Интуицио

6

Обратный путь занял меньше времени, теперь автомобиль агентов следовал за нами. Получив свободу для маневров, Анна продемонстрировала откровенно спортивный стиль вождения, и мне стало интересно, уберегло ли ее сотрудничество с ЦРУ и ФБР от вездесущих радаров.

– Как вам кажется, мистер Фишер, насколько вы трусливы?

Я был обижен подобным вопросом. Неужели Коллинз и Джексон доложили ей о моей боязни высоты, о моей нерешительности перед тем, как сесть в вертолет?

– К чему этот вопрос?

Анна включила поворотник и обогнала впередиидущую машину.

– Потому что, если вы трусоваты, практика предвидения может отравить вам существование до конца ваших дней.

Я весь напрягся:

– Не знаю, насколько я труслив, но вы меня реально пугаете. Вы умеете продать ваши услуги…

Женщина спокойно улыбнулась.

Загорелся желтый сигнал светофора, и она надавила на газ, чтобы проскочить перекресток, заставив мотор взреветь.

– Боязливые люди склонны фантазировать, точнее, придумывать себе фильмы-катастрофы. Прежде чем сесть в самолет, они начинают воображать, что он рухнет; стоит им встретить подозрительного типа, как они уже видят, что он хватает их за горло, а когда им приходится выступать на публике, они заранее представляют, что их освистывают…

– А разве не всем нам это свойственно?

Она улыбнулась и бросила на меня лукавый взгляд:

– Вовсе нет.

– Ладно, и в чем тут проблема?

– Когда человек трусоват и обнаруживает у себя дар интуиции, когда он узнает, что в его голове может внезапно возникнуть достоверная информация, есть риск того, что он спутает свои внутренние страхи с картинами предвидения, примет за достоверную информацию фильмы-катастрофы, которые рождаются в его мозгу. И если таким образом вы будете убеждать себя, что ваш самолет действительно рухнет, встречный незнакомец действительно вас убьет или ваша аудитория действительно вас освищет, ваша жизнь может стать для вас адом.

– Это радует…

Она улыбнулась и снова прибавила газу, чтобы обогнать следующую машину.

– В таком случае следует научиться отличать свои страхи от предвидения, а это непросто.

Когда мы добрались до Форт-Мида, была уже глубокая непроглядная ночь.

Деревья в парке окутали подступы к маленькому зданию влажной прохладой с ароматами зелени. Слышалось уханье совы, невидимой во мраке.

Анна открыла дверь, и мы вошли. Пол заскрипел под ногами: запах древесной обшивки и полов усиливал ощущение того, что мы оказались в лесной хижине.

Анна быстро приготовила кофе, и мы вернулись в изолированную комнату в конце коридора, где устроились за тем же круглым столом. Она положила на стол пачку белой бумаги, включила перед собой ноутбук, дала мне черный маркер и попросила взять лист бумаги.

– Так на чем мы остановились перед ужином? – спросила она. – Ах да… на разработке методики.

Анна отпила кофе.

– Инго Свонн, – продолжила она, – провидец, который с самого начала участвовал во всех опытах вместе с Гарольдом Путхоффом; он считал собственный дар способностью, вообще свойственной человеку, полагал, что ее может развить каждый. Так что вместе с Путхоффом они поставили себе задачу обучить этому других. Много лет ученые работали над методикой, нацеленной на то, чтобы получать доступ к предчувствиям по команде. Эту методику назвали «Remote Viewing»[7]. Именно ей я и начну вас обучать. Но поскольку времени у нас нет, мы будем делать это в ускоренном режиме. Вам нужно постараться ухватить суть…

– О’кей.

– Мне придется быть очень требовательной, а вам – не отставать от меня.

– Сделаю все, что смогу.

– Начнем с быстрого теста на восприятие.

– Теста на экстрасенсорное восприятие?

– Просто на восприятие.

Любопытно, какое отношение это имеет к делу…

Анна открыла папку, лежавшую на столе, и вынула из нее несколько листков.

– Я буду показывать вам изображения или воспроизводить звуки, а вы должны записать ваши ощущения.

– Хорошо.

Она протянула мне первую картинку.

На ней мужчина с женщиной сидели за столиком в ресторане. У мужчины блестели глаза, а рука женщины зависла прямо над его рукой. Он явно был влюблен, но она? Она собиралась взять его за руку или, наоборот, хотела убрать свою?

– Запишите то, что вы ощущаете.

Я взял маркер и написал:

«Влюбленная парочка».

Анна нажала на несколько клавиш в ноутбуке, и я услышал запись вопля, леденящего кровь. Как будто тот, кто кричал, только что увидел ожившего мертвеца или серийного убийцу, который собирался на него напасть. Но я сомневался… Это был крик ужаса… или боли? В конце концов я выбрал страх.

«Крик ужаса».

Новая запись.

Стоны, страдание. Это был женский голос. Роды? Пытка? Затем стоны стали громче и чаще и завершились серией вскриков. Тут не могло быть сомнений… Я почувствовал, что краснею. Анна хранила невозмутимость.

«Женский оргазм».

У меня возникло подспудное ощущение, будто я попал к ненормальным. Что я здесь делаю?

Затем было еще одно изображение и еще одна запись, и наконец Анна решила устроить разбор.

– Изображение номер один: что вы почувствовали?

– Влюбленная пара.

– Что навело вас на эту мысль?

– Ну… взгляд, положение руки… Это кажется мне достаточно очевидным, разве нет?

– Аудио, которое последовало за картинкой, что вы услышали?

– Крик ужаса.

– Откуда вы знаете, что это был крик ужаса, а не радости или, например, боли?

– По интонации.

– А что с ней?

– Она заставила думать скорее о страхе, чем о чем-то другом.

– «Заставила думать»… Но вы смогли почувствовать страх кричавшего в этом звуке?

– Нет, конечно не почувствовал. Я внимательно прослушал запись и сказал себе, что, возможно, подобный звук характерен для страха, ужаса.

– О’кей. Запись номер два, что с ней?

Я сделал глубокий вдох:

– Если вам действительно хочется, чтобы я произнес это вслух, пожалуйста. Это женский оргазм.

– Почему вы решили, что речь идет об оргазме?

К моим щекам вновь прилила кровь. Глупо, но я не мог этого контролировать.

– Это кажется очевидным, нет?

– Что заставило вас так подумать?

Мне стало по-настоящему жарко… до удушья. И вдруг я разозлился на Анну за то, что мне приходится все это терпеть. Ситуация приводила меня в ярость. В какие игры она вздумала играть, в конце-то концов?

Я через силу взглянул ей прямо в глаза:

– «Что заставило меня так подумать?» Опыт. Когда мужчине удается добиться чего-то подобного от женщины, он этого не забудет, поверьте мне.

Она откинулась на спинку кресла и спокойно посмотрела на меня:

– Откуда вы знаете, что она не притворялась?

Это что, диалог сумасшедших? Я нервно запустил пальцы в волосы.

– Ну это же очевидно, по-моему…

– Как вы можете быть в этом уверены?

Я начал что-то бормотать, обливаясь потом, и она, видимо почувствовав наконец, что перешла черту, включила новую запись, а потом показала мне еще одно изображение.

Затем она собрала свои бумаги, лежавшие на столе, скрестила руки и посмотрела мне в глаза:

– Тест окончен.

Самое время.

– Ладно, так по каким пунктам я оказался прав? – спросил я в некотором раздражении.

Молчание, ее взгляд по-прежнему был прикован ко мне.

– Ни по одному. Ноль.

Я был раздавлен.

– Вы уверены? Все же…

– Это были не ощущения.

– Что?

– Ваша цель заключалась в том, чтобы записывать ощущения.

– Да…

– Ну вот, а все, что вы записали, – это не ощущения.

– Как это?

– Это интерпретации.

– Я вас не понимаю.

– Возьмем первое изображение. Ваше ощущение – это взгляд мужчины и движение руки женщины.

– Ну да!

– И вы сразу же интерпретировали этот взгляд и этот жест в определенном смысле: любовные отношения. Но смысл предоставил вам ваш разум, это не имеет отношения к чистому ощущению.

– Возможно, но признайте, что такая интерпретация вполне допустима…

– Вопрос не в этом…

Я глотнул кофе и откинулся на спинку стула. Вероятно, в абсолютном смысле она не ошибалась, но все же я не мог избавиться от чувства, что она играет словами.

Анна не сводила с меня глаз, как будто пытаясь уловить малейшие нюансы моей реакции.

– Когда мы обратимся к вашей интуиции, вам предстоит ощущать вещи. То, к чему интуиция приведет ваш разум, – это и есть чистая информация. Если вы станете ее интерпретировать, вы ошибетесь в девяноста пяти процентах случаев.

С этой точки зрения, все, конечно, выглядело иначе…

Ладно, хорошо, мне нужно будет об этом помнить и не дать себе попасться в ловушку вполне естественного стремления придать определенный смысл полученной информации.

– Теперь вернемся к существу дела, – продолжила Анна. – Я прошу вас точно и полно записать все, что я вам сейчас скажу.

– О’кей.

– Вчера я говорила вам, что предчувствие – это способность разума получить доступ к информации, недосягаемой обычным путем. Но термин «предчувствие» также означает и саму информацию. Отсюда широко распространенная фраза: «У меня было предчувствие…» Это ясно?

– Да, вполне.

– «Удаленное видение», разработанное Свонном и Путхоффом, – очень структурированный метод, позволяющий интуитивно войти в контакт с требуемой информацией. Эту информацию мы с вами станем называть целью. Согласны?

– Согласен.

– Например, ФБР требует от вас идентифицировать башню, которую наметил поджигатель для следующего теракта. Таким образом, в этом случае башня и будет целью.

– Очень хорошо.

Можно подумать, что это действительно возможно…

– Гипотеза, на которой базируется метод, заключается в том, что во Вселенной есть своего рода Матрица и она содержит всю информацию нашего мира. В своем обычном состоянии, то есть бодрствуя и в сознании, человек не имеет доступа к этой Матрице.

– Подождите… Я не очень понимаю, что за Матрица?

Анна на минутку задумалась и сделала глоток кофе.

– Я знаю, что разочарую вас, но, к сожалению, не могу дать ответ, который бы по-настоящему удовлетворил вас, по той простой причине, что Матрица не имеет физического воплощения и ни с чем вам известным не сопоставима. Я могу, конечно, провести определенные аналогии, но в таком случае я помещу в ваш мозг образы, которые отдалят вас от реальности. Например, если я скажу вам, что это нечто вроде огромного банка данных, в вашем мозгу появится образ компьютера. Если я скажу об универсальном архиве, вы представите старое здание, набитое пыльными документами. Естественно, Матрица не имеет ничего общего со всем этим, потому что ее не существует в физическом смысле, она не выражена материально как некий объект.

Ну-ну.

– Ваш ответ меня не удовлетворил, – сказал я. – Если Матрица физически не существует, то… где же она?

Анна улыбнулась:

– Тут я ничем не могу вам помочь. Она не находится в каком-то конкретном месте. Скажем, она присутствует в другом измерении, в другом пространстве; по сути, она состоит из всей этой информации, которая существует или когда-либо существовала во Вселенной. И может быть, она и есть сама Вселенная.

Я поморщился:

– Не стану скрывать, что с трудом готов поверить в подобные вещи. У меня есть склонность верить лишь в то, что я вижу.

Она рассмеялась:

– Но при этом то, что вы видите, не обязательно существует.

– О чем вы?

– Когда вы восхищаетесь светом ночных звезд, вы же знаете, что некоторых из них уже не существует.

– Да, это правда.

– Образ звезды приближается к вам со скоростью света, но при этом должны пройти годы, прежде чем он достигнет сетчатки вашего глаза. За это время звезда легко может взорваться и погаснуть, но вы продолжаете видеть ее каждую ночь, хотя ее не существует бог знает сколько времени…

– Точно.

Я налил нам обоим еще кофе.

– Возвращаясь к Матрице, – сказала Анна, – вам лучше не пытаться найти какой-то ее образ или воплощение в чем-то конкретном. Если вам так будет удобнее, можете просто сказать себе, что речь идет о способе указать некий объем информации относительно предметов, мест, людей, субъектов, отношений, видов деятельности, чувств, истории… Всего.

– О’кей.

Я положил кусок сахара в чашку с кофе и медленно вращал ложку, растворяя его. Мы молча пили кофе. Мало-помалу я привыкал к мысли, которую сначала отверг.

– Как я уже говорила прежде, – продолжила Анна, – человек не имеет доступа к Матрице в состоянии бодрствования и будучи в сознании. Но по-видимому, с Матрицей и со всем, что существует во Вселенной вне зависимости от наших знаний об этом, связано наше бессознательное, хотя эта область человеческого разума для нас также недосягаема. Оно как бездонный океан, однако определенная доля информации находится почти на поверхности этого океана, в той его части, которую называют подсознанием. Нам представляется, что именно подсознание и соотносится напрямую с Матрицей, чем объясняется тот факт, что некоторая информация всплывает из глубин в форме предчувствия.

– Понимаю.

– Есть люди, у которых это происходит легко, даже спонтанно. Это экстрасенсы. И я думаю, что вы один из них.

– Позвольте в этом усомниться.

– В любом случае метод «Удаленного видения» ставит перед собой цель добиться свободного извлечения искомой информации, открывая доступ к нашему подсознанию. Вот почему вы будете часто слышать от меня о раскрытии. Раскрытие – это проход между подсознанием и сознанием, проход, через который информация попадает в наш мозг. Метод состоит из нескольких фаз, следующих друг за другом и позволяющих постепенно расширить это раскрытие, таким образом всякий раз вы продвигаетесь все дальше к цели. Напоминаю, цель – это то, что мы хотим найти с помощью предвидения. Это может быть место, объект или что-то другое.

– А как, собственно, этот метод приводит к раскрытию, позволяющему извлечь информацию из подсознания?

– Все началось с одного наблюдения. Гарольд Путхофф и Инго Свонн обнаружили, что восприятие интуитивной информации вызывает у человека непроизвольные микродвижения тела. Кроме того, ученые обнаружили связь этого открытия с открытием, сделанным несколькими годами ранее другими исследователями, которые доказали, что работа подсознания вызывает у человека эмоциональный отклик.

– То есть?

– Эти исследователи демонстрировали группе волонтеров фильм с внедренными в него подсознательными образами, то есть такими, которые задерживались на экране столь короткое время, что увидеть их осознанно волонтеры не имели возможности. Никто из них не мог сказать, что он видел. Так исследователям удалось установить, что, если воздействующие на подсознание образы были эмоционально заряжены, например обладали сексуальным или насильственным характером, это отражалось на волонтерах, в том числе проявляясь у них в потоотделении, поскольку оно тесно связано с эмоциональным фоном. Если обратиться к медицинским терминам, можно сказать, что вегетативная нервная система испытуемых реагировала на образы, которые сознание не в состоянии регистрировать. Отсюда вывод: определенная информация, отправляемая в подсознание, может вызывать эмоции и физические реакции. Точно так же в «Удаленном видении», когда человека просят интуитивно вступить в контакт с целью, это вызывает микродвижения в его теле.

– Удивительно!

– В первой фазе мы стараемся спровоцировать и записать эти микродвижения, усадив испытуемого за стол с листком бумаги и ручкой и попросив его позволить ручке бездумно и свободно скользить по бумаге, но при этом он должен концентрироваться на искомой цели.

– Это что-то вроде автоматического письма?

– Да, только при этом нужно писать не слова, а лишь позволить своей руке чиркать, что она хочет.

– А это не будут… бессмысленные каракули?

Анна рассмеялась:

– В каком-то смысле да, будут! Мы называем их идеограммами: это графические символы, которые несут первоначальную информацию о природе цели.

– Значит, вы умеете расшифровывать полученные каракули?

– Да, по крайней мере частично. Свонну и Путхоффу понадобились годы, чтобы установить связь между формой идеограмм и элементами, составляющими цель.

– С ума сойти…

– Я понимаю.

– То есть… выходит, что тот, кто думает о цели, которую он должен найти… вступает с ней в контакт, не очень понятно каким образом, и при этом совершает движения рукой, собственно раскрывающие информацию об этой цели.

– Совершенно верно.

– Это кажется невозможным.

– Ну, вам надо попробовать.

– Жду не дождусь…

Анна бросила взгляд на часы и вздернула брови:

– Уже почти два. Сейчас нам надо поспать, а утром продолжим.

– О’кей.

Она отвезла меня на своей машине в мотель, где ФБР зарезервировало для меня номер.

– Вас устроит, если я заеду в половине седьмого? Обычно четырех часов сна достаточно, чтобы отдохнуть…

– Согласен.

Я вышел из машины и окунулся в холодный и влажный ночной воздух. Анна Сондерс сразу же уехала.

В тот же миг на меня навалилась усталость. Я чувствовал себя совершенно измотанным; мне нужно было срочно лечь спать.

Застекленная дверь мотеля была заперта на ключ, стойка администратора тонула в полумраке, едва подсвеченном зелеными диодами сигнализации у аварийных выходов.

Я нажал на кнопку домофона, но ответа не последовало и никто не появился. Я нажал еще раз, с тем же успехом.

Черт возьми, мне осталось спать четыре часа, я не собираюсь провести их на этом холоде…

Я начал стучать в стеклянную дверь, сначала негромко, затем сильнее, и наконец в комнате позади стойки зажегся свет.

Оттуда вышел невысокий пузатый мужчина в рубашке и жилете, в черном галстуке, съехавшем на сторону, с опухшими веками, помятым лицом и тревожным взглядом. Он крайне неохотно приблизился к входной двери.

– Меня зовут Тимоти Фишер, у вас зарезервирована комната на мое имя!

Жестом он велел мне подождать, пошел проверить регистрационные записи и в конце концов открыл дверь и дал мне ключ от комнаты.

– Номер триста семь на втором этаже, – сказал он с сильным мексиканским акцентом.

Я поспешно добрался до комнаты, залитой резким холодным светом, который я сразу же погасил, предварительно включив ночник у изголовья кровати. Оранжевые стены в стиле семидесятых, на полу коричневый ламинат. Сильный запах дезинфекции из ванной комнаты.

Это напомнило мне сцену в одном из моих романов: герой, художник-миллионер, согласился помочь полиции в расследовании дела, в котором он невольно оказался замешан. Он был вынужден отправиться в путь, и ему пришлось останавливаться в захудалых мотелях, которые для него снимала полиция, в то время как он привык к роскоши самых знаменитых отелей мира.

У меня хватило сил лишь поставить будильник на телефоне и снять обувь; и я рухнул на кровать, не снимая одежды, спеша отключить сознание, чтобы скользнуть в бездонные и таинственные пучины собственной души.