Иной путь

22

— …Зачем вы это сделали? — спросил Свенсон.

Джейсон сидел на стуле в пустой комнате с голыми стенами (куда увели Меле, он не знал) и отвечал на этот один-единственный вопрос, который поочередно задавали ему люди в штатском.

Его заставили принять несколько таблеток, сделали два укола — после чего у него прошел озноб, рассеялся туман в голове, а усталость как рукой сняло, хотя он чувствовал, что болезнь его просто загнали в угол. Сердце Джейсона билось чуть сильнее обычного, в ушах звенело, и он пил воду стакан за стаканом, непрерывно вытирая пот со лба бумажными салфетками. В общем, Джейсону казалось, что от него осталась одна оболочка, которая может порваться в любую минуту. Вопросы доносились до него словно издалека, отвечал он механически, повторяя одно и то же.

— Вам этого не понять. Чтобы понять, необходимо СТАТЬ Катором, а никто из вас никогда им не был. Я бессилен что-либо вам объяснить.

— А вы попробуйте, — сказал Свенсон. — В конце концов терять вам нечего. Верно я говорю?

— Вы не испытали того, что испытал я. Вы все равно не поймете. Дело в том, что и румлы, и люди — разумные существа, стоящие на высокой ступени развития. Но в сложившейся ситуации представители обеих рас действуют, руководствуясь отнюдь не разумом. Мы реагируем на создавшееся положение примитивно… — Он умолк. Это было бессмысленно.

— Продолжайте, — угрюмо сказал Свенсон.

— Примитивно, — повторил Джейсон. — Эмоционально. Инстинктивно. Мы смотрим на румлов, как на чужаков, и они отвечают тем же. Любые эмоциональные реакции нелогичны. Логика, понимание — результат интеллектуального мышления. И то, и другое приходит в процессе развития личности в обществе. И звереныш, и ребенок ведут себя нелогично. Вся их деятельность направлена только на то, чтобы уцелеть и вырасти. Для этого они используют любые средства, не задумываясь о нравственности своих поступков. Если б наши ученые уделяли больше внимания теоретическим исследованиям…

— Вам не кажется, что мы несколько отвлеклись? — спросил Свенсон. — У нас остается все меньше и меньше времени.

— Все, о чем я говорю, взаимосвязано. Впрочем, неважно. Я ведь предупреждал, что вы не поймете. О каком понимании может идти речь, если вы и румлы реагируете друг на друга на самом примитивном эмоциональном уровне? Теоретические исследования помогли бы заранее учесть такую возможность, и тогда, впервые встретившись с иным разумом, мы были бы ко всему подготовлены. Сейчас же консервативные взгляды одной расы столкнулись с не менее консервативными взглядами другой.

— Укажите, в чем консервативность наших взглядов, — сказал Свенсон. — Может быть, мы их изменим.

— Вам кажется, что вы говорите искренне. На самом деле, вы ошибаетесь. Для начала вам необходимо понять Катора. Подумать о нем, как о ЧЕЛОВЕКЕ высоконравственном…

— Высоконравственном! — воскликнул один из присутствующих. Джейсон даже не посмотрел в его сторону.

— Вот видите? — обратился он к Свенсону. — Это сказали не вы, но и на вашем лице написано возмущение. Вам не перебороть своих чувств.

— Катора понять несложно. — Свенсон пожал плечами. — По отношению к своим соотечественникам он вел себя просто аморально. Разве он, намеренно солгав, не заставил пятьдесят семь членов своей команды покончить жизнь самоубийством? И вы считаете этот поступок нравственным?

— Более чем нравственным. Катор проявил высочайшие моральные качества, обеспечивающие выживание как отдельной личности, так и всей расы. Они погибли, чтобы Катор не только жил, но и преуспел в жизни. Единственным румлом, к которому он испытывал какие-то чувства, был Белла, и Катор пожертвовал Белой ради того, чтобы завоевать авторитет у членов Экспедиции…

— Заранее зная, что всех убьет, — сказал Свенсон. — Думаю, вы сами понимаете, что вряд ли вам удастся убедить нас в благородстве Катора.

— Но в тот момент он не мог позволить себе убить их! — воскликнул Джейсон, неожиданно чувствуя прилив сил. — Вы рассматриваете его полномочия с человеческой точки зрения? Вы рассматриваете его обязательства с человеческой точки зрения! Вы рассматриваете его цели с че…

Дверь в комнату распахнулась, и Джейсон оборвал себя на полуслове. Лицо человека, стоявшего на пороге, выражало отчаяние.

— Началось, — сказал он Свенсону. — Вы велели доложить.

— Сейчас идем. — Свенсон посмотрел на Джейсона. — Пойдемте с нами. Может, тогда вы поймете, что натворили.

Джейсон неуверенно поднялся на ноги. Люди в штатском окружили его, вывели из комнаты, повели по коридору в зал, на стене которого висел большой экран. Немногочисленные зрители (человек тридцать-сорок) уже заняли свои места. В третьем ряду, справа от двух мужчин и высокой женщины, сидела Меле. Джейсона усадили рядом с ней.

— Меле, — сказал он. — Как ты…

— Со мной все в порядке. — Она улыбнулась, взяла его за руку. Охранники покосились на них, но промолчали.

Свенсон сел рядом с Джейсоном, поднял руку. Свет в зале померк, на экране возникло изображение. Джейсон мгновенно понял, что видит перед собой Зал Собраний, хотя даже Катор никогда там не был. Каждый румл знал, как выглядит Зал Собраний. Здесь заседали главы Семей (пятьдесят одни румл), поочередно выбираемые из более чем пятисот тысяч глав Семей, живущих на всех планетах, заселенных румлами. Таким образом, глава Семьи, если и становился членом Собрания, то один раз в жизни, и не более чем на десять дней в сезон. Насколько Джейсон знал, пятьдесят один румл собирались только в тех случаях, когда речь шла либо о Чести расы, либо о подтверждении прав румла на Основание Семьи или Семьи и Царства.

С этой последней целью и проводилось сегодня Собрание, в котором принимал участие и Брутогази, приглашенный пятьдесят вторым его участником без права Голоса.

Достойнейшие румлы, достигшие почтенного возраста, мощные, с длинными бакенбардами, рассаживались в ряды кресел, расположенные ярусами над небольшим помостом. Когда все расселись, и шум утих, небольшая дверь слева внизу распахнулась, и на помост вышел Катор. Остановившись, он отсалютовал, прижав правую руку к груди, выпустив когти.

Мозг Джейсона, затуманенный усталостью, болезнью и лекарствами, за доли секунды преодолел расстояние от Земли до планеты румлов. Джейсон спал наяву. Последний раз в своей жизни он был Катером.

Джейсон смотрел на глав Семей, а они, в свою очередь, смотрели на него. Внезапно он увидел Брутогази, и сердце его невольно переполнило чувство гордости, сменившееся ощущениями стыда и глубокой печали. Справившись с волнением, он сказал:

— Достопочтенные, я — Катор Троюродный Брат Брутогази. Я верю, что нахожусь среди друзей.

— Ведущий, — ответил самый почетный член Собрания, — здесь — ты среди друзей. Ты хочешь отчитаться перед нами?

— Да, достопочтенный, хочу. Я уже передал вам судовой журнал Экспедиции на планету Завернутых. Теперь мне необходимо сообщить дополнительную информацию, но прежде я вынужден обратиться к благородному Собранию с просьбой удовлетворить одну мою просьбу.

— Твоя просьба касается тебя лично? — спросил самый почетный член Собрания.

— Да, достопочтенный. И я претендую на то, чтобы она была выполнена, потому что более не являюсь рядовым членом общества, а следовательно могу принести неоценимую пользу, действуя на благо и к Чести всей нашей расы.

— Чем вызвана твоя просьба?

— Она вызвана тем, — ответил Джейсон, — что Завернутые не похожи ни на одну из рас, с которыми нам когда-либо приходилось сталкиваться. Их цивилизация находится, практически, на одном уровне с нашей, они обладают не меньшим, чем у нас, интеллектом, им удалось создать свою собственную концепцию Чести. Поэтому я прошу выполнить мою просьбу, несмотря на ее необычность.

— В чем ее необычность? — спросил голос из Зала.

— Достопочтенный, — сказал Джейсон. — Из Экспедиции вернулся я один. Только в моем мозгу содержатся уникальные сведения о Завернутых, только я знаю, как создать Семьи на их планете. Эти знания делают меня незаменимым членом общества, и поэтому я претендую на особое к себе отношение.

— На какое именно, Ведущий?

— Прежде всего, я хотел бы заметить следующее: впервые за всю нашу историю мы столкнулись с высокоцивилизованными разумными существами, и, вполне возможно, теперь перед нами откроются широчайшие возможности для разработки новых концепций Чести. Итак, я прошу уважаемое Собрание не принимать в отношении меня никакого решения, — после того, как я сообщу дополнительную информацию, — по крайней мере в течение одного дня. За это время достопочтенные румлы должны прийти к выводу, сошел ли я с истинного пути или, действуя на благо и ради процветания общества, пошел иным путем, но не уронил при этом своей Чести.

Джейсон умолк. В Зале стояла мертвая тишина. Затем председательствующий произнес:

— Ведущий, твоя просьба действительно необычна. Правильно ли я тебя понял? Ты просишь, чтобы мы не разбирали твои действия, не судили тебя, не награждали и не наказывали? Ты просишь, чтобы мы не высказывали своего мнения по поводу благородства или бесчестности твоих поступков, даже если после твоего сообщения нам будет абсолютно ясно, какое решение необходимо принять?

— В течение одного дня, — сказал Джейсон. — Я прошу отложить ваше решение всего на один день.

Председательствующий задумался.

— Кто-нибудь хочет выразить протест? — спросил он после непродолжительного молчания. По Залу пронесся легкий шум, но никто не высказался. — Хорошо. Мы удовлетворим твою просьбу. В конце концов, если речь идет о Чести, один день промедления не играет роли и никак не может повлиять на наше решение, ибо благородные мужчины сразу могут разобраться во всех вопросах Чести. Теперь ты готов сделать свое сообщение?

— Да, достопочтенный. — Джейсон слегка наклонил голову. — Я благодарю вас всех и могу только повторить: Завернутые — высокоцивилизованные существа, и, следовательно, изучая их, нам предстоит выработать новые концепции Чести. А сейчас я покажу вам запись на пленке, которую вы до сих пор не видели.

Джейсон сделал шаг в сторону, положил руку на кнопку, расположенную на поясе его доспехов.

— Вам хорошо известно, — сказал он, — как я спасся от погони и вернулся на борт звездолета. Считая меня погибшим, понимая, что не смогут улететь домой без Ключей и Ведущего, все члены моей команды покончили с собой. Должно быть, вы догадались, что я намеренно обманул их и толкнул на этот шаг для того, чтобы остаться единственным румлом, обладающим знаниями о Завернутых… — Он умолк и обежал взглядом ряды кресел. — В сложившейся ситуации я поступил благородно. Любые действия того, кто посвятил себя Основанию Царства, являются благородными, если они ведут к достижению цели. Это так?

— Это так, — подтвердил председательствующий.

— Однако, — медленно и печально произнес Джейсон, — когда я стартовал, на отснятой мною пленке я увидел кадры, заставившие меня отказаться от своих замыслов…

— Отказаться?! — послышался хор голосов, который перекрыл резкий, отрывистый голос председательствующего. — Ведущий! Тот, кто решил посвятить себя Основанию Царства, не может отказаться от своих замыслов после того, как начал действовать!

— Знаю, — сказал Джейсон, испытывая невыразимые душевные страдания. — Сейчас я объясню, почему принял такое решение. Как вы знаете, я упал с металлической ленты, по которой бежал, и потерял сознание. Просматривая фильм, отснятый камерой-пуговицей, я увидел нечто такое, что заставило меня не только отказаться от своих замыслов, но и вернуться домой вместо того, чтобы с Честью покончить жизнь самоубийством, как это сделали все члены моей команды.

— Покончить… — начал было председательствующий, но Джейсон, не дослушав, нажал на кнопку. В Зале Собраний погас свет, на большом экране появилось изображение. Пятьдесят два румла, включая Брутогази, увидели туземца с планеты Завернутых — того самого туземца, который ранее разговаривал с Джейсоном на берегу реки.

Туземец вынул изо рта дымящуюся бумажную трубочку, стряхнул пепел на землю рядом с камнем, на котором сидел, отложил в сторону длинную палку с привязанной к ней нитью.

— Приветствую всех вас. Я верю, что нахожусь среди друзей, — сказал он на практически безупречном языке румлов. — Приветствую тебя, Катор Троюродный Брат Брутогази, а также глав Семей, которые увидят меня на своей родной планете. Как вам известно, я принадлежу к расе существ, которых вы, румлы, называете Завернутыми из-за их привычки носить на телах одежды. Сами мы, однако, называем себя людьми, а отдельного индивидуума — человеком. Немного попрактиковавшись, вы, безусловно, научитесь произносить эти слова на земном языке.

Румлы, сидевшие в Зале, зашумели.

— Тише! — громко сказал председательствующий. — Слушайте!

— …Мы, люди, — продолжал говорить туземец, — знали много войн, но не любим убивать и предпочитаем решать проблемы мирным путем. Под словом «Честь» мы подразумеваем нечто иное, чем румлы. И тем не менее наша наука выработала концепции, которые играют в жизни человека такую же роль, как Честь в жизни румла. Позвольте мне привести вам несколько примеров.

Экран потемнел, затем вспыхнул. Главы Семей увидели грызуна с длинным хвостом, очень похожего на «сборщика», но меньших размеров и с белым мехом. Зверек бегал по узким коридорам большой коробки с открытым верхом, то упираясь в глухую стену, то находя ход в соседний коридор.

— Вы видите перед собой устройство, — сказал голос туземца за кадром,

— которое на человеческом языке называется «лабиринт». С его помощью мы исследуем умственные способности подопытного животного. Это устройство одно из немногих, которыми мы пользуемся при изучении психологии, науки, вырабатывающей концепции очень сходные с концепциями Чести, необходимыми для развития любого разума.

Зверек исчез, на экране вновь появился туземец.

— Психология, — продолжал он, — учит нас, людей, многим полезным вещам, в частности, объясняет поведение живых существ в различных ситуациях. Подобно вашей системе Чести, психология основывается на примитивном, присущем все живым организмам, стремлении выжить.

Туземец потянулся за палкой, на конце которой была привязана нить, и взял ее в руки.

— Это устройство, — сказал он, — хотя люди изобрели его задолго до того, как начали сознательно изучать психологию, использует в своей основе психологический принцип.

Камера скользнула по палке, по тонкой нити, и румлы с изумлением увидели, что нить эта уходит глубоко в воду, а на конце ее извивается червячок, практически неотличимый от того, которого Кагор обнаружил на артефакте и поместил в текстолитовый кубик. Существо с плоским хвостом и небольшими плавничками на брюшке подплыло к червячку и поглотило его. В ту же секунду оно забилось, и румлы поняли, что из червячка торчит заостренный металлический крючок. Туземец, несмотря на отчаянное сопротивление существа, вытащил его из воды, ударил по голове и бросил в холщовую сумку.

— Как видите, — сказал он, вновь появляясь на экране, — это устройство предназначено для ловли так называемой «рыбы», которая стремится выжить на очень примитивном уровне. Мы предлагаем ей пищу, но, заглатывая ее, рыба попадается нам в руки, потому что в червячке спрятан крючок, прикрепленный к леске.

Туземец сделал паузу, словно выжидая, когда до слушателей дойдет смысл сказанного. В Зале Собраний стояла мертвая тишина.

— Всем разумным существам, — продолжал туземец, — на какой бы высокой ступени развития они ни стояли, присуще стремление выжить, правда, на куда более сложном, чем рыбе, уровне. — Он наклонился вперед — спокойный, уверенный себе. — Червячок на крючке называется «наживкой». Соответственно, тот червячок, которого Катор обнаружил на артефакте, тоже был наживкой для любых высокоразвитых цивилизаций, существующих во вселенной. Естественно, мы поставили перед собой цель тщательно изучить тех, кто проглотит нашу наживку, и когда Катор взял артефакт на буксир, небольшой беспилотный звездолет следовал за ним на расстоянии всего в несколько тысяч миль, сопровождая до планеты румлов и передавая интересующие нас сведения.

— Когда вы отправились в Экспедицию, вашему звездолету позволено было опуститься на обратной стороне Луны, после чего мы провели тщательное исследование не только ваших технических достижений, но и тех методов, которыми вы пользовались, добывая информацию о нашем мире и людях, его населяющих. Надеюсь, мне не надо объяснять, что мы изучали румлов, руководствуясь следующим принципом: получить неоспоримое преимущество над соперником можно в том случае, если ты о нем знаешь, а он о тебе — нет.

Туземец выпрямился.

— После того, как мы узнали о вас все необходимое, одному из ваших «сборщиков» было позволено обнаружить подземный космодром, а Катору — проникнуть в него. Мы изучали Катора точно также, как подопытное животное в лабиринте. Вам, должно быть, приятно будет услышать, — тут лицо туземца вновь странно перекосилось, а уголки губ чуть приподнялись, — что высоко оценили умственные способности румлов, хотя вас и нельзя назвать «искушенными» в прохождении лабиринта. Для нас не составило особого труда вынудить Катора покинуть ленту транспортера и избрать такой путь, который заставил его поскользнуться и упасть. Когда он упал, мы погрузили его в глубокий сон…

Главы Семейств вскрикнули, как один.

— …и в течение следующего часа тщательно изучали организм взрослого румла мужского пола. Посте этого Катора отнесли на то место, где он упал, и привели в чувство. Затем ему позволили беспрепятственно вернуться на космическую лодку.

Во второй раз туземец отложил в сторону палку, на конце которой была привязана нить. Движение это словно говорило о том, что он заканчивает свою речь.

— Мы знаем о расе благородных румлов все, — сказал он. — Вы же, за исключением Катора, ничего о нас не знаете. То, что мы узнали, убеждает нас в том, что знания Катора не принесут вам пользы. — Он поднял палец. — Я хотел бы показать вам еще один кадр.

Туземец исчез. На экране, на фоне звездного скопления, неизвестного ни одному из присутствующих в Зале, появилось неисчислимое множество боевых звездолетов, ряд за рядом выстроившихся в космосе и похожих на гигантских уродливых чудовищ, подкарауливающих добычу.

— Катору, — произнес голос туземца, — следовало бы задать себе один вопрос: почему на подземном космодроме было так много свободного места. Прилетайте к нам на Землю, когда будете готовы установить между двумя нашими расами контакт, исключающий насилие.

Экран погас, в Зале Собраний вспыхнул свет. Катор, маленький и одинокий, стоял на помосте, а пятьдесят два благородных румла молча глядели на него.

Затем главы Семей, словно повинуясь инстинктивному, непреодолимому чувству, которое заставляет волчью стаю уничтожить искалеченного соплеменника, поднялись, как один, и приливной волной хлынули на помост.

— Подождите! — с отчаяние в голосе вскричал Катор. — Одумайтесь! Слова туземца сбываются — вы лишаете себя единственного преимущества! Я — последняя ваша надежда, а все происшедшее не укладывается в рамки…

Они накинулись на него. Он был силен и молод, но не мог оказать сопротивления пятидесяти двум главам Семей, включая Брутогази. Инстинкт был на их стороне. Катор упал под тяжестью навалившихся на него тел, почти не ощущая, как когти разрывают его на части.

— Я умираю с Честью! — успел выкрикнуть он, испуская последнее дыхание.

И когда Катор умер, тело Джейсона в далеком Вашингтоне поднялось с кресла, забилось в судорогах и, упав, обмякло, а смерть приняла Джейсона в свои объятия и унесла его во тьму, где не было ни планеты румлов, ни планеты людей.