Империя Немых

ГЛАВА 21 ПЛАНЕТА РЖА

Посреди океана

— Она проводит в Мечте все больше и больше времени, — сказала Видья, стоя у двери в комнату Катсу.

Прасад кивнул, не отводя глаз от голографического экрана.

— В Мечте дела идут все хуже. Везде монстры и обвалы. И темная бездна все еще там, та, о которой говорят все Немые. Все очень напутаны.

Видья шагнула в гостиную и заглянула через плечо Прасада.

— Об этом сообщают службы новостей из Единства? Я бы не стала им доверять.

— Нет, это нелегальные службы, — ответил Прасад. — Они, конечно, тоже несвободны от пропаганды, у них своя цель, но они вполне надежны.

— А что говорят в Единстве?

— Почти ничего. — Прасад пробежал пальцами по клавишам, и картинка на экране переменилась. — Они сообщают, что коммуникации затруднены из-за того, что назревает война с Конфедерацией. Конфедерация нарушила торговые соглашения, она демонстрирует империалистические тенденции, императрица и ее свита привлекают в союзники подозрительные силы, и так далее. А теперь Конфедерация опустилась еще и до похищения граждан Единства.

— Это о Седжале, — сказала Видья.

— С неохотой, но в Единстве все же признали этот факт, — заметил Прасад. — Повсюду было полно слухов о том, как один пройдоха-Немой ускользнул прямо из-под носа Единства. Надо же было им как-то оправдаться, вот они и придумали историю про похищение Седжала.

Видья придвинула стул и села рядом.

— Сколько еще, как ты думаешь, мы сможем дурачить доктора Кри и доктора Сей? Уже прошло несколько дней. Я не собираюсь предоставлять им ни свои яйцеклетки, ни Катсу.

— Не знаю, — сказал Прасад, не отрываясь глядя на экран. — Мы придумывали предлог за предлогом, но они скоро догадаются, что это всего лишь отговорки. — Он помолчал. — Я много думал. Моя жена права. Цель лаборатории — не в том, чтобы избавить от рабства женщин, способных рожать Немых детей.

Видья не могла удержаться, чтоб не уколоть его:

— Моему мужу это должно было стать ясно с самого первого дня.

— Остается, конечно, вопрос, в чем же именно состоит их цель, — продолжал Прасад, не обращая внимания на ее выпад. — Может ли такое быть, что с помощью этих детей они собираются уничтожить Мечту?

Видья резко вздохнула.

— На каком основании мой муж делает такие выводы?

— Я никогда не видел, чтобы доктор Сей дотронулась до Катсу.

— И какое это имеет значение?

— Я думаю, доктор Сей — Немая, и она осуществляет связь с нашим благотворителем, с тем, кто финансирует весь этот проект. Доктор Сей держит в тайне свою Немоту, но Катсу может мгновенно это определить, стоит им лишь дотронуться друг до друга. Она старается избегать Катсу с тех самых пор, как девочка достаточно подросла, чтобы входить в Мечту, но я до сегодняшнего момента этого как-то не осознавал.

— Это, однако, не объясняет…

— Дети пожирают пространство Мечты кусок за куском. Когда их станет больше и они станут сильнее, они уничтожат Мечту.

Видья заморгала.

— А зачем кому-то может понадобиться уничтожить Мечту? В особенности Немому?

— Об этом следует спросить доктора Сей или же нашего благотворителя.

Видья постучала пальцами по столу.

— Мы любой ценой должны их остановить, а мы все еще не решили, что делать с детьми из лаборатории. Я не могу согласиться с тем, что их придется уничтожить.

— Возможно, нам удастся как-нибудь их иммобилизовать.

— Возможно, моему мужу следует объяснить свою мысль более подробно, да побыстрее, — запальчиво заметила Видья.

Прасад мягко улыбнулся ей в ответ — так, как он улыбался и семнадцать лет тому назад. Видья постаралась не выказать недовольства. Вот уже неделю они вместе, а Видья все еще не решила для себя, что она чувствует по отношению к своему мужу. Они спали в одной постели, но близости между ними не было. Они даже ни разу не поцеловались. Иногда, лежа рядом с Прасадом в темноте, Видья сгорала от желания прижаться к нему всем телом и уткнуться носом в его плечо. Но бывали и такие моменты, когда ей хотелось столкнуть его на пол, а потом пинать, топтать, бить ногами. Прасад испытывал к своей жене столь же противоречивые чувства. Они не обсуждали своих эмоций. По безмолвному соглашению они вместе улеглись в постель в тот первый вечер, но не прикасаясь друг к другу. Теперь же это вошло в привычку, и чем дольше сохранялось такое положение дел, тем труднее становилось даже и приблизиться к этому вопросу.

— Моя жена, как всегда, требует немедленных ответов, — сказал Прасад. — Я объясню. В лаборатории имеются криомодули. Мы обзавелись ими по настоянию доктора Кри на тот случай, если бы нам пришлось куда-нибудь перевозить детей. Если все неполадки в Мечте и в самом деле возникают из-за наших подопечных, стоит погрузить их в криосон, и проблема будет решена. В состоянии криосна ни один Немой не может попасть в Мечту.

— Так, — кивнула Видья, — отличная мысль, муж мой. Я вижу пока лишь один недостаток: нам предстоит найти какой-то способ, чтобы поместить тридцать одного человека в тридцать один криомодуль, преодолев для начала самое серьезное сопротивление всех, кто находится в лаборатории и кто изо всех сил постарается помешать нам. Потом еще предстоит решить, что делать с детьми дальше.

Прасад отключил терминал. Голографический экран растаял.

— Когда мы с тобой шли к Иджхану, жена моя, мы делали один шаг вслед за другим. Представляется мне, что и теперь мы должны принять ту же самую тактику.

— А я думаю, — раздался чей-то голос, — что нам следует бежать.

Видья и Прасад обернулись на этот голос и увидели Катсу, стоявшую на пороге своей спальни. Сколько времени она уже здесь стоит?

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Видья, опередив Прасада.

— Голод и гнев детей достигли небывалых размеров, — тихо ответила Катсу. — Я никогда их такими не видела. Скоро они совершат новый прорыв, и погибнет множество Немых.

— Дети убивают Немых? — спросил Прасад, совершенно огорошенный.

Видья подошла к Катсу и взяла ее за руку.

— Дочь моя, мы не понимаем. Ты должна объяснить нам, что именно делают эти дети. Возможно, тебе кажется, что мы тугодумы, но…

— Вне Мечты общение очень затруднено, — перебила ее Катсу — Всюду ложь, обман и непонимание.

— Но мы с твоим отцом — не Немые, — терпеливо продолжала Видья. — Это наша беда, но нам приходится с ней жить.

Все еще стоя в дверях своей комнаты, Катсу закрыла глаза, как будто стараясь подобрать верные слова, чтобы передать свои мысли.

— Немой зародыш, находясь в утробе матери, чувствует присутствие материнского сознания, — заговорила она медленно — Дети из детской страстно жаждут этого присутствия, они были его лишены. Они испытывают голод, они испытывают гнев из-за того, что с ними сделали. Они проникают в Мечту, поедая все на своем пути, а что не могут съесть, то разрушают. От первого происходит расползающаяся темнота, от второго — страшные чудовища и монстры, которые появились в Мечте.

— Почему они не пожрали Ржу? — спросил Прасад, который все еще сидел у терминала. — Когда Немые попадают в Мечту впервые, они создают окружающую обстановку, опираясь на сознания тех людей, что окружают их в реальной жизни. Разве не так?

— Так, — ответила Катсу. Глаза ее по-прежнему оставались закрыты. — И чтобы попасть в Мечту, они используют сознания тех, кто на Рже. Они здесь не кормятся.

— А в чем же причина, дочь моя? — спросила Видья.

— Причина — во мне, — ответила Катсу просто. — Им нравится, когда я к ним прикасаюсь и когда я танцую. Если они станут поглощать сознания, находящиеся на Рже, я не смогу попасть в Мечту. А этого они не хотят.

По спине у Видьи пробежал холодок.

— Катсу, а что происходит в тех мирах, которые дети поедают?

Катсу открыла глаза.

— У всех разновидностей жизни, способных воспроизводить Немых, есть одна общая черта. Это — талант внутреннего видения. Благодаря ему они, то есть мы, способны узнать, что чувствует другой, мы можем даже сами испытывать эти чувства. Эта черта объясняется тем, что Мечта связывает всех нас вместе, соединяет нас тончайшими нитями. Когда дети пожирают свою жертву, это сознание выпадает из Мечты. Оно теряет способность к внутреннему видению, теряет связь с окружающими, чувствует свое одиночество. Люди в таком состоянии способны на преступления, о которых раньше они бы и подумать не смогли. Но когда они теряют связь с другими, они уже не могут представить, какое действие их поступок окажет на окружающих. Другие впадают в депрессию, потому что не в состоянии почувствовать любовь к себе, идущую от других людей. Некоторые идут на самоубийство, потому что хотят прекратить боль. Немые, конечно же, наиболее чувствительны ко всему, что касается Мечты, и они воспринимают происходящее наиболее остро. Они теряют способность ощущать Мечту, не могут проникать туда, если не находят опоры в окружающих сознаниях. Это все равно, что в одно мгновение сделаться глухим и слепым и не иметь рядом никого, кто мог бы помочь.

Видья заставила себя сохранять спокойствие, несмотря на сильное покалывание, которое ощущала в шее и в руках. Катсу еще ни разу не говорила так много, и Видья чувствовала, что проявление сильных эмоций только затруднит ее задачу.

— Сколько еще могут пожрать дети, если их не остановить? — спросила она очень тихо.

Катсу покачала головой.

— Я не знаю точно. Могу лишь сказать, что их голод никогда не бывает утолен, а их ненасытность растет по мере того, как они взрослеют.

— В детской есть еще совсем маленькие, — хрипло произнес Прасад. — Пока они еще не могут входить в Мечту, но скоро научатся.

— Да. Они тоже начнут есть, — сказала Катсу.

У Видьи внутри все сжалось.

— Что произойдет, если дети пожрут все умы Немых во вселенной? — спросила она, сама удивляясь тому, как ровно звучит ее голос.

— Мечта будет уничтожена, — ответила Катсу. — Немые сойдут с ума, и не останется и тени их способности к внутреннему видению нигде в мире, ни у одной расы. Сама жизнь не погибнет, но многие станут думать, что такая жизнь — хуже смерти.

На долгую минуту в комнате воцарилось молчание. Потом Видья повернулась к Прасаду.

— Я полагаю, мы действительно должны бежать, — сказала она.

Падрик в облике дикого кота привольно раскинулся в своем шезлонге, стоявшем на безопасном расстоянии от доктора Джиллиас Сей. Она, одетая в белую униформу, которую обычно носила в лаборатории, сидела очень прямо на высоком табурете, таком же изящном, как сама доктор. Прямые черные волосы Сей были заплетены во множество косичек, собранных на затылке. Каменный пол у них под ногами был пока еще твердым. Издали доносились голоса, хотя их было меньше, чем обычно. На некотором расстоянии вздымалась бушующая чернота. Падрик не стал на этот раз создавать стены, чтобы в случае, если тьма опять начнет наползать, заметить это вовремя.

— Мне кажется, — заметила доктор Сей не без гордости, — что дети, задействованные в проекте, и в самом деле влияют на ситуацию в Мечте.

— Вы это называете «влияют на ситуацию»? — переспросил Падрик весьма лукаво, что отлично ему удавалось, когда он принимал облик кота.

Доктор Сей слегка вспыхнула.

— Доктор Кри занялся подсчетами. Он говорит, что теперь, когда мы решили для ускорения процесса применить вирусную терапию Макса Гарина, дети из следующей партии смогут войти в Мечту уже через шесть месяцев.

— Через шесть месяцев? — Падрик вцепился когтями в спинку шезлонга, оставляя на гладком атласе крошечные дырочки. — Это недостаточно быстро. «Мир Мечты, Inc.» и Дети Ирфан уже снарядили специальные отряды для выяснения сути проблемы. Я могу, разумеется, нажать на определенные рычаги и немного приостановить их активность, но для того, чтобы обнаружить вас, им вряд ли понадобится больше нескольких недель. Разве вам не удалось ускорить процесс? У вас же есть теперь Видья Даса.

— Мы еще не привлекали Видью Даса к исследованию, — сказала доктор Сей. — Я считаю, что мы вообще совершили ошибку, допустив ее в лабораторию. Я уверена, что у нее есть глубокие подозрения относительно целей всего нашего проекта. Она не верит, что нас беспокоит судьба Немых женщин. Не думаю также, что она станет скрывать свои сомнения от мужа. Мне бы хотелось просто выставить их за дверь, но это, к сожалению, невозможно. — Она посмотрела на Падрика серьезным, долгим взглядом. — Нет, мистер Суфур, независимо от того, что вы мне предложите, я не стану их убивать. Если возникнет такая необходимость, я введу их в состояние криосна, но убийцей я не стану.

Падрик озадаченно разглаживал усы. Убийцей она не станет. Какая ложь! Единственная причина, по которой доктор Сей могла сказать такое в Мечте, состояла в том, что она сама верила своим словам. И это невзирая на тот факт, что в проекте не без участия доктора Сей уже погибли несколько Немых. Такая способность отрицать очевидное — еще одна идиотская составляющая человеческой психологии.

— Я не стану просить вас об этом, — сказал ей Падрик. — Необходимо, тем не менее, изыскать способ, чтобы ускорить процесс. Может быть, Гарин что-нибудь придумает?

Облегчение, которое испытала доктор Сей, проявилось в том, что она едва заметно расслабила напряженную спину.

— Я как раз и хотела об этом сказать. Гарин говорит, что можно ускориться, но для этого нужен Седжал.

Падрик взмахнул хвостом.

— Вот как?

— Гарин пришел к нам после того, как власти Единства устроили обыск в его лаборатории. — Доктор Сей провела рукой по своим аккуратно уложенным черным косам, собранным в узел на затылке. — Он сам едва успел спастись, а все его записи относительно Седжала погибли. Генетическая структура Седжала… я хотела было сказать «уникальна», но она ведь у каждого уникальна. Ретровирус Гарина, однако, проявил себя с наибольшей силой именно в случае Седжала. У него не было времени, чтобы изучить весь механизм его действия, а просить Гарина сейчас вспомнить все цепочки ДНК Седжала… Это же просто смешно. У нас, разумеется, есть его родители, но ведь комбинация, в результате которой возник Седжал, — одна из многих миллиардов. Имея время, можно сузить сферу поисков, но на это потребуются месяцы, а то и годы. Вот если бы у нас был Седжал, мы могли бы существенно ускорить процесс.

— Насколько существенно? — настойчиво спросил Падрик.

— Гарин говорит, что, имея Седжала, он сможет создать ретровирус, благодаря которому новая партия детей сможет попасть в Мечту через три, а может быть, даже через две недели. И существует еще одна возможность.

— И эта возможность?

— Возможность того, что Седжал все еще является носителем оригинального ретровируса, созданного Гариным, — ответила Сей. — В этом случае новая партия может быть готова в считанные дни.

Легкая дрожь сотрясла шезлонг Падрика. Он бросил быстрый взгляд на бурлящую тьму, готовый в любую минуту собрать волю в кулак и покинуть Мечту. Ирония судьбы в том, что сама природа проекта, который он финансирует, способствует тому, что этот проект очень плохо поддается завершению. Падрик уже утратил связь со своими представителями в доброй полудюжине миров, но к этому-то он был готов. В его распоряжении имелся целый флот курьерских кораблей, способных начать действовать при первых признаках надвигающегося коллапса. Но Падрик пока не спешил пускать их в ход. С кораблей, побывавших на планетах, поглощенных хаосом, до него стали доходить характерные сообщения. Несколько экипажей взбунтовались. Капитаны и члены экипажа совершали самоубийства. Многие просто не выходили на связь. На одном из судов бортмеханик взяла и затопила весь корабль плазмой, погубив и себя, и всех остальных на борту. Новые и новые жертвы на совести Падрика.

С другой стороны, сколько людей погибнет, если его проект потерпит крах? Ради спасения миллионов стоит пожертвовать несколькими сотнями жизней, пусть даже одной из этих жизней станет Нелиджа Во.

— Седжал у меня, — сказал Падрик спокойно. Глаза доктора Сей широко распахнулись, и она встала.

— У вас? Когда он у вас оказался? И как вы его нашли?

— У меня есть свои источники, — ответил Падрик. Было так приятно увидеть ее изумление и растерянность. — Через несколько дней он возвратится на Ржу.

— Но как вы собираетесь…

— Это не имеет значения. — Металл, прозвучавший в его голосе, заставил ее замолчать. — Сейчас вы должны возвратиться в лабораторию и строго следить за тем, чем занимается семейство Даса. Если вы мне понадобитесь, я вызову вас.

Доктор Сей кивнула еще раз и исчезла. Падрик обратил свои мысли в глубину Мечты, вопрошая, вслушиваясь, отметая лишние в поисках нужного среди множества приглушенных шепотков. Наконец он обнаружил голос Седжала. Мальчишка в Мечте. Прекрасно. Это даже облегчит его задачу. Падрик спрыгнул со своего ложа и побежал прочь.