Именем человечества

Глава восьмая

— Премного благодарна, мил человек, — проворковала Клавдия, проворно пряча вновь принесенные Чалым деньги. — Ну, зато и я для тебя постаралась, все вызнала. Живет, значит, этот Колесников бобыль бобылем. Нет у него ни семьи, ни сродственников ни здесь, ни в каком другом месте. Была, правда, говорит, жена когда-то там, у этих, с другой звезды. Да я чаю, брешет он это. Мыслимо ли дело жениться бог знает на ком! Словом, сейчас он один, как перст. И из знакомых — никого, кроме Степана. А потому ехать ему отсюда решительно некуда. Так он и сказал Силкину: «Не знаю, говорит, куда теперь и податься». И етрину свою везти не знает куда. Потому, говорит, никто ему не поверит. А особливо про то, что добыл он ее у этих, с другой звезды. Вот разве, говорит, в тот институт, где он когда-то работал, да ведь и там, поди, не дураки, чтобы…

— Постойте, постойте! — перебил ее Чалый. — Что за институт? Как называется, в каком городе?

— Кто ж его знает, он не говорил. А ты у Кузьмы спроси, у него, должно быть, записано. Он ведь работал у него, у Колесникова-то! А Кузьма все пишет! Хитрущий мужик!

— Хорошо. Ну, а что вы еще узнали?

— А все. Все, что ты наказывал. Писем этот Колесников ни от кого не получает и никому не пишет. По телефону ни с кем не говорит. Ну, а про планы его… что, стало быть, собирается он делать, как от нас выпишется, так уже сказывала тебе, он и сам не знает, потому как…

— Та-ак, ясно. Теперь вот что, Клавдия Никитична…

— Еще что-нибудь вызнать?

— Нет, хватит и того, что узнали. Теперь у меня к вам другая просьба будет.

— Что же за просьба такая? — насторожилась Клавдия.

— Да так, пустяк! Скажите, этот Силкин каждый день сюда приходит?

— Каждый! Как я дежурю, так всегда.

— И сегодня приходил!

— Должно быть, приходил. Мы ведь с десяти сменяемся.

— Понятно. Значит, завтра утром вы здесь будете?

— До десяти.

— Так вот, я хочу попросить. Как придет этот Силкин, так скажите ему, что Колесникова из больницы выписали.

— Как же я ему скажу? А он потом узнает…

— Ну и что? Скажете, ошиблись. Или кто-то другой ошибся.

— Да зачем тебе это надо, чтобы Силкина задурить?

— Надо. Очень надо! Я потом объясню. А пока вот к моему конвертику еще и перстенек приложим.

— Не знаю уж как и быть?.. — закачала головой Клавдия, не сводя глаз с золотого перстенька.

— Да чего не знать-то. Скажете Силкину: выписался Колесников, и все тут! А за мной не пропадет.

Степан Силкин только что позавтракал и начал собираться в больницу к Максиму, как вдруг раздался сильный стук в дверь, и в избу к нему стремительно вошел незнакомый молодой мужчина в кожанке.

— Здравствуйте. Мне нужен Степан Семенович Силкин.

— Ну, я Силкин, — поднялся Степан, оглядывая гостя.

— Я из института ВНИИгеолприбор, где работает Максим Владимирович Колесников. Вот мое удостоверение, — мужчина сунул под нос Силкину красную книжицу и, не снимая кожанки, сел возле стола.

— Ну и с чем ты пожаловал, мил человек?

— Максим Владимирович вчера спецрейсом прибыл в институт и в спешке — завтра у него срочный доклад о Результатах здешних работ — забыл захватить у вас нужнее бумаги и кое-что из вещей, а главное — диск с необходимой ему информацией. Так вот, мне надлежит как Можно скорее доставить все это Колесникову.

— Как же это?.. — пожал плечами Силкин. — Вчера утром я с ним виделся. Он еще с палочкой спускался ко мне. А сегодня…

— А вот так, папаша. Темпы сейчас, темпы! Мертвого на ноги поставят, если надо. Давайте, собирайте все скорее, меня тоже специальный вертолет ждет.

— Ты меня не торопи! — нахмурился Силкин. — Темпы темпами, а я сначала схожу в больницу и все узнаю сам.

— Чего узнаете?

— Узнаю, в самом деле выписался Максим или ты что-то путаешь.

— Экий вы Фома неверующий! Ну, идемте в больницу, только скорее. — Чалый взглянул на часы и первым шагнул к выходу.

— Ну, удостоверились? — сказал Чалый после того, как Силкин трижды расспросил Клавдию, как и когда выписался Максим. — А теперь собирайте все быстрее. Время не терпит.

— Да что ты заладил: собирай, собирай! Сам вижу теперь, что надо. Вот ты и напиши мне адрес института.

— Зачем вам адрес?

— А ты пиши, пиши, раз я говорю.

Чалый вырвал из блокнота листок и, набросав адрес, протянул его Силкину.

— Что еще?

— А больше ничего. Сейчас соберусь и полечу. Мне как раз в городе надо побывать, сына навестить. Вот я все и сделаю разом.

— Да вы в своем уме?! Меня специально оторвали от дела, дали вертолет. Завтра в шестнадцать часов у Колесникова доклад. А он — «сам полечу, сына навещу»… Вы представляете, когда вы доберетесь до института? Ведь в райцентре пересадка на самолет. Да будут ли еще места.

— Знаю, все знаю, а вещи Максимовы передам только ему в руки.

— Вы что, не верите мне? — Чалый снова вынул из кармана красную книжицу.

— А с какой стати должен я верить тебе и этому твоему мандату? Для меня слово Максима — закон!

— Ну, хорошо, черт возьми! Полетим вместе, передадите все лично Колесникову. Идите собирайтесь, я подожду.

— Вот это другое дело. Я живо, ждите меня вон там на опушке, — кивнул Силкин в сторону дороги на аэродром.

Возвратясь в избу, Степан достал со дна сундука сверток с бумагами и тонкий, голубоватого металла диск и, уложив все это в полиэтиленовый пакет, сунул в свою охотничью сумку. Туда же положил буханку хлеба, кусок сала, достал из комода паспорт и все имеющиеся у него деньги и направился было к выходу, но, не дойдя до порога, остановился, сел на табуретку, снова вынул пакет:

«Нет, не мог Максим просто так забыть все это. Сам же говорил, дороже диска и бумаг у него сейчас ничего нет. Что-то тут не так. Да и этот парень в кожанке… Подозрительный какой-то. И где-то я, вроде, видел его… Такой и ограбить горазд. Особенно там, в городе…» — Степан медленно поднялся, с минуту походил по избе, затем решительно вышел и направился в конец огорода, где стояла полуразвалившаяся, давно не топленная баня.

Здесь он отодвинул доску рассохшегося пола и, уложив там пакет с бумагами и диском, присыпал все тщательно землей и, водворив половицу на место, захлопнул и припер колом соскочившую с петель дверь.

— Пусть лучше поругает меня Максим за непослушание, чем провороню я его добро, — пробурчал он себе в бороду и, не заходя больше в избу, направился к дороге на аэродром.

Чалый ждал его у самой опушки леса:

— Все взял? — пронзил он Силкина нетерпеливым взглядом.

— Да что ты привязался ко мне как банный лист! — вскипел старик. — Что надо, то и взял. Пошли на твой вертолет.

— Ну, смотри!

Больше они не проронили ни слова. Но на полпути к аэродрому, где дорога ныряла в небольшой овраг, Чалый вдруг остановился и крепко ухватил охотника за плечо:

— Стой. Хватит играть в прятки, старый хрыч! Давай твою сумку — и марш обратно, если жить хочешь.

— Ты чего это? — дернулся Степан в сторону.

— Ну-ну, без шалостей! — в руке Чалого блеснул револьвер.

Он сорвал с плеча старика сумку и запустил туда свободную руку, потом вытряхнул содержимое прямо на землю:

— Так вот ты как! Решил обвести меня вокруг пальца!

Чалый приставил револьвер к груди охотника, — Сейчас же веди меня в свою берлогу и выкладывай все, что оставил тебе Колесников. И не вздумай вильнуть в сторону или крикнуть. Мигом укокошу!

Силкин опустился на корягу, с ненавистью глянул в глаза Чалому:

— Никуда я с тобой не пойду. И вещей Максимовы тебе не видать как своих ушей. А пушки твоей не боюсь, пожил я на этом свете. Тьфу на тебя, ирод поганый!

— Ах так! — Чалый поднес револьвер к его виску. Потом медленно отвел руку, спрятал оружие в карман:

— Ладно, пошутил я, старик, — он сел рядом с Силкиным, раскрыл пачку сигарет. — Кури!

Силкин бросил на него презрительный взгляд.

— Он что, родственник тебе, этот Колесников? — спросил через минуту Чалый.

— А тебе что?

— Да ничего. Больно уж ты за него стараешься. А пиджачишко-то у тебя, смотрю, совсем расползся.

— Ничо, мне не женихаться, — коротко бросил Силкин.

— Женихаться не женихаться, а не век тебе с ружьем ходить. Сляжешь — некому будет воды подать.

— Ты это к чему?

— А к тому, что о себе подумать пора, о своей старости.

— От старости не спрячешься.

— Ясно, не спрячешься. А обеспечить себе сносную жизнь на старости лет надо. И я мог бы помочь тебе в этом. Видал? — Чалый вынул тугую пачку сторублевок. — Бери вот. Тут десять тысяч. Ты таких денег отродясь в руках не держал. И за все это — барахло Колесникова.

— Ты что, купить меня хочешь?!

— Да брось ты, дядя Степан! В твои ли годы бросаться громкими фразами. Купить, продать… Жить-то тебе осталось!..

— Сколь смогу, столь и проживу. А Иудой не был и не буду.

— Ну вот еще — Иудой! Я же не на убийство тебя подбиваю. Или, думаешь, последнего добра хочу Колесникова лишить? Не беспокойся, он себе еще не один такой кругляшок достанет. А мне он во как нужен! — Чалый полоснул себя ладонью по горлу. — Скажу тебе прямо, старик: не доставлю я этот диск кому надо — не жить мне на свете.

— Та-ак… Ты, значит, шкуру свою спасаешь, а мне из-за этого подлецом стать?

— Да кто узнает, дядя Степан! Скажешь Колесникову: стянули, мол, диск. Украли и все тут! А денежки твои. Вспомнишь еще меня на старости лет. Добром помянешь… На, держи на здоровье! — он сунул пачку Силкину в карман.

Тот сразу вскочил:

— Какая же ты гнида поганая! На какую пакость старика подбиваешь! Продать друга, который мне все равно что сын родной. И как у тебя язык поворачивается предлагать такое? А деньги твои… Подавись ими, ирод окаянный! — Силкин выхватил пачку из кармана и швырнул ее Чалому в лицо.

— Ну, хорошо! — Чалый снова выхватил револьвер. Лицо его побагровело, руки тряслись. — В последний раз спрашиваю: отдашь диск?!

Силкин только отвернулся.

— Так получай же, чучело лесное! — он стукнул охотника рукояткой револьвера по голове и, оттащив его об мякшее тело подальше от дороги, быстро зашагал обратно в Вормалей.

Нужно было перетряхнуть всю избу Силкина, прежде чем соседи хватятся.

От четвертого — первому

Рекомендательное письмо в институт получено. Завтра Учительница покидает Кисловодск. Дальнейшее наблюдение за Кандидатом поручаю Толкачу. Связь с Учительницей организую через него же, используя проводников кисловодских поездов. Жду дальнейших указаний.

Четвертому от первого

Продолжайте наблюдение за Кандидатом. Проследите, чтобы он не попытался дезавуировать свое рекомендательное письмо. Воспрепятствуйте этому всеми имеющимися в вашем распоряжении средствами. Выясните, не ведет ли он почтовой переписки с сибирскими селениями Вормалей и Отрадное. По возможности установите, не упоминаются ли названия этих пунктов в его переписке с институтом.