Исчезновение

Глава 10. 274 часа, 27 минут

«ХАММЕР» ВЫПИСЫВАЛ на дороге кренделя, но было ясно: их скоро нагонят.

– Едем дальше или сдаёмся? – Эдилио вцепился в руль так, что побелели костяшки пальцев.

– Ох, и надерут же они нам задницу! – заныл Квинн. – Надо было сразу остановиться! Я ж говорил, но нет!

«Хаммер» неумолимо приближался.

– Они сейчас в нас врежутся! – закричала Астрид.

Квинн выпрыгнул из гольф-кара и побежал. «Хаммер» рывком остановился, оттуда выскочили Коржик и Молоток и рванули за Квинном.

– Съезжай на обочину, – сказал Сэм, спрыгнул и тоже бросился вдогонку.

Квинн попытался перепрыгнуть через кювет, оступился и упал. Два хулигана нависли над ним прежде, чем он смог подняться. Сэм с разбегу прыгнул на Коржика и сбил его с ног.

Коржик плюхнулся на живот, выронил биту и полез на Квинна с кулаками. Сэм бросился к бите. Тем временем, Молоток, Эдилио и Квинн сцепились в драке. Впрочем, она быстро закончилась. Квинн с Эдилио встали на ноги, а незнакомый мальчишка остался лежать на земле. Однако ему на помощь уже спешили Орк и Говард.

Орк размахнулся и ударил Эдилио битой под колени. Тот упал как подкошенный. Сэм, крепко держа биту Коржика, встал между Эдилио и Орком и крикнул:

– Я не хочу с тобой драться!

– Знаю, – нагло ухмыльнулся Орк. – Со мной никто не хочет драться.

– Прекратите немедленно! – Астрид подбежала к ним. – Нам не нужно всей этой пакости.

Её кулаки были крепко сжаты, в глазах стояли слёзы, но выглядела она, скорее, рассерженной, чем испуганной.

– Отвали, Астрид, – между ней и Орком влез Говард. – Мой друг Орк желает проучить этого сопляка.

– Отвалить?! – рявкнула Астрид. – Как ты смеешь мне указывать? Ты… бесхребетное существо!

– Астрид, не вмешивайся, я сам с ними разберусь, – сказал Сэм.

Эдилио пытался выпрямиться, но он едва мог стоять.

– А чего так? Пусть она говорит, – неожиданно поддержал девочку Орк.

В крови Сэма бурлил адреналин, так что он едва понимал слова Орка, однако уяснив их, захлопнул рот. Астрид глубоко дышала. Её волосы растрепались, лицо покраснело. Справившись, наконец, с эмоциями, она сказала:

– Мы не хотим драки.

– Говори за себя, – проворчал Коржик.

– Послушайте, это какое-то безумие. Мы просто ищем моего брата.

– Идиота, что ли? – прищурился Орк.

– Он аутист, – резко поправила Астрид.

– Я и говорю, Питиот-идиот, – осклабился Орк, но дальше решил не заходить.

– Вы должны были остановиться, Сэмми, – Говард поцокал языком и печально покачал головой.

– А я им говорил! И меня же теперь побили, – Квинн зло махнул рукой на Сэма.

– Тебе лучше было послушаться своего приятеля, Сэм, – Говард удивлённо покосился на Квинна. – Я ведь предупреждал тебя вчера вечером, что забочусь о моём друге Орке.

– Заботишься о нём? Что ты имеешь в виду? – спросила Астрид.

– Вы должны выказывать уважение к Капитану Орку, вот что я имею в виду, – холодно ответил Говард.

– Капитан Орк? – Сэм едва удержался от смеха.

– Вот именно. Капитан, – вскинулся Говард, осмелевший в присутствии главаря. – Кто-то должен сделать шаг вперёд и взять ответственность на себя. Ты у нас занят по горло, насколько я понимаю, сёрфинг там, то да сё. Поэтому командовать будет Капитан Орк.

– Кем командовать? – спросил Квинн.

– Всеми вами. Чтобы не наделали глупостей.

– Ага, – кивнул Орк.

– Дети вламываются куда хотят и берут всё, до чего могут дотянуться, – продолжил Говард.

– Ага.

– А ведь ещё есть всякие молокососы, в смысле, – малявки, которым надо вытирать носы и менять подгузники. Наш уважаемый Орк проследил, чтобы о них позаботились, – Говард широко улыбнулся. – Можно сказать, утешил их. Ну, или хотя бы проследил, чтобы кто-нибудь это сделал.

– Так и есть, – согласился Орк, хотя по его тону было заметно, что он слышит обо всём этом впервые в жизни.

– Никто больше не захотел брать на себя ответственность. Это сделал Орк. Поэтому до возвращения взрослых, он – наш Капитан.

– Вот только они никогда не вернутся, – прибавил Орк.

– Совершенно верно, – поддакнул Говард. – Слышали, что сказал Капитан?

Сэм покосился на Астрид. С одной стороны, народ действительно надо было призвать к порядку. С другой, – Орк был последним, на которого пал бы выбор Сэма. С третьей, самому Сэму ужасно не хотелось этим заниматься.

Драка, считай, закончилась. Теперь, когда они стояли друг против друга лицом к лицу, сомнений в том, кто победит, не оставалось. Четверо на четверых, но среди хулиганья был Орк, который один шёл по меньшей мере за троих.

– Мы просто хотим найти малыша Пита, – наконец произнёс Сэм, проглатывая обиду.

– Да? Когда что-нибудь ищешь, лучше не торопиться, – осклабился Говард.

– Вы просто хотите отнять у нас гольф-кар.

– Ну, а я о чём толкую? – Говард смиренно развёл руками.

– Считайте, это что-то вроде налога, – добавил Молоток.

– Именно! – согласился Говард. – Налог.

– А ты откуда? – спросила Астрид у Молотка. – В нашей школе я тебя не видела.

– Я из «Академии Коутс».

– Моя мама работает там ночной медсестрой, – сказал Сэм.

– Работала, – уточнил мальчишка.

– Ну и зачем ты к нам явился? – продолжала допытываться Астрид.

– Не сошёлся с тамошними характером, – небрежно хохотнул Молоток, но эффект был подпорчен тенью страха в его глазах.

– А взрослых у вас там не осталось? – с надеждой поинтересовался Сэм.

– Уси-пуси, Сэмми хочет к мамочке, – ухмыльнулся Говард.

– Забирайте гольф-кар, – сказал Сэм.

– Вот только не надо на меня так смотреть, чувак. Я же тебя насквозь вижу, Сэм-Школьный-Автобус. Сэм-Пожарный. Сперва корчишь из себя героя, а потом исчезаешь, так? Приходишь и уходишь. Вчера все только и спрашивали: «Где Сэм? Где Сэм?», и я вынужден был сказать: «Народ, Сэм свалил с Астрид-Гением, потому что Сэму не по душе общество таких серых личностей, как мы с вами. Он предпочёл компанию своей подружки-блондинки».

– Она вовсе не моя подружка, – возразил Сэм и тут же пожалел об этом.

Говард захохотал, довольный своей провокацией.

– Послушай, Сэм, пока ты делал вид, что слишком хорош для нашего маленького мирка, мы с Капитаном Орком и наши парни всегда были рядом с народом. Так что уйди, не стой у нас на пути.

Сэм почувствовал взгляды Астрид и Квинна, явно ждавших, что он сейчас примется спорить с Говардом. Вот только к чему? Ведь он действительно знал, что дети на площади ждали от него помощи, тут Говард был прав. Однако Сэм предпочёл сбежать. Поиск брата Астрид – это лишь повод.

– Мне всё это надоело, – прорычал Орк.

– Окей, Сэмми, – улыбнулся Говард. – Давайте, ищите своего мелкого Питиота, но не забудьте и о подарочке Капитану Орку, который теперь управляет УРОДЗ. Так-то чувачок.

– Чем-чем управляет? – переспросила Астрид.

– Моя идея, – Говарда прямо-таки распирало от гордости. – УРОДЗ. У-РОДЗ. Улица Радиоактивных Отходов – Детская Зона. Никого, кроме детей, – он рассмеялся, если, конечно, эти звуки можно было назвать смехом. – Не дёргайся, Астрид. Просто УРОДЗ. Усекла?

Когда Лана открыла глаза, день жарко светил ей в лицо. В небе продолжали кружить зловещие крылатые тени, то и дело перекрывая солнце. Грифы наблюдали и ждали, уверенные, что еда никуда от них не денется.

Её язык так распух, что едва ворочался во рту, сделавшись похожим на кляп. Губы потрескались. Она умирала. Лана повернула голову в поисках несчастного пса. Он должен был лежать рядом с ней. Лабрадора нигде не было. Вдруг до неё донёсся заливистый лай.

– Патрик!

Пёс, весёлый и довольный подбежал к ней и принялся прыгать, предлагая встать и поиграть с ним. Здоровой рукой Лана ощупала его шею. Шерсть заскорузла от запёкшейся крови. Попыталась найти место, где была рана. Там обнаружилась лишь подсохшая корочка. Кровь не текла, а судя по поведению Патрика, пёс никогда в жизни не чувствовал себя лучше. Может, ей всё это приснилось? Да нет, шерсть-то в крови.

Лана сосредоточилась, пытаясь вспомнить то, что было перед тем, как на неё навалился сон. Может, она молилась и произошло чудо? Но Лана не помнила, чтобы молилась. Она была не тем человеком, который находит утешение в молитвах.

Значит, это сделала она сама? Каким-то образом исцелила Патрика? Лана чуть не рассмеялась. Она явно бредит или сошла с ума. Навоображала всякого.

Свихнулась от боли, жажды и голода. Короче, спятила.

Вдруг она почувствовала какую-то вонь. Запах был сладковатым и противным. Лана скосила глаза на правую руку. Кожа над переломанными костями натянулась и потемнела, почти чёрная кромка сменялась грязноватой прозеленью. Запах был очень скверным.

Борясь с подступившим ужасом, Лана сделала несколько медленных, судорожных вдохов. Она слышала о гангрене. Если в тканях не циркулирует кровь, они отмирают и начинается гангрена. Её рука умирала, воняя сгнившим мясом.

В нескольких футах приземлился гриф и, склонив голову на длинной голой шее, уставился на девочку глазками-бусинками. Грифу был хорошо знаком этот запах. Патрик залаял и кинулся на птицу. Та неохотно улетела.

– Перебьёшься, – прохрипела Лана, но слабость собственного голоса испугала её ещё больше.

Грифы до неё доберутся, обязательно доберутся.

Однако рядом был Патрик, совершенно выздоровевший после раны, казавшейся смертельной. Лана положила левую руку на свой перелом. Кожа под засохшей кровью была горячей и отёкшей. Она закрыла глаза и подумала: «Что бы ни случилось с Патриком, я хочу, чтобы это произошло и со мной. Я не хочу умирать, не хочу!»

Всё больше впадая в забытьё, она думала о доме. О своей комнате, о плакатах на стене, о ловце снов у окна, о подзабытых плюшевых зверушках в плетёной корзинке, о шкафе, лопавшемся от одежды, о коллекции азиатских вееров, которую все считали странной причудой.

Злость на родителей прошла. Лана по ним скучала. Больше всего на свете она хотела к маме. Ну, и к папе, разумеется. Он бы точно её спас.

Лане снились горячечные сны, полные картин, от которых перехватывало дыхание, а сердце билось как молот. Она чувствовала, что погружается в тонкую земную кору, тонкую кожицу, вроде оболочки воздушного шарика. Под ней находилось пространство, вихрящееся облаками и языками пламени. А там, далеко внизу ожидало чудовище. Что-то из детства, вроде буки, из-за которого она часто просыпалась в слезах по ночам.

Чудовище было грубо вытесано из живого камня. Хитрый, медлительный зверь с горящими чёрными буркалами. Внутри его билось сердце. Только оно не красное, а зелёное. Вдруг сердце треснуло, словно яйцо, и оттуда вырвался ослепительный жгучий свет.

Лана проснулась от собственного крика и резко села, как всегда, когда ей снился кошмар.

Она села.

Боль была ужасной. Голова гудела, спина разламывалась, а её… Лана уставилась на правую руку и тут же обо всём забыла, даже дышать перестала. Забыла о боли в голове, спине и ноге. Потому что рука не болела.

Рука была прямой. Вновь сделалась ровной, нормальной рукой от локтя и до запястья. Гангренозные пятна пропали, запах смерти исчез. На коже оставалась запёкшаяся кровь, но это была сущая чепуха.

Лана подняла дрожащую правую руку. Рука двигалась. Медленно сжала кулак. Пальцы слушались.

Это было невероятно. Невозможно. Она столкнулась с тем, чего не могло быть.

Однако боль не лжёт. Прежде рука болела, а теперь – нет, если не считать тупого пульсирования.

Лана положила левую ладонь на вывихнутую ногу. Дело оказалось не быстрым, и потребовалось немало времени. Она ослабела от голода и жажды, но упорно продолжала удерживать ладонь на месте. Чудо произошло лишь где-то через час. Лана Арвен Лазар встала.

Два грифа опустились на перевёрнутый пикап.

– Боюсь, птички, вы ждали напрасно, – сказала она им.