Инспектор Вест и дорожные катастрофы

7 Наезд машины

Чарльз Джексон видел, что в окне спальни горел свет, ему даже показалось, будто он различает голову и плечи Розмари. Он молил бога, чтобы так оно и было.

На протяжении последних недель он был близок к отчаянию. Иногда ему в голову закрадывалось сомнение, смогут ли они в будущем быть счастливы с Розмари и не были ли правы его родители и сестра. По временам он почти сомневался, не верил собственным глазам, которые смотрели на короткие, напечатанные на машинке письма, пудру, платок со следами губной помады. Самое скверное было то, что всего лишь пару месяцев назад «Мерридью» защищал интересы человека, жена которого, пожелав получить свободу, подстроила свидетельства против него и даже возбудила бракоразводный процесс. Джексон не мог, вернее не хотел, поверить тому, что у Розмари были такие же гадкие намерения. Но иной раз ее поведение почти пугало его.

Он воспользовался услугами одного из лучших частных бюро в Лондоне, но безрезультатно.

Он даже поручил следить за Розмари…

Те моменты, когда они спокойно могли обсудить сложившуюся обстановку, становились все более тяжкими. Розмари стала такой легковозбудимой, что любое неосторожное слово, а иной раз и слова, в которых вообще не было ничего обидного, доводили ее до слез или же вызывали в ней ярость.

Давно уже он не подходил к своей маленькой квартирке с чувством такого нетерпения.

Да, вот она стоит. Темный силуэт на фоне освещенного окна.

Если она так же волнуется, как он, тогда сегодняшний вечер, может быть, станет поворотным моментом в их взаимоотношениях.

Он машинально отметил маленькую темную машину, стоящую с краю дороги, почти у самого угла. При других обстоятельствах он, возможно, и подумал бы, что она стоит слишком близко, но сейчас в Мьюсе было небольшое движение и большая часть машин ездила медленно, так что ничего особо опасного в этом не было…

Ближайший фонарь находился на некотором расстоянии, да и не мешало бы подрезать огромные сучья дерева, нависавшие над тротуаром. Район Мьюса освещался до сих пор газовым светом. Старомодные лампы были прикреплены металлическими скобами к стенам домов, большие двери гаражей были заперты. Единственное освещенное окно на улице — его собственная спальня.

Теперь он отчетливо различил, что Розмари машет ему рукой.

Он услышал шум автомобильного мотора, но ему и в голову не пришло, что это опасно. Он миновал машину и уже было ступил на камни мостовой, когда до него дошло, что двигатель стучит во всю, но и это его не встревожило. Он стал переходить дорогу.

Чарльз заметил краешком глаза задние огни машины, которая повернулась на 180 градусов и теперь быстро приближалась.

Все, что он мог различить, это надвигающуюся черную массу, слепящий свет и силуэт человека за рулем, одетого в фетровую шляпу. Все, что он мог расслышать, это рев мотора. Он окажется прямо под машиной, когда она вывернет из-за угла. А если он шагнет назад, его заденет при повороте. Ему оставалось только прыгать вперед. И он прыгнул…

Он почувствовал, как что-то схватило его за пальто и свалило с ног, ему было немного больно, но настоящего удара он не почувствовал, хотя и тяжело свалился на камни мостовой, ударившись лбом, после чего окончательно потерял сознание.

А шум мотора заполнил весь Мьюс, как завывание грозной, неумолимой стихии.

Машина, подпрыгивая на булыжниках, снова сделала полный разворот в нескольких метрах от распростертого на земле беспомощного тела и теперь дальнейшая судьба человека целиком зависела от прихоти шофера.

Розмари так быстро сбежала с лестницы, что успела достигнуть ее подножья еще до того, как Чарльз упал.

Она распахнула дверь и в темноту устремился свет, отразившись на блестящем черном лаке машины, которая промчалась мимо, и на бледном лице шофера. На одно мгновение водитель повернулся к ней, потом круто завернул машину и направил ее к распростертой фигуре Чарльза.

— Нет! — истошным голосом закричала Розмари, — нет-нет-нет!!

Она побежала к мужу.

Она видела, как правая рука Чарльза потянулась к ней умоляющим жестом, как едва заметно приподнялась голова, но машина неумолимо надвигалась на него, как будто водитель решил закончить свое черное дело.

Но тут из-за угла показалась вторая машина, снизившая, как положено, скорость на повороте.

— Стоп! — закричала Розмари. — Стоп!

Она задыхалась от бега и крика, хотя и понимала, что кричать бесполезно. Слишком далеко. Ей казалось, что для Чарльза все потеряно, однако она ошибалась. Преступный водитель вынужден был повернуть руль, ибо если бы он поехал прямо через свою жертву, он непременно врезался бы во вторую машину, которая притормозила на углу.

Теперь возможность ускользнуть из Мьюса почти равнялась нулю. Похоже было, что вторая машина целиком заняла всю проезжую часть улицы.

Колеса завизжали.

И все же черная машина проскочила между стеной дома и второй машиной на расстоянии нескольких дюймов. Водитель погнал к следующему повороту, откуда можно было уйти по десятку различных переулков и не бояться погони.

Розмари опустилась на колени подле Чарльза.

— Спокойнее! — сказал водитель, выскочивший из второй машины, — дайте-ка мне посмотреть на него! Мне думается, что он не сильно пострадал!

Действительно ли он так думал, или произнес эти слова только, чтобы утешить Розмари, не имеет значения. Он тоже нагнулся над неподвижной фигурой Чарльза.

В этот момент подъехала еще одна машина. Откуда-то появилось несколько пешеходов. Начались неизбежные пересуды.

— Вы что-нибудь видели?

— Нет.

— Машина ужасно шумела, не правда ли?

— А за доктором послали?

— Доктор, — повторила Розмари, — позовите доктора.

— Я не думаю, что ему требуется врач, — сказал человек, стоявший подле Розмари, — видите, пальто порвано на спине, наверное, здесь его зацепило крылом машины, а на лбу огромная шишка, которой и объясняется обморок. — Он быстро ощупал тело Чарльза, нашел пульс и категорически заявил: — Через несколько минут он наверняка сам сумеет обо всем рассказать. Давайте перенесем его на тротуар, мне нужно ехать дальше.

— Требуется помощь? — спросил ближайший сосед.

— Он не ранен?

— Сбила машина, да и скрылась?

— Проклятые свиньи, их надо вешать!

Двое мужчин осторожно подняли Чарльза и в этот момент его губы зашевелились, ресницы дрогнули, казалось, он пытался что-то сказать. Вскоре его глаза широко раскрылись. Розмари охватила его руками.

— Дорогой, ты не ранен? Не шевелись, не…

— Ничего, мне уже лучше, — пробормотал Джексон. — Какая дикость, он пытался меня переехать…

— Положите его в постель, — посоветовал водитель второй машины.

При помощи двух мужчин Джексон смог добраться до парадной двери, которая была раскрыта настежь. Эти же люди помогли ему подняться наверх, в то время как Розмари бросилась вперед, чтобы приготовить для него кресло, подставила пуфик под ноги и немедленно по телефону стала вызывать врача.

Роджер Вест вошел в свою пустую квартиру на Белл-стрит, включил свет в холле, затем запер за собой дверь, забросил шляпу на верхушку вешалки, провел пальцами по волосам и с хмурым видом направился на кухню. Здесь не пахло стряпней, а стояла идеальная тишина нежилого дома, которая совершенно не устраивала Роджера. Его жена и двое детишек уехали: Джанет — к сестре, которая была на девятом месяце в ожидании третьего ребенка, а мальчишек отправили к знакомым, живущим неподалеку от школы. Все это было неизбежно. Но вот уже пошла вторая неделя, а Роджеру казалось, что его одиночество может затянуться еще на три-четыре недели.

Он мог пойти покушать где-нибудь вне дома или приготовить какой-то немудреный ужин из домашних запасов.

Войдя в кухню, он немного повеселел, потому что приходящая днем домработница вымыла всю грязную посуду, оставшуюся после вчерашнего ужина и сегодняшнего завтрака.

Он заглянул в кладовую и в холодильник. Ого! Она пополнила оскудевшие запасы. В холодильнике были яйца, сосиски, бекон — все, что ему требовалось. Значит, можно поужинать дома, подкрепив свою решимость рюмкой виски.

Он отправился в переднюю комнату, чтобы налить себе спиртного, и остановился с рюмкой в руках. Его физиономия снова нахмурилась. Какое убожество! Другого слова не подберешь. Именно убожество! Недавно Джанет толковала о новых занавесях и новом ковре, если будет возможность, но вся обстановка вообще была убогой. Разнородная мебель, старые занавески, ковры, — никакая полировка и починка не могли этого скрыть.

За две недели отсутствия жены на всем скопился плотный слой пыли, нечто вроде плесени, которая еще более усиливала непрезентабельный вид помещения.

— Пора уже что-то предпринять в этом плане, — сказал Роджер вслух, — деньги уходят неизвестно куда.

Часы на камине — бронзовые корабельные часы, отличавшиеся точным ходом, — пробили один раз, показывая половину седьмого, Джексон должен был прийти в половине девятого. Интересно знать, что ему нужно? Значит, у Роджера есть еще пара часов. Не забыть закрыть кухонную дверь во время стряпни, чтобы чад не проник в холл.

В углу стоял походный ящичек для столового серебра на ореховой подкладке-подставке. Ничто не могло заставить эту вещь выглядеть убогой. Может быть, это — лучшее, что у них было, после пианино.

И то, и другое — подарки. Серебро подарил к свадьбе сэр Гай Чартворд. Роджер угрюмо уставился на ящик. Из больницы новостей не поступало. В Ярде практически никто не надеялся на благополучный исход. Все бюллетени были плохими.

— Мне лучше самому рассказать Джанет до того, как она прочитает в газетах, — размышлял Роджер. Он твердо усвоил, что ежедневно в десять часов обязан звонить Джанет.

Забрав бутыль с виски и содовую в кухню, Роджер накрыл салфеткой кухонный стол и принялся жарить на одной сковороде бекон, яичницу и сосиски. Тонко нарезав хлеб, он приготовил тосты. Сначала он не мог думать ни о чем ином, кроме Чартворда, затем усилием воли переключился на советника, миссис Китт.

Любопытное дело с несколькими странными особенностями! Почему бандит порезал те газеты, и что было сожжено? Почему он так зверски избил миссис Китт и, однако, не удостоверился, что она убита?

Если бы он воспользовался молотком или кистенем, или же задушил ее…

Ладно, он этого не сделал. Взял обыкновенную велосипедную цепь, излюбленное орудие многих бандитов. Две или три шайки Лондона недавно «изобрели» такой способ избиения своих жертв. Можно себе представить, какая это была нечеловеческая боль!

Роджер уже познакомился с мистером Киттом. Седоволосый старик, державшийся прекрасно, но явно страшно переживающий за жену.

До сих пор не было ни единой зацепки, кроме номера машины, притом фальшивого. Все полисмены в Лондоне были предупреждены, что в случае, если этот номер снова где-то появится, немедленно звонить в Управление. Но, поскольку номер был фальшивым, дело приобретало иную окраску. Только закоренелые опытные преступники прибегают к поддельным номерным знакам.

Почему такой тип напал на миссис Китт?

Роджер наблюдал, как сооблазнительно и весело подпрыгивали сосиски на раскаленной сковороде и как шипели яйца. Бекон уже пережарился, его пришлось сдвинуть в сторону.

Да, он недостаточно внимателен. Его терзают думы о мотиве преступления. Конноли и доктор Китт настаивали, что «все любят миссис Китт». До сих пор ни один из опрошенных не допускал, что у нее могли быть враги.

Может быть, мотивом было простое ограбление, а жестокое избиение и учиненный разгром явились следствием разочарования преступника?

А может быть, это ненормальный?

Роджер выложил еду на тарелку. Он был уверен, что ничего не пропустил, да и Конноли тоже малый не промах!

Нужно обо всем этом на время забыть.

Он наполовину справился с ужином, когда зазвонил телефон. Сам аппарат находился в передней комнате, наверх была сделана только отводка. Сколько раз Роджер давал себе слово сделать вторую — на кухне, но у него до этого все «руки не доходили». Он с шумом отодвинул стул и поспешил к телефону.

В почтовом ящике торчали вечерние газеты. Черт подери, почту приносят все позднее и позднее. Он включил свет в «убогой комнате» и взял телефонную трубку.

— Роджер Вест слушает.

— Алло, Красавчик, — послышался явно торжествующий голос Конноли, — до меня дошли слухи, что у тебя сегодня наполовину выходной. А я все еще на работе.

— Я знавал и таких болванов, которые спали у себя на работе, — в тон ему ответил Роджер, — в чем дело?

— Мы кое-что обнаружили…

— Выкладывай.

— Возможно, это нам кое-что даст, — продолжал Конноли, — но для людей, знавших миссис Китт, это показалось невероятным. Особенно будет потрясен старик-доктор. Ее шантажировали…

— Вот как?

— Да, мне только что позвонили ваши ярдовские всезнайки, ты велел им передать мне, если тебя не окажется на месте. Как будто бы газеты попали в камин, чтобы устроить хорошее пламя и сжечь небольшую записную книжку, нечто вроде дневника, который вела миссис Китт. Некоторые из страниц можно было прочитать. Кроме того, твоим чудо-ребятам удалось восстановить кое-какие надписи на сгоревших страницах. Это не больше и не меньше, как отчет о суммах, выплаченных шантажисту. Телефонные звонки и анонимные письма, что продолжалось около шести месяцев. Как мы сумели понять, храбрая старушка пыталась установить личность негодяя… Не можешь ли ты приехать, или это дело подождет до утра?

— К сожалению, сейчас я не могу приехать. Жду одного человека в 8.30, договорились заранее. — По правде сказать, у Роджера не было ни малейшего желания тащиться через весь Лондон, тем более, что причин для особой спешки не было. — Как ты считаешь, она что-нибудь разведала?

— Трудно сказать. Во всяком случае мы не получили доказательств, что это так. Никаких имен.

— Не догадываетесь, что за семейную тайну она скрывала?

— Нет.

— Докопайтесь до этого, а тогда, возможно, станет ясно, кто занимался шантажом, — сухо посоветовал Роджер. — Ну, и что же, она платила?

— Да, по десять фунтов каждый раз.

— Не велик барыш!

— Для нее целое состояние. Гораздо больше, чем она могла себе позволить.

— Как она платила?

— Ценными бумагами. Из сохранившихся записей явствует, что за деньгами являлся какой-то парень. Она употребляет выражения, вроде: «Я видела его сегодня» или «думаю, на днях услышу о нем»…

Наступила тишина, потом Конноли смущенно добавил:

— Я еще ничего не рассказывал доктору Китту, может быть, ты, Роджер, возьмешь на себя эту неприятную обязанность? Я слишком хорошо знаю старика.

— Хорошо, — немедленно согласился Роджер, — когда, сегодня?

— Я бы предпочел, чтобы он спокойно проспал эту ночь, но если ты считаешь необходимым…

— Я заеду к нему утром, — пообещал Роджер, — и я еще раз привезу лаборантов, пусть они восстановят все, что можно, на обгоревшей бумаге. Может быть, там-то и находится ответ на то, почему этот зверь ее так изувечил.

— Каким образом?

— Если она отказалась продолжать платить ему, шантажист мог явиться «проучить ее», чтобы после того, как она поправится, она стала бы посговорчивее и не лишила бы его верного дохода. Во всяком случае это, хотя и проблематичный, но определенный мотив.

— Меня больше всего удивляет то, что кто-то ухитрился разыскать повод шантажировать миссис Китт, — с неподдельным изумлением говорил Конноли, — мне всегда казалось, что ее жизнь ясна, как открытая книга.

Роджер усмехнулся.

— Чужая душа — потемки, так или иначе, это малюсенькая лазейка, которую нам необходимо расширить.

— О'кей, Красавчик, возвращайся к своему теплому семейному очагу. Спокойной ночи!

Он дал отбой.

Роджер вернулся к остывшим сосискам и затвердевшей яичнице. Он был так занят полученными новостями, что ел автоматически, запивая невкусную пищу легким элем, кружка которого стояла возле его тарелки.

Ему бы следовало уже привыкнуть к данному факту. Он, пожалуй, и привык к нему. Просто не видно было конца неожиданным открытиям из области природы человеческих существ. Люди с незапятнанной репутацией и безупречной жизнью настолько часто имели тайные грехи или фамильные секреты, что ему не хватило бы пальцев на руках и на ногах, чтобы перечислить все известные только ему одному примеры…

Было около восьми, когда он покончил с ужином. Он был уверен, что Чарльз Джексон явится в точно назначенное время. Глупо ломать голову над тем, что нужно Чарльзу, и не менее глупо все время возвращаться к тому случайному совпадению, что он обнаружил имя мисс Брэй в одной из сожженных газет в Лигейте.

В вечерних выпусках имелось краткое сообщение о болезни Чартворда и подробное описание нападения на миссис Китт. Три газеты приводили различные суммы предполагаемой пропажи. Одна говорила о 37 фунтах, вторая — о 45, третья называла 96. И где только газетчики выкапывали подобный «достоверный» материал?!

Снова зазвонил телефон.

— Будь я неладен, если все-таки не проведу сюда этот чертов телефон! — в сердцах подумал Роджер и бегом отправился к аппарату.

— Алло! — он посмотрел в незанавешенное окно, боясь пропустить Джексона, — Роджер слушает…

— Я говорю по поручению мистера Чарльза Джексона, — раздался женский голос. — Я… я его жена, инспектор… — наступила пауза, как будто бы говорящая не знала, как продолжать. Потом начала скороговоркой: — Вы не могли бы сами сейчас приехать к нему? Понимаете, он попал в аварию и, хотя он мог бы подъехать, но ему не следует этого делать…

— Разумеется, я немедленно выезжаю и таким образом сумею чуточку пройтись по воздуху. Только сообщите мне свой адрес, я его не знаю.