Имперский граф

Глава 3

– Ты. Мой. Начальник. Тайной. Стражи! – еле сдерживая злость, Олег вбивал свои слова в голову Нечая, – Я. Должен. Знать. Всё!

Нечай стоял в кабинете своего графа красный от стыда, но с упрямо поджатыми губами.

– Я тебе верил, Нечай, – продолжил граф, немного остыв, – а ты меня подвёл. Ты решил, что сам можешь определять, что мне нужно докладывать, а что нет.

– Господин граф, клянусь, я вам верен и всегда буду верен, – искренне ответил Нечай. – Но Уля, я её люблю, мы любим друг друга. Это личное.

– Личное?! – опять завёлся Олег. – Она не девка из коровника. Она не просто моя сестра. Она магиня, на которой здесь держится половина всех дел. Всё, что касается её, не может быть личным. Понимаешь? Нет? Это ваша защита, когда я уеду от вас.

Последняя фраза графа настолько ошеломила Нечая, что он на какой-то миг даже забыл о своих любовных терзаниях.

– К-как уедете? К-куда? – заикающимся от удивления голосом спросил он.

– Т-туда! – передразнил его Олег, распаляясь ещё больше: – В глушь! В Саратов! Брошу здесь всё нахрен! Набью карманы золотом, а кармашек у меня есть такой, что там мне на всю жизнь хватит, и уеду на тёплое море. Живите тут, как хотите, раз сами всё можете решать. Если моё мнение никому не интересно.

Когда Олег остановил свою тираду, чтобы набрать в грудь воздуха, то услышал за дверью шум, а затем и выкрики Ули не меньшей эмоциональности, чем у него самого.

– А ну отойди от двери, гад! Пришибу сейчас! Это ведь ты, сволочь, Олегу рассказал?

Олег стоял возле двери кабинета и, поняв, что для Клейна реально сейчас всё может закончиться скверно, распахнул дверь в приёмную.

– Что за вопли, госпожа виконтесса?

Переход Ули от ярости к слезам был мгновенный. Разревевшись, она бросилась к Олегу и упала перед ним на колени.

– Олег, прости, я бы сама рассказала, я люблю его, он любит меня, мы хотели, Нечай хотел ещё тогда сказать, он не виноват…

Тут и Нечай повторил её поступок, бросившись на колени, правда, не разревелся при этом.

Вся злость с Олега схлынула. Уж сильно происходящее стало напоминать сценки из увиденных им когда-то отрывков индийских фильмов или латиноамериканских сериалов. Детский сад, какой-то. Если бы передача навыков ассасинов не была бы тем лучше, чем моложе ученик, то надо было бы постарше людей в разведку и контрразведку брать. Желчный злой старик в должности начальника тайной стражи был бы в чём-то лучше двадцатилетнего парня.

Нечай и его ровесники, естественно, лучше усваивали не только рукомашество, но и те знания о работах спецслужб, которые Олег получил от чтения соответствующих книг и просмотров фильмов. У них были более податливые ко всему новому мозги. Но вот характеры, их надо вырабатывать годами. Да ещё этот чёртов спермотоксикоз у некоторых.

– Так, встали! – скомандовал Олег. – Уля, иди умывайся, а то ты стала похожа на мышь мокрую, а тебе, полковник и барон, вообще не пристало так себя вести.

Услышав про сравнение себя с мышью, Уля невольно фыркнула, но с колен вставать не стала, как и её обольститель.

– Олег, ну правда, ну прости, – она вытерла слёзы рукавом, позабыв всё, чему её учила Гортензия. – Мы действительно хотели тебе всё рассказать. Олег, братик, мне стыдно, что я тебе не говорила ничего. Честное слово.

Дальше всё пошло практически по канонам мыльных опер. Олег, уже теперь окончательно успокоившись, немного ещё поругал для порядка влюблённую парочку, но в итоге сменил гнев на милость, получив клятвенные заверения от обоих, что такого больше не повторится и скрывать они от него ничего не будут.

Когда всё успокоилось, за столом в приёмной кашлянул Клейн.

– Если вы всё выяснили, то позвольте вам напомнить, господин граф, что вы собирались ехать в штаб армии, – напомнил адъютант, – у вас там назначено совещание.

Олег посмотрел за окно и увидел, что солнце уже подходило к полудню. Вздохнув, мысленно пожалел, что его попытки изобрести маятниковые часы, так ни к чему и не привели.

– Я с тобой, Клейн, ещё поговорю, – с угрозой в голосе сказала адъютанту Уля.

– А мы уже слёзки вытерли, с братцем помирились и теперь начинаем угрожать сотрудникам, честно выполняющим свой долг.

Этими словами Олегу в этот раз удалось смутить Улю.

– Извини, Клейн. Я была не права, – нашла в себе силы извиниться виконтесса.

Клейн только коротко поклонился, а Олег сказал:

– Взрослеешь.

В штабе армии Олега, приехавшего туда с влюблённой парочкой, ждал весь его главный командный состав, кроме командира второго пехотного полка барона Волма Ньетера, чей полк расположился на зимних квартирах в графстве Шотел.

В просторном, на четыре окна, совещательном зале на левой стене был натянут большой отрез толстой льняной ткани с картой Винора и соседних государств. По центру зала находился вытянутый почти на всю его длину овальный стол, вокруг которого расположились двадцать обшитых кожей высокого качества кресел, большей частью к моменту прихода Олега не занятых.

Кроме самого командующего армией генерала Чека Палена и полковника Торма Хорнера, на совещание прибыли: командир гвардейского полка барон Шерез Ретер, командир первого егерского полка баронесса Рита Сенер, командир второго егерского полка барон Асер Дениз, первого и третьего пехотных полков барон Женк Орвин и ставшая баронессой, получив один из замков в графстве Шотел, бывшая наёмница и помощница Риты – Кабрина Тувал.

Ещё одним участником совещания был бывший геронийский генерал граф ри Крет, несправедливо обвинённый королём Толером в государственной измене, хотя вся вина генерала заключалась в том, что армия Геронии, столкнувшись с новыми формами ведения боевых действий её противником, оказалась неспособной ничего этому противопоставить.

Но королю Геронии оказалось удобно свалить всю вину за поражение на мифическое предательство обычного служаки.

Семья, начиная с его старшего сына – придворного лизоблюда, от него отреклась и унаследовала его графство. Самому генералу, предупреждённому оставшимися в столице друзьями, удалось бежать в Бирман вместе с оставшимися ему преданными офицерами, сержантами и солдатами, многим из которых тоже грозил трибунал, и таковых набралось почти полторы сотни.

Бирманская королева Иргония беглецам была не сильно рада – ри Крет в своё время доставил ей немало неприятностей. Впрочем, мстить им она не стала, но и на службу к себе не взяла.

Олег, узнав об этих обстоятельствах и испытывая острую нужду в опытных вояках, предложил графу возглавить формируемый кавалерийский полк, на что тот не без колебаний согласился. Вместе с ним к Олегу поступили на службу и бежавшие с ри Кретом воины.

«Я по гарнизонам и войнам болтался, а детей жена воспитывала. Вот и выросло то, что выросло», – объяснял Олегу граф поведение своих двух сыновей и дочери, отрёкшихся от отца, зато сохранивших себе доходы от графства.

Теперь ри Крет командовал первым и пока единственным у Олега кавалерийским полком. Пришедших с ним вояк Олег распихал на всякий случай по другим пехотным полкам.

– Всем здравствуйте, – приветствовал он своих командиров. – Садитесь, давайте без долгих вступлений. Чек? Торм?

Командующий посмотрел на своего начальника штаба, и тот поднялся.

– Если позволите, граф, доложу я, – начал он и, заметив кивок Олега, продолжил: – Мы обдумали то, что нам сообщили Нечай и Агрий, в общем, мы, думаю, сможем и при вашем отсутствии надрать задницы наёмникам растинцев. Только нам надо готовить дополнительные силы.

– Да ты сиди, Торм, к чему этот официоз? Все свои, – сказал Олег. – И давай определимся, чего мы ждём, на что рассчитываем и какие дополнительные силы нам нужны.

Ситуация, на первый взгляд, не была слишком сложной. Единственным недостатком его армии Олег и его командиры считали недостаточный по сравнению с наёмниками боевой опыт. Зато во всем остальном были сплошные плюсы.

У графа ри Шотела, барона Ферма «под ружьём» было семь полков нового строя, которые заведомо превосходили любые полки, хоть имперские, хоть королевские. Их преимущество было в новой лучшей организации; в однообразном и качественном вооружении – механические кузни работали, что называется, день и ночь, штампуя латные доспехи; и в более высокой физической подготовке.

Олег никогда не служил в армии, хотя военная кафедра у него всё же была за плечами, но устройство полосы препятствий он примерно представлял.

Идея с полосой препятствий, вброшенная в массы, а массы состояли из Чека, Торма и Шереза, была с энтузиазмом подхвачена, творчески переработана и дополнена всякими чучелами и манекенами для отработки ударов мечами и копьями.

Занятия шли целыми днями, перемежаясь поединками и спаррингами, как один на один, так и подразделение на подразделение.

Раненых и травмированных лечила как виконтесса, так и сам граф, заодно излечивая и от доставшихся с доармейской жизни болячек.

Отдельно сам граф ри Шотел проводил занятия с юношами и девушками, которых готовил по программе ассасинов, хотя и называл их ниндзя, после чего те продолжали службу и тренировки в егерских полках. Правда, наиболее способные отбирались на службу в разведку к Агрию и контрразведку к Нечаю.

Численное превосходство при любом раскладе было за Олегом. Кроме полков, общей численностью свыше десяти тысяч человек, он мог мобилизовать ополчение городов и поселений, а это, считай, ещё двадцать тысяч, пусть и плохо вооружённых и слабо обученных. А ещё было свыше полутора тысяч стражников комендатур и два инженерных батальона.

У Олега под рукой было девяносто четыре войсковых мага, из которых тридцать один имел резервы выше среднего уровня.

Офицеры долго спорили, стоит или не стоит отзывать из Шотела полк Ньетера. Олег в спор не вмешивался, стараясь, как обычно, занять позицию стороннего наблюдателя. Но слушал внимательно.

– Агрий сказал, что за наёмниками Болза корабли отправились за два дня до того, как его человек уехал из Растина, – Чек задумчиво постукивал по столу костяшками пальцев. – Получается, что легион или подплывает, или уже высаживается на берег где-нибудь возле Растина.

– В легионе никогда больше двенадцати баталий не было, – напомнил Торм, – это чуть больше шести тысяч. С учётом уже имеющихся семи полков наёмников, у растинцев под рукой окажется около тринадцати тысяч. Маловато против нас.

Полки наёмников были организованы во многом как и королевские, то есть насчитывали десять сотен пехоты, полтора десятка магов плюс некомбатанты обоза, чаще всего из рабов. Иногда в полку могла быть кавалерийская рота.

– Славу легиону принесли не столько наёмники, сколько маги. Болз их ещё с Оросской империи привёл, – напомнил Торму Чек.

Эту историю Олег уже слышал от Гортензии.

В Оросской империи армия в основном состояла из горцев Тервога, местности на юго-западе империи, откуда происходила третья династия оросских императоров. Горцы отличались от остального населения империи воинственным нравом, более крепким телосложением и невероятными упрямством и стойкостью. Оросская пехота, набранная из горцев Тервога, по праву считалась лучшей на континенте.

Около пятнадцати лет назад на смену третьей, тервогской, династии пришла новая, представлявшая культурную и образованную аристократию из латифундистов лугов и степей побережья Оросского океана.

В империи были введены экзамены на занятие любой должности. Чтобы получить хоть какой-то мало-мальски значимый чин, необходимо было сдать экзамен по письму, счёту, знанию законов и философии.

Дело вроде бы правильное, но вот только в отношении армейских чинов приведшее к катастрофе.

В течение нескольких лет должности в оросской армии стали занимать представители латифундистской аристократии, владевшие стилом и навощённой дощечкой лучше, чем мечом и арбалетом.

Тервогские горцы, веками верой и правдой служившие империи, почувствовали себя обиженными и подняли восстание.

Поскольку они, собственно, и были регулярной армией империи, то против них пришлось бросать многочисленные, но абсолютно непригодные к войне вооружённые толпы вчерашних горожан и крестьян. Потери те несли чудовищные. По некоторым сведениям, население империи сократилось чуть ли не на четверть, когда новому императору всё же удалось подавить бунт своей армии.

Болз был последним командующим бунтовщиков. После окончательного поражения горцев, при котором они потеряли больше четырёх тысяч солдат, уничтожив при этом почти одиннадцать тысяч победителей, им пришлось покинуть империю.

Болз создал легион наёмников, который пользовался огромным спросом на рынке военных услуг.

Баталии легиона Болз формировал в основном из земляков, но брал иногда и других наёмников, если те отвечали его повышенным требованиям.

Из Оросской империи с Болзом ушло больше сотни армейских магов, из которых почти половина были выше среднего уровня, а десяток не уступал в силах таким магам, как Гортензия.

– То есть, если мы не призовём магов из народного хозяйства, то суммарно, с учётом сейчас имеющихся в наёмных полках, у растинцев будет боевых магов больше в полтора раза? Так? – уточнил Олег, быстро проведя в уме подсчёты. – Причём их маги, если не учитывать нас, я имею в виду себя с сестрой и Гортензию, намного сильнее наших?

Олег ещё раз напомнил себе, что здесь сила мага возрастала по экспоненте, в зависимости от размера магического резерва.

– Не намного, но сильнее, – подтвердил Чек.

– Значит, несмотря на большое численное и качественное превосходство нашей армии, бои предстоят тяжёлые и потери будут огромные, – подвёл промежуточный итог граф ри Шотел. – А если они ещё и будут не к битвам стремиться, а добраться до наших мастерских и цехов, то беды могут много принести.

– Так, может, не поедем? – спросила Уля, которая всё время совещания вела себя необычайно тихо, видимо, всё ещё под впечатлением последнего разговора с братом, – Ты и без Лекса можешь герцогство провозгласить. Все бароны и городские управы с радостью тебя поддержат. Да что там, давно ждут от тебя этого шага!

Если честно, то Олег и сам об этом подумывал. К тому же исторический пример, когда великий князь Московский Иван Третий отказался принимать от ордынского хана ярлык на великое княжение, а стал сам державу держать, то есть себя провозгласил самодержцем и царём, Олег помнил из школьных уроков истории. Почему бы и ему так не поступить?

Удержало его не чувство ответственности перед королём Лексом – Олег уже достаточно понял и принял правила политических игр, всегда расчётливых и циничных, а то, что условия, предложенные Лексом, показались ему лучшим вариантом из имеющихся.

– Нет, поедем. Как и приглашали, на свадьбу. Уже через восемь с небольшим декад, – решительно отверг он предложение виконтессы. – А как лучше сделать, решим по результатам работы ребят Агрия. Что они нам ещё интересного добудут.

В этот раз на совещании конкретных решений так и не приняли, кроме предложения Олега создать для новобранцев учебку, чтобы в полки они попадали уже относительно подготовленными.

Из штаба армии Олег, посетив ещё и комендатуру, отправился, в сопровождении Главного коменданта Бора, в промзону, которая давно уже превратилась в огромное рабочее поселение, приносившее Олегу в последнее время огромную головную боль. Промзона разрослась настолько, что давно бы уже прилепилась к стенам Пскова, если бы не драконовские меры, принятые Олегом вплоть до сожжения хибар, самовольно возводимых в запрещённой для строительства зоне – ближе трёхсот шагов от городской стены.

Сестра со своим любимым Нечаем тоже имела планы на вечер. И они касались не только любовных дел. Уля часто помогала начальнику контрразведки в его работе и делала это с удовольствием. А причиной тому был слишком длинный язык её кровного брата, за каким-то чёртом рассказавшим ей историю о мифическом правителе с западного побережья Тарпеции Харуне аль Рашиде, который, переодевшись в простонародные одежды и загримировавшись, ходил неузнанным среди своих подданных.

Во-первых, Улю заинтересовал грим. Что это такое, она, как и любая женщина, оценила сразу же. Что добавило работы не только Рингу и его отряду химиков, но и магам во главе с Валмином, которым и сама Уля с удовольствием помогала. Результатом их деятельности стали первые в этом мире образцы губных помад, кремов для лица и рук, туши для ресниц, лака для ногтей, духов, одеколонов и, в конце концов, красок для грима. Помимо начавшегося резкого увеличения доходов, парфюмерно-макияжно-гримёрное производство начало приносить пользу и в деле шпионажа за подданными.

Во-вторых, Уле понравилось неузнанной бродить с Нечаем среди простых людей и участвовать в народных, а иногда и откровенно босяцких развлечениях.

Теперь-то Олег узнал, что была и третья причина – возможность уединиться с любимым, который, тоже ухарь, соединял полезное с приятным, дрянь такая.

– Два десятка зачинщиков арестованы, – докладывал по дороге в промзону Бор, – но отправлять балбесов в допросную к Нурию, я пока не стал. Хотя повесить парочку для острастки не помешало бы.

Олег поморщился.

– Из-за обычной кабацкой драки? Да брось. И так разных татей хватает. Там же не убили никого? – уточнил он.

– Не убили, но чуть не спалили заведение Балды. А там так всё скученно, что полыхнуть могло – мало бы не показалось.

Они как раз проезжали мимо бараков, где жили рабыни, работавшие на одной из прядильных мануфактур, когда оттуда вывалилась троица довольных, крепко подвыпивших комендатурских стражников.

– Ого, – присвистнул Олег, – твои оборотни в погонах? Неплохо так у нас стража живёт на страже закона. Вот этих разрешаю повесить. Как ты говоришь, для острастки.

Бор побагровел от злости на своих подчинённых и от стыда перед своим боссом.

– Кувер, скотина! – заорал он, – это ты так патрулируешь?

Троица, растерявшая свой довольный вид, увидев коменданта, попыталась изобразить служебное рвение, но узнав графа ри Шотела, хозяина всего и вся тут, мигом сникла и побледнела.

Олег не хотел целенаправленно чьей-то крови, поэтому немного поправил себя:

– Бор, насчёт повесить я пошутил. Разберись сначала, может, они оперативную работу проводили. Ну помнишь, о чём я тебе рассказывал?

– Господин граф! – к ним спешили главные мастера прядильных и ткацких мануфактур Рудаз и Корвал, видимо, предупреждённые кем-то об очередном прибытии высокого начальства.