Имя мне Тьма

Глава 56 Художник и его мастерская

Хроническая усталость. Именно так Роман Кукушкин охарактеризовал бы свое состояние в то время. Он не спал уже почти двое суток и удивлялся, что вообще еще способен держаться на ногах. Спасибо Семену, верному напарнику, который то и дело подкармливал его энергетическими батончиками и поил какими-то странными бодрящими напитками, столь популярными у современной молодежи.

«Зарядись по полной!» – прочитал Кукушкин на очередной жестяной баночке, которую сжимал в руке. Именно это ему сейчас и было нужно. Роман вдруг поймал себя на мысли, что сжимает пустую банку уже минут десять, тупо глядя на проносящиеся за окном машины черные деревья.

Кукушкин тяжело вздохнул. Голова уже плохо соображала. Он опустил стекло и выбросил пустую банку из окна машины. Она тут же исчезла в ночной тьме. Мусорить вроде бы нехорошо, но обочина проселочной дороги и так завалена разным хламом. Одна банка ничего не изменит.

Всего в паре километров отсюда находилась свалка, но создавалось впечатление, что местные дачники предпочитают вываливать свои отходы прямо на дорогу, не доезжая до места. Роман их хорошо понимал. Уже четвертая жертва Хирурга была обнаружена на местном пустыре, засыпанная грудой мусора. Немудрено, что жители ближайшего коттеджного поселка побаивались там появляться.

Тело, вернее, то, что от него осталось, нашли случайно, когда работники свалки решили сгрести разросшиеся кучи бульдозером. Ковш машины снял верхний пласт отходов, тут и обнаружилось то, что никак не должно было там находиться.

Бульдозериста, молодого парня лет двадцати, несколько часов потом трясло, словно в сильной лихорадке, несмотря на бутылку спиртного, которую влил в него местный сторож. Тот уже ничему не удивлялся. Аналогичный случай произошел всего неделю назад на другом краю этого пустыря.

Роман и Семен отъехали от свалки несколько минут назад. Узкая дорога петляла между высокими темными соснами. Машина подскочила на очередном ухабе. Кукушкин, пытаясь хоть как-то осмыслить происходящее, устало помассировал переносицу.

Семен, сидевший за рулем, бросил на него быстрый настороженный взгляд.

– Четвертая жертва, – задумчиво проговорил Роман. – И до сих пор никаких зацепок… Что мы упускаем? Ведь должно быть что-то, что этот мерзавец не предусмотрел!

– Ты плохо выглядишь, Роман, – осторожно заметил Семен. – Может, кофе хочешь? У меня полный термос валяется на заднем сиденье.

– Спасибо, но нет. Меня уже и так слегка потряхивает от всего.

Семен был моложе Романа почти на десять лет. Он работал следователем недавно, и Кукушкин негласно считался его наставником.

– Это дело… – рассуждал Роман. – И так мало приятного, а на нас еще и начальство давит. Естественно, им ни к чему появление серийного убийцы.

– Но об этом речи вроде не было? – возразил Семен.

– А на что еще это похоже? Четвертый труп! И снова часть внутренних органов удалена. Думаешь, простое совпадение?

– Я уже ничего не думаю. – Семен напряженно смотрел на дорогу, освещенную фарами автомобиля. – Откуда только берутся эти уроды, Роман? Хирург! Кто такое прозвище придумал?

– Журналисты, – поморщился Кукушкин. – Кто же еще?

Семен вдруг мрачно улыбнулся:

– Чехлыстова, поди, руку приложила. Я помню, как она из меня информацию пыталась вытянуть. Еще после самого первого убийства. Лютая журналистка!

– Лютая, – согласился Роман.

Марина Чехлыстова ради хорошего репортажа и правда была на многое способна. Уже тогда она считалась одной из лучших журналисток, работала в крупной еженедельной газете и специализировалась на различных расследованиях.

– Кстати! Мы сейчас где проезжаем? – спросил Роман.

Семен вгляделся в темноту. Параллельно дороге тянулись участки с небольшими аккуратными домиками. В некоторых окнах еще горел свет.

– Да все тот же коттеджный поселок, – ответил Семен. – Он же на несколько километров растянут.

– Заверни-ка к нашему профессору. У него же тут дом неподалеку.

– Поздно уже. Надо было хоть позвонить предварительно.

– Да ладно. Такие люди рано спать не ложатся.

– Что тебе от него нужно?

– Возникла вдруг кое-какая мысль, – задумчиво произнес Роман. – Дядька хороший, он нас уже не раз консультировал по разным вопросам. Может, и сейчас подскажет что-нибудь дельное?

Роману всегда нравился этот серьезный благообразный старичок, еще довольно крепкий для своих семидесяти лет. Профессор с супругой постоянно жили за городом. Роман издалека приметил добротный двухэтажный дом, окруженный большим яблоневым садом. Когда Семен остановил машину, Кукушкин выбрался наружу, поднялся на крыльцо и постучал в дверь.

В окнах первого этажа еще горел свет, но на его стук никто не ответил. Тогда Роман разглядел в полумраке кнопку дверного звонка и надавил на нее несколько раз. В одном из окон замигал свет. Странно. При каждом нажатии кнопки звонка свет в комнате гас, а затем загорался вновь.

Вскоре дверь ему открыла невысокая пожилая женщина со старомодной стрижкой каре. Роман вспомнил, что уже видел ее раньше. Жена профессора. Когда Кукушкин приезжал сюда в первый раз, она работала в саду. Под ее цепким взглядом следователю стало не по себе.

– Добрый вечер, – учтиво приветствовал ее Роман. – Я…

– Вы следователь, – кивнула она. – Я помню, вы уже приходили к моему мужу.

– Профессор дома? – спросил Кукушкин.

– Конечно. Но он сейчас занят в своей художественной мастерской. И он очень не любит, когда его отвлекают от любимого занятия.

Художественной мастерской! Это прозвучало так высокопарно, что Кукушкин невольно улыбнулся.

– А чем он там занимается? – спросил Роман.

– Рисует картины. Муж всегда немного увлекался живописью, но сейчас, после выхода на пенсию, занимается ею почти постоянно.

– Хорошо, когда у человека есть интересное хобби. Я отвлеку его буквально на пять минут, – пообещал Роман.

Женщина надменно вскинула тонкие брови:

– Говорю же, мой муж не любит, чтобы его беспокоили в моменты творчества.

– Думаю, для меня ему придется сделать небольшое исключение.

Жена профессора не спускала с него глаз.

– Со мной что-то не так? – нахмурился Роман. – Вы так странно на меня смотрите…

Старуха встрепенулась.

– О, извините меня, – пробормотала она. – Дело в том, что я уже несколько лет совершенно ничего не слышу, и поэтому мне приходится читать по губам. Еще раз простите, мне следовало сразу вас предупредить.

Теперь настал черед Романа смутиться.

– О… И вы меня простите, – выдохнул он. – Поэтому вы так долго не открывали дверь?

– Я реагирую на миганье лампы на кухне, когда кто-то приходит, – улыбнулась она. – Светильник соединен с кнопкой дверного звонка.

– Так вы меня проводите к своему мужу?

– Ну хорошо, – кивнула женщина. – Только все шишки посыплются на вашу голову. Не говорите потом, что я вас не предупреждала.

– К этому мне уже не привыкать, – попытался улыбнуться Роман.

Старуха проводила его к небольшому домику, стоящему в дальней части сада, почти скрытому за плодовыми деревьями. Роман громко постучал в дверь.

Старый профессор открыл не сразу, лишь через пару минут. На нем был темно-серый фартук, заляпанный черной краской, и выглядел старик несколько растерянно. Словно его и правда только что оторвали от какой-то важной работы.

– К тебе посетитель, дорогой, – произнесла старуха.

– Вы? – Профессор изумленно уставился на следователя. – В такое время?

– Простите за поздний визит, профессор. Но мне срочно нужна ваша консультация.

– Я уже говорил, что ничем больше не могу вам помочь!

– У меня появилась одна идея.

Роман вошел в домик. Профессору ничего не оставалось, как посторониться. Помещение заполняли холсты, банки с красками, пустые позолоченные рамы. На полках, на рабочих столах из черного дерева, на тумбочке возле небольшого дивана.

На стенах вкривь и вкось висели пришпиленные булавками чертежи, на которых был изображен странного вида черный куб, покрытый какими-то значками и иероглифами. Изображение куба повторялось много раз, с разных ракурсов, сопровождаемое надписями, сделанными на латыни. Глядя на него, Кукушкин почему-то вспомнил чертежи и схемы различных изобретений Леонардо да Винчи. Чертежи куба по своему исполнению их сильно напоминали.

У одной из стен стоял большой двустворчатый шифоньер. Роман не сомневался, что и он забит красками и кистями.

– Я приготовлю вам чай, – сказала женщина и скрылась за дверью.

Профессор вопросительно уставился на Романа.

– Так что вы хотели узнать, Роман? – нетерпеливо спросил он. – Признаться, время позднее. Я уже собирался ложиться.

– Я не отниму у вас много времени, профессор. Сегодня нашли еще одно тело.

– Снова Хирург? – испуганно воскликнул профессор. – Боже, какой ужас! И кто стал его жертвой на этот раз?

– Молодой парень. Студент медицинского факультета.

Профессор озабоченно покачал головой:

– Скоро родители будут бояться выпускать своих детей на улицу!

– Уже боятся! Поэтому нам и нужно поскорее разобраться с этим нелюдем. Жертва выглядит, как и три предыдущие. Внутренние органы извлечены, мы их снова не обнаружили. Вы были известным хирургом, профессор. Я хочу попросить вас взглянуть на тело.

– Сейчас? – вскинул мохнатые седые брови старик.

– Не пугайтесь, ехать никуда не придется. У меня с собой несколько фотографий. – Роман показал профессору папку, которую захватил с собой.

– На этот раз вы нашли что-то необычное?

– Не сразу, но да, нашел, – подтвердил Кукушкин. – Характер самих разрезов. Меня интересует, возможно ли, что убийства совершались человеком, для которого держать в руке скальпель – обычное дело?

Роман приблизился к шифоньеру и повернулся к окну. За стеклом окончательно сгустилась ночь, он даже не видел очертаний садовых деревьев.

– Думаете, ваш убийца и правда самый настоящий хирург? – недоверчиво прищурился профессор. – Из тех, что прямо сейчас практикуют в клиниках города?

– Слишком уж аккуратно извлечены все органы. Возможно, я ошибаюсь, но мы уже готовы хвататься за любые зацепки. Если вы подтвердите мои догадки, начнем допрашивать всех практикующих хирургов. Выяснять их алиби. Искать любые зацепки.

– Ну хорошо, – согласился профессор. – Давайте посмотрим на ваши фотографии.

Роман направился к ближайшему столу. Старые половицы скрипели и прогибались под его ногами. Когда Кукушкин поравнялся с шифоньером, дверца вдруг слегка приоткрылась. Изнутри просочилась узкая полоса света.

– У вас что, в шкафу свет горит?

Роман удивленно повернулся к профессору – и в ужасе отшатнулся. Тот сейчас нисколько не напоминал добродушного старичка. Бледный, с перекошенным от злобы лицом, он замахивался для удара длинными блестящими ножницами.

Роман машинально отпрянул, и это спасло ему жизнь. Вместо груди, острия ножниц вошли глубоко в его плечо. Кукушкин взвыл от боли и повалился на пол, уронив со стола холсты и схемы с черным кубом.

Профессор вскинул руку с ножницами и снова двинулся на него. Роман, истекая кровью, выхватил пистолет и прицелился в старика. Благо тот всадил лезвия в его левое плечо.

– Бросьте ножницы! – рявкнул Кукушкин. – Немедленно!

Но старик, казалось, его не слышал. С жутким остекленевшим взглядом он продолжал наступать на Романа.

– Не стоило тебе сюда приходить! – прошипел он.

Лезвия ножниц сверкнули в воздухе.

В студии раздался оглушительный грохот выстрела.

Несколько секунд спустя в мастерскую ворвался перепуганный Семен. Выхватив на бегу пистолет, он ногой вышиб двери домика, едва не сбив с ног жену профессора, которая шла по садовой тропинке, держа в руках поднос с чайными чашками.

Мертвый профессор с вытаращенными глазами лежал на полу в быстро растекающейся луже крови. На его лице застыла жуткая гримаса убийцы-психопата. Роман, дрожа и зажимая рукой окровавленное плечо, поднимался на ноги. Он с трудом верил в происходящее, но заляпанные кровью ножницы валялись неподалеку.

– Нет! – истошно завизжала женщина.

Уронив поднос с чашками, она бросилась к телу мужа.

– Убийцы!!! Что вы наделали?!

Роман, шатаясь, толкнул дверь старого шифоньера. Шкаф оказался пустым. От сотрясения его задняя стенка немного отошла, в образовавшуюся щель проникал тусклый свет. Кукушкин пнул фанерную перегородку, и она отвалилась, а за ней открылась узкая лестница, уходящая вниз.

– Роман! – взволнованно произнес Семен, ошалело глядя то на шифоньер, то на бьющуюся в истерике старуху на полу. – Какого черта тут происходит?

Кукушкин молча покачал головой и с мрачной решимостью шагнул в потайной проход. Семен снова взглянул на окровавленное тело профессора, затем поспешил за Романом. Они спустились по лестнице и оказались в небольшом подвальном помещении.

Пространство ярко освещал большой светильник с множеством ламп, закрепленный на низком потолке. Семен громко и замысловато выругался, поняв, что они оказались в импровизированной операционной. Стены подземелья закрывали куски пластиковой пленки. В центре стоял большой металлический стол, покрытый запекшейся кровью, а рядом на специальных хромированных подставках лежал целый арсенал различных хирургических инструментов.

На столе корчился худенький обнаженный подросток. Руки и ноги пленника были прикручены к столу толстой стальной проволокой, на голову был надет белый холщовый мешок. Проволока так впилась в запястья и лодыжки, что взрезала кожу. Юный пленник медленно истекал кровью.

Роман бросился к неудавшейся жертве Хирурга, споткнулся и едва не упал. Он и сам быстро слабел от потери крови. Услышав его приближение, пленник издал приглушенный крик и лихорадочно забился в своих путах, еще сильнее вспарывая кожу проволокой.

Худое, но крепкое тело содрогалось от рыданий, однако тяжелый стол даже не вздрагивал. Его ножки были вмонтированы в бетонный пол.

Роман положил обе руки на голые плечи, прижав пленника к столу.

– Тихо, тихо, – успокаивающе произнес он. – Все уже кончилось.

Мальчишка вздрогнул еще раз и вдруг замер. То ли смирился со своей участью, то ли понял, что голос принадлежит не его мучителю. Роман протянул окровавленную руку и аккуратно снял с головы пленника мешок. Рот паренька был заклеен полосой клейкой ленты, а глаза почти вылезли из орбит от страха.

Это был Степан Бузулуцкий, пропавший накануне.