Интимная жизнь великих диктаторов

Глава 4 На виселице рядом с Муссолини

В истории половой жизни итальянского диктатора Бенито Муссолини нет белых пятен. С таким же успехом он мог бы прожить свой век демократом. Напором и ветреностью в амурных делах он не уступал Джеймсу Фицджеральду Кеннеди или Линдону Джонсону.

Он признался, что в отрочестве раздевал глазами каждую встречную девочку. Школьником, еще не достигнув восемнадцатилетия, в родном городе Форлимпополи он посетил местный бордель. В раннем фрагменте автобиографии, написанном в тюрьме (где он был частым гостем), Бенито поведал о своей встрече с проституткой, чье «дряблое тело исторгало пот из каждой поры».

Там же повествуется о том, как он соблазнил свою кузину и многих ее подруг, но, как правило, эти связи были мимолетны и неприятны. Он описывает свой первый грубый сексуальный контакт с юной селянкой по имени Виржиния. Она была «бедна… но отменно сложена», и «вполне миловидна». «Однажды я завел ее наверх, повалил на пол за дверью и сделал своей. Когда она встала, я услышал рыдания и упреки. Она заявила, что я лишил ее чести. Наверное, она была права. Но о какой чести шла речь?»

Разумеется, все эти пассажи изъяты из официальной автобиографии Муссолини, увидевшей свет в 1939 году. Первой его постоянной сексуальной партнершей стала русская социалистка и агитаторша Ангелика Балабанова. Она была на четырнадцать лет его старше и вскоре устала от неистового и эгоцентричного юнца.

В девятнадцатилетнем возрасте Муссолини проработал четыре месяца школьным учителем в Гвалтьери. Там он познакомился с Луиджей. С этой двадцатилетней красавицей, вдовой солдата, он обращался очень жестоко. «Я ее приучил к своей уникальной и деспотичной любви, — рассказывал он. — Она мне слепо повиновалась, и я делал с ней все, что хотел». Он ее запугивал и оскорблял, а однажды даже пырнул ножом в бедро. Любовью он занимался свирепо и эгоистично, как, впрочем, и всем остальным.

В ту пору Муссолини считал себя человеком действия. Не его удел — прозябать в итальянском городишке и тянуть на себе класс в сорок оболтусов. Он должен выбиться в люди и оставить в истории свой след. И вот в июне 1902 года без гроша в кармане он отправляется в Швейцарию. Муссолини спал под мостами и в общественных уборных, он вступил в связь со студенткой-медичкой, польской беженкой, чья любовь была, как он выразился, «незабываема». Примерно тогда же он подцепил венерическую болезнь от замужней женщины, которая была «к счастью, старше и слабее» его, и которая, разумеется, «без памяти влюбилась» в него.

Возвратясь в Италию, он избрал поприще журналиста и партийного агитатора и регулярно подвергался аресту. В 1909 году, в коротком промежутке между тюремными сроками, живя в отцовском доме, он полюбил Августу Гвиди — старшую из двух дочерей угрюмой любовницы его отца Анны. Он решил на ней жениться, но она сочла его положение слишком неустойчивым и вышла замуж за человека, имевшего постоянную работу, — за могильщика. Тогда Муссолини переключился на юную сестру Августы — Рахель, которая, по слухам, была его единоутробной сестрой.

Как раз к тому времени Муссолини дописал «Любовницу кардинала» — свой единственный беллетристический опус, увидевший свет. Книга издавалась с продолжениями в «Иль пополо д'Италиа». Читатели встретили ее не слишком тепло, но Рахели она понравилась. Дело в том, что одного из самых трогательных персонажей — горничную, ценой собственной жизни спасшую хозяйку, звали Рахель.

Как-то раз они провели вечер в театре и вернулись в дом отца Муссолини. И будущий диктатор потребовал, чтобы Рахели позволили жить с ним. Анна — мать Рахели — этого не одобрила, тогда Муссолини достал пистолет и сказал: «Синьора Гвиди, видите этот револьвер? В нем шесть пуль. Если Рахель мне откажет, одна пуля достанется ей, а пять — мне. Выбор за вами».

И тогда Анна дала парочке благословение. Через несколько дней Муссолини снял две сырые тесные комнатенки в Форли.

«Однажды вечером мы туда переехали, — вспоминала Рахель. — Помню, каким он был усталым и счастливым, а еще, наверное, плохо представлял себе мою реакцию и боялся, ведь свидетельство о браке еще не было подписано. Но я понимала, что вижу перед собой мужчину моего сердца, который в нетерпении ждет от судьбы только одного подарка — моей любви. На его молодом лице уже пролегли морщины от каждодневной борьбы. Промедления не было. Я пошла с ним».

Но совместная жизнь оказалась тяжела. Муссолини предложили должность редактора в бразильской газете, и он, наверное, согласился бы, если бы не беременность жены — Рахель вынашивала первого из пяти его сыновей.

Три года Муссолини прожил в тех двух комнатушках вместе с Рахель и подрастающими детьми. Он стал секретарем социалистической федерации города Форли и тратил зарплату на субсидирование своего еженедельника «La Lotta di Classe» — «Классовая борьба». Его собственные материалы заполняли все четыре газетные полосы. Он пил с друзьями вино и не упускал случая ущипнуть за зад хорошенькую девицу. Но в то время он еще хранил жене верность.

Он написал второй роман — на этот раз об эрцгерцоге Фердинанде и его семнадцатилетней любовнице и о том, как они покончили с собой в Майерлинге. Роман так и осталась неопубликованным. По сути, это было мягкое порно, как, впрочем, и «Любовница кардинала». Всю жизнь Муссолини хранил пристрастие к дешевым эротическим книжкам.

Мало-помалу «Классовая борьба» приобрела влияние на умы. По мере того, как распространялись идеи Муссолини, он все больше времени проводил вне дома. Такая жизнь была сопряжена с соблазном, оказавшимся сильнее его.

Годы перед своим приходом к власти Муссолини был ненасытен в утолении страсти. Одержимый сексом, он домогался любой женщины, приходившей в его гостиничный номер или квартиру в палаццо на виа Разелла. Никаких «если» и «но», никакой щепетильности не допускалось. Он просто брал женщин, как дикий зверь берет самку. Он редко доводил их до кровати, предпочитая пол или край письменного стола. Сам половой акт всегда бывал небрежен. Муссолини не удосуживался снять брюки или хотя бы туфли. На все про все уходила минута, максимум две.

В молодости он предпочитал интеллектуалок, особенно школьных учительниц, но, когда повзрослел, ему подходила любая не слишком костлявая женщина. Еще ему нравилось, чтобы от любовницы остро пахло. Особенно он любил запах пота, хотя годились и крепкие духи. Сам он мыться не любил, часто предпочитая воде и мылу одеколон. И брился нерегулярно, как-то раз даже явился со щетиной на официальный прием к королю и королеве Испании.

В сексе он всегда заботился только о себе. Муссолини никогда не стремился доставить женщине удовольствие (или хотя бы не причинить неудобств). Но его партнерш, по-видимому, это вполне устраивало. Без малейшей прелюдии он овладевал журналистками, женами партийцев, артистками, служанками, графинями и иностранными туристками. А те потом с гордостью рассказывали о своем сексуальном контакте с ним. Многим, по их словам, импонировала его прямолинейность и нравилась его жестокая похоть. Достигая оргазма, он разражался яростной площадной бранью, затем на минуту-другую становился нежен. Иногда, оторвавшись от женского тела, он брал в руки скрипку и играл что-нибудь изящное.

Занимаясь любовью, он превращался в животное и переставал себя контролировать, хотя, когда Муссолини получал свое, женщинам казалось, будто они видят в его глазах великую нежность. По словам одной из его случайных знакомых, ее поначалу возмутила неуклюжая попытка прелюдии, которая свелась к тому, что он, прежде чем грубо овладеть ею, энергично мял ее груди. Но потом она вернулась к нему, так как не могла противиться «такому важному мужчине».

Рахель не связывала Муссолини руки — она не пожелала переселиться в Рим, так как отдавала себе отчет в том, что выглядит и говорит, как крестьянка. Знала она и о многочисленных любовницах мужа. Часто он лгал, что уезжает навестить родителей, а сам оставался с одной из них, например, с Маргаритой Сарфатти. Но все это не печалило Рахель. Муссолини любил свою семью, его брак был счастливым. А многострадальная и трудолюбивая Рахель была идеальной женой фашиста.

Вскоре его любовь к сексу и детям стала достоянием гласности и политики. Он убеждал итальянцев удвоить рождаемость. Дескать, Италии нужны большие семьи, и тогда будет больше солдат. Он ввел налог на «неоправданное безбрачие», а при найме работников предпочтение теперь отдавалось семейным.

Стараниями этого лицемера уголовный кодекс стал предусматривать несколько разновидностей наказания за адюльтер, причем женщин карали строже, чем мужчин. Он настоял, чтобы заражение сифилисом считалось преступлением — наверное, это было ему близко. Не нравились Муссолини и современные танцы, он жаловался, что они «безнравственны и нелепы». Пытался он регулировать и ночную жизнь декадентствующего Рима. Папа римский аплодировал, но при этом мягко пенял — мол, по-прежнему голые артистки варьете дерзко бросают закону вызов.

Своих пятерых детей дуче обожал, и итальянская пресса рисовала его «uomo casalingo» — идеальным семьянином. Однако трудно было замять кое-какие факты его похождений «на стороне», и в иностранную прессу просачивались связанные с ним его скандальные истории.

Одной из его первых любовниц стала невротичка по имени Ида Дальсер. Они прожили вместе до 1915 года, потом он ее бросил. У нее родился умственно отсталый сын Бенито Альбино, и Муссолини признал свое отцовство, хоть и испытывал ужас перед любыми болезнями и уродством.

Когда Муссолини порвал с Идой Дальсер, она угодила в психиатрическую клинику. С 1913 года она заявляла, что Муссолини обещал на ней жениться. Иногда она утверждала, что он и в самом деле сочетался с нею браком и теперь не откупится денежными подачками. В Милане, еще в бытность его журналистом, она приходила к зданию редакции «Иль пополо д'Италиа» вместе с сыном и кричала, чтобы Муссолини спускался, если он не трус. Его ответ всегда был прост и прямолинеен — он подходил к окну с револьвером. Позже она устроила пожар в Тренто, в гостинице «Бристоль», и при этом истерически вопила, что она — жена дуче. В 1935 году она умерла в психиатрической лечебнице Венеции. Ее сына Бенито поместили в миланский приют для душевнобольных, где он и скончался в 1942 году.

В 1913 году Муссолини соблазнил интеллектуалку, анархистку Леду Рафанелли. С большим опозданием она выяснила, что он женат. Муссолини объяснил, что Рахель прощает ему неверность, и попросил не порывать с ним, приведя следующий довод: каждому издателю приличной газеты нужна официальная любовница, и чем одареннее эта женщина, тем лучше.

Среди тех, кто, по словам Муссолини, «любил его без памяти», Маргарита Сарфатти — критик-искусствовед из «Аванти!». Она редактировала фашистский журнал «Герархия», сочиняла за Муссолини статьи для американских изданий и подготовила официальную биографию дуче, которая заканчивалась описанием «его глаз, сияющих внутренним огнем».

Их роман растянулся до тридцатых годов. Она-то и стала его официальной любовницей, единственной серьезной соперницей Клары Петаччи, но в итоге поссорилась с Муссолини из-за принятия его антисемитских законов.

В 1937 году французская актриса Фонтанж (она же журналистка, писавшая под своим настоящим именем Магда Корабоеф) приехала в Рим, чтобы взять у Муссолини интервью для «Ла либерте». Получив интервью, она заявила, что «не вернется в Париж, пока он не позанимается с ней любовью». Дуче со всем присущим ему пылом исполнил желание дамы. При первой встрече он едва не задушил ее шарфом.

«Я провела в Риме два месяца, и дуче отодрал меня двадцать раз», — гордо доложила она прессе.

Муссолини, будучи не в силах замять скандал, довел до сведения и полиции, и французского посольства, что мадемуазель Карабоеф превысила положенный срок пребывания в Италии. Магда бурно отреагировала на это. Она попыталась отравиться — не вышло. Тогда она схватила пистолет и ранила французского посла, по вине которого «лишилась любви самого замечательного мужчины в мире». За предумышленное нанесение телесных повреждений ее арестовали и на год упрятали в тюрьму. В ее квартире полиция нашла свыше трехсот фотоснимков с Муссолини.

После войны ее снова посадили — за шпионаж. В конце концов ей удалось отравиться. Это случилось в Женеве в 1960 году.

На долгую любовь Муссолини оказался неспособен. В 1932 году он ехал в Остию на служебном «альфа-ромео» и вдруг увидел на обочине хорошенькую юную девушку. Она махала рукой и кричала «Дуче! Дуче!». Муссолини вышел из машины и приблизился к ней. Когда он обратился к девушке, та задрожала от волнения. Звали ее Клара Петаччи. Она была замужем за офицером итальянских военно-воздушных сил. Позднее они развелись, и Муссолини отправил авиатора в Японию, чтобы тот не мозолил глаза.

Кларе было двадцать четыре года, а Муссолини — пятьдесят три. У нее были зеленые глаза, длинные стройные ноги и тяжелые груди — Муссолини такие просто обожал. Говорила она с хрипотцой, а зубы были мелковаты, зато эта особа научилась улыбаться, чуточку приоткрывая рот. В числе прочих ее качеств можно упомянуть ипохондрию, сентиментальность, глупость и фанатичную преданность дуче. Он отвечал взаимностью и даже отвлекся от борьбы за движение поездов строго по расписанию, чтобы посидеть у ее больничной койки: ей удалили аппендикс, и она еще дешево отделалась, так как случившийся перитонит едва не свел ее в могилу.

Но когда дело доходило до секса, его нежность моментально испарялась, и он заботился о ней не больше, чем о любой другой из своих подружек. Муссолини предоставил ей квартиру в палаццо Венеция и наведывался туда между митингами.

Эта странная связь оказалась крепкой. Клара была его любовницей тринадцать лет и в 1945 году предпочла умереть вместе с Муссолини, хотя могла бы спастись.

Она знала, что ради нее он не бросит семью и что он вовсе не хранит ей верность. И все же терпеливо дожидалась его у себя в квартире, читая любовные романы, рисуя эскизы новых платьев, крася ногти или просто глядя в окно или зеркало. А он часто приходил не раньше десяти вечера. Иногда вообще не появлялся, и она проклинала старую графиню, с которой он занимался сексом внизу на черном бархатном диване.

Она терпела все его мелкие грешки и жила в вечном страхе, что вдруг Муссолини к ней остынет. Вдруг он захочет вернуться к старой любовнице или найдет новую? У нее на слуху постоянно было два имени: Анжела Курти и Маргарита Сарфатти, а еще доходили слухи о некой Ирме, которая пыталась его увести.

Иногда она бранила Муссолини за шашни с другими женщинами. А он злился и оскорблял ее. Она плакала, и это еще больше его гневило. Она спросила Зиту Ритоссу — подругу его брата — как добиться, чтобы Муссолини ее не разлюбил. Рита подсказала: не надо быть всегда такой доступной. Клара вспомнила, что уже пыталась строить из себя недотрогу, но это, кажется, не произвело на него впечатления.

А в 1939 году Муссолини попытался от нее избавиться. Сицилийской принцессе ди Ганжи он сказал, что Клара «бунтует». Весной 1943 года полицейским, охранявшим вход в палаццо Венеция, был дан приказ не пускать ее в особняк. Она прорвалась — и встретила холодный прием Муссолини. «Я считаю, наш роман окончен», — процедил он. В такой манере он уже сотни раз расставался с другими любовницами. Но Клара расплакалась, и он смягчился. Потом было еще несколько попыток расстаться, и все — с одинаковым исходом. «Войну мы проигрываем, — говорил он. — И связь с этой женщиной подрывает мой авторитет». Неважно, что у него сотни любовниц, но лишь его преданность одной-единственной женщине порождает вредные слухи. По словам одного из его офицеров, Клара «причинила дуче больше ущерба, чем пятнадцать проигранных сражений». И хотя она практически ничего не получала от Муссолини (лишь изредка он дарил какой-нибудь пустячок, а иногда перепадало пятьсот лир на покупку нового платья), задавленный налогами итальянский обыватель верил, что на его деньги любовница Муссолини купается в роскоши. И вообще, за какие такие грехи народ должен терпеть военные лишения? А на самом деле дорогие наряды и духи ей поставляли итальянские коммерсанты и промышленники — так они пытались угодить дуче.

«Я больше не буду приходить днем, — умоляла Клара. — Только после наступления темноты. И лишь на несколько минут, чтобы увидеть тебя и поцеловать. Я не желаю быть причиной скандалов».

Настоящей причиной скандалов были ее родственники. Перед войной они построили роскошную виллу в модном районе Камилучча. Ванные комнаты там были облицованы черным мрамором. Родня прекрасно понимала, откуда на нее сыплется манна небесная, и уделила особое внимание Клариной спальне.

Стены завесили зеркалами, а посреди комнаты водрузили на помост огромную, устланную шелком кровать. Однако Муссолини, посетив виллу, на вопрос, понравилось ли, ответил, что не очень. Кларина мать хотела, чтобы за виллу расплатился Муссолини, но дочь отказалась заводить с ним об этом разговор. Однако в народе решили, что счета оплачивал он.

Семье Петаччи, хотя и не добившейся прямого покровительства дуче, хватило ума извлечь выгоду из своего положения. Например, военно-морской врач Марчелло — брат Клары — сколотил состояние, контрабандой перевозя золото в дипломатическом багаже.

В июле 1943 года союзники высадились в Сицилии, и фашистский кабинет министров проголосовал за смещение Муссолини с поста. На следующий день по приказу короля Виктора-Эммануила III его арестовали. Клару тоже арестовали и заключили в новарский замок Висконти. Там она коротала время, сочиняя любовные письма обожаемому Бенито, которого звала кратко Бен, и заполняя дневниковые тетради воспоминаниями о проведенных вместе с ним чудесных временах.

«Не знаю, получишь ли ты это письмо, — писала она, — или его прочтут они. Не знаю, да если и прочтут, что с того? Я всегда была слишком застенчива и не решалась сказать, что люблю тебя, и поэтому сейчас говорю об этом на весь мир, кричу во все горло. Я люблю тебя сильнее, чем прежде». Письма эти до него так и не дошли. Их перехватили цензоры.

Немцы вызволили Муссолини и поставили во главе марионеточного государства в Северной Италии. Клара, решившая с ним воссоединиться, убедила опекавших ее монахинь тайком доставить письмецо в Новару — в немецкий штаб. Немцы прислали за ней штабную машину. Они не доверяли Кларе, но решили, что она им пригодится. Ей подыскали виллу на озере Гарда, и там Муссолини посещал ее каждый день. Клару охранял на вилле молодой и симпатичный майор Франц Скоблер и обо всем увиденном докладывал непосредственно в венскую штаб-квартиру гестапо.

Однако Рахель, узнав, что Клара все еще путается с ее мужем, несколько смешала гестаповцам карты. Сцены ревности означали, что Муссолини будет реже видеться со своей любовницей. Иногда он, чтобы усыпить подозрения благоверной, покидал дворец на служебном «альфа-ромео», а затем пересаживался на маленький «фиат» и ехал к Кларе.

Встречи их были холодны и печальны. Дважды он говорил, что не желает больше ее видеть. Оба раза она заливалась слезами, и он уступал. Наконец, у Рахели лопнуло терпение, и она сама отправилась к Кларе. Та сидела и молча слушала упреки и брань. Когда же Рахель выговорилась, Клара тихо молвила: «Синьора, дуче Вас любит. Он ни разу не позволил сказать о вас дурного слова».

Это на миг разжалобило Рахель. Затем Клара предложила ей отпечатанные на машинке копии любовных писем Муссолини.

«Мне не нужны машинописные копии! Я не за ними приехала!» — выкрикнула Рахель и снова пришла в ярость. На Клару посыпались упреки и оскорбления. Багровея от стыда и злости, Клара позвонила Муссолини: «Бен, здесь твоя жена. Что делать?»

Рахель вырвала телефонную трубку и вынудила Муссолини солгать Кларе, что о визите своей жены он знал заранее. А затем Рахель заявила, что фашисты ненавидят Клару почти так же сильно, как партизаны.

Кончилось тем, что обе женщины разрыдались. Уходя, Рахель зловеще бросила: «Тебя ждет Пьяццале Лоретто». Подразумевался миланский приют для больных и деградировавших проституток.

Это пророчество сбылось в точности.

Пока союзники продолжали свой путь по Пиренейскому полуострову, Муссолини перебрался в Валтеллино.

Расставаясь с Рахель в саду у виллы, он сказал, что готов «вступить в великое безмолвие смерти».

Ему советовали улететь в Швейцарию или Испанию. Франческа Лавагнини, бывшая любовница, предлагала перебраться к ней в Аргентину, Клара же предлагала имитировать автомобильную катастрофу и распустить слух о его гибели. Все эти идеи Муссолини отверг. Убедившись, что Рахели и ее родственникам опасность не грозит, он приказал Кларе бежать в Испанию.

Семья Петаччи так и сделала, но сама Клара отказалась. «Я полагаюсь на судьбу, — писала она подруге. — Не знаю, что со мной будет, но не могу сомневаться в своем предназначении». Муссолини и Клара вместе удрали на север, в Комо. И там к ним присоединилась Елена Курти Куччиате — красивая пышноволосая дочь Анжелы Курти, бывшей любовницы дуче. Муссолини отправился с ней на прогулку, чем вызвал у Клары приступ ревности.

«Что здесь делает эта женщина? — кричала она в истерике. — Ты должен от нее сейчас же избавиться. Сейчас же! Сейчас же!»

Он этого не сделал. Напротив, Елена и Муссолини поехали дальше в сопровождении немцев, и Клара догнала их уже по пути в Швейцарию, когда партизаны отрезали им путь. Партизаны заявили, что не хотят лишнего кровопролития и готовы пропустить немцев, но итальянские фашисты должны остаться. Клара со слезами уговорила Муссолини выдать себя за немца и бежать. Он, облачившись в немецкие шинель и каску, укрылся в кузове немецкого грузовика. Машина тронулась, Клара побежала вслед и попыталась залезть в кузов, но ее схватил в охапку муссолиниевский министр. Удержать ее удалось с огромным трудом — так она рвалась вдогонку за любимым. Однако кто-то из партизан заметил Муссолини. В следующем городе колонну обыскали и обманщика разоблачили. И снова его догнала верная Клара, но проку от этого было немного — ее саму посадили под замок.

Поначалу она выдавала себя за испанку и даже спрашивала партизан, как они обойдутся с Кларой Петаччи, если поймают. Но вскоре во всем созналась.

«Вы все меня ненавидите, — сказала она на допросе. — Думаете, я с ним пошла из-за денег и власти? Это неправда. Моя любовь вовсе не эгоистична. Я принесла себя ему в жертву». И взмолилась, чтобы ее заперли в одной камере с дуче: «Если вы убьете его, убейте и меня».

Партизанам приказали доставить Муссолини и Клару в Милан. Случайно машины, на которых их перевозили, встретились, и пленникам разрешили немного поговорить друг с другом. Клара взяла до абсурдного официальный тон: «Добрый вечер, Ваше превосходительство». Увидев ее. Муссолини пришел в бешенство: «Синьора, почему Вы здесь?» «Потому что хочу быть с вами», — был ответ.

Под утро, в три часа пятнадцать минут, пленников под конвоем доставили в Аццано и поместили в доме родственников партизана Де Мариаса. Примерно в четыре часа пришел мужчина в коричневом плаще. Ночной гость носил фамилию Аудисио. Он заявил, что хочет их спасти. Арестантов перевезли во двор ближайшей виллы и приказали выйти из машины.

«Спасители» оказались партизанами из коммунистического отряда — им приказали казнить Муссолини и еще пятнадцать главных фашистов. Клара заключила Муссолини в объятья и закричала: «Нет! Нет! Вы не посмеете! Вы не посмеете!» «Отойдите от него, — приказал Аудисио, — иначе мы и вас расстреляем». Но угроза Клару нисколько не устрашила: если Муссолини обречен на смерть, то и она умрет вместе с ним. Аудисио поднял пистолет и нажал на спусковой крючок, но промахнулся. Клара бросилась к нему и обеими руками вцепилась в ствол. Завязалась борьба, и Аудисио снова нажал на спуск.

«Вы не посмеете нас убивать вот так!» — выкрикнула Клара. Аудисио в третий раз нажал на спуск, но боек напрочь заклинило. Тогда он позаимствовал у товарища автомат и опорожнил магазин. Первая же очередь уложила Клару, вторая свалила с ног Муссолини. Третья его добила. Трупы бросили в кузов грузовика на груду расстрелянных раньше фашистов, отвезли в Милан и там в Пьяццале Лоретто подвесили за ноги к фонарному столбу. Кларина юбка соскользнула на лицо, обнажилась нижняя половина тела. Какой-то партизан встал на ящик, оторвал от юбки длинный лоскут и прикрыл Кларе срам.

Вся страна, ненавидела любовницу Муссолини, но вот что было любопытно: многие очевидцы событий того дня запомнили лицо Клары. По их словам, даже грязь и потеки крови не лишили его поразительной красоты.