Информатор

Глава 9

Двое полицейских в потертой, плохо подогнанной и грязной темно-синей форме приближались к ним быстрыми шагами. У того, что постарше, на поясе висел моток веревки, а кроме свистка при нем имелась толстая дубинка, продетая сквозь петлю на поясе. Он вплотную приблизился к Брэдфорду.

— Ты должен подчиняться приказам! Это закон! — громко заявил он и потребовал предъявить документы.

— Он не говорит по-испански, — объяснила Монро, и полицейский, обдавая их запахом дешевого пива, велел ей перевести свою команду.

Полицейский внимательно осмотрел врученный Брэдфордом вид на жительство и вернул его, после чего потребовал документы Монро. Через несколько мгновений он довольно хрюкнул и помахал карточкой у нее перед глазами.

— Ваш вид на жительство — подделка! — заявил он с торжествующим видом. — Ваше имя здесь состоит всего из двух слов — значит, вы находитесь в стране нелегально!

Монро опустила голову и закусила губу, чтобы не рассмеяться. Сумев взять себя в руки, она заискивающе заглянула полицейскому в глаза и виновато промямлила:

— Я прошу прощения, что у меня всего два имени. К моему несчастью, при рождении мне больше так и не дали. Там, где я родилась, такое случается довольно часто, депрессивный регион.

Лицо полицейского потемнело, и он положил руку на дубинку.

— Меня не волнует, как обстоят дела в вашей стране, но вы находитесь в Республике Экваториальная Гвинея и должны уважать наши обычаи и законы. У вас всего два имени. Ваш вид на жительство недействителен.

— Я разделяю ваше негодование, — признала она, — всю жизнь страдаю из-за того, что у меня всего два имени, но тот человек, что оформлял этот документ, вошел в мое положение.

Полицейский скривился и повторил:

— Вы находитесь здесь нелегально. Закон направлен на поддержание порядка в республике, и вы должны его соблюдать. — Он нарочито медленно убрал карточку в нагрудный карман. — Завтра утром я с нетерпением жду вас в полицейском участке, а пока документ останется у меня. — С этими словами он вместе с напарником вернулся на свой пост.

Брэдфорд проводил их взглядом и шепотом поинтересовался у Монро:

— В чем дело?

Она взяла его под руку и повела в сторону отеля.

— Это, — пояснила она, — красноречивый пример того, что происходит в стране. Что бы ни пытались делать ее доброжелатели, сколько бы нефти ни выкачивалось из местных недр, какие-то вещи просто не поддаются изменениям. Больше того, приток денег только усугубляет ситуацию. Когда все держится на родоплеменных связях и кумовстве, вчерашний свинопас запросто превращается в деспота, а чтобы заделаться таким вот уличным тираном, нужен только блестящий свисток и форма с чужого плеча.

Она обернулась и бросила взгляд на полицейского, стоявшего на углу в компании трех других ему подобных.

— Законы трактуются, кому как вздумается. Тебе могут ничего не сделать за вождение в пьяном виде, но отправить в тюрьму за немытый автомобиль. Предлагать взятку запрещено, а брать ее разрешается. По его мнению, я нарушила закон тем, что у меня всего два имени. — Монро вздохнула и покачала головой: — Нам остается только принять это за данность и держаться подальше от неприятностей.

— Ты собираешься вернуть его обратно?

— Вид на жительство? Еще чего. Если бы я вознамерилась получить его, то пришлось бы провести весь завтрашний день, а то и всю неделю, в полицейском участке, пытаясь выяснить, у кого оно и как его вернуть, не говоря уже о том, что надо было бы выложить кругленькую сумму. — Она шутливо ущипнула его. — Я и обзавелась им прежде всего для того, чтобы этого избежать.

Весь вечер они провели в гостинице. Монро считала необходимым переждать, пока полицейских не снимут с дежурства. Они поужинали во внутреннем дворике за столиком, укрытым от солнца большим зонтом.

Когда подошел официант убрать грязную посуду, Монро задержала его и кивнула на дальний угол ресторана, где две Тени потягивали какое-то фирменное пиво, бросая украдкой взгляды в их сторону.

— Ты их знаешь? — спросила она.

Он проследил за ее взглядом и отвернулся.

— Их лучше не знать.

Она заказала три банки того, что они пили, и, когда официант их принес, взяла пиво и поднялась из-за стола. Брэдфорд остановил ее, схватив за локоть.

— Ты куда? — спросил он.

От его прикосновения у нее на мгновение подкосились ноги и закружилась голова. Обретя вновь самообладание, она наклонилась к нему и прошептала:

— Я предупреждаю тебя, Майлз, в первый и последний раз, да и то только потому, что хорошо к тебе отношусь. Если ты меня еще хоть раз так схватишь, я сломаю тебе все пальцы.

Он убрал руку.

— Извини. Дурная привычка.

— А теперь отвечу на твой вопрос, — продолжила она так же очень тихо. — Я хочу выяснить, кто они такие и что им нужно. — С этими словами она прошла через патио к столику, за которым сидели Тени.

Она остановилась перед ними и, смущенно улыбаясь, поставила на столик пиво, пояснив по-испански:

— Я, кажется, видела вас в городе. Можно составить вам компанию?

Они на мгновение опешили, и она, не дожидаясь ответа, подвинула стул и со стеснительной улыбкой протянула руку тому, кто «пас» их в аэропорту:

— Меня зовут Мишель.

После секундного колебания он пожал ей руку и представился:

— Николас.

Ладони у него были маленькие, плотные и сильные. Он носил массивное золотое кольцо и дорогие часы. Его напарник, сидевший напротив, сложил на груди руки и шепотом на фанге посоветовал быть начеку «с этой особой». Николас, никак не отреагировав, повернулся к Монро и кивнул на своего компаньона:

— Мой кузен Теодоро.

Она кокетливо ему улыбнулась, протянула руку и игриво спросила:

— Ты боишься меня?

Кузены рассмеялись. Смех был немного наигранным, но, чтобы завязать знакомство, большего ей и не требовалось. Она подвинула им банки с пивом, открыла свою и подняла в шутливом тосте.

Они пригубили, и она начала беседу с расспросов о жизни в городе. В свою очередь, они поинтересовались Брэдфордом.

— Он твой парень?

Она игриво улыбнулась.

— Нет!

— Твой муж?

Она скорчила гримасу.

— Тоже нет.

— Ты вообще-то замужем?

Вопросительно вскинутые брови и большие глаза были ответом ему.

— Ты подыскиваешь очередную жену?

Смех.

Монро заказала еще пива. Брэдфорд сидел поодаль, откинувшись на спинку кресла, вытянув ноги, сложив руки на животе и прикрыв глаза. Хотя многие посчитали бы его расслабленным, Монро видела, как он напряжен, но решила продолжить начатую игру.

После четвертой порции пива Монро заказала выпивку покрепче, полагая, что они привыкли мешать пиво с крепким алкоголем. Здесь во время подобных вечеринок в недопитые стаканы подливалось то, что было в ближайшей бутылке: водка, виски, вино — все, что угодно.

Через некоторое время Монро переключилась с общих вопросов на их семьи и дом. Есть ли дети? Да. Жены? Только у Николаса — Теодоро еще не мог позволить себе выкупить жену, точнее, заплатить калым за невесту, но у него были подруги и дети. Братья и сестры? Кажется, много. Статусные родители? Они хмыкнули. Не исключено, что когда-нибудь выяснится, что так оно и есть.

— Вы говорите на фанге, — продолжила она. — Вы с материка?

— Да. Из большого селения. Хорошо вам известного.

Она понимающе улыбнулась.

— Самого известного в стране?

Смех.

— Естественно!

— Но что может быть важнее деревни, где родился президент?

— Вот мы как раз и оттуда.

В самую точку!

Расспросы набирали темп — в ненавязчивом и благожелательном тоне: о ландшафте, животных, племенных обычаях, — и каждая невинная подробность добавляла новый штрих к описанию Монгомо. Теперь она могла составить представление о дорогах, военном присутствии, системе охраны со стороны материка и о том, чего ожидать и что изменилось. После восьмого визита официанта ее вопросы перешли наконец к тому, зачем они, собственно, за ней следили. Вместо ответа Николас поднялся и, извинившись, откланялся. Теодоро последовал за ним.

Беседа закончилась.

Монро проводила их взглядом: их походка была не столь уверенной, как при их появлении. Дождавшись, когда они окажутся на улице, она выпрямилась. Выражение ее лица разительно изменилось. Итак, шарада решена, информация оказалась намного более ценной, чем можно было бы рассчитывать, правда, главного выяснить так и не удалось. Брэдфорд по-прежнему сидел, вытянув ноги и прикрыв глаза.

— Поскольку оба напились и свалили, — объявила она, — скоро появится Тень номер три. Я иду спать.

Он чуть приподнял голову.

— Ты не присядешь на минутку? У меня есть вопрос.

Она подвинула стул и села. Он молча разглядывал ее она тоже сидела безмолвно и ждала. Наконец, проведя рукой по волосам и подавшись вперед, он спросил с очень серьезным выражением лица:

— Зачем ты это делаешь? Зачем тебе унижаться, придуриваться — ради чего все это? Я не понимаю! Ты, будучи умнее многих, кого мне доводилось встречать, опускаешься до… ну, не знаю, просто недостойного уровня.

— Если я корчу из себя идиотку, то по-дурацки выгляжу я сама — тебе-то что до этого?

Он пожал плечами.

Монро тоже подалась вперед, и теперь они смотрели друг на друга в упор.

— Послушай, Майлз, в моей жизни есть немало такого, чего я стыжусь, но сегодняшний вечер не из числа этих эпизодов. Я делаю все, чтобы добыть информацию, необходимую для выполнения задания, и «придуривалась», как ты метко заметил, чтобы расположить к себе этих ребят. Мне платят именно за это, и я всегда найду способ добыть необходимые сведения. Сегодня была просто разминка.

Она встала, положила ему руки на плечи и прошептала:

— Я знаю не хуже тебя, Майлз, почему тебя это так волнует.

С этими словами она удалилась.

Жизнь в маленькой столице начиналась до восхода, что и проявлялось в подготовке к подаче воды, аккумулировавшейся в горах ночью и потом поставлявшейся по трубопроводу в город. К семи или восьми часам поток иссякал, превращаясь сначала в тонкие струйки из кранов, а затем в редкие капли, и до следующего утра приходилось обходиться водой, собранной во всевозможные емкости. Те, кому посчастливилось жить повыше, могли даже набрать воды для ванной, мытья посуды и туалета. В столице страны с одним из самых высоких в мире уровнем выпадающих осадков вода являлась дефицитом.

В восемь утра Монро и Брэдфорд взяли такси и через пять минут оказались в министерстве. Дороги, заблокированные накануне, были уже свободны, и на узких улицах кипела жизнь.

Они оказались не первыми, кто ждал аудиенции в приемной министра: на краю дивана сидела пожилая женщина, судя по всему, приехавшая из деревни. На ней было яркое цветастое платье, без сомнения, прослужившее много лет в качестве выходного наряда. Ее стоптанные, но начищенные до блеска кожаные туфли на шнурках были из другой эпохи, хотя и с новыми подметками. Огрубевшие от тяжелого труда руки с шишковатыми пальцами покоились на подоле.

Этой женщине с материка удалось пережить геноцид, устроенный Масиасом Нгемой, и десятилетие террора, уничтожившего почти все ее поколение. Она охотно рассказывала Монро разные случаи из прошлой и настоящей жизни.

Министр появился около полудня. Он был без свиты и, проходя в кабинет, кивнул Монро и Брэдфорду. Вскоре секретарша пригласила их в кабинет, а пожилая женщина терпеливо и молча осталась сидеть на диване. Она не выказала ни малейшего возмущения тем, что нарушили ее право первой удостоиться аудиенции большого человека.

Министр в сшитом на заказ итальянском костюме принял их, сидя за огромным деревянным столом. Он мягко пожал гостям руки, поздоровался на английском сухим и дребезжащим голосом и жестом пригласил расположиться в старинных креслах, обтянутых потертым бордовым бархатом.

Монро, рассыпаясь в любезностях и выражая неподдельное восхищение Республикой Экваториальная Гвинея, передала ему фотографию Эмили Бэрбанк с листком, содержащим описание ее физических данных.

— Мы разыскиваем свою подругу, — сообщила она. — О ней нет никаких известий уже довольно давно, и у нас есть основания считать, что она находится или находилась в Рио-Муни, возможно, где-то в районе Монгомо. Зная, сколь ответственно и заботливо правительство Республики относится к иностранным гражданам, мы полагаем возможным надеяться, что в распоряжении вашего превосходительства имеется та или иная информация о нашей подруге. Прежде чем непосредственно приступить к поискам, мы сочли необходимым нанести визит вам.

Министр взял фотографию, внимательно ее рассмотрел, а потом отложил в сторону, демонстрируя полное отсутствие интереса. С явным безразличием он поинтересовался:

— А как давно она въехала в страну?

— Мы не знаем точной даты, — ответила Монро. — Около четырех лет назад.

— Прошло уже много времени, — заметил министр. — За четыре года может многое измениться. Четыре года назад я не был министром.

— Я понимаю.

— А какова была цель ее приезда? Она работала на какую-то компанию или, возможно, на церковную организацию?

— Она приезжала как турист, — ответила Монро. — Во всяком случае, мы так думаем.

— Вы не возражаете, если это останется у меня? — спросил он и, не дожидаясь ответа, убрал фотографию в нагрудный карман, после чего расслабленно откинулся на спинку кресла. — С ходу я не могу сказать ничего определенного и не стану давать никаких обещаний, но распоряжусь, чтобы мои люди навели справки. Я предлагаю увидеться завтра утром. Я буду здесь в девять часов.

Спустившись на первый этаж, они увидели черный министерский «хаммер», припаркованный у входа. Монро остановилась возле него и засмотрелась на свое отражение в тонированном стекле.

— Держу пари, что другой такой машины нет ни у кого во всей стране.

— А это важно?

Монро пожала плечами:

— Для нас — нет. А вот для хозяина — да, когда настанет время покупать запчасти. А важнее всего для женщины, ожидающей на диване наверху, когда же сановная персона сможет принять ее. А ведь раньше — до начала эксплуатации нефтяных месторождений — он был таким же бедняком, как и она. — Монро отвернулась и пошла по улице. — Кстати, он приехал без водителя, — добавила она.

— А это что-нибудь значит?

— Да, — задумчиво подтвердила она и остановилась, бросив на машину еще один взгляд. Затем продолжила: — Важные персоны почти никогда не появляются на людях без сопровождения свиты и тем более без водителя. Вчера в столицу вернулся президент, а это значит, что министры-лизоблюды в своем большинстве вообще-то не должны появляться сегодня на работе. Он же приехал один. Знаешь, не исключено, что он появился в министерстве только для встречи с нами.

Ливень, начавшийся вечером, продолжался всю ночь, и тяжелые потоки воды, обрушившиеся на крыши, заглушали все остальные звуки. Утром городские улицы превратились в мелководные реки, несущиеся в океан. Пешеходов было мало — выйти на улицу, чтобы тут же оказаться во власти стихии, отваживались только самые отчаянные. Остальные же лишь опасливо взирали на происходящее из дверных проемов и окон. Что касается Монро, то она, уныло ощущая безнадежность ситуации, размышляла о том, стоит ли идти в министерство. Однако выбора у нее не было.

Промокнув до нитки, они все же добрались до приемной и устроились на диване, дававшем им приют два последних дня. В приемной было пусто — отсутствовала даже секретарша.

— Он не приедет, — констатировала Монро. — Когда идет такой дождь, никто не работает. Если учесть, что дождь здесь идет полгода, а официальных праздников великое множество, то вообще непонятно, когда в этой стране работают.

Брэдфорд вытер воду с лица.

— Если бы ты сказала об этом в гостинице, я бы точно пошел в одних плавках.

— А вот как раз этого я и старалась не допустить.

Он стащил с себя рубашку и принялся ее выжимать. Лужа, уже образовавшаяся у его ног из-за натекшей с брюк воды, заметно увеличилась.

— Как долго ты собираешься этим заниматься? — поинтересовался он.

Монро бросила взгляд на его обнаженный торс и улыбнулась.

— Ожиданием?

— Именно.

— Поскольку до Рождества остается две недели, а потом все закроется до середины января, мы должны максимально рационально использовать еще имеющееся в нашем распоряжении время. Если мы так ничего и не добьемся, то вернемся на материк. — Она помолчала и кивнула на его брюки: — Ты их тоже собираешься выжимать?

Он подмигнул и натянул рубашку через голову.

— Обойдусь, — ответил он и после небольшой паузы спросил: — А как здесь вообще развлекаются?

— Ты видел бары: работа, выпивка и закуска — вот и все, что здесь предлагает жизнь. И еще женщины, если, конечно, не боишься ударной дозы ВИЧ-инфекции.

К обеду дождь немного стих, и незадолго за окончания рабочего дня появился министр. Как и в предыдущий день, он прибыл без сопровождения и сразу пригласил их пройти в кабинет. Держался он очень сухо и официально, а доброжелательность, явленная им накануне, напрочь исчезла.

— Мне нечего вам сообщить, — начал он. — Но я не исключаю, что Дон Фелипе — начальник полиции Малабо — может располагать интересующей вас информацией. — Он написал на листке бумаги несколько слов. — Это рекомендательное письмо. Передайте лично ему: полагаю, он вам поможет.

— Прошу извинить меня за назойливость, — сказала Монро, — но если нашу подругу видели в последний раз в Рио-Муни, то не может ли полиция острова Биоко располагать какой-нибудь релевантной информацией?

— Вам придется это выяснять самим. Но я знаю, что Дон Фелипе является также руководителем президентской Службы охраны и доверенным лицом президента. Я не сомневаюсь в том, что он информирован намного лучше меня. — Министр передал Монро письмо и проводил их до двери.

Они уже не удивлялись тому, что их передвижение от министерства до отеля и далее до ресторана сопровождалось слежкой. Во время ужина Монро не раз перехватывала взгляд кого-нибудь из «Теней», они даже обменивались кивками и дружескими улыбками. Она обратила внимание на то, что они больше не заказывали спиртного и ограничивались прохладительными напитками и фруктами.

На следующее утро Монро и Брэдфорд направились к начальнику полиции, чей офис находился в одноэтажном здании с обшарпанными стенами. Окна представляли собой пустые прямоугольные проемы с деревянными ставнями, лишь слегка заглушавшими стук пишущих машинок.

Всю приемную занимали три стола и потертый диван, а посетители теснились в оставшихся узких проемах между ними. Монро передала рекомендательное письмо секретарю и вернулась в пустынное фойе. Она устроилась у окна и приготовилась к долгому ожиданию.

Однако уже через несколько минут к ней подошел сотрудник в штатском.

— Я работаю на Дона Фелипе, — представился он. — Начальник полиции скоро будет. — С этими словами он провел их в кабинет и вышел, закрыв за собой дверь.

Как и приемная, кабинет был так тесно заставлен мебелью, что, усевшись в кресла, Монро и Брэдфорд уперлись коленками друг в друга. Над застекленным окном с фанерными наличниками висел большой кондиционер. Он, хотя и справлялся с охлаждением, был бессилен перед запахом плесени, пропитавшим все здание.

Дон Фелипе вошел в кабинет в сопровождении двух молодых людей в штатском, но с пистолетами в кобурах под мышкой. В руках он держал рекомендательное письмо министра. Пожав им руки, он сел за стол и после короткого раздумья предложил им кофе.

— Сильвестр Мба попросил меня помочь вам. — Он говорил на испанском короткими и похожими на приказы фразами. — Расскажите мне о разыскиваемой вами девушке.

Монро передала Дону Фелипе фотографию Эмили Бэрбанк с приложением, то есть то, с чем уже был ознакомлен министр, и, как заученный урок, изложила суть дела.

Дон Фелипе взял фотографию и так же внимательно, как и министр, изучил ее, после чего передал молодому человеку, стоявшему рядом.

— Республика Экваториальная Гвинея, — заявил он, обращаясь к Монро, — как всем уже хорошо известно, славится своим гостеприимством и уважительным отношением к гостям. Мы непредвзято и обходительно обращаемся со всеми иностранными гражданами, а если с ними и случаются какие-то неприятности, то причина кроется исключительно в том, что они позволяют себе нарушать законы нашей великой и славящейся своим радушием страны. Наш президент, ниспосланный народу богами, является лучшим другом вашей страны и общепризнанным поборником так называемых прав человека. Вы, несомненно, знаете не хуже меня, что есть еще немало вещей, которым вам — американцам — можно было бы у нас поучиться.

Дон Фелипе закурил сигарету. Откинувшись на спинку кресла и положив ногу на ногу, он глубоко затянулся и выпустил несколько колец дыма. После второй затяжки он положил сигарету в пепельницу.

— Мне известно о девушке, разыскиваемой вами. — Он помолчал и снова взял сигарету, не сводя глаз с Монро. Та же сидела не шевелясь и молча ждала продолжения. Фелипе приказал на фанге помощнику принести документы.

До того как он вернулся с небольшим конвертом в руках, в кабинете царила тишина.

— Полагаю, — проговорил Дон Фелипе, обращаясь к Монро, — что этот документ наконец, так сказать, положит конец вашей миссии. — Он положил конверт на журнальный столик и резким, но изящным движением направил его в сторону Монро.

Оказавшийся в нем листочек Монро быстро прочитала и вложила обратно в конверт. Дон Фелипе затушил сигарету.

— Как я уже довел до вашего сведения, в Республике Экваториальная Гвинея закон превыше всего, — произнес он. — Он распространяется на всех без исключения. Теперь, когда у вас есть исчерпывающая информация по делу, приведшему вас сюда, я искренне рекомендую вам вернуться на родину.

Монро понимающе кивнула.

— Позвольте выразить вам признательность за доброту и теплый прием, — растроганно проговорила она и добавила: — Как вы можете себе представить, наш путь сюда был долгим и утомительным. Я слышала много восторженных отзывов о пляжах Баты и заповеднике Эквофак. Перед возвращением на родину мы хотели бы провести там несколько дней и отдохнуть.

Дон Фелипе снова откинулся на спинку кресла. Он помолчал, устремив на Монро изучающий взгляд, после чего поднялся и протянул ей руку.

— Все законопослушные граждане являются желанными гостями на нашей земле. — Он подошел к двери и открыл ее. — К сожалению, — добавил он, — в нашу страну проникают и нежеланные гости. Это опасные люди из соседних стран. И я, и мои люди — мы делаем все возможное, чтобы сохранить на нашей земле мир. Если вы захотите остаться — это ваше решение, но знайте, что мы не можем гарантировать вашу защиту от этих нежелательных элементов.

— Мы искренне благодарны за проявленные вами доброту и заботу, — ответила Монро. — Иметь в вашем лице такого защитника своих интересов — настоящее благо для вашего народа. — Она повернулась, и их с Брэдфордом тут же препроводили из кабинета в приемную.

До отеля было не больше десяти минут пешком, но Монро подняла руку и остановила такси. Брэдфорд удивленно поднял брови, но объяснять она ничего не стала. Весь обратный путь она молчала, запрокинув голову и устремив взгляд в потолок машины. Брэдфорд тоже не проронил ни слова.

В отеле она сразу направилась в свой номер и заперлась бы в нем, так и продолжая молчать, если бы Брэдфорд не придержал дверь.

— Мишель, я хочу знать, что случилось.

Она помедлила и знаком пригласила войти.

Он сел на стул возле кровати, а она подошла к балкону и выглянула на улицу.

— Я не понял и половины того, о чем вы говорили, — признался он. — Что за документ он передал?

Она ответила, продолжая смотреть в окно:

— Свидетельство о смерти Эмили.

В комнате воцарилась тишина, и Монро повернулась к Брэдфорду, обхватившему голову руками. Наконец он провел рукой по волосам и выпрямился.

— Выходит, она действительно погибла? — Несмотря на охватившее его волнение, ему удалось сохранить бесстрастное выражение лица. — Я никогда не думал, что такую новость нам сообщат в столь бесцеремонной манере.

Монро отвернулась и снова устремила взгляд в окно.

— Эта бумажка ничего не стоит. Поверь, будь у меня хоть какие-то основания ей верить, мы бы уже ехали домой: работа выполнена, миссия завершена, гонорар отработан, достоверное доказательство случившегося с Эмили добыто. — Она повернулась к Брэдфорду. — Однако отныне наши поиски станут намного опаснее и намного сложнее.

— Я не подвергаю сомнению твои выводы, — заметил он. — Если ты считаешь, что есть хоть какой-то шанс, что она еще жива, я с радостью ухвачусь за любую соломинку, но я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Монро подошла к кровати, села и открыла конверт.

— Смотри, здесь столько нестыковок, что даже не знаю, с какой из них начать. Прежде всего сама бумага. — Она подняла листок так, чтобы были видны разводы тиснения по краям и текст заголовка. — Видишь эти цифры наверху? Они означают, что перед нами правительственный документ стоимостью пять тысяч африканских франков — сам бланк нужно приобрести в министерстве финансов.

По его лицу было видно, что он совершенно не понимает, к чему она клонит.

— Если кто-то желает сделать официальный запрос, то сначала ему нужно купить под него соответствующий бланк, а потом отнести его в то государственное учреждение, от которого ожидается получение данного документа. Если, к примеру, требуется растаможить грузы в порту, то все разрешения и визы ставятся на этом бланке. Назрела необходимость в свидетельстве о рождении? Та же государственная грамотка. Паспорт транспортного средства? Опять же гербовый лист. — Она протянула ему документ. — Так вот, кому-то пришлось заплатить за бланк в министерстве финансов, чтобы потом доставить его в управление полиции. Очень сомневаюсь в том, что состряпавший эту бумагу клерк, получая пятьдесят долларов в месяц, сделал это за свой счет.

— Другими словами, если кому-то нужно получить ту или иную официальную справку, он должен внести гербовый сбор?

— Именно, — подтвердила она. — И здесь мы подходим ко второй нестыковке, бросающейся в глаза. В этой стране свидетельства о смерти просто никому не нужны. Ни у кого их нет, потому что в них просто отсутствует всякая надобность. Если в деревне кто-то умирает, то не производится никакого вскрытия, равно как и регистрации в полиции, и, уж конечно, никто не ломает голову над «причиной смерти». Человека хоронят после совершения определенной ритуальной церемонии, если, конечно, есть кому взять на себя эту скорбную заботу, и можно считать, что на этом данный инцидент исчерпан. Если обратиться за свидетельством о смерти, то сразу возникает большой вопрос: а зачем?

— Но нам-то его выдали!

Она кивнула:

— Сейчас я к этому подойду. Этот документ — просто констатация — причем с орфографическими ошибками — того простого факта, что указанный человек скончался в Республике Экваториальная Гвинея. — Монро постучала пальцем по документу. — Никаких деталей, отсутствуют даже сведения о том, когда и где это случилось, не указано и гражданство. При всех недостатках местной административной системы, не надо забывать о десяти годах коммунистического режима. А уж с бюрократическим документированием во всех его проявлениях дело там всегда было поставлено даже слишком хорошо. По крайней мере здесь должны были бы указать место кончины — материк или остров.

— Послушай, Мишель, я хочу, чтобы ты оказалась права, даже больше, чем ты можешь себе представить, но зачем им вообще понадобилось предоставлять этот документ? Не проще ли было заявить, что они понятия о ней не имеют?

— Я могу привести несколько возможных объяснений, — ответила она. — Но самое важное здесь вот что: эта бумага даже не подтверждает пребывания Эмили в стране. Они узнали ее имя от нас и списали его со справки, переданной нами Мба в министерстве. А документ, врученный нам, означает только одно: некто, получивший образование за границей и представляющий, какое значение свидетельство о смерти имеет для таких, как мы, собирается воспрепятствовать нашему расследованию и надеется, что этой отписки будет достаточно, чтобы мы свернули поиски и убрались домой.

Монро взяла документ и убрала в пояс, который носила под одеждой, где держала свой паспорт.

— Майлз, с этого момента все становится намного опаснее. Нам дали ясно понять, что если мы проигнорируем предостережения, то сильно об этом пожалеем. Думаю, тебе стоит позвонить Бэрбанку и постараться убедить его снять тебя с задания.

— Я остаюсь! Что дальше?

— Следует убраться из города как можно скорее, желательно в направлении материка. — Она бросила взгляд на часы. — Мы еще успеем купить авиабилеты.

Как и большинство других организаций, офис авиакомпании располагался на первом этаже. Это было небольшое, темное и сырое помещение, где находилось всего два сотрудника: секретарша и некто облеченный властью, принимающий деньги и выписывающий от руки билеты. На всю процедуру ушло меньше пятнадцати минут. Вылететь им предстояло первым утренним рейсом.

Выйдя из офиса, Монро вручила Майлзу его билет.

— Полет в Бату похож на русскую рулетку, — объяснила она. — В прямом смысле. Они летают на старых советских самолетах, давно уже не ремонтируемых. Загружают их до предела и эксплуатируют, пока те не разобьются — обычно где-нибудь в океане. Будем надеяться, что это произойдет не завтра.

— Как думаешь, «Тени» проследили наш приход сюда?

— Не сомневаюсь, — подтвердила она его опасения.

— Значит, они все-таки научились не попадаться нам на глаза.

— Я тоже так думаю.

Монро и Брэдфорд направились в отель пешком, надеясь, что так им скорее удастся заметить за собой «хвост». Они так привыкли к слежке, что ее наличие воспринимали как своего рода «нормальность» происходящего, а потому немало удивились, не увидев никого на улице.

За ужином они мало разговаривали, и Монро впервые за все время пребывания в городе ощутила подступающую словно ниоткуда опасность. Это чувство возникло не из слов, а из тишины, из того, что сотрудники отеля больше добродушно не перешептывались за их спинами, стараясь помалкивать в их присутствии.

Официант, раньше общительный и дружелюбный, теперь держался настороженно и скованно. Он принес им напитки, но Монро отослала их обратно и попросила принести кока-колу в банках. От еды они с Брэдфордом не сговариваясь дружно отказались и не стали ничего заказывать. Они молча сидели, потягивая кока-колу, делая вид, что их забавляет шумная компания, сидевшая через два столика. Решив наконец, что провели в ресторане достаточно много времени, чтобы их уход не показался слишком поспешным, они отправились к себе дожидаться рассвета и вылета.

Они решили, что будет надежнее провести ночь в одном номере. Брэдфорд отправился к себе забрать постельные принадлежности и кое-какие вещи. Наклонившись, чтобы засунуть под кровать туфли, Монро неожиданно почувствовала слабость и, стараясь выпрямиться, оперлась о кровать. Теряя сознание, она попыталась закричать и позвать Брэдфорда на помощь, но не смогла издать ни звука. Монро упала на пол, успев лишь удивиться тому, как, черт возьми, это могло случиться.