Имперец. Том 5

Глава 11

Приграничная зона Российской Империи, Александр Мирный

Три дня, пока войска стягивались к границе, велась ротация и передислокация, я под чутким руководством боевых магов наращивал собственный арсенал доступных к имеющимся стихиям техник. Это ощущалось, как если бы я, будучи студентом, прогуливал 5 лет, а потом за три дня решил все же подготовиться к экзаменам.

Очень не хватало практики, чтобы довести полученные знания до автоматизма, но времени у меня не было, к сожалению. Но даже и это было лучше, чем ничего, честно говоря. Во всяком случае, когда мы подошли к месту, где раньше стоял КПП на государственной границе, я уже был более неприятным противником, чем три дня назад.

На границе нас встретили десять полос с раскуроченным гусеницами асфальтом, остов таможенных будок, опалины и кровь на дороге, которые никто не стал смывать.

Здесь уже стояли наши бойцы, выбившие немцев обратно, но не императорские полки, а чья-то дружина. Без суеты и спешки они приводили остатки пограничного КПП в порядок. Святая заповедь, что солдат всегда должен быть чем-то занят, исполнялась обстоятельно.

Выпрыгнув из кузова, я втянул запах недавнего боя. Мой взгляд безошибочно определил похоронную команду, которая с непроницаемыми лицами курила в стороне, кидая тяжелые взгляды на ту сторону границы.

— Алекс? — раздался знакомый, удивленный голос.

Ко мне подходил княжич Ермаков.

Это был уже не тот пацан, с которым я познакомился осенью. Вторая военная кампания оставила на мальчишке неизгладимый след. Глубоко в глазах Алексея залегла ярость, которую требовалось выплеснуть. Это не наемникам рожи бить в Польше, здесь пришлось гнать немцев со своей земли.

Алексею хотелось крови, да и не только ему. Всем, кто дошел до границы империи, не терпелось сравнять Берлин с землей.

— Привет, — поздоровался я, протянув руку.

— Слышал, как ты выжег немцев, обеспечив нашим войскам прорыв, — ответив на мое рукопожатие, произнес Ермаков, и на мгновение я увидел перед собой восхищенного мальчишку. — О твоем подвиге уже ходят слухи между бойцами.

Я усмехнулся:

— Не верь слухам. Просто повезло.

— Не верьте князю, Алексей Михайлович, — подошел к нам Скороходов. — Мы бы все там и полегли, если бы Александр Владимирович не отразил атаку. Дважды.

— Думаю, мы собрались здесь не меня обсуждать, — заметил я.

Приятно, конечно, получить признание своих заслуг от сослуживцев, но в моем возрасте и с моим послужным списком я уже не нуждался в чужом восторге. Никто же не хвалит пекаря за то, что он печет прекрасный хлеб? Это же его работа. Рутинная и скучная, надо полагать.

Вот и для меня война была работой. Хотя об этом в этом мире никто и не знает.

— В полевом штабе сейчас идет совещание. Мы ждали ваше подразделение для обсуждения дальнейшего плана. Пойдемте, — Алексей сделал приглашающий жест, и мы зашагали в сторону командного шатра.

— Я думал, цесаревич вернет тебя в Москву, — негромко произнес княжич.

— Я похож на собаку, чей поводок можно дернуть?

— Нет… — смутился Ермаков. — Прости, я не то имел в виду. Просто… Маг твоего уровня — большая редкость. Использовать его в прямом столкновении — расточительство.

— Может быть, — пожал плечами я. — Но в такое время каждый делает то, что у него получается лучше. У государя — править страной. У меня — воевать. Все на своих местах.

Алексей кивнул, немного помолчал и уже почти перед самым командным пунктом произнес:

— Я рад, что ты здесь.

Внутри нас ждали с дюжину командующих. Было накурено и нервно — немецкое вторжение оказалось неожиданным и кровавым. Наши приграничные гарнизоны просто смело, а когда военные объекты закончились, немцы начали бить по гражданским. Один из пленных офицеров рассказал, что они рассчитывали за неделю пройтись до Москвы, а потому было принято решение сразу зачищать территорию от местного населения.

Что уж говорить о молодом Ермакове — старые матерые генералы хотели крови и самой жестокой мести.

Но как раз с этим была проблема.

Граница Германского рейха оказалась очень хорошо укреплена. И проблема была не только в оборонительных постройках. У немцев стояла высококлассная система ПВО, и чтобы устроить ее перегрузку, пришлось бы опустошить свои боеприпасы в ноль. Либо вести наступление без поддержки авиации. В обоих случаях армию Российской Империи ждала мясорубка, и никто не хотел пускать в расход своих людей, только чтобы утолить жажду крови.

— И мы подумали, может быть, господа маги найдут какое-то решение? — резюмировал короткую вводную речь один из присутствующих командующих с бельмом на глазу.

Скороходов усмехнулся:

— Своих людей жалко, хотите моих разменять?

— Мне жалко детский садик, по которому артиллерия била прямой наводкой, зная, что там дети, — процедил мужчина. — Если вы не можете решить эту проблему, мы просто прорвемся за счет численного превосходства. Но, так или иначе, у нас есть приказ Его Величества, а даже если бы его не было, мы бы все равно сделали то, что должны.

Пока уважаемые люди спорили, я рассматривал карту местности и размышлял. В принципе, задача понятна, имеющиеся ресурсы тоже…

— Господа, — негромко позвал я, когда мужики начали переходить на повышенные тона.

Меня, конечно же, никто не услышал. Что там какой-то мальчишка мяукает где-то на фоне сияющих звезд их погонов и кровавой пелены на глазах.

Орать я посчитал ниже своего достоинства, я ж теперь аж целый князь, а потому просто опустил температуру в помещении на десять градусов.

Спорщики резко притихли, пошарили глазами по помещению и, наконец, вспомнили про меня.

— Вот здесь будет достаточно небольшого количества людей, — сказал я, ткнув пальцем в карту. — Хватит одного-двух магов, чтобы пробиться через укрепления. И небольшого количества бойцов для отвлечения внимания. Можно просто пошмалять артой, чтобы немцам было чем заняться.

— Но здесь нет ничего, — заметил один из командиров.

— Здесь рядом проходит ЛЭП, этого достаточно, — ответил я. — Маг с открытой стихией Электричества даст перегрузку по всей сети. Вышибет ПВО по всей границе.

— Передвижные работают от генераторов. У стационарных система питания наверняка также дублирована, — снисходительно заметил другой командир.

— Наверняка, — не стал спорить я. — Но если забрать и перенаправить мощность ЛЭП, этого хватит, чтобы ослепить все системы наведения.

Присутствующие переглянулись. Ослепить немецкое ПВО — это почти что половина дела.

— Боюсь, у нас есть проблема, Александр Владимирович, — мрачно проговорил Скороходов. — У меня нет бойцов с открытой стихией Электричества.

— Можно срочно выдернуть с других частей, — предложил кто-то.

— Чем дольше копошимся, тем больше даем передышку немцам, — нахмурился одноглазый.

— Если отрубим стационарные системы, — проговорил я, — возникнет небольшой временной зазор. Пока немцы прочихаются, наши могут успеть вынести их артой и авиацией. Да, у фрицев будет чем огрызаться, но не в таких масштабах.

Повисла небольшая пауза, присутствующие обдумывали предложенный вариант, взвешивали все про и контра. В конце концов, желание побыстрее разделаться с врагом, пока еще в крови солдат бурлит бешенство, перевесило. С этим я был согласен — пока ждем мага Электричества, наши добрые соседи могут придумать что-нибудь нехорошее. А хотелось бы не только обороняться, но и уже на кого-нибудь наступить. Желательно так, чтобы берцем на горло.

— Хорошо, я спрошу двух добровольцев, — наконец, произнес Скороходов.

— Одного, — поправил я.

— Князь… — как-то растерянно протянул мужчина.

— Нужен маг высокого разряда, чтобы пробиться до ЛЭП, — покачал я головой в ответ. — А замыкание можно устроить любым другим способом на месте.

Командиру боевых магов не хотелось меня отпускать, но и отрицать очевидное бесполезно — я эффективнее чисто за счет резерва. Даже если меня убьют, задачу я выполнить успею. Просто потому, что запас магии больше.

— Хорошо, я спрошу одного добровольца, — кивнул Скороходов.

— Меня, — внезапно произнес Ермаков.

— Алексей Михайлович, — нахмурился какой-то генерал. — Для этой работы есть профессиональные боевые маги.

— Вы сомневаетесь в профессионализме рода Ермаковых? — приподнял бровь княжич.

— Отец тебе башку оторвет, пацан, — проскрипел самый старый командующий.

— Победим — пусть отрывает, — вздернул подбородок Ермаков. — Я тоже видел разрушенные роддома и аккуратно пронумерованные детские трупы. Есть хоть один аргумент против того, чтобы русский аристократ не хотел отомстить за поруганных женщин и детей своей Родины? Нет? Тогда это не обсуждается.

Присутствующие притихли, не рискнув спорить с Алексеем. Ермаковы — слишком сильный и влиятельный род, чтобы сомневаться в парне. Да, честно сказать, не думаю, что кто-то действительно не верил, что парень не выполнит задачу. Всех больше интересовало, что его папенька с ними сделает, когда ему вместо наследника вернут груз 200.

Господи, эти дети меня доконают.

Артиллерия душевно работала над головой.

У нас было три группы поддержки, каждая из которых изображала попытку прорыва границы. А мы с Алексеем ужиками должны были проползти безмагическую зону. Всего то и требовалось, что догрести до первого окопа, так сказать, а там уже дело техники.

Давненько я не ползал во всем обвесе. Ощущения были, прямо скажем, странные. Даже какие-то ностальгические, несмотря на творившийся кругом ад. Я был опять молод и полон сил, и впереди целая жизнь.

Мирная, как я тогда надеялся.

Мирная, как мне хотелось раньше здесь.

Из приятного — немцы были увлечены атакой наших ребят и им было не до двух ползущих человек. Из неприятного — магии активно не хватало. Но чем ближе мы подползали к немцам, тем сильнее зудели костяшки пальцев. Я замер на мгновение, положив руку на снег, и тот отозвался, обратившись в лед.

— Магия работает, — негромко проговорил я.

Наушник помолчал пару секунд, а затем ответил голосом Ермакова.

— Нет.

Интересно.

Я мазнул взглядом по комку снега с землей, лежащему в стороне от меня. Снег растаял, земля осыпалась черной кучкой.

— А у меня работает, — произнес я.

До немецких окопов было еще прилично, но если магия работает, это не проблема.

— Алексей, слейся с местностью. Я атакую, — предупредил я Ермакова и призвал стихию Земли.

Снежный покров ухнул, словно ударили по пуховой подушке, и окоп сомкнулся, погребя в своих недрах бойцов на сотни метров в обе стороны.

— Есть магия! — воскликнул удивленный Ермаков.

— Работаем, — скомандовал я, подрываясь на ноги и разворачивая вокруг себя щит.

Первая линия окопов — не проблема, там всегда держат пушечное мясо, и копали его, видимо, наспех. А вот чуть дальше должны располагаться более сильные конструкции, возможно, бетонные. Хорошо бы там укрыться, но есть риск наткнуться на элитных немецких ублюдков.

А чуть дальше за второй линией укреплений — ЛЭП, которая нам-то и нужна.

Мы с Ермаковым припустили по снегу, не позволяя себе тонуть в сугробах техниками Воды и Воздуха. Немцы открыли по нам беглый огонь, я же угостил их ледяными пулями.

Никогда не ходил в лобовую атаку, интересный опыт.

Каждый выстрел как далекий щелчок, каждое попадание моей пули — короткий вскрик. Я мечусь влево, вправо, мешая немцам прицелиться. Щит трещит от попаданий, но держится.

Грохочет арта, рычит техника, магия тысячами иголок щекочет костяшки пальцев.

Я мечусь вправо. Влево. Вправо. Влево.

Мир замедляется, смазывается.

Теряется.

Рядом Ермаков разворачивает виртуозную огненную технику, и окопы с немцами вспыхивают, словно облитые бензином. Люди выпрыгивают оттуда, катаются по снегу, пытаясь себя потушить, но их тут же добивают мои ледяные пули.

Один маг может остановить танковую дивизию, а что сделают два с пехотой?

Фарш.

За каждую каплю пролитой русской крови.

Огонь разбегался вправо и влево, очерчивая кривую линию границы, освещая оборонные укрепления. А я несся по снежному покрову и понимал, что обрубить электричество — мало.

Это улучшит ситуацию, но все равно слишком много крови будет пролито.

Нашей крови.

Я перемахнул через полыхающий окоп и, не останавливаясь, рванул дальше.

— Алекс! Алекс, ты что творишь⁈ — орал наушник голосом Ермакова.

Жизнь твою спасаю, салага. Твою и еще сотни бойцов за нашей спиной.

Я делаю вдох. И выдох. Шаг. Взмах рукой.

Никогда раньше не задумывался, что каждое мое движение, каждая моя мысль — это электричество. Человек — это биологический компьютер со свободой воли.

Свободой воли выбирать: умереть, защищая свою страну, или спрятаться под мамкину юбку.

Свободой воли стоять в полный рост или скрючиться на коленях.

Свободой воли помнить погибших или забыть.

В той жизни у меня осталась маленькая записная книжка. Синей ручкой там был нарисован Вечный огонь, а ниже — список из имен и фамилий.

Это случилось за пару дней до дембеля, когда привезли необстрелянных пацанов нам на замену. Командир тогда попросил нас по-человечески — сходите в горы последний раз. Молодняк отправлять было жалко, если бы там кто-то и засел, их бы всех положили. А мы-то уже профессиональные бойцы, выносим такие места на раз-два.

По документам мы были уже свободны, на каждого был билет в Ташкент. У нас была свобода воли соглашаться или отказаться.

Каждый выбирает сам, брать ему в руки оружие или нет.

И каждый из нас тогда взял.

И почти никто не вернулся.

Мы выбили духов. Мы чуть-чуть продлили молодняку жизнь. Повысили их шансы на выживание. Каждый из нас получил свой билет в Ташкент. Кто-то в салоне самолета, а кто-то в его брюхе.

Я был из тех, кто вернулся оттуда, чтобы навсегда остаться там. Вернулся и записал все имена, чтобы помнить. Это была моя свобода воли. Я выбрал помнить каждого из них.

И даже когда мир терял реальность, отправляя меня обратно в мое самое первое пекло, я вставал и брал оружие.

Свобода воли — это не только жить. Но и умирать на своих условиях.

Я подлетел под гудящие провода и рубанул воздух ребром ладони. Толстый трос порезало пополам и он, искря, рухнул вниз, прямо мне в руку.

Электричество должно было сжечь меня в мгновение ока на месте, но стихия во мне пробудилась.

Мне не надо было знать, где здесь системы противовоздушной обороны, я чувствовал каждый электрический прибор на километры вокруг.

Вышки связи искрили и загорались.

Танки и БТРы замыкало.

Ракеты ПВО палили друг по другу и по своим расположениям.

Провода ЛЭП над головой гудели и накалялись, перераспределяя мощности, куда мне нужно. Шаровые молнии, срывающиеся с моих пальцев, мчались к такой уязвимой технике.

Я сжимал голой рукой высоковольтный провод, и мир вокруг искрил.

В нескольких метрах от меня стоял Ермаков и смотрел на меня широко распахнутыми глазами, от чего казался еще моложе, еще восторженнее.

Я — выбираю помнить каждую жизнь, что отнял, и каждую жизнь, которую не сберег. И электричество в моем теле будет хранить их имена всю мою жизнь.

Все мои жизни.

Выводу Советских войск из Афгана посвящается.