Инженер и Принцесса

Глава 10 Не скучаю…

Правда, скромно у меня не получилось. Хоть и мало, вроде, выпил, но на подвиги тоже потянуло. Правда, дебоширить я не стал, а просто подошёл к музыкантам.

— Парень, у нас перерыв. Всё, не играем.

— Да, нет, ребята, я не заказывать. Хотел сам спеть. У меня горе, девушка бросила. Вот и сочинил одну песню.

Тут пара музыкантов не выдержала и проявила свой интерес:

— А хорошая песня? Нам отдашь?

— Вот спою, и оцените. Отдавать насовсем не буду. А исполнять можете. Пока, до регистрации. Только, чур, не пытайтесь присвоить!

— За кого ты нас принимаешь? — обиделся гитарист.

Знаю, за кого принимаю. И сам вор, и все они тут, если песня хорошая, запросто присвоить могут. Хотя, не жалко… Но я пока промолчал. Чего напрасно словами бросаться?

— Ладно, пробуй!

Я взял электрогитару, пусть и советскую «Тонику», и прошёлся по ней. Вроде, ничего звучит… И микрофон поблизости стоит. Что же, попробую излить свою грусть. Да, душа болит… Моя компания насторожённо наблюдала за мной, но вмешиваться не торопилась. Понятно, у меня же горе, и я подвыпивший, но не совсем. Да, если что, мне самому и отвечать…

После первых же слов «Дороги в облаках» многие посетители ресторана и вся моя компания повернулись в мою сторону.

Едва я спел, то ко мне и удивлённым музыкантам тут же шустро подлетел подвыпивший гость:

— Ребята, пра-а-шу повторить!

Я не хотел, но музыканты уговорили. Червонец, что дал гость, я отдал им и лишь попросил подать что-нибудь сладкое, конечно, для дам, на стол к моим приятелям. Во второй раз у меня получилось лучше. Тут ещё пара гостей подошла к музыкантам и попросила сыграть что-нибудь, ага, душевное… На этот раз я сел за пианино «Красный Октябрь» и, влив в игру всю свою душу, сыграл «I Miss You» или «Мелодию слёз» одного корейского пианиста. Грустная мелодия сильно захватила и меня самого. Так я решил попрощаться с Ингой и выкинуть её из своего сердца.

— Слышь, парень, а у тебя что-нибудь весёлое есть? — спросил один из музыкантов. — А то всех, особенно женщин, загнал в грусть, а у нас тут всё-таки ресторан!

— Конечно, есть! Сейчас все плясать будут!

Я и тут азартно сыграл, и спел «Морячку» одного автора из будущего Газманова. Пока он, вроде, юн и ещё ничего не сочиняет. А песня как раз для ресторанов! И Ленинград морской город. Да она и самому нравилась. Понятно, что я и музыкантов удивил, но ещё больше свою компанию. Особенно девушек. Может, даже пожалели, что не успели познакомиться со мной ранее?

Да, действительно хорошо получилось. И меня самого неплохо пробрало, и весь зал был в полном восторге. Под конец посетители ресторана припев пели, можно сказать, уже хором!

После этого стол моих приятелей сразу же нагрузили едой и выпивкой. А музыканты уже собрали продуктовый набор лично для меня. Ноты и слова я им записал. Не жалко, если даже присвоят. Всё равно не моё. Но, думаю, что не осмелятся, так как музыканты явно заимели на меня виды. Я сообщил им, что Вячеслав Репнин, окончил Горный и, если что, меня можно найти на Кировском заводе.

И после весёлой музыки грусть у меня не совсем отошла, но я всё равно не стал злоупотреблять разными напитками. Не дело напиваться, хоть меня, но, честно говоря, вполне ожидаемо, бросила самая замечательная девушка на свете. Ясно, что, несмотря на все свои старания, вызвать ответную любовь у неё я не смог и даже просто другом не стал. Всегда так бывает. Девушки или влюбляются без ума, бывает, что даже в самых ярых подлецов, или мужчине долго придётся страдать от сознания, что нелюбим. И ничего тут не поделать. Как говорится, насильно мил не будешь. Можно даже прожить с женой, не любящей своего мужа, и вполне хорошего, всю жизнь. Хорошо, если с целью мести или просто любопытства «рогов» не понаставит и дитё от другого мужчины не приживёт. И муж ничего не узнает и будет растить чужого ребёнка как своего. А если узнает, то дело может закончиться и трагедией. Николай и на такие случаи немало насмотрелся, так ему хватило и проблем со своей Кариной.

Так что, всё к лучшему! Это мне, если честно, сильно повезло. Смог даже застукать Ингу с поличным. Пусть, действительно, живёт со своим боровом. Любви меж ними однозначно не появится, зато будут страдать оба. Может, Инга даже больше? Хотя, скорее, боров её позже тоже бросит? Да, приятно обладать одно время роскошным телом, но на её хозяйку никаких нервов не хватит! Уже убедился…

После печального события я решил полностью выкинуть Ингу из памяти и сердца. Да, больно, но брать её замуж мне как бы расхотелось. Жаль, но она сумела меня зацепить…

Конечно, я ничего не рассказал тёте Светлане о последних событиях. Она была рада моему, ну, да, «красному» диплому. Хорошо же учился, поэтому и решили оставить в Ленинграде. Мы сообща решили, что идти на завод мне пока рановато. Чего я там видел, честно говоря, за жалкие сто двадцать рублей? Но отработать три года всё равно требовалось.

А жизнь продолжалась. Кончился жаркий июнь, начался не менее горячий июль. Как и в конце июня, температура днём часто превышала тридцать градусов, и по ночам не хотела отпускаться ниже двадцати. Моя память выдала, что это лето будет засушливым, и во многих местах будут гореть леса и торфяники. Но, конечно, я не мог кричать об этом на каждом углу.

У меня появилось много свободного времени. Я усиленно налёг и на общую физкультуру, так и специальные занятия. Жара мне не мешала. Занимался и дома, но не при тёте, так и в парке, и больше по утрам и вечерам. Мне не хотелось, чтобы мои специальные знания стали раньше времени достоянием чужих. Тогда ничего хорошего меня не ждало. Но, вроде, пока мне удавалось неплохо скрывать свои занятия. Моё тело стало ещё больше наливаться силой. И, конечно, я смог на хорошем уровне освоить часть умений Николая. Теперь можно было не сильно опасаться, что какие-нибудь подонки зажмут меня в тёмном углу и спокойно изобьют. Наверняка я смогу дать им и достойную сдачу.

С тётей Светланой мы жили душа в душу. За последующие две недели мы с ней записали ещё четыре мелодии и две песни, конечно, на русском языке. Хотя, очень хорошие эти «Там за туманами» и «Позови меня тихо по имени». Можно и сказать, что патриотические, и вполне в советском духе. Тётя была от них в восторге. И мелодии были подобраны шедевр к шедевру, больше, конечно, иностранных авторов. Там беспокоиться приходилось только за «Эммануэль» или уже «Музыку любви». Мне припомнилось, что скоро должен выйти эротический фильм с таким названием и этой песней. Но у нас была записана уже намного поздняя инструментальная версия, так и, кажется, сама песня ещё не была написана. Мне было просто жаль отдать этот миленький шедевр французам. Перебьются! Если надо, слова к ней можно записать и позже.

И вот большую часть как бы сочинённой мной, хотя, уже как бы и совместно — одиннадцать мелодий и четыре песни, мы решили отдать на регистрацию. Правда, у «К Инге» и «Принцессы» авторство я присвоил только себе. Всё-таки они посвящены Инге, исполнены ещё ранее при ней, и автором я назвал ей только себя. Ещё и у «I Miss You» или «Мелодию слёз», исполненную в ресторане «Кавказский», записал на себя. Тоже прощался с Ингой, и как бы лишь моя работа. Свидетелей тоже полно было. Но и Светлане Никитичне досталась, вместе со мной, целая дюжина прелестных иностранных и наших русских композиций. Там за один «Одинокий пастух» Джеймса Ласта поздней версии можно было повеситься! Или за «Ламбаду» группы «Kaoma»! Интересным мне показалось отдать на регистрацию и «Крепость Баязет» из художественного фильма про оборону этой крепости. Тоже ведь хорошая музыка и, главное, серьёзная.

Но, оказалось, что в Советском Союзе, к сожалению, ещё не существовало единого Всесоюзного агентства по авторским правам. А в Всесоюзном управлении по охране авторских прав при Союзе писателей курировали прозу и поэзию. И тогда мы с тётей, хотя, сначала побывав у нотариуса, отнесли выбранные четырнадцать мелодий и четыре песни прямо в Союз композиторов Ленинграда, что на Большой Морской улице, ну, да, в сорок пятом доме. И именно для этого я коротко постригся. Чтобы человеком выглядеть, а не пугалом. Могут ведь и не понять…

И их у нас, хоть и удивились, но приняли. Мы знали, что главой Союза являлся знаменитый композитор Андрей Павлович Петров, но он, конечно, вряд ли бы снизошёл до странных начинающих авторов, да ещё без композиторского образования. Но попытка не пытка, да меня не так просто разоблачить. Не знаю — мне, раз Вячеславу с Николаем тоже, советские композиторы по лицам не были известны, нас принял один представительный мужчина. Он косо посмотрел и на меня, и на Светлану Никитичну, стал как-то брезгливо перелистывать поданные нотные тетради, но, несмотря на всё увеличивающееся удивление, ещё и откровенную зависть, постарался сохранить невозмутимость. Чуть позже маститый музыкальный деятель нежданно попросил нас сыграть на пианино несколько наших мелодий. Я спокойно сыграл «К Инге» и «Мелодию слёз», а тётя — «Хрустальную грусть» и «Песнь Аделины». Вроде, неплохо получилось… Мы с ней дома постоянно упражнялись в свободное время, и поэтому и у меня уровень игры сильно вырос. А ещё я старательно изучал музыкальную литературу. В общем, ни дня покоя, ни свободного времени.

Похоже, мы вполне справились и смогли убедить уважаемого товарища, и наши работы приняли, зарегистрировали, что приняли на рассмотрение, выдали справку об этом и отправили восвояси. Оставалось только ждать. Но решат, скорее, ещё не скоро. И, думаю, что скоро здешние композиторы из чёрной зависти всю западную музыку прошерстят в поисках плагиата, но вряд ли что найдут. Было, конечно, опасно представить сразу же так много музыки, но я решил не мучиться постоянными хождениями к проклятым бюрократам, пусть и советским. Не примут, так хрен с ними. Думаю, что смогу найти иные способы довести выбранную музыку до людей.

Так что, скоро мы с тётей будем думать о наших последующих шагах. Вот «Je T’Aime» и «Cheri, cheri, lady» было опасно представлять на регистрацию, поэтому я и не подумал выпускать их в свет. Пока…

Но и Светлана Никитична как бы посодействовала успешному продвижению нашей музыки. Оказалось, что Ипполит Валерьянович смог организовать запись Эстрадным оркестром радио «К Инге», «Вальса дождя» и «Хрустальной грусти» и пустить эти мелодии в эфир на Ленинградском радио. Да, чего не сделаешь ради любимой женщины! Конечно, ему не просто было, но, оказалось, что маэстро находился с главным дирижёром оркестра Владимирцовым в очень хороших отношениях! Да и сам дирижёр ухватился за прекрасные мелодии. Вот «Принцессу», уже и записанную, в исполнении даже знаменитого Эдуарда Хиля, ещё и попросившего песню себе, пока придержали. Начальство посчитало текст не совсем приемлемым, ага, старорежимным. Но «Принцесса» там всем явно понравилась. Хотя, и так сойдёт. Считай, для нас уже большой успех!

Мужчина заявился к нам с цветами, и мы втроём, под богатый стол и бутылку «Советского шампанского», устроили торжественное прослушивание радиопередачи, хотя, уже очередной. Жаль, что мы с тётей в качестве авторов не были названы. Тем не менее, маэстро мог гордиться собой! Мелодии были записаны замечательно, сильно близко к оригиналу! Я от души порадовался и за себя, и тётю. Родная же кровь, и много мне помогла! Светлана Никитична, хоть немного и смущалась, тоже выглядела сильно довольной. Ведь тоже, хоть и на старости лет, прослыла композитором! Да, жизнь у нас постепенно налаживалась! Ничего, мы всем покажем!

А Ипполит Валерьянович, всё-таки оказавшийся «страстным поклонником» тёти, точнее, ещё и её прелестей, и достойных!, сразу же после радиопередачи, прямо при мне, предложил ей руку и сердце. Хотя, любви все возрасты покорны. Я с радостью одобрил желание старших товарищей соединить свои судьбы. Чего им в одиночестве прозябать? Кстати, оказалось, что и у мужчины имелась своя квартира, и тоже двухкомнатная. И у него сын и дочь выросли, разъехались. И там он жил в одной комнате, а вторую сдавал. Не знаю, что решат двоюродные сёстры, но, надеюсь, что они меня из квартиры тёти так сразу не выгонят. Хотя, меня пока вполне могло устроить и койко-место в заводском общежитии. Всё равно так сразу и женатым квартиры не дают, так что, жену я успею подыскать.

А ещё обе газеты напечатали оба моих рассказа. И я получил очередной гонорар, пока триста с лишним рублей. Для меня очень весомо! Вот в садике я уже дежурил последние дни. Восемьдесят рублей в месяц меня так уж выручить не могли. Мои рисунки в садике всем понравились, но пока я отговорился от нового заказа. Хлопотно и не очень денежно. Я же выполнил работу за смешную цену, в разы ниже расценок других художников и шабашников. Хотя, мне просто надо было проверить себя. И у меня неплохо получилось! Заведующая садиком была сильно огорчена моим твёрдым отказом продолжить перекраску других комнат. Она пообещала повысить расценки, честно говоря, не так и много, но у меня уже появились другие планы. Лучше я буду спокойно писать рассказы дома у тёти.

Хотя, похоже, у меня намечались и успехи у прекрасного пола? В садике я познакомился с молодой воспитательницей, вполне мне понравившейся. Стройная и тонкая Лариса была, на первый взгляд, не такой яркой красавицей. Но от её правильного лица с чёрными тонкими бровями, уходящими к вискам, больших чёрных глаз с длиннющими ресницами, ещё и краснеющих губ, можно было долго не отрывать взгляд. Жёлто-розовое платье плотно облегало, на удивление, красивые груди четвёртого размера и порой, при резких движениях или порывах ветра, открывало и тугие стройные ножки. Само собой, привлекательно смотрелись и округлости чуть пониже спины. А ещё и длинные тёмные волосы до талии.

Да, жаркая смесь северных и южных кровей. Хотя, так и было. Отец девушки оказался испанцем, оставшимся с тридцатых годов в СССР, а мать происходила откуда-то из-под Ярославля. Ларисе было лишь около двадцати лет. Не знаю, светило ли мне что-нибудь, так как я выглядел всё-таки старше, да и не успел из-за обилия работы толком пообщаться, но девушка порой кидала на меня изучающие и многообещающие взгляды. И её голос — томный и бархатный, мне понравился. И как воспитательница детишек, как я слышал, она проявила себя вполне достойно. Если бы не мой уход, то, возможно, я бы и заинтересовался ей, так как под самый конец Лариса сама нежданно подала весомый повод:

— Вячеслав, жаль, что Вы уходите. — Тут девушка прервалась и, сильно удивив меня, сходу смущённо выдохнула: — Вот, если можно, мой телефон! Звоните, пожалуйста, в любое время. Я буду ждать!

И смущённая своей смелостью Лариса убежала. Понятно, что не хотела пересудов других воспитательниц, уже постарше и семейных. Порядки тут строгие, мигом все косточки перемоют! Да и работать надо было, и я уходил. Я так и не успел ей ничего сказать, да пока и не мог. Вот когда устроюсь на Кировский завод и определюсь там, тогда другое дело. А обманывать милую красавицу я не собирался. Хоть и мозги не с нынешних строгих времен, но всё равно имел хорошее и правильное, ещё и советское воспитание. Не тот человек — не подонок и не урод…