Именем Анны. Возврата не будет

Глава 39

Мужчины встали. Женщины остались сидеть. Все, кроме Анны. Та подскочила к Зинаиде, обменялась с ней несколькими словами приветствия и оглянулась в поисках лишнего стула. Стульев не было, но в кабинете, связанном со столовой, как Лент помнил, было несколько кресел, поэтому пошёл и вытолкал одно из них в столовую. Для Зинаиды. Заключив, что Виктор как-нибудь и так перетопчется.

Зинаида была именно такой, какой Лент её запомнил: королевской. Высокой, сухой и необычайно горделивой. А ещё у неё в волосах чернел обруч, как диадема, что тоже способствовало созданию определённого образа.

В предложенное ей кресло она усадила Анну, а сама устроилась рядом на стуле. Остальные стулья тоже перекочевали от стола и разместились вольным кругом у камина, был здесь и такой, и тоже не в русском стиле, а обложенный замысловатой лепниной.

– Ты какими судьбами здесь? – этот вопрос, обращённый к Зинаиде, был далеко не первым. Анна, а затем и Татьяна суетились вокруг неё, не переставая, да так, что любому стало бы ясно: эти женщины давно и близко знакомы, и друг другу симпатизируют. Вику тоже досталось несколько слов, но больше в покровительственном тоне: ему тоже были рады, но не так, как травнице.

– Четвёртая ночь, сегодня, – заговорила та наконец. – Пруд волнуется.

Прозвучало это просто, но непонятно. Татьяна переспросила, будто не расслышав, а Анна вообще пропустила мимо ушей и перешла на предпочтения Зинаиды в напитках. Выбор был небольшим, но хотя бы чаю они предложат гостье?

Один Лент зацепился за услышанное – с недавних пор слово «пруд» он вылавливал из любого контекста. А ещё ему очень не нравилось спокойствие Зинаиды. Благодушное такое, довольное, сытое. Она вела себя неестественно для сложившейся ситуации. Вокруг неё были не просто люди, а тёмные. И непросто тёмные, а непростые. Она же видит силу, как его убеждали. Должна робеть, так почему не робеет?

И Виктор. Он тоже выглядел слишком торжественно. Что выспавшийся, то понятно, но почему не дезориентированный, не смущённый? Ведь поджилки должны трястись! Силы художник, может, и не видит, но ведь не дурак, и с лесничим знаком близко, должен, по идее, сейчас на его кулаки коситься. За то, что Татьяну умыкнул. Так почему не косится?

Что здесь происходит?

Лент обернулся к Айе: – Что это Зинаида болтает про пруд? И откуда она вообще здесь взялась так поздно?

– Так она живёт здесь, мастер.

– Где это «здесь»?

– На Чёрном пруду.

Лент опешил. Он ведь даже не поинтересовался, где расположен этот загородный дом, куда пожаловал в гости его отец. В окру́ге дом мэра знали и без адреса, во всяком случае, по дороге сюда адреса у них не спросили! Да, неплохо отец устроился, прямо в логове зверя.

– И далеко этот пруд?

– Ч-через сад, – голос Айи дрожал. Как Лент себя ни сдерживал, ей, бедной всегда доставалось рикошетом. Наверняка досталось и сейчас. Он бы не удивился, узнав, что рассы́пался в её сторону копной зелёных искр, а то и вовсе устроил северное сияние. Нехорошо.

– Анна, дорогая, – торжественный голос Зинаиды выдернул его из чувства вины. – Тебе нужно немного собраться, – продолжала травница. – Время пришло!

Эти слова заставили Лента забыть об Айгуль совершенно.

– Ты о чём, Зинаида? – успела поинтересоваться Анна, пока он разворачивался, чтобы ответить.

– Она о главном!

Знал, что получилось грубо, но сейчас ему было не до реверансов.

– Зинаида будет говорить. Прошу, уважаемая! Эх, жаль, что я не познакомился с вами сразу по приезду, не выяснил, кто вы есть на самом деле.

Гомон стих. Зинаида медленно встала. Развернулась в поклоне к сидящей в кресле Анне, будто спрашивая позволения, и заступила за спинку стула, на котором только что сидела. Её точёные пальцы, скользя поверх обивки, блеснули не вполне уместными перстнями. Хороша деревенская повитуха!

– Зинаида Арнольдовна Романовская к вашим услугам, – она склонила голову в гордом поклоне, – хранительница водоворота.

– Верховный чернокнижный чин? – собственно, Лент не спрашивал, а так, уточнял для неосведомлённых присутствующих, какие остались, но она подтвердила, кратко кивнув: – Именно так.

– Этого не может быть, – голос Анны прозвучал по-детски звонко. – Чернокнижников я чувствую, а тебя нет.

Лент видел, что Анна силилась улыбнуться, но получалось у неё плохо. Она нервничала. В эту минуту он отчётливо понял, что ей всего двадцать четыре года. Это так не вязалось с тем чувством родства и привычки, которое она в нём пробуждала. Ему даже пришлось себе напомнить, что с этой девушкой он познакомился всего три дня тому назад, что она только недавно закончила училище и не выезжала из своей глубинки дальше Ярославля и, возможно, Москвы. От этого понимания Анна будто раздвоилась у него перед глазами на юную провинциалку и взрослую, мудрую, посмотревшую мир женщину.

– Моя клятва служения отличается от остальных, хозяйка, – слова Зинаиды вернули Лента к действительности. Он видел, как Анна стряхнула с себя слово «хозяйка», будто не хотела верить своим ушам, как выровняла спину и снова стала взрослой. Её взгляд потяжелел и упёрся в Зинаиду вопросом «что за клятва?»

– Не каждому из нас выпадает на жизненном пути такая честь. Никому из моих предков не довелось повстречать хозяев, хотя Романовские приняли пост ещё при Романовых. А мне повезло наблюдать за тобой с рождения.

Тут Зинаида обернулась к Татьяне: – Она знает?

К гадалке не ходи, речь зашла об удочерении. Об этом Анна знала, но Зинаида вела к другому.

– Ты так расстроилась, вернувшись из-за Черты. Ты плакала у меня на плече оттого, что не хотела быть «чёрной». Помнишь, что я тебе сказала? У силы нет цвета. Радуйся, что сильна. Повторю и сейчас. Радуйся! Радуйся, как радовалась я, когда ты попала в мои руки. Когда ожили мои амулеты, приветствуя хозяйку. А ведь я и предположить не могла, что на моём веку дойдёт до Чёрного пруда.

Анна по-прежнему молчала, а Лент машинально процитировал прилипшую к языку фразу, уцепившись за последние слова травницы:

– До Чёрного пруда дойдёт, возврата не будет. О ком речь, Зинаида? Кто? Кто дойдёт до Чёрного пруда?

– Не кто, а что. Это ритуал. У него несколько ступеней. Начинается он с призыва, завершается – коронацией. Первые ступени можно отозвать, но если доходит до Чёрного пруда, то возврата, вы правы, уже не будет.

– Значит, до него не дойдёт! – отрезала Анна. – Хватит этих разговоров! Я не проведу ритуал. Призыва не будет. Точка.

Решительная, смелая девочка, Лент одновременно и гордился ею, и боялся за неё до жути, потому что чувствовал, что это ещё не всё, уж слишком спокойна была Зинаида, да и Любочка дёргала сзади за рукав, что тоже было не к добру.

– Лаврентий Петрович, Лаврентий Петрович…

Он даже боялся себе представить, что углядела его помощница на этот раз.

– Водоворот, Лаврентий Петрович, воронка. Она везде!

Тёмные вставали, оглядываясь. Леший бубнил что-то себе под нос. Анна подбежала к чёрному окну. Отворила его, впуская ночные звуки, и подняла руку в предупредительном жесте. Её поняли и замолчали, ведь она хотела к чему-то прислушаться?

– Папа, ты слышишь.

– Глухой не услышит. Нежить кричит во всё горло. Каждый – в своё.

Сам Лент, кроме далёкого хлюпанья воды и тявканья лис, не слышал ничего. Вот хрустнула ветка. Вот зазвенел комар. Крик нежити «во всё горло» явно не предназначался для чужих ушей.

– Эта женщина – проводник? – осторожно спросила Зинаида, глядя на Любочку. Шикать никто не стал, тишины больше не требовалось.

– Эта женщина – симбионт, – ответил за перепуганную помощницу полностью погружённый в свои мысли Лент. Он считал ночи. Зинаида сказала «четвёртая ночь», эта ночь действительно была четвёртой, заканчивалась среда, вернее, уже закончилась, стрелки часов перевалили за полночь. Цифра четыре всегда не нравилась Ленту, начиная с пионерских речёвок. Раз, два, три, четыре. Три, четыре, раз, два…

– Что кричит нежить, Егор?

– Радуются чему-то.

Ещё не хватало. С чего бы?

– Как не радоваться, заканчивается век несправедливости, – сказала Зинаида, – хозяин взойдёт на трон, и люди займут наконец нишу, изначально уготованную им силой.

– Если кто не в курсе, – уточнил Лент, – то эта ниша пищевая, я правильно понимаю?

– Зачем же так грубо? У каждого человека есть выбор.

– Ну-да, ну-да… Люди могут либо сами отбиваться от вампиров и ликантропов, либо примкнуть к привилегированным рядам чернокнижников. Не забывайте, что вы разговариваете с тёмными, дражайшая. Мы давно приняли сторону. Сторону людей.

– Неужели это говорит тот, чья сила завита в спираль?

– Ошибочка вышла! Я об этом не просил и клятв никому не давал.

Зинаида выглядела озадаченной. Не оттого ли она так уверенно чувствовала себя поначалу? Увидела спираль и признавала с нём «своего»?

– Это знак любви и служения, – заговорила она наконец. – Я ещё могу понять, почему знак появился у Егора, он любит свою дочь…

– Я тоже люблю его дочь! И если это – объяснение, то я готов его принять, но правил чернокнижников я не принимаю и в ваши ряды вступать не собираюсь. Останавливайте ритуал!

– Я не могу. Ни начать, ни остановить. Я могу только служить его целям.

– Например, убирать с дороги неугодных, так? Это вы насылали волков?

– Я должна была устранить препятствие. Кто же не знает о Лаврентии Скорзе? Если бы не вы, Чёрный пруд проснулся бы ещё в феврале.

– Само собой, ничего личного. Раз уж я однажды грохнул одного из ваших хозяев, перед приходом следующего вы справедливо решили, что лучше грохнуть меня самого. Вы готовили ловушку ещё к моему прилёту, в Москве, так? Можете не отвечать. Но я туда не поехал. Тогда Илья попробовал загрызть меня по дороге. Не вышло, и вы решили подготовить особым образом триста первый номер гостиницы «Московский Тракт». То-то Виктор так долго вёз меня из Выхино в Ростов, «окрестности показывал». Жаль, что сам силёнками не вышел, сколько ни пробовал, даже не усыпил. Зато уж гостиничный номер вы обработали на славу. Понятия не имею чем, да и знать не хочу, но живым оттуда вы меня не ждали, верно?

Вот теперь Лент почувствовал, что след он взял верный. Из выражения лица Зинаиды пропала благость, заместившись упрямой уверенностью. Губы вытянулись в прямую линию.

– Только вы не знали, дражайшая, что Анна попала в номер до меня и хорошенько его почистила. Сами виноваты! Не нужно было давать ей свою машину. Ха! То-то удивился Вик, когда я вышел из номера живым. А я-то, дурак, решил, что виной тому мои штиблеты в сочетании со спортивными штанами. Он звонил вам потом, да? Жаловался, что не сработало? Вижу, что угадал. И что вы ему ответили? Чтобы не сомневался? Что времени было мало, пусть только приезжий ведьмак в этом номере спать ляжет, утром уж точно не встанет! Правильно я воспроизвожу события?

Зинаида не ответила, продолжая молча буравить его глазами. Но Лент в своих словах и без её подтверждений не сомневался.

– Нежить с вами, молчите сколько хотите! Кстати о нежити. Мы в тот вечер ездили с Егором в лес, мавка нас за Черту заманивала, помнишь Егор? Хотя, если подумать, может, и к Анне вела, я же тогда не знал, что она чёрная. Неважно. Я к тому, что там мы увиделись впервые. Очень, помнится, я вас напугал своим появлением, так? Раскланиваться с тем, кого планируешь убить, всегда сложно, Зинаида. А уж когда я и утром не помер – вот это был для вас сюрприз так сюрприз! Вик чуть дар речи не потерял, когда я в лобби спустился. Так, Вик? Ты там для того сидел, чтобы через часик-другой тревогу забить, персонал накрутить, тело моё бездыханное первым обнаружить, и амулеты из-под матраса достать до приезда ментов, верно?

На Виктора Лент не смотрел и ответа на свой вопрос не ждал. Место художника в иерархической лестнице чернокнижников было ему понятно и неинтересно. Интересовала Лента Зинаида.

– Я должен был уже тогда заподозрить неладное, но так уж вышло, что из всех ведьмаков я самый слепой, и списал удивление Виктора на свой расцарапанный нос и потрёпанный вид. Ладно. Но! К вечеру вторника вы подготовились лучше. Раз уж амулеты на Скорза-младшего не действуют, то в «Московский Тракт» заехала «группа отдыхающих». Вам исключительно не повезло, что я их быстро вычислил. Просто никто из вас не знал, что у меня есть одна интересная руна… В общем, я их вычислил и временно нейтрализовал воронкой левитации. А там и Анна подоспела, велела им поспать. Понимаю: обидно. Помогаешь-помогаешь этим чёрным, а они твою же помощь против тебя и оборачивают, неблагодарные.

Он видел, как впились пальцы Зинаиды в спинку стула, до побелевшей кожи.

– Кстати, Виктор! А что ж ты ночью-то не расстарался? В одном номере ночевали, как-никак.

– Не смог, – просопел художник обиженно. – Егор Михалыч там каких-то оберегов наплёл, не перекинуться.

– Спасибо, Егор Михалыч, – кивнул Лент лешему и снова повернулся к Вику, – то-то ты убежал наутро так резво, расстроенный, что «батарейка в телефоне села». Ясно. К тётке помчался. Новые планы разрабатывать. Пока мы ездили к берёзе и разбирались, чем чернокнижники отличаются от обычных людей, вы собирались с силами: своих из больницы доставали, свежее подкрепление инструктировали... А тут и новости подоспели: ведьмак и три пьяные ведьмы отдыхают в Выхино, и от города далеко, и от вас неподалёку. Удобно. Соваться к четверым сильным, даже пьяным, вам наверняка было боязно, но не попробовать вы не могли. А для страховки Татьяну своровали. Вам нужно было, чтобы Анна за ней помчалась. Потому что вы к тому моменту уже поняли, на чью сторону она встанет.

– Вот, значит, как, – Анна повернулась к Зинаиде, – я тебе, как на духу, а ты! Честь, говоришь? Наблюдать с рождения? Я считала тебя другом, Зинаида.

– Чувства мешают ритуалу.

– Не будет никакого призыва! Ты не понимаешь, что ли?! Нет такой силы, которая меня заставит.

– До Чёрного пруда дошло, Анна. Никто из нас не в силах ничего изменить. Чёрный пруд способен успокоить только коронованный чёрный, вернувшийся из-за Черты и воплощённый в человеческом теле. Амулеты активны. Пусть скажет ваша женщина-проводник. Что она видит?

– Ничего хорошего, – пискнула Любочка и прижалась боком к стулу советника британской Короны, надо сказать, на данный момент весьма растерянного. Лент мог его понять, влиятельным людям труднее осознавать свою беспомощность перед обстоятельствами.

– Если Чёрный пруд выйдет из берегов, тьма поглотит всё живое, – развела руками Зинаида. – Укротить тьму может только чёрный монарх.

– Сказки! – это слово Лент почти прокричал. Ему ужасно не нравилось то, что он слышал, и не нравилось то, что он чувствовал: Зинаида говорила правду. Но она тоже могла ошибаться! – Полгода тому назад некий чёрный пол земного шара объездил, ни разу не короновался, и никто никого не поглотил!

– Хозяин погиб на второй день после полного воплощения. Мы ждали его у нас на третий. Тогда пруд ещё не крутило.

– А сейчас-то почему крутит ещё до призыва?!

– Пусть Анна скажет.

Анна? Почему Анна? Ленту снова захотелось возмутиться, но он не успел, его захлестнула нежность, потому что Анна, упав в кресло, уткнула голову в колени и заплакала навзрыд.