Инвазия 2

Глава 3

Пробуждение не из приятных, в который уже раз, но теперь у меня ужасающе болит шея. А еще все тело затекло.

В этот раз мои пленители постарались на славу, и к ложементу я прикручен не с помощью жалких ремней, а пристегнут надежнейшими стальными скобами, так что фиг пошевелишься. Ну и на этом спасибо – могли и прибить, как фигурально выражаясь, так и прямо.

А еще, судя по тому, как ноет все тело, в процессе прикручивания меня к ложементу эти сволочи от души попинали мою тушку. Причем, не стесняясь, от души – ребра болят так, что не будь привязан – на стенку бы полез.

Хотя, в принципе, их обиду понимаю…за те несколько минут, когда я был на свободе, успел уложить пятерых. И скорее всего, еще одного-двух, а то и трех – когда кто-то из них протестировал валявшийся на полу огнемет.

Ха! Если бы не та гребаная железяка, я бы, скорее всего, устроил бы адище по всему комплексу. Такой партизанщины они в жизни не видели! Все бы тут пылало, плакало, и пощады просило, но…не прокатило.

Так сказать, к успеху шел, да только не получилось, не фартануло.

Обидно, конечно, но ничего… Жив ведь – уже хорошо. А шанс еще представится, уверен…

Кстати, а где это я? Это не лаборатория. Стены стальные и пустые, никакого оборудования вокруг. Дверь с окошком. Похоже на тюремную камеру. Тот самый изолятор в блоке «Б»? Окей-окей…вполне ожидаемо и, если я правильно определил свое местоположение, это даже радует. Похоже, что я и впрямь нужен им, иначе после тех фортелей, что я тут устроил, точно убили бы.

Полчаса попыток найти еще какую-то брешь в моих оковах не имели положительного результата, на этот раз никто не дал мне ни малейшего шанса на освобождение. Все скобы были притянуты намертво, не оставляя ни миллиметра свободного хода. Ладно, значит, остается только висеть тут и ждать. Рано или поздно они придут.

По ощущениям часов через пять зажужжали невидимые мне механизмы, разблокировавшие дверь в мою «обитель».

Я ожидал, что войдет кто-нибудь с судками еды, или типа того, но вместо этого в мою камеру вошел Максимилиан Фаллоу.

‒ Доброго дня, мистер Колтон. Я рад вас видеть все еще живым и здоровым.

‒ Кх-х-х…тьфу! Не могу ответить тем же, – буркнул я.

– И почему же? – вздернул бровь Фаллоу. – Вы вообще-то все еще живы лишь благодаря мне…

– Конкретно сейчас у меня болит все, что только может болеть, и даже часть того, что вроде как не имеет нервных окончаний. Ваши костоломы славно отделали меня, пока я валялся без сознания, так что благодарностей не дождетесь.

– Вы разозлили моих людей. Вы должны быть благодарны, что они вас не убили…

– О, безмерно благодарен! – рассмеялся я. – Эти «берсерки» хоть ноги не сломали, пока били мою тушку? Вот интересно, кто-нибудь из них может такое повторить, если я буду в сознании и не связан?

‒ Уникальный вы человек, Фрэнк, – проигнорировав мою браваду, заявил Фаллоу, – поистине уникальный. За две минуты прикончить пятерых и чудом не успеть ликвидировать боевого дрона – это высший пилотаж. Я несколько раз просматривал бой – скорость, реакция, сила…ваши инструкторы гордились бы вами.

Я лишь молча сплюнул кровь на пол.

– Всего одна ошибка, – продолжил Фаллоу, – буквально одна – и вы бы устроили тут кровавую баню. Впечатляет! Если бы не обстоятельства – я бы настаивал на вашей вербовке к нам.

‒ Пожалуй, я бы отказался, – заставил я себя улыбнуться.

‒ А кто бы предоставил вам такую возможность? Если я хочу, чтобы кто-то на меня работал – он работает. Отказы не принимаются. Да чего далеко ходить? Вон, ваш приятель Санчез – яркий тому пример.

‒ Он мне не приятель, а сбежавший и обманувший меня ценный груз.

‒ Ага! Кстати, об этом: Фрэнк, вы задолжали мне семь с половиной миллионов кредитов. Вам не кажется, что их надо бы вернуть, и по-хорошему?

‒ С чего бы это я их «задолжал»?

Максимилиан вновь вскинул бровь, я же спокойно и с улыбкой пояснил:

– Материал у вас. Док у вас. Все, как вы и просили. Так что скорее я должен задать вопрос: где остаток обещанных мне денег?

– Хах! Ну вы и наглец! Если бы не перехватили ваш корабль, то…

– Если бы не перехватили наш корабль, я бы доставил дока и материал вам, как и было оговорено. Вообще не понимаю, зачем вы все это утроили? Зачем продолжаете? Вы получили, что хотели, так может, разойдемся по-хорошему?

– Черт, снимаю перед вами шляпу! Так складно врать даже у политиков не получается! – рассмеялся Максимилиан. – Если бы вы остались живы – ваш язык, уверен, позволил бы вам стать сенатором, или даже еще выше…

– Все еще впереди, – улыбнулся я.

– Боюсь, что нет, – покачал головой оппонент, – здесь, в этом комплексе, ваша жизнь прервется, и гарантирую – это случится скоро…

– Пожалуй, я таки дам тебе, урод, еще один шанс, – спокойно произнес я. – Отпусти меня, и быть может, я пощажу тебя. Это щедрое предложение, Максик, советую дважды подумать, прежде чем отказываться…

От моих слов, да еще от пренебрежительного «Максика» его перекосило. Напускное пренебрежение, казавшееся незыблемым спокойствие, моментально покинули его, и он зло зашипел:

‒ Слушай, ты…отброс…ты жив только потому, что нужен мне! За твои фокусы на борту исследовательского корабля я уже должен убить тебя трижды. Ты его взорвал, похоронив при этом группу в полсотни человек и целый «Удар Бритвы». Как только тебя перевели из лаборатории ‒ ты убил пятерых и пытался сбежать. Ты нанес нам ущерб на миллиарды, и ты еще смеешь мне угрожать? Еще раз прошу по-хорошему: код и секретный вопрос для твоего счета.

‒ А что ты мне сделаешь? Пытать будешь? Ну так я не слишком-то боюсь боли. К тому же я все равно труп, во мне эта ваша инопланетная тварь, и никто не собирается ведь ее вынимать из меня, не так ли? А вдруг она сдохнет раньше времени, а? Что тогда? Патовая ситуация, господин директор по безопасности, да?

Максимилиан сверлил меня взглядом и зло поджал губы, но пока молчал, так что я решил добить его:

– А еще – ведь деньги на моем счету не корпоративные? Это твои собственные сбережения, поэтому ты так рвешь задницу. А я скажу, хрен тебе – не увидишь ты их. Разве что…

‒ Вот ты тварь, а…ну и что ты хочешь?

‒ Свободу.

‒ Без вариантов. После заражения паразитом, даже если бы мы его из тебя вырезали, максимальная свобода для тебя – это лаборатория. Никто не знает, как взаимодействует геном Дэвораров и человека, и неизвестно, что с тобой случится, когда личинку изымут.

– Ну, вроде тогда, в экспедиции Брауна, личинок из людей доставали, и ничего – те живы были. Даже долгожителями стали…

– Мне плевать, что там было тогда. Сейчас другое время, и у нас есть свои правила, свои протоколы безопасности.

– И за семь с половиной лямов их никак нельзя обойти? – поинтересовался я.

Максимилиан на секунду задумался. На секунду, но это уже хорошо. Пусть ворочает мозгами, вдруг получится выторговать себе свободу? Бедный, но свободный – тоже неплохо. Всяко лучше, чем богатый, но мертвый.

– Как я сказал, ты нанес колоссальный урон корпорации. Если я поспособствую твоему освобождению – завалят нас обоих.

– Ну, хорошо. Ты меня освободить не можешь. Вообще вариантов нет, – на полтона ниже заговорил я, – а как насчет иных вариантов?

– Каких еще вариантов? – насупился Максимилиан.

‒ Скажем, пистолет с 2 магазинами и пять минут форы. Ну же, я ведь знаю, что работать на корпоратов вам надоело хуже горькой редьки. Получите назад свои деньги и уйдете на заслуженный покой.

Он усмехнулся.

‒ Нет, мистер Колтон. После вашего последнего выступления я, пожалуй, не соглашусь и на это. Вам палец в рот не клади – разгромите тут все. Какой уж тут покой…

‒ Ну, тогда это патовая ситуация. Я не дам того, чего вы хотите, вы не согласны дать мне то, что хочу я.

‒ Хм. Ну а если я предложу вам вместо вас отпустить прекрасную мисс Элен?

– Она жива? Она здесь? – оживился я.

– Жива и здесь. Не заражена, кстати. И вот вам прекрасный вариант для торга: вы мне деньги, а Элен получит свободу.

– Да, конечно! Я согласен, – затараторил я, – только не трогайте ее, прошу!

Рожа у Максимилиана была настолько удивленной, что я не удержался и засмеялся.

– Вы действительно рассчитывали, что я скажу нечто такое? Вы держите меня за идиота? Даже если бы плевать я хотел на себя, как докажете, что она свободна и в безопасности?

– Ну…

‒ Забудьте. Мне что с того, что прекрасная мисс Элен обретет гипотетическую свободу? К тому же не держите меня за идиота, Максимилиан. Вы просто физически не можете отпустить ее: она спецагент, и слишком многое видела. Ее показания точно примет во внимание любой суд, а чтобы заткнуть ей рот взяткой – слишком много денег надо будет. Так что опять вранье и развод с вашей стороны, причем шаблонный. Ну, подумайте сами, Макс: вы же читали мое личное дело, вы знаете, кто я, и как провел последние три десятка лет. Правда думаете, что я влюбился сходу и бездумно в какую-то там полицейскую девчонку, и теперь радостно поменяю свою жизнь или комфортную смерть на нее? Я что, настолько похож на шаблонного киногероя?

‒ Э-э-э…да, Фрэнк. Вы именно на него и похожи, если смотреть чисто на ваш психопрофиль. Но теперь вижу, что ошибся. Вы – не герой. Того, кто был героем, убили во время «кибервосстания», как это потом назвали в прессе, а то, что от былого осталось – это Фрэнк Колтон, и этот Колтон – жуткая мразь.

Я лишь улыбнулся, мол, так и есть.

– Ладно, – буркнул собеседник, – мне надо подумать. Скажите напоследок, а сами вы во сколько оценили бы свою жизнь, хоть и под контролем, но не в виде лабораторной мышки, а в виде сотрудника СБ?

‒ Миллионов десять, возможно, одиннадцать. Но это все сказка – предложи вы мне такое, и я бы все равно не согласился. Пара дней, и вы меня пришьете, ведь так?

Не ответив ни слова, он вышел, а вместо него вошел парень в оранжевой тюремной робе, толкавший перед собой жуткую агрегатину с трубками и проводами.

– Дарово! Оздоровительные процедуры у нас по расписанию? – осведомился я у него.

Не ответив на мое приветствие, он молча притолкал свою конструкцию к моему лежаку и, отцепив от нее потрепанный планшет, медленно и по слогам прочитал:

‒ Фрэнк Ко-ул-тон. Рек-таль-ное корм-ле-ни-е. Кноп-ка семь и кноп-ка пять.

‒ СТОЙ! СТОЙ! Это точно ошибка! Я ем иначе! У меня там даже зубов нет, сам погляди!

‒ В ин-н-н-с-т-рук-ции сказано: рек-таль-но-е, зна-чит, Доусон жмет кноп-ки: пять и семь.

Так, мне не повезло. Этот парнишка выглядел лет на 30, но по лицу было видно, что мозгами он едва до первоклашки дотягивает.

Его бритую черепушку по центру рассекал тонкий и аккуратный шрам – похоже, что от лоботомии, так что, боюсь, с ним спорить бесполезно, и мне придется питаться-таки через прямую кишку все те разы, которые меня будут кормить.

Этот бедолага просто не понимает моих слов, делает так, как умеет, как научили. Это, мать его, самый настоящий биоробот с вложенной в него простейшей программой, от которой он не отойдет ни на шаг.

– Приступить к кормлению! – объявил дурень, и…

Унизительная операция была не сверхдолгой, но оставила у меня еще один пунктик, который я предъявлю Максимилиану, если сумею до него добраться.

Спустя какое–то время

Дни в камере-изоляторе были похожи друг на друга и абсолютно неинформативны. Утро начиналось с включения света в камере и перевода ложемента в полусидящее положение.

Потом кормление…

Ух…кормление! Эта пытка, это издевательство уже стало рутиной. Моя многострадальная задница уже привыкла к сему процессу. Если бы еще зубы отрастила – порвал бы тут всех, и Максимилиана, и яйцеголовых, и этого дегенерата с его трубкой…

Хотя нет, последний так легко бы не отделался, нет… Прежде всего он бы прошел через все то, через что прошел я, ведь «кормление» – это был лишь первый акт пытки.

После него следовал второй – кресло со мной автоматически выезжало из камеры и, двигаясь по маршруту, заложенному в него, притаскивало меня в автоматическую душевую, где меня ледяной водой из брандспойта «мыли».

Надо уточнить, что вода подавалась под таким давлением, что после этого «мытья» на теле оставались синяки и кровоподтеки, не говоря уж о том, что в процессе «купания» я не раз и два мог попросту захлебнуться…

После этого кресло разворачивалось, и прямо вот так, как оно было – мокрое и с мокрым мной на нем, уезжало обратно, где в своей камере, дрожа от холода, я приходил в себя, а затем проваливался в царство Морфея.

А затем от разряда тока начинался новый день, или, скорее, новый этап. Кормежка, мойка, «холодильная камера», сон, удар током, кормежка, мойка, и так далее.

Меня катали всегда по одному и тому же маршруту, но, даже несмотря на свое состояние, я смог обнаружить минимум пять скрытых огневых точек в коридоре, и двадцать одну камеру. Не знаю, что мне давала эта информация, но занять мозг все равно было больше нечем.

Ах, да, забыл уточнить. Иногда после «душа», часа через два, позволив мне вдоволь намерзнуться, натрястись, приходило время осмотра. Автоматическая система отвозила меня в камеру, где не было ни одного человека, и под присмотром двух дронов ТШК и трех турелей с пулеметами меня просвечивали со всех сторон, не снимая, впрочем, моих оков.

Похоже, я кого-то напугал хорошенько, и ко мне было решено не подпускать людей в принципе. Что ж, это тешило мое самолюбие, да вот только без людей спланировать побег было сложно.

Нет, не спорю – у машин строго запрограммированные шаблоны действий, и их можно обмануть, но ведь эти «пробелы» еще нужно найти.

В этом плане роботы и впрямь будут эффективнее человека – они не устают, они всегда бдительны, не отлынивают от своих обязанностей и не совершают элементарных ошибок, которые может совершить человек.

Единственный человек, которого я видел – тот самый лоботомированный парень, но как бы я ни пытался – разговаривать с ним было сродни беседе с стеной.

Четвертая неделя началась так же, как предыдущие: кормление, помывка. Вот только на осмотр меня везти не спешили. Привычный распорядок был нарушен. Я прождал два часа. Ничего. На исходе третьего часа стало понятно, что сегодня планы руководства базы поменялись, и меня никто не станет просвечивать.

Так что же там произошло, что я стал неинтересен? Или же…

Меня и до этого очень смущало, что уже три недели тварь сидит во мне и не спешит вылезать. Да чего вылезать? Она сожрать меня давным-давно должна была. Может, подохла? Может, все эти проверки были связаны как раз с заботой о ее здоровье?

Хрен его знает. Как бы то ни было, а до вечера ничего так и не произошло.

Затем пришел «нянька», «накормил» меня, и ушел, как всегда напрочь игнорируя любые мои попытки заговорить с ним.

Но в этот раз я, наконец, сдался раньше времени, и пока была возможность, пока я не был измучен проверками, мытьем и так далее (мне таки дали немного отдохнуть), внимательно изучил своего посетителя.

Оружия на нем, ясен хер, не было.

Вряд ли он вообще умел им пользоваться, да даже если бы и умел, заходить ко мне с пушкой ему бы не позволили – вдруг что не так пойдет, и тогда этот идиот снабдит меня пушкой? Допустить подобное было бы верхом глупости со стороны моих тюремщиков.

Но зато у него на поясе был униинструмент. Что-то мне подсказывает, что идиот не только кормил меня, но и выполнял обязанности сродни уборщика. Ну, или же униинструмент ему нужен был для выполнения каких-нибудь простейших ремонтных работ.

А еще я заметил только сегодня, что у него на предплечье имелась очень интересная татуировка: спецназ. Интересно, за какие это грехи парня могли лоботомировать? Что-то разнюхал? Где-то поймали на чем-то горячем? Явно же он сюда не добровольно попал, и уж тем более идиота из него не просто так сделали…