Инки. Исторический опыт империи

Введение

Ньявпа пача — «В те времена» (начальная формула славословий в честь инкских правителей).

В 1492 г., как раз полтысячи лет назад, каравеллы Колумба пересекли Атлантику. В 1513 г., преодолев Панамский перешеек, испанцы впервые вышли к Тихому океану. В 1521 г. пала столица ацтеков Теночтитлан. В 1531 г. Франсиско Писарро отплыл из Панамы в Перу завоевывать государство Инков, слухи о богатстве которого доходили до Центральной Америки. Конкистадоры высадились где-то в районе экватора и затем много месяцев добирались сушей до Тумбеса — самого северного инкского порта близ современной эквадоро-перуанской границы. Еще три месяца Писарро провел в окрестностях этого города, собирая сведения о стране, которую желал покорить. Новости оказались благоприятны: в Перу едва закончилась война между Атауальпой и Уаскаром — двумя претендентами на инкский престол. Атауальпа одержал победу и располагался с армией около Кахамарки, примерно в 500 км на юго-юго-восток от Тумбеса, в горах. С 62 всадниками и 102 пехотинцами Писарро в ноябре 1532 г. достиг ставки Атауальпы и, заманив его в ловушку, захватил в плен. При этом погибли две тысячи индейцев, испанцы же потерь не понесли. Согласно легенде, лишь сам Писарро был легко ранен. Взяв с Атауальпы огромный выкуп золотом, испанцы затем казнили его. Одним из поводов для приговора стало обвинение в убийстве Уаскара. Почти без боев достигнув инкской столицы Куско, конкистадоры со всеми подобающими церемониями возвели на трон младшего брата Уаскара Манко Капака. Тот вскоре поднял восстание, но не смог отвоевать Куско и увел своих сторонников на запад-северо-запад от столицы, где в труднодоступном горном районе создал так называемое Новоинкское царство. Последний его правитель был казнен испанцами в 1572 г. К этому времени население страны сократилось на несколько миллионов человек — в основном из-за гибели коренных обитателей от занесенных европейцами болезней. Большинство испанцев, возглавивших завоевание Перу, умерло насильственной смертью в междоусобных схватках.

Конкиста со всеми ее жестокостями и преступлениями явилась прямым следствием открытия Америки. И все же историки не смешивают эти два события, рассматривая их под разным углом зрения и оценивая неодинаково. Нарушение многотысячелетней изоляции Нового Света, установление глобальных международных связей рано или поздно должно было произойти. Для Западной Европы начало плаваний за океан означало выход из опасного кризиса. Встретившись с угрозой османского нашествия, Европа нуждалась в золоте, утекавшем в те времена на Восток, в обмен на пряности. Но без золота нельзя было ни собрать армию, ни построить мощный флот. Опоздай Кортес и Писарро на пятьдесят лет — и западная цивилизация, быть может, вовсе не достигла бы того расцвета, который ожидал ее в последующие века. Что же касается индейцев, то им встреча цивилизаций принесла, конечно, мало хорошего. Но раз уж считать конкисту неизбежной, то следует подумать о том, что пятьюдесятью годами раньше последствия испанского завоевания для Мексики и Перу были бы еще более трагичны. Ведь в XV-начале XVI века народы этих стран переживали самый напряженный и отмеченный блестящими достижениями период своего развития. И хотя вслед за этим история аборигенов Америки оказалась оборвана, произошло это все же не на полуслове, а, скорее, в конце очередной главы.

Центральных Анд, как именуют область высоких перуано-боливийских культур археологи, сказанное касается прежде всего. С позиции сегодняшнего дня история древнего Перу выглядит поразительно стройной, прямо-таки образцово иллюстрирующей закономерный ход общественной эволюции. Пять тысяч лет назад местные индейцы вышли на магистральный путь, приведший их к вершинам цивилизации. Племена стали реже менять места обитания, охотники и собиратели, уделявшие выращиванию растений лишь незначительную часть своего времени, превращались в настоящих земледельцев. На побережье Тихого океана становлению оседлой культуры содействовало освоение богатейших рыбных ресурсов, в горах — одомашнивание альпаки и ламы. Три, а местами и четыре тысячи лет назад в некоторых районах Перу уже высились массивные пирамиды, наглядно свидетельствуя о росте общественного богатства и умении строителей действовать сообща. Все более многочисленные и сложные коллективы людей требовали все более профессионального руководства. В первых веках нашей эры в Центральных Андах возникают настоящие государства. Могущество их правителей крепнет. Около тысячи лет назад почти прекращается возведение монументальных храмовых платформ. Вместо них строятся все более обширные резиденции администраторов. Одни государства впоследствии гибнут, другие приходят им на смену, порой обширные области переживают упадок. Однако при всех зигзагах развития перуанская цивилизация эволюционирует в том же направлении, что и другие древние общества, например ближневосточное или китайское: борьба народов и государств завершается объединением всех земель с определенными природно-ландшафтными условиями в границах одного гигантского политического организма — империи.

Знаменитый английский историк Арнольд Тойнби много писал о том, сколь притягательна бывает идея империи — сверхгосударства, концентрирующего огромные ресурсы, осуществляющего грандиозные проекты и устанавливающего единообразие и порядок. Любая империя обречена на исчезновение, но и после распада и гибели остается ее идеализированный образ. Воодушевленные им люди не жалеют усилий для возрождения сверхгосударства, и порой это им удается. Поэтому от империи непросто избавиться: пережив свою смерть, она оживает в новом обличье. Иногда новая империя возникает, как мы это видели сами, непосредственно на руинах старой, но бывает и так, что их разделяют века, если не тысячелетия. Последний иранский шах уподоблял свою страну державе Ахеменидов, а его гонитель и преемник пытался вернуть весь исламский мир в эпоху халифатов. Что же касается китайцев, то название древней империи Хань даже стало самоназванием народа.

Империя инков не составляет исключения. В современной Латинской Америке достаточно много людей связывают с ней даже не столько прошлое, сколько будущее. После всех необычайных событий, потрясавших мир на протяжении последних 80 лет, трудно полностью исключить возможность возрождения андской державы. Ведь история хотя и закономерна, но непредсказуема — хотя бы уже потому, что представления о ее законах слишком сильно меняются в зависимости от накопленного нами опыта.

Итак, инки. Слово это употребляется в разных значениях. Для большинства читателей, лишь понаслышке знающих о культурах аборигенов Америки, инки есть чаще всего то же самое, что и древние перуанцы. Специалисты порой имеют в виду под инками всю совокупность подданных инкского государства, но инками неверно называть создателей более древних индейских культур. В отличие от майя и даже ацтеков инки выходят на арену истории очень поздно, всего лишь за сто лет до появления испанцев. Границы империи установились как раз накануне первого путешествия Колумба, а ее социально-экономическая структура окончательно выкристаллизовалась уже в те годы, когда конкистадоры уничтожали гаитянских араваков и покоряли Мексику.

Под инками в точном значении слова надо понимать лишь столичную аристократию государства — потомков маленькой этнической группы (условно говоря, «племени»), жившей в долине Куско на юге Перу к началу XV века. Позже в категорию так называемых «инков по привилегии» вошло иноплеменное население окрестностей Куско, близкое настоящим инкам по культуре и издавна связанное с ними родственными отношениями. Само слово «инка» некогда означало, по-видимому, примерно то же, что и кечуанское «синчи», т. е. «воин», «военачальник», «доблестный и родовитый муж». Отсюда логичен переход к последнему важному значению слова «инка» — «предводитель», «царь». «Инка» входит поэтому в довольно длинный ряд эпитетов, из которых складывались имена верховных властителей андской империи (в литературе эти имена обычно даются в упрощенной форме). Таким образом, если «инки» есть название народа либо правящей социальной группы, то «Инка» (в единственном числе) обозначает главу государства инков. При необходимости подчеркнуть именно это значение пишут о Сапа Инке, т. е. Великом Инке (императоре).

Об инках написано много, но тема эта неисчерпаема. Древнеперуанская цивилизация — явление мирового класса. От того, какой образ инкской империи создадут в своих реконструкциях ученые, быть может, зависит в определенной мере наше общее представление об истории человечества, а тем самым — в какой-то мере и о возможном и желательном направлении будущего развития. Так инки до сих пор оказывают на нас влияние — особенно, конечно, на политиков и идеологов стран Латинской Америки. Но верно и обратное утверждение: мы сами влияем на инков. Каждое поколение по-новому смотрит на события прошлого. Вольно или невольно люди различают в истории лишь отражение тех идей, которые помогают им в данный момент ориентироваться в окружающем мире. Неудивительно поэтому, что в нашем веке одни видели в инках граждан социалистической утопии, другие — деспотов-рабовладельцев, третьи — создателей сравнительно примитивного раннеклассового государства, причем в обоснование своей позиции приводили зачастую одни и те же факты. И если мы способны посмотреть на историю народов Центральных Анд сейчас иначе, чем в 30-х, 50-х или 70-х годах, то не только из-за возросшего объема знаний об инках и их предшественниках, но еще и потому, что изменилось общество, в котором мы сами живем.

Все же не будем преуменьшать и значения новых фактов. До середины XX века основным источником сведений об инках оставались так называемые хроники — труды, написанные в XVI–XVII веках и рассказывающие об истории, хозяйстве, обычаях, верованиях обитателей Перу. Их авторами были как испанцы, так и потомки индейской знати. Значение перуанских хроник невозможно переоценить и сейчас. Вместе с тем хроники не содержат ответ на все возникающие вопросы и в целом дают несколько более искаженную картину жизни инков, чем аналогичные работы по истории и культуре ацтеков. Традиции древнемексиканского общества начала XVI века оказались понятнее европейцам, чем андские. Религиозные и календарно-астрономические представления, государственные и политические институты, экономическая организация, а главное, распространенный в Мексике способ накопления и передачи информации, т. е. письменность, не отличались принципиально от известных европейцам либо по собственному опыту, либо благодаря общению с другими народами Старого Света или сведениям, дошедшим от античности. Представители прежней ацтекской знати в свою очередь сравнительно легко перешли на латиницу и рассказали в своих сочинениях о жизни и истории разрушенного конкистадорами государства.

Инки хранили информацию с помощью кипу — связок разноцветных шнурков с узелками. Подобная знаковая система была не менее емкой, чем ацтекское полупиктографическое письмо, но она несопоставима с европейской. Кипу не были случайным изобретением. Они появились до инков, а принципы мышления, лежащие в основе «узелкового письма», тесно связаны с присущими индейцам Анд календарно-астрономическими представлениями, с особенностями их социальной организации. В Андах пропасть между европейской и местной культурами была столь глубокой, что после конкисты образованные индейцы и метисы оказались способны изложить свои взгляды в доступной завоевателям форме лишь в тех случаях, когда их собственное мышление в определенной мере европеизировалось. У некоторых авторов, таких как очень популярный в свое время Инка Гарсиласо де ла Вега, европеизация была более, у других — менее полной, но в совсем нетронутом виде древнее индейское мировоззрение вряд ли кто-нибудь сумел передать. К тому же из-за вспыхнувшей между конкистадорами распри сбор сведений о культуре и прошлом Перу начался лишь через полтора десятилетия после похода Писарро, когда память о реальном государстве инков уже стала вытесняться его легендарным образом. Большинство же «хроник» о нем написано не участниками событий 1530-х годов, а их потомками во втором и третьем поколениях.

Увидеть за текстами хроник те грани, те стороны реальности, которые они отразили лишь мимоходом и неосознанно, помогло введение в научный оборот новых категорий источников. Чрезвычайно полезными оказались, например, этнографические исследования среди индейцев Боливии и Перу — особенно проведенные до разразившихся в 1970-е гг. социально-хозяйственных потрясений. Эти наблюдения позволили проникнуть в основы присущего обитателям Анд миропонимания, заложив краеугольный камень в реконструкцию древних общественных структур. Кроме того, в перуанских архивах были обнаружены не предназначавшиеся к публикации документы середины и второй половины XVI века, прежде всего так называемые visitas — отчеты испанских чиновников о положении дел в провинциях вице-королевства. Они включают частные, нередко отрывочные, но зато подробные и, по-видимому, объективные сведения о демографии, социальной организации, отношениях собственности в последние годы существования инкского государства. Например, в отчетах, поступивших в 1549 и 1562 годах из районов расселения индейцев чупачу к востоку от крупного центра Уануко на севере горного

Перу, приводятся уникальные числовые данные о распределении рабочей силы согласно последней переписи, которая проводилась при инках. Здесь же перечисляются производимые чупачу изделия и продукты, указывается, куда они должны быть отправлены. Значение этих документов для восстановления социально-экономической обстановки в Андах к началу 1530-х годов можно, пожалуй, сравнить со значением Смоленского архива для реконструкции нашего собственного недавнего прошлого (попавший в 1945 г. в США, этот архив, как известно, является единственным собранием советских материалов 1930-х годов, которое сохранилось в первоначальном виде и общедоступно).

Архивные материалы позволили оценить достоверность известной по хроникам панорамы инкского общества. Стало ясно, что она была излишне обобщена. Формы землепользования и управления, степень зависимости населения от центральной власти, соотношение доинкских традиций с навязанными из Куско новшествами были неодинаковы в отдельных районах. В то же время описания некоторых имперских хозяйственных и организационно-политических институтов оказались на удивление близко соответствующими подлинному положению вещей. Оказалось, что инки в самом деле централизованно контролировали продуктообмен, отчуждали в свою пользу не результаты труда, а лишь рабочую силу производителей, создали регулярную административную систему.

Еще один важный источник для изучения инкской культуры — археология. Многим знакомы фотографии Мачу-Пикчу — развалин инкского города в ныне малонаселенной местности на северо-западе от Куско. Создатель империи Пачакути основал здесь одну из своих резиденций, нечто вроде загородного дворца. После прихода испанцев город был заброшен, а его живописные руины открыты в начале нашего века. Не менее сильное впечатление на любителей экзотики производят детские захоронения на вершинах высоких гор. Видимо, они связаны с ритуалом «великого жертвоприношения», о котором еще пойдет речь. Подобные сенсационные открытия, однако, не всегда самые существенные для реконструкции прошлого. Раскопки велись и ведутся на многих больших и малых памятниках. В конце 60-х годов, например, американская экспедиция осуществила детальное обследование городища Уануко Пампа — инкского центра той самой области в верховьях реки Уальяга, откуда происходят только что упомянутые ценные архивные документы. Благодаря археологам удалось изучить структуру целого города, сравнить результаты с сообщениями письменных источников. По завершении работ в Уануко они были перенесены в аналогичный, но расположенный в 240 км южнее центр Хатун Хауха — столицу провинции Уанка. Множество инкских памятников изучено сейчас на территории между Куско и Мачу-Пикчу. Любопытные материалы получены в южном Эквадоре, где располагалась провинциальная столица Хатун Каньяр (нынешнее городище Ингапирка). В начале 80-х годов Дж. Хислоп обследовал «Новый Куско» (современные руины Инкауаси) — уникальный город на западных склонах Анд, призванный в свое время воспроизвести облик столицы государства. Инка жил здесь, пока его армия осаждала вражеские укрепления ниже по долине. Когда же война закончилась, Новый Куско покинули, и его развалины в превосходном состоянии сохранились до наших дней.

К сожалению, археологи редко имеют достаточно средств на раскопки. Обычно проводится поверхностное обследование руин с выборочными зачистками и закладкой шурфов. При этом хорошо идентифицируются некоторые виды ремесленной деятельности, поддаются отождествлению хранилища, ритуальные комплексы и дворцы. Труднее бывает определить, в каких помещениях работали и сколь многочисленны были надзиратели и счетоводы со своими «кипу» или временно собранные неквалифицированные рабочие. Отсутствие «очевидных» данных легко принять за доказательство их отсутствия и прийти к ошибочным выводам.

Наиболее однозначную информацию археология предоставляет там, где достаточно определить само наличие определенной категории памятников и где не обязательно вникать в значение деталей. Таков вопрос о границах инкского государства. Благодаря разведкам на местности стало ясно, что авторы позднее составленных хроник плохо отличали страны, где инки когда-либо вели боевые действия, от прочно завоеванных и включенных в хозяйственную систему империи. Традиционно признанные контуры имперской территории оказались неточны. Так, побережье Эквадора и земли в Чили южнее Сантьяго оставались, по-видимому, независимы: инкских могильников, поселений или крепостей в этих районах нет вовсе. Зато восточная граница в Боливии проходила несколько дальше, чем предполагалось.

В небольшой книге нет возможности рассказать о всех сторонах жизни обитателей инкского государства. Наша цель — заострить внимание не на этнографических или событийных подробностях, а на том главном, что выделяет инков среди остальных индейцев Америки и ставит в один ряд с создателями величайших империи древности. Инки не оставили после себя такого обилия великолепных произведений искусства, как их предшественники. Широко внедряя уже известные технические изобретения, завоеватели из Куско не сделали, по-видимому ни одного из них сами. Но зато инки — это творцы продуманной социально-экономической и административной системы, с помощью которой им удалось в невиданных прежде масштабах мобилизовать и целенаправленно использовать трудовые ресурсы своей страны. Обладая многими важнейшими признаками всех империй с одной стороны, и всех древних обществ — с другой инкское государство отличается вместе с тем и рядом неповторимых особенностей. Возникает желание назвать его самым развитым из архаических и самым архаическим из развитых. Это государство унаследовало многовековые традиции более ранних цивилизации, но возникло из конгломерата сражающихся племен, чьи вожди набивали чучела врагов золой и соломой и пили пиво из человеческих черепов. Десятичная административная структура инкского государства оставляет впечатление унылой стандартизации, но за кажущейся простотой скрывается сложный баланс политических и хозяйственных интересов, противостояние столицы и провинций, побережья и гор, юга и севера, приверженцев нового царя и потомков старого и т. п. Короче говоря инки, осуществив свой исторический эксперимент, продемонстрировали достаточно своеобразный вариант организации коллектива из нескольких миллионов людей Читатель, разделяющий гуманистическую систему ценностей, может быть, не сочтет подобный вариант особенно привлекательным, однако историки и философы весьма заинтересованы в его изучении. Каждая из допустимых форм общественного устройства, включая и наименее удачные, позволяет нам лучше определить свои возможности и увереннее ориентироваться в окружающем мире. С этой точки зрения реализация «инкской модели» имела глубокий смысл. Речь, разумеется, не идет об оправдании попыток превратить общество в экспериментальную лабораторию. Любая «социальная инженерия» (излюбленный термин английского историка и журналиста Пола Джонсона) всегда влекла катастрофические последствия и для экономики, и для судеб отдельных людей. Однако есть основания подозревать, что в своих действиях древние и современные экспериментаторы бывали не столь уж свободны. Даже самые неожиданные исторические катаклизмы в немалой степени обусловлены многовековыми тенденциями общественного развития. Будучи следствием случайных, по видимости, обстоятельств, они все же оказываются частью естественного хода вещей. Тем более это относится к таким грандиозным, по любой мерке, событиям, как рождение и гибель целых цивилизаций.

Народы и цивилизации вносят вклад в мировую культуру уже благодаря самому факту своего существования. Это справедливо и в отношении обитателей Анд. Древние перуанцы научились выращивать множество видов и сортов полезных растений. Их изобразительное искусство и фольклорные традиции оказывают серьезное влияние на современных художников, писателей, композиторов. Приток золота и серебра, награбленного в перуанских храмах, влил в свое время, как уже говорилось, свежие силы в экономику Европы. Однако более всего ценен социальный опыт индейцев, обогативший историческую память человечества.