Имперец. Том 5

Глава 12

Москва, Имперская высотка, Василиса Корсакова

По вечерам девушки собирались у Василисы. Технически это, конечно, была квартира князя Калужского, но друзья их уже давно считали единым целым. Они сидели в гостиной, пили вино, болтали о всякой ерунде, старательно обходя единственную интересовавшую их тему — войну. Войну и ребят, что на нее отправились.

Цесаревич вернулся в Москву, но Александр — нет, а потому Василиса который день пребывала на грани отчаяния и истерики. Держалась девушка исключительно потому, что работала все возможное время, стараясь забить голову чем угодно, кроме страшных мыслей.

Давно не было вестей и от Алексея Ермакова, и Дарья, хоть и держала лицо, как следует любой княжне, но с каждым днем становилась все бледнее, а глаза горели все яростнее. Демидова думать о самом страшном боялась, но не думать не могла.

Нарышкина и Румянцева старались как-то отвлечь подруг от гнетущих мыслей. Но при этом чувствовали себя немного виноватыми — ведь их женихи в боях не участвовали по уважительным причинам.

Но разве существует хотя бы одна причина, по которой кто-то идет под пули, а кто-то нет?

Впрочем, и это они не обсуждали. Сегодня вот Василиса жаловалась, что приглашения на свадьбу отпечатали скверно, и как будто это была самая большая проблема для всех присутствующих.

Пока вдруг какое-то веселенькое кинцо, болтающее фоном для девичьих посиделок, не оборвалось.

— Мы прерываем эфир для срочного выпуска новостей! — заговорила с экрана красивая ведущая с неестественно-серьезным выражением на кукольном лице. — Только что поступила информация, что наша армия прорвала немецкие укрепления и продолжила наступление по территории врага. Министерство обороны любезно предоставило нам уникальные кадры, которыми мы готовы поделиться!

— Господи… — прошептала Демидова, приложив пальцы к губам.

Василиса же просто замерла в кресле и, казалось, перестала дышать.

На огромном экране искрила немецкая техника, кривая линия горящих окопов разрезала темноту, какие-то ракеты куда-то летели и взрывались, а затем картинка сменилась. Это уже была не профессиональная съемка, а как будто любительская.

— Офицерская камера, — ответила Нарышкина на невысказанный вопрос.

Картинка тряслась и болталась — человек, с чьей груди велась трансляция, видимо, бежал. Бежал-бежал, а затем замер, продемонстрировав испуганным девчонкам в московской квартире и всей стране разом невероятное.

Юный маг стоял, держа одной рукой высоковольтный кабель, и буквально фонтанировал стихией Электричества. А в нескольких шагах от него, с пылающими по локоть в технике Огня руками, замер еще один парень.

— Живые… — выдохнула Демидова и, растеряв все остатки княжеской выдержки, зарыдала.

Василиса Корсакова выдохнула, и как будто с воздухом из девушки вынули хребет — она обмякла в кресле, продолжая широко распахнутыми глазами смотреть в экран.

Как будто если она моргнет, картинка исчезнет, и она снова останется в пугающей неизвестности и разъедающем душу одиночестве.

Территория Германии, Александр Мирный

Я довольно плохо помню, как отцепился от немецкой розетки и, несмотря на то, что сознание не терял и стоял на своих ногах, несколько часов в сознании замылились — сказалось повышенное напряжение. Более-менее начал реагировать на окружающую реальность, когда уже трясся в кузове машины с прочими магами.

Скороходов вколол мне в руку какую-то ядреную дрянь, от чего хотелось срочно подорваться и бежать вперед авангарда.

— Что это? — спросил я, тряхнув головой.

— Витаминки, — хохотнул один из боевых магов.

— Небольшой бодрящий коктейль, — пояснил командир, с осуждением посмотрев на шутника. — Военная разработка специально для магов. Дозы хватает на сутки, больше трех доз принимать нельзя.

— Вызывает привыкание? — предположил я.

— Нет, разрыв сердечной мышцы, — «обрадовал» меня Константин Игоревич.

— Блеск.

— Князь, ну ты зверь! — вклинился Никитенко. — Открыть стихию прямо на поле боя!..

Мужик, как мало мы знакомы…

— Так получилось, — сдержанно ответил я, откинувшись на борт кузова. — Что произошло, пока я был в коматозе?

— Прорыв обороны в нескольких местах, — пожал плечами Скороходов, словно это было само собой разумеющееся. — Благодаря тебе ребята просто смели остатки немцев, и сейчас мы на всем ходу мчимся на Берлин.

— И что, нас никто не ждет с распростертыми объятиями? — с сомнением спросил я.

Нет, европейцам, конечно, ни в том, ни в этом мире не было свойственно до последнего солдата отстаивать каждый метр родной земли, но хоть как-то огрызаться-то они должны были.

— Думаю, основные силы оттянули ближе к Берлину, ищут хорошее место, чтобы навязать нам бой на своих условиях, — ответил Скороходов.

— Логично, — согласился я.

И, собственно, вся логика в этом месте и закончилась.

Рация ожила, выплюнула «МАГИ!» и оборвалась чьим-то предсмертным бульканьем.

А укольчик-то был вовремя.

Я кинул взгляд на Скороходова, ожидая команды. Техника у нас с противомагическим обвесом, но, если там есть хотя бы один цыпленок из местного инкубатора, им хватит дури, чтобы воздействовать на окружающие предметы для атаки. С другой стороны, стоит нам выйти из машины, мы станем первыми целями — из защиты останется только личный щит. А если вынести всех магов сопровождения, простые бойцы русской армии останутся без дополнительного прикрытия.

Короче, жопа, как ни крути.

Наша машина встала, командир с кем-то переругивался по рации. Кто? Сколько? Какой разряд?

Я же прикрыл глаза.

Бой на границе натолкнул меня на некоторые мысли, и нужно было их проверить. Стихия Воздуха призвалась легко и быстро, словно на нашей тачке не было никакой магической защиты. Да что там на нашей — вообще ни на какой.

Мы находились в начале колонны, и дотянуться до противника проблемы не составило. Магия разбегалась от меня во все стороны, обтекая грузовики с пехотой, БТРы, танки. Эта техника работала лучше тумана, позволяла заглянуть внутрь объектов, посчитать живых и мертвых.

Так вот, в первой дюжине машин живых не было. Покореженные, развороченные куски железа, горящие остовы, крутящиеся по инерции колеса перевернутых автомобилей. Словно колонна налетела на невидимую стену или земля под ней пошла волной.

А чуть дальше, всего метрах в ста, стоял небольшой отряд за чисто символической баррикадой. Раз, два, четыре… Пять магов. И было у меня нехорошее ощущение, что это не студенты-первокурсники.

— Алекс, что думаешь? — ожил наушник у меня в ухе, который я забыл вынуть.

Я помолчал, продолжая ощупывать территорию. Колонна тормозила, становясь легкой добычей для воздушной атаки.

— Наша авиация далеко? — медленно проговорил я, быстро перебирая в голове варианты.

— Ушли на дозаправку после прорыва, — ответил Ермаков.

Быстро не вернутся… Ладно, проверим, чем тут меня угостили наши медики.

— Нужны снайперы. Или просто хорошие стрелки. Смертники. Колонна разворачивается, арта и маги держат небо под контролем. Уверен, сейчас сюда на всех парах летит немецкая авиация.

— Снайперы и все? — обалдело проговорил Ермаков.

— Снайперы и я, — усмехнулся, открывая глаза.

И тут же наткнулся на шокированный взгляд Скороходова. Вместо ответа я показал пальцем на ухо.

— Князь, ты безумно талантлив, но даже ты не выживешь, — проговорил маг.

— Нет задачи выжить, командир, — усмехнулся я. — Есть задача прикрыть отступление.

— Я иду, — вдруг сказал Никитенко, доставая из кармана сигарету и прикуривая от огня на ногте прямо в кузове.

— И я, — отозвался другой маг.

Лет сорока, абсолютно седой.

— И я…

— А кто тогда прикроет ребят? — приподнял я бровь.

— У меня слабая стихия Воздуха, — широко улыбнулся Никитенко, зажав сигарету зубами и пуская пачку по кругу.

Скороходов выругался. Отчаянно так, безысходно.

— И у меня, — кивнул седой маг.

Я помедлил пару секунд.

— Есть стрелки, — отрапортовал Ермаков в ухе.

— Будете прикрывать стрелков, — решил я, поднимаясь на ноги. — И подчиняться мне.

— Так точно, ваше благородие! — ухмыльнулся седой маг.

Ну ладно. Перекурили, пора и повоевать.

— Тогда погнали, — оскалился я.

Туман полз по земле, по льду, по снегу, стелился по асфальту, облизывал остовы техники, укрывал трупы, прятал кровавые разводы и черные пятна гари на белом полотне зимы. Не накатывал волной, не приближался рваными облаками, а крался, осторожно щупая пространство перед собой.

Мой идеально плотный магический туман.

Немцы не нападали, явно ожидая, что мы сейчас начнем пытаться выдавить их с позиции. По сути, это было бы логично — целая колонна против пятерых магов. Но, как говорится, был тут нюанс.

И мне этот нюанс надо было решить.

Стрелки под прикрытием моей техники и щитами двух магов ползком и перебежками между покореженной техникой занимали позиции, а я…

Я просто открыто шел. Максимально пафосно и максимально нагло.

— На позициях, — отозвался Никитенко в наушнике.

— На позициях, — вторил ему седой маг с говорящей фамилией Белов.

Туман дополз до границы щита немецких магов и принялся обтекать их. Хорошо окопались, гады. Железобетонные блоки, сложенные на высоту человеческого роста, перегораживали дорогу. Магический щит в смешанной технике был развернут на три четверти окружности.

Я остановился у крайнего БТРа, сплющенного от лобового столкновения.

Ну что, бойцы, послужим последний раз Родине?

В этом мире нет некромантии, но магия — это же физика, да? Кровь — вода. А рефлексы — электричество.

— Работаем, — произнес я и предупредил: — И не пугаемся. Сейчас будет страшно. Стрелять только по немцам.

— Принято.

— Принято.

Я щелкнул пальцами, развеивая технику. Туман мгновенно спал, в наушнике я услышал помесь мата и молитвы, а из-за бетонного заграждения после нескольких мгновений тишины раздался испуганный, истерический вопль.

На немецкое укрытие рванули трупы погибших при столкновении бойцов. Любое голливудское шоу отдыхало по сравнению с происходящим сейчас. Изуродованные тела на нечеловеческой скорости, оставляя кровавые следы на снегу, мчались на бетонное заграждение в тупой лобовой атаке.

Своей последней атаке.

Семьдесят метров.

Пятьдесят.

Сорок.

Тридцать.

Немцы опомнились и начали палить по телам какими-то малоэффективными техниками хаотично и бездумно. И пока в ужасе они гадили в собственные штаны, мои тонкие змеи измороси оббежали их щит, чтобы внутри в одно мгновение обратиться в тысячи мелких атакующих игл.

Немецкий щит лопнул, словно мыльный пузырь, рассыпавшись ворохом крошечных льдинок. Двое элитных магов не выдержали и побежали.

Два выстрела — два трупа.

Оставшиеся трое опомнились и принялись жечь тела наших бойцов.

Спасибо, ребята. Родина никогда вас не забудет. А я сейчас вас догоню.

Я усилил немецкую технику, и огонь взмыл в небеса. Мы, конечно, христиане, но все-таки погребальный костер — это погребальный костер. Мне всегда казалось, что смерть в огне чище и почетнее.

Может быть, потому, что война — это всегда огонь?

Воздух горел, и пламя ревело, взмывая выше немецкого заграждения. И пока вражеские маги ошалело смотрели на происходящее, бетон от резких перепадов температур начал крошиться.

А что это у нас внутри?

Металл.

Железные штыри змеей кинулись к немцам, но достали только одного. Еще одного лишь ранило — всего один штырь воткнулся в плечо, а третий маг и вовсе успел парировать. Я не стал стесняться, и снова показательно щелкнул пальцами. Штыри дернулись в разные стороны, разрывая мертвое тело в мелкое кровавое крошево, окатив оставшихся в живых с ног до головы.

Еще щелчок — и штырь, загнувшись в крюк, выдирает у раненого немца ключицу вместе с рукой. Маг заорал дурью, но его вопль оборвался на высокой ноте чьим-то четким выстрелом в голову.

Мы с оставшимся немцем замерли, глядя друг на друга.

Бахнуло несколько выстрелов, но пули застряли в воздухе перед магом. Один на один, не так плохо, как могло бы быть. Вот только у меня за спиной простые стрелки, а у него — века евгеники и дрессировка с пеленок.

— Впечатляет, — с сильным акцентом произнес немец. — Ты талантливый маг, я слышал о тебе.

Бахнуло еще несколько выстрелов, и так же безрезультатно. Стрелки искали брешь в защите, но щит был идеальным.

— Переходи на нашу сторону, маг, — продолжил враг. — Тебя некому обучать в твоей стране. Твой талант пропадет в вашей дремучей России. Я же приведу тебя к величию.

— Мы воюем на территории Германии, ты в курсе? — спросил я, склонив голову набок.

— Это временное недоразумение, — улыбнулся немец.

Он был очень юн и, я бы сказал, идеален в своей юности. Внешность, пропорции, движения — все настолько четко и выверено, что можно подумать, будто перед тобой неживая кукла.

Интересно, а у этой куклы есть эмоции?

— Ты будешь богат, знаменит и достигнешь всех доступных высот в магии.

Пф, нашел, чем соблазнять.

— Вам нужна свежая кровь, чтобы уменьшить количество уродцев, да? — догадался я. — Мамашу твою, небось, под родного брата подложили?

Красивое лицо немца мгновенно исказилось гневом.

— Или под отца? — продолжил глумиться я.

— Ты выбрал свой конец, — прошипел взбешенный маг.

— Как только родился, — оскалился я.

Немец сделал еле заметный жест, и осколки бетона взмыли в воздух, чтобы устремиться ко мне. Я рефлекторно выставил ладонь перед собой, и осколки замерли, увязнув в технике. Взмах моей ладони и крошево рвануло обратно.

Щит мою атаку выдержал идеально, даже не прогнувшись.

Снег под моими ногами зашевелился, и я сорвался с места быстрее, чем сообразил, что ухожу от атаки. Я мчался по кругу, а за спиной в местах, где мгновение назад была моя нога, из земли прорывались ледяные шпили.

Один из них почти достал меня — вспорол брючину и рассек ногу до крови.

Паршиво.

Я оттолкнулся от земли и рванул ввысь, делая сальто в воздухе и материализуя множество ледяных пуль, устремившихся к немцу. Ему пришлось отскочить.

Бах. Бах.

Пули стрелков тонут в идеальном щите, а я приземляюсь на ноги.

Почти приземляюсь.

Раненая нога подгибается, а земля подо мной ухает и расходится в стороны. Неловкий шаг по воздуху, и я скольжу по льду по инерции.

И мы снова замерли друг напротив друга, оценивая ситуацию.

Достать немца из моего текущего положения я объективно не мог. Открыть его для стрелков — тоже. Разница в техниках и навыках очевидна, и никакой бесконечный резерв не поможет мне ее преодолеть.

Долгий бой я не выдержу. Да и дальний бой тоже, чего уж там.

Ладно. Как говорится, если у тебя закончились патроны в пистолете, значит, в руке остался кастет.

Костяшки пальцев закололо от магии, и я рванул к немцу, на ходу формируя в каждой руке по ледяному клинку. Враг такого не ожидал — глаза парня расширились от удивления.

Левая рука всаживает клинок в магический щит, и тот, не выдерживая, рассыпается, а правая рубит снизу вверх.

Выстрелов нет.

— Какого хрена? — шиплю я.

— Вы слишком близко, — отозвался наушник. — Заденем тебя.

— Приказ никто не отменял! — рявкнул я.

Но немец уже отскочил — я успел лишь вспороть ему куртку, в то время как он всадил мне в плечо бетонный осколок.

— Тебе меня не одолеть, — снисходительно произнес маг. — Ты истечешь кровью быстрее, чем я исчерпаю рез…

Я снова рванул к нему, сокращая дистанцию, и кулаком с электрическими разрядами между пальцев пробил новый щит немца. И успел одной рукой вцепиться в ворот его куртки.

— СТРЕЛЯЙТЕ, МАТЬ ВАШУ!

Выстрелов нет.

А вот противник просек ситуацию и разрядил мне в грудь огненную технику. Я едва успел прикрыться рваным ледяным щитом и отлетел на несколько десятков метров, собирая спиной все колдобины мерзлой, перепаханной войной почвы.

Воздух выбивает из легких, но я успеваю перекатиться по земле — в том месте, где я лежал, мерзлая земля чавкнула, попытавшись меня сожрать.

Бах. Бах. Пули вязнут в идеальном щите.

Благородные дебилы, мать вашу.

— Я сдохну — он доберется до вас, — прошипел я, поднимая себя на ноги техникой Воздуха. — И шансов отбиться не будет.

— Да плевать, наши уже под защитой авиации, — отозвался Никитенко.

Я облегченно выдохнул — задачу минимум выполнили.

Но немца отпускать нельзя — такой всю колонну в одного мог бы раскатать. А тот не торопился нападать, наблюдал за мной со снисходительным интересом.

Ладно, сучий выродок, будет тебе погребальное русское пламя.

Земля у немца за спиной дрогнула, и тот пришел в движение. Он влево — и техника влево. Он — вправо — и техника вправо. Не атакуя, а загоняя.

Пара минут, и мы оказались внутри мерзлого земляного вала высотой в человеческий рост.

Немец приподнял бровь, не понимая, чего я добиваюсь. Запереться с превышающим твои силы врагом — это не то, чего ожидаешь от противника.

— Ты все-таки решил сдаться? — удивился немец.

— Что ты, я же русский, — улыбнулся я. — Русские не сдаются.

Гори, гори ясно.

Воздух вспыхнул, а щитовая техника земли не позволила немцу вырваться на свободу.

Гори, гори ясно.

Атакующие техники немца таяли в бушующем пламени, и парень рванул ко мне, но напоролся на разряд нескольких шаровых молний. Идеальный немецкий щит разнесло в клочья, и беззащитный маг заорал.

Гори, гори ясно.

Из глотки мага вырвался полурык-полувсхлип, и тянувшаяся ко мне рука обуглилась, так и не дотянувшись.

Последнее, что я увидел, прежде чем отключиться, это рвущееся к небу пламя и тяжелое небо, готовое разразиться метелью.

Я же обещал вам, что догоню.