ровно никаких оснований, кроме недоразумения; что же касается легенды о том, что церковь этого образа основана Константином, то она также слишком обычное дело в византийских древностях (смешивали Константина Порфирородного с Великим), чтобы на ней основывать оригинальность образа. Не даром также известны и другие Нерукотворенные образы Богоматери в окрестностях Константинополя, подобно, напр., ряду списков Иверской иконы Божией Матери в Московском царстве. Таковы храмы чтимого образа близ Кизика, монастырь в Козинице у Кобалы и монастырь же в Солуни (обращен в мечеть в 1430 г.), принадлежащие XII– XIV векам. Нерукотворенный образ хранимый в Россано, представляется Добшютцу также особливым или отдельным оригиналом, потому что о нем повествуется, что он сошел с неба на церковный столб; но чудесное явление Тихвинской иконы не препятствует ей быть списком «Одигитрии». Напротив того мраморный образ св. Анпунциаты в Трапани, который был изваян по сказанию скорее ангелами, а не людьми[41], не был Нерукотворенным образом греко-восточного происхождения, хотя о нем и говорили, что он идет с Востока. Иное дело чудотворная икона в Катании, которой построили храм в XII веке, и иное образ в Пьедигротта, идущий из XV–XVI вв., когда именем Нерукотворенного образа в Италии стали называть иконы Божией Матери самых различных типов.

В соборе Россано (см. выше) почитается чудотворный (или «Нерукотворный») образ Богоматери, о котором рассказывают, что он был прислан туда из Константинополя в 586 г., императором Маврикием. Франсуа Лепорман[42] передает, что «икона вся почернела и покрыта серебряною чеканною ризою, не позволяющею судить о том, действительно ли древность ее восходит к X веку, когда перед этим образом дал обет монашества св. Нил Романский, хотя и трудно допустить, чтобы ее древность восходила к VI веку». Во всяком случае, как заключает знаменитый ученый это памятник великой важности для истории византийского искусства.

Замечательный но грубый перевод Нерукотворенного Образа Божией Матери находится также на мраморном барельефе (рис. 152) с именем Дельтерия Турмарха (1039 г.), сохраняемом в одной из церквей городка Трани южной Италии. На этом переводе Божия Матерь высоко подняв правую руку держит на своем правом плече Младенца, обратившегося к зрителю с благословением, и принимает левую руку к груди почти у самой шеи. Рельеф этот имеет значение обетной иконы и имеет по окладу крупную посвятительную Господу надпись. Очевидно этот рельеф идет от каких-то нам пока ближе неизвестных и не чисто-византийских, но греко-италийских переводов, представлявших Божию Матерь с Младенцем именно в типе «обетных» икон на которых Божественный Отрок обращается к собранию молящихся с благословением; дабы всем им было видно движение божественной десницы, Божия Матерь приподнимает Младенца. Такого образа в византийской иконографии мы не знаем доселе, и потому его появление должны отнести к новой ветви греко-восточного искусства, развившейся в Сицилии и южной Италии.

152. Мраморный рельеф – моление Турмарха Дельтерия (1039 года) в церкви г. Трани

Очевидно, далее, этот тип Божией Матери с Младенцем на правой руке не имеет ничего общего с обратным «переводом» Одигитрии, чему доказательством послужат и некоторые другие варианты описываемого типа, вообще отличающиеся разнообразием положения Младенца.

Напротив того мозаика одного из люнетов церкви св. Луки на Парнассе (рис. 153) дает как раз обратный перевод типа Одигитрии только грешащий излишним схематизмом (положение правой руки Божией Матери, только прикасающейся к Младенцу).

153. Мозаика в церкви св. Луки на Парнассе

В одном из ущелий Фессалии, носящем название ή πόρτα της Παναγίας, в посвященной Богоматери церкви села, с левого края иконостаса, в соответствии с образом Спасителя, укреплен мраморный киот с мозаическим образом Богоматери (рис. 154)[43]. Киот этот опирается на тонкие колонки, имеющий характерный узел посредине, и поверх оканчивается четыреугольным киворием, украшенным по кайме штучным набором и ажурными щитками. Мозаическая Фигура исполнена на золотом фоне, заполняет собою почти все поле, но пострадала внизу где мозаика оказывается разрушенной. Мозаикою представлена Богоматерь, стоящая лицом к зрителю в обычном облачении, с пурпурным платом за поясом, держащая Младенца на правой руке своей. Округлая, детски-одутловатая, младенческая фигура Христа не только характерна, но и исторически важна, так как представляет образец близкий к младенческим, тоже округлым фигурам Спасителя – Младенца на руках итальянских Мадонн, которые также рисуются нежно девическими чертами, как и настоящее изображение. Эта греческая мозаика, относящаяся, по всей вероятности к первой половине XIV столетия, кажется настолько близкой к произведениям раннего итальянского искусства, что их отличают лишь мелкие стилистические черты, внесенные национальностью мастеров. Что касается черт типических, то их тесное родство заслуживает особого внимания. Достаточно вглядеться в округлую голову Младенца с легкими, слушающими ее, волосами, младенческими чертами лица, одутловатыми членами, а затем главное в одежду Младенца, по-видимому из легкой, красной ткани, покрытой шраффировкою, чтобы вспомнить ранние греко-итальянские иконы.

154. Мозаический образ в церкви Божией Матери в ущелье «Врата Панагии» в Фессалии

Фигура Божией Матери отличается не только изяществом юного лика, но и замечательною строгостью чисто скульптурных, хотя несколько сухих складок одежды, – главным образом, мафория, имеющего по краям красно-коричневые коймы; за поясом заткнуто пурпурное полотенце. Далее Младенец облачен в короткую и короткорукавную (до локтей) рубашку золотой материи, покрытую сетью золотых оживок; одежда оставляет ножки Младенца обнаженными. Если мы прибавим к этому, что правая ручка Младенца опирается на свиток, упертый в колено Его ножки, то легко себе уяснить основу типа этой Божией Матери в той же Одигитрии, обратный рисунок которой здесь передан. Но что особенно характерно в настоящем переводе, это – положение левой руки Божией Матери (ранее это была, стало быть, правая ее рука), которая, проходя под левою ножкою Младенца, охватила Его правую ножку.

Ясным оригиналом этого византийского памятника должна была послужить греко-итальянская икона того же типа в свою очередь повторявшая итальянский образец. И действительно такое положение рук Божией Матери (сидящей) у итальянских мастеров ΧΙV века не составляет редкости[44].

Прямое свидетельство местного почитания в Константинополе разбираемого типа Богоматери дает (рис. 155) любопытный, хотя сравнительно поздний (не ранее XIV века) рельеф (0.85 шир., 0.75 выш.), находящийся в Оттоманском Музее в Константинополе. На рельефе предвыставлена Божия Матерь, стоя держащая Младенца на правой руке и к Нему слегка склоняющаяся; по сторонам ее св. Николай Чудотворец и неизвестный святой монах или отшельник. Издатель рельефа[45] обращает внимание на тот плоский рельеф, в котором все контуры образованы собственно углубленными линиями или контурами; техника эта по-нашему мнению была связала с особою цветною мастикою, которою заполнялись контуры и самый фон.

155. Рельеф в Оттоманском Музее в Константинополе

На ряду с этим грубым памятником мы можем теперь, благодаря энергии проф. В. Н. Бенешевича, открывшего в новейшее время на Синае ряд важнейших памятников искусства, указать превосходную мозаическую икону Синайского монастыря (издание альбома памятников предстоять в ближайшем времени), относящуюся к концу XIV в. или к XV в. и представляющую Божию Матерь с Младенцем на правой руке, уже погрудную, моленного типа. Икона эта, прекрасно скомпонованная и тщательно выполненная, является образцом нового Греческого иконописного мастерства, выработанного на почве Италии. Византийские одежды и особенно их детали, как, напр., коймы мафория, чепец, род пояса на Младенце, образованного из мантии, свитой жгутом, поворот Его левой ножки, белизна лицевого овала и трассировка переданы здесь с такою стилизацией, которая указывает на конец одного искусства и начало нового.

В Лицевой Псалтыри XII–XIII вв., хранящейся в библиотеке Ватопеда на Афоне за № 610, прекрасная миниатюра на л. 17 представляет «высшую небес»: Божия Матерь с Младенцем на правой руке (рис. 156), стоящая на подножии среди предстоящих ей двух архангелов. Младенец, держа в левой руке свиток у колен, правою благословляет и поднимает к Матери голову. Она внимает Ему, умиленно склонив голову; благоговейно преклоняются архангелы[46].

156. Миниатюра в Псалтыри № 610 Ватопедской библиотеки на Афоне

Затем мы находим несколько Грузинских икон, живописных и чеканных по серебру, грубо исполненных, но именно данного типа и относящихся к XII–XIV столетиям; такова, напр., икона Богоматери, чеканенная рельефом по серебру в монастыре Лихаур[47] (рис. 157); икона эта 1352 года, с надписью и именем. Вся композиция Одигитрии здесь сохранена, за тем исключением, что Младенец смотрит на Мать, подняв к ней голову; Он благословляет правой рукой. Подобная же тема находится на иконе Богоматери неизвестной нам церкви в Сванетии.

157. Икона в церкви монастыря Лихаур в Грузии

Чудотворная икона, почитаемая в Гротта Феррата близ Рима (рис. 158), представляет вновь ту же самую тему, причем однако тип Богоматери не имеет того матронального характера, который мы знаем в ранних Греческих иконах. Фигура и лик Богоматери отличаются худобою и примыкают скорее к типу Богоматери Иверской: лик продолговат, овал удлинен, нос тонок и длинен, брови плоские и также удлинены, под ними большие глаза; темно пурпурный мафорий придает еще больше строгости этому монашескому абрису. Лик Богоматери представляет поразительное сходство с Греческою иконою (XV–XVI вв.) Деисусной Богоматери, находящеюся в Киевском Музее Духовной Академии и происходящею из собрания преосвященного Порфирия (см. ниже). Что касается Младенца, то Его несколько одутловатая Фигура вполне отвечает ранее указанному нами типу Младенца в позднейших Греческих мозаиках; лик Его обращен к Матери; благословляя правою, Он держит в левой руке свиток.

158. Образ Божией Матери, чтимый в монастыре Гротта-Феррата близ Рима

Замечательная икона-складень, находящаяся в приходской церкви г. Альба-Фучензе в средней Италии (фот. Гарджиоли, рис. 159), конца XIII или начала XIV века, является поучительным памятником греко-итальянского письма одним из важнейших документов для истории развития ранней Итальянской живописи, получавшей в таких иконах свои лучшие образцы. Икона составляет тройной складень, в среднем тябле которого внутреннее поле изображает Божию Матерь с Младенцем, внутри богато орнаментированного резного и чеканного поля с изображением четырех архангелов. Кайма этого среднего тябла разделена Византийскими киотами, украшенными басмою и содержащими погрудные изображения: вверху – «Деисуса» с Божией Матерью, Предтечей и двумя архангелами, по углам – четырех евангелистов, по бокам – 12 апостолов и пророков Илии и Исаии, а по низу – Николая Чудотворца и четырех святых жен. На боковых створках этого триптиха, в двадцати готических полях написаны Господские и Богородичные Праздники, начиная от Благовещения и кончая Вторым Пришествием.

159. Складень в церкви г. Alba Fucense в средней Итали

Икона Божией Матери исполнена вся резным рельефом в дереве и раскрашена, а поверх того украшена сонными наплечьями, фибулами и филигранью. Богоматерь, явно, стоя держит Младенца на правой руке, умиленно к Нему склоняясь. Младенец, обернувшись к Матери благословляет правой рукою, а в левой держит свиток. По своей технике икона сильно напоминает образ Влахериской Богоматери, находящейся в Московском Успенском соборе. Но несравненно замечательнее этого образа крохотные миниатюры в которых исполнены Господские Праздники, отличающиеся замечательно тонким и изящно декоративным исполнением. Из отдельных миниатюр особо любопытны: Вход в Иерусалим, Бичевание, Страшный Суд, но и все прочие заслуживают подробного изучения, наравне с тремя-пятью иконами Греко-итальянской работы ХIII и начала ΧΙV века (Рим, в галерее Корсини; Пиза, Болонья, Венеция).

Тяжелый по стилю и резьбе рельеф (рис. 160) церкви св. Марка в Венеции (в капелле чудотворного образа Божией Матери Никонеи) представляет Богоматерь, уже сидящую на троне и держащую при этом Младенца на правой руке. Рельеф явно Венецианской работы и, очевидно, представляет соединение Византийского чудотворного образа с романским типом царственной Богоматери. Достаточно одного сравнения с предыдущими Византийскими оригиналами, чтобы видеть как беспомощен оказывается западный мастер при такой переделке (прямоличное положение Младенца в торсе и профильное в ногах) и как в то же время настойчив в удержании однажды принятой местной традиции.

160. Рельеф в церкви св. Марка в Венеции

Неизвестный пока (показывается народу единожды в год) образ Божией Матери с Младенцем на правой руке в соборе Пизы (Madonna di sotto gli organi) у алтаря, слева, представляет по-видимому также древний, быть может еще Греческий список Нерукотворенного Образа, но с тою особенностью, что Младенец держит левою рукою на коленах раскрытое Евангелие (на словах: «аз есмь свет миру» и пр.). Однако описание, данное у Моррона в его Pisa illustrata, хотя и принципиально враждебное Греческим образам дает так много черт позднейшей Греческой иконописи, что до времени точного издания иконы будет осторожнее отнести ее к XIV–XV вв., как множество других чудотворных икон Италии.

Особо чтимым вариантом того же Византийского типа Божией Матери с Младенцем на правой руке является также икона Божией Матери «Троеручицы» в Афонской обители Хиландара (рис. 161), относимая по преданию ко временам св. Иоанна Дамаскина и принесенная будто бы из Палестины св. Саввою, или же по другим преданиям при Стефане Уроше в конце XIV века из Сербии[48]. Икона в современном состоянии носит черты переписки XVI–ХVII вв., но основное письмо и общий рисунок напоминают Сербское письмо конца XIV века.

161. Икона Богоматери «Троеручицы» в Хиландаре на Афоне

Наконец икона Богоматери Иерусалимской представляет подобное же положение Младенца: Он обращен и Фигурою и лицом к Богоматери и, подняв к ней голову держит в левой руке на коленах свиток, а правою благословляет двуперстным сложением. В силу этого обращения Младенца к Матери, и она сама, склонив голову и обратившись к Нему лицом смотрит на Него, слегка прижимая правую руку к груди. Если этот рисунок передает Иерусалимскую икону[49], находившуюся некогда в храме Софии в Царьграде, то мы легко могли бы постигнуть происхождение этого самого рисунка, а именно: в нем вполне сохранен тип Младенца в иконе Одигитрии, и единственное различие состоит только в повороте фигуры Его. Что же касается фигуры Богоматери, то в ней в настоящем случае оказывается затронутою та область внутреннего чувства, которая впоследствии способствовала разработке обширного ряда лирически настроенных икон Богоматери, легших в основание ранних Итальянских Мадонн. «Иерусалимская» икона упоминается паломниками[50]: диаконом Игнатием (1390 г.), дьяком Александром, Зосимою (1420 г.); они видели икону этого имени в Софии у Великих Врат, тогда как Даниил Паломник видел пустое место иконы в Иерусалиме, где она ранее была. Конечно, весьма сомнительно, чтобы эта древняя Константинопольская икона была действительно тою самою Иерусалимской иконой, от которой исшел глас к Марии Египетской, когда она тщетно пыталась войти в храм[51]. Но это могла быть заместительница древней иконы, как-то обыкновенно бывает более позднего происхождения, а именно XI–XII вв.

Можно считать особенно характерным для самого времени то обстоятельство, что официальный и торжественный тип Одигитрии выработанный окончательно как мы предполагаем около IX века сам по себе последовательным развитием, видоизменился в типе, лирически настроенный, точнее говоря, внутренне мотивированный или интимный. Внешний повод в данном случае определялся именно традиционными условиями самой иконописи: Младенец, находясь на правой руке Матери и благословляя правой рукою, очевидно должен был отделяться от фигуры Богоматери, и через это получалось как внутреннее разделение, так и неудобство живописное, вызываемое узкой доской иконы. Чтобы этого избегнуть и соединить фигуры, требовалось обернуть Младенца к Матери, а отсюда уже получалось последование ряда интимных тем из жизни Матери и Сына.