Исчадия Ада. Предвестники апокалипсиса (СИ)

Глава 28

Клим Барский, обхватив голову руками, сгорбился над столом. После отлета Константина Сконева львиная доля работы обрушилась именно на него. Поначалу все шло неплохо. Достигнутые договоренности между Прайдом Кен–Кун и Сообществом аннук соблюдались обеими сторонами. Напряженность явно пошла на спад. Все указывало на скорейшее завершение миссии на «Илсого» – месте далеко не самом гостеприимном.

Система Море штормов считалась сектором исключительно промышленным. Здесь располагались огромные добывающие базы и накопительные комплексы, снабжающие топливом многие колонии, в том числе Триумвира. Большая часть газовых гигантов системы принадлежала человечеству и аннук. Небольшую долю в разработке имели крианцы и Кен–Кун.

Изначально станция «Илсого» являлась площадкой для проведения различного рода переговоров, касающихся непосредственно системы. Первоначально поделить ее на сектора оказалось очень непросто. Каждая раса претендовала на как можно более сочный кусок общего пирога. А так как по технологическому развитию что Триумвират, что Сообщество или крианцы стояли на тот период примерно на одной ступени, то дележка могла окончиться продолжительным конфликтом, на время которого любая добыча в системе стала бы практически невозможной.

Потому после нескольких ожесточенных стычек Триумвират и Сообщество заключили взаимный пакт о ненападении и приступили к совместному патрулированию Моря штормов. К тому времени, когда крианцы поняли маневр противников, что‑то противопоставить объединенной мощи двух флотов они уже не могли. В итоге, довольствовались лишь ничтожной частью имеющихся в системе ресурсов.

Действия Прайда изначально не поддавались осмыслению. Кен–Кун не высказывали возмущения действиями значительно более молодых рас, практически не вступали в открытые столкновения. Они просто ушли, побросав собственные автоматические станции.

Теперь же многие поговаривали, что их уход всего лишь уловка, призванная усыпить бдительность возомнивших о себе наглецов в лице Триумвирата и Сообщества. С первого взгляда, версия казалась весьма убедительной, но Клим Барский видел во всем происходящем нечто большее. Слишком уж неорганизованными и хаотичными выглядели атаки Прайда. Правда, в свете дефицита информации что‑то говорить наверняка сложно, но Гипернет бурлил тысячами возмущенных очевидцев. Им вторили обеспокоенные обыватели, а официальный Триумвират все больше отмалчивался, отделываясь общими успокаивающими фразами. Даже здесь, на «Илсого», официальная информация поступала строго ограниченными порциями. И именно это настораживало больше всего.

Клим готов был выслушать самые скверные новости, вплоть до вестей о начале полномасштабных боевых действий против любой из рас. Незнание угнетало, являясь прекрасной основой для рождения всевозможных слухов и предположений. И если транспортные корабли курсировали между гиперпорталами и накопительными станциями с прежней интенсивностью, то «Илсого» оказался в режиме близком к консервации. Представители Триумвирата не имели права покидать станцию. Этого Барский не мог понять совершенно. Он чувствовал себя бесправным заложником. Надвигалось нечто масштабное – в этом нет сомнений. Вот только оказаться в самом эпицентре назревающих событий очень не хотелось.

Впрочем, командование не давало скучать. На «Илсого» то и дело прибывали послы от аннук, крианцев, а сегодня должен прилететь долгожданный представитель Прайда. От этой встречи Клим ожидал подробных разъяснений происходящему в системе и на ее переферии. Уже сам факт того, что Кен–Кун вновь пошли на переговоры, говорил о многом. Вот только как вести с ними дела, если не обладаешь данными о происходящем вокруг? В тех несистематизированных материалах, которые пришли к нему два часа назад, можно утонуть. Они больше походили не на выверенную выжимку, необходимую для урегулирования конфликта, а на банальную отписку, лишь бы отстали.

Два часа пролетели незаметно, а голова превратилась в разворошенный муравейник, по которому ползали обрывочные муравьи–данные. О каких переговорах вообще может идти речь? Смешно, но ему даже не сообщили о цели визита Кен–Кун. Снова общие слова – и ничего больше.

В углу рабочего терминала, поверх многочисленных окон с отчетами, графиками и таблицами, появилось изображение представительницы Сообщества аннук – Наялы Лани. В ее задачи входила координация всех сторон, участвующих в текущих переговорах.

— Посол Прайда Кен–Кун прибыл и ожидает в зале переговоров, — сообщила девушка.

— Спасибо, Наяла, — вымученно улыбнулся Барский. — Буду через три минуты.

С Лани Клима связывало довольно длительное знакомство, а потому наедине они опускали положенные вступления и приветствия. По всей видимости заметив кислое выражение лица человека, аннук задорно подмигнула и прекратила сеанс связи.

Экзоскелет Кен–Кун стоял во главе овального молочно–белого стола и взирал на собравшихся с почти двухметровой высоты.

Зал переговоров представлял собой овальное же помещение преимущественно белых тонов. Большая часть служебных секторов на «Илсого» проектировалась аннук, а потому в них преобладали сглаженные формы, аккуратность и внимание к деталям. Впрочем, в зале переговоров царила строгость, граничащая с аскетизмом. Стулья, хоть и очень удобные, не имели спинок, что заставляло сидящих постоянно помнить об осанке и избегать фривольных поз, что для официальных заседаний оказалось очень кстати. Простым средством удавалось достичь хотя бы внешнего уважения сторон. Матовые светильники на длинных ножках висели над каждым посадочным местом, которых в зале насчитывалось ровно десять.

Кен–Кун замер в полном оцепенении, словно статуя.

Скафандры Прайда, в отличие от скафандров других рас, не делились на классы. По сути каждый экзоскелет представлял собой чрезвычайно сложное по исполнению устройство – носитель, состоящий из толстых и прочных переплетений синтетических мускулов, а также всевозможных вспомогательных элементов, скрытых от глаз постороннего наблюдателя. Представители Кен–Кун, являясь искусственно созданной расой, продвинулись в своем развитии много дальше, нежели предполагали их создатели – Легион варро.

Изначально Кен–Кун создавались как помощники с одной–единственной целью – для автономного управления сложными агрегатами и механизмами. Для этого они имели необходимые отростки–щупы. Посредством этих отростков Кун–Кун подсоединялись к электронной схеме оборудования и получали над ним полный контроль. Управление происходило с помощью электрических импульсов. Кун–Кун в прямом смысле слова сращивались с тем или иным оборудованием, становясь его центральным процессором.

Людям оказалось очень непросто принять этих существ. Больше всего они напоминали высокоорганизованную грибную колонию, имеющую возможность объединения нескольких особей в единый разум с единой памятью и мышлением. Своеобразную сеть.

Прайду понадобились полторы тысячи лет, чтобы осознать себя как личность. К тому времени варро повсеместно использовали живые биопроцессоры. Именно потому последовавший за осознанием удар вчерашней прислуги оказался страшен. Имея под своим контролем практически сто процентов военного, производственного и управленческого потенциала Легиона, Кен–Кун действовали быстро и эффективно, уничтожая недавних хозяев. Итогом этого столкновения стало почти полное вымирание представителей варро, которые даже спустя сотни лет не смогли оправиться от полученного удара.

— Система Наяд–Дан, планета Ниала, нами был получен сигнал бедствия, — говорила представительница аннук. За ее спиной угловатыми громадами возвышались два охранника в полной броне. На их фоне женщина, в полупрозрачном желто–дымчатом платье, выглядела особенно миниатюрной и беззащитной, чего нельзя сказать о ее напористом тоне. — Сигнал содержал множество помех, но их удалось удалить. Расположенный на Ниале завод запрашивал помощи. Он подвергся атаке трех кораблей, принадлежащих Прайду. Что вы можете сказать по этому инциденту?

— У вас имеются вещественные или видеодоказательства? — ровным голосом бездушного автомата спросил Кен–Кун. — Бортовые номера кораблей?

Собственно говоря, представители Кен–Кун не достигшие определенного уровня физического развития, не могли самостоятельно общаться с иными расами по причине банального отсутствия речевого аппарата. А так как физическое развитие непременно предполагало значительные размеры особи, то управление экзоскелетами полностью обеспечивалось молодыми представителями Прайда, использующими встроенные в броню речевые генераторы.

— К сожалению, нет, — сквозь зубы проговорила аннук. — Буря стерла все возможные следы, а опознавательные маркеры кораблей в сообщении отсутствовали.

— Очень прискорбно. Прайд выражает свою глубокую озабоченность полученными сведениями. Мы благодарим вас. Сведения будут проанализированы самым тщательным образом. Данные по итогам расследования доведены до Сообщества.

Клим Барский видел, какого труда стоит аннук сохранять внешнее спокойствие. Он знал об инциденте на Ниале. В тот же день, когда погиб завод Сообщества, с разницей в несколько часов прекратилась связь с двумя базами Триумвирата. Высланные спасательные экспедиции обнаружили лишь источенные льдом и камнями обломки строений. Признаков чьих‑либо кораблей так и не нашли. Хотя на месте одной базы остались отчетливые следы сильного пожара.

— Вы же не станете отрицать несвойственную Прайду активность кораблей в системах Наяд–Дан и Егва–Тарг, — сказал пожилой крианец. Несмотря на почти предельный для своей расы возраст, семьдесят лет, он до сих пор излучал активность и тягу к жизни. Клим не удивился бы, если б старик смог подняться в воздух на собственных крыльях. — Кроме того, участились случаи фиксации кораблей Прайда на периферии Моря штормов и Оазиса. Это вызывает нашу глубокую обеспокоенность.

— С прискорбием сообщаем о некотором сбое в общем функционировании, — все тем же бесцветным голосом ответил Кен–Кун. — В Прайде имеются отдельные особи, выбравшие собственный путь. Отступники. Их путь неверен и преступен. Они ставят лояльность Прайда под сомнение, что недопустимо, а потому подлежат уничтожению. Мы приносим извинения за их действия.

— То есть вы утверждаете, что ни о какой эскалации речь не идет? — спросил Барский.

— Именно так. Мы всегда стремились максимально снизить процентное соотношение своих особей в тех секторах космоса, где присутствуют иные разумные расы.

— И это нас неизменно удивляло, — произнес крианец, потом обвел взглядом собравшихся и добавил. — Полагаю, не только нас.

— Это наш путь, — отозвался Кен–Кун.

— В последнее время ваш путь очень напоминает подготовку к вторжению, — мягко, почти ласково сказала аннук. — Не слишком ли много сбоев? Не могли бы вы пояснить – в чем они заключаются?

Барский отметил, что посол поправляет в ухе универсальный переводчик. Странное дело, обычно официальные лица ее ранга имели вживленный переводчик. Могло ли это означать, что аннук не посчитали нужным прислать специально подготовленного эксперта? Если так, то понятна ее несдержанность и становится очевидно: от переговоров Сообщество ничего не ожидает. А если подумать, то и Триумвират не очень‑то в них заинтересован. Исходя из этого можно сделать весьма неприятные выводы… Клим еле заметно передернул плечами, скрывая пробежавший по спине холодок.

— Простите, но мы ведем внутреннее расследование. До момента его завершения любые подробности строго засекречены.

— Как мы можем различить отступников? — спросил крианец. Он нет–нет, да косился на аннук. Та же не замечала ничего и никого вокруг, прожигая Кен–Кун неприязненным взглядом.

— Сожалею, но это невозможно до тех пор, пока они не начали атаковать.

— Что, если мы станем вести предупредительный огонь по любому кораблю Кен–Кун, вторгшемуся в пространство Сообщества? — процедила аннук.

— Сожалею, но это неприемлемо.

— Полагаю, тогда мы вправе обратиться за помощью к Содружеству аллари!

— Несомненно. Но вопросы такого рода следует решать на ином уровне и в ином месте. Тем не менее, мы не будем иметь претензий и подчинимся решению Содружества. Каким бы оно ни было.

Аннук смолчала, хотя, Барский видел, не сковывай ее дипломатические рамки, сказала бы многое. Его и самого раздражала позиция Кен–Кун. Они отлично знали свой потенциал и могли не лебезить перед более слабыми в техническом плане расами. Наследие Легиона варро в одночасье поставило Прайд на одну из лидирующих позиций в галактике. Другое дело, что никогда прежде Кен–Кун напоказ не играли мышцами, не вели себя столь высокомерно. Вывод напрашивался сам собой: либо все эти происшествия – только подготовка к масштабному вторжению, либо дела Прайда настолько плохи, что вынуждают Кен–Кун действовать жестко.

По полу зала прокатился слабый отзвук далекого удара. Клим насторожился, прислушался. Чтобы ощутить волну здесь, необходимо, чтобы удар был весьма сильный. Или показалось?

— Больше нет вопросов, — сухо произнесла аннук и поднялась. Охранники за ее спиной тут же отступили на шаг.

Пол вздрогнул. Да так сильно, что Барскому пришлось ухватиться за столешницу, чтобы не свалиться. Последовавший за дрожью пронзительный металлический звук (словно под непреодолимой тяжестью прогибается толстая опора) заставил похолодеть.

«Илсого» наполнилась протяжным воем сирены. Значит, дело действительно плохо.

— Внимание! Срочная эвакуация! — раздался под потолком спокойный женский голос. — Всему персоналу покинуть базу. Внимание…

Руки сами нашарили комбинацию сенсоров, вызывающую командный мостик базы. На небольшом экране появился вахтенный офицер–человек. Лицо встревожено, глаза лихорадочно бегают. Он прислушивался к каким‑то выкрикам на мостике, но Клим не смог разобрать слов.

— Что случилось?!

— На нас напали, — словно не веря себе, произнес офицер. — Разгерметизация части стыковочных отсеков и прилегающих к ним палуб. Мы теряем кислород. Быстро к спасательным капсулам!

Терминал погас, оставив Барского в шоковом состоянии. Нападение! Что за чушь?! Напасть на базу можно, только если уничтожить патрульные корабли возле гиперпорталов. А это уже открытый конфликт. Несмотря на тревожные сведения и туманные слова Кен–Кун, в прямое противостояние все же не верилось. Но неверие лучше проверять в безопасности.

Аннук уже направлялись к выходу, крианец еще сидел в нерешительности. Казалось, он тоже не может поверить в происходящее. А вот с Кен–Кун творилось что‑то странное. Экзоскелет дергался, словно его с равной периодичностью били током.

— Стойте! Ему надо помочь! — крикнул Барский, обращаясь к аннук. — Если потеряем посла Прайда – получим дополнительные проблемы!

Женщина замедлила шаг, неприязненно покосилась на дергающегося Кен–Кун.

— Помогите, — с видимым трудом произнесла сквозь зубы.

Охранники обступили экзоскелет с двух сторону, подхватили его под руки.

— Идем, идем! — выкрикнул Клим, поднимая крианца.

— Я все думаю… — задумчиво проговорил тот. — Кто на нас напал?

— Потом, все размышления потом! — Барский толкал старика в спину.

— И все же… полагаю, нападение может быть только изнутри… посудите сами…

Охранники с Кен–Кен добрались до дверей, когда экзоскелет, наконец, перестал дергаться. Кажется, его носителю удалось все же вернуть контроль над собой. Значит, дальнейшее продвижение пойдет быстрее.

Сирена действовала на нервы, подгоняла.

Внезапно Кен–Кун взмахнул правой рукой, и из его предплечья вырос тончайший, почти прозрачный клинок. Короткий замах – и поддерживающий его охранник с перерубленной ногой отшатнулся в сторону. Второй тут же, не раздумывая, обрушил на голову экзоскелета удар закованной в броню перчатки. Снабженный мускульными усилителями, скафандр аннук способен нести несколько тон веса и развивать скорость до трех метров в секунду, но всей этой мощи не хватило, чтобы остановить Кен–Кун. Перевитая стальными жгутами голова дернулась и треснула, но представитель Прайда не обратил на это никакого внимания. Он молча припечатал охранника о стену и резко вогнал тому в грудь клинок. Толстые нагрудные пластины не смогли защитить своего хозяина. Однако аннук не умер, не прекратил сопротивление, а продолжал с остервенением наносить новые удары. Экзоскелет содрогался. Замерший у стола Клим видел, как под натиском охранника сминаются жгуты–мускулы Кен–Кун.

Женщина–аннук стояла в коридоре и смотрела на все происходящее широко распахнутыми глазами.

— Беги! — крикнул Барский, не надеясь перекричать рев сирены и голос в динамиках. Он бы сам уже давно несся по коридорам, если бы смог проскочить мимо схватившихся в дверях громил. То ли Наяла Лани услышала его окрик, то ли сама вышла из ступора. Так или иначе, но женщина сорвалась с места, метнулась по коридору. И почти сразу вслед за этим база содрогнулась от нового удара.

Климу с большим трудом удалось не упасть. Пол ходил ходуном. Краем глаза он отметил, что раненный в ногу аннук вовсе не выбыл из боя. Превозмогая боль в почти отсеченной конечности, он вытащил из набедренной кобуры пистолет и несколько раз выстрелил в спину Кен–Кун. Вокруг экзоскелета вспыхнуло и погасло золотистое свечение.

На «Илсого» оружие могли носить только телохранители и представители службы безопасности, да и то легкое. А потому Барский сомневался, что пули причинили экзоскелету сколько‑нибудь серьезный вред. Тем не менее, Кен–Кун еще дважды впечатал продолжающего наносить удары охранника в стену, еще глубже вгоняя клинок в его плоть, а потом резко отскочил, подобно мельнице, крутанулся на месте.

До Клима не сразу дошел смысл этих действий. Лишь когда голова стрелка–аннук медленно отделилась от тела и с металлическим звоном покатилась по полу, судорожно сглотнул, отшатнулся.

Между тем Кен–Кун не медлил. Резко обернулся, выбросил в сторону лежащего левую руку. Барский не разглядел процесс трансформации, настолько стремительно он завершился, но в голову охранника метнулся уже подвижный хлыст, испещренный поблескивающими вставками–шипами. Шлем несчастного раскололся, из тонкой щели, словно под давлением, брызнула кровь.

«Вот и все», — мелькнуло в голове Барского.

Рядом старик–крианец медленно опустился на колени, сложил руки на груди. Похоже, он уже не надеялся спастись, а потому начал готовиться к смерти. Но человек не собирался сдаваться. Дождавшись, когда Кен–Кун повернется к нему спиной и занесет руку с клинком над охранником, все еще подающим признаки жизни, он бросился бежать.

За царившим вокруг шумом он не слышал собственных шагов, но надеяться, что их не слышит и противник, глупо. Но если не попытаться сейчас, второго шанса не будет.

В жизни Клим не чувствовал себя в такой опасности. Каждое мгновение тело ожидало удара. Однако ему удалось миновать дверной проем, проскользнуть в коридор. Тут же за спиной послышался резкий щелчок, звук удара, но Барский лишь прибавил скорость. Если Кен–Кун метил в него, то останавливаться глупо. Если приканчивал старика, то это лишний шанс. Он готов был выжать из тела все, на что только способно. И пусть начнут рваться жилы, пусть легкие наполнятся кровью, только выиграть хотя бы небольшую фору.

Выбежав за первый поворот коридора, Клим чуть было не налетел на завал из обвалившихся потолочных плит. Свет здесь почти полностью отсутствовал, а из прорванных над головой труб потоками выплескивалась грязная вода, не успевшая пройти рециркуляционную систему.

Среди плит лежала женщина–аллари. Увидев человека, протянула к нему руку.

— Помоги…

В голосе отчаянье и страх. Куда делся тот надменный, раздраженный дипломат, который недавно был готов испепелить Кен–Кун одним взглядом?

Барский, не раздумывая, ухватился за плиту, придавившую ноги аннук. Тратить на нее драгоценное время – глупо и рискованно, но иначе он не мог. Оставалось надеяться, что рана не окажется слишком серьезной. Тащить женщину на себе – верная гибель для обоих.

Клим напрягся. Ноги скользили в заливающей пол маслянистой воде. С неохотой и скрежетом плита поддалась. Аннук застонала, ее лицо стремительно побледнело. Опираясь на руки, женщина выползла из‑под обвала, замерла без сил.

В промокшем насквозь платье, со спутанными волосами и окровавленными, исполосованными глубокими рваными порезами ногами, она показалась Барскому беззащитной и несчастной.

— Бежим! — крикнул он, протянув ей руку.

Аннук взглянула на него с непониманием, потом рассеянно коснулась уха, где должен быть универсальный переводчик. Пусто. Видимо, потеряла во время падения.

Клим выругался, схватил ее за руку, с силой дернул на себя, понуждая подняться. Женщина снова вскрикнула, на ее глазах навернулись слезы. Но Барский почувствовал лишь раздражение, перерастающее в злость. Он рискует собственной жизнью, а она даже не пытается ему помочь.

— Хочешь здесь сдохнуть?! — прокричал в самое ухо. Аннук съежилась и попыталась отстраниться, но человек крепко держал ее за руку. — Хочешь жить – придется потерпеть!

Он резко выпустил тонкую руку, развернулся и быстрым шагом направился прочь. Кен–Кун и так не появлялся слишком долго. Хватит искушать судьбу.

— Стой! — услышал надрывный крик.

Вряд ли посол поняла смысл его слов, но вот интонацию расценила верно.

Клим нехотя обернулся. Аннук стояла, покачиваясь. Губы дрожат, лицо белее мела. Но стоит! Значит, сможет идти. Он было шагнул к ней, но тут же остолбенел. Из‑за угла появился экзоскелет. Он ступал настолько мягко и бесшумно, что казался живым. Словно огромный хищник, подкарауливший добычу и теперь готовящийся к прыжку. Женщина не могла его видеть, но все поняла по реакции человека.

Барский судорожно сглотнул, отступил.

Аннук и Кен–Кун начали движение одновременно. Сделав первый шаг, женщина чуть не упала, ее лицо исказилось гримасой боли. Тем не менее, за первым последовал еще шаг – уже более уверенный, хотя столь же болезненный. Экзоскелет же покрыл разделяющее их расстояние всего за один прыжок. Призрачный клинок вспорол льющуюся с потолка воду, метнулся к беззащитной аннук. Но в самый последний момент цель исчезла с линии удара. Кен–Кун с грохотом приземлился на пол. Над его головой что‑то натужно скрипнуло.

Клим клял себя последними словами, что пошел на поводу у глупого сострадания. Он успел выдернуть девчонку из‑под удара. Кажется, острие клинка даже проделало в ее платье дыру, хотя обвал и вода и без того превратили его в лохмотья, почти не прикрывающее тело.

Оба покатились кубарем. Кен–Кун обрушился следом. Длинный хлыст полоснул в сантиметрах от головы человека, ненадолго оглушив. В сторону полетели потолочные плиты – экзоскелет оказался слишком велик, чтобы просто обогнуть завал, за которым оказались люди. Скрежет и грохот наполнили узкое пространство, иногда заглушая сирену.

Барский резко вскочил на ноги, потом рывком поднял аннук, толкнул ее дальше по коридору. Сердце настойчиво рвалось из груди, руки дрожали. Он смахнул с глаз воду, развернулся, чтобы бежать, но внутренний голос настойчиво твердил: «Не успеешь, он все равно быстрее!»

Над головой снова заскрипело. На этот раз звук стремительно нарастал, а потом резко оборвался, сменившись громоподобной какофонией. И человек, и Кен–Кун догадались о природе оглушающего гвалта. Но если Клим оказался в стороне от обвала, то представитель Прайда в самом его центре. Не чувствуя под ногами пола, спотыкаясь, то и дело натыкаясь на стену, Барский сумел увернуться от смертоносного металла. Кен–Кун же расшвырял остатки обвала – и тут же на него рухнула часть перекрытий. Острые балки, словно раскаленные спицы масло, прошивали пол и устремлялись ниже. В мгновение ока коридор превратился в наглухо заваленный тупик, а в воздух поднялись клубы мелкой взвеси.

Клим прислонился к стене – ни жив ни мертв. Ноги в коленях подкашивались, в горле першило. Ничем, кроме как чудом, случившееся не назвать. И этим надо пользоваться! Прочь отсюда, быстрее к капсулам, если они еще доступны.

База успела опустеть. Если где‑то еще оставались захватчики или члены команды – человек и аннук их не встретили. Пол и стены вибрировали. Создавалось впечатление, что в результате большой утечки кислорода и падения давления в некоторых секторах «Илсого» база начала разваливаться на куски. Свет мигал, а сквозь прерывистый гудок сирены то и дело слышались отзвуки не то взрывов, не то обрушений конструкций. Ощущение, что база разваливается подобно карточному домику, не отступало ни на секунду.

Собственно, разреженность воздуха почувствовалась довольно скоро. Чем дальше продвигались беглецы, тем труднее становилось дышать. Кислородные маски на штатных местах в стенных нишах отсутствовали. Факт сам по себе крайне странный. Неужели все забрали те, кто шел здесь раньше?

Первой стала слабеть аннук. Вроде бы свыкшаяся с постоянной болью в ногах, она то и дело сбивалась с шага, чуть не падала. Барский тоже чувствовал недомогание, но пока держался. Тем более что идти оставалось совсем немного.

Капсулы экстренной эвакуации располагались по всему периметру базы и не входили в какой‑то единый отсек. Это позволяло увеличить вероятность выживания команды, даже если бы пострадала значительная часть «Илсого».

Клим тяжело прислонился к стене. Они добрались. Одной рукой поддерживая аннук, ударил кулаком о сенсор. Двери медленно начали расходиться, но менее чем на полпути застопорились. Ругаясь и проклиная и Триумвират, и Сообщество, Барский протолкнул в раскрывшуюся щель женщину, потом протиснулся сам. Очертания отсека показались ему странными. Только сразу не понять, в чем дело…

Из десяти капсул лишь две оставались на местах. Еще пять отсутствовали, три оказались расстреляны. Больше того, всего в нескольких шагах от двери валялся труп Кен–Кун, вернее – их экзоскелет. Судя по всему, здесь произошел серьезный бой. Возле разбитых капсул виднелись следы крови, части обшивки. Стена за Кен–Кун испещрена пулевыми отверстиями. Хорошо, что стена внутренняя, но не факт, что не стрелял представитель Прайда. Большое чудо, что отсюда до сих пор не вышел весь кислород.

«Кислород! Ну, точно!» – мужчина с досадой сжал зубы.

Внешние стены отсека вогнулись. Совсем немного, но именно это и привлекло его внимание. Наверняка, если прислушаться, можно различить натужный стон металла, но треклятая сирена сводила на нет все усилия.

Аннук уже почти не шевелилась. Ее глаза закатились – и женщина обмякла. Она что‑то еле слышно говорила, но переводчик Клима не имел достаточной чувствительности, чтобы из всеобщего шума выделить тихие слова.

Они почти добрались до капсулы, когда в двери что‑то врезалось. Барский резко обернулся: в щель пытался протиснуться Кен–Кун. Клим мог поклясться, что это их знакомый. Однако обвал не прошел для него даром: экзоскелет двигался с заметным трудом, одна рука не действовала вовсе, вторая обрублена по локоть, голова превратилась в расплющенный горшок, в самом корпусе виднелось много вмятин и дыр, из которых сочилось что‑то черное, вязкое. И все равно Кен–Кун продолжал погоню. Он силился раздвинуть двери, но их заклинило окончательно.

Клим порадовался деформации отсека. Скорее всего, именно она и послужила причиной блокировки дверей. Правда, они все равно вряд ли устоят перед натиском даже раненого Кен–Кун.

«Что же с ним, черт возьми, случилось? К чему это нападение?»

Барский поспешно открыл люк исправной капсулы и, без лишних слов перевалив в него ватное тело аннук, обернулся. От напряжения и нехватки кислорода закружилась голова, перед глазами поплыло.

Кен–Кун бесновался за дверьми. Будь у него руки, скорее всего, смог бы что‑то сделать. А так он выбрал самую простую тактику – разбегался и на всем ходу врезался в щель между дверьми, пытаясь пробить себе дорогу. Зрелище жутковатое – вконец обезумевший инопланетник, одержимый единственной целью – убивать. Клим сплюнул, поежился. Очень хотелось напоследок отомстить вероломной твари. Но оружия под рукой нет.

С досады пнув кусок обшивки, мужчина запрыгнул в капсулу, задраил люк. Запустить проверку систем, уложить аннук на кресло, пристегнуть ее ремнями. Старт… На короткое мгновение в голову пришла мысль: что, если Кен–Кун испортили все капсулы? Но вскоре спасительный аппарат мягко провалился по направляющей трубе, потом послышался легкий хлопок. Барского вжало в кресло. Приборы работали в обычном режиме. «Илсого» стремительно отдалялась.

Клим облизал губы. Несмотря ни на что, ему удалось выбраться. Самое время решить, что делать дальше. Первое – необходимо связаться с кем‑то в системе, дать о себе знать. Но если Кен–Кун начали вторжение, сигнал, скорее всего, перехватят. С другой стороны, во вторжение все же не верилось. Куда реалистичней казалась версия точечного удара.

«Нападение может быть только изнутри», — вспомнил он слова крианца.

Глубоко вздохнув, Барский протянул руку к приборам с четким намерением включить поисковый маячок и просканировать доступные каналы связи.