Иоланда — дочь Черного корсара

Глава II Похищение плантатора

К тому времени, когда принесли еще двух петухов, — бои здесь иногда затягивались на всю ночь, — Кармо, Ван Штиллер и тучный дон Рафаэль уселись за стол, стоявший в углу, и весело, как старые друзья, попивали отличный херес по два пиастра за бутылку. Испанец, которого везение в игре и несколько пропущенных стаканов привели в хорошее настроение, стрекотал, как сорока, похваляясь своими плантациями, сахарными заводами и давая понять обоим авантюристам, что он один из крупных шишек местной колонии.

Внезапно он осекся и без околичностей спросил Кармо, продолжавшего подливать ему в стакан:

— Но… сеньор мой, вы сами-то не отсюда?

— Нет, мы только сегодня вечером прибыли сюда.

— Откуда?

— Из Панамы.

— Ищете работу? У меня есть свободные места.

— Мы труженики моря, сеньор. К тому же не собираемся здесь долго задерживаться.

— Нужна партия сахара?

— Нет, — ответил Кармо, понижая голос. — У нас секретное поручение от его высокопревосходительства председателя Королевского суда в Панаме.

Дон Рафаэль вытаращил глаза и слегка побледнел от страха.

— Сеньоры, — пробормотал он, — что же вы раньше об этом не сказали?

— Тише, говорите шепотом. Мы должны притворяться искателями приключений, и никто не должен знать, кто нас послал сюда, — внушительно произнес Кармо.

— Будете заниматься расследованием дел местного управления?

— Нет, нам поручено узнать одну вещь, которая очень интересует сеньора президента. Кстати, вы могли бы кое-что нам разъяснить. Вы бываете в доме у губернатора?

— Он приглашает меня на все приемы и балы, сеньор…

— Называйте меня просто Манко, — сказал Кармо. — Итак, раз вы бываете у губернатора, то можете сообщить нам ценные сведения.

— Я весь к вашим услугам. Спрашивайте.

— Тут не место, — сказал Кармо, косясь на толпу. — Речь идет о крайне важных вещах.

— Пойдемте ко мне домой, сеньор Манко.

— У стен бывают уши. Не лучше ли прогуляться?

— На улицах сейчас опасно: вокруг ни души.

— Пойдемте к набережной: все ближе к кораблям. Вас это устраивает, сеньор?

— Я сделаю все, чтобы угодить его высокопревосходительству. Вы замолвите ему словечко обо мне?

— Не сомневайтесь.

Осушив последнюю бутылку, они расплатились и вышли в тот самый миг, когда четвертый петух упал на стол под шпорами противника. Несмотря на минимум шесть опорожненных бутылок, Кармо и гамбуржец, казалось, не пили ничего, кроме воды, плантатор же еле держался на ногах, и все плыло у него перед глазами.

— Будь наготове, я дам тебе сигнал, — прошептал Кармо на ухо гамбуржцу. — «Язык» что надо!

Ван Штиллер кивнул в знак согласия.

Кармо запанибратски взял толстяка под руку, дабы тот не выписывал кренделя, и все трое направились к пляжу по узким и темным улочкам, так как в те времена люди еще не задумывались о необходимости их освещения.

Когда они вышли на широкий бульвар с пальмами, ведущий в порт, Кармо, не проронивший ни слова, встряхнул плантатора, который, казалось, спал на ходу.

— Ну вот, можно и поговорить: вокруг никого.

— Ах, да… председатель… секретное поручение… — пробормотал дон Рафаэль, открывая глаза. — До чего хороши аликанте и херес… Еще по стаканчику, сеньор Манко.

— Мы уже не в таверне, дорогой сеньор, — сказал Кармо. — Будет желание, мы еще туда вернемся и разопьем бутылочку-другую.

— Отличное… тонкое…

— Достаточно, сами знаем, ближе к делу. Вы обещали сообщить нужные нам сведения. Имейте в виду, что мы от его высокопревосходительства председателя Королевского суда в Панаме, а с этим человеком не шутят.

— Я человек верноподданный.

— Хорошо, хорошо, сеньор.

— Говорите, что вам надо? Я друг губернатора, большой друг.

— Закадычный друг, это мы знаем. Скажите, но прежде прочистите хорошенько уши и как следует подумайте, что говорить. Правда ли, что здесь находится дочь пьемонтского кавалера знаменитого Черного корсара. Господин председатель Королевского суда хотел бы это знать.

— Какое ему до этого дело? — изумился дон Рафаэль.

— Не нам с вами об этом судить. Не так ли?

— Верно.

— Когда она сюда прибыла?

— Дней пятнадцать назад. Ее взяли в плен на голландском судне, захваченном нашим фрегатом в кровопролитном сражении.

— Зачем ее принесло в Америку?

— Говорят, ехала за наследством своего деда Ван Гульда. У герцога здесь и в Коста-Рике были обширные владения, которые до сих пор не проданы.

— Правда, что ее держат в темнице?

— Да.

— Почему?

— Вы забываете, каких бед наделал в Маракайбо и в Гибралтаре ее отец.

— Из мести, что ли?

— Нет, чтобы не допустить к состоянию герцога. Это ведь кругленькие миллионы; которые губернатор собирается положить в свои и правительственные сейфы.

— А если Пьемонт и Голландия потребуют выпустить ее на свободу? Вы же знаете, она не испанская подданная.

— Пусть сунутся сюда, если посмеют.

— Где она сейчас?

— Мне это неизвестно, — заколебался дон Рафаэль.

— Не желаете говорить?

— Не хочется подводить губернатора, сеньор Манко.

— Не верите нам?

Дон Рафаэль остановился, затем отступил назад, со страхом глядя на обоих проходимцев и проклиная в душе петухов, бутылки и свою неосторожность.

— Вы еще не представили никаких доказательств, что являетесь теми, за кого себя выдаете.

— Вы немедленно получите доказательства, как только подниметесь на борт нашего корабля. Пойдемте с нами. Ничего не бойтесь.

— Хорошо, только перейдем на соседний бульвар.

— Там полно стражников, а нам нежелательно попадаться кому-нибудь на глаза. Пойдемте или… — сказал Кармо, угрожающе положив правую руку на эфес палаша.

Бедный плантатор страшно побледнел, затем с неожиданной быстротой, которую никак нельзя было предположить в этом круглом бочонке, юркнул в кусты, разделявшие оба бульвара, крича во всю глотку:

— На помощь! Убивают!

Кармо глухо выругался.

— Подлец! Он нас выдаст! Держи его, гамбуржец!

В два прыжка они настигли беглеца. Одним ударом Ван Штиллер повалил его наземь.

— Скорей кляп!

Кармо рывком снял с пояса красный шерстяной шарф и обмотал им лицо плантатора, оставив снаружи только нос, чтобы тот не задохнулся.

— На спину его, гамбуржец, и бегом к шлюпке. Черт побери! Стража!

— Закинем его в кусты, Кармо, — посоветовал гамбуржец.

Подхватив несчастного плантатора, они швырнули его в заросли макупи, широких листьев которых было более чем достаточно, чтобы скрыть тело.

Не успели они пройти и несколько шагов, как послышался повелительный окрик:

— Стой, стрелять будем!

На бульвар выскочили два человека, и быстро двинулись к авантюристам, уже схватившимся за палаши, словно готовясь оказать сопротивление. Один из стражников был вооружен аркебузой, другой держал в руке алебарду.

— Кто вы и куда идете? — спросил испанец с аркебузой.

— Мы честные люди, — ответил Кармо. — Куда идем? Подышать воздухом. Тут столько комаров, на этом проклятом озере, что невозможно уснуть.

— Кто звал на помощь?

— Какой-то человек, за ним гнался другой.

— Откуда?

— Оттуда.

— Врете, мы идем оттуда, и там никто ни за кем не гнался.

— Видать, я ошибся, — примирительно согласился Кармо.

— Уж больно вы смахиваете на контрабандистов, сеньоры. Следуйте за нами, но сначала сдайте ваше оружие.

— Сеньор, — обиженно сказал Кармо, — мирных граждан не берут под стражу: они могут оказаться порядочными людьми. Это мы-то контрабандисты! Ничего себе шуточки, черт возьми!

— Там разберемся, а пока выкладывайте оружие, — повторил стражник, поднимая аркебузу.

— Шевелитесь или я открою огонь. Я не шучу.

— Гром и молния, — сказал Кармо, обращаясь к Ван Штиллеру и вынимая палаш, словно собираясь вручить его стражнику.

Но как только оружие оказалось у него в руке, он резко отскочил в сторону, дабы не получить пулю в грудь, и нанес смертельный удар.

Почти в тот же миг гамбуржец, наверняка намотавший на ус слова, произнесенные товарищем, имевшие, конечно, определенный смысл, набросился на второго стражника, вовсе не ожидавшего неожиданного нападения.

Ударом наотмашь он начисто перерубил ствол алебарды, а затем рукоятью палаша нанес ему несколько страшных ударов, от которых тот почти замертво свалился на землю.

Оба испанца свалились друг на друга, не успев издать ни единого крика.

— Отличный удар, Кармо! — сказал гамбуржец. — А теперь быстро отсюда.

— Бежим. Фортуна дважды не улыбается.

Оглядевшись вокруг и никого не заметив, оба прыгнули в заросли, схватили плантатора и со всех ног бросились к берегу.

Полузадушенный и полумертвый от страха дон Рафаэль не оказал ни малейшего сопротивления, он даже не воспользовался появлением стражи, чтобы попытаться удрать.

У берега находилась одна из тех продолговатых шлюпок, которые называются китоловными. На ней были небольшая мачта с реей и руль.

Кармо и Ван Штиллер перебрались на нее, уложили плантатора между двух банок на середине лодки, связали ему ноги и руки и, прикрыв куском паруса, взялись за весла и отшвартовались.

— Уже полночь, — промолвил Кармо, бросив взгляд на звезды, — а плыть еще далеко. Вряд ли доберемся раньше, чем завтра к вечеру.

— Лучше держаться ближе к берегу: рейд охраняет каравелла.

— Все равно проскочим, — возразил Кармо. — Не беспокойся.

— Поднимем парус?

— Позже. Вперед и поменьше шума.

Китолов бесшумно и быстро тронулся в путь вдоль мола, прячась в тени высоченных пальм, которые на порядочном расстоянии покрывали берег.

В порту все было тихо. Стоявшие на якорях корабли со спущенными парусами, казалось, обезлюдели.

Испанцы в Маракайбо чувствовали себя в безопасности и не слишком заботились об охране.

После последнего давнишнего набега флибустьеров с Тортуги во главе с Олоннэ, Черным корсаром и Баском были воздвигнуты форты, которые считались неприступными, а также большое число мощных батарей, простреливавших все пространство между берегом и островами, защищавшими город.

Оба авантюриста, тем не менее, продвигались с осторожностью, так как ночью никому не разрешалось ни входить в порт, ни выходить из него. Они знали, что за островами курсирует большая каравелла, чтобы не пускать в порт подозрительные суда или задержать бегущих из него.

Когда шлюпка миновала мол, Кармо и Ван Штиллер опустили весла и поставили маленький треугольный парус, окрашенный в черный цвет, дабы его невозможно было заметить в темноте. Попутный ветер дул с озера, берег и за молом был погружен в тень, отбрасываемую густыми мангровыми зарослями и высокими маурициевыми пальмами.

— Пойдем низом? — спросил Ван Штиллер, расположившийся на корме, у руля, в то время как Кармо придерживал рукой шкот.

— Пока да.

— Каравеллу видишь?

— Стараюсь отыскать.

— Небось идет с потушенными огнями?

— Уж как пить дать.

— Не оказаться бы нам у нее на пути.

— А, вот и она: огибает мыс островка. Рули прямо. Нас не заметят.

Китолов с надутым парусом стрелой устремился вперед, прижимаясь все время к берегу.

Через четверть часа он достиг утеса, закрывавшего с севера маленький порт, защищенный сверху небольшим фортом, построенным на вершине скалы, обогнул его незаметно для часового и направился к северу, чтобы через пролив, образованный полуостровом Синамайкой с одной стороны и островами Табласо и Сапара — с другой, выйти в залив Маракайбо.

Теперь им нечего было бояться, они спокойно могли выдавать себя за рыбаков не вызывая подозрений.

— Сбросим городскую одежду и станем моряками, — предложил Кармо. — Никто не придерется.

Открыв сундучок, находившийся на носу, он вытащил из него большие куртки из серого сукна, шерстяные повязки и островерхие шапочки с голубой лентой.

Закрепив руль и шкот, оба преобразились в рыбаков, затем установили по бортам сети с пробковыми поплавками.

— Посмотри, как поживает наш друг, — сказал Кармо, окончив работу.

Он приподнял полотно, покрывавшее плантатора, и снял шарф, закрывавший ему лицо.

Дон Рафаэль глубоко вздохнул, но глаз не открыл.

— Сон оказался сильнее страха, — промолвил со смехом авантюрист. — И херес и аликанте действительно на высоте. Капитан Морган будет очень рад нашей добыче и сам постарается развязать язык пленнику.

— Лишь бы он не умер со страху, когда увидит себя в руках флибустьеров.

— Постараемся смягчить ему удар.

— Лучше бы он сразу выложил все, что знает о дочери Черного корсара.

— Я бы все равно забрал его с собой.

— На что Моргану маракайбец?

— Дорогой мой, из этого дурака можно выудить ценные сведения о численности гарнизонов, о пушках, которые на вооружении в фортах.

— Значит, будем штурмовать крепость?

— Скорей всего!

— Это крепкий орешек, дорогой Кармо. Видел укрепления, которые построили испанцы? Маракайбо теперь не тот, что мы брали с Черным корсаром и Олоннэ.

— Но нас тоже немало, и пушек у нас довольно. Ради миллионов пиастров, которые нас ждут, стоит пойти на риск.

— Лишь бы не выследили наш флот.

— Бухта Амней хорошо укрыта, и никто не заметит наши корабли. К тому же наши начеку и не подпустят к кораблям шпионов.

С приближением зари попутный ветер дул все сильнее, так что китолов все больше наверстывал упущенное время.

Грациозно склонившись на правый борт и почти касаясь нижним флажком поверхности воды, он бесшумно рассекал спокойные воды широкой лагуны, оставляя за кормой полосу фосфоресцирующей пены.

Оба флибустьера примолкли, но время от времени примались яростно чесаться, ибо на них налетали тучи москитов, нещадно жаливших обоих авантюристов.

Вдали показался Табласо, один из двух островов, запирающих или, верней, ограждающих лагуну от волн залива. Стали уже видны красивые богатые плантации какао, сахарного тростника и расположенные в низинах селения индейцев.

Селения эти, попадавшиеся в то время повсюду вдоль берегов залива и лагуны Маракайбо, но ставшие теперь редкостью, придавали необыкновенно прелестный вид всей округе, названной испанскими первооткрывателями Венесуэлой, то есть маленькой Венецией. Деревни часто сливались друг с другом, простираясь на сотни метров. Населены они были, однако, сотнями семейств, которые строили свои жилища в трехстах-четырехстах шагах от берега, а то и ближе.

Лагуна становилась все оживленней.

Каноэ, выдолбленные из ствола кедра, быстро скользили по воде с почти голыми индейцами, по озеру неторопливо ходили под парусами мелкие каравеллы, ожидая прилива, чтобы войти в крошечные порты островка.

— С подветренной или наветренной? — спросил гамбуржец.

— Держись ближе к берегу, — ответил Кармо. — Пойдем между Сапарой и берегом.