Император Диоклетиан и конец античного мира

§ 1. Центральный государственный аппарат

Правление Диоклетиана ознаменовалось крупнейшими реформами, коренным образом изменившими всю систему органов государственного управления Римской империи. Им было создано новое административное деление римской державы, в результате чего возник огромный бюрократический аппарат, предназначенный действовать с четкостью хорошо отлаженного механизма для выполнения воли и указаний монарха. Практически же была создана совершенно новая система управления колоссальной империей. Ее основной задачей являлось предотвращение кризисных потрясений, столь характерных для политического развития империи в III столетии н. э.

Вновь созданный государственный аппарат эпохи Домината должен был обеспечить императору четкий контроль над столицей и всеми территориями империи, предупреждать возможные сепаратистские выступления, упорядочить, унифицировать управление империей, дабы по возможности предотвратить народные волнения.

Реформы Диоклетиана окончательно ликвидировали многообразие форм государственного управления эпохи Принципата и создали строгую систему органов власти.

Во главе всего государственного аппарата, на вершине своеобразной бюрократической пирамиды и даже над ней стояла фигура самого императора, неограниченного повелителя Рима, чьей волей направляются все действия государственного механизма. Император является воплощением высшей власти, которая безапелляционно контролирует всю общественную жизнь империи, будучи недоступна какому-либо контролю. Это "альфа и омега" новой политической организации Римской империи. Еще в середине XIX века это совершенно справедливо отмечал выдающийся русский прогрессивный историк:

Могущество верховной власти подчеркивается обожествлением ее воплощения — императора. Божеские почести воздавались в данном случае не столько человеку, облаченному в императорский пурпур, сколько могуществу Рима, воплощенному в личности носителя верховной власти.

Император осуществляет управление империей при помощи колоссального штата чиновников различных рангов. Исключительно важным государственным органом в эпоху Домината становится императорский совет — "Consistorium princippis" — который является непосредственно подчиненным монарху и зачастую заседания которого происходили в его присутствии и при непосредственном его руководстве.

"Consistorium princippis" по предложению императора обсуждал все вопросы законодательства, управления важнейшими гражданскими и военными делами. В нем же разбирались и судебные дела, восходившие в инстанционном порядке на рассмотрение к императору. В этой последней функции судебного учреждения императорский совет носит обыкновенное название[169].

Совет не имел никакой законодательной инициативы, являясь чисто совещательным органом при императоре. Членам Совета даже запрещалось сидеть в присутствии императора, что резко отличало его от более ранних учреждений подобного типа, именовавшихся "consilium". Термин "adsidere" заменяется на "adstare", поскольку члены Совета — "assessores" — отныне не сидят в присутствии императора, но стоят. Совещаться стоя, разумеется, малоудобно, но для почтительного внимания к обращению императора и восторженного согласия с ним такое положение можно счесть весьма подходящим.

Со времени правления Диоклетиана установилось три типа должностей в государственном аппарате. Была создана новая "лестница" иерархических чинов и званий, каждой ступени которой соответствовал титул, жалованье чиновников соответственно определялось титулом и рангом.

Всего можно отметить три типа должностей: "Dignitates palatinae" — придворные должности, "dignitates civilis" — гражданские должности и "dignitates militare" — военные должности.

Чрезвычайно важным в этом делении должностных лиц империи являлось полное отделение гражданской власти от военной. Этим Диоклетиан старался не допустить так часто проявлявшихся в политической жизни империи в III в. н, э. рецидивов сепаратизма, не допуская сосредоточения слишком большой власти в руках одного лица. С другой стороны, разделение властей позволило улучшить систему правления как гражданскими, так и военными делами.

В соответствии с должностями была создана и новая титулатура.

Сам император и все члены императорской фамилии носили титул "nobilissimi", который и был самым высшим титулом[170]. Исходя из этого, присяга на верноподданство давалась чиновниками не только императору, но и императрице[171].

Все же государственные чиновники делились на сановников с предикатом "clarissimi" и на сановников с предикатом "perfectissimi" или "egregii", смотря по важности их должностей[172].

В состав должностей "dignitates palatinae" входили следующие высшие чиновники в ранге vir illustris:

"Praepositus sacri cubiculi" — управляющий императорским двором, буквально — препозит священной спальни.

"Magister officiorum" — начальник личной канцелярии императора и заведующий личным составом чиновнического двора.

"Quaestor sacri palati" — один из высших чиновников, председатель императорского Совета, возглавлявший "Consistorium principis", своего рода государственный канцлер империи.

"Comes lagrationum" — управляющий от имени императора казной и финансами. Верховным же распорядителем финансов со времени Диоклетиана являлся сам император[173].

"Comes domesticorum" — церемонимейстер императорского двора.

"Comes rei privatae" — управляющий средствами, которые отпускались на содержание императорского двора.

К этому следует добавить огромное количество чисто придворных должностей, однако не играющих прямой роли в государственном управлении.

В ранге vir illustris состояли также и два комита личной гвардии императора, конной и пешей (comites domesticorum).

В ранге vir spectabilis, шедшем вслед за рангом vir illistris, состояли примицерий императорской спальни (primicerius sacri cubicubi), примицерий нотариев (primicerius notariorum), отвечавший за делопроизводство, castrensis sacre palatii, заведовавший дворцовыми работами и различными хозяйственными службами, а также четыре начальника канцелярий (magister scrinorum).

Особо следует сказать об императорских агентах (agentes in rebus), которые выполняли контрольные и полицейские функции и внимательно следили за поведением чиновников на местах[174].

Другой группой высших государственных чиновников являлись должностные лица "dignitates civilis". В их состав входили:

"Praefectus urbi" — сосредоточивал в своих руках всю административную и судебную власть.

При Диоклетиане было еще два префекта, именовавшихся префектами претория, чья роль резко возросла во время его правления, "Отныне префекты претория, которых было no-прежнему двое, становятся "великими визирями"[175].

Роль префектов в управлении государством усиливалась еще и тем, что при Диоклетиане они продолжали сосредоточивать в своих руках и военную власть[176].

В целом компетенция их была весьма обширна.

Префекты претория были подчинены прямо императору и обладали властью и над теми, кто занимал военные должности. Это подтверждает римский историк:

Одной из важнейших обязанностей префекта претория являлся сбор налогов, а также и распределение бюджета, прежде всего военных расходов. Они же от имени императора регулировали военные дела и в их строгости римляне видели залог укрепления воинской дисциплины. Префекты претория повсюду через своих чиновников взимали поземельные налоги и за их счет осуществляли расходы на военные нужды, и они же имели право судить солдат и карать их за провинность по своему осуждению, солдаты не решались нарушать свой долг.

Сосредоточение военной и гражданской власти в руках префектов претория по сути своей отнюдь не противоречат отделению гражданской власти от военной, одному из основных принципов политики Диоклетиана, так как префекты были непосредственно подчинены императору и находились при нем под его постоянным контролем и поэтому он мог не опасаться попыток переворота с их стороны. На местах же разделение властей было обязательным.

У каждого префекта имелся "vicarius" — общий помощник.

Также существовали помощники, носившие наименование "praefectus vgilium" и "praefectus annonae".

На местах дела вели "curatores" — мелкие чиновники, составлявшие поистине невиданный по размерам штат чиновников. Им был подчинен многочисленный штат низших служащих и канцелярии "apparitores et officiales".

Провинциальными общинами — "civitates" — управляли "decuriones".

В обязанность декурионов входило следить за выполнением общиной общегосударственных повинностей.

Диоклетиан уделял большое внимание декурионам и начал принудительную организацию их сословия, стремясь этим укрепить управление на местах, сделав это сословие частью общегосударственного управленческого механизма.

Диоклетиан освобождал декурионов даже от военных обязанностей, ибо он полагал, что их основная задача несение гражданских повинностей. Один из его рескриптов прямо свидетельствует об этом:

Также на местах существовали "consilia provinciales" — провинциальные советы — организованные прежде всего с религиозными целями. Их основной задачей было отправление императорского культа. Собственно, они и появились в связи с ним. "Consilia provinciales" обладали правом петиций к императору.

В последнюю категорию "dignitates militare" входили должностные лица, возглавлявшие войска на местах, особенно на границах империи.

В их число входили прежде всего "duces limitis", командующие пограничниками (limitani), а также командующие воинами, расквартированными во внутренних провинциях.

Вновь обратимся к Зосиму: "Во главе воинов повсюду па местах стояли центурионы и трибуны, а также "duces" — так назывались те, которые где-либо имели должность заместителей преторов"[180].

Новая государственная система, созданная Диоклетианом, отразилась и на судьбах высших сословий империи. Аристократия империи сформировалась в правление Диоклетиана за счет сословия всадников, представители которого заняли все административные и военные посты. Это сословие заметно численно возросло в связи с необходимостью заполнения, многочисленных новых должностных вакансий, предоставленных Диоклетианом[181].

Лица, выдвинувшиеся на гражданской, не говоря уже о военной службе, при Диоклетиане часто были военнослужащими, которые выдвинулись в большинстве своем в офицеры из солдат[182]. В то же время там на гражданской службе, где требовались лица, получившие литературное или риторическое образование, недостаток государственных служащих пополнялся из среды образованных граждан-куриалов[183].

Диоклетиан продолжил политику Галлиена в отношении сословия сенаторов. В свое время (260–268 гг.) император Галлиен, столкнувшись с враждою сенаторов, сместил всех представителей Сената с военных постов. Диоклетиан лишил сенаторов также возможности управлять почти всеми провинциями. Они отныне могли служить только проконсулами провинций Африка и Азия, correctors Сицилии и Ахайи (Греции) и, собственно, Италии. Единственной важной должностью, оставленной представителям сената, был пост префекта города Рима[184].

Все административные и военные служащие имели свой штат сотрудников, носивший наименование officia. Правители провинций имели до 100 служащих, именовавшихся apparitores и officiales, наместники до 300. Officia высших должностных лиц были еще многочисленнее[185].

Служащие преторианских префектов, наместников, правителей, военных руководителей формировались из числа солдат, временно выведенных из состава своих частей. Финансовые служащие формировались либо из числа государственных рабов, либо из свободных граждан, для которых эта служба была наследственной[186].

§ 2. Законодательство и право

При Диоклетиане была создана новая организация законодательства в империи.

Высшим источником законодательной власти является только сам император[187].

Законы или императорские "constitutiones" изготавливались предварительно, "quaestor'oм sacri palati" по согласованию с другими высшими чиновниками империи[188].

В дальнейшем законы прочитывались в императорском совете (consistorium principes)[189] и редактировались. Затем император подписывал их красными чернилами с пометкою дня и места, а "quaestor sacri palati" скреплял их печатью.

Законы издавались в форме "oratio ad senatum"[190], или адресовывались в форме эдиктов[191] к преторианским префектам с кратким приказанием об обнародовании их во всей империи.

Законы, или императорские "constitutiones", "leges generales"[192], отличались от императорских рескриптов, которые посылались в ответ на просьбы чиновников или частных лиц, и которые составлялись "quaester'oм sacri palati"[193].

Рескрипты подписывались императором красными чернилами[194].

Если рескрипты были очень пространны и адресовывались главным образом корпорациям, общинам, провинциям, или касались вопросов общественной службы, то они назывались "sanctiones pragmaticae"[195].

К законодательным актам также относятся formae преторианских префектов[196] и эдикты городских преторов в столице.

Ко времени Диоклетиана относится также начало кодификационной работы, которая должна была привести в систему многочисленные императорские constitutiones. Составление сборника constitutiones (конституций) началось в 295 г. по инициативе двух частных юристов Григориана и Гермогена.

Григориан составил сборник императорских постановлений (конституций) со времени императора династии Антонинов Адриана (117–138 гг.) и до 291 г., расположив их тематически и в соответствии с традиционной схемой юридических комментариев по книгам и главам. Внутри каждой главы действовал хронологический принцип расположения материала[197].

Гермогеном был составлен дополнительный свод законов, выпущенных уже в годы правления Диоклетиана в период между 291 и 295 годами. Законы в его книге располагались только по главам. Объем был весьма внушительным если, как отмечал А. X. М. Джонс, "нам известно о 120-м законе 69-й главы"[198].

Кодексы Григориана и Гермогена были частными, формально не являлись официальными, несомненно, оставались неполными. Тем не менее, ценность их оказалась столь велика, что вскоре они были признаны судами как авторитетные и исчерпывающие сборники всего императорского законодательства до 295 г.

Законотворчество самого Диоклетиана было достаточно активным, плодотворным и, что особенно надобно подчеркнуть, имело и определенную идеологическую направленность. Таковая выразилась кроме, собственно, попытки создать для римского права более широкую сферу влияния, также в стремлении, которое снова и снова явствует из многих рескриптов Диоклетиана, ограничить дальнейшее проникновение неримских и, особенно, греческих правовых концепций в право империи. Эта особенность правовой политики Диоклетиана была проанализирована кембриджским профессором Уильямом Энсслином[199].

При Диоклетиане немалые перемены происходят и в судебной системе Римской империи. Перед приходом его к власти судебная система Рима прибывала в упадке. Судов оставалось совсем немного.

Муниципальные суды, которые в эпоху принципата все более и более теряли свое прежнее значение, в эпоху "солдатских императоров" вовсе исчезли. Обычным судом первой инстанции стал суд правителей провинций. Некоторые правители имели юридических помощников. Так, у императора Египта был специальный juridicus. Проконсулы крупных провинций Азии и Африки имели соответственно двух и трех легатов, помогавших им в судебно-правовых делах. Однако, большинство правителей работало без помощников[200].

Административная реформа Диоклетиана радикально переменила ситуацию, поскольку теперь число провинций возрастало вдвое. Появилась четкая система апелляций. Все они должны были идти императору или его префекту претория. Тетрархия усложнила систему, поскольку императоров стало четверо, соответственно четверо было отныне и префектов претория. Более того, Диоклетиан даровал юридическое право рассматривать апелляции некоторым наиболее значимым правителям провинций[201]. К примеру, правитель Сирии принимал апелляции со всего Востока, т. е. из Малой Азии, Месопотамии, Палестины.

При Диоклетиане в римском судопроизводстве окончательно совершился переход от формулярного процесса к экстраординационному[202].

Таким образом, право и суд становились централизованными, превратившись из дела гражданской общины в дело государства[203].

Юридическим оформлением этого немаловажного события в истории римского права стала конституция Диоклетиана 294 года.

Диоклетиан продолжил борьбу, начатую еще Клавдием II Готским (268–270 гг.) с вмешательством в судопроизводство могущественных патронов тех, кто прибегал к патрицинию могущественных людей, непременно проигрывали свое дело[204]. Очевидно эта антикоррупционная мера до воцарения Диоклетиана плохо соблюдалась, почему ему и пришлось повторить этот эдикт.

Чрезмерная централизация судопроизводства имела и ряд негативных последствий. Император был единственной высшей инстанцией и отсюда колоссальное количество обращенных к нему вопросов, жалоб, просьб. Их изобилие и то обстоятельство, что серьезные вопросы тонули в море всякого рода мелочей, Е. М. Штаерман сделать следующий вывод:

Так, Диоклетиан рекомендует некоему Созию, жену которого похитил раб, обратившись к praesid'y провинции, обвинять в преступлении самого раба, а не его господина[206]. Неким Рустициану и Пауле император объясняет, что нельзя взыскивать долги землевладельца с колонов, а долги колонов с землевладельца[207]. Пациниану же император сообщает, что тех, кто нанялся к нему на работу на оговоренное время, судья должен заставить выполнить договор[208].

Основатель Домината — Диоклетиан — подобно основателю Принципата — Августу — издавал и законы, защищавшие нравственные устои. В одной из своих constitutiones Диоклетиан заклеймил инцест, поскольку тот наносил оскорбление бессмертным богам, всегда благоволившим Риму.

В целом, оценивая правовую деятельность императора Диоклетиана, нельзя не признать ее огромного значения для дальнейших судеб римского права. Во многом для римской юстиции эпоха Диоклетиана стала переломной. Формулярный процесс окончательно сменился экстраординарным, сформировалась новая система законодательства, пусть и уходившая своими корнями в предыдущие века Принципата, но именно она-то и оформила окончательно юридически новую политическую систему Римской империи — Доминат.

Наконец, при Диоклетиане Григорианом и Гермогеном было положено начало кодификации императорских constitutiones. Это был первый немаловажный шаг к общей кодификации римского законодательства, знаменовавший начало того исторического процесса, который нашел в итоге свое завершение в царствование Юстиниана (527–565 гг.), когда римское право обрело окончательно кодификационные формы.

§ 3. Административное управление

Административное управление в империи было полностью реформировано Диоклетианом. Провинции, образованные еще в период великих римских завоеваний (III–I вв. до н. э.) и сложившиеся в границах ранее существовавших государственных и полугосударственных объединений Средиземноморья, были перекроены. Образованы новые территориальные единицы с учетом социально-экономических перемен, происшедших в Римской империи в последней четверти III века.

Проведение административной реформы было обусловлено многочисленными социально-экономическими и политическими факторами. К концу III в. н. э. важнейшие экономические центры империи сместились на Восток. Номинальное сохранение приоритета Италии над другими территориями Империи уже давно не соответствовало реальному положению. Резкое усиление "варварского" натиска увеличило значение прирейнских и придунайских пограничных провинций, а также римских владений, прилегающих к персидской границе.

Крайне необходимой была унификация провинциальной системы, поскольку она не соответствовала ни экономической, ни военно-стратегической обстановке конца III в. Резко разнились по территории и населению отдельные комплексы, что создавало явные неудобства для центрального управления. Кроме того, человек, стоявший во главе обширной провинции и обладавший в ней полной гражданской и военной властью, потенциально мог считаться возможным соперником императора в борьбе за власть. Такое положение облегчало возможность сепаратистских выступлений, что наиболее ярко показал пример Пальмиры и Галлии[209].

Все эти обстоятельства были учтены Диоклетианом при проведении административной реформы.

Важнейшие изменения в территориальном делении империи прежде всего внесла учрежденная Диоклетианом тетрархия.

Преобладание Востока над Западом проявилось в том, что Диоклетиан оставил за собой все восточные провинции и избрал своей резиденцией Никомедию.

Советский историк С. И. Ковалев таким образом оценивал это событие:

Запад терял средства существования, уходившие на Восток. Золото, которым оплачивался ввоз предметов роскоши, утекало в восточные провинции, бывшие производителями и поставщиками в крупной торговле, монополизированной купцами Востока — евреями и арийцами. Города Запада хирели, восточные города процветали[211].

Проблема переноса центра империи с Запада на Восток была подробно исследована английским историком А. X. М. Джонсом, который в своих выводах как раз опирался на экономическое, в первую очередь, превосходство Востока:

"Население Египта составляло приблизительно 8 000 000 человек, а в Галлии (которая помимо современной Франции включала Нидерланды, Бельгию и Люксембург, а также территорию Германии, находящуюся к западу от Рейна) проживало всего два с половиной миллиона… Археологические свидетельства подтверждают, что многие регионы Сирии и Малой Азии, в настоящее время пустынные или заброшенные, в период позднего Рима были заселены, а земли их обрабатывались; на месте же самых плодородных почв Галлии и Британии в то время росли непроходимые леса. Более этого, вполне возможно оценивать уровень зажиточности населения регионов Римской империи исходя из количества и размеров городских общественных строений, поскольку богатые горожане вкладывали большую часть своих прибылей в недвижимость. Результаты подобного исследования показывают, что зажиточными являлись провинции Средиземноморского бассейна, Южные Балканы, Малая Азия, Сирия и Египет, причем два последних региона были самыми преуспевающими. Британия, Северная Галлия и провинции Придунайского бассейна жили чрезвычайно бедно. Этот анализ выполнен на основе литературных свидетельств. На Западе Сардиния, Сицилия и прежде всего Африка считались самыми преуспевающими провинциями, хлебородными районами империи, земли же Аквитании более плодородными, чем земли Северной Галлии. Это говорит о том, что плодородные северные равнины еще не были полностью обрабатываемыми"[212].

Важно и то обстоятельство, что Восток имел в сравнении с Западом куда более глубокую социально-экономическую структуру[213]. На Востоке большая часть сельскохозяйственных земель находилась во владении крестьян, плативших только налоги. В результате основной объем урожая оставался у крестьян. На Западе же основные сельскохозяйственные земли принадлежали крупным собственникам и арендаторы были вынуждены платить еще и ренту, превышающую государственный налог. Отсюда условия жизни земледельцев Запада и Востока сильно разнились и отнюдь не в пользу крестьян западных провинций Римской империи.

Напомним, второй август, Максимиан, управлял Италией и Африкой, имея своей резиденцией первоначально Медиолан, а позднее Равенну.

Цезарь Галерий отвечал за безопасность дунайской границы и Балкан, Констанций Хлор — обеспечивал прочность обороны по Рейну, опираясь на силы Галлии, Испании и Британии.

Резиденциями "цезарей" являлись Сирмий у Галерия и Трир у Констанция.

Чрезвычайно важным обстоятельством является тот факт, что ни один из императоров не избрал своей столицей Рим.

Рим лишь номинально остался столицей империи и был выделен в особую административную единицу.

Преторианская гвардия, игравшая столь активную политическую роль при выдвижении и смене императоров, свергавшая и возводившая многих из них на престол, была резко ослаблена.

Упадок политического значения "вечного города" означал и резкое падение сената как высшего государственного органа власти.

Еще английский историк XVIII столетия Эдуард Гиббон указывал:

Со времен же Диоклетиана от былого общегосударственного значения у сената остается одна лишь пустая форма. В его компетенцию входят следующие дела:

а) Сенату сообщаются военные дела для сведения;

б) Сенату поручается иногда расследование уголовных дел;

в) Формально сенату принадлежит право избирать нового императора, но в действительности это право сводится к санкционированию того, кто был уже предназначен к этому, или был провозглашен войском.

Кроме того, сенат занимался делами, касавшимися игр и различных повинностей сенаторов и все его решения нуждались в санкции императора[217].

Сходная судьба постигла и прочие старые республиканские магистратуры.

Консулы только председательствовали в сенате, но ничего не решали, преторы заведовали по поручению императора некоторыми специальными делами (например, опекунскими)[218], остальные же должности существовали только как почетные звания.

В то же время сенаторское сословие по-прежнему считалось высшим в государстве[219].

Сенат в это время насчитывал примерно 600 членов, преимущественно наследственных аристократов, корни которых восходили к знати времен Республики. Стать сенатором можно было благодаря государственной службе, достигнув ее высших ступеней благодаря императорскому пожалованию, путем кооптации сенатом, а также через претуру[220].

По мнению специалистов по Поздней Римской империи, именно во время Диоклетиана высшая социальная группа — сенаторы — начинает консолидироваться в определенное сословие[221]. Утрачивая при Диоклетиане даже формальное положение высшего органа империи, сенат, сенаторы остаются верхушкой аристократии, из которой выдвигаются претенденты на многие высшие административные и военные посты, хотя и здесь Диоклетиан ввел для сенаторов ряд ограничений, особенно в провинциальном управлении, как уже отмечалось.

Следует отметить, что хотя Диоклетиан и лишил Рим преимуществ политического положения, он проявлял большую заботу об этом городе.

"Много внимания и забот было уделено снабжению столицы продовольствием"[222].

Только при Диоклетиане Рим украсился "новыми замечательными постройками"[223].

Лишив Рим значения политического центра империи, Диоклетиан не только сохранил, но и старательно поддерживал его роль как идеологического центра Римской державы. Рим по-прежнему должен был являться воплощением величия государства, могущества и славы его повелителей.

Вместе с Римом утратила свое особое положение и Италия, которая была практически уравнена в правах со всеми остальными провинциями. Если ранее италийское население могло только догадываться о тяжком налоговом бремени, под которым взвывало огромное большинство населения империи, то при Диоклетиане "в конце концов, на часть Италии налегла большая тягота податей"[224].

Падение политического приоритета Италии объяснялось прежде всего утратой ею экономического могущества в связи с перемещением основных экономических центров на Восток. Диоклетиан практически лишь оформил то, что давно уже являлось непреложным фактом.

Мощный кризис III века, из которого Диоклетиан и вывел Римскую империю, как раз и показал более чем наглядно невозможность сохранения центра державы в Италии.

Дабы эта трагическая ситуация для империи не повторилась, Диоклетиан и изменил статус Италии, Рима, создавая новые центры управления Pax Romana — императорские резиденции.

Переменами в положении Италии административные нововведения отнюдь не ограничились, Если до Диоклетиана империя предоставляла большую свободу провинциям и городам, где вплоть до III в. в городских декретах сохранялась безнадежно устаревшая формула "именем сената и народа"[226]. Теперь этим маленьким республикам предстояло испытать крайности имперской централизации[227].

Крупные изменения были проведены Диоклетианом в административном делении империи. Число провинций возросло до 100. Это было достигнуто путем дробления более обширных старых провинций.

Каждая провинция находилась под управлением правителя, который заведовал всеми отраслями управления за исключением военного командования.

Соединение в одних руках военного командования и гражданского управления оставалось только в некоторых провинциях: в Исаврии, Аравии и Мавритании.

Ранние провинции являлись наиболее беспокойными, в них часто случались мятежи, и сохранение всей полноты власти в руках одного человека диктовалось прежде всего военными соображениями.

Правитель провинции располагал высшей гражданской и уголовной юрисдикцией, заведовал сбором налогов, заботился о безопасности и благосостоянии своей провинции.

Общим наименованием правителя провинции становился "rector" и почти все они состояли в ранге "clarissimi"[228].

В некоторых провинциях правители назывались "consulares" и имели шесть "fasces". В ряде других провинций правители именовались "correctores" и имели пять "fasces". В прочих провинциях правители носили имя "praesides"[229].

Однако три прежних провинции: Азия, Ахайя и Африка остались проконсульскими. Проконсулы, которые ими управляли, занимали первое место в ранге "spectabiles". Они имели в качестве помощников легатов. Проконсулы Азии и Африки зависели непосредственно от императора.

Раздроблением провинций и разделением военной и государственной властей Диоклетиан добивался гарантии от сепаратистских выступлений. Действительно, правитель столь малой по размерам и населению провинции, не имеющий военной власти, при всем своем желании не мог решиться на мятеж[230].

Все провинции входили в состав других, более крупных административных единиц — "диоцезов". Всего диоцезов было тринадцать. Образованы они были следующим образом: два диоцеза в Малой Азии — Азия и Понтика, четыре на Востоке — Сирия, Месопотамия, Палестина и Египет, три на Балканах — Мезия, Фракия и Паннония, два диоцеза в Италии — южная часть и северная, аналогично делилась Галлия, а также отдельными диоцезами являлись Африка, Испания и Британия.

Во главе каждой диоцезы находился правитель в ранге "spectabiles", подчиненный преторианскому префекту и замещающий его отсутствие. Именно поэтому он именовался "vicarius praefectorum" или же "currabant propraefectus".

Однако, будучи назначенным непосредственно императором, "vicarius" имел собственную власть и в своей диоцезе пользовался полномочиями префекта в деле надзора за правителями провинций, в отношении сбора податей и судопроизводства.

Общим титулом правителей диоцезов было выражение "vicarius".

Двое правителей диоцезов считались выше прочих по рангу[231]: правитель Сирии, называвшийся "comes orientis" и правитель Египта, носивший титул "praefectus Augustalis".

Если попытаться представить в целом систему подчинения в административном аппарате Римской империи эпохи начала Домината, то мы получим следующую картину, являвшую собой своеобразную триаду.

Во главе этой пирамиды находится всевластный император, которому непосредственно подчинены два префекта претория. Префектам преториям подчинялись правители диоцезов, назначенные, однако, самим императором. Правителям диоцезов соответственно подчинялись правители провинций.

Административные реформы Диоклетиана окончательно уравняли в правах все территории Римской империи. Полностью исчезла разница в управлении той или иной провинции за исключением некоторых частных различий, о которых упоминалось выше.

Разумеется, процесс уравнивания прав провинций шел уже не одно столетие, "но во времена принципата провинции совпадали, как правило, с бывшими до римского завоевания самостоятельными государственными и полугосударственными образованиями"[232] и сильно разнились по формам правления.

При Диоклетиане нивелирующая тенденция в провинциальном управлении получила полное завершение. На низшем уровне тенденция полной нивелировки коснулась и особенностей нового управления городами и сельской местностью.

В городах Диоклетиан учредил должность гражданских магистратов, ответственных за городскую территорию — praepositi pagorum. Эти чиновники курировали также и сельские районы, относящиеся к городам и также именовавшиеся pagi[233]. Здесь мы видим административное слияние города и сельской местности.

Подводя итог анализу административных преобразований Диоклетиана, должно согласиться с выводом Г. Л. Курбатова, что именно тогда империя начинает превращаться в неограниченную бюрократическую монархию с четкой иерархией должностей и титулов[234].

Характеризуя в целом государственные преобразования начала Домината, нельзя не заметить, что если в свое время Август установил тот режим, который отвечал назревшим общественно-политическим потребностям и традиционным социально-политическим характеристикам римского общества конца I в. до н. э.[235], то Диоклетиан "создал ту систему власти, которая безусловно соответствовала потребностям общественно-политического момента, переживаемого Римской империей во второй половине III в., вполне отвечая изменившемуся социально-психологическому состоянию римского общества этой эпохи.