Инферно: Карающее пламя

Интерлюдия

Домен ветви парящего Журавля

Если представления о мире обрушились единожды, то и потом может случиться нечто похожее. Княжна Илладриэль, ранее бывшая Микой Тоява, это понимала и принимала со свойственной её культуре долей философского смирения перед не то кармой, не то божественной волей. Сперва соскользнуть в мир вроде бы изначально игровой, но теперь уже полноценный и параллельный изначальному. Не намеренно, но с полным принятием подобного, что облегчило укоренение и осознание своей новой сути. Затем не столь и долгий период ощущения себя не просто аристократкой, но ещё и владетельным феодалом. Властной над немалым числом подданных и землями, сравнимыми с не самым малым городом и его окрестностями. Затем же…

Затем падение, причём не из числа обычных и предсказуемых. То, при котором обнаружилось, что навязавшиеся как союзники против сперва дроу, а потом и демонов инсекты Единения есть куда худший враг. Уже потому худший, что пытался казаться другом, а на деле… На деле сделавший то, ужаснее чего и представить нельзя — искажая тела и души, делая разных, со своими целями и стремлениями благородных и прекрасных эльфов извращёнными марионетками, исполняющими волю Верховных синапсов Единения. Княжна Илладриэль с ужасом узнала, сколько эльфов из её окружения на самом деле уже не совсем эльфы. Совсем не эльфы! И как узнала то…

Плохо узнала, от того, кто завоевал её домен, но, против всех ожиданий, не стал окончательно добивать, хотя и отнял замок, земли, ощущение власти и безопасности. Зато предложил другое — союз против определённого врага, которого она не могла не ненавидеть. Против Единения, научившегося не просто уничтожать не желающих принимать несомый ими «насекомый рай», как выразился демон Хельги, но и переделывать свободных эльфов, людей и прочих в покорные марионетки.

Вот и стала пока ещё сохранившая титул княжны Илладриэль не просто беглянкой с собственных земель, а ещё и агентом не Инферно в целом, но отдельного князя. И уже по пути к доменам ветви Парящего Журавля доказала свою важность и нужность, предупредив о нашествии армады Единения. Той армады, которая вроде как должна была прийти на помощь именно ей. На деле же… Теперь Илладриэль понимала, что подобная «помощь» привела бы к окончательному укоренению замаскированных и не только инсектов там, где им быть никак не следовало.

Затем она, двигающаяся в сопровождении полутора десятков спутников, оставшихся не просто верными ей, но и готовыми пойти на союз даже с демонами, лишь бы против Единения, давших клятвы именем самой Матери, добралась до первого принадлежащего перворожденным домена. Самого младшего князя Тамарилла в этом домене не было, но вот его наместник, как и в остальных, находящихся под его властью, присутствовал. И поскольку пост наместника подразумевал высокую осведомлённость о проводимой Тамариллом политике, особенно с союзниками, княжну Илладриэль и остатки её вассалов встретили как подобает по этикету Вечного Леса.

Вежливость, приветственный церемониал, малое застолье в честь прибывшей гостьи, но с непременными нотками печали вследствие повода, по которому она оказалась в этом месте.

Очень радушный и вежливый по меркам перворожденных приём. Особенно если вспомнить, что к появляющимся из ниоткуда своим как бы сородичам они относились… настороженно. Не обычные эльфы, а аристократия Древа, эти главы и приближенные к ним, управляющие стволами, ветвями, листьями Вечного Леса, иногда называемыми Верховным, Высокими, Старшими и Младшими Домами.

Полтора десятка воинов и магов — вот и всё, что оставалось у Илладриэли, на кого она действительно могла положиться, кто последовал за ней в стремлении оградить Вечный Лес от угрозы, равной которой если кто и мог припомнить, то не сразу и не с полной уверенностью. Все они оказались на землях Парящего Журавля с целью понять, насколько глубоко Единение пустило здесь свои корни, как велика уже имеющаяся угроза, до какой степени может усугубиться и можно ли что-нибудь сделать, не пытаясь всеми правдами и неправдами добраться в исконные земли Вечного леса, поближе к Высоким Домам. И пока радоваться было нечему.

Действительно, какая радость в том, чтобы увидеть, убедиться, что среди эльфов Парящего Журавля активно набирает силу некое учение Единой Живой силы? Только сила это Единая либо Единения? Хотелось спросить, но Илладриэль обоснованно не следовала порыву души, предпочитая изображать из себя несчастную беглянку с собственных земель, сумевшую ускользнуть от ужасных демонов и коварных дроу, ищущую здесь помощи и точно не собирающуюся отказываться от ранее заключённого союза с теми самыми инсектами Единения. А в наличии самого факта союза мало кто мог усомниться. Для начала, некому было опровергнуть — все замаскированные марионетки Единения были уничтожены, а явные синапсы насекомых вроде Сайдера Моэна тоже отправили не пойми куда, потому как возможность посмертия для хитиновых тварей и даже о наличии у них души если и стоило говорить, то теоретически и со скепсисом.

Сутки Илладриэль провела в этом пограничном домене, но этого хватило. Для чего? Для понимания, что Парящий Журавль увяз в связи с Единением, словно в коварной трясине, до поры изображающей из себя зелёный уютный лужок. Учение Единой Живой силы, этакие доброжелательные разговоры о нелёгкой судьбе Единения, которое стремятся уничтожить всеми силами, хотя оно куда менее чуждо Матери и Вечному Лесу, нежели Инферно, контролируемые дроу части Подземья и безумные в своей первобытной дикости оркоподобные. Ещё недавно Илладриэль могла бы прислушаться, согласиться… да она и соглашалась, чего саму себя обманывать. Теперь же ни за что и никогда! Хватило зрелища того, как вроде бы верные и заслуживающие уважительного отношения эльфы внезапно становились чем-то совсем иным, непредставимо чуждым и готовыми уничтожать своих братьев и сестёр во имя странного и непонятного — воли Единения.

А теперь… Ночная прогулка по окружающему замок густому, но столь безопасному и родному для всех перворожденных лесу. Что может быть естественнее? Особенно для тоскующей беглянки, княжны, надеющейся на то, что совсем скоро удастся вернуться. И сопровождение из нескольких верных вассалов тоже являлось обычным. Зато что не являлось, так это ведущиеся тихим голосом разговоры, защитные чары против подслушивания с подглядыванием и вообще чрезмерная даже по меркам не один век проживших эльфов осторожность.

— Тебе есть что сказать мне, мудрый Эласса?

— Слова имеются, княжна, — на ходу отвесив лёгкий, изящный поклон своей госпоже, вымолвил маг Жизни и по совместительству очень хороший шаман, первый предупредивший Илладриэль о странном. Хотя и не сумевший полностью понять угрозу. — Духи беспокоятся, они не чувствуют вокруг достаточного числа тех, кто с ними говорит.

— Их нет вообще?

— Они есть, — чуть подумав, ответил шаман. — Но учение Единой Живой силы склоняется к признанию шаманизма варварским методом общения с силами Природы. Не запретным, но тем, через что нужно перешагнуть, чтобы двигаться дальше. в сторону познания более «высокой» магии.

Шум листьев от едва ощутимого ветра, ночная прохлада, общее умиротворение. Только не в душе эльфийки и её небольшой, но очень верной и крепко связанной общей целью свиты.

— Удар по тем, кто не может стать подменённым, — опечалилась Мико, понимающая общую стратегию сделанного синапсами единения хода. — Вы, шаманы, вряд ли способны принять идею Единой силы. Она и используемые вами духи…

— Мы другие, — подтвердил Эласса, а его ученик лишь склонил голову, показывая своё единодушие с учителем. — Поэтому шаманы Парящего Журавля недовольные. Считают себя униженными и некоторые уже покинули этот и соседние домены, выразив недовольством князем Тамариллом. Он не препятствовал отъезду.

— Выдавливание, — вздохнула Мико Тоява. — Мягкий путь, рассчитанный на месяцы или несколько лет. У нас был более жестокий, быстрый, но и грубый вариант.

Как ни странно это казалось самой княжне, авторитет её с момента «бегства» из домена лишь рос. Немногие оставшиеся с ней рядом видели, как прежняя добрая княжна становилась не просто жёстче, но и решительнее, предусмотрительнее, способной предсказывать ситуации и принимать верные решения. Конечно же, это по прежнему была она. но словно воспарившая над собой прежней, изменившаяся под действием печальных обстоятельств. Эласса, Лирра, другие — так считали все решившие до конца пройти по этому пути. И никто не знал, чем это было вызвано на самом деле. Никто, кроме самой Илладриэли.

Советы. Постоянные, идущие сразу с нескольких сторон. Хельги, этот оказавшийся слишком хитрым Скользящий в шкуре демона, не только сам следил за ситуацией, но и дал эльфийке контакты сразу трёх своих друзей. Тех, кому, по его словам, можно было говорить то же самое, что и ему. Ну а пользуясь преимуществами всех ещё игроков и игроков бывших, создать беседу-чат сразу для нескольких участников — это дело простое, требующее лишь нескольких минут и согласия каждого приглашённого.

Алекс, Огнёвка, д’Ин Амит и сам Хельги — вот с кем Илладриэль была вынуждена много переписываться. Точнее, она постоянно писала в общий чат происходящее, получая в ответ советы, как и что ей нужно сделать, чтобы создать нужный образ, казаться более убедительной, рассудительной, способной вести за собой. Ей это не нравилось, однако… Мико понимала, что сама бы могла и не справиться. С советами же ей становилось легче играть новую роль. А именно от качества актёрской игры зависело, сумеет ли она нанести ненавистному ей Единению серьёзный ущерб, а также раскрыть многим перворожденным глаза та то, что творится по меньшей мере в одном из Домов, в Парящем Журавле.

— Пока только шаманы оказались под ударом. Мягким, осторожным, не смертельным, — напевно произнесла Лирра, дриада. — Нас не трогают. Бесследных исчезновений или внезапных смертей или нет, или их скрыли. Фениксы целы, их гнёзда хорошо охраняются и нет ничего подозрительного. Кроме…

— Даже если ты не уверена, всё равно продолжай.

— Хаффлинги, княжна. Они стали чересчур усердными, работают больше за прежнюю плату.

— Пригрозили. Убедили. Напомнили про давнюю вину или поймали на контрабанде, — без особого интереса выдвинул предположения Эласса. — Половинчики живут не только выращиванием репы, брюквы и иным сельским хозяйством, но тесно связаны с Гильдиями. И с теми из нас, кто привык зарабатывать доставкой и добычей не одобряемого или одобренного лишь для некоторых товара.

В отличие от шамана, Илладриэль отнеслась к услышанному от Лирры куда более серьёзно. Её успели натаскать на предельную подозрительность, да и короткое пребывание в мире «Лендлордов» оказалось для Мико отнюдь не благостным и расслабляющим… в последние пару недель особенно.

— Усиленно трудиться можно по собственной воле или по отсутствию той самой воли, — медленно и веско произнесла княжна, поневоле заставляя Элассу и иных скептиков серьёзно призадуматься. — Хорошо бы посетить деревеньки здешних хаффлингов. Если удастся найти повод.

— Будет непросто, — вздохнула Лирра. — Сельское хозяйство не сможет заинтересовать кого-то в вашем положении, княжна.

— Феи.

Единственное слово, произнесённое Илладриэлью, было услышано, понято, принято. Феи и впрямь могли сновать по всему домену в поисках трав, грибов, ягод, прочих растительных даров природы, в том числе используемых в алхимии ингредиентов. И к тому же являлись совершенно обыденной деталью пейзажа. Как бесы в доменах инфернальных. Оставалось лишь суметь правильно привлечь интерес этих малышек и сделать так, чтобы те не болтали. А для этого нужно было пообщаться с их королевой и её приближёнными — теми немногими феями, которым было вообще знакомо такое понятие как серьёзность.

Озарение? Вовсе нет. Очередная «домашняя заготовка» этого наглого демона, о которой ей напомнили почти сразу по прибытии сюда, в домен парящего журавля. Конечно, Хельги и три его друга не могли заранее знать о странном поведении хаффлингов, но считали фей удобным средством для сбора информации. Уже потому удобным, что их и подозревать никто не станет, и сами маленькие крылатые девчушки могут увидеть и рассказать своей королеве, не понимая толком, что именно увидели. А ещё переделать их в марионеток вроде как не представлялось возможным. Частично духи, а не полностью материальные существа — вот краеугольный камень их неуязвимости к тем трансформациям, что проводили синапсы Единения, для этой работы приспособленные. И основа изменений — алхимия. Сложновато воздействовать материальными составами на частично духа с целью не изгнать, не уничтожить, а изменить. Духовному духовное, но не изначально материальное.

— Я найду повод для появления у дерева фей, — обдумав имеющиеся возможности, подвела черту Лирра. — Но, княжна, есть ещё представительства Гильдий. Шпионов и воров, убийц, торговцев, наёмников. Эласса или кто-то другой мог бы…

— Не могу, — отозвался шаман. — Младший князь Тамарилл привечает наёмников только в главном своём домене. На «ночных» просто так не выйти, они скрываются. Нужно знать, обратившегося должны порекомендовать. А наш… союзник по имени Хельги не стал терпеть у себя в доменах этих. Если они и есть, то тоже скрываются. Представитель Торговой Гильдии есть в каждом домене, но здесь это только украшение для кресла, умеющее считать, принимать и продавать товар. Не больше. Или больше, но…

Мико Тоява поняла, что скрывалось за прозвучавшим «но». Если в её бывшем домене произошла инвазия Единения и в Торговую Гильдию, то почему бы и тут не случиться такому же? Торговцы, они к такой угрозе были значительно более уязвимы, чем наёмники. Ведь среди последних хватало и просто подозрительных, и подозрительных сверх всякой меры. Опыт, он у каждого наёмника и особенно у их командиров свой. А уж у тех, которые не первый год наёмничали и ухитрялись оставаться живыми, при отрядах и при деньгах так особенно.

— Достаточно пока и представителя Торговой Гильдии, — приняла решение Илладриэль. — Эласса, я дам тебе несколько украшений и алхимических ингредиентов. Ты ведь сможешь прийти туда как продавец, договориться о продаже или обмене на то, что нужно шаману?

— Прийти вместе с духами, княжна?

— Они всегда рядом с тобой. Жаль, что не могут определять инсектов.

— Пока не могут, — слегка огорчился вассал княжны. — Но всегда способны смотреть и шепнуть мне, что увидели. Вы мудры и предусмотрительны. Феи, визит к представителю гильдии, разговор с наместником. Это поможет понять глубину присутствия Единения и их марионеток в землях Парящего Журавля. И есть ещё князь Тамарилл.

— Или уже не совсем он, — сверкнула глазами другая дриада. Тирриэль, не такая умудрённая жизнью как Лирра, не столь умелая, но стремящаяся не просто отомстить за погибших, но и донести весть в старые и влиятельные Дома Вечного Леса. — Младший князь Парящего Журавля Тамарилл не шаман, его могли… изменить.

— Не могли, — сказал, как взмахнул клинком Эласса. — Младший князь должен участвовать в ритуалах обращения к Матери. А Мать сразу узрит, если душа её дитя искажена Единением. Это не останется тайной, и её праведный гнев уничтожит такого наглеца.

Вот про это советчики Илладриэль не то не подумали, не то просто не знали. Вместе с тем услышанное немного успокоило Скользящую. Немного, не совсем, ведь…

— Он может быть не изменён, но поддерживает Единение как… Как союзника, не показавшего свои истинные намерения или как уже приоткрывшего их, — прикрыв глаза, с неохотой, но высказалась Мико. — Добросовестное заблуждение, как было со мной — это хорошо. Показать, рассказать, и пелена с глаз спадёт. Но если он знает о подменах и терпит это…

— Такие должны умереть и отправиться на суд Матери, — отчеканил Эласса, видя поддержку в глазах не только княжны, но и остальных. — Жаль, что мы должны будем сдерживаться.

— Должны, мой храбрый Эласса, — с печалью в голосе, но и с поддержкой, с нотками полного одобрения вымолвила Илладриэль. — Нам предстоит подумать, стоит ли разделяться и если да, то как это сделать. Следовать всем вместе к Тамариллу — это может оказаться опасным.

— Клятва перед меллорном. По приезду в главный домен младшего князя. В присутствии жрецов Матери. Я и Эласса достаточно родовиты для этого.

Идея, высказанная Лиррой, нашла отклик в душе и разуме Илладриэли. Уж настолько она успела погрузиться в бытие и обычаи перворожденных. Это её могут задержать и оставить как «важную гостью», но вот чтобы сразу всех и по двоольно смутному и подозрительному поводу — это вряд ли. Если, конечно, Парящий Журавль ещё не окончательно пронизан агентами Единения и если сам Тамарилл в достаточной мере связан с интересами Вечного Леса, а не чьими-либо ещё. Но и в таком случае…

— Кто-то всё равно должен будет «потеряться» по дороге к домену. Я буду рада, если это удастся сделать. Но кто будет этим самым исчезнувшим?

— Тирриэль, — не предположила, а скорее уведомила свою младшую сестру по Лесу Лирра. — Ты лучше многих, даже меня, умеешь сливаться с деревом и замирать внутри. И оставлять след, будучи на самом деле в другом месте. Ты готова пойти на это?

Упомянутая младшая дриада не выглядела особенно довольной, но всё же согласилась. Слияние с подходящим деревом использовалось дриадами не только для боя или как аналог глубокой медитации, но и в иных случаях. Например, когда переполняющая душу по веской причине печаль требовала отрешения от мира и желания более близко почувствовать природу, став ей ближе, нежели обычно И в такие моменты… В общем, беспокоить скорбящую таким образом дриаду было совсем не по традициям.

Казалось бы, что с того, если Тирриэль будет внутри выбранного дерева? Достаточно всего лишь наблюдать и, если что изменится, сопроводить вышедшую из слияния с деревом дриаду куда прикажут. Однако были тут и иные тонкости, известные далеко не всем и используемые очень редко. Некоторые дриады могли, как следует потренировавшись, изобразить слияние, а потом выскользнуть из дерева, но оставить при этом частицу своей сути в нём. Сложно, болезненно, а ещё не позволяло даже не месяцы, а минимум пару лет вновь сливаться с деревьями. Лишение подобной возможности на длительный срок было для дев леса чуть ли не пыткой, потому прибегали к подобному очень и очень редко, лишь по действительно важному случаю. Вот как теперь. Не следовало удивляться мрачному выражению лица Тирриэли, которой предстояло не просто оказаться на минимум год — если не отпаиваться совсем уж сложной и дорогой алхимией, сокращающий срок до нескольких, а то и пары месяцев — без возможности слияния с деревом, но и теряющей без этого слияния часть боевой мощи. Но риск стоил результата. Поэтому…

— К нам кто-то приближается, княжна, — зыркнул глазами Эласса в сторону замка. И тут же уточнил. — Трое. Духи говорят, что не враждебны. Идут спокойно, один из детей Матери среди них главный.

— Посмотрите на этот чудесный клён, дорогой Эласса, — мигом надела на себя маску наслаждающейся природой эльфийки Мико. — Его ветви сформированы так. что сливаются в символ перерождения и позволяют смотрящему задуматься о вечном изменении форм природы и перетекании их одна в другую. Естественном, вечном, прекрасном.

Разговор о «красотах недвижных детей Матери» был совершенно естественен в подобной ситуации, да и все сопровождающие княжну эльфы знали толк в подобном. Не зря же в эльфийских школах от самых начальных ступеней до тех, которые знаменуют полное совершеннолетие, важными направлениями являются не только лук, стрелы и магия, но ещё и риторика, стихосложение, этикет, умение достигать наибольшей близости с природой и многое иное.

Вот и получилось, что приблизившееся к Илладриэль трио застало абсолютно мирную и благостную картину. И если двое из приблизившихся были обычными, ничем не выделяющимися на общем фоне эльфами, то вот третий… Одеяние из дорогой ткани, изящный, украшенный россыпью драгоценных камней и вместе с тем насыщенный магией клинок. Несколько перстней-артефактов из тех, которые простому лучнику или мечнику просто не купить. И манеры того, кто привык если и не сам править, то несомненно стоять рядом с имеющим такое право.

— Кариллэн, советник младшего князя Тамарилла из Дома Парящего Журавля рад видеть княжну Илладриэль, верную дочь нашей единой Матери, прибывшую на землю своего союзника.

До миллиметра выверенное положение рук, ног, чуть склонённой головы. Игра интонациями, подобающий случаю взгляд. Одеяния, полагающиеся тому, кто формально ниже княжны, но вместе с тем на своей земле имеет больший вес, особенно если говорит от лица хозяина домена. Нескольких доменов.

— Рада видеть достойного Кариллэна и прошу его разделить со мной и моей свитой любование этими прекрасными недвижными детьми нашей общей матери.

— Не имею силы отказаться, княжна Илладриэль, прекрасная и стойкая к ударам врагов Вечного Леса. Позволено ли мне будет занять предложенное место в сопровождении.

— Позволено, — милостиво кивнула Мико, указывая чуть позади и слева от себя. — Как и скрасить наблюдение за природой с помощью прекрасной беседы, содействующей пониманию и сближению.

Будучи с самого детства частью иной, но не менее сложной культуры, соскользнувшая в мир «Лендлордов» легко встроилась в для многих чрезмерно насыщенную традициями жизнь перворожденных, с ходу понимая и подстраивая собственные представления под сложный эльфийский этикет. Осколки игровой системы тоже помогали в этом, но без готовности понимать и принимать их было бы недостаточно. Однако любование цветущей сакурой, чайные церемонии, сложные церемониальные позы и иерархичность — то самое. знакомое с детства и успевшее заметно испортить жизнь… Теперь оно стало для уже эльфийской княжны несколько иным. Наверное потому, что она оказалась на более высокой ступени и в то же время пока вне договоров, связей, того переплетения стволов, ветвей и листвы, коим для понимающего и был Вечный Лес.

Вот и сейчас девушка слушала советника, который, что и неудивительно, был послан самим младшим князем Тамариллом, как только он получил весть о её прибытии на его земли. Тамарилл желал как можно скорее увидеть бежавшую с собственных земель от демонов и дроу княжну, чтобы обсудить случившееся и прийти к подобающему решению насчёт того, что делать дальше, чтобы как меньшее из возможного остановить угрозу землям Перворожденных в этой части мира. Ну а как желаемое — вернуть утраченное, а может и изгнать неугодных Матери существ в Инферно и под землю, кого куда. Слова Кариллэна изящно переплетались во фразы. Фразы цеплялись одна за другую и превращались в единое целое. убедительное и завораживающее. Для многих, но не для Илладриэль, которая сейчас ожидала от Парящего Журавля исключительно замаскированных сладкими речами ловушек. Тех, в которые следовало одновременно и идти, и не попадать, демонстрируя полное дружелюбие, но скрывая в рукаве тонкий, вымоченный в самой жуткой отраве стилет.

И ещё до того, как долгий, вязкий, сильно её раздражающий разговор закончился, Илладриэль поняла главное — князь Тамарилл хочет её не просто увидеть, но и имеет определённые планы. Те, которые ей вряд ли понравятся и точно не будут устраивать. Уже потому, что на встрече должен был присутствовать и кто-то из синапсов Единения, с которыми у Тамарилла был заключён оборонительный и наступательный союз против общих врагов. Не от имени всего Дома, а исключительно от своего, от пяти доменов этого небольшого анклава Парящего Журавля в отрыве от основных земель Дома. Таких анклавов хватало: успешно расширяющихся, остающихся стабильными, находящихся под угрозой эвакуации. Мико осознавала, что ей необходимо знать больше о положении этого Дома. И о том, какую роль играет Единение в его интересах, насколько далеко и глубоко зашёл этот союз.

Ради этого можно было пожертвовать многим… и многими. Её спутники готовы были сделать это во имя Матери и всего Вечного леса. Она сама жертвовать жизнью была не готова. Но этой угрозы вроде как и не возникало. В любом случае, долг тяжелее горы, но смерть легче пуха. Читала она эту книгу, представляя себя если и не одним из самураев, то невестой или женой благородного воина. И вот теперь эти самые полудетские мечты сбылись, да так, что и присниться не могло. Оставалось лишь сделать то, что велел ей долг… не перед кем-то, а перед собой. А ещё перед тем, кому она была должна. Снять с себя хотя бы часть горы с непредставимо тяжёлым весом. И если потребуется заглянуть в глаза огромному хитиновому дракону и тому, кто решил подёргать его за хвост, считая ручным… Она и не на такое готова.