Иорич

12

В: Назовите ваше имя и Дом.

О: Алиера э'Киерон, Дом Дракона.

В: Какое положение вы занимали во время происшествия в Тирме?

О: Насколько я могу вспомнить, сидячее.

В: Ради уважения к Империи прошу сообщить ваше официальное положение.

О: Заключенная.

В: Ради уважения к Империи прошу сообщить ваше официальное положение во время происшествия в Тирме.

О: Военачальница, хотя учитывая обстоятельства, мое уважение к Империи в настоящий момент изрядно поблекло.

В: Действовали ли имперские войска в Тирме согласно вашим приказам?

О: Я была Военачальницей.

В: Принимаю это как положительный ответ.

О: Вы вправе принимать все, что… Да, они действовали согласно моим приказам.

В: Какие приказы вы отдали в отношении восстания в герцогстве Карвер?

О: Подавить его.

В: Были ли даны конкретные указания насчет способов подавления?

О: Я полагала, что можно обойтись красивым букетом свечников и бутылкой «Айлора».

В: Суд напоминает свидетельнице, что в распоряжении суда находятся копии всех ее приказов.

О: Свидетельница удивляется, зачем в таком случае суд утруждает себя вопросами, на которые уже знает ответы.

В: Свидетельнице стоит учесть, что сказанное можно расценить как неуважение к Суду.

О: Обратное столь же верно.

«Не хочешь рассказать подробнее, босс?»

Раз уж взялся совершать непредсказуемые поступки, вперед. И я рассказал ему, какие концы сумел свести; Лойош некоторое время молчал.

Вероятно, был поражен до глубины души. Потом проговорил: «Ладно. Что теперь?»

«Ты можешь придумать хоть один резон, зачем Левой Руке следить за этим домиком, кроме того, о чем подумал я? Они настаивают на имперском следствии, а Левой Руке таковое совсем не нужно. Я что-нибудь упустил?»

«Босс, ты об этих людях ничего не знаешь. Да, это одно из их дел, но что, если суть совсем в другом?»

«Например?»

«Мне откуда знать?»

«Ты правда думаешь, что суть совсем в другом?»

«Нет, я думаю то же, что и ты. Но ты не знаешь.»

«Тогда давай пока потянем за эту ниточку и посмотрим, куда придем.

Если Империя начнет следствие, сделке конец, и джареги, орки и Левая Рука проиграли. Так что они не хотят следствия.»

«Но оно уже началось, причем без всякой связи с кем-либо из этого домишки. И куда мы пришли?»

«Вот это я и пытаюсь выяснить.»

«Ну-ну.»

«Ладно. Как остановить имперское следствие?»

«Знаешь, босс, этого на наших с тобой тренировках как-то не мелькало.»

«Причем оказать прямое давление на императрицу нельзя, нечем.»

«Не понимаю, босс. Зачем императрице это вообще нужно?»

«Чтобы выкрутиться из махинаций джарегов; чтобы произвести благоприятное впечатление на знать, а может, и на народ, не знаю.»

«Ладно, покупаю.»

«Итак, суть задачи — дискредитировать следствие.»

«Хороший план, босс. И как такое сделать?»

«Посеять слухи, что за всем стоят эти восточники? Может, подбросить улик?»

«Может быть… — Лойош не казался убежденным. Я тоже, коли на то пошло. — Босс, а куда мы идем?»

Я остановился. Пока я шел и размышлял, ноги мои уже пересекли Каменный мост и направились к моему прежнему району. Хуже места и придумать трудно. Мне и во всем городе-то постоянно было неуютно при мысли, что джареги могут меня заметить; около моей старой конторы меня заметили бы почти наверняка.

«Э, в общем, никуда. Думаю, обратно во Дворец.»

Я зашагал в другую сторону. Лойош заботливо оставил все замечания при себе.

До Дворца я добрался без происшествий, войдя через крыло Дракона — ради непредсказуемости, а также потому, что у меня было настроение посверкать глазами. Прихватив по пути кое-чего пожевать, я пересек Дворец и опять нырнул в Дом Иорича.

Хлопнул в ладони — Перисил снова приоткрыл дверь, выглянул и впустил меня. Когда все это закончится, надо бы спросить, откуда такое поведение.

Я уселся и заметил:

— Императрица начала расследование событий в Тирме.

— Да, — подтвердил он. — Кажется, именно я вам это и сказал. И что?

— Вы полагаете, следствие настоящее?

Он нахмурился.

— А каким оно еще может быть?

— Ну, не знаю, — проговорил я. — Возможно, суета и возня за закрытыми дверями, а в итоге выходит то, чего желает императрица.

— Сомневаюсь, не с нынешней императрицей. Но я проверю, кто ведет следствие, возможно, это кое-что прояснит. — Адвокат поднялся. — Вполне могу заняться этим прямо сейчас.

— Мне подождать тут?

— Да, но лучше расслабьтесь, это может занять какое-то время.

Я кивнул, он выскользнул вон. Я откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Наверное, я заснул, или по крайней мере задремал; снилось мне что-то неуютное, что — не помню, а когда вернулся Перисил, я проснулся.

— Вы что, спали? — он казался удивленным.

— Дал глазам отдохнуть, — отозвался я. — Что узнали?

— Следствием руководит юстициарий Десаниек. — Он сел за стол и ожидающе на меня взглянул.

— Извините, имя мне незнакомо.

— Она одна из Верховных юстициариев. Думаю, вы понимаете, что это значит?

— Более или менее, — сказал я.

— Я ее знаю. Неподкупная. Склонна к излишней торопливости и, возможно, слишком вольно трактует ряд традиций, но совершенно безукоризненна, если речь идет о справедливости и приговорах.

— То есть вы полагаете, что следствие честное.

— Пожалуй. Она была бы странным выбором, не желай императрица действительно узнать, что там случилось и почему.

— Могут ли надавить на нее иначе, не отдавая прямого приказания подтасовать результаты?

Он помолчал.

— Возможно.

— Ну и как остановить следствие?

— Остановить? — удивился он. — Зачем вам это?

— Не мне. Есть другие.

— Кто?

— Скажем, могущественные заинтересованные стороны. Как бы они это сделали?

— Не могу ответить на этот вопрос, если вы не сообщите мне больше.

Какие у этих сторон интересы? Почему они хотят остановить следствие?

Могущественные в каком смысле?

— Очень хорошие вопросы, — заметил я. И поразмыслил, что именно могу открыть ему. Прямо беда: адвокат почти наверняка мог сообщить мне кое-что полезное, если бы я не беспокоился насчет того, что из него могут потом выбить.

— Давайте предположим, — сказал я, — что существует крупная преступная организация.

Я сделал паузу; он наблюдал за мной, слушал и не двигался.

— И предположим, — добавил я, — что у них появилась блестящая мысль изменить закон таким образом, чтобы они смогли заработать кучу денег, и что они работают совместно с другими весьма могущественными персоналиями.

— Насколько могущественными?

— Настолько, насколько возможно, когда вы в нижней части Цикла.

— Продолжайте.

— И предположим, что изменение закона требует давления на императрицу, а это следствие, весьма возможно, от такого давления ее избавит.

— Я весь внимание.

— Что могла бы такая гипотетическая организация предпринять, чтобы остановить следствие или создать ему заметные помехи?

Адвокат молчал пару минут; я почти слышал, как бурлит у него под черепом. Потом он произнес:

— Не вижу никаких вариантов.

— Хм. А если они убьют Десаниек?

— Они смогут?

— Возможно.

— Все равно не сработает. Империя найдет другую персону не хуже, позаботится, чтобы подобное не повторялось, а также из-под земли достанет того, кто это сделал.

— Полагаю, что так. В любом случае, приношу свои извинения: я понимаю, что это вне вашей обычной компетенции.

Перисил пожал плечами, а на губах у него промелькнула тень улыбки.

— Можно сказать, что это неплохой перерыв в бесконечных правилах представления доказательств и формулировок аргументов.

— А разве вам не нравится ваша работа?

— Нравится, и даже очень. Но иногда она становится нудной. Само ваше дело для меня из ряда вон выходящее, и я это весьма ценю.

— Рад, что оказал вам услугу, — кивнул я. — Не могу и вообразить себя на вашем месте.

— А я себя… в смысле… неважно.

— А вас интересует, на самом ли деле персона, которую вы защищаете, невиновна или виновна?

— Вину и невиновность определяет закон.

— Вы избегаете вопроса.

— Вам следовало бы родиться иоричем.

— Спасибо, подумаю над этим.

— Дом провозгласил, что всякий, вне зависимости от того, что он совершил или не совершил, имеет право на защиту. Мне этого достаточно.

— Но если он расскажет вам, что он совершил, не значит ли…

— Никто мне подобного не расскажет, потому что мне придется это засвидетельствовать.

— А, да, верно. Но если, скажем, некто подразумевает, или дает намеки на…

— Я все равно предоставлю ему лучшую защиту, какую только смогу, потому что этого требует мой Дом и таково положение законов Империи.

— И вам это нравится?

Он озадаченно на меня посмотрел.

— А вам разве нет?

— Мне? Мне бы понравилось, если бы бедняга действительно был виновен.

Но я же не иорич.

— Это верно.

— Так что же, вам нравится, когда подзащитного выпускают?

— К чему вы клоните?

— Ни к чему. Я просто поддерживаю разговор, пока обдумываю свое дело.

— А. — Он странно на меня взглянул, потом проговорил: — Мне нравится подбирать лучшие аргументы, на какие я только способен, и нравится, когда порой они имеют нечто общее со справедливостью.

— Справедливость? А что это?

— Вы серьезно?

— Нет, но ответьте, как если бы это было серьезно.

— Не знаю. Я не забираюсь в тайные глубины. Кое-кто углубляется. Но правосудие? Эдикты еще иногда бывают связаны со справедливостью, статуты — почти никогда.

— А с чем они связаны?

— С практичностью. Например, тут, в Адриланке, где консервация мяса развилась в целое производство, выпустили местный статут, декларирующий, что любой крестьянин, не способный за год выплатить долги, может быть изгнан с земли. Знать начала вопить, но ничего реально сделать не смогла.

— Не понимаю, при чем тут консервы.

— Вышвырните крестьян с наделов и получите рабочую силу для консервного завода. Плюс, разумеется, масса выходцев с Востока.

— Ага. И все они, ну, такие же прозрачные?

— Иногда. В области вокруг озера Шаломар — Тирма как раз там, — нашли серебро. Сперва случился наплыв шахтеров, потом — наплыв купцов, торгующих всякой мелочью. И герцог выпустил статут, обложив налогом продажу и покупку горнодобывающего оборудования, до безумия задрал налоги и объявил о конфискации имущества всякого, кто не способен заплатить налоги. Так он и набрал армию. Но не думаю, что вы бы назвали это справедливостью.

— Хм. Нет, пожалуй что нет.

— Случается и похуже. В Корлафе, на севере Пушты, нашли олово, а рабочей силы почти не было. Граф разразился целым потоком статутов, и когда он утихомирился, то получил не только все шахты в собственность, но и самые идиотские законы в округе, в соответствии с которыми несколько тысяч местных жителей были взяты под стражу и приговорены к работе в шахтах.

— Он вправе делать такое?

— Изредка кое-кто из достаточно богатой семьи выдвигает отдельное дело на рассмотрение Империи, и тогда отдельный закон отменяют.

— Я-то думал, что это у джарегов коррупция.

— Закон отображает общество, справедливость отображает идеализацию этого общества.

— Вы кого-то цитируете.

Он кивнул.

— Это Юрстов, император-иорич Пятого Цикла. Он пытался построить систему истинной справедливости. Не преуспел, но сделал немало полезного.

— А вы занимаетесь эдиктами, потому что они не столь плохи?

— Возможно, частично из-за этого тоже, — нахмурился он, — хотя я выразился бы иначе. Как-то у меня был клиент, который сильно кого-то разозлил, и этот кто-то подстроил все так, словно мой клиент совершил преступление. Я его вытащил. Вот это было справедливо.

— А было ли? В смысле, почему на него кто-то так сильно разозлился?

Перисил пожал плечами.

— Не знаю. Я уже сказал, что глубины оставляю другим. А для меня правосудие таково. Положим, бедняк-текла украдет у землевладельца цыпленка, потому что хочет есть. А могущественный и высокородный орка изобретет схему, чтобы обмануть свою команду и прикарманить половину оговоренной платы. Если первого выпустят, надавав по шее, а второго отправят на Звезду — вот это, пожалуй, для меня и будет справедливым.

— И часто так случается?

— Не знаю. С такими делами я не работаю, это обычный закон, а моя сфера — эдикты. Но, полагаю, чаще случается как раз наоборот. К чему все это, лорд Талтош?

— Я просто любопытствую, вот и все. А вы… странная персона.

— Вы никогда не встречали адвокатов?

— Встречал, но только тех, которые интересуются исключительно деньгами.

— А, — проговорил он, — да, конечно же.

Я поднялся.

— Простите. Не буду отвлекать вас от работы.

— А какие планы у вас?

— Пока что я должен думать как джарег.

— Полагаю, вам это проще, чем думать как адвокат.

— Несколько проще, — согласился я. — Да, еще одно. Десаниек. Как мне ее найти?

Глаза его сузились.

— Зачем это вам?

— Не знаю. Но я не собираюсь ее убивать.

— Если вы обменяетесь с ней хоть словом…

— Сомневаюсь, что до этого дойдет.

Он помолчал, потом сказал:

— Во время следствия она будет работать в конторе Имперского Суда в Императорском крыле.

— Как она выглядит?

Адвокат снова нахмурился, ему определенно не нравилось, куда сворачивает разговор.

— Я правда не собираюсь ни убивать ее, ни избивать, — проговорил я. — Что буду делать — не знаю, но вполне может так случиться, что я спасу ей жизнь, если дела повернутся в нужную сторону.

— Хорошо, — ответил он, — но я не слишком хорош в описании внешности.

— Что в ней самого заметного?

— Хм. Лицо, пожалуй.

— Что-либо особое в том, как она одевается, что носит…

— Волосы подбирает высоко, и всегда закалывает их шпилькой, усыпанной мелкими бриллиантами.

— Спасибо, — ответил я. — Этого должно хватить. И не слишком беспокойтесь.

Я покинул его кабинет и вернулся на первый этаж Дома Иорича. Мне нужно было подумать, и в поисках места, где бы этим стоило заняться, я снова пересек улицу, вошел в крыло Иорича, несколько минут созерцал барельефы и размышлял, что они обозначают, и в итоге зашагал по направлению к темнице, все еще пытаясь сложить кусочки мозаики.

Когда я добрался до массивных ворот, кусочки так кусочками и оставались.

Стражник на посту был тем же самым. Он спросил:

— Желаете повидать Алиеру?

— Да, — ответил я, хотя эта мысль у меня прежде не возникала.

На этот раз мне пришлось скрепить подписью и печатью лишь один документ, подтверждающий, что все подписанное ранее остается в силе.

Незнакомая стражница провела меня внутрь.

У двери, опережая стражницу, я хлопнул в ладоши. Она открыла дверь и впустила меня, напомнив:

— Один час.

Алиера находилась на прежнем месте и в прежнем положении. Словно с прошлого раза и не пошевелилась. На столе у кушетки стояло несколько бутылок с вином — вернее, из-под вина.

— Ну? — сверкнула она глазами.

— Вирра! — воскликнул я. — Сначала Сетра, теперь ты. Замечательно.

— Чего?

— Когда я говорил с Сетрой, она тоже напилась.

— А у меня есть какое-нибудь другое занятие?

— Ответить на мои вопросы.

— Что ж, спрашивай.

— Вопрос первый: ты знаешь, что императрица начала расследование событий в Тирме?

— Ответ первый: мне-то что?

— Потому что именно из-за нежелания начинать такое следствие тебя в итоге взяли под стражу.

— Так ты полагаешь. Но, кстати сказать — да, знаю. Какая-то иорич приходила и хотела задать мне несколько вопросов.

— И ты предстала перед ней такой же, как сейчас, да?

Она пожала плечами.

— Отлично, — фыркнул я. — Не припомнишь, что ей хотелось узнать?

— Конечно. Ей хотелось узнать, получаю ли я удовольствие, когда учиняю резню ни в чем не повинных текл.

— Она что, так длинно и спросила?

Алиера вяло махнула рукой.

Я проговорил:

— Ты, пожалуй, слишком наклюкалась, чтобы как следует соображать, но я должен заметить, что если Империя по-настоящему взялась за следствие, то в ложных обвинениях против тебя никакой нужды уже нет.

— Однако же я здесь, — сказала она.

— Да. Я попытаюсь это исправить.

Алиера зевнула.

— Дашь знать, как получится.

— Если я вернусь завтра, ты будешь трезвее?

— А если я буду пьяной, ты оставишь меня в покое?

Я мог намекнуть, что она вовсе мне не помогает, но похоже, этот аргумент был бы недостаточно силен. Чтобы описать драконлорда, чью гордость уязвили, слово «упрямый» подходит недостаточно полно. А для Алиеры нужно слово еще более крепкое.

— Тогда скажи, — спросил я, — получаешь ли ты удовольствие, когда учиняешь резню ни в чем не повинных текл?

Она с минуту испепеляла меня взглядом, а потом расхохоталась. Я рад был, что угадал — шансов за то, что меня прикончат на месте, было ровно столько же.

Алиера смеялась над шуткой куда дольше, чем оно того стоило, но я приписал это ее состоянию. Наконец она утерла глаза и призналась:

— Да, но только не по доверенности.

— Сомневаюсь, что иоричам такой ответ понравится.

— Не факт, — возразила она. — Вполне возможно. Я спрошу у адвоката, возможно, он построит на этом нашу линию защиты.

— Так и сделай. А я спрошу у императрицы, что она по этому поводу думает.

— Так и сделай. Мне интересно, что за всем этим стоит.

— Мне тоже. Я поэтому сюда и пришел.

— Думаешь, я что-то смогу тебе рассказать?

— Практически в этом уверен. Более того, возможно, даже захочешь, если бы я только знал, о чем спрашивать.

Она плеснула в бокал немного вина.

— Возможно, и захочу. Какую именно задачу ты пытаешься решить?

Я представил ей быстрый обзор картины, как я ее понимал.

— Итак, ты думаешь, джареги, — она почти выплюнула, — собираются вставить следствию палки в колеса?

— Ты знаешь таких джарегов или орков, чтобы они отказались от возможности получить прибыль, если есть альтернативный вариант?

— Нет. Но я не вижу такого варианта, который не ударил бы по ним же.

— Ты не такая уж пьяная, а?

— Вообще-то нет.

— Возможно, мне следует рассказать Норатар, или прямо императрице, обо всем происходящем как я его вижу.

— Возможно.

— Если только ты сама не захочешь.

— А мне зачем?

— Ну, не знаю. Показать, мол, никаких обид и все в порядке.

— Кто тебе сказал, что тут нет никаких обид?

— Ну ладно, а как насчет политических игр? Просто все мои загвоздки — не того сорта, который можно решить, если вдруг Империя будет у меня в долгу.

— В общем-то мне все равно. — Она помолчала. — Но спасибо за предложение.

— Д'ски!тна.

— Что?!

— Не стоит.

— Я знаю, что это значит. Ты где выучил сариоль?

— Так, только пару слов, — признался я, чувствуя, что краснею. — Поболтал кое с кем из менестрелей… не суть важно.

Алиера пожала плечами.

— Что-нибудь еще, или я могу возвращаться к разработке побега из тюрьмы?

— Можешь возвращаться. Тебе притащить контрабандой маленький синий камушек, или еще что-нибудь?

— Камушки на самом деле фиолетовые; и — да, штучки три я охотно взяла бы.

— Угу.

Я поднялся и собрался уходить, но она произнесла:

— Влад.

— Хм?

Я ждал, что она скажет спасибо за все мои труды. Или, возможно, объявит нечто основополагающее, скажем, поделится со мной видением, ниспосланным Богиней Демонов.

Но Алиера сказала:

— Я не возражаю, что моя дочь играет с твоим сыном.

— Хм. Ладно, спасибо.

Стражница вывела меня наружу.

По дороге из Дворца я остановился у знакомого разносчика и взял сосисок (неплохие) и хлеба (мог бы быть и посвежее); а потом добрался до номера в гостинице. Лойош сообщил, что там пусто, и я вошел, плюхнулся на кровать и попытался собрать мысли в кучку. Живот заурчал. Я что, слишком стар, чтобы питаться хлебом и сосисками? Ужасная мысль.

Пока я вот так вот лежал, рука моя ласкала крошечные золотые звенья оплетки рукояти Леди Телдры. За все эти годы я лишь дважды воспользовался ей; наверное, Телдра одобрила бы. Затем я подумал о другой знакомой иссоле, но эту мысль пришлось отодвинуть в сторону: сперва дела.

Ладонь продолжала гладить рукоять Леди Телдры.

Эй, ты там? Мысли будут? Можешь помочь?

Ничего.

Как-то вдруг мне стало очень сильно ее недоставать — во плоти, в смысле. Да, конечно, сознание того, что ее личность сохранилась в основе оружия [21] — это все прекрасно, но я никогда по-настоящему не чувствовал, что это так. И не полностью в это верил. Сказала бы она, что убить кучу текл невежливо? Мне до этого большого дела нет — значит ли это, что я такой плохой? Возможно.

«А что бы она сказала насчет того, что кто-то валяется в постели, не снимая сапог?»

«Да уж.»

Мысли мои блуждали — и это правильно, потому как порой они добираются как раз до нужного места и заглядывают под нужный камень. В данном случае они добрались до главного советника Перисила. Занятный тип. Я поведал ему чистую правду: все прежние адвокаты, с какими я только сталкивался, интересовались лишь тем, как бы стать побогаче. Нет, обо всех представителях Дома Иорича такого не скажешь — это общая черта тех, кто работает в интересах джарегов. Не знаю, возможно, это сказывается дурное влияние. Или, возможно, как раз личности такого вот склада — неважно, из какого они происходят Дома — более склонны на них работать, брать взятки, бить в спину, подтасовывать улики для бедняги вроде того, кому повезло с Перисилом…

М-да.

Ладно. Должно сработать.

«Думаешь, босс?»

«Почему нет? Что тогда случится?»

«Не знаю, сам предсказывай.»

«Уже. Следствие остановится, хотя бы ненадолго, а вокруг будет много шума насчет поскорее закруглиться и как следует наказать текл и восточников, а знать станет винить Зерику за то, что выпустила все из рук, и в следующем раунде решится, сможет ли она справиться со всем этим сама, или же ей придется договариваться с джарегами, чтобы снять давление.»

«Вот этого я не понял, босс. Как договоренность с джарегами снимет с Зерики давление?»

«Отличный вопрос, мой добрый друг-джарег. Я, пожалуй, схожу и спрошу у нее.»

«Сейчас?»

«Все равно придется несколько часов дожидаться приема, Лойош; можешь назвать хоть одну причину, почему не начать дожидаться именно сейчас?»

«Ну если ставить вопрос так — пожалуй, нет.»

Стоял ранний вечер, только-только начало темнеть. Я не знал, когда у ее величества приемные часы, но от спросу вреда не будет, если только никто не прикончит меня по дороге. Но Лойош и Ротса были начеку и я добрался до Дворца без происшествий, избрав прежний обходной маршрут.

Опущу подробности, как я пробирался к «аллее поцелуев в задницу». Харнвуд был на месте и, подобно Алиере, кажется, за все это время и не пошевелился.

— Граф Сурке, — проговорил он.

Я поклонился.

— Мой добрый лорд Харнвуд, возможно ли выяснить, не согласится ли ее величество принять меня?

По лицу его невозможно было понять, является ли такая просьба из ряда вон выходящей.

— Это срочно?

— Вполне может подождать несколько часов или день, — ответил я. — Но у меня есть новые сведения.

Он не спросил, какие именно. Возможно, он знал, но скорее всего — знал, что его это не касается.

— Я уточню. Пожалуйста, присядьте.

Я так и сделал. Ждать мне пришлось с полчаса.

— Императрица примет вас.

Идя следом за Харнвудом, я тихо спросил:

— Когда в конце аудиенции я, глядя на ее величество, удаляюсь спиной вперед — сколько шагов я должен сделать, прежде чем развернуться нормально?

Он улыбнулся; наверное, вопрос доставил ему удовольствие.

— Если вы здесь как личный друг ее величества — пять. Если как граф Сурке — семь. Если как баронет Талтош, тогда десять.

— Спасибо, — ответил я.

Если мне вдруг придется выбирать — вычислить, как поступит иссола, или предсказать, что решит иорич, — пожалуй, я лучше посплю.

На этот раз Харнвуд провел меня другой дорогой, в более уютную комнату. У меня возникло сильное подозрение, что это — часть жилых покоев императрицы, а это значило, что мне оказана высокая честь. Или что я сильно действую ей на нервы. Или и то, и другое.

Императрица ждала; Харнвуд отвесил ей глубокий поклон, и менее глубокий — мне. Я поклонился ее величеству. Она мне кивнула. Ну просто как танец.

Сесть мне не предлагали.

— Благодарю вас, ваше величество, что согласились принять меня. А я и не знал, что вы знакомы с Некроманткой.

— Откуда вы… — она нахмурилась, потом опустила взгляд на собственное золотистое облачение. — Вы недавно виделись с Сетрой.

— Дедуктивные способности вашего величества…

— Оставьте. Что за новые сведения?

— Будет осуществлена попытка остановить расследование событий в Тирме.

Она нахмурилась.

— Какого рода попытка и откуда вы о ней узнали?

Я кивнул.

— Примите мои комплименты, ваше величество. Это очень хорошие вопросы. Я способен распознавать хорошие вопросы, потому что сам нередко их задаю.

Императрица сдвинула брови.

— Вы торгуетесь со мной, Талтош?

— Нет, ваше величество. Я на ваши вопросы отвечу в любом случае. Но надеюсь, что благодарность вашего величества…

— Ясно. Что ж, подумаю.

Быть императрицей — значит иметь возможность прервать кого угодно когда угодно. Должен признать, что это первый момент в ее работе, который мне понравился. Хотя леди Телдра не одобрила бы.

Я сказал:

— Будет произведено покушение на юстициария Десаниек. Вывод сделан мной на основании полученных наблюдений и моих познаний о способах работы джарегов.

— Джарегов? — моргнула она. — Они не…

— А выглядеть это будет как покушение, произведенное сообществом выходцев с Востока и текл — одно из тех сборищ политических оппозиционеров. Весьма убедительно.

Императрица глубже осела в кресле, полуприкрыв глаза. Держава медленно кружила у нее над головой, окрасившись в фиолетовый цвет. Никогда не видел, чтобы она двигалась так медленно. Что бы это значило, а?

Спустя минуту с небольшим Императрица взглянула на меня.

— Задавайте ваши вопросы, Талтош.

— Вопрос всего один: зачем им это?

— То есть?

— Я знаю, они пытаются заставить вас издать декрет о запрете некоторых препаратов…

— Откуда вы это знаете?

Я ответил то, что она хотела услышать:

— Со стороны джарегов, ваше величество — ни от кого из тех, кому вы доверили это знание.

— Хорошо.

— Как я сказал, я знаю об этом. И понимаю, что ваше величество…

— Оставьте формальности, Талтош. Я слишком устала и зла.

Действительно, Держава окрасилась льдисто-голубым. Я слегка поклонился и проговорил:

— Понимаю, что вы пытаетесь выбраться из ловушки, вскрыв всю правду о событиях в Тирме, и я всецело за. Но вот другую сторону монеты не понимаю.

В смысле, как ваше сотрудничество с джарегами, подписание нужных им указов и все такие — как это снимает с вас давление?

Она довольно долго молчала. Держава потихоньку сменила голубую окраску на неописуемую зеленую.

— Первым моим долгом, — медленно проговорила императрица, — является управление Империей. Если я не справлюсь с этим, все прочее неважно. Чтобы управлять Империей, мне нужно сотрудничество всех тех, кого я не могу принудить силой, и принуждение тех, кто не согласен сотрудничать. Для этого мне необходимо доверие знати и принцев. Если я потеряю доверие знати и принцев, я не смогу управлять Империей.

— По сути весьма просто. Но разве могут джареги по-настоящему подорвать у знати и принцев доверие к вам?

— Неделю назад я именно так и полагала. А сейчас… — Она пожала плечами. — А сейчас, пожалуй, это можно и проверить.

Я поклонился, отступил на семь шагов спиной вперед и удалился.