Император

Глава первая

Великий князь Владимир всю свою жизнь был обижен судьбой. Его угораздило родиться вторым в семье росского императора Николая, и это означало лишь одно: на трон он мог претендовать только в одном-единственном случае — если старший брат Владимира, законный правитель росский Владислав Второй, уйдет из жизни, не оставив после себя наследника. Что представлялось крайне маловероятным, поскольку Владислав был весьма и весьма охоч до слабого пола. Он, правда, оказался совершенно не склонен плодить бастардов и потому внимательно следил за возможными беременностями своих любовниц — даже в ту пору, когда у императорской четы рождались дочери. А когда на свет появился четвертый ребенок, цесаревич Константин, упомянутая внимательность Владислава стала удвоенной: император вовсе не желал, чтобы у его дражайшего отпрыска появился конкурент, которого противники властителя могли бы использовать в политической борьбе вокруг трона.

Поэтому Великому князю Владимиру абсолютно ничего не светило. Сиди себе под крылышком у царственного брата, командуй потихоньку вверенной тебе РОСОГБАК, элитным подразделением имперских вооруженных сил, и жди торжественных похорон в фамильной усыпальнице, когда Господь позовет тебя в первую послежизненную дорогу. С объявлением по стране трехдневного траура и гробом на лафете старинной пушки…

Сидеть под крылышком у брата — не проблема, да вот беда: ВКВ, как звали своего командующего «росомахи» (да и не только они), с некоторых пор стал считать, что император Владислав Второй проводит политику, наносящую откровенный вред собственному Отечеству.

Ясное дело — в той банке с пауками, какую представляла собой нынешняя Галактика, выжить без союзника было весьма сложно, и потому сам по себе союз родного Отечества с Великим Мерканским Орденом являлся неглупым стратегическим маневром, но в какой-то момент Владислав переборщил и пересек черту, за которую заходить не следовало.

И потому, когда до ВКВ дошла информация о том, что в недрах росской элиты зародился заговор против императора, командующий РОСОГБАК и пальцем не шевельнул, чтобы разоблачить злоумышленников. Тем более что вскоре выяснилось: среди самых активных и высокопоставленных противников политики Владислава Второго находятся его, Владимира, непосредственные подчиненные, во главе с начальником секретной службы РОСОГБАК, полковником Всеволодом Андреевичем Засекиным-Сонцевым, дальним родственником правящей фамилии.

Конечно, в политике невмешательства имелся определенный риск. Раскрой люди императора заговор, великому князю тоже бы не поздоровилось. Однако в худшем случае главного «росомаху» можно было обвинить только в халатности и близорукости — прямых преступных контактов у ВКВ с заговорщиками не было. Агенту же, доложившему Владимиру о заговоре в среде подчиненных, быстренько организовали несчастный случай.

Дабы информация о его донесении не просочилась в опасных направлениях…

Время между тем шло. Заговор зрел. ВКВ ждал, готовый в нужный момент присоединиться к заговорщикам и снять пенки с уже вскипяченного другими молока. Все равно им было некуда деваться — убрав с политической арены царствующего императора, они должны будут обратиться с просьбой занять освободившийся престол к его брату, поскольку единственный наследник Владислава Второго, безнадежно страдающий от прогерии Константин, явно дышал на ладан.

Да и вообще, на месте злоумышленников ВКВ дождался бы близкой смерти наследника и только после этого вступил в непосредственную схватку с законной властью.

Подчиненные оказались не дураки — так оно и вышло.

Болезнь быстро доконала цесаревича, несчастный, стремительно состарившись, однажды испустил дух. И вскоре заговорщики начали выступление. Владимир мысленно потирал руки.

Однако тут последовали неприятные для ВКВ неожиданности. Оказалось, у заговорщиков имеется собственный кандидат в императоры, бастард, рожденный когда-то одной из любовниц Владислава Второго и сумевший уцелеть в жизненных перипетиях и достичь дееспособного возраста.

В общем, стало ясно, что судьба нанесла Владимиру сокрушительный удар ниже пояса.

Смысла поддерживать заговорщиков больше не было.

Однако ВКВ почувствовал, что удача уже приняла сторону Засекина-Сонцева и его соратников. И политический нюх Владимира не подвел. Переворот был осуществлен стремительно, напористо и энергично — сказывалась рука Железного Полковника, который вскоре сделался генералом.

Царственный брат великого князя позорно бежал со столичной планеты, бросив в блокаде верные ему войска, и обратился за помощью к своему другу, властителю Великого Мерканского Ордена. Тот прямой военной помощи, правда, не оказал, отправив под начало свергнутого императора пиратское боевое соединение. Однако судьба окончательно отвернулась от бывшего императора, ибо именно она решила, кому победить в дуэльной схватке бастарда с отцом — согласно древнему обычаю. И власть в империи перешла в новые руки.

А Владимир в очередной раз задумался о своем положении.

Казалось бы, главный кандидат во властители — и пролетел мимо трона на галактической скорости!

Это было нечестно. Это было подло. Это было невыносимо.

Ко всему, юный император рьяно взялся за государственные дела. Хватка у него оказалась железной. И знаниями его напичкали по самое некуда. Впрочем, он ведь закончил школу «росомах», так что удивляться нечему. Туда по блату не проткнешься — отбор строгий… И кто проходит «суворовскую купель», тот всегда найдет должное место в жизни.

Вот бастард и нашел свое. А младший брат бывшего императора быстро понял, что если и дальше сидеть на заднице ровно, то ничего уже в жизни не дождешься.

Разумеется, Великий Мерканский Орден не потерпит разворота государственной политики Росской империи на сто восемьдесят градусов и наверняка попытается свергнуть мальчишку. Однако, если ВКВ пересидит в сторонке еще и этот период потрясений, то пролетит мимо мишеней окончательно. На кой дьявол он будет нужен Вершителю? Тем более что Бедросо наверняка осведомлен о не слишком теплом отношении Владимира к мерканцам. Короче говоря, надо было что-то предпринимать.

Но в столице все государственные деятели молились на бастарда, а кто не составлял им компанию, тот уже слетел с должности.

И великий князь решил для начала посетить отдаленные уголки империи и прояснить обстановку — так ли там поддерживают нового императора, как в центральных мирах. А дальше, если собрать всех недовольных в единый кулак да обратиться за помощью к Бедросо, то может быть, что-нибудь и выгорит…

Недовольных он, естественно, нашел — куда ж без них? Встречались даже такие, кто едва ли не прямым текстом объявлял, что у власти в империи находится узурпатор и что этой власти его нужно лишить самым срочным порядком. Нечего, знаете ли, ваше высочество, пускать козла в огород, и ваше право, и ваша обязанность вернуть трон в законные руки. Даже если для этого придется обратиться за помощью к Ордену. В конце концов, сайентологи нам не чужие, почти четверть века в одной упряжке скачем…

В принципе, в словах таких людей содержалась немалая доля истины. Если уж руководствоваться нынешними законами, а не древними обычаями, существующими только потому, что о них все давным-давно позабыли за ненадобностью, то после гибели Владислава императором должен быть Владимир. И на недовольных следовало бы опереться…

Одна беда — обращаться за помощью к Ордену для великого князя было как серпом по одному месту. Ведь всю жизнь он был противником мерканцев, пусть даже и скрытым. Душу-то собственную не переделаешь!..

И, мотаясь по периферийным мирам, ВКВ пребывал в сомнениях. День за днем, неделю за неделей.

Да еще и семья его оставалась на Новом Санкт-Петербурге, практически в лапах Остромировых спецслужб.

А это вам не семечки! Тут сто раз подумаешь, прежде чем чихнешь…

Глава вторая

Совет безопасности Росской империи в последнее время собирался еженедельно.

На заседании, кроме императора Остромира Первого и его советника, князя Всеволода Андреевича Засекина-Сонцева, присутствовали обычно граф Василий Илларионович Толстой, министр внутренних дел; граф Иван Мстиславович Охлябинин, министр имперской безопасности; князь Петр Афанасьевич Белозеров, глава имперского разведывательного управления; министр обороны князь Фрол Петрович Мосальский и премьер-министр князь Сергей Никанорович Шуморовский. Когда речь на заседании шла об изменениях в законодательстве, непременно звали председателя Государственной Думы князя Алексея Ивановича Ноздреватого. Остальные руководящие должностные лица империи приглашались на Совет по необходимости.

Однако повестка дня очередного заседания, как правило, готовилась двумя имперскими руководителями — непосредственно самим Остромиром Первым и Железным Генералом.

Вот и сегодня Всеволод Андреевич Засекин-Сонцев должен был явиться на высочайшую аудиенцию спозаранку, сразу после завтрака.

Осетр любил такие ранние совещания, когда голова еще свободна (ну почти свободна, если быть более точным!) от проблем, связанных с каждодневной административной суетой, и можно было плодотворно поработать над основными стратегическими вопросами государственной политики.

За завтраком, поедая ставшую любимой с некоторых пор овсяную кашу, сваренную на молоке, Осетр в очередной раз задумался о том, как поступить с великим князем Владимиром.

Молодому императору было совершенно ясно, что с коронацией борьба за трон не закончена. Тим Бедросо, Вершитель Ордена, не сидел бы столько лет на своем месте, кабы его можно было безнаказанно щелкнуть по носу. А коронация Остромира Первого, нового росского императора, была именно таким щелчком. Господа мерканские историки доблестно прошляпили существование у росичей древнего обычая, согласно которому претендент, имеющий законное право занять трон, мог завоевать это право в поединке с существующим императором. В результате же Вершитель обнаружил, что его планы провалились, причем самым унизительным образом. Мальчишка надел императорскую корону на вихрастую голову, даже не озаботившись соблюдением дипломатических тонкостей. В Галактике давно уже не свергали императоров, не заручившись поддержкой со стороны других галактических правителей. А тут произошло нарушение неписаных правил, удар по этикету, если хотите. И такое нарушение безнаказанным остаться не могло. Ни в коем случае!

А потому и ежу было ясно, что Великий Мерканский Орден, в лице его силовых структур — и в первую очередь, приснопамятного Офиса Добрых Дел, — непременно попытается отомстить за полученный Вершителем щелчок. И Росскую империю непременно попытаются вернуть в кильватер орденской внешней политики — не мытьем, так катаньем. Ну с катаньем все было понятно — это прямая агрессия, главной задачей которой станет свержение воцарившейся в росском центре новой власти. А вот мытье могло быть разных сортов, ибо претенденты на трон имелись и помимо мальчишки. Пусть он и завоевал императорскую корону законным для росичей путем, но при желании власть может быть оспорена. Было бы только желание. Плюс соответствующие возможности в виде финансов, юристов и общественной поддержки. Хотя бы в лице кадровых военных…

Так что тайная возня, которую великий князь Владимир затеял в районе базы «Змееносец», удаленной от центральных районов империи, Осетра не удивила. У человека есть желание, и он усиленно ищет возможности. Впрочем, покамест безопасности государства эта возня непосредственно не угрожала.

Слишком уж мало, помимо желания, имелось у Владимира соответствующих возможностей. То есть реальных сил. Ну да, командующий Третьим флотом адмирал Барятинский, судя по донесениям мибовцев, поддерживает ВКВ, но боевые возможности Третьего флота невелики. В его состав входят, в основном, корабли устаревших типов и большой угрозы, в случае гражданской войны, они для центральных миров империи не представляют. После модернизации средств планетной обороны Нового Санкт-Петербурга, артиллерийские установки справятся даже с линкорами Барятинского, не говоря уж о более мелких боевых единицах. Впрочем, вряд ли прикрывающий столичные миры Первый флот вообще подпустит их к столичной планете. Пупки у них развяжутся — до нее добираться!

Поэтому пусть себе великий князь суетится. Нам от этого только польза будет. Спокойненько понаблюдаем, что у него получится, кого он соберет под свое крылышко, кто его осмелится поддержать.

А может, позже, еще и в своих целях всех этих господ используем…

В общем, не так страшен черт, как его малюют. Но в то же время ухо надо держать востро!

Когда Железный Генерал переступил порог императорского рабочего кабинета, Осетр отправил на отдых сетевого агента, с которым уже успел пообщаться в ожидании советника по безопасности, и встал из-за стола.

Засекин-Сонцев, став советником, не перестал носить иссиня-черный китель «росомах».

Естественно — ведь «росомаха» остается «росомахой», какую бы должность в имперской иерархии он не занял.

Однако в гигантском кабинете, который достался новому императору от отца, он выглядел отнюдь не импозантно. Осетр хотел поначалу вообще перебраться в другое помещение, поскромнее размерами, — ему не хотелось сидеть на месте, которое прежде занимал Владислав, — но Найден отговорил. Не по чину властителю такой державы ютиться в комнатенке…

— Доброе утро, ваше императорское величество!

— Здравствуйте, Всеволод Андреич!

Обменялись рукопожатием.

— Присаживайтесь, князь! Какие новости?

Железный Генерал угнездился в вызванном для него кресле. Осетр снова занял свое место за рабочим столом.

— Новости имеются заслуживающие внимания, ваше императорское величество! Даже очень заслуживающие…

Со дня коронации Дед перестал пользоваться выражениями «сынок» или «мальчик мой». Даже когда император и советник оставались с глазу на глаз.

Как будто прошлые их отношения больше не имели никакого значения… Впрочем, так оно, по большому счету, и было.

— Семья великого князя Владимира вчера действительно отправилась в вояж. Улетели обе — и княгиня Александра, и княжна Яна. Плюс с ними две самые близкие служанки.

Яна… Дочь ВКВ и в самом деле носила именно такое имя — в отличие от Татьяны Чернятинской… то есть теперь Стародубской, которую Яной еще в глубоком детстве стал звать отец.

— Официально дамы следуют на Дивноморье, — продолжал Железный Генерал, — с намерением отдохнуть на одном из тамошних курортов. Но, как я уже и докладывал вам, прилетев туда, они планируют проследовать дальше, на планету Коломна, в район базы «Змееносец», где находится наш Третий флот и которую уже несколько дней инспектирует великий князь, пользуясь гостеприимством адмирала Барятинского. Может быть, ваше императорское величество, мы все-таки прервем вояж мамы и дочки?

Осетр принял решение мгновенно.

Нет уж, пусть супруга и дочь ВКВ отправляются к мужу и отцу беспрепятственно. Разумеется, решение отпустить их подобру-поздорову большинству государственных чиновников покажется нелогичным. Не хватает, мол, мудрости молодому императору, господа, родственников своего противника лучше держать в заложниках…

Все верно, но есть логика и мудрость более высокого порядка, недоступные пониманию обычных должностных лиц. Иногда надо заглядывать несколько дальше нынешнего политического момента. Однако о дальних планах императора пусть пока никто не ведает. Даже его сиятельство Железный Генерал… Впрочем, он-то наверняка догадается, что император приказал отпустить семью ВКВ не по глупости — Засекин-Сонцев достаточно изучил своего бывшего подопечного, — но от его догадок вреда не будет. Деда всегда заботило только одно — судьба империи. Держава ему и мать, и жена, и любовница, такая вот у него необычная семья…

Осетр решительно мотнул головой:

— Ни в коем случае, Всеволод Андреич! Не думаю, что это хорошая мысль… Они ведь свободные граждане Росской империи, ни под судом, ни под следствием не состоят. Пусть себе летят куда желают.

Засекин-Сонцев пожевал губами:

— Но ведь находись они на Новом Петербурге, мы бы вполне могли, в случае необходимости, использовать их как инструмент давления на великого князя. Разве нет?

— Могли бы, разумеется, — кивнул Осетр. — Но таким образом мы бы только продемонстрировали всему миру неуверенность в собственных силах. Вряд ли это мудро…

На самом деле причина, по которой император решил выпустить из когтей собственных спецслужб жену и дочь руководителя РОСОГБАК, была несколько иной, но советнику по безопасности пока не стоило знать эту причину. Всему свое время… И вообще… Помнится, Остромира Приданникова учили: «“Росомахи” никогда и никуда не опаздывают». Хоть император теперь и не только «росомаха»…

— Воля ваша! — спокойно сказал Железный Генерал.

Он давно уже отвык удивляться решениям росского властителя.

Тем не менее Осетр решил сменить тему.

— А что у нас с Четвертым флотом, Всеволод Андреич?

Засекин-Сонцев оживился:

— Комплектование флота техникой и личным составом движется полным ходом. Приднепровский выбивает с заводов-поставщиков недостающее вооружение и оборудование. Правительство помогает ему всеми силами. Я постоянно нахожусь в контакте с премьер-министром.

В свое время, с целью быстрейшего создания Четвертого флота, совету безопасности, по инициативе Железного Генерала, было предложено создать в Пятипланетье, где обосновалась Отдельная особая эскадра, ставшая зародышем нового флота, постоянную базу по довооружению, оснащению и ремонту спешно вводимых в строй боевых кораблей. Базу разместили на Могилеве. Судя по поступающим в императорский дворец докладам, решение было принято правильное, и Засекин-Сонцев только что подтвердил это в очередной раз.

— Мне всегда нравилась энергия адмирала и его умение быстро решать возникающие задачи, — сказал Осетр.

Дед кивнул:

— Да, Приднепровский определенно находится на своем месте. Если дело и дальше пойдет такими темпами, Четвертый флот уже через год будет в полной боевой готовности. И мы сможем больше не опасаться вторжения Великого Мерканского Ордена в пределы империи.

У императора имелись на этот счет собственные мысли, но и о них Железному Генералу пока знать не стоило.

Обсудили конкретные вопросы, которые предстояло решить на ближайшем заседании Совета.

В частности, Осетр поинтересовался — есть ли в нынешнем окружении великого князя Владимира агенты Министерства имперской безопасности. Засекин-Сонцев сообщил императору, что имеются. Правда, немного, но граф Охлябинин на нужном этапе подсуетился, не упустил подходящих возможностей.

В настоящее время количество агентов роли не играло, и потому император вполне удовлетворился таким ответом. Однако его интересовало еще кое-что.

— А скажите мне, Всеволод Андреич… Насколько близко находятся наши агенты к великому князю? Способны ли они активно работать с ним? То есть могут ли оперативно реагировать на изменение обстановки? Если вдруг ВКВ примет некое кардинальное решение, сумеют ли они хоть как-то повлиять на Владимира?

Дед поморщился.

— К сожалению, они занимают не слишком высокие должности, — сказал он. — Прямого административного доступа к великому князю у них нет. К тому же их миссия чисто наблюдательская. Узнать информацию и передать ее в Министерство имперской безопасности. Они ведь изначально работали по адмиралу Барятинскому, а не по ВКВ. Отбывая в инспекционную поездку, Владимир не стал брать с собой никого из сотрудников штаба РОСОГБАК. Нам он объяснил, что не хочет утечки информации о предстоящей проверке. В штабе бригады имеются активные агенты с большими полномочиями. Но все они остались на Новом Петербурге.

— Надо бы изменить ситуацию. Следует командировать кого-нибудь из людей графа Охлябинина в ближайшее окружение ВКВ, причем этот человек не должен передавать нам никакой информации. Чтобы не засветиться… В обычное время связь должна быть односторонней.

— Что ж… — Железный Генерал задумчиво почесал редкую бровь. — Мысль весьма и весьма неплохая. Иметь на всякий пожарный случай джокера, способного на кардинальные, неожиданные для противника действия. Так сказать, имеющего возможность в любой момент побить туза… Я немедленно поставлю задачу перед министром имперской безопасности. Пусть быстро подберут подходящего человека.

— Поставьте, поставьте… Но я бы хотел сам поучаствовать в этом отборе. Пусть граф Охлябинин составит список людей, а я посмотрю, выберу и побеседую с кандидатом…

Дед определенно удивился такому пожеланию, и Осетр объяснил:

— Мне кажется, получив задание от императора, агент серьезнее проникнется важностью предстоящей задачи.

Объяснение было не бог весть, но Железный Генерал его принял.

— Я поговорю с Охлябининым, ваше императорское величество!

— Да уж, поговорите… И вот еще что. Надо бы лишить великого князя и адмирала Барятинского помощи со стороны менталов.

— Это нетрудно. Менталы напрямую подчиняются Министерству имперской безопасности. Мы найдем, как убрать их от господ заговорщиков.

— Вот и прекрасно! — Осетр помолчал. А потом сказал: — Всеволод Андреич! Есть еще одна неотложная задача. Я хочу, чтобы наконец отыскали мою мать. Если она мертва, хочу знать, кто конкретно повинен в ее смерти. А если жива — надо установить, где она находится.

Засекин-Сонцев тоже помолчал секунду-другую. Выражение лица его осталось непроницаемым.

— Это будет очень непросто, ваше императорское величество! Слишком много времени прошло с тех пор, как она пропала.

Осетр саркастически усмехнулся:

— Мне хорошо известно, когда она пропала. Как и понятно, что поиски будут непростыми. Однако найти ее необходимо. Я вовсе не желаю, чтобы у противника имелся такой рычаг давления на росского императора. Я вовсе не желаю, чтобы в самый неподходящий момент меня поставили перед выбором и шантажировали ее судьбой. Думаю, это и вам понятно.

Железному Генералу все было понятно. Поэтому он поднялся из кресла, встал по стойке «смирно» и щелкнул каблуками:

— Будет исполнено, ваше императорское величество! Имперское разведывательное управление займется поисками вашей матушки в самое ближайшее время! Но быстрых результатов ждать не приходится.

На сем они и расстались.

Железный Генерал отправился выполнять поставленные задачи. А император продолжил обдумывать план действий — как использовать в интересах державы ту возню, что затеял великий князь Владимир.

И в конце концов план у него созрел. Но на Совет он его выносить, разумеется, не стал. Это было бы неразумно.

А все поднятые вопросы Совет одобрил единогласно. В том числе и необходимость неотложных поисков графини Шуваловой. Никому не хотелось давать в руки вероятного противника подобный козырь…

Впрочем, ничего другого Осетр и не ожидал. Попробовали бы господа члены Совета не одобрить!

Глава третья

Прошло две недели.

Стратегическая обстановка медленно, но верно менялась в лучшую сторону. Каждый спущенный со стапелей военный корабль неуклонно приближал тот благословенный день, когда боевая мощь Росской империи достигнет уровня сил Великого Мерканского Ордена.

Но пока по-прежнему перед военно-политическим руководством росичей стояла главная задача — максимально выиграть время. Прямое столкновение с мерканцами было смерти подобно, ибо, исходя из данных, получаемых от разведывательного управления, флот ВМО все еще превосходил росский. И потому любые события, предотвращающие войну, Осетр считал благоприятными.

Именно по этой причине он всячески сдерживал руководителей своих спецслужб, снова и снова предлагающих немедленно арестовать великого князя Владимира. Их можно было понять — арест снял бы с них гигантскую головную боль. Но императору было совершенно ясно и другое — пока у Тима Бедросо есть надежда на внутриросский мятеж, исподволь готовящийся противниками Остромира Первого, в прямое столкновение мерканцы не ввяжутся.

Одно дело — оказать необходимую поддержку одной из сторон в гражданской войне. И совсем иное — осуществить прямую агрессию против суверенной державы. В этом случае другие галактические государства могут и сами начать ловить рыбку в мутной воде. А вести войну на несколько фронтов рискованно даже для Ордена. Силы его тоже не безграничны. К тому же мерканский народ становится крайне нетерпимым к своей власти, когда на его голову вдруг сваливаются невзгоды и лишения военной поры. А чтобы подготовить к ним общественное мнение Ордена, тоже требуется время — и, прямо скажем, немалое.

И это опять же нам на руку.

Так что пусть пока великий князь Владимир продолжает готовить свой мятеж. Видит бог, центральная власть империи набирается мощи более стремительными темпами.

Сейчас главное — лишить мерканцев ушей и глаз в столичных мирах и возле на полную мощь работающих верфей, дабы Бедросо не мог правильно оценить изменения в стратегическом соотношении сил.

И потому ведомству графа Ивана Мстиславовича Охлябинина было поручено вымести из важных районов весь шпионский мусор. Мибовцы с ног сбивались, проводя в жизнь полученный приказ, и постепенно переломили ситуацию в свою пользу.

Одновременно имперское разведывательное управление осуществило массовую заброску разведчиков на территорию ВМО. Бульшая часть питомцев князя Петра Афанасьевича Белозерова, разумеется, была схвачена мерканскими контрразведчиками и погибла, но некоторым удалось перейти на легальное положение, и скоро следовало ожидать от них первых результатов работы.

Погибших было очень жаль, но тут уж ничего не поделаешь. Такова жизнь, такова политика, таково межгосударственное противостояние…

Как известно, даже один разведчик, успешно внедренный во вражеский стан, может спасти миллионы жизней своих соотечественников, так что простите, парни, ради бога! Вы геройски отдали жизнь на благо Отечества, и ваши семьи никогда не будут забыты имперской властью…

Что касается ВКВ, то в недалеком будущем Осетр собирался поступить с великим князем по уже много раз испытанному методу. Встретиться с ним с глазу на глаз, поговорить, применив «магеллановы облака», и дело в шляпе! Императора не останавливало даже то, что с Владиславом Вторым сей метод не прошел. После некоторых размышлений он стал считать, что отца во дворце прикрывал тот самый доктор-великан, уничтоженный Осетром и Найденом во время захвата корабля, на котором прилетел к Медвежьему Броду, пытаясь восстановить свою власть, свергнутый росский правитель.

Это было самое логичное объяснение случившегося, а против логики не попрешь. Даже если ты — император…

Глава четвертая

План, который Осетр выстроил в отношении великого князя Владимира, требовал восстановления былых возможностей. Все-таки возле Медвежьего Брода, когда брали в плен Владислава Второго, регенту пришлось изрядно помахать туманными кулаками. А потому требовалось слетать на Кресты — «подзарядить аккумулятор».

Ситуация, впрочем, долгое время не позволяла осуществить этот вояж — перестройка политической жизни и перевооружение имперского флота требовали постоянного присутствия росского правителя на столичной планете. Но настало время, когда полет стало откладывать уже нельзя.

Правда, Осетр не очень представлял себе, какими обстоятельствами он оправдает такой полет перед соратниками. Прежде было проще — он сам ставил Засекина-Сонцева перед необходимостью организовать «командировку» на Кресты, и Железный Генерал (тогда еще Полковник) неизменно отправлял подопечного на тюремную планету. При этом Дед преследовал собственные интересы, но Осетр прекрасно использовал Дедовы интересы в целях, которые ставил перед собой. Получалось весьма неплохо.

Теперь инициатива должна была исходить от него самого.

И требовалось найти причину для полета. Можно было, к примеру, сказаться внезапно заболевшим, но этот номер вряд ли бы прошел. Прихворнувшего императора немедленно сдали бы на попечение медикам, а те бы без проблем выяснили, что его императорское величество Остромир Первый здоров как бык.

Осетр немало поломал голову, пытаясь сочинить причину для вояжа на Кресты. И в конце концов решил оправдать путешествие самой обыкновенной ностальгией. Захотелось, понимаете ли, императору побывать в местах, где прошла часть его буйной юности. «Росомаха», известное дело, никогда не забудет свою «суворовскую купель». Такую причину Засекин-Сонцев вполне мог понять, благо сам был «росомахой»…

На традиционной встрече с генералом, посвященной подготовке очередного заседания Совета безопасности, император объявил, что в самое ближайшее время собирается неофициальным порядком посетить Кресты.

Дед тут же попытался встать на дыбы.

Осетру даже показалось, что в первый момент Железный Генерал намеревался воспользоваться помощью «магеллановых облаков». Это было бы очень кстати, ибо после неудачи Засекин-Сонцев сам бы стал настаивать на посещении императором Крестов.

Однако Дед взялся за уговоры. Наверное, не знал, как объяснить Осетру, почему император не должен снова посетить в лесу домик с крылечком…

Красноречие Деда было впечатляюще. Впрочем, смысл всех его реплик сводился к одной фразе, которую он в конце концов и произнес:

— Вы же, понимаете, ваше императорское величество, в такое время присутствие правителя у кормила власти попросту необходимо…

Слова-то какие подобрал!

Только потом Осетр сообразил, что советник по безопасности сыграл на его упрямстве. Железный Генерал давно убедился, что император, если уверен в своей правоте, непременно будет добиваться того, что решил.

Интересно было, что бы сделал Дед, не поддайся Осетр на его уговоры. Ведь Деду этот полет был нужен не меньше, чем императору…

К счастью для Деда, Осетр «поддался».

Впрочем, Засекин-Сонцев заикнулся о том, что непременно должен сопровождать императора в запланированном вояже. Однако тут с ним справиться было совсем несложно.

— Простите, Всеволод Андреич, но интересы империи не позволяют нам обоим покидать Новый Санкт-Петербург. Кто-то должен держать руку на пульсе истории. Мы и в прошлый раз так поступали, когда я… на встречу с отцом летал. А теперь ваше присутствие в столице — еще важнее.

И пришлось Железному Генералу на роток накинуть платок.

— А чтобы вам спокойнее было, я отправлюсь на Кресты инкогнито, под вымышленным именем. Почему бы нам не вспомнить, как майор Долгих летал навещать доктора Бажанова? Почему бы майору Долгих не отвезти Бажанову новое конфиденциальное послание?

Дед натянуто усмехнулся:

— В одиночку отправитесь, ваше императорское величество?

— Нет, не настолько я легкомыслен, Всеволод Андреич. Что дозволено «росомахе» Приданникову, то не дозволено императору, пусть и в шкуре майора Долгих… Возьму с собой Барбышева. — Осетр тоже усмехнулся. — Найдену не привыкать работать эвакуатором.

— Типун тебе на язык, сынок! — Дед позволил себе былое обращение, и Осетр понял, что победил безо всяких «магеллановых облаков».

Очень не хотелось лишний раз убеждаться, что прежних возможностей с ним опять не стало.

— Я изучил расписание транссистемников, — сказал он. — Через два дня случится довольно редкая ситуация, когда в течение суток возле Крестов окажутся два транссистемника — один, следующий по маршруту «Новый Петербург — Дивноморье». А другой будет возвращаться к столичной планете. Первым мы отправимся туда, вторым на следующий день вернемся. Так что император будет за пределами столицы очень недолго, и вам вполне удастся скрыть его отсутствие.

Дальнейшее было много проще, чем «уговорить» Деда.

Найден принял предстоящую командировку на ура. Чтобы хоть чуть-чуть изменить внешность, использовали гормональный катализатор волосяного покрова и отпустили небольшие бородки, обзавелись необходимыми документами, согласно приобретенным билетам заняли каюту на борту транссистемника (в который уже раз им оказался «Дорадо»!) и через положенное время оказались в космопорту Крестов.

Императора, разумеется, никто не узнал. Да никому из местных и в голову не могло прийти, что росский правитель может предпринять вояж на такую планету.

Нечего ему тут делать!

Задание-прикрытие и в самом деле оставили прежним. Для этого пришлось ввести в курс императорских планов и графа Охлябинина. Зато документы Министерства имперской безопасности, как и прежде, действовали безотказно. Через несколько часов двое командированных сотрудников МИБ в званиях майоров уже находились в гостях у доктора Бажанова (он же торговец грёзогенераторами Сергей Петрович Костромин, он же агент Муромец), а отсюда до лесного домика, крылечко которого украшали кошачьи и собачьи фигуры, было рукой подать.

Доктор, судя по всему, уже получил свое задание, поскольку, забрав липовую посылку, пригласил гостей совершить короткое путешествие в лес. Устроить, так сказать, прогулку…

Машину остановили поодаль, на знакомую полянку потопали пешком. Когда домик уже стал проглядывать среди зарослей, Осетр сказал:

— Майор, оставайся здесь. Если меня не будет в течение пятнадцати минут, тебе снова придется стать эвакуатором.

— Понял, майор! — Найден мгновенно подобрался. — Надо было нам с собой родную «стрелу» взять.

— Может, и надо было… — пробормотал Осетр.

У него вдруг стало неспокойно на душе. Но это была не та тревога.

Впрочем, «росомахи» все равно не отступают! Даже если нет непосредственной угрозы для их жизни… Шутка!..

Один майор остался на месте, другой вместе с доктором зашел в домик. А дальше было уже испытанное прежде.

Блестящий шарик… Мурлыканье доктора… Ласковые и бережные пальцы в мозгах… И другие, огромные… И заключительная фраза: «А теперь вы забудете обо всем, что здесь происходило… Однако фразу и то, что должны послушаться человека, который ее произнесет, будете вспоминать, когда она прозвучит…»

Но, придя в себя, Осетр ничего не забыл. Как и в предыдущий раз.

И это было порукой: все им задуманное непременно осуществится.

Мы обложим великого князя Владимира со всех сторон. А потом попытаемся поступить с ним, как со всеми прочими, сложившими лапки перед «магеллановыми облаками». И на сей раз все получится, потому что у ВКВ, в отличие от Владислава Второго, нет квалифицированного ментала.

Доктор уложился в четверть часа, и Найдену не пришлось вспоминать работу эвакуатора.

На следующий день два майора, так никем и не узнанные, отбыли с тюремной планеты на прибывший в систему «Величие Галактики».

Прыжковый сон подтвердил, что прежние «туманные» возможности снова были с императором.

Глава пятая

Вернувшись с Крестов, «подзарядивший аккумуляторы» Осетр немедленно принялся проводить свой план в жизнь.

Граф Охлябинин подготовил ему список людей, которых можно было заслать в качестве агента к великому князю Владимиру. То есть джокера к тузу…

Внимательно изучив список, император остановил свой выбор на младшем отпрыске графа Милорадовича. Старший Милорадович приятельствовал с ВКВ (можно даже сказать — являлся одним из близких его друзей), и сын графа, тянувший военную лямку в звании майора РОСОГБАК, не должен был вызвать у великого князя больших подозрений.

Для реализации начального этапа своего плана Осетр использовал помещение в подвале дворца, то самое, в котором его когда-то допрашивали.

Эта комната стала для него тогда отправной точкой к успеху, этакий символ окончательной победы…

Милорадович вошел в помещение слегка испуганным — видимо, решил, что его заключили под стражу. А обнаружив императора, перепугался еще больше. Пришлось его успокоить.

— Не травите вакуум, майор! Всё будет — патрон в обойме! Это я вам, как «росомаха» «росомахе» говорю.

Услышав знакомые со времен ученичества фразы, Милорадович несколько успокоился.

Язык — великая сила!..

А Осетр продолжал:

— Слушайте приказ, майор Милорадович! Вам надлежит немедленно отправиться на базу «Змееносец», к великому князю Владимиру. Официально это будет командировка с целью доставки командующему РОСОГБАК секретного пакета, ибо мы не можем некоторую информацию доверять хивэсвязи.

А дальше пошла налаженная процедура.

«Магеллановы Облака — достойные спутники нашей Галактики…» Туманная фигурка с угольно-черной полоской ментального блока… «Рука» Осетра, знакомым движением протянувшаяся к ней, ухватившая двумя пальцами — будто клещами — и сжавшая в кулаке… Пойманный «жук», бестолково мечущийся в разные стороны…

Майор застыл иссиня-черной статуей.

И тут Осетр сам испугался. Ему вдруг показалось, что командировка на Кресты «аккумуляторы» ему вовсе не подзарядила.

В такой ситуации надеяться на силу внушения весьма недальновидно… Нет, мудрее сначала сделать проверку!

— Великий князь наверняка попытается вас сделать своим соратником и втянуть в число заговорщиков против императора, — продолжал Осетр. — Вы не сразу, но согласитесь. Вы будете помогать ему во всех его замыслах и будете испытывать к нему чувство признательности. Вам не нужно контактировать с органами безопасности и докладывать кому-либо о действиях и замыслах великого князя. Однако если великий князь договорится с мерканцами и предпримет активные действия, ведущие к началу мятежа, вы попытаетесь арестовать его. Или, в крайнем случае, ликвидировать. В этом вам помогут ваши товарищи, о которых вы пока знать ничего не будете.

В нынешнем окружении ВКВ уже не было ни одного ментала (Железный Генерал доложил об этом сразу после возвращения императора с Крестов), и потому майору не требовалось ставить специальный блок. Вполне хватало имеющегося, который работал на сокрытие обычных служебных сведений.

— А теперь, майор, вы забудете все, что я вам сейчас говорил, и будете выполнять обычные профессиональные задачи, связанные с предстоящей командировкой. А вспомните мои слова, когда придет время.

Эту фразу можно было понять по-разному. В том числе, и как приказ соблюдать абсолютную секретность…

Главное завершилось.

Осетр медленно разжал сначала левый «кулак», потом правый, выпуская «жука» на свободу.

Иссиня-черная статуя ожила.

— Будет исполнено, ваше императорское величество! — отчеканил Милорадович и щелкнул каблуками.

Осетр посмотрел ему в лицо.

Выражение лица майора императору не понравилось. Милорадович выглядел слегка удивленным.

— Разрешите идти?

— Подождите. — Осетр обошел майора по кругу.

Милорадович замер по стойке «смирно». В вернувшемся обычном состоянии статуи из него не получилось, ибо лицо — жило.

— Какой приказ я вам сейчас отдал?

— Вы, ваше императорское величество, приказали мне отправиться на базу «Змееносец», к великому князю Владимиру, войти в число заговорщиков и, в случае если командующий РОСОГБАК вздумает начать мятеж, арестовать или ликвидировать его. Видит бог, я выполню ваш приказ, хоть он и совершенно претит мне. Великий князь — друг моего отца, но я дал присягу на верность вам.

«Ржавый болт тебе в котловину! — мысленно выругался Осетр. — Внушение не подействовало, ничего он не забыл… Это что же? Этот тип не подвластен внушению? Или „зарядка аккумуляторов“ и в самом деле не произошла?.. Но как же тогда прыжковый сон?»

— Благодарю вас за искренность, майор! Можете идти…

Милорадович развернулся через левое плечо и отправился восвояси.

А Осетр дал указание Министерству обороны повременить с отправкой майора в намеченную командировку.

В течение следующих двух дней он еще на четырех человеках проверил возможности силы своего внушения (на сей раз подопытные, правда, не получали приказов ликвидировать ВКВ — император ограничивался самыми элементарными житейскими поручениями) и убедился, что «внушательские» способности его не восстановились.

Это был удар в самое сердце плана.

И требовалось срочно предпринимать иные меры, способные заставить командующего РОСОГБАК совершать необходимые трону действия.

Можно было, правда, еще раз отправиться на Кресты и произвести повторную попытку подзарядки…

Но Осетр был уверен, что повторный полет ничего не даст. Интуиция утверждала именно это. Похоже, судьба лишила его оружия, которым он до сих пор владел. «Аккумуляторы» разрядились окончательно, и ничем им теперь не поможешь.

Что ж, по крайней мере, хорошо, что это выяснилось в достаточно безопасных обстоятельствах. А дальше будем действовать в вековых традициях политиков. Как обычные люди.

В конце концов, не зря же ему дали подобные знания в разведшколе на Новой Москве!

Глава шестая

Третий флот Росской империи располагался на базе «Змееносец», расположенной в двух парсеках от планеты Коломна, входящей в систему звезды Илана (№ 124752 по Объединенному галактическому каталогу). Флот включал в себя около сотни боевых и транспортных кораблей, в основном, правда, устаревших моделей. Десять самых мощных из них были линкорами предпоследнего поколения.

Сила, конечно, не ахти какая, но она вполне сдерживала возможные агрессивные поползновения Новобагдадского халифата, неподалеку от границ с которым находилась база «Змееносец». Особенно, если учесть, что противостоящая боевая группировка Усмана IX и вовсе не имела современных кораблей — судя по донесениям разведчиков, халифат только-только задумывался о перевооружении.

Командующему Третьим флотом адмиралу Павлу Петровичу Барятинскому недавно исполнилось шестьдесят лет, и отставка по возрасту ему пока не грозила. Павел Петрович был высоким и крепким мужчиной, по которому всю его жизнь сохла не одна высокородная дама. А уж любовницам-простолюдинкам будущий адмирал и вовсе счета не вел. Их прошло через его постель огромное количество. Возможно, кто-то из многочисленных возлюбленных и желал бы родить ребенка от бравого флотского, но Павел Петрович таких вольностей не допускал. У него имелась супруга Клавденька, подарившая будущему адмиралу троих сыновей, и ни на кого более тратить свое состояние Барятинский-старший не собирался. Финансовое благополучие, как известно, — не физические силы, его сытным обедом не восстановишь, а растратить можно в мгновение ока.

Павел Петрович всю жизнь был человеком традиционных понятий и изменять свои взгляды не собирался и в зрелости. Традиции — они традиции и есть, их создают десятилетиями и веками…

Барятинскому крайне не понравилась вся эта история с мятежом против Владислава Второго, и, когда восстание произошло, он не слишком стремился перейти на сторону регента Остромира, этого ублюдка, почти два десятилетия скрывавшегося неведомо где и неожиданно выскочившего на политическую арену, будто чертик из табакерки…

Впрочем, Владислав сам был виноват в случившемся. Мужик должен быть мужиком. Блудить блуди, пожалуйста, коли хотелка у тебя то и дело побеждает мозги, но за возможными плодами любовного легкомыслия следить надо внимательно. Вот, к примеру, как всегда поступал он, Павел Петрович…

Конечно, командуй Барятинский, к примеру, Первым флотом (или хотя бы Вторым), он бы, наверное, непременно оказал поддержку свергаемому законному императору, но с теми боевыми силами, что находились в подчинении адмирала, это было совершенно бессмысленно.

Разнесут в клочья и фамилии не спросят. Даже к гадалке не ходи… У адмиралов Бельского и Оболенского моща покруче будет. Да и не к лицу гробить росичам друг друга в гражданской войне, когда потенциальные противники спят и видят, как бы отхватить у империи десяток-другой богатых полезными ископаемыми планет!

Поэтому Павел Петрович, после недолгих колебаний, все-таки принял сторону регента. Но кукиш в кармане припас. На всякий случай… Неизвестно еще, как оно повернется.

Его отношение к Остромиру не изменилось даже в тот день, когда щенок для смены власти в стране прибег к древнему обычаю. Хотя благородство регента Павел Петрович не отметить не мог.

Ублюдком парень был только по происхождению, жизненные понятия у него оказались совсем не ублюдочными…

Однако в нынешнем окружении Остромира окопались личности, к которым адмирал питал самую настоящую ненависть.

К примеру, граф Василий Илларионович Толстой, новый министр внутренних дел, в бытность еще лейтенантом уведший у такого же лейтенанта, только флотского, шуструю и веселую Зиночку Скавронскую. Зиночка и по сей день была супругой Толстого (только звали ее теперь Зинаида Петровна), а получившему от дамских ворот поворот Паше Барятинскому пришлось через пару лет сочетаться браком с Клавдией Шереметевой. Хотя Зиночку он не мог забыть еще очень и очень долго — таким гвоздем она в сердце засела…

Да и другие ненавистные обладатели родовитых имен околачивались вокруг нынешнего императора. В такую пору всегда кверху всплывает пена, и проходит немало времени, пока она осядет или ее снимут шумовкой.

В общем, будем готовы ко всему. Мудрость не пропьешь…

И когда до адмирала Барятинского дошла информация, что великий князь Владимир, поначалу слова поперек происходящего не сказавший, замышляет против Остромира Первого недоброе, Павел Петрович понял, что припрятанный в кармане кукиш теперь вполне способен пригодиться.

Если главный «росомаха», с его немалым в империи авторитетом сумеет объединить вокруг себя недовольных новой властью… Нет, эта овчинка выделки определенно стоит!

Через какое-то время великий князь, будто бы отправившийся с широким инспекционным вояжем по подразделениям «полуросомах», прибыл на Коломну. А потом и на базу «Змееносец».

И двое командующих наконец-то встретились.

ВКВ кота за яйца не тянул — ему наверняка было известно о настроениях адмирала Барятинского (да Павел Петрович среди подчиненных не очень взгляды свои и скрывал; подумаешь, донесут! не станет же Остромир междоусобную бойню начинать для того, чтобы сковырнуть командующего второстепенным флотом!), — сразу взял быка за рога.

— Послушай, Пахевич, — сказал великий князь, когда хозяин и гость выпили за встречу по рюмке фрагербритского коньяка. — Ответь-ка мне на такой вопрос… Ты поддержишь меня, если я надумаю предъявить претензии на трон?

Они знали друг друга уже миллион лет, и ВКВ давно дозволялось называть адмирала столь непочтительныи именем.

Барятинской неторопливо пожевал дольку выращенного на Коломне лимона и ответил:

— Отчего же не поддержать, Володя? Твои претензии представляются мне вполне уместными. Хоть бастард и получил трон законно, в честном поединке с твоим братом, но не время еще такому молокососу править Росской империей.

Ответ, конечно, был несколько двусмысленным — как будто хозяин допускал, что такое время может наступить позже, — но ВКВ прекрасно понял хозяина адмиральского кабинета.

— Спасибо, Пашенька! Твоя поддержка для меня очень ценна! И моральная, и боевая…

Адмирал кивнул.

Впрочем, не стоило допускать великого князя до мысли, что для него кто-то станет таскать каштаны из огня. Предложи палец — откусят всю руку…

— Если ты, Володя, добьешься помощи не только от меня одного, мой флот в возможном противостоянии непременно окажется на твоей стороне.

ВКВ наколол вилкой маринованный трюфелек и без спешки отправил его в рот. Прожевал. Выглядел он совершенно невозмутимым. И следующую фразу произнес безо всякой горечи:

— Ты всегда был хитрой бестией, Пахевич. Впрочем, я на тебя не в обиде. Адмиралу всегда есть что терять.

— Да, мне есть что терять. И не потому, что я — адмирал… В отличие от многих флотских у меня имеется немалое состояние. И тем не менее, при определенных условиях, Володенька, я поддержу тебя по полной программе. И пойду с тобой до конца. Можешь не сомневаться! Впрочем, тебе ведь тоже есть что терять.

ВКВ кивнул:

— Ты прав, Паша. В иерархической лестнице, складывающейся после смены императора, мы с тобой занимаем достаточно высокое положение. Но меня гораздо больше волнуют интересы империи. Мальчишка слишком молод, чтобы справиться с государственным управлением. Тем более что теперь наша дружба с Мерканским Орденом наверняка завершится. И как бы не пришлось воевать россам сразу на несколько фронтов.

Барятинский хитро улыбнулся:

— Но ведь у мальчишки много достаточно мудрых помощников. Один Засекин-Сонцев чего стоит! Он, кстати, ведь твой человек…

Великий князь снова кивнул:

— Да, он был мой человек. Но, как выяснилось, до поры до времени. Он стал одним из застрельщиков мятежа. И как опять же выяснилось, с самого начала держал бастарда в поле своего зрения. Около двадцати лет скрытно опекал пацана. Для того и в школу «росомах» его пристроил…

— Означает ли это, что мятеж готовился без твоего участия, Володя?

ВКВ поморщился, но решил сказать правду:

— Я догадывался о нем, однако принял решение не вмешиваться.

Адмирал в раздумье потер ладонями лицо:

— Ценю твою откровенность… Конечно. В противном случае эта волна смела бы и тебя. Я ни в коем случае вашу светлость не осуждаю. Сам, как видишь, абсолютно такой…

Они выпили еще по рюмке коньяка.

— У тебя ведь семья в столице, Володя?

— Да, — сказал великий князь.

— Не боишься, что бастард с Железным Полков… с Железным Генералом могут при необходимости давить на тебя, используя семью?

— Я уже думал об этом. И передал жене просьбу немедленно покинуть Новый Петербург. Надеюсь, Засекин-Сонцев еще не пронюхал о моих планах…

Барятинский покачал головой:

— Вытаскивай их оттуда, Володя, побыстрее. Иначе… Получится как в поговорке «Со свиным рылом да в калашный ряд»! Сам понимаешь…

— Понимаю, Пашенька… Вытащу непременно… Что ж, значит, мы с тобой договорились?

— Договорились, ваше высочество! Поддержка будет.

На следующий день великий князь Владимир покинул базу «Змееносец» в неплохом расположении духа.

А еще через две недели жена и дочь ВКВ прибыли на Коломну, и адмирал Барятинский понял, что семье великого князя удалось благополучно обойти ищеек Охлябинина и Засекина-Сонцева.

Что ж, это был весьма неплохой знак.

Судя по всему, пока центральная власть не придавала большого значения тайным потугам великого князя. Что ж, пусть и впредь так продолжается. А если придет время перемен, уж мы расстараемся…

Глава седьмая

Когда обнаружилось, что способности внушать Осетр лишился, пришлось кардинально менять первоначальный план.

И тут Осетр возблагодарил бога за то, что не стал брать в заложники семью великого князя.

Конечно, он поступил вопреки логике политической борьбы — тут Дед был абсолютно прав!.. И на тот момент у императора не имелось никаких особых замыслов, связанных с великой княгиней и ее дочерью. Сработала исключительно интуиция. Ему показалось, что отпустить дам к мужу и отцу будет правильнее. По-«росомашьи» это будет…

После окончательной утраты способностей личный инструктаж императором засылаемого к ВКВ агента стал бессмысленным.

Милорадовича Осетр забраковал, объяснив графу Охлябинину свое решение тем, что теперь, после личного разговора с майором, опасается направлять на базу «Змееносец» человека, отец которого полжизни дружит с Владимиром. И вообще, не царское это дело — подбирать кандидатов в агенты, погорячился я немного, лишил вас профессиональной инициативы, полагаю, что не прав я, вы уж простите меня великодушно, Иван Мстиславович!..

После таких извинений у Охлябинина должны были пропасть любые мысли о недоверии со стороны императора. Если они вообще проникали в его бритый череп…

К стратегии работы засылаемого агента с великим князем вернулись на очередном утреннем совещании с Железным Генералом.

— Итак, мы окончательно останавливаемся на ситуации «джокер», — сказал Засекин-Сонцев. — Агент не должен вмешиваться в события, пребывая в «спящем» состоянии до нужного момента, и начать действовать строго по нашей команде. Причем действие может быть любым, вплоть до ликвидации великого князя в случае необходимости. Правильно я понимаю задачу?

Задачу Дед понимал правильно.

Однако она перестала нравиться Осетру. Конечно, политика — это всегда мутная жижа… Но не до такой же степени!

К тому же у императора появились иные мысли.

— Давайте-ка, Всеволод Андреич, посмотрим на ситуацию с другой стороны, — сказал Осетр. — Давайте подумаем, что должны предпринять мерканцы в сложившейся ситуации?

— Ну, тут все предельно ясно, ваше императорской величество… Думаю, Бедросо просто обязан иметь в окружении ВКВ собственного агента. Вершитель прекрасно знает о былом отношении великого князя к Ордену. И потому, если он заинтересован в мятеже, его агент должен доказать Владимиру, что у того нет иного выхода, кроме как готовиться к активному выступлению против существующей власти. Причем мерканцы должны торопить ВКВ, ибо вектор развития ситуации работает против них. Они и так совершили ошибку при вторжении в Пятипланетье, предоставив в распоряжение Владислава Второго исключительно пиратские корабли. Им надо было немедленно развязывать межгосударственный конфликт. В этом случае их шансы вернуть на трон бывшего императора я бы назвал весьма высокими.

— А как вы считаете, сейчас они способны совершить прямую агрессию против империи?

Дед немного подумал, а потом усмехнулся:

— Сомневаюсь. Менталитет их собственного народа таков, что ему требуется капитальное промывание мозгов, дабы прямая агрессия не вызвала недовольства среди граждан Ордена. А капитальное промывание мозгов требует немалого времени. Которого у них практически нет.

Это были те же самые мысли, что посещали и Осетра.

— Согласен с вами, Всеволод Андреич… Но тогда нам требуется, чтобы великий князь Владимир не слишком торопился с мятежом.

Железный Генерал удивленно глянул на императора:

— Правильно ли я понимаю, ваше императорское величество, что вы не намерены мешать ВКВ в подготовке мятежа?

— Абсолютно правильно понимаете, князь. Наша задача — добиться, чтобы подготовка к мятежу не прекращалась совсем, но шла как можно медленнее. В этом случае Бедросо будет вынужден ждать, пока Владимир раскачается. И мы получим столь нужную нам передышку. Воевать с Орденом теперь — значит, загубить все наше дело.

— Полностью с вами согласен!

— А может, поступить гораздо проще? Может, мне просто надо провести с великим князем переговоры и убедить его отказаться от предательства?

Засекин-Сонцев рассмеялся:

— Ваше императорское величество! Неужели вы и в действительности верите, что ВКВ откажется от борьбы за власть? Мне абсолютно точно известно, что он знал о нашем заговоре. Однако и пальцем не пошевелил, чтобы помешать нам. Объяснение тут может быть только одно — он рассчитывал нашими руками свалить старшего брата и занять его место.

— Но, возможно, он считал, что Владислава Второго надо убирать совсем по иной причине? Дабы вывести родную державу из унизительного положения мерканского сателлита…

— Тогда бы он не стал предпринимать то, что делает сейчас. Он бы присягнул вашему величеству не на словах, а на деле. И находился бы сейчас не в районе базы «Змееносец», а здесь, на Новом Петербурге, участвуя во всех наших начинаниях.

Конечно, Дед был прав.

И все-таки Осетру казалось, что великому князю Владимиру надо дать шанс одуматься. Или хотя бы сделать вид, что император предоставляет ему такой шанс… Иначе уж очень мерзко все это будет выглядеть. Не по-«росомашьи»…

Да, и ежу понятно, что вряд ли ВКВ воспользуется такой подачкой судьбы. Ему надо много больше… Но вот тогда-то у центральной власти и будут в отношении ВКВ полностью развязаны руки. Вплоть до любых возможных провокаций.

— И тем не менее мы поступим следующим образом, Всеволод Андреич… Надо отправить великому князю предложение немедленно вернуться на столичную планету. Именно предложение, а не приказ… — Осетр поднял указательный палец. — А параллельно готовить к засылке на базу «Змееносец» нашего человека, но с несколько иной задачей. Обойдемся без «джокера»… — Осетр встал из-за стола и прошелся по кабинету. — Я полностью согласен с вами, мерканцы наверняка внедрили в окружение Владимира своего агента. Полагаю, не стоит ему мешать впрямую. Может быть, даже не стоит пытаться его раскрывать. Но, думаю, мы должны послать своего человека под видом мерканского эмиссара. Пусть ВКВ потеряет время еще и на этом, пытаясь понять — кто есть кто. Реальный мерканский агент будет его торопить с выступлением, а липовый — наоборот, притормаживать.

Железный Генерал задумался.

— А если ВКВ попросту арестует обоих?

— Не арестует! Ведь у него под рукой нет достаточно квалифицированного ментала, чтобы снять с нашего человека блок. Да и человек Бедросо вряд ли работает без блока. Так что скоропалительный арест Владимиру ничего не даст. А вот если он попытается заполучить квалифицированного щупача, ему надо помешать в этом предприятии. И пусть он мучается с решением подольше. Это нам только на руку.

Дед еще немного подумал, потирая подбородок. Потом прищелкнул языком.

— Пожалуй, это предложение и в самом деле стоящее, ваше императорское величество. — Он улыбнулся. — Знаешь, сынок… Кажется, ты понемногу учишься строить интриги. Похвальное умение для императора!

— Стараюсь, ваше сиятельство! — Осетр тоже улыбнулся. — Правда, у меня имеются очень хорошие учителя.

Засекин-Сонцев не стал реагировать на комплимент.

— Хорошо, ваше императорское величество! Великому князю Владимиру по закрытому каналу хивэсвязи будет немедленно предложено вернуться в столицу с докладом о положении в проинспектированных им боевых подразделениях. Скажем, в связи с изменением в международной обстановке. Вряд ли, находясь так далеко от столицы, он сможет раздобыть информацию о характере этого изменения. Впрочем, я дам соответствующие инструкции министру иностранных дел. Если Владимир пришлет запрос, в доступе к информации ему будет отказано. Попросту объявим ее совершенно секретной… А министр имперской безопасности сегодня же получит приказ о внедрении в окружение великого князя нашего человека. С новой задачей, которую вы поставили. Я полагаю, что наш агент все равно должен быть освобожден от необходимости передавать нам информацию о настроениях князя. Во избежание возможного раскрытия своей подлинной сути. Связь с ним будет односторонней — только приказы из столицы. О настроениях князя мы узнаем из других источников.

«Может, Найдена к ВКВ послать?» — подумал Осетр.

Но, поразмыслив, отказался от этой мысли.

Все-таки миссия липового мерканского эмиссара была смертельно опасной для исполнителя. А Найден еще не раз в жизни пригодится… Столь преданными людьми надо дорожить. Для смертельно опасных поручений найдутся в стране другие работники. В конце концов, на данном этапе для империи стопроцентной угрозы пока нет, чтобы жертвовать близкими друзьями.

Засекин-Сонцев не мешал императору размышлять.

— Хорошо, Всеволод Андреич. Надеюсь, к великому князю отправят достаточно квалифицированного работника, чтобы мы достигли своих целей.

— Не сомневайтесь, ваше императорское величество. Граф Охлябинин получит исчерпывающие инструкции.

На сем они и расстались.

А на следующее утро Засекин-Сонцев связался с императором по закрытому каналу:

— Доброе утро, ваше императорское величество!

— Доброго утра и вам, ваше сиятельство! Какие новости?

Железный Генерал усмехнулся с удовлетворенным видом:

— Новости вполне ожидаемые. В ответ на хивэграмму Министерства обороны великий князь Владимир попытался связаться с ведомством графа Остен-Сакена. Когда же Министерство иностранных дел отказало ему в информации об изменениях международной обстановки, ВКВ сообщил князю Мосальскому, что вынужден задержаться и продолжить инспектирование граничных с халифатом районов. О причинах задержки он непременно доложит при возвращении на Новый Санкт-Петербург. Так что мы с вами не ошиблись.

«Ну что ж, великий князь, — подумал Осетр. — Ну что же, дядя… Своим поведением вы развязываете мне руки. Уж не обессудьте!»

И с удивлением обнаружил, что впервые назвал Великого князя Владимира дядей. Пусть даже и мысленно.

Глава восьмая

С тех пор как патриарх Светозар надел на голову регента большую императорскую корону, Осетру было грех жаловаться на жизнь.

Его начинания во внешней и внутренней политике стали давать свои плоды. Доверие росичей к своему новому императору неуклонно росло. Империя стремительно наращивала военные и экономические мускулы, и недалеко уже было то время, когда можно станет диктовать свою волю соседям. Внутренние враги пока находились в разброде и не пытались выступать против Остромира Романова открыто. Обретенные недавно соратники не пытались устраивать распри в надежде занять лучшее место у кормушки — за этим внимательно следил Дед.

Все было вроде бы хорошо!

Но душа Осетра страдала.

Политика тут была совершенно ни при чем. Император периодически маялся от любви к Яне Чернятинской.

Вернее, теперь та называлась уже княгиней Татьяной Васильевной Стародубской, поскольку за время, прошедшее с последней встречи с регентом на памятном приеме столичной знати, успела, вернувшись на свое Солнечногорье, выйти замуж за молодого князя Стародубского. На балу, посвященном коронации нового императора, она не появилась, сказавшись больной. Узнав о свадьбе, Осетр хотел поздравить молодых с этим судьбоносным событием и пожелать им совета да любви, однако, подумав, отказался от своего намерения.

Ему показалось, что с этим поздравлением между ним и Яной все будет полностью кончено.

Через полгода после свадьбы Осетру стало известно, что Яна беременна первенцем и недалек тот день, когда она станет матерью.

Об этом ему сообщила сама молодая княгиня, прислав короткую хивэграмму. Зачем она это сделала, Осетр не знал.

Возможно, все еще любила его, но, выбрав свой путь, надеялась, что теперь между ними и в самом деле все закончится.

Получив такое известие, Осетр снова начал страдать. Днем, когда мысли его были отданы многочисленным государственным заботам, жить еще было можно. Но когда он ложился в холодную постель, все менялось.

Чтобы справиться с пустотой в душе, император принялся, переодеваясь и захватив с собой Найдена Барбышева, летать в Петроград, посещая тот или иной публичный дом, однако ночи, проведенные с продажными жрицами любви, помогали только на время. А через день-другой пустота возвращалась. И порождала мысли, мало связанные с государственными заботами.

Иногда в сердце молодого императора принималась бушевать безудержная ревность, и он строил злокозненные планы — каким образом сломать неблагодарной девице жизнь. Потом с негодованием эти планы отметал: коварные поступки были бы слишком низкими. Даже для императора, не говоря уж о «росомахе». А он продолжал считать себя «росомахой».

Они, как известно, бывшими не становятся. «Росомаха» — это на всю жизнь. Быть полезным родной державе, бороться за ее благополучие… Те же задачи, что и у императора, разве что на другом уровне!

Однако планы продолжали строиться — как бы сами по себе, помимо Осетрова желания. Он словно раздваивался. Император-«росомаха» и пакостник-ревнивец обитали в одном теле, сменяя друг друга, живя параллельно, сплетаясь между собой…

И в конце концов, чтобы преодолеть эту мерзкую раздвоенность, он решился на сущую мелочь. Связался по закрытому каналу с министром обороны.

Маршал Мосальский поприветствовал императора и нарисовал на физиономии полную готовность исполнить любое высочайшее повеление.

Впрочем, почему нарисовал? Сия готовность входила в круг первоочередных служебных обязанностей князя…

— Слушаю, ваше императорское величество!

— Вот какое дело, Фрол Петрович… На Солнечногорье, в штабе планетной обороны, служит молодой князь Стародубский… э-э… по-моему, если мне память не изменяет, Владимир Иванович… Нельзя ли каким-то образом перевести его на Новый Санкт-Петербург?

Министр и бровью не повел.

Впрочем, он вполне мог и не знать о сердечных делах императора и полагал, что молодого князя надлежит перевести на столичную планету в связи с государственной необходимостью.

Мало ли какие виды имеются у императора на конкретного гражданина Росской империи…

— Будет исполнено, ваше императорское величество! Я немедленно прикажу кадровикам министерства подготовить перевод князя Стародубского. Скажем, в связи с государственной необходимостью.

Осетр поджал губы и мотнул головой:

— Лучше в связи с оперативно-тактической необходимостью, Фрол Петрович. Молод еще Стародубский для государственной.

— Хорошо, ваше императорское величество, так в приказе и будет сказано… Имеются еще какие-нибудь распоряжения?

— Нет, Фрол Петрович… Хотя… Я ж вовсе не ради молодого князя с вами связался… Мне потребовалась справка о состоянии наших вооруженных сил в Пятипланетье.

Если министр и подумал что-либо о странной заинтересованности императора судьбой молодого офицера с Солнечногорья, то теперь он определенно отвлечется от своих мыслей.

Как говорится, главное в разговоре — правильный выход из него. Лучше всего запоминается последняя фраза.

Именно этому будущего резидента Криворучко учили в разведшколе на Новой Москве.

— Как срочно вам нужна справка, ваше императорское величество?

Осетр не стал поднимать глаза к небу, раздумывая. Коли затеял разговор ради справки, ответ на заданный вопрос должен быть известен заранее.

— Не позднее завтрашнего утра, князь.

— Будет исполнено, ваше императорское величество!

На чем министр с императором и распрощались.

Глава девятая

Через пару недель в начале рабочего дня Найден Барбышев доложил императору:

— Ваше императорское величество! Пришло сообщение из Министерства обороны. Князь Стародубский Владимир Иванович в связи с оперативно-тактической обстановкой переведен с Солнечногорья на Новый Санкт-Петербург. Семья в составе супруги и ребенка прибыла с ним. Князь получил назначение в штаб планетной обороны. Вы интересовались им?

— Да, интересовался, Найден. Пригласи-ка князя и княгиню Стародубских на ближайший же прием ко мне.

— Как изволите организовать прием этой пары, ваше императорское величество? Личная аудиенция или на ближайший бал, что вы даете в честь дня собственного тезоименитства?

«Ого! — подумал Осетр. — Они уже и день моего тезоименитства назначили!..»

Он ненадолго задумался.

С одной стороны, личная аудиенция почетнее. Можно не спеша поговорить, задать вопросы и ответить обещаниями. С другой стороны, князь Стародубский — невелика сошка в государственном масштабе. Ревность, которая неизменно родится у других чиновников, может только помешать парню. К тому же на балу запросто можно будет потанцевать с Яной. Это вполне прилично и не вызовет сплетен. То есть сплетни-то, разумеется, все равно пойдут. Но ведь император на балу танцует далеко не с одной приглашенной дамой… Так что пусть треплются!

А потанцевать с Яной, коснуться ее обнаженных плеч, вдохнуть аромат ее волос… Ох как это прекрасно!

— Пригласите их на бал в честь тезоименитства! Это будет удобнее.

— Слушаюсь, ваше императорское величество!

— Когда бал намечен, кстати?

Секретарь назвал дату.

Император с трудом изобразил на физиономии надлежащее моменту безмятежное спокойствие. Хотя душа его была очень далека от безмятежности.

Ах ты, ржавый болт тебе в котловину, еще целых две недели! Да он, Осетр, просто изведется в ожидании!

Впрочем, это ли не достойное испытание для «росомахи»? Потерпим! Много дольше терпели! Тем радостнее окажется встреча. По крайней мере, для него, Осетра… И, будем надеяться, для Яны — тоже!

Весь день он находился в приподнятом настроении.

А ночью ему приснился очередной «вещий» сон. С той самой странной планетой, на которой не имелось ничего, кроме гор и песка. И со знакомым багровым небом, нависшим над бесконечной песчаной пустыней. И по-прежнему от пейзажа шла сжимающая сердце тревога.

Но как и во сне с пятью звездами, указавшем Осетру, в каком галактическом районе произойдут судьбоносные события недавнего прошлого, не наблюдалось в небе волнения-бурления.

Осетр оказался в родном дворце, в его парадном зале.

По лакированному паркету кружили наряженные пары, звучал вальс «Амурские волны». Бал был в самом разгаре.

И сам Осетр танцевал с незнакомой женщиной, вполглаза глядя на оживленное от императорского внимания лицо, вполуха слушая ее неугомонное щебетание, вполнюха ощущая приторный запах ее духов.

А потом танцующих озарила ослепительная вспышка, и ничего вокруг не стало. В том числе и самого Осетра…

Одна чернота смерти!

Проснувшись, Осетр некоторое время лежал, размышляя.

Как отнестись к этому «вещему» сну? Отражает ли он реальную угрозу?

Ведь бывало, что сон не сбывался. К примеру, при коронации руки патриарха и голова императора остались целы-невредимы…

Конечно, самым мудрым решением было бы отменить предстоящий бал. Но это поступок, способный вызвать кривотолки. На них, разумеется, можно и наплевать! Однако нарушение установленного порядка — политическое событие само по себе. И может сообщить противникам, что император предупрежден об угрозе.

Впрочем, сие как раз не так уж и плохо. Пусть начнут искать канал утечки, если угроза реальна. Может, и проколются в процессе поисков. А потому на кривотолки мы и в самом деле наплюем. Но и с ходу отменять бал не станем — время для кардинальных решений в запасе еще имеется.

Пусть-ка для начала мибовцы пороют носами землю…

После завтрака император связался по закрытому каналу с министром имперской безопасности.

— Доброе утро, Иван Мстиславович!

Граф Охлябинин кивнул бритой головой:

— Доброе утро, ваше императорское величество! Слушаю вас!

— Вот какое дело, граф… — Осетр пару мгновений подумал над формулировкой задания. — У меня появилась информация о том, что во время одного из балов, что устраиваются в императорском дворце, возможен террористический акт. Прямо в парадном зале, в самый разгар танцев.

Было хорошо видно, как министр навострил уши — он ведь и сам постоянно участвовал в торжественных императорских приемах. Так что полученная новость касалась и его самого…

— Могу ли я поинтересоваться источником столь серьезной информации, ваше императорское величество?

Осетр едва не крякнул — вопрос был еще тот.

Не станешь же рассказывать государственному чиновнику об императорских снах…

Впрочем, ответ имелся.

— Простите, граф! Я бы не хотел раскрывать имя источника.

Охлябинин пожевал тонкими губами:

— Хорошо, ваше императорское величество! Я немедленно распоряжусь начать проверку. И немедленно доложу, как только появятся хоть какие-то результаты.

— Жду вашего доклада, Иван Мстиславович!.. Кстати, что у нас с агентом, которого должны были направить на базу «Змееносец».

Министр не стал сдерживать удовлетворенную улыбку:

— Агент уже на базе. Внедрение произошло успешно. Работа началась.

Осетр хотел расспросить о подробностях, но решил, что вопросы могут быть расценены как проявление недоверия.

Ладно, не горит, это можно будет узнать и во время очередного заседания Совета безопасности.

И он, попрощавшись, отключил канал связи.

Глава десятая

Получив от императора новое задание, граф Иван Мстиславович Охлябинин не на шутку обеспокоился.

Информация о готовящемся террористическом акте — это вам не баран начихал. Это весьма и весьма серьезно! Тем более в парадном зале дворца во время бала, когда там соберутся едва ли не все представители росской элиты… Более подходящего момента и не придумаешь! Раз — и страна обезглавлена! Бери ее тепленькой…

И то, что император не соизволил открыть источник полученной информации, кое о чем говорит. Такую информацию правителю державы должно представлять Министерство имперской безопасности. В противном случае МИБу — грош цена! Как и его руководителю!

Граф встал из-за стола и прошелся по кабинету.

А вот тут самое время поразмыслить — не провокация ли все это? Не желание ли бросить тень на министерство со стороны других спецслужб? Метод, испытанный в веках… Испорти хорошее отношение правителя к своему конкуренту и пожинай плоды содеянного…

Но кто мог пойти на такое? Вроде бы он, граф Охлябинин, достаточно дружен и с министром внутренних дел, и с руководителем имперского разведывательного управления. Может, собственный заместитель, граф Митрофан Сергеевич Ланской, в кресло непосредственного начальника метит? Но нет, доложив правителю о появившейся угрозе, он бы наоборот вылил воду на мельницу самого начальника. Разве что довел информацию до императора через подставное лицо. Вот в этом случае тень на министерство была бы брошена… А впрочем, поручим-ка мы выполнение императорского задания самому Ланскому. Пусть пороет земельку… А мы посмотрим тем временем, как он себя поведет.

Граф вернулся за стол, вызвал заместителя и поручил тому немедленно заняться проверкой полученного императором предупреждения.

Ланской и ухом не повел.

Непохоже, что информация пошла от него…

А потом Охлябинину пришла в голову новая мысль, и он связался с Железным Генералом.

— Как жив-здоров, Всеволод Андреевич?

Засекин-Сонцев добродушно усмехнулся:

— Жив вашими трудами, Иван Мстиславович. А здоровье, слава богу, от родителей досталось.

Пару минут потрепались обо всякой чепухе. А потом граф Охлябинин сказал:

— Надо бы встретиться, Всеволод Андреевич?

Усмешка Железного Генерала сделалась понимающей.

— Дело срочное?

— Весьма срочное, друг мой.

Засекин-Сонцев глянул на свой стол.

Наверное, изучал список предстоящих срочных дел. Как будто от этого взгляда их количество могло хоть на строчку сократиться…

— У тебя или у меня?

— Конечно, у тебя, Всеволод Андреевич. С какой бы стати императорскому советнику по безопасности самому отправиться в мое министерство? Разве что с проверкой работы…

— Через два часа годится?

— Годится.

— Тогда жду.

Через полтора часа министр имперской безопасности поднялся на крышу родного здания, занял кресло в кабине персонального «колибри» и в сопровождении двух «стрижей» с охранниками отправился в сторону представительства императорского советника.

Через минуту «колибри» летел над купающимся в зелени парков и бульваров Петроградом, которому не было никакого дела до забот сидящего в машине человека. Впрочем, для того граф Охлябинин и занимал министерское кресло, чтобы столицы не касались его проблемы… А еще через двадцать девять минут главный мибовец Росской империи уже пил крепкий кофе в кабинете у Железного Генерала.

— Слушаю тебя, Иван Мстиславович. — Засекин-Сонцев озабоченно смотрел на визитера. — Что-то случилось?

— Случилось, ваше сиятельство.

И Охлябинин рассказал о сегодняшнем задании императора. А когда закончил, спросил:

— Эта информация пришла к его величеству не от тебя?

Засекин-Сонцев коротко мотнул головой:

— Не от меня. Нет никаких оснований считать, что в ближайшем будущем на его величество готовится покушение.

— И у меня нет никаких оснований. — Охлябинин провел пальцем по кромке кофейной чашки. — Я, правда, поручил сотрудникам министерства заняться этим вопросом. Но не очень верю, чтобы они что-то накопали. Иначе бы я знал о предстоящем покушении прежде его величества.

— Ты так уверен в своих людях?

— Полностью быть уверенным в людях может только господь бог! Я, конечно, не бог, но… Как думаешь, не может ли полученная его величеством информация быть провокацией со стороны ВКВ? Организовать раздрай между императором и его спецслужбами и попытаться в мутной водичке поймать подходящую рыбину…

Железный Генерал, размышляя, сделал глоток из чашки.

— Великий князь, насколько мне известно, пока не предпринимал никаких активных действий.

— Мои люди в окружении ВКВ доносят то же самое. Но ведь и они — не боги. А ВКВ — не дурак. Может, стоит все же произвести кое-какие превентивные аресты?

Засекин-Сонцев взял с подноса ложечку и принялся зачем-то размешивать недопитый кофе.

— Его величество — категорически против. Ты ведь знаешь, Иван, что он даже позволил семье великого князя беспрепятственно перебраться на Коломну, поближе к отцу и мужу.

— Да, я в курсе этого вояжа. Вот только не понимаю — зачем. Неужели его императорское величество пытается заигрывать с ВКВ?

— Пока я вижу в его поведении только одно-единственное — он хочет выиграть время. Вступать в войну нам сейчас крайне не выгодно, перевооружение флота не закончилось. Так что тут я его полностью поддерживаю.

Охлябинин тоже приложился к чашке с полуостывшим кофе:

— Сие мне ясно. Мне не ясно другое — откуда у него информация о возможном покушении? Вроде бы все информационные потоки, сходящиеся к его величеству, находятся под нашим контролем. Если появился неконтролируемый, это означает, что император сам его организовал. И, значит, нам не доверяет. А вот это мне уже не нравится! В конце концов, именно мы посадили его на трон!

Железный Генерал снова задумался.

— Если твои подозрения верны, Иван Мстиславович, ситуация мне тоже не нравится.

Главный мибовец развел руками:

— Я догадывался, что тебе она не понравится. Потому и пришел. Нам надо сейчас быть единым кулаком. Пока не одержим окончательную победу.

— Согласен. Но что ты от меня-то хочешь?

Охлябинин пожал плечами и осторожно сказал:

— Ты с ним на короткой ноге. Он считает тебя своим учителем. Попытайся, пожалуйста, узнать, откуда ему стало известно о готовящемся покушении. Не люблю я ходить в потемках, Всеволод Андреевич! Очень не люблю! Потемки — источник больших проблем!

Железный Генерал явно хотел усмехнуться, но сдержался.

Охлябинину, впрочем, сейчас было глубоко наплевать на усмешки советника по безопасности.

Засекин-Сонцев — человек весьма и весьма неглупый. Вот пусть и использует свой ум для прояснения ситуации. Если неожиданно запахнет паленым, то и ему задницу припечет.

— Сделаешь, Всеволод Андреич?

— Сделаю, Иван Мстиславович. Мне и самому стало крайне интересно.

Глава одиннадцатая

Осетр понял, что совершил ошибку, на ближайшей же встрече со своим советником по безопасности.

Беседа шла обычным порядком. Обсуждали текущую общественно-политическую ситуацию в стране.

Стоит ли опубликовать избранные места из расшифрованной наконец переписки между Владиславом Вторым и Вершителем Бедросо (решили, что пока рано)… Не пора ли наступить на хвост держателю промерканского сайта «Сайентология как она есть (пора, но для начала устроить проверку соблюдения финансовой дисциплины)… Когда начать атаку на Объединенный росско-мерканский банк (тоже пока рано, не годится раскрывать карты заранее)… Надо ли патриарху Светозару отказываться от официального визита в Лондинус, столицу Фрагербритского Союза (не надо)… И так далее, и тому подобное…

А когда перечень требующих решения вопросов был исчерпан и император отпустил личного секретаря, Железный Генерал сказал:

— Ваше императорское величество! Мне стало известно, что вы опасаетесь покушения на свою жизнь. Это так?

Осетру ничего не оставалось как сказать правду.

— Так, Всеволод Андреич.

— А заслуживают ли доверия ваши источники информации?

Это уже был недвусмысленный намек на то, что император сомневается в дееспособности своих служб безопасности.

«Ржавый болт тебе в котловину, недоумок!» — выругался про себя Осетр.

Ему только сейчас стало ясно, что граф Охлябинин, получив задание, немедленно озаботился проблемой — с какой стати у императора появились подозрения. А следом к министру пришла мысль о том, что император не до конца уверен в собственных спецслужбах.

Этого только не хватало! Сейчас, когда власть в стране должна быть собранной в кулак, самое последнее дело — собственными руками вносить раскол в ряды соратников. Где у него, Осетра, были мозги?

Что ж придется сказать Деду правду. Уж лучше выглядеть мнительным мальчишкой, чем сеять среди своих семена недоверия! А в дальнейшем, прежде чем что-либо предпринять, требуется сто раз подумать… Ум — не последнее качество для императора. На одних решительности, везении и хорошей реакции всю жизнь не проездишь!

Он напустил на физиономию легкое смущение.

— Видите ли, Всеволод Андреич… Мне просто приснилось, что во время какого-то бала во дворце взорвалась бомба. Я понимаю, это довольно глупо… Но я решил, что береженого бог бережет! Ну, и попросил графа Охлябинина проверить, нет ли на самом деле у кого-то острого желания убить императора.

Конечно, Засекин-Сонцев не должен был поверить в такую ерунду. Он и не поверил. Через мгновение в кабинете прозвучало:

— Магеллановы Облака — достойные спутники нашей Галактики!

Неведомо, как там сейчас было с решительностью и везением, но хорошая реакция у императора по-прежнему присутствовала.

Через мгновение Осетр обмяк в рабочем кресле.

Внушайте, пожалуйста, господин Железный Генерал.

И Дед принялся внушать.

— Ты мне сейчас скажешь полную правду, сынок. Откуда к тебе пришла информация о возможном покушении?

Осетр завел прежнюю песню о приснившемся взрыве. А сам попытался обнаружить на месте Деда сто раз виденную туманную фигурку.

Может быть, неудача с майором Милорадовичем произошла потому, что он самостоятельно попытался инициировать туманную силу?.. Может быть, потеря былых возможностей оказалась частичной, а повторные проверки были проведены в состоянии психологической ущербности и именно потому не удались?.. Может быть, сейчас, когда к «магеллановым облакам» прибег тот, кто был первым инициатором силы, она, сила, отзовется?.. Тут что угодно предположишь…

Однако Осетра ждало полное разочарование.

Даже туманной фигурки на месте Железного Генерала не объявилось. И могущественной туманной «руки» не объявилось, способной поймать черного «жука». Более того, и самого «жука» не имелось!

Да, ржавый болт тебе в котловину, зарядки «аккумуляторов» при последнем посещении Крестов все-таки не произошло. Теперь это стало ясно окончательно и бесповоротно.

Судьба полностью лишила его прежних возможностей.

Растерявшийся Осетр понял: до сегодняшнего дня он, вопреки случившемуся ранее, надеялся, что это не так. Что при участии Деда все будет по-другому…

К счастью, растерянность Осетра, «пришедшего в себя» после того, как Железный Генерал велел ему забыть состоявшийся допрос, не вызвала у Деда никаких подозрений.

— У меня вот какое предложение, ваше императорское величество, — сказал Засекин-Сонцев. — Давайте-ка отменим на ближайшее время все балы. Береженого и в самом деле бог бережет… А спецслужбы пока займутся своим делом. В стране не может не быть людей, мечтающих о вашей гибели. Вот и не предоставим им такой возможности.

— А чем мы оправдаем такое решение? — спросил Осетр. — Формально, не военное ведь время.

— Оправдаем вашей чрезмерной занятостью! Время хоть и не военное, но все более или менее толковые люди прекрасно понимают, что дело неуклонно идет к войне. Так что решение удивит разве лишь откровенных глупцов. А на таких людей вашему величеству глубоко начихать.

На том и остановились.

Графу Федору Философовичу Олсуфьеву, министру средств массовой информации, было поручено немедленно объявить об отмене бала в честь дня тезоименитства его императорского величества — в связи с занятостью его императорского величества.

Друзья всё должны были прекрасно понять, враги — тоже не дураки. А до прочих и дела нет…

Когда Железный Генерал покинул кабинет императора, Осетр снова задумался над ситуацией.

Все выглядело так, будто судьбе надоело давать молодому росскому императору чудесные возможности. Наверное, они предназначались только для достижения первоначальной цели — гарантированно заполучить росский трон. А дальше все-таки предстоит действовать более традиционными методами.

Эх, судьба, судьба… То ли ты посчитала свой долг выполненным, то ли замыслы твои неподвластны человеческому уму, но надо привыкать жить дальше без полетов на Кресты. Разве лишь Железный Генерал будет настаивать на таких вояжах… Вот ему мы навстречу пойдем.

А иначе и вправду придется решать императорские задачи обычными человеческими путями. Впрочем, не я первый, не я последний.

Это даже интереснее!

Глава двенадцатая

На следующий день столичные средства массовой информации Росской империи сообщили указ императора об отмене предстоящих балов в Петергофе в угоду стоящей перед правителем необходимости решать неотложные государственные вопросы.

Общество приняло это известие достаточно спокойно.

В конце концов, чем возмущаться, господа?.. Глава государства решил все правильно, время сейчас такое, что не до балов, сами понимаете, в то время, как флот и промышленность, всякому известно, предпринимают нечеловеческие усилия, дабы уменьшить отставание от потенциальных противников, нам с вами не к лицу проводить время на увеселительных мероприятиях, да и казну надо поберечь, поскольку балы устраиваются за государственный счет, пусть лучше на сэкономленные средства построят еще один новенький боевой корабль, какой-нибудь эсминец, а то и фрегат, не так ли?..

Однако князя и княгиню Стародубских императорская канцелярия в тот же день пригласила на высочайшую аудиенцию.

Осетр представлял себе, как поначалу расстроилась молодая княгиня, наверняка уже соскучившаяся на своем зачуханном Солнечногорье по крупным балам. И как она потом обрадовалась. По крайней мере, на это хотелось надеяться…

Аудиенция должна была состояться через пять дней.

Осетр попросту изнывал в ожидании предстоящей встречи, но ничего поделать было нельзя. С точки зрения имперских интересов, веской причины переносить встречу на более ранний день не имелось. И вообще, этикет есть этикет, против него, как известно, не попрешь. Даже если ты — император…

Накануне приема Осетр решил облачиться в белый парадный мундир, но быстро понял, что это глупо.

Кто таков князь Стародубский, чтобы его встречать с подобным почетом? Не государственный деятель иностранной державы, чай… Ни к чему создавать почву для сплетен. Да и об Яне следует подумать. Небось, молодой муж и так ломает голову, с какой это стати император решил с ним познакомиться. Что за особое внимание? Сам князь никаких поводов к нему не давал. Значит, дело в молодой княгине?.. Ну и так далее и тому подобное… Вряд ли Яна рассказывала жениху о своей недавней любви, и не стоит ввергать ее в ситуацию, когда сей рассказ станет неизбежен…

В общем, пришлось владыке включить терпелку!

Наконец назначенный день наступил.

Император встречал участников аудиенции в малом зале приемов. Здесь была не столь помпезная обстановка, как в парадном, где проводились балы. Тут не имелось золота и многочисленных картин, и посетители не чувствовали себя потерявшимися среди беззастенчивой роскоши, доставшейся сыну от Владислава Второго.

Перед императором чередой проходили банкиры, промышленники, военные.

Осетр задавал гостям вопросы и выслушивал ответы, почти не вдумываясь в их смысл. Не до того ему сейчас было — душу съедало все увеличивающееся нетерпение. Однако гости удивленных взглядов на хозяина не бросали, а значит, ему удавалось держать себя в руках.

Впрочем, «росомаха» есть «росомаха», дамы и господа! Даже любовь не заставит его выдать себя!..

Но вот настала очередь господ Стародубских.

Первым вошел молодой князь. Это был мужчина лет двадцати двух — двадцати пяти, русоволосый, статный, с выправкой бравого вояки. Однако Осетру он совершенно не понравился.

Усики какие-то дурацкие над верхней губой, невинные маленькие глазки человека, не подверженного грехам… Нет, ржавый болт ему в котловину, далеко не орел! И тем более не «росомаха». Впрочем, помнится, отец Яны чрезвычайно не любит «росомах», вряд ли бы он выдал дочку за нашего брата…

И что только она в тебе нашла, щенок?!.. Кроме фамильного богатства князей Стародубских…

За мужем следовала и княгиня.

Когда Осетр увидел ее, он едва рот не раскрыл от удивления. В этой молодой женщине почти ничего не было от его Яны. Кроме цвета волос. Княгиня слегка располнела после родов, а прическу теперь носила замысловатую — этакую накрученную вокруг головы плетенку, перевитую коричневыми ленточками. И платье на ней было совсем иное, темно-зеленое, закрытое. Ничего общего с тем, голубым, с Дивноморья…

Впрочем, она ведь, наверное, кормит ребенка. Кормящей матери подобная воздушность ни к чему, чего доброго следы молока на лифе будут видны…

Или так не бывает?

Осетр понятия не имел — все познания, приобретенные в школе «росомах» и позже, меньше всего касались кормящих матерей, их привычек, поступков или удобства их одежды.

Выслушав трубный голос церемониймейстера, объявившего имена и родовые титулы Стародубских, княгиня сделала книксен. Она была сама покорность, даже глаз в сторону царственной особы не поднимала.

Пришлось Осетру сойти с трона, проделать несколько шагов навстречу гостям. Неторопливых размеренных шагов — поспешность бы наверняка удивила церемониймейстера и прочий обслуживающий императора люд.

С банкирами и промышленниками его императорское величество был менее любезен, чем с выскочкой, без году неделю появившимся в столице. Или это сигнал молодым военным — господа, судьба империи в ваших руках, так будьте достойны своего предназначения?..

Император за руку поздоровался с молодым князем, поинтересовался, как семья устроилась на новом месте службы, внимательно выслушал заверения о том, что все в порядке.

Как будто могло быть по-другому, как будто молодой человек решился бы жаловаться в такой ситуации…

Потом Стародубский представил императору молодую супругу.

Яна по-прежнему не поднимала глаз, и муж был вынужден легонько взять ее за локоток, стараясь хоть таким образом напомнить, перед кем она находится.

Только тогда гостья глянула на Осетра.

В глазах ее плескалась такая невыносимая боль, что император едва справился с обрушившейся на него растерянностью. И только тут сообразил, какое мучение он причинил своей бывшей возлюбленной этим приглашением на аудиенцию.

Кабы не беспокойство за карьеру муженька, снова, небось, сказалась бы больной, душа моя…

Взяв себя в руки, он сделал княгине дежурный светский комплимент и, выслушав ответный лепет, должный обозначать признательность и благодарность подданной своему правителю, сообразил вдруг, что его Яны действительно больше нет.

И прическа с платьем тут совершенно ни при чем. Стоящая перед Осетром молодая дама оказалась другой Яной, и дело было даже не в том, что уже сто лет она спала с другим мужчиной. Просто у нее теперь совсем иная жизнь, большую часть которой занимают заботы о муже и маленьком сыне, и в головке ее давно уже не осталось мыслей о полузабытом попутчике-кадете, с которым она провела несколько приятных дней на дивноморском курорте…

Впрочем, к Осетру тут же пришла мысль, что вряд ли он прав, поскольку в этом случае в ее глазах не жила бы столь сильная душевная боль.

— Ну-ну, голубушка, не волнуйтесь, — отечески проскрипел он. — Стоит ли так стесняться вашего императора? Все вы — дети его, всех вас он помнит, обо всех каждодневно печется…

И тут же его едва не передернуло от глупости собственных слов.

Однако должную величественность, слава богу, удалось сохранить, тем более что Яна снова опустила глаза долу. Скулы ее дрогнули, и Осетр понял, в каком невыносимом положении она находится. Стоит ей не сдержаться, и у молодого князя Стародубского обязательно появятся подозрения — с какой это стати супруга так сильно нервничает? Понятное дело — перед императором стоит, но ведь и перед прежним императором она наверняка не раз стояла. И вообще…

Что «вообще» — Осетр додумывать не стал. Величественно кивнул, отвернулся и размеренным шагом проследовал к трону. И уже оттуда сказал:

— Был рад с вами познакомиться, князь и княгиня! Буду рад познакомиться и с вашим малышом, когда он немного подрастет.

У Яны опять дрогнули скулы, и Осетр окончательно взял себя в ежовые рукавицы.

«Твоей Яны больше нет, дружок! — сказал он себе. — Запомни это! И впредь никогда не вмешивайся в ее жизнь».

Вздохнув, он царственным жестом отпустил господ Стародубских прочь. И приготовился царственно приветствовать очередного банкира или промышленника, ржавый болт им всем в котловины!

Глава тринадцатая

Великий князь Владимир с самого начала прекрасно знал, что его так называемая инспекционная поездка по подразделениям «полуросомах» не останется незамеченной.

О ней известно генералу Засекину-Сонцеву, а он не дурак и несомненно догадывается об истинной цели вояжа. Тем более что о многочисленных встречах Великого князя — не только со своими непосредственными подчиненными, но и с представителями других родов войск — советнику императора по безопасности наверняка уже донесли.

О шагах, предпринимаемых ближайшим родственником погибшего Владислава Второго, должны знать и мерканцы. Иначе их разведка мышей не ловит, а на это надеяться может только стопроцентный глупец.

Так что следовало ожидать определенных шагов — как со стороны новой росской власти, так и со стороны ее галактических противников.

ВКВ ждал этих шагов на каждой из планет, куда его заносило.

Началось же все на Василисе, где квартировалось одно из подразделений «полуросомах», входившее в состав боевых сил Третьего флота.

И ВКВ не удивился, когда командир подразделения, капитан Насоновский, напросившийся к Владимиру на аудиенцию по личному вопросу, повел разговор совсем в другом направлении.

— Ваше высочество, я вам сразу честно признаюсь… У меня нет никаких личных вопросов. Вернее, есть, но это не мой личный вопрос, а, скорее, ваш.

— Слушаю вас внимательно, капитан. — ВКВ уселся за столом, вальяжно развалившись, хотя внутри у него все задрожало от предчувствия важности предстоящего разговора. — Что вы имеете в виду?

— Я уполномочен поставить вас в известность, что предпринимаемые вами усилия оценены некоторыми, весьма серьезными людьми и что эти люди всегда готовы оказать вам помощь в ваших начинаниях.

«Ишь какой слог! — подумал великий князь ни к селу ни к городу. — А на вид солдафон солдафоном!»

Он спохватился.

Что за дурацкие мысли? Не все ли равно, каким слогом преподносится важное сообщение? И вообще, надо брать инициативу в свои руки…

— Скажите, капитан… Вы ведь работаете на мерканцев, не так ли?

Выстрел в упор иногда решает многие проблемы…

Капитан позволил себе легкую усмешку:

— Можно выразиться и таким образом, ваше высочество.

— И как я понимаю, вам бессмысленно говорить, что я могу позвать сейчас местного представителя Министерства имперской безопасности? — Владимир усмехнулся в ответ. — Вы не испугаетесь, не правда ли?

— Я не сумасшедший, ваше высочество. Мне тоже иногда бывает страшно. Однако я не боюсь людей из ведомства графа Охлябинина. Во-первых, как вы догадываетесь, у меня стоит блок. А во-вторых, выдавать меня совсем не в ваших интересах.

— А может, выдав вас, я постараюсь купить себе прощение со стороны Остромира Первого?

Великий князь нес отъявленную пургу, но ему вдруг стало интересно, как будет реагировать на эту пургу мерканский агент.

Агент и глазом не моргнул.

— Если бы люди, на которых я работаю, считали прощение вероятным, меня бы к вам не направили.

Хорошо он говорил, логично и спокойно. Как будто находился вовсе не в стане врага. Надо отдать должное мерканцам — они умеют вербовать агентов.

— Вы росич, капитан?

— Разумеется, ваше высочество.

— А почему пошли в услужение к врагам своей страны?

Вот тут капитан не удержался. Его лицо пусть и на мгновение, но перекосилось от ненависти.

— Будущее покажет, ваше высочество, кто нашей стране враг, а кто друг. И людям, на которых я работаю, хотелось бы, чтобы для вас это будущее наступило как можно быстрее.

Похоже, у него были личные мотивы для недовольства нынешней властью. И вполне возможно, завербовали его именно благодаря этим причинам. Впрочем, сейчас это совершенно не важно…

Владимир решил, что настала пора прекращать разговор.

Все равно давать окончательный ответ — каким бы он ни оказался — сразу, без раздумий, слишком несерьезно для государственного деятеля, осмелившегося претендовать на трон.

— Я вас выслушал, капитан… Личных вопросов нет?

— Никак нет, ваше высочество!

— Тогда ступайте!

Капитан мгновение помедлил, словно ждал, что великий князь добавит что-то. Но ничего не дождался.

И ушел.

Хорошо, хоть голову в плечи не вогнал…

Впрочем, было ясно, что он не трус, что просто им движет то ли любовь к погибшему императору, которому он когда-то присягал, то ли ненависть к этому мальчишке на троне, к которому пришлось присягнуть теперь. Ладно, позже разберемся, если потребуется…

После этого разговора великий князь по-настоящему задумался о том, что, в принципе, если считать себя правым, то вполне можно и изменить своей стране. Тем более что вовсе не стране он изменяет, а сегодняшней власти, без спроса присвоившей себе его страну.

Глава четырнадцатая

Легко сказать — не вмешиваться в жизнь Яны и ее мужа.

Стародубские после аудиенции у императора еще и до своего нового жилища не добрались, а Осетра уже снова вовсю терзали ревность и досада. И на Стародубского, и на себя, и на Яну.

Ишь, сучка, овечкой прикинулась. Глазки не поднимала… Знаем мы ваши глазки! Когда надо, вы их еще как поднимаете. Да в придачу и прицельную стрельбу своими взглядами открываете! Раз — и в яблочко! Вас няньки этому стрелковому искусству с раннего детства учат. Вот и молодого Стародубского наверняка такими залпами зацепила! «Ах, князь, я от вас просто без ума! Вы такой мужчина! Вы ТАКОЙ мужчина!!! Мне никто, кроме вас, не нужен, поверьте!.. Император на меня глаз положил? Да плевала я на императора! Что мне император? Просто ошибка молодости… Море, солнце, курортный пляж… Сами знаете, как это бывает. Вскружил девушке голову, она и поверила. А он всего лишь развлечься решил. Мы — «росомахи»! Мы — гвардейцы, сударыня! На нас всегда можно положиться!.. Думаете, я ему поверила? Если бы поверила, так сейчас бы с вами не была, понимаете?»

Сучка проклятая, ржавый болт тебе в котловину!!!

И, как уже случалось, мысли Осетра понеслись вскачь, напористо, ритмично, стремительно. Как кони… А от мыслей рождались слова. Цеплялись друг за друга, выстраивались в строки, строки неизбежно заканчивались созвучиями. И родилось…

— Не начну я проигранный бой, — повторил Осетр вслух. — Я его проиграл до тебя.

И встал на дыбы.

Ржавый болт тебе в котловину, «росомаха»! Ты белены объелся? Что за глупости! Это когда ты проигрывал бои? Это когда ты мучился неуверенностью? Это когда ты плакал — с кем бы то ни было?

Сучка проклятая!!!

Ну нет!.. Я начну бой, непременно начну, и он обязательно окажется выигранным. По-иному и быть не может! Вот посмотришь, сучка! Я упрячу твоего муженька на какую-нибудь отдаленную планету, в невыносимые условия, туда, где военные вынуждены служить без семей. И пусть там гниет в ожидании, пока не попадет под удар артиллерийских установок мерканского корабля!.. А ты от меня никуда не денешься! Ишь моду взяла! Императорам не отказывают ни в чем! И уж во всяком случае не отказывают в любви! Подумаешь, раздвинуть пару раз ноги! Да вы их перед любым и каждым готовы раздвигать — такова ваша бабская натура! Такими вас господь создал, и никуда вам не деться. И тебе, Яночка, никуда от меня не деться, попомни мои слова! Никуда! Или я буду не я!

Он еще несколько минут терзал себе душу, глядя в книгу, а видя фигу. Пока не понял, что ничего такого не случится.

Не будет ни внезапных переводов князя Стародубского на забытую богом планету, ни с готовностью раздвинутых Яниных ног.

Иначе он — не он! Иначе, какой он, к дьяволу, «росомаха», ржавый болт ему в котловину!!!

Глава пятнадцатая

За время инспекционной поездки, которую великий князь Владимир продолжил по окрестным мирам, адмирал Барятинский в осторожных разговорах прощупал несколько своих подчиненных в звании не ниже капитана второго ранга.

Ситуация определенно складывалась благоприятная.

Все-таки база Третьего флота находилась слишком далеко от центральных миров, чтобы служащие здесь офицеры хорошо разбирались в происходящем на центральных мирах. А если еще предпринять дополнительные меры, чтобы они оставались сидеть на голодном информационном пайке, то колеблющихся перетянуть на свою сторону станет не столь уж и трудно. В этих краях мало кто знал, каким образом Остромир отвоевал свое право на трон, и недовольных убийством Владислава и последовавшим потом узурпаторством было пруд пруди.

Прибывшим же на Коломну супруге и дочери великого князя Владимира строго-настрого предписали не рассказывать о том, что происходило и происходит на Новом Санкт-Петербурге.

Это в интересах великого князя и в ваших интересах, сударыни…

Высокородных гостий поселили в столице Коломны, в номере отеля «Империал», приличествующем их положению, и велели ждать возвращения мужа.

Им было передано личное послание от великого князя, в интересах секретности запрятанное в «кровавую мэри». Мать и дочь ознакомились с посланием, после чего проблем с ними не ожидалось.

И не возникло.

Великий князь Владимир вернулся на базу «Змееносец» через несколько недель.

Выглядел он довольным и оптимистически настроенным, хотя периодически его чело и омрачалось от неведомых дум.

Адмирал и командующий РОСОГБАК снова встретились за рюмочкой фрагербритского коньяка. После чего ВКВ поведал о результатах своего вояжа.

Ему обстановка также представлялась вполне благоприятной. То есть недовольные нынешней властью в окруґге имелись. И немало.

— Похоже, Остромир и его присные совершили ошибку, не слишком активно ведя внутригосударственную пропаганду. Многие считают мальчишку самозванцем, свергнувшим законного правителя. Так что определенные шансы на благополучный исход выступления имеются.

Слово «выступление» в их разговорах прозвучало впервые, и адмирал не мог не оценить этот шаг.

Судя по всему, великий князь был готов к принятию окончательного решения, и впереди активные действия. Но сначала надо будет провести подготовку. В частности, осторожно убрать с бортов откровенных сторонников нынешнего императора и обучить специалистов, поставленных им на смену. Корабли при любом экипаже должны оставаться боеспособными! Это непреложный флотский закон! К тому же всех людей, преданных Остромиру, все равно не выявишь. Тем более что старый лис граф Охлябинин прислал приказ отправить на столичную планету приписанных к флоту менталов. А их никак не удержишь, потому что именно Охлябинину они и подчиняются.

Эх, безопасники, ржавый якорь вам в задницу, вечно все у вас схвачено!.. Ну да ничего, прорвемся, дух звезднофлотца будет посильнее предусмотрительности работника спецслужбы!

— Я вот что надумал, ваше высочество… Сколько бы ни имелось у нас сторонников среди личного состава, немало найдется и противников. И мне представляется, что подготовку к выступлению надо соответствующим образом замаскировать. Лучше всего — дезинформацией. К примеру, объявим по личному составу, что флот планируется активно использовать в боевых столкновениях, которые вот-вот начнутся между нами и Великим Мерканским Орденом. И только наши истинные сторонники будут знать правду… Как ты на это смотришь, Володя?

Лицо великого князя было непроницаемо. И Барятинский решил, что настала пора для углубленной откровенности.

— И вот что я еще думаю, ваше высочество… В одиночку нам одним не выстоять и тем более не победить. Вверенный мне флот, как ты, наверное, знаешь, состоит, в основном, из устаревших кораблей. В прямом бою нам не справиться с противоборствующей стороной. — Адмирал встал из кресла и прошелся по кабинету. — В последнее время Адмиралтейство практически не знакомит нас с процессом перевооружения, но та информация, что приходила прежде, определенно говорит о том, что в Первом и Втором флотах полным ходом идет перевооружение. Адмирал Приднепровский на базе Отдельной особой эскадры, защищающей Пятипланетье, создает Четвертый флот. Тактических характеристик новых кораблей мы не знаем, но стоит предположить, что они много мощнее тех боевых единиц, что составляют мой флот. Боюсь, нам придется обратиться за помощью…

— К кому? — быстро спросил ВКВ, легонько поморщившись.

— К кому? — повторил адмирал, продолжая раздумчиво мерить кабинет шагами. — Можно, конечно, попросить помощи у Усмана. Если ты, в случае победы сделаешь ему кое-какие территориальные уступки, он может решиться на оказание нам боевой поддержки. Но не думаю, что его помощь окажется достаточно эффективной. Я знаю состав халифатского флота, достаточно изучил за все эти годы. Корабли у них еще слабее наших. — Барятинский остановился и рубанул напрямую. — Полагаю, нам надо обратиться за помощью к Вершителю Бедросо. Тактико-технические характеристики мерканских кораблей на порядок превосходят халифатские. И вряд ли уступают новым росским.

ВКВ снова поморщился, на сей раз откровенно.

«Ничего не попишешь, голубчик, — подумал адмирал. — Я знаю твою нелюбовь к мерканцам, но тут тебе придется поступиться чувствами, если ты хочешь обрести власть и сохранить ее».

— Откровенно говоря, не нравится мне это, — сказал великий князь. — Я ведь сам всю жизнь считал сайентологов, в стратегическом смысле, нашими главными галактическими противниками.

— Сегодня противник, завтра соратник… — Барятинский широко улыбнулся и остановился перед ВКВ. — Политика, ваше высочество, — искусство возможного, как говорил кто-то из древних. Если нам полезна помощь сайентологов, надо ее использовать. И не бояться испачкаться в грязи. Грязь легко смывается успехом. Дальше видно будет, кто прав, кто виноват.

— А у тебя, Пахевич, имеются выходы на мерканцев?

Барятинский улыбнулся еще шире:

— У меня есть кое-какие возможности в этом направлении.

ВКВ кивнул:

— Я тебя понимаю… Можешь не вдаваться в подробности.

Барятинский решился:

— Мне необходимо твое принципиальное решение, чтобы начать действовать в нужном направлении. В подробности я тебя потом все равно посвящу, без этого не обойтись. Иначе ты вправе мне попросту не поверить. Посчитать меня, к примеру, провокатором, действующим в интересах этого мальчишки…

Великий князь усмехнулся:

— А ты и в самом деле не провокатор ли, Пахевич?

Это была шутка, но адмирал не улыбнулся.

— Я не провокатор, Володя. Ты, наверное, удивляешься: чего это я ввязываюсь в эту борьбу? Интересы империи, то, сё… Интересы империи — конечно, важно. Но прежде всего я просто ненавижу некоторых людей из окружения Остромира. Такой причины тебе достаточно?.. Ну и попрошу тебя кое о каких одолжениях…

— О каких же, к примеру?

— Да о самых банальных. Назначить, к примеру, меня после победы командующим всем флотом.

«Вот такая у нас будет с тобой торговля», — добавил Барятинский мысленно.

— Ну это-то не проблема. Если победим, росский флот твой. — Великий князь в свою очередь поднялся из кресла и протянул адмиралу правую руку.

— Вот и договорились.

Двое обменялись рукопожатием.

— Я немедленно обращусь за возможной помощью к Великому Мерканскому Ордену. И как только получу ответ Вершителя, дам тебе знать. Тогда и решим окончательно.

На сей раз ВКВ с трудом удалось сохранить непроницаемую физиономию.

Неужели у адмирала и вправду имелись прямые связи с мерканцами? Или он сказал это только для того, чтобы подтолкнуть великого князя к нужному решению? По принципу Наполеона Бонапарта — «Надо ввязаться в бой, а там посмотрим…»

Интересно… А если прямые связи есть, то осуществляются они через капитана Насоновского или у Барятинского есть собственный канал? Спросить, что ли?..

Впрочем, нет, пока не стоит. Это уже будет необратимый поступок. Позже разберемся!

— Хорошо, Паша, обращайся. А я, с твоего разрешения, слетаю на Коломну, встречусь с семьей. Все-таки давно уже их не видел. Если, конечно, предоставишь для моих личных дел какое-нибудь суденышко…

— Предоставлю, ваше высочество!

— Благодарю! А я потом вернусь сюда и продолжу свой вояж по окрестным мирам. Не все подразделения еще проинспектированы.

Они снова обменялись рукопожатием.

Адмирал Барятинский был уверен, что сделка состоялась. Великий князь Владимир по-прежнему не был уверен ни в чем.

Глава шестнадцатая

Внимательно следя за реконструкцией флота, Осетр как-то перестал интересоваться работой Института структуры пространства. Не то чтобы он позабыл о Константине Комарове — просто посчитал, что молодой ученый справился со своей главной задачей и деятельность его больше не требует со стороны короны особого внимания. Тем более что Комаров заматерел, оброс целым штатом помощников и вполне справлялся со своим институтом самостоятельно. Авторитет его в определенных, как говорится, кругах (о которых обычно не сообщается в средствах массовой информации) стал настолько высок, что академика Соболевского вполне можно было с почетом отправлять на пенсию. И Осетр отдал Найдену соответствующие распоряжения.

Пусть отдыхает академик, пользы от него больше не дождешься, а вот вред принести может. Просто из чувства зависти к молодому талантливому коллеге…

Никаких просьб о помощи от Комарова в течение времени, прошедшего после испытания «иглы», не поступало.

Поэтому Осетр даже слегка удивился, когда обнаружил в списках людей, добивающихся срочной рабочей аудиенции у императора, имя директора Института структуры пространства.

Видимо, тому все-таки потребовалась какая-то помощь, и он посчитал, что заслуги его перед империей достаточно велики, чтобы помощь ему оказал лично властитель росский.

Впрочем, вряд ли он был способен попросить что-либо больше нового загородного дома, а потому казне не составит великого труда выполнить его просьбу. А если прошение удовлетворит лично император, то это только подчеркнет уважение короны к своему не самому последнему слуге.

И Осетр немедленно включил фамилию ученого в список участников ближайшей аудиенции, попросив Найдена подготовить справку о финансировании института.

Когда справка была готова, Осетр внимательно просмотрел ее.

Судя по всему, Министерство финансов, помня о былом интересе императора к ИСП, в просимом молодому профессору не отказывало. Что ж, заодно при встрече будет возможность поинтересоваться, на какие работы уходят запрашиваемые средства. Пусть Комаров не думает, что работает бесконтрольно и можно тратить государственные средства на всякую чепуху…

В отличие от торжественных аудиенций, рабочие происходили без торжественности. Роль церемониймейстера выполнял секретарь императора Найден Барбышев, роль малого зала приемов — личный кабинет императора, а роль трона — его служебное кресло.

В назначенное время встретились, поздоровались, заговорили о работе вверенного Комарову института. Для начала ученый сердечно поблагодарил императора за помощь от академика Соболевского. А за своевременное прекращение этой помощи — еще сердечнее.

— Когда старая обувь начинает мешать ходьбе, ее надо безжалостно менять на новую.

В принципе император был с ним согласен, хотя сравнение академика Соболевского с парой истоптанных туфель и покоробило его.

Впрочем, молодой ученый прав: в свое время академик принес немало вреда империи, строя свои козни против Комарова, так что пусть радуется, что легко отделался. Всего лишь отправкой на пенсию…

А потом Комаров сказал:

— Ваше императорское величество! Знаете… А ведь я к вам по весьма важному вопросу.

— Слушаю вас, Константин Матвеевич, — сказал Осетр, почувствовав непонятное волнение.

Ему вдруг пришло в голову, что молодой профессор явился к императору вовсе не с целью попросить загородный особняк.

Предчувствие не обмануло Осетра.

— Ваше императорское величество! Дело в том, что вверенный мне институт не прекращал теоретические работы по своим центральным вопросам. И я хочу доложить вам, что в настоящее время может быть создана конструкция, в отличие от известной вам «иглы», способная генерировать римановы туннели не для самой себя, а для материальных объектов, находящихся на определенном расстоянии от нее.

Непонятное волнение императора усилилось.

— То есть… — проговорил он. — То есть…

У него даже пальцы похолодели.

— То есть мы имеем возможность создать оружие совершенно нового типа, — сказал Комаров. — Не энергетические пушки, способные только разрушать вражескую технику, и не парализаторы, способные лишь обездвиживать его живую силу, а энергетические установки, которые смогут перебросить вражеский корабль в угодную нам точку. К примеру, под удар наших же артиллеристов, защищающих планеты, пушки которых имеют мощность, гораздо большую, чем самые современные корабельные.

У Осетра едва руки не затряслись.

Он сразу оценил важность и перспективы предложений Комарова.

Это было оружие, какого, вполне возможно, не имелось пока ни у одной галактической державы.

«Ржавый болт мне в котловину! — воскликнул мысленно он. — Вот оно! Если, конечно, Комаров не преувеличивает…»

— И такие установки можно разместить на наших судах?

Комаров улыбнулся:

— Я думаю уместно будет назвать их «улитками Комарова». Дело в том, что если спроецировать воздействие такой установки на обычное пространство, то получится как бы полость, напоминающая по форме улитку… Очень отдаленно, конечно, напоминающая, но ведь как-то называть надо. — Он перестал улыбаться и тряхнул гривой. — Так вот теоретические расчеты показывают, что соответствующая конструкция вполне может быть размещена на боевом корабле. Ну и на любом небесном теле, естественно.

Это было еще более важное сообщение, и Осетр позволил себе совсем воодушевиться.

В его мозгу промелькнули «соответствующие конструкции», защищающие обитаемые миры Росской империи.

Но профессор немедленно подрезал императору стремительно отрастающие крылышки:

— На котором нет атмосферы, разумеется. Иначе «улитка» отправит в место назначения изрядное количество припланетного воздуха, что приведет к масштабной глобальной катастрофе.

Осетр тут же вернулся из заоблачных высей на грешную землю.

«Жаль! — подумал он. — Впрочем, счастье никогда не бывает полным… Разместить такое оружие на кораблях — тоже очень неплохо».

— Полагаю, чтобы превратить теорию в практику, вашему институту, профессор, потребуется дополнительное финансирование?

Комаров еще больше посерьезнел:

— Несомненно, ваше императорское величество. И немалое. Я уже провел прикидочные расчеты. Получается…

Он назвал сумму, услышав которую, Осетр едва не присвистнул.

— Но овчинка стоит выделки, — продолжал ученый. — Полагаю, что враг попросту не сможет справиться с нашими кораблями, вооруженными «улитками». Применяемые в боевых действиях силовые поля от них не защищают.

Да, это и в самом деле была бомба!

Думал Осетр недолго. Интуиция подсказывала императору, что директор Института структуры пространства не вилами по воде пишет.

Раз возможна оказалась «игла», почему не быть возможной «улитке». С точки зрения техники, «улитка», похоже, является всего лишь усовершенствованием «иглы». Надо, конечно, посоветоваться с Железным Генералом, премьер-министром и министром финансов. И обязательно нацелить графа Охлябинина на усиленные меры противодействия вражеской разведке. Слишком многое ставится на кон, чтобы допустить утечку информации об «улитке». Так что придется Министерству имперской безопасности поработать…

— Хорошо, Константин Матвеевич… Я думаю, мы пойдем вам навстречу. Пришлите мне экономическое обоснование работ. Когда вы сможете это сделать?

Комаров снова улыбнулся:

— Да оно у меня, собственно, почти готово. Смогу прислать, ваше императорское величество, уже завтра.

— Вот и прекрасно. Полагаю, если вам удастся создать такую «улитку», ваши заслуги перед империей станут просто неоценимы. Так что срочно присылайте обоснование. Я его изучу и в ближайшие же дни посовещаюсь с правительством. В свою очередь, попрошу вас, когда будет принято решение о финансировании работ, провести их в кратчайшие сроки. Ваша «улитка» очень нужна нашим вооруженным силам.

— Понимаю, ваше императорское величество! — Ученый снова посерьезнел. Даже погрустнел как-то. — Нас ждет война?

— Да, Константин Матвеевич. И, к сожалению, она неизбежна. — Осетр не стал вставать, давая понять, что аудиенция окончена.

Слишком важный вопрос был только что решен, чтобы напоминать посетителю о важности императорского времени.

Но Комаров и сам все понимал.

Он покинул кресло, в котором сидел, и, коротко попрощавшись, ушел.

Для себя он так ничего и не попросил.

А Осетр успокоился и решил, что с академиком Соболевским, пожалуй, следует встретиться и вручить ему какую-нибудь медаль.

Все-таки бывший президент Академии наук — не ботинок… А главное, не будь противодействия со стороны Соболевского, Комаров, возможно, и не стал бы тем, кем стал. В тепличных условиях характер никогда не выковывается.

И он велел Найдену Барбышеву пригласить академика на ближайшую аудиенцию.

Глава семнадцатая

Все у великого князя Владимира вроде складывалось неплохо.

Поддержка Третьего флота, благодаря адмиралу Барятинскому, имелась. Семья оказалась под боком, и риск потерять ее сделался минимален. Мерканцы, в случае выступления против бастарда, также обещали поддержку.

В общем, можно плотно работать над детальным планом организации заговора.

И ВКВ уже склонялся к тому, чтобы согласиться с Барятинским и, встав во главе заговорщиков, прибегнуть к помощи мерканского агента капитана Насоновского.

Тем более что и сам командующий Третьим флотом утверждал, что Орден поддержит заговорщиков.

Правда, о своих связях с людьми Бедросо адмирал пока предпочитал не распространяться, но его тоже можно понять — ведь об окончательном своем решении великий князь пока не заикался. В такой ситуации все имеющиеся на руках карты раскроет только полный идиот…

Короче говоря, пришла пора проявлять решительность.

Но однажды на аудиенцию к великому князю напросился некий майор Мерзликин.

ВКВ встретил визитера в кабинете, который ему по возвращении на базу «Змееносец» выделил Барятинский.

Перед аудиенцией великий князь справился у кадровиков и выяснил, что Мерзликин появился на базе совсем недавно, прибыл командовать подразделением «полуросомах» вместо уволившегося в запас прежнего командира. И тут ВКВ заволновался.

С какой бы стати вновьприбывшему добиваться встречи с командующим РОСОГБАК? Неужели тут же возникли проблемы по службе на новом месте? С трудом верится…

У великого князя возникло острое желание избежать встречи, но он тут же обругал себя.

Что ты, к дьяволу, за будущий император, если боишься встречи с каким-то майором! Не убьет же он тебя: вооруженного визитера к великому князю никто не пустит!.. Нервы, наверное, разгулялись. Надо будет снова смотаться на Коломну, к семье, развеяться немного.

И аудиенция состоялась.

Когда майор Мерзликин вошел в кабинет, ВКВ снова обеспокоился.

Слишком уверенным в себе тот выглядел. С таким видом просители к высоким начальникам не являются.

— Здравия желаю, ваше высочество!

— Слушаю вас, майор. Имеются какие-то жалобы?

— Никак нет, ваше высочество. Жалоб нет. Есть поручение.

Услышав такое, великий князь еще больше насторожился. Правая рука его даже потянулась к ящику стола, в котором лежал лучевик.

Однако ВКВ с нею справился, вернул на стол и заставил расслабиться.

— И что же такое вы хотите мне поручить?

Мерзликин, поняв двусмысленность своего ответа, смутился. Однако не надолго.

— Виноват, ваше высочество! Это не мое поручение вам. Просто мне поручено передать вашей светлости некое сообщение.

Ого! Это уже становилось интересным.

Неужели какие-то важные вести из столичных миров прибыли? Помнится, маршал Мосальский просил его вернуться на Новый Петербург, но поскольку официального приказа так и не поступило, ВКВ пренебрег просьбой. Может, Мосальский прислал на сей раз курьера? Впрочем, курьеры не прибывают в личине командира «полуросомах». Может, кто-то из тайных союзников в штабе весточку прислал? Тоже не похоже… Ладно, ни к чему мучить себя догадками!

— Внимательно слушаю вас, майор! От кого сообщение?

Мерзликин оглянулся, будто боялся, что его подслушают.

— Мне поручено Кеном Милтоном, Капитаном Офиса Добрых Дел, передать вам следующее. В Великом Мерканском Ордене внимательно следят за усилиями, которые вы предпринимаете по организации сопротивления самозванцу. Вооруженные силы Ордена придут вам на помощь, когда вы решитесь выступить против Остромира. Однако Милтона беспокоит возможная несвоевременность вашего выступления.

ВКВ обнаружил, что сидит с открытым ртом, и захлопнул его.

Вот уж кого-кого, а визитера с таким сообщением великий князь в гости никак не ждал.

Кто он в действительности, этот тип? Провокатор? Или на самом деле посланник мерканцев? Но тогда кем является капитан Насоновский?

— А скажите-ка мне, майор… Каким образом вы добрались сюда с территории Ордена?

У Мерзликина дрогнули скулы. Словно он хотел зевнуть. Или засмеяться…

— Понимаю, ваше высочество. Вы мне не верите… Нет, я не был на территории Ордена. Я — гражданин Росской империи, служил на одной из приграничных планет. Завербовали меня три года назад, во время отпуска, на Новом Санкт-Петербурге. Проигрался в казино… Все это время был законсервированным агентом. Но три месяца назад… опять же когда я был в отпуске… обо мне вспомнили. И дали задание добиться перевода на базу «Змееносец» и именно сегодня передать вам то, что я передал.

— А как у вас осуществляется связь с хозяевами?

— Постоянной связи нет, ваше высочество. Это слишком опасно. В заранее оговоренное время на Коломну прилетит связник. Я должен буду обеспечить его встречу с вами, и он сообщит вашей светлости конкретные планы мерканского руководства по координации действий.

— Это все?

— Это все!

— А если я не соглашусь встретиться со связником?

— Значит, встреча не состоится, и он улетит обратно.

Больше разговаривать с майором было пока не о чем, и ВКВ отпустил его подобру-поздорову. А сам немедленно встретился с адмиралом Барятинским.

Барятинский выслушал рассказ великого князя о состоявшихся контактах и надолго задумался. Потом сказал:

— Ты опасаешься, что кто-то из двоих — провокатор?

— Опасаюсь, Паша. Более того, велика вероятность, что они оба могут быть провокаторами. Охлябинин с Засекиным-Сонцевым вполне могут начать со мной игру. Арестовать бы Насоновского с Мерзликиным да допросить с пристрастием.

Адмирал покачал головой:

— У них наверняка стоят блоки. В любом случае стоят — будь они хоть мерканские агенты, хоть люди Охлябинина. Так что допрашивать их — все равно что убить, никакого толку не будет.

— У тебя же есть менталы!

Барятинский поморщился:

— Нету менталов, Володя… Они же напрямую подчиняются Министерству имперской безопасности. Пару месяцев назад Охлябинин отозвал всех моих щупачей на Новый Санкт-Петербург. Мол, им требуется пройти курсы переподготовки, пока обстановка в районе базы спокойная. Назад до сих пор никто не вернулся. — Он потер затылок. — Я, конечно, могу потребовать, чтобы министерство немедленно обеспечило Третий флот другими менталами, которые уже прошли переподготовку, но подозреваю, что это мое требование будет выполнено очень нескоро. — Барятинский развел руками. — Так что в этом направлении, ваше высочество, мы совершенно бессильны.

«Ай да граф Охлябинин, — подумал великий князь. — Вот уж действительно, на чьей стороне спецслужбы, тот и могуч! И даже к секретчикам подчиненной мне бригады за помощью не обратишься — они работают на Засекина-Сонцева. И наверняка доносят своему бывшему начальнику обо всех наших телодвижениях».

— Вот что я думаю, Паша, — сказал он. — Когда придет час Икс, нам необходимо очень быстро арестовать всех местных сотрудников секретной службы РОСОГБАК. Пусть мы не сможем их допросить, но хотя бы пресечем любые попытки вмешательства в обстановку.

Барятинский кивнул:

— Разумеется, ваше высочество. Я уже думал об этом. Обязательно проведем превентивные аресты. Только подготовь мне список этих сотрудников.

— Разумеется. — ВКВ тоже потер затылок. — Как же нам все-таки разобраться в майоре Мерзликине и капитане Насоновском? Кто из них есть кто?

— Думаю, пока нам придется только проверить их личные дела. Ничего другого мы сделать сейчас не в состоянии. Абсолютно уверен, что в личных делах мы ничего не отыщем, но надо же с чего-то начинать.

Великий князь подумал, что начать можно с проверки подозреваемых при помощи мерканских каналов связи самого Барятинского. Но раз адмирал молчит о них, значит, так ему нужно. Вне зависимости, существуют они или нет.

Глава восемнадцатая

Академика Соболевского немедленно позвали на аудиенцию к императору. С ним связался сам личный секретарь Остромира Первого, обойдясь без принятых в подобных случаях письменных посланий.

Академик поблагодарил господина Барбышева и обещал непременно присутствовать.

Как будто он мог отказаться от подобного приглашения…

Найден доложил Осетру о выполнении задания и спросил, какую награду император намерен вручить новоиспеченному пенсионеру.

— Не будем мелочиться! — сказал Осетр. — Пусть это будет орден «За заслуги перед Отечеством» второй степени. По совокупности, так сказать, заслуг.

— Слушаюсь, твое величество! Сегодня же документы на награждение будут подготовлены.

Осетр удовлетворенно кивнул.

А ночью ему приснился новый вещий сон.

Кровавая планета обернулась его собственным кабинетом.

Осетр сидел за рабочим столом.

— Ваше императорское величество! — раздался в говорильнике голос Найдена. — К вам академик Соболевский.

Осетр убрал со стола сетевого агента и отозвался:

— Пригласите! И принесите, пожалуйста, чаю.

Дематериализовалась дверь в приемную, в кабинете появился Соболевский.

Осетр встал, напустил на физиономию соответствующее моменту радушие и шагнул навстречу:

— Добрый день, Алексей Петрович!

— Здравствуйте, ваше императорское величество!

— Проходите, присаживайтесь!

Двое угнездились в креслах.

Найден принес чай и печенье.

— Я хочу поблагодарить вас за службу, Алексей Петрович! Ваша помощь профессору Комарову была как нельзя кстати.

Соболевский криво усмехнулся:

— Именно поэтому вы и отправили меня на пенсию, ваше императорское величество?!

Притрагиваться к чаю он, похоже, не собирался.

— Ну вы же понимаете, Алексей Петрович… — Осетр замолчал, поскольку ответить ему было нечего. — Вы всю жизнь трудились. Надо когда-то и отдыхать. Вам же около сотни, насколько мне известно.

Усмешка академика сделалась еще более кривой.

— Вас правильно информировали, ваше императорское величество. У меня через месяц день рождения, стукнет девяносто восемь. Эликсир молодости мне очень хорошо помогал. В отличие от вашего батюшки… Но я бы протянул еще долго. Впрочем, о чем тут говорить? Я недооценил Комарова. Он оказался… прытче, чем я думал. Во всех смыслах прытче. — Последнее слово Соболевский произнес с непонятной интонацией.

Было самое время хоть как-то подсластить старику горькую пилюлю.

— Мы намерены наградить вас орденом «За заслуги перед Отечеством» второй степени, Алексей Петрович. Казна также будет выплачивать вам персональную пенсию.

— Премного благодарен, ваше императорское величество! Хоть пенсию персональную заработал. Впрочем, я бы и так не умер с голоду. У меня, как вам, наверное, известно, есть доход и помимо пенсии. Да и дети бы старика не бросили.

Коробочка с орденом уже лежала на столе. Осетр достал награду и прикрепил на грудь старика.

— Простите, Алексей Петрович, что не в торжественной обстановке, как принято. Но приемы и балы в Петергофе сейчас отменены.

— Я знаю, ваше императорское величество!

В принципе, аудиенция была завершена. Но Осетру показалось, что академик еще не все сказал. И стоило позволить ему объясниться до конца.

Однако Соболевский замолк, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя.

Сердце у него, что ли, прихватило от удовольствия? Впрочем, в императорском дворце и столетнему старику не дадут умереть, вытащат с того света… Граф Сумароков, личный врач Остромира Первого, свое дело знает туго!

— Я надеюсь, моим родственникам не станут мстить, — сказал Соболевский и шагнул к императору, будто намеревался обнять своего правителя.

А потом его разнесло в клочья. Как и попытавшегося отшатнуться Осетра.

Глава девятнадцатая

На аудиенцию к императору академик Соболевский должен был явиться в четыре часа пополудни.

В три часа Осетр связался с полковником Пименовым, начальником дворцовой охраны, и дал ему соответствующие указания.

— Слушаюсь, ваше императорское величество! — Озаботившийся полковник исчез с видеопласта.

Через двадцать минут душу Осетра тронула «росомашья» тревога.

Давно она не просыпалась…

А еще через четверть часа полковник Пименов доложил:

— Ваше императорское величество! Академик Соболевский по вашему приказу задержан, обыскан и помещен в одно из подвальных помещений. Никаких подозрительных предметов при нем не обнаружено. Сканеры также не среагировали. В настоящее время задержанный находится в помещении номер тринадцать двадцать пять. Видеоканал с камеры наблюдения выведен на ваш компьютер.

Осетр переключил видеопласт на внутридворцовую систему наблюдения.

Одетый в строгую черную тройку Соболевский сидел на стуле и озабоченно поглядывал на дверь.

Надо полагать, ждал пока его пригласят к императору. Полковник Пименов должен был сопроводить старика в подвал безо всяких объяснений.

Осетр ждал.

Минута проходила за минутой.

Соболевский все больше начинал проявлять признаки беспокойства. Он давно уже покинул стул и мотался по помещению взад-вперед, то и дело поглядывая на браслет.

Потом подскочил к двери и принялся барабанить в нее.

— Эй! — Акустический канал донес визгливый голос, изменившийся до неузнаваемости. — Эй, ищейки императорские! Вы что, обо мне забыли? Его величество ждет меня.

Никто, естественно, на его крик не отреагировал.

Старик перестал колотить в дверь, снова глянул на браслет. Потом опустился на колени и поднес ко рту правую руку.

Осетр увеличил изображение и через мгновение сообразил: академик, засунув пальцы в рот, пытался вызвать приступ рвоты. Задуманное ему удалось. Соболевский некоторое время сосредоточенно ковырялся в извергнутом из желудка, потом снова засунул пальцы в рот.

А потом поднялся с колен. И крикнул:

— Ты — хитрая сволочь, ублюдок! Но тебя все равно достанут!

Некоторое время он изрыгал в пространство комнаты проклятия в адрес росского императора. Потом замолк. Снова бросил взгляд на браслет. И дрожащим голосом проговорил:

— Хорошо, ваше императорское величество! Я проиграл. За мной никто не стоит, я действовал в одиночку. Пощадите мою семью, они ни в чем не виноваты.

А потом ослепительное пламя залило видеопласт, через мгновение он потемнел, и появилась надпись «Канал связи отключен по технических причинам».

Пол под ногами чуть дрогнул.

Осетр посмотрел на часы. Было шестнадцать часов пять минут.

Если бы академика Соболевского не отвели в подвал и не заперли в пустой комнате, сейчас по разрушенному рабочему кабинету императора были бы разбросаны не только останки бывшего президента Академии наук Росской империи, но и самого Осетра…

Глава двадцатая

На следующий день начальник дворцовой охраны доложил императору о результатах взрывотехнической экспертизы.

Судя по всему, перед аудиенцией академик Соболевский проглотил бомбу, защищенную оболочкой, растворяющейся в желудочном соке. Наномеханизм подобной бомбы можно было настроить так, что процесс растворения, в зависимости от кислотности желудочной среды, срабатывал через строго определенный промежуток времени. Своего рода часовой механизм… Вот только обнаружить такое взрывное устройство можно было лишь с помощью вскрытия, имеющиеся дворцовые сканеры, как оказалось, его не брали.

— Вас очень своевременно предупредили, ваше императорское величество! — сказал Пименов, и в голосе его прозвучало неприкрытое удовлетворение.

— Своевременно, полковник, очень своевременно! — кивнул Осетр.

И подумал, что несмотря на фиаско с потерянными «туманными» возможностями, судьба вовсе не оставила своего избранника без призрения.

А еще через два дня к правителю с докладом явился министр имперской безопасности.

— Ваше императорское величество! — доложил он. — Это была попытка террористического акта, предпринятая одиночкой. Никаких связей между академиком Соболевским и великим князем Владимиром не выявлено. Контактов академика с мерканцами тоже не обнаружено. Соболевский вообще мало вмешивался в политику. Только в той ее части, что касалась интересов Академии наук.

Охлябинин был стопроцентно уверен в своей информации. А у Осетра не было причин не доверять его уверенности.

— Какие будут приказы в отношении семьи Соболевского?

Осетр еще вчера принял решение. Однако снова обдумал ситуацию.

С одной стороны, если такие вот террористы будут знать, что из-за их действий пострадают родственники, это отобьет у большинства из них охоту прибегать к подобным методам. С другой, по закону родственники ни в чем не виноваты. Сын за отца, как известно, не отвечает. Это краеугольный камень социальных отношений. По крайней мере, так должно быть…

Стоит ли ради собственной безопасности нарушать закон?

Да, многие императоры именно так и поступали. Но эти властители не были «росомахами». А мы — «росомахи»… Нам ни к чему насаждать в империи атмосферу доносительства и недоверия друг к другу. Это дает временные преимущества, но в будущем обернется колоссальными моральными потерями. А из истории хорошо известно, как моральные потери оборачиваются потерями материальными. Вплоть до утраты власти человеком, качнувшим нравственную обстановку в обществе в сторону наушничества. И я буду не я, если пойду по такой дороге…

— Нет, Иван Мстиславович. Семью трогать не надо.

Граф Охлябинин качнул бритой головой.

— Слишком уж вы великодушны, ваше императорское величество!

«Это я-то великодушен! — удивился Осетр. — Да кабы империи была польза от репрессивных действий в отношении Соболевских, я бы, глазом не моргнув, отдал соответствующий приказ. Да только не будет тут пользы империи! А польза властителя — не всегда польза страны».

— Это не великодушие, уважаемый Иван Мстиславович! Это — государственная мудрость!

Прозвучала сия реплика, несомненно, пафосно и хвастливо. Ну да и пусть! В конце концов, император Росский — почти мальчишка, у него еще молоко на усах не обсохло. Но старшие товарищи его всегда поправят, если требуется.

Пусть министр так и думает.

Возможно, Охлябинин так и подумал. Но поправлять мальчишку он не стал.

Глава двадцать первая

Проверка личных дел Насоновского и Мерзликина много времени не заняла, и уже на следующий день адмирал Барятинский и командующий РОСОГБАК смогли вернуться к возникшей проблеме.

— Никаких зацепок, Володя! — Барятинский развел руками. — Оба на хорошем счету. Ни в каких посторонних связях не замечены. Конечно, лучше всего было поручить проверку не кадровикам, а местным мибовцам, но даже если люди Охлябинина что-то и накопают, они в первую очередь доложат своему министру. А это нам с тобой совсем ни к чему! Если же агенты — провокаторы, подосланные именно МИБ, нам правды все равно не скажут.

ВКВ некоторое время изучал физиономию соратника, решаясь на кардинальный поворот в беседе. А потом сказал:

— Слушай, Пахевич… Помнится, ты говорил, у тебя имеются какие-то выходы на мерканцев… Нельзя ли подобраться к подозреваемым с этой стороны?

Адмирал закряхтел, на физиономии его появилась виноватая улыбка.

— Знаешь, Володя… Буду с тобой предельно откровенен! Я слегка приукрасил действительность. С одной стороны, хотелось поскорее прекратить твои колебания. А с другой, хотелось показать тебе, что я готов на все и пойду с тобой до конца. Я же прекрасно понимал, что среди моих людей наверняка есть агенты Ордена. Просто не может не быть, мерканцы всегда серьезно занимались разведкой. Потому так и сказал. Прости, ради бога!

«Детский сад какой-то! — подумал великий князь. — Вояка ты, адмирал, а не политик! Прямолинейный вояка. Тебе на абордаж ходить, а не интриги выстраивать… Но соратников не выбирают. Приходится принимать помощь от тех, кто готов ее оказывать. Привередничать не получится…»

— Ладно, — сказал он. — Твои побуждения понятны. Я не в претензии. Но в будущем постарайся не играть со мной в такие игры. Иначе я начну сомневаться в тебе.

«И ты лишишься моего доверия, — добавил он про себя. — Как и желанной должности командующего росским флотом».

Однако вслух произносить эти мысли не стоило.

— Как же нам разобраться с этими агентами? Ты все-таки потребуй от Охлябинина, чтобы прислал менталов. Если откажет, многое в ваших с ним отношениях станет окончательно ясно. Нам же пока надо думать.

— Надо думать, — отозвался Барятинский.

Будто эхо…

И тут к великому князю пришла блестящая идея.

— Слушай, Паша… А может, мне стоит поговорить с обоими кандидатами в мерканские агенты и рассказать каждому о конкуренте?

Адмирал задумался, почесывая правую бровь.

Наверное, так у него мозги лучше работали…

— Сомневаюсь я, ваше высочество, что агенты такого ранга в курсе, сколько человек завербовал Офис Добрых Дел среди подчиненного нам личного состава. Так что это может их нисколько не обеспокоить.

— А если все-таки обеспокоит?

Барятинский снова принялся почесывать бровь.

— Что ж, — сказал он наконец. — Иных рычагов хоть какого-нибудь воздействия на этих двоих у нас все равно не имеется. Ладно, расскажи им, Володя, о конкуренте. Может, кто-то о чем-то и забеспокоится. А мы на это беспокойство поглазеем. И сделаем соответствующие выводы. А может, и какие-то меры примем.

Глава двадцать вторая

Настал день, когда профессор Комаров доложил Совету безопасности о создании действующей модели «улитки».

— Самое время, Константин Матвеевич, испытать вашу модель, — сказал Осетр, когда руководитель Института структуры пространства закончил доклад. — У вас наверняка уже проработан этот вопрос, не правда ли?

— Проработан, ваше императорское величество.

— Так ознакомьте, пожалуйста, членов Совета.

Комаров тут же, выведя на видеопласт таблицы и схемы, принялся рассказывать о плане испытаний.

Когда он закончил, Осетр снова взял слово:

— Полагаю, господа, ни у кого нет сомнений в важности мероприятий, представленных нам профессором Комаровым.

Сомнений не оказалось.

— Тогда вот мое решение. Адмиралтейству немедленно представить в распоряжение специалистов Института структуры пространства необходимое количество транспортных средств и боевых кораблей. Профессору Комарову в кратчайшие сроки провести монтаж установки. Провести испытание «улитки» немедленно после окончания монтажа. Координацию взаимодействия всех занятых в подготовке государственных структур возлагаю на моего советника по безопасности генерала Засекина-Сонцева.

— Слушаюсь, ваше императорское величество! — Железный Генерал встал и щелкнул каблуками.

Его примеру последовали адмирал Евгений Павлович Друцкий-Соколинский, руководитель имперского Адмиралтейства, и профессор Комаров.

Последний, правда, не стал щелкать каблуками. Скорее всего, подобное действие попросту не было ему знакомо.

— Прошу всех иметь в виду, что я лично намерен присутствовать при испытании.

Он ожидал, что по окончании заседания Дед напросится на разговор с императором в режиме тет-а-тет и проведет с ним воспитательную работу — как было перед испытанием «иглы Комарова», однако Засекин-Сонцев и слова поперек не сказал.

Наверное, тоже кое-чему научился за прошедшее с тех пор время. Хотя бы тому, что Осетр, если не применять к нему «магеллановых облаков», все равно поступит по-своему. Но обращаться к «магеллановым облакам» из-за такой мелочи ему наверняка не хочется, не тот случай. А потому спорить бессмысленно, лучше принять надлежащие меры по обеспечению безопасности императора…

Глава двадцать третья

Действующую модель «улитки Комарова» испытали через две недели.

Поскольку столь милый сердцу Осетра «Святой Георгий Победоносец» находился сейчас в Пятипланетье, где адмирал Приднепровский спешно создавал Четвертый флот Росской империи, Адмиралтейство выделило в распоряжение профессора Комарова оказавшийся под руками эсминец «Стремительный».

Профессор не возражал — для предстоящих испытаний класс боевого корабля и его тоннаж не имели ни малейшего значения.

В запланированный для испытаний день император и сопровождающие его должностные лица покинули Петроград и прибыли на борт «Стремительного», после чего корабль с помощью обычного пространственного хода удалился от Нового Санкт-Петербурга на безопасное расстояние.

Высокопоставленные гости собрались на мостике корабля, и Комаров принялся рассказывать о предстоящем мероприятии.

— Действующая модель «улитки» пока развивает довольно ограниченную мощность. Но это и не столь важно, на нынешнем этапе, главное — убедиться в ее принципиальной работоспособности. Для проведения проверки мы выбрали знакомый нам по испытаниям «иглы» пространственный глайдер «москит». Его масса не превышает пределов, допустимых энергетическими возможностями модели. Да и расчетное расстояние переноса составляет всего двадцать миллионов километров. Повторяю, сейчас нам главное — убедиться в правильности конструкции. Однако есть и отличие от прошлых испытаний. На сей раз на борту «москита» находятся живые существа.

— Неужели бойцы? — воскликнул руководитель Адмиралтейства.

— Нет, господин адмирал. Всего лишь собачка и обезьянка. Так сказать, давние страдалицы во славу науки. Мы установили на борту глайдера обычный флотский релаксатор и поместили животных внутрь. — Комаров повернулся к Осетру. — Разрешите начинать, ваше императорское величество?

— Начинайте, Константин Матвеевич!

Произошедшее далее было уже знакомо.

ИскИн «москита» вывел глайдер из транспортного отсека эсминца и отвалил в сторону от корабля.

Сканеры «Стремительного» захватили его в сопровождение. Другая часть системы разведки и целеуказания наблюдала за пространством в конечной точке переноса.

Затем «москит» удалился от фрегата на расстояние три миллиона километров.

Кокон Фогеля на сей раз применять не стали — и Комаров, и флотские были полностью уверены в безопасности.

Пошел посекундный отсчет.

В момент «ноль» «москит» исчез с видеопласта. И тут же возник на другом.

На мостике раздались аплодисменты.

— Поздравляю вас, Константин Матвеевич! — сказал Осетр. — Ваша команда в очередной раз успешно сработала на благо империи.

— Спасибо, ваше императорское величество! — отозвался Комаров. — Но поздравлять еще рано. Надо проверить состояние подопытных животных. Биосканеры не засекают жизни на борту объекта. А глайдер — не тот корабль, обшивка которого блокирует их возможности.

«Стремительный» приблизился к «москиту», переброшенному сквозь созданный «улиткой» риманов туннель, и принял глайдер в свой транспортный отсек.

Увы, биосканеры не обманули.

Извлеченные из релаксатора подопытные животные оказались безнадежно мертвы. Реанимировать их не удалось.

На Комарова было больно смотреть.

Пришлось императору взяться за утешение:

— Ну что вы, Константин Матвеевич, нос повесили? Испытание прошло вполне удовлетворительно. Глайдер успешно переброшен в расчетную точку. А то, что животные не выжили… Ну что ж, не все сразу. Разберетесь. Может быть, отыщете причину их гибели. А если и не отыщете, установка все равно поступит на вооружение. Значение ее попросту невозможно переоценить. Судя по всему, у вероятного противника такой техники попросту нет. А значит, наши корабли, когда их вооружат вашей «улиткой», приобретут в бою решающее преимущество. Так что я еще раз сердечно поздравляю вас, профессор.

Поздравления и рукопожатия посыпались со всех сторон. Все присутствующие на мостике понимали важность достигнутого результата. Некоторые офицеры даже хлопали профессора по плечу, и ему это определенно нравилось.

Когда праздничный бардак стих, Осетр сказал:

— Немедленно займитесь увеличением мощности установки. Перекинуть «москит» на двадцать миллионов километров — это хорошо для сегодняшнего дня. Нам нужно, чтобы наши корабли могли перебросить вражеский линкор на пару парсек. Вот это будет реальная помощь в бою. Кстати, если при переброске экипаж линкора отдаст богу души, мы это переживем. Тем более что, как я понимаю, смерть происходит мгновенно, и никто даже мучений не испытает. Очень гуманное оружие… В общем, за работу, профессор. — Осетр пожал Комарову руку и повернулся к адмиралу Друцкому-Соколинскому. — Евгений Павлович! Когда установка большей мощности будет готова, я попрошу первый ее экземпляр поставить на борт «Святого Георгия Победоносца». Это мой приказ — и вам, и адмиралу Приднепровскому.

Теперь Осетр повернулся к Железному Генералу.

— А вы, Всеволод Андреич, проследите, чтобы все было сделано как можно быстрее.

Засекин-Сонцев щелкнул каблуками и чуть заметно улыбнулся.

То ли радовался достигнутому Комаровым результату, то ли подумал, что император снова полагается на свою интуицию. По крайней мере, во втором он не ошибался.

Глава двадцать четвертая

Каждодневная суета по-прежнему отвлекала императора от мыслей о княгине Стародубской. Но, как и прежде, только на дневное время. А потом приходила очередная ночь, и возвращались воспоминания. А за ними — и соответствующие желания. И Осетр снова начинал маяться.

Теперь он хорошо знал, что означают слова «томление духа». Это когда все из рук валится и приходится тратить несметное количество сил, чтобы выглядеть озабоченным политикой и экономикой, а на самом деле хочется только одного — увидеть ЕЕ. Прямо сейчас, в данную секунду! Потому что иначе все ни к чему. Незачем было занимать трон, незачем было начинать всю цепь преобразований, незачем заботиться об империи… Ибо заботиться об империи значит только одно — заботиться о НЕЙ. А такой заботы он лишен напрочь!

И пропади она пропадом, вся эта политика! С экономикой в придачу… Ржавый болт им в котловины!

Честно говоря, он даже начал понимать самоубийц. Ибо иногда и в самом деле жить попросту не хотелось.

Как жить, если ты распоряжаешься целой галактической державой, но не властен над одной хрупкой женщиной?

Впрочем, властен, конечно! В твоих силах стереть ее в порошок, превратить жизнь в череду мучений, оставить жену без мужа… Нет, не властен. Потому что никогда так с НЕЮ не поступишь!

Но в один из дней ему стало просто невмоготу. И он вызвал к себе Найдена.

— Мне нужны парик и борода.

— Когда, твое величество?

— Прямо сейчас!

Он боялся, что если поиски театрально-шпионского реквизита займут какое-то время, он передумает.

Прямо сейчас, конечно, не получилось — в публичные дома Осетр отправлялся, замаскировавшись только усами, — но через час затребованный реквизит лежал у него на рабочем столе.

— Какие будут еще приказания, твое величество?

— Никаких… Свободен!

Однако Найден и шага не сделал в сторону двери.

— Означает ли, что твое величество снова инкогнито собрался за пределы дворцовой территории?

— Означает. Но это тебя не касается. Охрана мне на сей раз не нужна. И секретарь-эвакуатор — тоже.

— Прекрасно понимаю… Но каким образом твое величество незаметно выберется из дворца?

Найден был прав.

С париком и бородой на физиономии император в одиночку добрался бы только до первого караульного. А без маскировки — до стоянки глайдеров. Потом бы неизбежно начались вопросы. «Почему вы собрались лететь без охраны, ваше императорское величество?»

Конечно, его бы в конце концов выпустили, но слишком много людей задумалось бы, за каким дьяволом император покидал сегодня дворец неофициальным путем безо всякого сопровождения, не взяв с собой даже личного секретаря Барбышева, как обычно. Ни к чему эти размышления!

— Хорошо, согласен. Будешь сопровождать меня и на сей раз.

— Опять к проституткам?

— Проститутки перебьются! — позволил себе грубость Осетр. И быстро добавил: — Только не спрашивай ничего.

— Слушаюсь, твое величество! Отправляемся прямо сейчас?

— Да.

— Тогда мне нужно пять минут. Как обычно, взять оружие.

Осетр скривился.

На такое — и с оружием?! Анекдот! Фарс! Позорище, ржавый болт мне в котловину!

— Не надо оружия, Найден!

— Надо, твое величество!

И опять он был прав.

Не стоит быть настолько легкомысленным…

— Хорошо, пять минут у тебя есть. Да и мне требуется переодеться.

Через пять минут Найден, ощущая под мышкой кобуру с парализатором, сопроводил переодетого в не слишком приметную штатскую одежду императора на стоянку глайдеров.

Вопросов со стороны караульных, естественно, не последовало. Как обычно, отдали честь — и только…

— Возьмем машину без императорской символики.

— Есть, твое величество! К проституткам мы всегда без символики летали. Она им ни к чему. Разве лишь та, что на купюрах…

— Перестань!

Сегодня слово «проститутки» почему-то коробило Осетра. Этак скоро крышу снесет…

Когда погрузились в кабину глайдера, Найден спросил:

— Что мне сообщить диспетчеру? Куда летим? С какой целью?

— В столицу. Для выполнения задачи, связанной с государственными интересами. Не ИскИново это дело!

Осетру показалось, что Найден усмехнулся. Но когда император скосил на бывшего эвакуатора глаза, лицо Найдена оставалось совершенно невозмутимым.

Тот связался с диспетчерской службой и совершил все переговорные действия, связанные с обеспечением безопасности. После чего поднял глайдер в воздух.

Залитые светом Чудотворной луга и лесопарки, отделяющие Петергоф от Петрограда, стремительно уносились за корму, но Осетру казалось, что машина еле-еле ползет. Чтобы хоть как-то справиться с собственным нетерпением, он принялся прилаживать к физиономии бороду.

— Тебе идет, твое величество, — одобрил Найден, кинув взгляд на императора. — В старости будешь весьма импозантным… Где приземляемся?

Сетевой агент еще два дня назад отыскал блог княгини Стародубской в мамском сетевом сообществе столичной планеты, и Осетр знал время, когда молодая мамаша выходит гулять с ребенком, и место, где они совершают моцион.

— Поблизости от парка Челюскинцев. Это северная часть города.

— Знаю. — Найден все-таки не сдержал усмешки. — Там и в самом деле нет публичных домов…

— Перестань, я сказал!

— Уже перестал, твое величество! — Найден изобразил на физиономии испуг.

«Не слишком ли я много ему позволяю?» — подумал Осетр. И тут же забыл о Найдене, отправившись мыслями в ближайшее будущее.

Внизу потянулись кварталы Петрограда — где ажурно-воздушные, где приземистые. Город был красив, но сейчас эта красота совершенно не трогала Осетра. Им овладело какое-то лихорадочное нетерпение.

Через десять минут глайдер аккуратно приземлился у западной границы парка Челюскинцев.

Осетр напялил на голову парик.

— Тебе со мной лучше не ходить!

Найден покривился, но отчеканил:

— Как прикажешь, твое величество! Но если…

— Никаких «если»! Я пойду один!

— Как прикажешь…

Дверца дематериализовалась, и Осетр выбрался наружу.

— На сей раз точно никто не признает в твоем величестве росского императора, — сказал ему в спину Найден.

— Вот и прекрасно! — ответил Осетр. — Я и прежде не стремился себя афишировать.

«Главное, чтобы она признала, — подумал он. — А до остальных мне сейчас нет никакого дела!»

Волнение нарастало. Душа пела. Сердце в груди спотыкалось. Зато ноги несли по песчаным дорожкам, как по воздуху.

А потом Осетру вдруг показалось, что сегодня ее в парке не окажется.

Ребенок вдруг простудился — ведь дети так часто простужаются! — и она сидит дома, отменив прогулку. Нервничает, суетится вокруг детской кроватки, озабоченно разговаривает с семейным врачом…

Навалилась жуткая тоска. Та самая, из которой рождались рифмованные строчки.

Следующие пять строк родиться не успели — Осетр увидел ЕЕ.

Она сидела в том самом месте, о котором писала в своем блоге, на деревянной скамейке, украшенной фигурками коротконогих бородатых гномов. Но сидела не одна. Компанию ей составляли еще две женщины, и Осетр испугался, что это служанки. Однако рядом со скамейкой висели в воздухе три детские коляски, и от души отлегло.

Оставалось дождаться, пока занятые разговором мамаши распрощаются и отправятся по домам.

Осетр глянул на браслет.

Оставалось подождать десять минут — в блоге княгини Стародубской было поминутно расписано, когда она начинает и заканчивает прогулку.

Эти минуты тянулись как сто веков.

Осетр стоял за стволом толстенного дуба и ждал.

Найден, конечно, мужик хладнокровный, но ведь ответственность за императора любого лишит хладнокровия. Пусть император — и «росомаха»… Припрется, не дай бог! Эвакуатор, ржавый болт ему в котловину!

Наконец мамаши поднялись со скамейки, поцеловали друг друга в щечки, вцепились в ручки колясок и разошлись в разные стороны.

Осетр оторвался от дуба и поспешил следом за княгиней Стародубской.

Главное, только не перейти на бег. А то ведь и напугать можно. Хорошенькое возобновление отношений — испуг при неожиданной встрече! Сродни аудиенции в императорском дворце…

Впрочем, включились «росомашьи» повадки, и в быстром шаге он едва касался подошвами почвы.

В десяти шагах позади нее он остановился и негромко позвал:

— Татьяна, подождите! — И добавил: — Яна, подожди!

Она его узнала. Сразу, как только обернулась. Это было видно по глазам. И все-таки она испугалась. Нет, не незнакомца. Она испугалась давнего знакомого. Встречи, какой она никогда не ожидала. А может быть, наоборот — которой все эти долгие месяцы ждала…

Впрочем, испуг быстро обернулся неприкрытой радостью. У нее даже глаза заблестели.

— Остромирушка, — прошептала она, когда давний знакомый приблизился. — Как ты тут оказался? — И только потом поправилась: — Зачем вы пришли, ваше императорское величество?

— Молчи! — сказал он. — Послезавтра. В четыре часа дня я буду ждать тебя возле гостиницы «Скрынников». Это в Веселом Поселке. — Он назвал адрес.

Она тут же ответила:

— Я не приду. — Поперхнулась, сглотнула. — Я не приду, ваше императорское величество. Не ждите!

— Я буду ждать, — повторил он упрямо. И добавил: — Не как ваше императорское величество. Как кадет Приданников.

Он развернулся и не оглядываясь пошел прочь. Не потому что ему больше нечего было сказать. Просто он боялся одного: еще минута разговора, и он схватит ее за плечи, стиснет и покроет поцелуями это родное растерянное личико. А потом и вовсе раздерет на ней платье…

Такого бы «Остромирушку» она точно испугалась.

Он оглянулся только перед поворотом на перпендикулярную дорожку, ведущую к западному выходу из парка.

Яна уходила к северным воротам, и казалось, что антигравитационная детская коляска тащит ее на буксире.

Глава двадцать пятая

Тим Бедросо уже собирался строго спросить с ответственных лиц за отсутствие результатов в розысках матери росского императора, когда результаты наконец обозначились.

— Графиня Елена Шувалова найдена, — доложил ему Капитан Офиса Добрых Дел при очередной встрече. — Она находится в пределах Новобагдадского халифата. Планета Ибн-Джухайям в системе ОГК 512618. Это недалеко от наших границ. Графиня находится в рабстве у одного местного богача, занимается воспитанием его детей. Какие будут распоряжения?

Бедросо с трудом сдержал непрошеную улыбку. Изобразил тягостные раздумья, хотя давно уже решил, что делать с бывшей любовницей прежнего росского властителя.

— Вот что, Капитан, предстоит организовать… Необходимо выкрасть Шувалову и перевезти на территорию Ордена.

— Выкрасть? — не удержался от восклицания Милтон. — Как бы не спровоцировать военный конфликт с Халифатом!

Вершитель сверкнул глазами:

— Ну так проведите операцию так, чтобы не спровоцировать этот конфликт! Само по себе похищение вряд ли вызовет какой-либо политический резонанс. Усман Одиннадцатый ничего о Шуваловой не знает, иначе бы она уже давно оказалась в лапах его спецслужб. Думаю, очередной пиратский рейд никакого конфликта не вызовет.

— Шувалову доставить к вам?

— Ни в коем случае! Перевезти на одну из наших приграничных планет. Только не по соседству с Росской империей. И организовать должную охрану — как планеты, так и самой Шуваловой.

— Не по соседству с Росской империей? — удивился Милтон.

— Именно! — Вершитель раздраженно хлопнул ладонью по столу, в свою очередь удивляясь непонятливости Капитана.

Впрочем, Милтон ведь всего-навсего боится ответственности за возможную ошибку.

— Экипаж пиратского корабля, совершившего похищение, должен быть уничтожен? — Спецслужбист решил проявить понимание.

Но ничего он не смыслил в планах своего правителя.

— Ни в коем случае! — Вершитель допустил на физиономию легкую усмешку. — Более того, я буду совсем не против, если информация о том, что княгиня Шувалова находится на нашей территории, дойдет до росского императора.

Милтон тоже позволил себе усмехнуться.

Кажется, он начинал кое-что понимать.

— Будет исполнено, Вершитель!

— Вот-вот, исполняйте! И надеюсь, что на сей раз не будет никаких проколов. — Тон голоса Бедросо сделался угрожающим. — Не так, как получилось с любовницей Остромира на Дальнем Алеуте. Иначе…

— Будет исполнено, Вершитель! — повторил Капитан Офиса Добрых Дел. — Операция будет подготовлена и проведена самым надлежащим образом.

Милтон покинул кабинет.

А Вершитель погрузился в раздумья.

И на следующий день снова вызвал Милтона, чтобы внести в свои вчерашние распоряжения определенные коррективы.

Глава двадцать шестая

Весь следующий день после встречи с Яной Осетр изнывал от нетерпения. А потом явилось послезавтра.

Первая половина дня прошла как во сне.

Император встречался с государственными мужами, решал какие-то неотложные вопросы, отдавал некие важные распоряжения. Однако ему казалось, что время стоит на месте. Обед занял столько же времени, сколько праздничный государственный прием с танцами и пятью переменами блюд, хотя продолжался обед обычные сорок минут — во всяком случае, старинные часы, висящие на стене императорской столовой, утверждали именно это. Найден делал все крайне медлительно. Дорога от дворца до стоянки глайдеров сделалась втрое длиннее. А перелет к Веселому Поселку растянулся на межпланетное путешествие.

Наконец Найден высадил бородатого парня в квартале от гостиницы «Скрынников», получив приказ перелететь на параллельную улицу и ждать вызова не меньше часа. И даже не волноваться еще минут пятнадцать сверх того часа…

Сетевой агент утверждал, что в гостинице, за соответствующую мзду, совершенно не интересовались именами постояльцев. В том числе, разумеется, и тех, кто снимал номер на час-два.

Осетр добрался до гостиницы пешком, сунул портье нужную сумму, добавил пару бумажек сверху, застолбил за собой номер на двоих и снова выскочил на улицу.

Теперь он был абсолютно уверен, что Яна сказала позавчера правду.

Не придет она. Зачем молодой маме эти приключения? При муже, ребенке и любезных сердцу каждой хозяйки домашних хлопотах…

Конечно, всякая росская женщина была бы рада такому свиданию. Затащить в постель самого императора — это вам не легкая любовная интрижка, это судьбоносное происшествие. Подобная любовь может кормить тебя долгие годы…

Но ведь это же Яна! Она не такая! Семейная жизнь, конечно, наложила на нее отпечаток, но в душе она осталась той же девчонкой в голубом платье, которую он обнимал в теплой ночи Дивноморья, ощущая вздрагивающее тело… Если она и придет, то не ради выгоды — ради той давней любви.

Но она не придет…

Она пришла.

На ней было простенькое платье, которое никому бы и в голову не пришло принять за княжескую одежду, а замысловатую прическу она спрятала под такой же простой шляпкой.

Эдакая гувернантка, обслуживающая малолетнего дитятю из богатой семьи. Только без дитяти…

Получивший мзду портье и головы не повернул в ее сторону, радушно кивнув Осетру:

— Проходите, господин хороший!

Наверное, рассчитывал на постоянные контакты с нежадным клиентом.

И парочка бок о бок прошла в лифт.

Они начали целоваться прямо там. Осетр прижал Яну спиной к стенке, разом ощутив упругость ее пополневших грудей. Руки его стиснули ее плечи, спустились на талию, переползли на бедра.

Она вздрогнула — как тогда, на Дивноморье…

Лифт не был скоростным. Но и здание гостиницы оказалось всего лишь пятиэтажным, так что времени хватило всего на один поцелуй. А потом звякнул звоночек, извещающий о прибытии на нужный этаж, и они с сожалением оторвались друг от друга. В коридор вышли гуськом, хотя Осетру хотелось протиснуться сквозь дематериализовавшуюся дверцу в обнимку. Потом он взял Яну под руку, и они двинулись по коридору чинно, как будто встречные люди не должны были понимать, зачем эти двое здесь оказались.

И только войдя в номер, они снова вцепились друг в друга.

Однако теперь все было не так, как на Дивноморье. Ими овладела лихорадочная спешка. Они без слов срывали друг с друга одежду и не глядя бросали на пол. Потом так же, без слов, содрали с постели одеяло и ринулись на хрустящее ложе. И стали одним целым, не слыша, как поскрипывает кровать…

А потом, когда все закончилось, она погладила его по груди и прошептала:

— Остромирушка мой любимый! Я так по тебе скучала! Так скучала…

И он ей сразу поверил. Потому что и сам почувствовал, как ему было плохо все это время, с того самого приема, когда церемониймейстер провозгласил хорошо поставленным голосом: «Князь и княгиня Стародубские, ваше императорское величество!»

— Знаешь, Яночка… — сказал он, сглотнув ком в горле. — А ведь я пропал! Я просто не могу без тебя жить!

Она потерлась носом об его щеку, и он только сейчас понял, что так и не снял с физиономии маскировку.

— У тебя такая колючая борода! — восхитилась Яна.

Он рассмеялся:

— Она не настоящая.

— То-то я думаю… Император у нас вроде бы без бороды был. Но мне нравится! Очень нравится! Мне все в тебе нравится. И всегда нравилось.

А потом они лежали, прижавшись друг к другу, и он гладил ее бархатистое бедро, а она целовала его ключицу. И не осталось больше никаких слов, потому что каждым прикосновением двое влюбленных снова распаляли друг друга.

И все повторилось…

А потом между ними стало мокро.

Он оторвался от нее и испытал настоящий ужас: из ее грудей потекло молоко

— Ой, прости! — воскликнула она, и в голосе ее тоже прозвучал ужас. — Совсем забыла. Всегда помнила, а сегодня запамятовала.

В нем родилась ревность и злоба, но Яна сказала: «Ты заставил меня забыть обо всем. Даже о том, что женщина никогда не забывает!» — и ревность рассосалась, превратилась в понимание.

В конце концов, что он хотел? Чтобы, оказавшись с ним в постели, она перестала быть кормящей мамой? Так не бывает. В конце концов, она ли в том виновата?

Если бы он поменьше думал об империи, а побольше — о влюбленной в него женщине, все оказалось бы по-другому. Нет, она бы все равно стала кормящей мамой, но прижимала бы к груди его ребенка. И хрен бы с ней, с этой империей, ржавый болт ей в котловину! Империи приходят и уходят, а любимая женщина остается…

Впрочем, что случилось — то случилось. Ничего теперь не изменишь! Кому-то любимая женщина, а кому-то — империя! И нечего тут злобствовать, дружок! Сам во всем виноват!

Яна попыталась встать — видимо, хотела сделать то, что предпринимают женщины в таких случаях, но он не отпустил ее.

— Лежи, пожалуйста, — прошептал он. — Мне даже приятно.

Наверное, она поняла, что он лжет, но послушалась.

Он чувствовал, как струится по его боку теплая жидкость, которой кормятся дети, и ему снова было противно, но он сдерживал себя.

В конце концов, это не болотная жижа, в которой иногда доводится валяться «росомахам».

А потом Яна задремала у него на груди, и он был готов лежать вот так веками, понемногу привыкая к новым ощущениям и борясь с то и дело рождающейся гадливостью, но тут пробудился валяющийся на полу браслет, подав сигнал о том, что императору пришло сообщение.

Яна тут же проснулась, отодвинулась. Потом села на кровати и принялась приводить в порядок прическу.

Жизнь рушила очарование любви, безжалостно напоминая о себе.

Осетр протянул руку, поднял браслет и глянул на видеопласт.

«Час прошел, твое величество!» — сообщение было от Найдена.

Осетр нацепил браслет на запястье и подумал: «Убью гада!»

— И мне пора, — сказала Яна, натягивая трусики, схватила бюстгальтер, платье и убежала в ванную.

Словно отнимала у Осетра все то, что еще несколько мгновений назад находилось в полном его распоряжении, но больше ему не принадлежало. И никогда не будет принадлежать до конца, пока жив ее муженек.

Это была реальность, с которой требовалось смириться.

Если твоя женщина не свободна, всегда приходится смиряться с тем, что ее тело принадлежит не только тебе. Либо расставаться с нею…

И Осетр решил, что самое правильное будет — расстаться.

Это было странное ощущение. Только что он думал только о ней и не представлял себе дальнейшей жизни без нее… Но минуло мгновение, и разрыв стал неизбежным, как наступление ночи.

— Мы встретимся еще, ваше императорское величество? — спросила Яна.

— Конечно, — соврал Осетр. — Я пришлю тебе сообщение накануне.

Он с трудом скрыл гримасу недовольства: это ее «ваше императорское величество» окончательно разрушило всю прелесть встречи. Ей надо было снова сказать «Остромирушка»…

Они вышли из номера, как малознакомые люди после деловых переговоров, спустились в холл, кивнули портье и разошлись перед входом в гостиницу, отправившись каждый в свою сторону. Навсегда.

Когда Осетр уселся в кресло глайдера, Найден сказал:

— По-моему, твое величество, ты ошибся со временем. Надо было приказать мне ждать два часа.

Лицо бывшего эвакуатора украшала понимающая улыбка.

«Убью гада!» — подумал Осетр. И сказал:

— Да нет, мой друг. Ты прислал мне сообщение очень вовремя.

Улыбка мгновенно стерлась с физиономии Найдена.

Он явно что-то хотел сказать, но так и не решился, безмолвно подняв глайдер в небо над Петроградом.

Глава двадцать седьмая

Институт структуры пространства не подвел: вторая, более мощная «улитка» была готова уже через три месяца.

Профессор Комаров доложил об этом императору с нескрываемой гордостью. А Осетр в очередной раз испытал чувство удовлетворения — все-таки он не ошибся, поставив когда-то на молодого ученого.

Уже на следующий день было немедленно назначено внеочередное заседание Совета безопасности.

Закончил свой доклад, Комаров сказал:

— Полагаю, мы готовы к срочному проведению испытаний новой «улитки». В принципе, можно использовать тот же корабль, на котором проводили испытание первой модели. Как его?…

— «Стремительный», — подсказал адмирал Друцкий-Соколинский, руководитель Адмиралтейства.

— Да, «Стремительный». — Комаров кивнул. — Размеры установки таковы, что она вполне вписывается в границы второго складского отсека эсминца. Мои сотрудники проверяли. Ну и дополнительно потребуется какой-нибудь списанный корабль. Пусть даже прошедший стадию разоружения. Можно загрузить его балластом, чтобы испытания получились стопроцентными. То есть чтобы масса разоруженного корабля соответствовала массе боевого.

Осетр обернулся к Друцкому-Соколинскому:

— Найдется у вас такой, адмирал?

— Так точно, ваше императорское величество! Мы планировали в следующем месяце вывести из состава Первого флота крейсер «Варяг». Когда он вам потребуется, профессор?

— Как можно быстрее! — В голосе Комарова прозвучало явное нетерпение. — Не зря же мы работали в таком темпе!

Друцкий-Соколинский повернулся к императору:

— Значит, ускорим процесс снятия с боевой работы. Думаю, можно даже не разоружать. Снимем с борта личный состав, за исключением ходовой команды, чтобы не надо было использовать буксир. Через три дня крейсер будет готов к испытаниям.

— А мы за три дня постараемся смонтировать установку на «Стремительном». — Комаров, не сдержавшись, удовлетворенно потер руки.

Он определенно с любовью относился к своей «улитке».

— Стоп, господа! — Осетр легонько хлопнул по столу.

Он не забыл о своей идее, родившейся еще на борту эсминца. И сейчас было самое время реализовать ее.

— Я думаю, мы оставим эсминец «Стремительный» в покое. Я уже говорил после первых испытаний… Считаю, «улитку» надо поставить на фрегат «Святой Георгий Победоносец».

Железный Генерал позволил себе легкую улыбку — он прекрасно был осведомлен об особых «взаимоотношениях» фрегата и росского императора.

А адмирал Друцкий-Соколинский удивился:

— Зачем, ваше императорское величество? Он же в Пятипланетье, у Приднепровского. Гнать фрегат сюда, за тридевять земель? А потом демонтировать установку и перегонять обратно? Не экономично!

— А если не демонтировать? — вступил в разговор Железный Генерал, сразу сообразивший, куда клонит император. — А если отправить фрегат назад с установкой на борту? Пусть в составе флота окажется хоть один корабль, вооруженный «улиткой Комарова».

— Да-да, — поддержал Деда Осетр. — Именно это я имел в виду, господа. Уж коли установка создана, почему бы не поставить ее на боевое дежурство хотя бы в единичном экземпляре?

— Но ведь она еще не прошла испытания, ваше императорское величество! Рано еще принимать столь кардинальные решения. Вот когда запустим в серию, другое дело!

Осетр встал:

— Через несколько дней «улитка» испытания пройдет. Я практически уверен, что испытания завершатся успешно. А вы как считаете, Константин Матвеевич?

Уверенность в себе просто-таки приклеилась к довольной физиономии Комарова.

— А что может случиться с нею, господа? Модель мы испытали. А новая установка принципиально ничем не отличается. Увеличена лишь мощность, то есть дальность действия и возможность перебрасывать более массивные материальные объекты.

Да, руководитель Института структуры пространства был уверен не только в себе, но и в собственном детище.

Однако Друцкий-Соколинский тут же сшиб с него это чувство.

— А что с животными? — коротко спросил он.

Комаров слегка притух.

— Новая установка принципиально ничем не отличается от старой. Чтобы сохранять при переброске жизнь биологических объектов, требуются дополнительные исследования и теоретические разработки. — Он повернулся к Осетру. — Ваше императорское величество, для этого к работам не мешало бы подключить Институт космической медицины.

— Подключим, профессор, — тут же отозвался Осетр. — Я отдам соответствующее распоряжение его директору.

— А в остальном установка полностью работоспособна.

— Что ж, — сказал Друцкий-Соколинский, — если профессор отвечает за свои слова…

— Отвечает! — рубанул Комаров.

— Не горячитесь? — улыбнулся адмирал.

— Не горячусь!

— …тогда я не вижу оснований препятствовать предложению императора. Все соответствующие приказы буду подготовлены и доведены до должностных лиц сразу после окончания заседания Совета.

— Вот и прекрасно, адмирал. — Осетр сел. — А промышленникам пора готовиться к внедрению в производство. Сергей Никанорович! Как только испытания закончатся, надо ставить «улитку» на поток. Чтобы через месяц установки начали поступать во флот.

— Ваше императорское величество, — крякнул премьер-министр Сергей Никанорович Шуморовский. — Какой месяц! — В голос его прорвалось отчаяние. — Это же просто невозможно! Совершенно новое для промышленности изделие! Тут минимум квартал потребуется!

Осетр поднял руку, обрывая словесный фонтан.

— А вы поднапрягитесь, князь!.. Ладно, пойду вам навстречу. Пять недель. Но ни днем больше. Организуйте производство на тех предприятиях, где выпускаются «иглы Комарова». Тамошние специалисты представляют, что им предстоит осваивать, лучше всех остальных. Полагаю, им не так много времени потребуется на разработку новых программ для оборудования. Потом распространите опыт на другие заводы. И вот еще что… Полагаю, промышленно выпускаемые установки нужно устанавливать и на действующие боевые корабли, и на вновь спускаемые со стапелей. Пятьдесят на пятьдесят.

— Но ведь это совершенно разные технологические процессы, — вновь подал голос Шуморовский.

— Я понимаю предстоящие сложности, князь! Зато на старых кораблях уже имеются опытные экипажи, и эти корабли быстрее вернутся к боевому состоянию, чем войдут в строй только что спущенные со стапелей. Таким образом у нас во флоте сразу появятся полностью боеспособные переоборудованные корабли. Думаю, спорить тут не о чем. Надо иногда наступать на горло ведомственным интересам.

Осетр повернулся к Друцкому-Соколинскому.

— Приоритет надлежит отдать Четвертому флоту, адмирал.

— Может, все-таки начнем с Первого, ваше императорское величество? — отозвался тот.

Осетр саркастически рассмеялся:

— Что, князь… Неужели боитесь за шкуры работников Адмиралтейства?

У Друцкого-Соколинского заходили желваки на скулах.

Ничего, переживет… Пусть с самого начала все почувствуют важность предстоящей работы. И военные, и гражданские…

— Никак нет, ваше императорское величество. Работники Адмиралтейства всегда готовы жизнь отдать на благо Родины.

— Жизнь отдавать не надо. Надо начать перевооружение с Четвертого флота. А потом будет ваш Первый. Приднепровскому «улитки» важнее. Если нас ждет столкновение с Орденом, то оно несомненно начнется в районе Пятипланетья. И важно иметь там силы для отпора.

— Слушаюсь, ваше императорское величество! — Адмирал встал из-за стола и щелкнул каблуками. — Будет исполнено!

— Вот-вот, исполняйте! — отчеканил Осетр.

Конечно, он обошелся с Друцким-Соколинским грубовато, но всем этим тыловым крысам ни в коем случае нельзя позволить впадать в спячку.

Тыловики из другого теста выпечены, их вечно надо пинать, потому что сами они в боевых действиях не участвуют и шкурой своей не рискуют. А потому видят войну несколько под иным углом, чем те, кто принимает непосредственное участие в огневых контактах.

Впрочем, он тут же понял, что не очень прав. Но извиняться не стал.

Не сахарный адмирал, не растает!

Надо, пожалуй, еще и добавить горчицы под хвосты.

— Хочу вас предупредить, господа, что в случае срыва планов перевооружения флота «улитками» все виновные должностные лица понесут самую строжайшую персональную ответственность.

Он поймал на себе удивленные взгляды, поскольку впервые позволил себе такой тон разговора.

Впрочем, глаза чиновники тут же отводили в сторону.

А когда заседание Совета закончилось, Железный Генерал дождался, пока все остальные покинут кабинет, и сказал:

— Кажется, ваше императорское величество, я услышал сегодня речь не мальчика, но мужа! Думаю, дело пойдет! Срыва планов перевооружения не будет.

И не было для Осетра более приятных слов.

Тем не менее он сдержал довольную ухмылку и возразил:

— Речи — не главное, Всеволод Андреич. Главное — дела, порождаемые этими речами.

Глава двадцать восьмая

На испытания новой «улитки» вместе со «Святым Георгием Победоносцем» прибыл и контр-адмирал Приднепровский.

За это Осетр поначалу хотел выписать командующему Четвертым флотом кучу ржавых болтов в котловину, но потом передумал.

Все-таки боевой командир должен лично ознакомиться с новым оружием. А флот наверняка оставлен в надежных руках. Иначе Приднепровский не был бы Приднепровским…

Через три дня, когда установку смонтировали на борту «Победоносца», шаттл снова перенес Осетра, Засекина-Сонцева и сопровождающих императора военных и гражданских специалистов с Нового Санкт-Петербурга на орбиту.

Едва Осетр вышел из шаттла и вступил на палубу транспортного отсека фрегата, сердце его заколотилось быстрее. Слишком много воспоминаний было связано с этим кораблем. Вплоть до пленения Владислава Второго и последовавшей за ним дуэли согласно древнему обычаю…

Встретили главнокомандующего согласно этикету. Командир фрегата капитан первого ранга Свистунов, бывший когда-то у Приднепровского старпомом, доложил о полной готовности экипажа выполнить любую поставленную боевую задачу. Главнокомандующий внимательно выслушал доклад, крепко пожал руку контр-адмиралу Приднепровскому и старшим офицерам корабля и даже поговорил немного с простыми матросами об условиях службы.

Тоже своего рода этикет…

Флотские любили своего императора. Это было видно и по взглядам, и по тону разговора, и по всему их поведению.

Давно уже правителю не было так приятно от общения с подданными. Пожалуй, со дня коронации…

А потом контр-адмирал и император проследовали в каюту, которую новый старпом фрегата, кап-два Колышев предоставил в распоряжение Осетра. Уединились для конфиденциальной беседы…

— Ну, здравствуйте, Иван Петрович! — Осетр не удержался и обнял Приднепровского. — Очень рад вас видеть!

— Здравствуйте, ваше императорское величество! Я тоже рад вас видеть. А на правах старого знакомого скажу, что мне весьма импонирует та энергия, с которой вы перестраиваете империю. Этак мы скоро будем сами с усами, и никакой Великий Мерканский Орден нам станет не указ.

— Это хорошо, что вы так настроены. Что там у вас с переформированием Отдельной особой эскадры в Четвертый флот?

Контр-адмирал сразу подобрался:

— Переформирование идет согласно утвержденным планам, разработанным Адмиралтейством. Даже с некоторым опережением в сроках.

— Проблемы какие-нибудь есть?

Приднепровский провел рукой по пышным бакенбардам:

— Все возникающие проблемы решаются в рабочем порядке, ваше императорское величество. Руководство Адмиралтейства и кабинет министров оперативно реагируют на мои просьбы. Очень скоро, думаю, не позже чем через полгода флот будет в полной боевой готовности.

— Очень надеюсь на это, Иван Петрович! Вы в курсе, зачем вас вызвали в район Чудотворной?

— Знаю только, что предстоят испытания некоего нового вида оружия, ваше императорское величество. В подробности меня не посвящали. Секретность, понятное дело…

— Ну, в подробности вас посвятит прибывший вместе со мной на борт «Победоносца» профессор Комаров из Института структуры пространства.

— Это что за Комаров? Который разработал «иглу Комарова»?

— Он самый. Весьма толковый ученый. А теперь он создал новую штуку. Ее уже назвали «улиткой Комарова»… Новое его изобретение, я уверен, сыграет немалую роль в обретении нашего превосходства над Орденским флотом.

Физиономия Приднепровского расцвела воодушевлением.

— Давно пора, ваше императорское величество! Кстати, на всех старых кораблях Четвертого флота прежние двигательные установки уже заменены «иглами».

— Радостная новость! Я вот что еще думаю. После испытаний мы оставим «улитку» на борту «Победоносца». Пусть у нас будет хоть один боевой корабль с новыми возможностями. На всякий случай.

Приднепровский снова распушил бакенбарды и усмехнулся:

— Я бы сказал, что горд, да только слишком пафосно прозвучит, а мы, военные, не любим излишнего пафоса.

— Да уж, Иван Петрович… Оставьте пафос пропагандистам, а сами готовьтесь выполнять боевые задачи.

Приднепровский посерьезнел:

— Вы полагаете, война уже не за горами, ваше императорское величество?

— Полагаю, не за горами, адмирал… Я вовсе не воинствен, хоть и «росомаха». Мне совершенно претят жертвы, которые может понести наш народ, но… Если войне быть — а ей, как мне кажется, быть, — пусть она начнется тогда, когда станет выгодно нам, а не противнику.

— Что ж… Чему быть, того не миновать!

А потом новую «улитку» испытали.

Ходовая команда привела крейсер «Варяг» в исходную точку прыжка, погрузилась на два катера и переправилась на «Победоносец». Высокие гости снова собрались в центральной рубке фрегата.

На сей раз все происходило почти обыденно. И когда «Варяг» перебросило на расстояние в половину парсека, оживление на мостике «Победоносца» оказалось достаточно сдержанным.

— Это максимальное расстояние, Константин Матвеевич? — спросил недовольно Осетр.

— Пока да, ваше императорское величество. — На физиономии профессора Комарова нарисовалось чувство вины. — Мы продолжаем работать над увеличением расстояния переброски, но доработка потребует слишком большого времени. Мы полагаем, что «улитка» принесет большую пользу и с ныне существующими параметрами.

— А что по этому поводу думает Адмиралтейство?

Тут же отозвался князь Друцкий-Соколинский:

— Мы изучили вопрос, ваше императорское величество. И считаем, что ныне существующую модель стоит запустить в промышленное производство. А над новой улиткой пусть профессор работает. Причем желательно, чтобы вместе с увеличением расстояния все-таки удалось спроектировать систему, сохраняющую жизни экипажа перебрасываемого объекта. Тогда мы смогли бы выводить из-под вражеского удара собственные корабли. А еще лучше, если бы следующая «улитка» работала бы в двух режимах. С уничтожением экипажа — для вражеских кораблей, с сохранением жизни людям — для своих. Это было бы идеально.

Осетр повернулся к профессору:

— Что скажете, Константин Матвеевич?

— Идея хорошая, ваше императорское величество. Будем работать. Что касается увеличения расстояния, тут никаких проблем нет. Потребуется только время. С системой сохранения жизни перебрасываемых биологических объектов — сложнее. Но Институт космической медицины уже подключился. Надеюсь, скоро у них появятся конкретные предложения по конструкции… Пока это все, что я могу сказать.

После первого было проведено еще четыре переброса «Варяга» из одной точки в другую. И на этом решили остановиться. Тут же, на борту «Святого Георгия Победоносца», состоялось заседание Совета безопасности, на котором были обсуждены и утверждены конкретные меры по запуску действующей модели «улитки» в промышленное производство.

После чего Осетр и сопровождающие его чиновники вернулись на Новый Санкт-Петербург, а «Победоносец» отправился в район Пятипланетья.

При расставании с Приднепровским император, к своему удивлению, почувствовал легкую грусть.

Похоже, ему тоже хотелось остаться на борту фрегата.

Глава двадцать девятая

Прошло два дня после возвращения на Новый Санкт-Петербург, и Осетр снова начал маяться.

Решение никогда не встречаться с Яной уже казалось ему глупым и неправильным. Да что там говорить? — скороспелым оно было. Откровенно скороспелым!

И даже это проклятое молоко, полившееся из ее груди, уже не вызывало в душе прежней гадливости.

В конце концов, Яна и вправду ни в чем не виновата? И дело даже не в выборе между любовью и империей. Она даже не виновата в том, что не опустошила… как это они называют?.. сцедилась, что ли?.. Скорее всего, она и сцедилась, да он, Осетр, слишком сильно ее тискал. Вот и потекло.

И вообще, признаемся себе окончательно: в том, что она вышла замуж за Стародубского, виноват только и только сам Осетр. Был бы обычным человеком, все бы получилось иначе. Поженились бы, и кормила бы она сейчас Приданникова-младшего. И молоко это вызывало бы у Осетра не ревность, а, наверное, совсем другое чувство…

Его мысли снова шли по кругу, возвращаясь к былым раздумьям, но для него они были слишком важны, чтобы он упрекнул себя в этом.

Оказывается, думаешь иногда одно и то же, снова и снова, и это совсем не кажется тебе потерей времени…

В общем, утром третьего дня после возвращения в Петергоф император послал молодой княгине Стародубской сообщение.

«Яночка! — гласило оно. — Прости меня, пожалуйста! Я очень хочу тебя видеть! Буду тебя ждать завтра в то же время и в том же месте».

День прошел как во сне. Ожидание следующего дня стало главным его содержанием. Император опять занимался обычными государственными делами, но все это делал как будто бы и не он. А он просто надеялся на предстоящую встречу, и больше ему, по большому счету, ничего не требовалось.

Вечером ему стало казаться, что его ждет очередной «вещий» сон, трагический и однозначный.

И сон приснился. Только он был не о будущем, а о прошлом. О том памятном пляже на Дивноморье. И трагизма в нем было не больше, чем лет в комариной жизни. А счастья — тысяча веков…

Наконец завтра наступило. И, томительно ожидаемый, пришел час начала недальнего путешествия. Снова Найден отвез императора по знакомому уже маршруту, а на лице пассажира «выросла» так понравившаяся Яне борода.

Мотаясь перед входом в гостиницу «Скрынников», Осетр провел последние минуты перед встречей едва ли не в горячке.

Никогда бы не подумал, что с ним может твориться подобное. И даже не было ни малейшего желания сказать себе «Росомаха, ржавый болт тебе в котловину! Возьми-ка себя в руки!»

Потому что он сейчас был не «росомаха» и не император!

Она опоздала всего на две минуты, и все эти две минуты Осетр был ни жив ни мертв. А потом будто солнце во второй раз взошло…

— Здравствуй, Остромирушка! — прошептала она. — Любимый мой!

— Здравствуй, Яночка! — отозвался он. — Единственная моя!

Взявшись за руки, двое проскочили мимо знакомого портье, влетели в лифт и сразу же принялись обниматься…

И пришло время всему. И было, как в прошлый раз. Но опять — будто впервые в жизни!

Правда, сильно он ее сегодня не тискал, и молочного половодья удалось избежать. Так, чуть-чуть…

А потом она лежала у него на груди. Гладкая, как кошка. И жмурилась от удовольствия — как кошка.

А ему просто было хорошо. И не было в памяти ни родной империи, ни ВМО, ни Засекина-Сонцева, ни ВКВ… И наплевать на это хотелось с высокой колокольни!

А потом она перестала жмуриться и прошептала:

— Я так по тебе скучаю, Остромирушка! Это просто какой-то ужас! Я готова бегать к тебе хоть каждый день! Вот только муж быстро заметит!

— А хочешь, я отправлю его в служебную командировку? — спросил Осетр напрямую. — Куда-нибудь подальше, на край Вселенной…

Она замерла. Некоторое время лежала недвижно. И словно бы даже не дышала. Лишь сердце ее колотилось — наверное, пыталось вырваться из оков семейной жизни, на желанную свободу.

Потом она вздохнула глубоко-глубоко, будто вынырнула со дна моря.

— Нет, — сказала она тихо. — Не надо. Он-то ведь ни в чем не виноват.

«Никто ни в чем не виноват, — подумал Осетр. — Но ведь так просто не бывает. Виновные есть всегда».

Впрочем, насчет своего мужа она была абсолютно права.

Угораздило парня жениться на девице, которую любит император и которая отвечает ему взаимностью. Вот же судьба!

И вообще, получается, что судьба во всем и виновата.

Осетру на мгновение стало не по себе. И чтобы заглушить шевельнувшийся в сердце страх, он сказал легкомысленно:

— Ладно, не стану я его трогать!

— Спасибо! — отозвалась она шепотом.

Ему показалось, что она сейчас добавит «ваше императорское величество», но, в отличие от первой гостиничной встречи, она обошлась без этикетных обращений.

И Осетр был ей за это благодарен. Как и за все остальное…

А потом снова было расставание, которое не было нужно ни ему, ни ей, но без которого было не обойтись.

Увы, любое свидание неизбежно заканчивается разлукой — даже если она временная, и скоро будет новая встреча.

Найден на сей раз не улыбался…

Глава тридцатая

За государственными делами и любовными встречами Осетр не забывал и о «росомашьих» тренировках.

Едва ли не каждое утро, перед завтраком, он отправлялся в спортивный зал и непременно брал с собой Найдена.

Размявшись, сходились в схватках, укладывая друг друга на маты вертушкой князя Романа и иными приемами рукопашного боя. Потом хватались за холодное оружие — от самурайского комплекта дайцю[2] до обычных фрагербритских шпаг. Каждое второе занятие заканчивалось в тире — палили по поясным мишеням из лучевиков и огнестрелов.

Однажды, по окончании стрельбы, Найден, занимаясь разборкой и чисткой древнего пистолета Макарова, хитро посмотрел на Осетра и сказал с энтузиазмом:

— Слушай-ка, твое величество… Есть мнение, что тебе не мешало бы обзавестись супругой.

От неожиданности у Осетра перехватило горло, и он закашлялся, судорожно и долго. А откашлявшись, сказал:

— Это у кого такое мнение?

Найден хитро улыбнулся:

— Пока у меня. Но скоро и другие об этом заговорят.

— С чего ты взял? Рано мне еще жениться!

— Ты император, твое величество. Ты должен в первую очередь заботиться об империи. А забота об империи включает в себя и заботу о наследнике. Как только у тебя появится наследник, у некоторых кандидатов на трон мгновенно исчезнут основания надеяться на это.

— Убью гада! — сказал Осетр.

— Убивай, твое величество! — сказал Найден без улыбки. — Но задумайся о том, что я тебе сказал.

Осетр задумался. И очень скоро сообразил, что весьма возможным результатом его встреч с Яной может стать рождение у нее еще одного ребенка, в котором генетическая экспертиза может признать сына нынешнего императора. И в этом случае, как когда-то с сыном графини Елены Шуваловой, могут возникнуть сложные политические коллизии, весьма опасные для самого ребенка.

И в конце очередной встречи, когда Яна, умиротворенная, лежала на его груди и нежно поглаживала широкое «росомашье» плечо, он заговорил с нею.

— Слушай, Яночка… Мы с тобой это… Когда мы с тобой делаем это… — Он не мог подобрать подходящие слова: они потерялись и никак не желали найтись. И он ляпнул напрямик: — В общем, ты не залетишь, случаем?

Сказал и сам испугался: так гнусно прозвучал вопрос.

Яна поперхнулась. Отодвинулась. Посмотрела ему в глаза — пристально, будто пыталась что-то отыскать в их глубине. То ли отыскала, то ли не отыскала… И схватилась за свои тряпки. Встала, ушла в ванную.

Он продолжал лежать на постели ни жив ни мертв. Теперь потерялись вообще все слова. И все мысли. Кроме одной: «Что я наделал?»

Когда Яна вышла из ванной, он все еще не нашел слов и лишь молча смотрел на нее.

Зато она не последовала его примеру.

— Прощайте, ваше императорское величество! Не стоит нам больше встречаться! Не волнуйтесь, я не залетела!

И ушла.

А он так и остался лежать, пока Найден не прислал ему на браслет привычное сообщение.

Остаток дня Осетр был сам не свой.

То его мучил жуткий стыд, то накатывало раздражение — на нее, потом на себя, потом снова на нее…

Что он такого особенного сказал? Нормальный вопрос для мужика. Тем более — для императора. Дети у правителей — не просто дети, а инструмент политики. Так было испокон веков и ничего не изменилось. И ни дети, ни императоры в том не виноваты. Ни тех, ни других никто не спрашивал — кем они предпочли бы родиться… Может, она и вправду рассчитывала заполучить от него ребенка? Сучка!.. А с другой стороны, это же нормально — хотеть ребенка от любимого! И дело тут совсем не в политике. Это дано женщинам от господа бога, инстинкт у них такой — реализовать свое биологическое предназначение. Но получилось все равно очень мерзко… Тьфу ты, господи, совсем запутался…

Он продолжал терзать себя весь вечер и половину ночи. И только часа в три забылся неверным сном.

А утром, проснувшись, решил: ну и бог с ней! Найден прав: надо и в самом деле жениться, что ли… Дать кому-нибудь задание — пусть подготовят список росских высокородный девиц на выданье. Засекину-Сонцеву… Или самому Найдену… Или, на худой конец, сетевому агенту — в этом случае информация о новом императорском интересе не выйдет даже за пределы Осетрова кабинета… А мы потом просмотрим составленную базу данных и выберем. За такого жениха любая пойдет!

И он заставил себя перейти к общегосударственным заботам.

Но прошло еще пять дней, и он снова отправил ей послание.

А она пришла.

— Ты прости меня, Яночка! — сказал он, едва они вошли в номер. — Я был не прав.

— Я все понимаю, Остромирушка, — коротко сказала она.

И все снова было хорошо.

Они встречались так каждую неделю — правда, в разных гостиницах — еще в течение двух месяцев. Осетр и думать забыл о списке невест.

А потом жизнь — как водится, не спрашивая никого и неожиданно для обоих — сама прервала их встречи.

Глава тридцать первая

Сегодня снова предстояло провести с Дедом совещание по подготовке очередного заседания Совета безопасности.

Пора заслушать премьер-министра: как движется внедрение в производство «улиток Комарова».

Однако сразу после завтрака с императором по закрытому каналу связался глава имперского разведывательного управления князь Петр Афанасьевич Белозеров.

— Ваше императорское величество, — сказал он после обоюдных приветствий. — Засекин-Сонцев как-то передал мне приказ о поисках вашей матери, графини Елены Шуваловой.

Сердце Осетра ухнуло в самый низ живота.

Неужели?..

— Да, князь, я давал такой приказ советнику.

— Мы отыскали вашу матушку. Судя по полученной информации, графиня Шувалова в настоящее время находится на территории Великого Мерканского Ордена, планета Саммерсити. Это в системе звезды Кантор, неподалеку от границы Ордена с Фрагербритским Союзом. От наших границ — весьма неблизко, и прежде до Саммерсити, без открытого вторжения на территорию ВМО, было не добраться. Однако боевые корабли, оборудованные «иглой Комарова», способны скрытно достичь необходимого района.

Первым желанием Осетра было немедленно отдать распоряжение об организации спасательной экспедиции. По принципу той, что предприняли они с каперангом Приднепровским к Дальнему Алеуту.

Однако через пару мгновений он вспомнил: «“Росомахи” никогда никуда не опаздывают».

— Информацию легко было добыть, ваша светлость?

Князь Белозеров понимающе кивнул:

— Я бы не сказал. Один наш человек на Саммерсити провалился, другого едва не разоблачили, но он сумел, сменив имя, перейти на проживание по другой легенде. Хотя, если будут тщательно искать, раскроют. Правда, у них нет его генетического кода, так что сканерами агента не обнаружишь.

— С агентом все понятно, — нетерпеливо сказал Осетр. — Более важно совсем другое… Я не удивлен, что моя мать оказалась в руках у мерканцев. На месте Вершителя Бедросо я бы непременно попытался обрести такой козырь против своего противника. Но как Офис Добрых Дел допустил, чтобы мы ее нашли? И почему позволили нашему агенту передать нам информацию? Если утечка допущена преднамеренно, то возникает вопрос: с какой целью?

— Вы полагаете, что это не просто прокол в работе мерканских спецслужб, ваше императорское величество?

— Есть такое подозрение, Петр Афанасьевич. И мы должны понять, с какой целью это проделано.

— Надо поразмыслить. — Взгляд главы ИРУ слегка затуманился. — На первый взгляд, понятно, почему мерканцы держат графиню подальше от наших границ. Чтобы у нас не было возможности добраться до заложницы. И если они допустили утечку информации о ее местоположении намеренно, это может означать, что они подозревают о наличии у росского флота «иглы Комарова», но достоверной информацией не обладают. Вот и решили устроить проверку. Если мы доберемся туда, значит, все ясно, у наших кораблей появились новые возможности. Вполне логичное объяснение.

— Совершенно с вами согласен, князь. Это, кстати, дает ответ и на вопрос: был ли академик Соболевский агентом мерканцев. Если бы они его завербовали, им бы наверняка стало известно об «игле». Уж такую-то информацию Соболевский точно продал бы. А значит, он все-таки был террористом-одиночкой.

— Насколько мне известно, никаких фактов о его связи с мерканцами так и не было выявлено… — Белозеров сощурился и вперил глаза в потолок, продолжая размышлять. — Бог с ним, с Соболевским! Мне вот какая мысль пришла в голову… А что если план Вершителя глубже. А что если он добивается, чтобы мы подумали именно так, как подумали. Они якобы не знают, что у нас есть новый способ передвижения по Галактике. В подобной ситуации мы должны — что?.. Мы должны непременно воспользоваться своим преимуществом и попытаться похитить заложницу. Чтобы лишить Бедросо козыря в рукаве. Но если за первой целью скрывается еще и вторая? Что если, прикрывшись проверкой, имеется ли у нас «игла Комарова, они все-таки расставляют совсем другую ловушку? С целью заманить в нее совершенно конкретного человека, убивая таким образом сразу двух зайцев.

— И кто же этот второй заяц? — спросил Осетр, уже догадываясь, куда клонит Белозеров.

— А это вы, ваше императорское величество! И вы, полагаю, сами прекрасно понимаете это.

Осетр стиснул под столом пожелавшие задрожать пальцы.

Конечно, он понимал. Все уже было, ничего нового придумать невозможно…

— Ситуация не новая, Петр Афанасьевич… Однажды меня уже пытались заманить в ловушку.

— Вы имеете в виду события на Дальнем Алеуте?

Оказывается, Белозеров знал о той спасательной экспедиции.

Впрочем, ничего удивительного. Такова его работа…

— Да, князь.

— Ситуация не новая, но от этого она не делается менее опасной.

Да, похоже не только Засекин-Сонцев хорошо изучил своего правителя, ржавый болт им всем в котловины! Но не вам, господа, решать, что мне делать и чего опасаться. Мы и сами с усами…

— Хорошо, Петр Афанасьевич. Я подумаю. Спасибо!

В глазах Белозерова явно засветилось сомнение, но выразить вслух его князь не решился. А Осетр прервал связь и задумался.

Думал император недолго.

Не дождутся они — диктовать мне свою волю! Ни господа росские государственные деятели, ни мерканские сайентологи!.. И если Тим Бедросо на самом деле намеревается с помощью графини Шуваловой угрохать сразу двух зайцев, то он добьется только того, что один из зайцев выйдет на охоту. И получит Вершитель в противники «росомаху» в заячьей шкуре!.. Но о Бедросо мы будем беспокоиться позже. А сейчас предстоит невидимая миру схватка еще с одним «росомахой!..

И он отправился в рабочий кабинет — подходило время встречи с Дедом.

Глава тридцать вторая

Когда князь Засекин-Сонцев появился на пороге кабинета, Осетр решил сразу взять быка за рога.

— Всеволод Андреич! Вы в курсе, что наши разведчики отыскали мою мать?

— Да, ваше императорское величество. Князь Белозеров уже сообщил мне об этом.

«И небось, прежде, чем мне», — подумал Осетр.

— Я должен лично отправиться на выручку моей матери.

Дед ничуть не удивился. Несколько мгновений раздумывал, потом сказал:

— Ты не перестаешь поражать меня, мой мальчик!

На сей раз Железный Генерал даже забыл о «величестве», сразу переведя разговор в плоскость отношений учителя и ученика.

Впрочем, он тут же вернулся к требованиям этикета:

— Простите, ваше императорское величество! Не могли бы вы убедить меня в правильности такого решения?

— Мог бы. — Осетр встал и прошелся по кабинету, собираясь с мыслями. — Во-первых, я как-то уже говорил, что считаю себя виноватым в судьбе моей мамы. И будет правильно, если именно с моим участием случится ее освобождение… Во-вторых, интуиция говорит мне, что предстоящая операция будет успешной. Думаю, вы, Всеволод Андреич, давно убедились, что интуиция меня прежде не подводила.

— Убедился, не скрою. — Железный Генерал покивал. — Но с какой стати вы решили, что вам будет везти бесконечно. Везение — такая штука, которая рано или поздно заканчивается.

— И тем не менее, я уверен, что мне и на сей раз повезет.

— Ну хорошо, ваше императорское величество… — Засекин-Сонцев побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — Ваши личные интересы понятны. А как быть с интересами империи? Что мы скажем народу?

Осетр улыбнулся:

— Народу мы не скажем ничего.

Железный генерал снова побарабанил пальцами по подлокотнику:

— Хорошо, с народом ясно… Но что мы скажем вашему ближайшему окружению? Что росский император улетел в отпуск и неизвестно, когда вернется?

— Ближайшему окружению мы тоже ничего не скажем. За исключением нескольких наиболее доверенных лиц.

На сей раз Дед растерялся.

Это хорошо было видно по выражению его лица.

— Ничего не понимаю, ваше императорское величество! Вы же будете отсутствовать, а об этом скоро станет известно. Хоть мы и отменили балы, вам надо принимать участие в куче всяких приемов и встреч, вам надо проводить заседания Совета безопасности, наконец! Можно, разумеется, объявить о вашей болезни, но, на мой взгляд, это не лучший вариант в настоящее время. ВКВ только и ждет подходящего случая, чтобы поднять мятеж. И если вы заболели, у него может появиться довольно много дополнительных сторонников среди шатающихся. — Дед понемногу распалялся. — Вы хотите ввергнуть империю в гражданскую войну в такое время, когда мы еще не готовы? Мне казалось, ты стал достаточно мудрым, мой мальчик, чтобы не совершать подобных поступков. — Последние слова советник едва не выкрикнул.

Осетр поднял руку:

— Спокойнее, генерал, спокойнее… Я вовсе не собираюсь ввергать империю в гражданскую войну. И не собираюсь сказываться больным. Вы правы, Всеволод Андреич, это не лучший выход из ситуации. — Осетр хитро улыбнулся. — Мы поступим совершенно иначе. Во время моего отсутствия империей будете управлять вы.

У князя Засекина-Сонцева отвалилась челюсть.

— Как это? Вы хотите назначить меня регентом? Да это же неизбежно вызовет кучу вопросов. И неизбежный взрыв недовольства в стране!

— Нет, генерал. — Осетр вернулся за стол и сел. — Никаких регентов при дееспособном императоре быть не может. О том, что вы управляете страной, будут знать только самые близкие люди.

— Но ваше отсутствие…

— Моего отсутствия не будет. — Осетр хлопнул ладонью по столу и снова хитро улыбнулся. — Во-первых, мы еще больше сократим количество встреч и приемов. А пару заседаний Совета безопасности прекрасно сможете провести и вы. Вы не хуже меня осведомлены о всех принципах внутренней и внешней политики на современном этапе.

— Но вас же в столице не будет! Как мы все-таки объясним отсутствие императора? Одно дело, когда улетел в Пятипланетье регент, и совсем другое, когда столицу по неизвестной причине покинул император. Это же не на Кресты слетать в целях борьбы с ностальгией. Отсутствие императора в течение трех-четырех дней скрыть не трудно. Но одному богу известно, сколько продлится вояж на территорию Ордена. И чем он вообще закончится…

— Я буду тут, рядом с вами. Просто мою роль будет исполнять симулякр.

У Деда снова отвалилась челюсть.

— Но, ваше императорское величество… Симулякры используются в оперативной работе для сугубо вспомогательных целей. Если надо в бою отвлечь внимание, скажем. Да и то ненадолго, ибо противник, если он вооружен нужной аппаратурой, всегда способен быстро распознать подмену. Но подменить симулякром действующего императора! Это ж… Это ж… — Засекин-Сонцев так и не нашел подходящего слова.

— А вы, в принципе, знакомы с новыми разработками института информационных технологий?

Железный Генерал кивнул:

— Конечно. У академика Позднякова имеются определенные достижения в своей области, но они не настолько выдающие, чтобы симулякром можно было заместить императора.

— И тем не менее, на мой взгляд, их вполне хватит для достижения наших целей. И если вы подумаете, то сами со мной согласитесь.

— Слушаюсь, ваше императорское величество.

Железный Генерал вновь кивнул. Однако по его физиономии вовсе не было заметно, что он согласен с императором.

И он снова прибегнул к «магеллановым облакам».

Осетр привычно изобразил готовность к внушению.

— Слушай сюда, мой мальчик! — сказал Дед. — Ты не будешь участвовать в спасении своей матери. Не императорское это дело. Тебе надо руководить державой.

Дальше он должен был сказать: «А теперь ты забудешь все, что я тебе сейчас говорю!» — и в новой ситуации Осетру непременно придется поинтересоваться, с какой стати Железный Генерал произнес такие слова. После чего разговор примет совершенно нежелательный оборот, поскольку Деду окажется слишком сложно объяснить непроизнесенное пока окончание приказа.

Помнится, в случае с Милорадовичем Осетру самому пришлось подбирать слова… Сейчас же все еще исправимо.

Поэтому Осетр резко оборвал собеседника:

— Извините, господин Засекин-Сонцев, но я буду участвовать в спасении моей матери! И вообще, по какому праву вы тут распоряжаетесь? Не забывайтесь, советник! Я — император росский!

Надо отдать должное генералу — в третий раз челюсть у него отвалилась лишь на мгновение.

Потом он сообразил, что внушение не состоялось, и сразу отыграл назад:

— Прошу прощения за дерзость, ваше императорское величество! — виновато сказал он. — Я очень беспокоюсь за вашу безопасность, потому и позволил себе подобный тон. Еще раз простите!

Критической ситуации, способной привести к резкой перемене отношений между ними, удалось избежать, и император немедленно последовал примеру своего советника.

— Мне понятны ваши намерения, Всеволод Андреич. — Осетр мягко улыбнулся. — Извините и вы меня за резкость!

Расшаркивания завершились. Железному Генералу еще предстояло до конца осознать, что отныне император не будет больше безвольно и не задумываясь следовать его приказам, но осознание сие произошло уже за пределами императорского рабочего кабинета.

А Осетр связался с графом Охлябининым и отдал ему приказ немедленно заняться поисками генетического кода Елены Шуваловой.

Глава тридцать третья

Если решение принято, его надо выполнять. В особенности, если это решение императора…

И государственная машина Росской империи в тайном режиме принялась реализовывать задуманное правителем.

Институт информационных технологий академика Позднякова получил секретное задание — срочно создать симулякр с внешностью Осетра, способный имитировать участие человека-модели в простейших жизненных ситуациях. Поскольку ситуации эти были донельзя примитивными — проснуться утром, встать с постели, изобразить прием пищи, пройти в рабочий кабинет, посетить туалет, вернуться в спальню ближе к ночи, — то ИИТ справился с поставленной задачей в течение двух дней. Академик Поздняков, правда, честно предупредил императора, что парикмахера, бреющего его величеству бороду, обмануть с помощью симулякра не удастся.

И Осетр тут же принялся отпускать бороду, на сей раз настоящую. С помощью катализатора волосяной активности это было не трудно…

На третий день симулякра тайно доставили во дворец, перевели в рабочий режим и продемонстрировали заказчику.

Осетр остался вполне доволен — посторонние люди вряд ли могли догадаться, что перед ними не живой человек. Близкие, правда, разобрались бы в подделке достаточно быстро, но им сообщили, что у главы государства появилась новая прихоть — он хочет проверить, способен ли обходиться без слуг.

В конце концов, в жизни все надо уметь — особенно, если вдруг начнется война и императору придется оказаться в непривычных условиях…

Слуги лишь порадовались выпавшему на их долю неожиданному отпуску.

Обычно прихоти правителей только усложняли им жизнь, а тут такое везение… Заодно его величество убедится, что работа слуг жизненно необходима. Может, даже даст мажордому указание увеличить дворцовому персоналу денежное содержание… Почему бы и нет?

Всем остальным росичам средства массовой информации сообщили, что, в связи с чрезвычайной загруженностью, вслед за отменой балов император вынужден резко сократить и личные встречи с поданными.

Удивления новость не вызвала и слухов не породила. О решении сообщалось с сочувствием — журналисты прекрасно понимали правителя своей страны.

Затем был срочно призван в реальную жизнь несуществующий прежде майор РОСОГБАК Остромир Любавин. Если сбрить бороду, весьма похожий на правителя страны… Но ведь «росомахам» — как и флотским офицерам — носить растительность на физиономии не возбраняется. Особенно, если они выполняют секретное задание государственной важности. А Любавину предстояло выполнить именно такое задание — ему даже приготовили особый мандат за подписью лично премьер-министра с указанием всем должностным лицам неукоснительно помогать майору во всех его действиях на территории империи.

В общем, с этой стороны «заячья охота» была подготовлена совершенно скрупулезно.

Реализовать другую часть предстоящей операции и вовсе не было проблем. Адмиралу Приднепровскому отдали приказ готовиться к секретному заданию, в выполнении которого должен принять участие фрегат «Святой Георгий Победоносец». Суть задания будет доведена до экипажа боевого корабля в надлежащее время.

У любого офицера подобный приказ не должен был вызвать ни малейшего удивления.

Найдена Барбышева на сей раз Осетр брать с собой не стал — пора мальчику обходиться без няньки-эвакуатора.

К тому же личному секретарю не должно покидать правителя даже в то время, когда император решил обходиться без слуг. В конце концов, личный секретарь — не слуга, а гораздо более важная фигура…

Найден, правда, по обыкновению, пытался возражать против подобной беспечности росского правителя, но был немедленно поставлен на место.

Этот разговор состоялся за несколько дней до отлета, в дворцовом спортивном зале, когда они в очередной раз потренировали друг друга и, обливающиеся путом, бессильно свалились на маты.

— Все-таки жениться тебе нужно, твое величество, — сказал Найден, с трудом переводя дыхание. — Тогда ты наконец прекратишь бегать по бабам и перестанешь кидаться в авантюры.

«Убью гада!» — привычно подумал Осетр, прежде всего отреагировав на слово «бабы». Но потом до него дошло и остальное.

— Послушай, ты, бывший эвакуатор, — сказал он. — Это не авантюра! Ты пойми! Я всего-навсего спасаю свою мать. Ты пойми! Много лет назад она пожертвовала собой, чтобы спасти от смерти меня. Почти всю свою жизнь я считал ее погибшей. И теперь, когда выяснилось, что это не так, я просто не могу поступить иначе. Я не имею права поступать иначе. Ты пойми! — Осетр перевернулся и лег на живот. — Для Засекина-Сонцева интересы империи — прежде всего. Я тоже соблюдаю свой долг перед империей, но у каждого из нас есть другой, не менее важный долг, долг перед теми, кто нас родил. И если появляется возможность исполнить этот долг, я его исполню. Как бы тут некоторым не хотелось совершенно иного!

— Ты не прав, твое величество! — тут же отозвался Найден. — Я ничего не имею против твоего долга. Но у меня есть свой долг перед империей. А ты не даешь мне его исполнять. Возьми меня с собой!

— Отпусти меня, Емелюшка, я тебе пригожусь! — Осетр фыркнул. — Ладно, объясняю для особо тупых. Ты нужен здесь не только для того, чтобы замаскировать отсутствие императора. Я хочу дать тебе еще одно очень важное поручение. Дело в том, что у меня возникли некоторые подозрения, о которых подробно я тебе рассказывать не стану. Как известно, меньше знаешь, лучше спишь… Просто нужно будет последить, как в мое отсутствие станут себя вести Засекин-Сонцев и Охлябинин.

Найден немедленно поднялся с мата:

— Просто последить?

Похоже, он даже не удивился.

— Да, именно просто последить. Никаких активных действий! Для «росомахи» — не слишком сложное задание, не так ли?

— Так. — Найден подошел к императору и сел рядом. — Будет исполнено, твое величество! Отправляйся в полет спокойно!

— Вот и хорошо… А что касается женитьбы, — Осетр усмехнулся, — мое от меня не уйдет. К сожалению, императоры женятся не на тех, кого любят, а на тех, на ком выгодно державе. И я помню об этом своем долге. Но сначала необходимо отдать совсем иные долги.

В оставшиеся до отлета дни секретарь к императору с прежними глупостями больше не приставал.

Оставалось поговорить с Яной.

Они встретились в очередной гостинице. Расплатились с портье, сели в лифт, поднялись на нужный этаж, заперлись, разделись…

Молоко из грудей княгини уже не сочилось — наверное, она прекратила кормить ребенка. Но любовь на сей раз получилась какой-то судорожной, торопливой.

Как будто в номере, кроме двоих, присутствовал кто-то третий, незримый и неслышный, но требующий определенного внимания к своей персоне и оттого мешающий каждому желанию и каждому движению… Ржавый болт ему в котловину!

Оставалось еще целых полчаса до сигнала, который должен был подать Найден, когда Яна переползла через Осетра, выбралась из постели и взялась за раскиданную по полу одежду.

И Осетр решился.

— Знаешь, Яночка, — сказал он, сдержав дрожь, попытавшуюся проникнуть в голос, — какое-то время мы не сможем встречаться.

Она замерла. Даже дышать, кажется, перестала. Потом снова ухватилась за свои тряпки.

Словно стремилась с их помощью занять оборону в бою с неизбежностью…

— Разлюбил, что ли? — прохрипела она и откашлялась.

— Я тебя никогда не разлюблю! — воскликнул Осетр, садясь на постели и прикрывшись простыней.

Будто тоже попытался защититься.

— Я тебя никогда не разлюблю, девочка моя! Просто нашим встречам сейчас помешают проклятые дела.

Как же фальшиво это прозвучало!

Но не говорить же, что он покидает Новый Санкт-Петербург. А симулякра вместо себя в постель к любимой не подсунешь. Даже имейся у того все необходимые мужицкие причиндалы, она бы все равно почувствовала подмену. У них, женщин, такое чутье на уровне инстинкта…

— Хорошо, ваше императорское величество. — Голос стал безучастным. — Как скажете…

Осетр скинул простыню, поднялся с постели, подошел и взял Яну за плечи. Встряхнул осторожно.

— Не выдумывай, пожалуйста! Я вовсе не собираюсь бросить тебя! Тут чисто государственные проблемы.

Руки ее висели как плети.

— Рано или поздно тебе все равно придется меня бросить, — горько усмехнулась она. — Невозможно всю жизнь бегать с любовницей по гостиницам. Да и жениться придется — короне потребуется наследник.

Дьявол, сговорились они с Найденом!..

— Перестань! — Он снова легонько тряхнул ее. — Не говори так! Женитьба для императора — не личная жизнь, это просто политическое действие.

Она покивала:

— А наши встречи — тоже политическое действие? — Она опустила голову. — Боже мой, я уже ненавижу твою будущую жену.

— Прекрати! — Ему захотелось ударить ее. — Прекрати немедленно!

— Не кричите на меня, ваше императорское величество! — Она отстранилась и снова начала одеваться.

И тогда он встал перед нею на колени:

— Хочешь верь, хочешь не верь, Яночка… Но я никогда не откажусь от тебя!

Он и в самом деле был сейчас уверен в своих словах. И ему было глубоко наплевать на то, что жизнь меняется и люди порой расходятся…

Она хотела ответить и даже открыла рот. Но промолчала. Тогда и он принялся одеваться.

А что оставалось?..

Расстались они у входа в гостиницу, словно чужие.

Яна ушла не оглядываясь, и Осетр смотрел ей вслед, пока она не свернула за угол. Будто и в самом деле ушла из его жизни…

А когда он уселся в кабину глайдера, Найден сказал:

— Жаль мне тебя, твое величество!

Ответных слов у Осетра не нашлось.

Глава тридцать четвертая

Накануне отлета главный мибовец доложил императору, что его задание выполнено — генетический код графини Елены Шуваловой найден. Его отыскали в медицинском архиве системы планетной обороны Медвежьего Брода, где родился император.

— Большое спасибо, Иван Мстиславович! — сказал Осетр. — Передайте на мой комп, пожалуйста.

Через пару мгновений код оказался у него.

Больше ждать было нечего.

На следующее утро Найден Барбышев по липовым документам вывез императора из дворца и переправил в петроградский космопорт, откуда Осетр обычным шатллом добрался до «Алой звезды», одного из двух орбитальных вокзалов, вращающихся вокруг столичной планеты. Поскольку пассажирские транссистемники летали в Пятипланетье раз в три месяца, майора Любавина принял на борт недавно построенный на верфях Нового Кронштадта эсминец «Смекалистый», направляющийся в Пятипланетье с задачей пополнить состав Четвертого флота. Командир «Смекалистого» понятия не имел, кто у него гостит в качестве пассажира, и поначалу даже пытался заставить майора сбрить бороду, но, получив от ворот поворот, в виде продемонстрированного мандата от премьер-министра и настоятельной просьбы помочь обладателю сего документа в сохранении привычного внешнего вида, быстро угомонился.

Наверное, почувствовал, что за счет гостящего на борту корабля «росомахи» удовлетворять командирский зуд не стоит. Можно и нарваться…

Сам перелет в район базирования Четвертого флота прошел без происшествий. «Игла Комарова» уже была испытана в пилотируемом режиме, и было выяснено, что вредных воздействий рукотворные туннели на человеческий организм не оказывают. Надо только — как и при пользовании природными гиперпространственными образованиями — упаковаться на время прыжка в койку-релаксатор.

Осетр, ожидавший, что после фиаско с «магеллановыми облаками» отрубится во время прыжка, вновь оказался в полусне-полуяви и добавил еще один фактик в копилку происходящих с ним странностей.

После финиша в Пятипланетье его немедленно перебросили на борт «Святого Георгия Победоносца».

Встреча с Приднепровским, узнавшим императора и в бороде, получилась теплой. Перед нижними корабельными чинами истинную суть командированного раскрывать, разумеется, не стали, но старшие офицеры прекрасно поняли, кто пожаловал к ним на борт — они же прекрасно помнили, с кем ходили к Дальнему Алеуту. Хотя и глазом не моргнули, когда адмирал знакомил их с вновьприбывшим:

— Господа офицеры, представляю вам майора Любавина из РОСОГБАК. Прошу любить и жаловать! Майор будет членом нашего экипажа во время выполнения предстоящего задания.

Чуть позже Любавин и Приднепровский уединились в адмиральской каюте, и Осетр открыл перед хозяином смысл своего появления на борту «Победоносца».

Командующий флотом не сумел сдержать удивления:

— Но, ваше императорское величество…

— Никаких величеств, Иван Петрович! — прервал его Осетр. — Забудьте! В ближайшее время я для вас — просто майор!

Приднепровский щелкнул каблуками:

— Простите, ваше… Простите, майор! — Он сдвинул фуражку на лоб и растерянно почесал затылок. — Даже с глазу на глаз?

— Даже с глазу на глаз, Иван Петрович! — Осетр улыбнулся. — В ваших офицерах я абсолютно уверен, но береженого, как говорится, бог бережет. Бедросо многое бы отдал, чтобы знать — где и когда появится росский император?

— Бедросо? — Адмирал явно удивился еще больше, но попытался скрыть свои чувства за непроницаемым выражением лица. — Означают ли ваши слова… майор, что нас ждет тайная вылазка на территорию потенциального противника?

— Именно это мои слова и означают, Иван Петрович!

— А какого, простите, дьявола нам там понадобилось?

Осетр перестал улыбаться:

— Помните наш вояж к Дальнему Алеуту, адмирал?

— Разумеется… Неужели опять надо спасать заложницу?! Или заложника?

— Заложницу, Иван Петрович. На сей раз это точно моя мать. Она была захвачена в плен пиратами двадцать лет назад.

Приднепровский вернул фуражку на макушку и пожевал губами:

— Полученная вами информация внушает доверие?

— Ну… — Осетр пожал плечами. — Думаю, вы сами понимаете: стопроцентно точной информации в таких случаях быть не может. Но вероятность того, что на сей раз наши люди нашли именно ее, весьма высока.

— А если это ловушка, майор? С целью захватить вас. Или уничтожить…

— Если ловушка, надеюсь, у них ничего не получится. На Дальнем Алеуте ведь не вышло. — Осетр понял, что надо прекращать адмиральские сомнения. А для этого можно и слегка покривить душой. — Но вряд ли это ловушка. Тогда бы мерканцы держали мою мать поближе к нашей территории. Они же не знают, что у нас есть «игла Комарова»!

— Думаете, не знают?

— Ну, а если и знают… Им это не поможет. У нас ведь теперь есть еще и «улитка». Мы сумели вырваться вперед в этой гонке. Так что преимущество до поры до времени на нашей стороне. И если нам с вами удастся вырвать из лап сайентологов мою мать, мы убьем сразу двух зайцев. Во-первых, Бедросо потеряет возможность оказывать давление на меня. А во-вторых, мы больно щелкнем их по носу. И они поймут, что обстановка в Галактике капитально изменилась, и им теперь не удастся диктовать свои условия Росской империи. Такое понимание дорогого стоит…

— Вы полагаете, майор, подобным образом нам удастся избежать столкновения между империей и Орденом?

— Я очень надеюсь на это, Иван Петрович!

На самом деле Осетр надеялся совсем на другое, но адмиралу Приднепровскому знать об этом было пока ни к чему.

— И в какой же дыре держат вашу мать?

— Планета называется Саммерсити. Это возле звезды Кантор.

Адмирал тут же уселся за компьютер и связался с корабельной системой астрогации.

— Довольно далеко, — прогудел он, потеребив бакенбарды. — Полторы тысячи парсеков. На такие расстояния мы с помощью «иглы» еще не прыгали.

— Вот и прыгнем. Надо же когда-то начинать. Заодно и проверим, сможем ли мы неожиданно появляться в глубоком тылу противника. Как вы понимаете, в предстоящем столкновении, если оно все-таки состоится, такая возможность даст нам огромное преимущество.

— Еще бы не понимать! — ухмыльнулся Приднепровский. — Такие возможности для диверсий открываются! Своего рода десантирование на территорию врага. Раз — и мы там, где нас не ждут! — У адмирала загорелись глаза, и Осетр понял, что тот и сам уже горячо заинтересовался планируемой вылазкой.

А командир, лишенный сомнений в решающий момент, одним этим качеством своего характера уже наполовину выигрывает битву.

— Что ж, ва… майор… Если уж вы готовы рискнуть своей жизнью ради вашей матушки, то нам, флотским, сам бог велел! Я немедленно начинаю подготовку к предстоящей экспедиции.

— Подождите, адмирал… — удивился Осетр. — Вы тоже собираетесь принять участие в полете?

— Разумеется! Неужели вы полагаете, что в такой ситуации я останусь просиживать штаны в Пятипланетье?

— Но перед вами стоит задача сформировать Четвертый флот!

— А я ее с себя и не снимаю. — Адмирал рубанул ладонью воздух. — Самое трудное уже позади. Административные связи налажены и отработаны. Новые корабли прибывают в Пятипланетье. Снабжение тоже организовано. База флота строится полным ходом. Со всеми возникающими проблемами способен справиться мой заместитель. Иначе грош бы цена была мне как руководителю… И вообще, майор. В этой экспедиции я предпочитаю находиться рядом с вами. Дабы быть уверенным, что для вашей безопасности предпринято все возможное. Мы вместе победим или вместе проиграем. Все равно, в случае вашей гибели Четвертый флот империи уже не понадобится. Зато меня Засекин-Сонцев с дерьмом сожрет и не подавится. Так что мы с вами в предстоящей операции связаны одной веревочкой.

Со своей точки зрения адмирал был абсолютно прав.

К тому же, кто сказал, что у удачливости лишь две составляющих — «Победоносец» и Осетр? Почему бы не предположить, что имеется и третья — Иван Петрович Приднепровский? Это выглядит вполне вероятным.

И не слишком долго размышляя, император согласился со своим адмиралом.

Через час экипажу «Победоносца» было объявлено, что фрегат снова отправляется в экспедицию с целью спасти захваченного пиратами заложника. Как на Дальнем Алеуте, господа, все вы помните тот вояж… Однако старшим офицерам корабля, а также специалистам системы разведки и целеуказания Приднепровский дал команду немедленно изучить с помощью мозгогрузов мерканский язык.

Все увольнения «на берег» (то есть на территорию строящейся базы Четвертого флота, которой дали название «Возничий») были отменены еще за день до появления на борту майора Любавина, так что утечка информации о предстоящем задании была полностью исключена.

Изучить язык — дело недолгое.

День ушел на то, чтобы погрузить на борт «Победоносца» необходимые припасы и боекомплект.

Так что не прошло и двух суток с момента появления Осетра на корабле, как фрегат, спрятавшись в кокон Фогеля, ушел из расположения базы «Возничий».

Удалились на безопасное расстояние. Служба астрогатора, получив наконец точки начала и конца маршрута, рассчитала курс от Могилева до Саммерсити (поняв, что корабль намерен проникнуть глубоко во вражеское пространство), в ИскИн «иглы» ввели разработанную программу, экипаж улегся в релаксаторы, и «Победоносец» ринулся в создаваемый собственной двигательной установкой риманов туннель.

Однако перед стартом у адмирала Приднепровского состоялся новый разговор с майором Любавиным.

— Скажите, пожалуйста, майор… Как вы представляете себе нынешнюю спасательную экспедицию?

Осетр честно пожал плечами:

— Пока, Иван Петрович, я ее себе никак не представляю. Мне ясно одно — я должен отыскать свою мать. Видите ли, она попала в плен, спасая жизнь мне. В противном случае бы мы с вами сейчас не разговаривали… А теперь я должен спасти ее. Долг платежом красен. И если для этого придется, к примеру, опуститься на поверхность планеты с помощью «шайбы», я без промедления сделаю это. Мне уже приходилось высаживаться на планету таким образом. Так что какой-никакой опыт имеется.

Приднепровский откровенно усмехнулся и потеребил пышные бакенбарды:

— Почему-то я не удивлен. Ни тому, что вы уже подобным образом высаживались, ни тому, что собираетесь повторить такую попытку. — Он поднялся из кресла и прошелся по каюте, то ли размышляя, то ли подбирая нужные слова. — Знаете, ваше императорское величество… уж простите, я назову вас так, всего один раз, больше не повторится… Знаете, мне кажется, империи очень повезло, что у нее теперь такой правитель. Не сочтите мои слова за комплимент, жопу я никому никогда не лизал. Ни Адмиралтейству, ни министру обороны, ни самому Владиславу Второму…

Осетр тоже поднялся из кресла и протянул адмиралу руку:

— Знаете, Иван Петрович, мне тоже повезло, что на свете есть вы и ваш корабль. Вы оба приносите мне удачу. Я вам еще не говорил эти слова, но другие их от меня слышали. Каждый раз, когда я оказываюсь непосредственно связан со «Святым Георгием Победоносцем», мне чертовски везет. Не сочтите и вы мои слова за комплимент. Я просто констатирую факты.

И адмирал с майором крепко пожали друг другу руки. Как будто заключили боевой союз на все времена…

Глава тридцать пятая

Хоть генерал Засекин-Сонцев и опасался возможного прокола с симулякром, очередное заседание совета безопасности Росской империи прошло в полном объеме и привычным порядком.

Осуществлявшие короткую протокольную съемку представители средств массовой информации не заметили фальшивости императора. Большинство присутствовавших на заседании членов совета — тоже.

Да, император сегодня выглядел несколько безучастным, но ведь он — тоже человек, ему иногда позволительно уставать.

Только Железный Генерал, граф Охлябинин и секретарь императора Найден Барбышев в полной мере смогли оценить детище руководимого академиком Поздняковым Института информационных технологий. Симулякр, утвердившись в императорском кресле, поручил проведение заседания советнику по безопасности, а сам к месту вставлял время от времени необходимые реплики.

Видимо, у него сегодня не очень рабочее настроение. Что ж, бывает… Нет, никаких причин для беспокойства. Император у нас — парень молодой, а им свойственны душевные метания. Может, попросту влюбился. Весна, как-никак…

Когда повестка дня была исчерпана и члены Совета безопасности начали покидать кабинет, к генералу Засекину-Сонцеву подошел граф Охлябинин и проговорил вполголоса:

— Всеволод Андреевич! В операции с великим князем Владимиром появилась одна проблема, которую мне бы не пока не хотелось доводить до императора, но весьма желательно обсудить с вами.

— Давай, Иван Мстиславович, я подброшу тебя до министерства, — предложил Железный Генерал. — По дороге и побеседуем.

Они попрощались с его императорским величеством, покинули дворец и добрались до стоянки глайдеров.

Охлябинин отдал ИскИну своего «колибри» и сопровождающим министра охранникам приказ перейти в режим кильватерного следования и сел в машину Засекина-Сонцева. Когда Петергоф остался позади и внизу потянулись зеленеющие луга, советник по безопасности повернулся к главному мибовцу:

— Слушаю тебя, Иван Мстиславович. Что там за проблема с великим князем?

— Проблема вот какая, Всеволод Андреевич… Моему человеку, которого удалось внедрить в окружение ВКВ, было категорически запрещено выходить на связь с министерством. Вчера он нарушил приказ. Дело в том, что великий князь сообщил ему, что с ним, великим князем, на оперативный контакт вышел мерканский агент. Ситуация не предусмотрена никакими заранее проработанными планами, и мой человек хочет знать, как ему поступить.

Железный Генерал, любивший собственноручно водить машину, тут же отдал управление автоматике.

— Мы ведь с самого начала догадывались, что ВКВ находится под наблюдением мерканцев, — сказал он. — Насколько я помню, твой человек тоже должен был выдать себя за мерканского резидента.

— Так оно и сделано. Великому князю, при условии, что он выступит против нас, мои человеком была предложена военная помощь Ордена.

— Великий князь уже принял решение о своем непосредственном участии в заговоре?

— Судя по всему, пока нет. Во всяком случае, моему человеку ничего о решении ВКВ неизвестно.

— И чем ты объясняешь такой поступок великого князя? Если он обнаружил, что с ним контактируют сразу два мерканских агента, зачем сообщил одному из них о существовании другого?

Граф Охлябинин потер бритый череп:

— Наверное, он подозревает в одном из агентов нашего провокатора. А может, сомневается и в обоих сразу.

— Ну, если он не дурак, то должен допускать такую возможность. — Железный Генерал улыбнулся. — Иначе он нас просто не уважает…

— Он не дурак. Я думаю, к нему приходила мысль о провокации. Не могла не прийти… Да, кстати, Всеволод Андреевич… Я ведь отозвал из расположения Третьего флота всех менталов. И адмирал Барятинский вчера прислал мне шифровку с настоятельным требованием немедленно вернуть их.

— А ты, как я понимаю, его настоятельное требование выполнять не торопишься. — Засекин-Сонцев усмехнулся.

— Разумеется, не тороплюсь. Зачем облегчать противнику жизнь? — Охлябинин тоже усмехнулся. — Ситуация для ВКВ сложилась непростая. У него нет возможности проверить агентов, поскольку он не должен доверять тамошним сотрудникам моего министерства. Не может он воспользоваться и помощью менталов. Что ему в таком положении остается?

— Остается ему немногое. Либо сидеть на заднице ровно, тупо ожидая развития событий, либо попытаться ловить рыбку в мутной воде.

— Полагаю, именно рыбную ловлю он сейчас и пытается организовать. Вот мой человек и ждет от меня указаний — как ему действовать?

— И что ты решил?

Министр безопасности пожал плечами:

— Мы ведь понятия не имеем, какой информацией обладает настоящий мерканский агент… Если ему известно, что он в окружении ВКВ один-единственный, он может попытаться ликвидировать нашего человека.

— Мне представляется маловероятным, что ему это известно.

— Мне — тоже. Азбука разведывательной работы… Чем меньше агент знает, тем лучше. На блок надейся, но и сам не плошай. Меньше знаешь, лучше спишь… — Охлябинин поморщился, будто почувствовал внезапную боль.

— К тому же попытка ликвидировать твоего человека опасна для мерканского агента, — сказал Железный Генерал. — Слишком велики шансы провалиться. Сомнительно, чтобы он пошел на это.

На некоторое время в кабине глайдера воцарилось молчание. Господа безопасники размышляли о ситуации.

— Может быть, моему человеку попробовать осторожно выяснить у ВКВ, кто второй? — спросил главный мибовец. — Очень аккуратненько, не впрямую. У нас существуют варианты соответствующих действий… Вдруг да и удастся узнать имя мерканского агента. Чем черт не шутит!

Засекин-Сонцев некоторое время разглядывал белое облако, висящее впереди, потом покачал головой:

— Так ему ВКВ и сказал! И вообще… Кое-что произошло, Иван Мстиславович. — Он помрачнел. — В стратегическом смысле и касательно наших общих интересов…

У графа Охлябинина вдруг похолодело на сердце от острого предчувствия неприятности.

— В общем, я тут случайно выяснил, что мое влияние на императора резко уменьшилось.

Граф оторопело уставился на Железного Генерала. Будто заподозрил старого «росомаху» в желании пошутить над серьезным человеком…

— Как это — уменьшилось? С чего бы вдруг?

— Увы, дело обстоит именно таким образом. Его величество перестал ко мне прислушиваться… В чем причина, я не знаю.

Лицо министра безопасности закаменело.

— Но ведь вся затея с использованием мальчишки и основывалась на твоей возможности влиять на его решения. Иначе же никак нельзя! Он же таких дров может наломать!

— Может, Иван Мстиславович. Еще как может!.. Порой он бывает слишком упрям. В особенности, когда дело касается судьбы его матери. Раньше мне удавалось его удерживать от поспешных поступков, теперь обстановка резко изменилась. Он отправился на выручку матери вопреки моему мнению, и заставить его отказаться от этого предприятия я на сей раз не смог. Поэтому мне представляется, что великий князь Владимир нам еще очень может пригодиться.

Охлябинин снова потер лысый череп:

— Понимаю. Ты хочешь держать его высочество в качестве козыря в рукаве. На всякий случай…

Расклад графу сразу стал понятен.

Если юный император окончательно выйдет из-под контроля, его надо… скажем так, лишить трона, а большую императорскую корону надеть на голову великого князя. Засекин-Сонцев в очередной раз продемонстрировал свою дьявольскую предусмотрительность. Мудрые люди всегда имеют запасной вариант. А мудрые государственные чиновники — и не один…

Никто из собеседников и словом не обмолвился о возможном убийстве Остромира Первого.

Мудрые чиновники понимают друг друга без слов…

Следующие слова Железного Генерала тоже были не лишены мудрости.

— Да. Именно в качестве козыря в рукаве. Немедленные телодвижения нам не нужны. С молодым императором мы до сих пор, на мой взгляд, работали очень хорошо. Он меня уважает и всегда прислушивался к моему мнению. И вообще, стоило огород городить, чтобы ломать изгородь при первой же тревоге! К тому же великий князь — тоже, прямо скажем, далеко не подарок. И как он себя поведет, оказавшись с нашей помощью на троне, нам неведомо. Да, он не слишком решителен, и это очень может быть нам на руку, но, если предстоит война, нерешительность главнокомандующего — не лучшая черта характера. С другой стороны, его нерешительность может объясняться тем, что он всю жизнь просидел за спиной старшего брата и пока не переломил себя. — Засекин-Сонцев еще немного помолчал, прикидывая варианты развития событий. — В общем, торопиться не будем, но и почивать на лаврах не стоит. Чем черт не шутит, когда бог спит… Надо иметь в виду любые повороты.

Охлябинин, в свою очередь, немного поразмыслил. И кивнул:

— Согласен, Всеволод Андреевич… Иными словами, если вернуться к моему человеку в окружении великого князя, ему пока не следует предпринимать активных действий.

— Именно, Иван Мстиславович, именно! Полагаю, это будет самое правильное решение.

Железный Генерал отключил управление «колибри» от ИскИна и, заложив вираж над уже тянувшимся под днищем машины Петроградом, бросил глайдер к зданию Министерства безопасности.

Будто ястреб упал с неба на жертву. Стремительно, хищно, неотвратимо…

Глава тридцать шестая

Перед тем как дать совершенно необычное задание Найдену и отправиться в район базы «Возничий», Осетр проанализировал новую ситуацию, сложившуюся в его отношениях с Железным Генералом.

И ежу было ясно, что теперь многое изменится.

Конечно же Дед после того разговора, в свою очередь, обмозгует все его причины и последствия. И очень скоро сообразит, что он больше не властен над поступками молодого императора. Конечно, он и прежде был над ними не властен, но до сих пор понятия об этом не имел. Теперь имеет. И ни в коем случае не станет мириться с таким положением. Иначе бы он не занимал нынешнее место в государственной иерархии…

Неизбежный вопрос: что Дед предпримет для возвращения ситуации в былое, испытанное русло?

Очень важный вопрос для многих. Для самого Деда, для Осетра. Да, по большому счету, и для империи. Если заговорщикам, выступившим против Владислава Второго, был нужен управляемый император, император-марионетка, то теперь все их начальные замыслы неизбежно повисают в пустоте. Ну и как господа бывшие заговорщики поведут себя дальше? Если смирятся с новой ситуацией, то предпринимать ничего не станут. В конце концов, главной их затеей было — вывести империю из-под влияния Великого Мерканского Ордена. Это им с блеском удалось. Удовлетворятся ли они достигнутым? Станут ли терпеть над собой власть того, кто представлялся им игрушкой в их собственных руках, но в результате оказался совсем не таким, на какого они рассчитывали?

Тоже вопрос, чрезвычайно важный вопрос…

Если станут терпеть, то никаких проблем не возникнет. Политические процессы будут идти в прежнем направлении, и никаких дополнительных угроз для Осетра не возникнет. А если не станут?.. Что они способны предпринять в этом случае?

Надо полагать, у них два пути. Во-первых, восстановить контроль над императором. Для этого они должны каким-то образом снова заманить Осетра на Кресты, в лесной домик с собаками и кошками, к агенту Муромцу, как бы его там ни звали. Правда, в последний раз у Муромца-Костромина-Бажанова ничего с императором не получилось, но еще раз-то попробовать можно. Мало ли какие причины у этой неудачи… А во-вторых, если ситуация все-таки потребует кардинальных перемен, господа бывшие заговорщики должны быть готовыми свергнуть императора и посадить на его место другого. Вопрос: кого?..

Ну, тут у них большого выбора нет. На росский трон, не вызвав неудобных вопросов в обществе, после Остромира Первого сейчас может сесть только великий князь Владимир. Единственный кандидат. Пока жив, конечно. И хорошо все-таки, что у него нет сыновей…

Нет, это все же весьма удачно получилось, что ВКВ затеял свою подковерную возню и отправился в расположение Третьего флота. Находись он сейчас в столице, обстановка оказалась бы гораздо более сложной! Все-таки судьба по-прежнему хранит Осетра.

Но теперь возникает еще один вопрос: а не опасно ли нынешнему императору покидать Новый Санкт-Петербург в такое время? Не воспользуются ли Дед и его компания такой ситуацией?

Вот на этот вопрос надо дать себе однозначный и совершенно безошибочный ответ.

Что бы я предпринял на их месте?

Осетр поставил себя на место Железного Генерала и снова разложил факты по полочкам.

Я собственноручно возвел молокососа на трон, зная, что всегда смогу заставить его поступать нужным мне образом. До сих пор — пусть парень и крутился, как уж на сковородке — так оно, в конечном итоге, и получалось… Но вот молокосос ни с того ни с сего вышел из-под контроля и проявил свой ослиный характер. Плохо? Плохо, конечно, ржавый болт ему в котловину!.. Однако ничего кардинального пока не произошло. Щенок снова вздумал спасать свою мать. Все это уже было. Бзик у него в мозгах такой, жуткое чувство вины, выросшее из пережитого в детстве страха, причем со временем, из-за неудачных попыток избавиться от него, постоянно увеличивающееся. Возможно, именно в этом чувстве и кроется причина столь неожиданного упрямства. Исчезнет ощущение вины — пропадет и неожиданное упрямство. Человеческая психика — вещь весьма удивительная и тонкая, ее выверты запросто не спрогнозируешь… А потому торопиться, господа, не станем, подождем немного, посмотрим на поведение нашего подопытного кролика!..

Что ж, получается, очень даже ко времени подвернулась эта спасательная экспедиция. Железный Генерал никогда не совершал скоропалительных поступков. По крайней мере ему, Осетру, они не известны. Просто такой Дед человек, вдумчивый, расчетливый, предусмотрительный. И, надо думать, он не станет совершать подобные поступки и сейчас. Разве лишь, из той же расчетливости, примет кое-какие превентивные меры, облегчающие корректировку вариантов отдаленного по времени вероятного изменения в ситуации.

Вот на этом мы, пожалуй, и остановимся, вот из этого и станем исходить…

Осетр мотнул головой — ему вдруг сделалось нестерпимо стыдно за свои подозрения.

Да что же ты такое несешь, «росомаха», ржавый болт тебе в котловину?! Ведь это же Дед, после мамы и Яны самый близкий тебе человек, отец, можно сказать, родной! Сколько хорошего он для тебя сделал! На кого же еще опираться в жизни, если не на Всеволода Андреевича?..

Но он тут же наступил на горло собственной совести.

Как бы хорошо ни относился Дед к своему воспитаннику, в первую очередь им, Железным Генералом, всегда и прежде всего двигали коренные интересы империи и жесткая необходимость соответствия предпринимаемых мер сложившейся ситуации. Таковы в его понятии логика жизни и логика политических действий. И если жизнь и политика того потребуют, Дед переступит даже через самого себя. Тут даже к гадалке не ходи — настолько это ясно! Что ему какой-то мальчишка — на троне без году неделя! Наплевать и размазать! Императоры приходят и уходят, а империя остается. Во веки веков, дай ей бог здоровья!

Вот из таких мыслей мы и станем исходить…

И непременно сами предпримем меры, адекватные сложившейся ситуации. С волками жить — по-волчьи выть. Назвался императором — спрячь совесть в дальний угол, на пыльную полку. Иначе попросту не выживешь! Иначе сожрут и не подавятся! Иначе ты не «росомаха»!