Инвазия 2

Глава 4

Все-таки эти ребята – не профи в вопросах содержания опасных пленников.

Запихнув меня в полностью автоматизированное пространство (ну, практически), они решили, что теперь уж точно все в порядке, что я ничего сделать не смогу.

Если я не могу отобрать оружие ни у одного человека и сижу под контролем камер двадцать четыре часа в сутки, при этом, будучи привязанным, то все, можно спокойно наблюдать и ждать, когда же созреют и полезут из меня паразитарные монстрики.

Кстати, о них: ничего я не ощущал уже недели полторы. Ни болей, ни дискомфорта. Ничего…

Кажется, паразит таки сдох.

Не прошло для него бесследно то, что тогда произошло в лаборатории?

Если так, то отлично – одной проблемой меньше.

Однако и другой больше – чертовы исследователи вскоре придут к таким же выводам, что и я сейчас, если уже не дошли – не зря ведь меня не катали на обследование?

Так что, все? Приплыли? Отдадут меня теперь Максимилиану?

Так…надо бежать, и быстро.

У меня даже потихоньку наметился план этого самого побега.

Ребята не учли одну мою особенность, когда закрепляли свои фиксирующие девайсы. Моя мускулатура – не совсем обычная, и ее плотность можно изменять. Причем для этого нужно только мое желание…

Так что я уже довольно давно раскачиваю фиксаторы, стараясь делать это в неурочное время, в моменты, когда за мной не наблюдают, или хотя бы внимание может быть снижено.

Сейчас в теории я могу выскочить из них, если постараюсь. Дня три уже, как могу, но все оттягивал этот момент, продолжая расшатывать оковы. Вдруг я ошибся, начну освобождаться, и ни хрена не получится? У меня ведь всего одна попытка…

Впрочем, мне достаточно освободить лишь часть фиксаторов. Достаточно для того, чтобы дотянуться до Доусона.

И все.

Униинструмент – это кроме всего прочего мощный лазерный резак, так что с его помощью я смогу освободится полностью, и главное – быстро.

А дальше – дело техники.

Осталось, чтобы мой изначальный план сработал – наверняка в первые дни за мной следили неусыпно, теперь же уже должны были успокоиться. Я искренне надеялся, что картинка с камер видеонаблюдения в моем узилище просматривается не ежесекундно, и даже не ежеминутно.

Человек ‒ такая штука, что не может долго находиться в состоянии «боевой готовности». Внимание притупляется, страх уходит… На меня уже должны были забить, как пить дать. Ну а автоматике подобную задачу вряд ли поручили бы…

Ну а если я все же ошибаюсь – план придется поменять на «быстро режу двери и бегу», стараясь увернуться от очередей. В том, что турели точно в меня начнут палить – нисколько не сомневаюсь.

Однако такой план мне совершенно не нравился – уж больно смахивало это на первую, непродуманную попытку.

Итак, где тупоголовый? Где запропастился? У меня нет часов, но по ощущениям – уже должен быть. Вон, пятая точка к кормежке, мать ее, готова…

Словно по моему мысленному приказу, дверные замки привычно зажужжали, и я приготовился.

Лоботомированный парень уже вошел в комнату, когда внезапно все здание подпрыгнуло, с потолка посыпалась пыль, а в коридоре замигали красные лампы, заорала сирена.

Да твою мать! Что такое? Откуда тут землетрясение? Да еще и в такой, крайне неудачный для меня момент!

Ладно, рассуждать некогда.

Я выдохнул и рывком напряг все мышцы ног. Заскрипев, нижняя пластина фиксатора отошла.

Отлично!

Еще пара рывков, и я высвободился до колен.

Все это время Доусон, а именно так звали местного юродивого, так и стоял на входе. Похоже, в его мозгах, если таковые остались, на подобные ситуации не было «программы действий», и сейчас он просто не знал, что делать.

Ну, мне же лучше. Пусть стоит там.

Еще немного, и смогу освободить торс.

И вот ровно в тот миг, когда у меня почти получилось, парень пришел в чувство.

Похоже, что мои действия зацепили что-то в остатках его мозгов, словно скрипт сработал.

Он ринулся ко мне, и оказалось, что не так-то уж и неуклюж этот недочеловек, не так уж медлителен.

Ухватившись за шею, он с яростно выпученными глазами принялся душить меня.

Это было крайне неожиданно.

На мою удачу, я достаточно расшатал крепежи, чтобы просто вырвать последние болты, после чего освободился из удушающего захвата, спрыгнул на пол, и нанес сразу три крайне быстрых удара ногой в корпус и голову Доусона.

Вернее думал, что нанес.

На деле он играючи закрылся.

Ого! Походу, у парня все уже на уровне инстинктов.

Пободаться с ним, когда у меня самого всего одна рука – это будет интересно…

Но с другой, эти игры сейчас очень некстати. Блин, что ж мне тут так не везет, а? Такое ощущение, что сама судьба против моего побега!

Парень не стоит на месте, он немедленно переходит в атаку.

Серию ударов руками я кое-как отбиваю, хоть и пару ощутимых тычков все-таки получил, а вот его удар ногой пропустил, так что меня ощутимо повело.

Эх, силен, гад!

Несмотря на псевдомышцы, я чуть было не упал.

Похоже, в защите я против него долго не простою.

Навыки рукопашки у него может и не выше моих, скорее даже ниже, вот только у меня одна рука, а у него две. Плюс ко всему, на болевой его не возьмешь, на испуг тоже.

Ладно, сделаем по-другому: не можешь обойти стену ‒ сломай ее.

В атаку!

Я тяжелее противника килограмм на двадцать, а вообще, на все сорок, за счет металла в организме и искусственной мускулатуры. Сейчас попробуем, насколько он крут в обороне, главное – выбрать момент, когда можно перейти в контратаку.

И такой момент наступил, когда, слишком широко махнув ногой, Доусон чуть оступился и подался вперед.

Моя ступня выстреливает вперед, пробивая ему жесточайший удар под коленную чашечку.

Судя по раздавшемуся хрусту, кость у него не выдержала.

Парень начинает сгибаться к своему колену, совершая самую страшную ошибку новичка. «Никогда не тянись к поврежденному месту – именно этого и ожидает враг» – так учил меня мой сенсей Йорг.

Ну, у парня такого Йорга не было, или же это действие слишком рефлекторное, и преодолеть его можно, только имея мозг, а с этим у Доусона беда.

Как бы то ни было, но упустить этот шанс я не мог, и мое колено вошло в плотнейший контакт с его челюстью, сломав ее и свернув набок.

От этого удара парень отлетел к стене камеры и сполз по ней спиной, кажется, потеряв сознание. Я кинулся добивать его, и тут же отлетел назад, отброшенный пинком в грудину. Несмотря на нокаут, рефлексы, вбитые в него в процессе обучения, работали отлично. Глаза в кучу, шатается, но выдал превосходный удар. И точный, блин!

Пока я поднимаюсь, он уже частично приходит в себя и пытается закрыться руками.

Ладно, прости, парень, но у меня нет времени с тобой драться по-честному.

Поднимаю оторванный с мясом фрагмент крепежа, раньше державший меня, фиксировавший к койке. Сжимаю в кулаке железяку, и первые же пару ударов, усиленные моими модифицированными мышцами, почти пробивают его, казалось, нерушимый блок.

Парень очень неплох. Был, до того, как ему череп вскрыли. Вон, смог таки выдержать, с большим трудом, но все же не пропустил мой удар в голову.

Ну, ничего….

Примерно на седьмом или восьмом моем ударе его правая рука повисает плетью, а я продолжаю бить, как молот.

Надо признать, парень был объективно крепок. Не человек, а танк прямо. Он даже попытался перейти из бесполезной обороны в атаку, но уже слишком поздно.

Скорости движений и координации ему не хватало с учетом полученных травм, так что я легко уклонился от его неудачной попытки, а сам пробил ему таки в голову.

Бедолага рухнул на пол.

Повторять единожды допущенную ошибку я не собирался – нанес еще один удар.

Все, вот теперь точно финиш – парень лежал неподвижно. Прижав пальцы к сонной артерии, я прощупал пульс.

Живой. Отлично!

А то вдруг двери не откроются, и в них стоит какой-нибудь хитроумный биометрический замок.

Я стащил с него куртку, напялил на себя, проверил, не оторвал ли случайно бирку, висящую справа на груди. Бросил взгляд на трубки, торчащие из тележки Доусона, те самые, через которые меня «кормили».

Руки прямо-таки чесались устроить этому дурню то же, что он устраивал мне, да только…он ведь все равно ни хрена не поймет. Даже убить его рука не поднимается – это просто машина. Биомашина, выполняющая приказ. Он не мыслит, не думает, не испытывает эмоций…

Теперь главную опасность для меня представляют две турели – одна расположена прямо напротив камеры, вторая – в конце этого коридора.

Проскочу или нет? Вручную их включают или автоматически?

Эх, знать бы еще, как тут работает система «свой-чужой», если все же турели в автоматическом режиме....

На случай, если меня засекут раньше, чем я планировал, есть униинструмент, снятый с надсмотрщика. Не лучшее оружие, но другого у меня просто нет.

Ах, ты ж, мать твою…вот тебе и вышел – при моем приближении дверь, ведущая в коридор, открываться не захотела.

Биометрический замок все же…

И что делать?

Мой взгляд тут же наткнулся на закрытую защитной крышкой сенсорную панель.

Ага…

Как и на «Клаусвитце», один из вариантов авторизации – отпечаток руки, и судя по тому, как все прошло в тот раз, отрезанная конечность тоже подойдет.

Чья? Так дурня…

Значит, планы немного меняются.

Униинструмент в умелых руках – это реально страшная штука. Он может прожечь броню танка, соединить оптоволоконный кабель, побыть и шуруповертом, и болтокрутом, и болгаркой, и много чем еще.

А еще им можно в режиме резака вскрыть даже толстенный сейф, если, разумеется, энергии хватит.

В некоторых моделях, как я слышал, есть и хирургический набор, но я, пожалуй, поступлю проще.

Запустив резак, я ощутил, как в камере моментально потеплело. Ну, еще бы – от него жар прямо-таки обжигает.

Ну и славно – сразу же прижжет рану, так что парнишка кровью не истечет. Вжух – и кисть моего «няня», отделенная от тела, упала на пол. Он к этому моменту начал приходить в себя, но болевой шок от потери снова отправил его в отключку.

Не сдох бы…

Крови практически нет, так что хватаю отрубленную конечность, прикладываю ее к сканеру.

По экрану пробегает линия, затем весь он вспыхивает зеленым, и механизмы начинают жужжать, дверь открылась.

Ну что, засранцы, не ждали? А вот и Джо-о-онни!

Хах! Точняк! Мне еще топора пожарного только не хватает, и дверь им деревянную проломить в кабинет к Максимилиану, да чтобы он в этот момент визжал и дрожал.

Но…и так сойдет!

Я шагнул в коридор, готовый в любой момент рвануть в сторону, бежать, стоит только турелям дернуться. А еще я напряг слух, пытаясь в стоящей вокруг тишине услышать топот ботинок боевых скафандров. Про себя даже решил, что хрен с ним, если все будет совсем плохо – попытаюсь войти в боевой режим. Сдохну – ну, значит, сдохну, зато заберу с собой еще парочку ублюдков. А если повезет, то выжив,у и тогда…

Но пока что все тихо. Турели хоть уже не скрываются в нишах, а стоят бездвижно, но не пытаются взять меня на прицел.

Чего это они? В режиме противодействия атаки, что ли?

Ага! Вон и красные лампы под потолком неистово сверкают, причем вдоль всего коридора.

Общая тревога?

Так. А у моих пленителей, похоже, какая-то проблемка нарисовалась.

Это хорошо. Значит, в данный момент большая часть человеческих ресурсов сосредоточена на этом. Мое бегство и вовсе может быть до сих пор незамеченным.

Хм…если я не ошибся, то пульт управления всеми местными системами блока «Б» расположен в той же комнате, куда меня привозили для сканирования и анализов. Во всяком случае, он очень на таковой похож.

Что ж. Где другие пульты ‒ я не знаю. Пойдем к нему, значит.

Надеюсь, ТШК там сейчас нет, и что его туда «приставляли» только на время моих «визитов».

Так, ладно. Главная проблема – это турели. Как-то же они должны идентифицировать своих и чужих? То, что меня пропустили – чем объяснить? Куртка? Карточка?

Хрен его знает…

Вот там впереди, метрах в тридцати, еще одна турель торчит. И не факт, что она меня пропустит. Впрочем, сейчас посмотрим…

Смотреть было не на что. Турель никак на меня не реагировала – индикаторы сенсоров мигали в штатном режиме, напрочь меня игнорируя.

О! А может, система «свой-чужой» встроена в конструкцию с системой этапирования заключенных? Ну, вот везут меня такого всего несчастного мыться, или, наконец, оздоровительную эвтаназию делать, а тут турель меня ‒ бух, и снесла! И хрен бы со мной, так ведь и тварюку внутри меня расхренашит.

А этого не происходило. Ну, точно! Поэтому турели меня не трогают.

Пока, во всяком случае. Я ведь не объявлен беглецом.

А вот если объявят…

Ладно. Об этом лучше пока не думать. Тем более что уже столько времени я на свободе, а все окей. Зуб даю – у моих пленителей резко добавилось проблем, причем таких, что не до меня стало.

В общем, двести метров коридора я прошел совершенно безопасно. Камер типа моей тут было еще три, и в двух из них точно кто-то был, но торопиться выяснять, кто там, я не стал.

Пока не перехвачу управление турелями – это будет бессмысленной тратой времени и лишним риском.

Сначала нужно все тут обезопасить.

А вот на входе в комнату «управления» меня ожидал облом.

Дверь закрыта, и рука Доусона не сработала.

Видимо, доступ в эти помещения для него был ограничен.

Жаль, но везение не может длиться вечно.

Двери тут были сделаны по тому же принципу, что и у камеры: выдвижные штыри по всему периметру.

И чего делать? Униинструментом резать?

Думаю, такая варварская попытка открыть дверь не пройдет незамеченной. Система безопасности отреагирует мгновенно.

Эх…была бы тут Элен – она сумела бы вскрыть дверку…

Стоп! Элен!

Ведь в тех камерах кто-то заперт, и логично предположить, что один из этих «кто-то» ‒ моя напарница. Ну где ей еще быть? Точно не в лаборатории, и не в личных апартаментах для высокопоставленных уродов из корпорации.

Подхожу к первой камере и открываю двери с помощью своего «ключа» – руки лоботомированного.

Ну что ж, камера ‒ полная копия моей, только вот заключенный не сидит, прикованный к каталке, а вполне себе спокойно валяется на кровати, читая журнальчик.

Мужчина лет сорока пяти на вид. Точно не спортсмен, о чем говорит дряблое брюшко и некогда обширные щеки, теперь грустно свисающие с обеих сторон лица, как у старого бульдога. Водянисто-серые глаза смотрят на меня с непониманием.

‒ Эй, а где Додик? Ты что, его сменщик, что ли? Такой же безмозглый, или говорить умеешь? Где жратва? Сколько ждать можно?

‒ Ну, безмозглый тут только один, и это ты, жирный козел!

‒ Ого! Стоп, погоди-ка! Твоя одежда! Ты тоже заключенный? – глаза заключенного расширились от удивления, а затем загорелись надеждой. – Слушай, парень! Вытащи меня отсюда! Это ошибка, клянусь! Они просто не того человека взяли, клянусь! Эй! Ты меня слушаешь? Свяжись с моим начальником – Аргусом. Он начальник логистики на «Прайм-4». Скажи – Саймон Филч сидит в камере здесь!

Я уже собрался было уйти, как пленник вскочил, попытался схватить меня за плечо.

– Эй, ты меня слушаешь вообще? Я ведь не сошка какая-то, а замначальника службы снабжения исследовательского флота корпорации, – гордо заявил он, а затем добавил уже плаксивым тоном: – Ну, подумаешь, не ту бумажку подписал. Я ж не обратил внимания! Это просто случайность, ее мне подпихнул новый референт-стажер, и я по привычке подмахнул… Ну, загрузили мы туда целую кучу взрывчатки, боевых роботов и пушек непосредственной обороны. Откуда я мог знать, что они там не нужны? Это просто ошибка была…

О-о-о…

А я, похоже, вижу перед собой того, кто позволил друзьям дока подложить свинью корпоратам на «Клаусвитце».

Ну-ну …не при делах он… Угу, конечно!

Ладно, играться некогда, но кое-что от этого урода мне все же надо.

‒ Ага! Расскажешь об этом прокурору, – оскалился я в самой злобной гримасе, на которую был способен, и добавил: – Если вдруг выживешь.

Заключенный удивленно уставился на меня.

– Парень, – ухмыльнулся я, – ты видишь того, кто собственными руками взорвал этот самый «Клаусвитц» вместе с парой тонн взрывчатки, тремя десятками боевых роботов, «Китоврасом» и тремя «Гекатонхейрами», чтоб тебя черт побрал! И не надо тут втирать, что такое оборудование могут загрузить на корабль «случайно».

– Да я клянусь вам…

– Тебя подкупили ребята из «Мизерикордии», – нисколько не обращая внимания на его слова, заявил я, – и мне прямо сейчас нужно знать, кто конкретно тут работает на них? Времени на уговоры и вранье у меня нет, так что выбирай, какое яйцо?

– Что? Где? Как вы узнали? И в смысле, какое яйцо?

‒ Однояйцевый, выбирай: какое яйцо тебе оставить, а какое я просто отрежу?

‒ Да что вы себе позволяете? Вы не посмеете! Да вы хоть представляете… – конец фразы он проглотил, так как я сдавил его дряблую глотку своей рукой и швырнул на пол.

Прижав ворюгу ногой, я активировал на униинструменте режим лазерного резака, уменьшив ширину луча до минимально возможных значений, и поднес этот микрофакел к успевшим стать мокрыми штанам пленника.

Как только материя начала чуть обугливаться, он завизжал, как поросенок:

‒ Не-е-е-ет! Не-е-е-е-ет! Я все скажу! Это Альберт Финмайер, один из заместителей Фолкнера! Это он принес мне деньги и сказал, что я должен погрузить на корабль контейнер с оружием, прибывший без печатей отдела снабжения «Вилланд». Я, ясное дело, проверил, и в контейнере действительно было то, что вы перечислили. Но какая разница? Это же просто оружие. И вообще – мне угрожали. Грозили меня убить, если я скажу хоть одно лишнее слово.

Все. Собственно, этот парень больше был мне не нужен. Но кто знает, может, потом пригодится. Я перевернул его пинком на живот.

‒ Лежи, червяк, суши портки!

Вырвав пару толстых кабелей, к которым был подключен портативный визирекордер (ну надо же, какие условия…а у меня в камере почему такого не было?), я скрутил за спиной руки и ноги толстяка, после чего с преувеличенной аккуратностью сунул в руки кружку.

‒ У тебя на спине противопехотная мина. Дернешься – и она сдвинется, сразу же вставая на боевой взвод. Далее у тебя будет полторы секунды, чтобы покаяться, помолиться, и, если хочешь, наложить в штаны. Потом тебя разметает по стенкам. Если не хочешь, чтобы это случилось – лежи спокойно, и не двигайся. Тебя через пару часов спасут. Понял меня?

‒ Да-да-да…

Блин, с пола шел мерзейший запах. Кажется, этот кретин воспользовался моим советом, не став ждать «взвода мины».

Ладно, пусть лежит тут и воняет. Не до него!

Ладошку Доусона в очередной раз на сканер. Двери открываются, следующая остановка – еще одна камера.

Пусто.

Окей…

Открываются двери третьей камеры, а внутри меня ждет пикантнейшее зрелище, хоть и виденное уже один раз – на таком же ложементе, как был у меня, закреплена моя старая знакомая.

И как только дверь начала открываться – эта амазонка принялась ругаться. Качественно и изобретательно она прошлась по всей родне Доусона, по родне родни, и даже знакомым родни. Я даже чуток заслушался.

‒ Знаешь, дорогая, я в целом восхищен. Потом законспектируешь это мне, ладно? Пару вещей я не слышал еще. Это вас так в академии СОБ учат ругаться, или дома?

Элен замолкла, и молчала секунд десять.

‒ ФРЭНК? КАК? ОХРЕНЕТЬ! Я думала, ты уже обратился!

‒ Ну, как я тебе уже говорил – меня крайне тяжело убить. Ну что, старлей, вы готовы попытаться снова надрать задницу судьбе и смыться отсюда?

‒ Да, капитан!

‒ И помни, с тебя свидание!

‒ Фрэнк, свидание, поцелуи, секс, завтрак в постель…согласна на все! Но, если можно, не прямо сейчас, я все же несколько не в настроении.