Исчезновение набожной тетушки

Глава 3

Когда Хорсфилд пришел в себя, Холмс наклонился к нему и тихо спросил:

— Где тело?

Хорсфилд, казалось, совершенно не удивился вопросу, но не сразу ответил. Горестно нахмурив брови, он смотрел в потолок остановившимся взглядом и молчал.

— О каком теле идет речь, мистер Холмс? — настороженно спросил Лестрейд.

— О теле миссис Энн Луизы Симс, — ответил великий сыщик, не сводя своего проницательного взгляда с бледного лица Хорсфилда.

— Вы ведь были ее любовником? — продолжал он пристально глядя на слугу.

— Нет. Я не был ее любовником — резко ответил Хорсфилд. И помолчав еле слышно добавил:

— Я был ее законным мужем.

Мы изумленно переглянулись.

— Расскажите нам все, облегчите душу… Произнося эти слова, Холмс с состраданием смотрел на некрасивого, остроносого мужчину, сделавшего нам подобное признание.

" Я впервые увидел Энн 20 лет назад. Вы знаете, что я моряк. В то время я ходил на каботажном судне "Бель Канари" и нередко проводил время в компании других моряков. Однажды один из моих друзей познакомил меня с своей сестрой… Это и была будущая миссис Симс. Я влюбился в нее с первого взгляда — в ее рыжие волосы, дерзкие зеленые глаза, летящую походку. Ей было всего 18 лет, но она уже знала чего она хочет в жизни. Она хотела свободы для родной Ирландии. Все ее помыслы и мечты были посвящены делу освобождения родины. Она знала о моей любви, но не хотела ответить на нее. За капитана Симса она вышла тоже ради Ирландии — он перевозил оружие для заговорщиков и она стала его почетным призом. Их брак был непродолжительным. Вскоре капитан скончался от несварения желудка, а юная вдова полностью отдалась политическим интригам. Она не имела детей и была очень привязана к своей единственной племяннице. В целях конспирации она отдала ее в английский пансион и это было роковой ошибкой. Девочка была воспитана в духе преданности Англии и не проявляла никакого интереса к родине своей матери и тети. Почти 15 лет я не видел Энн и не имел от нее известий. Как многие моряки я увлекся социальными вопросами и стал членом Ист-Эндской секции Интернационала. Я был выбран казначеем за свою общеизвестную честность и в течение 10 лет я был чист перед товарищами… Но тут я встретил Энн Симс…

Хорсфилд закрыл лицо руками и мы услышали сдавленные рыдания.

Энн уже много лет была вдовой. Когда я случайно увидел ее на митинге в Гайд-Парке я узнал ее сразу же. Она стала еще красивее. Она была одета в скромное серое платье и шляпку с вуалью, но ее рыжие волосы все так же полыхали огнем, а дерзкие зеленые глаза стали еще более зовущими… Она очень обрадовалась, встретив меня и мы провели много чудесных вечеров, прогуливаясь по дорожкам парков или сидя в небольших кондитерских за чашкой кофе… Вскоре я почувствовал, что я вновь без ума от нее. Она, казалось, отвечала на мои чувства. Как-то раз она пригласила меня домой. Мы были совершенно одни… Она показала мне потайную комнату, где предавались преступной страсти с беглыми монахами бабушка и прабабушка капитана Симса… Я был как безумный… Упав к ее ногам я просил ее руки — и она не отказала мне! Ее единственным условием было сохранение тайны нашего брака. По ее словам это было связано с условиями завещания. Я пошел на все возможные уступки. Мне пришлось притворяться ее дворецким… Но я был счастлив — я обладал ею и она была моей всецело. Потом Энн начала проявлять интерес к деятельности Интернационала и не раз посещала наши собрания, переодевшись горничной или продавщицей. Она сказала, что давно не интересовалась политикой, отдав в молодости дань борьбе за свободу Ирландии, но идеи социального равенства и братства ей очень близки… Я, глупец, поверил… Но счастье мое длилось недолго… Однажды придя в банк, я обнаружил, что из секретного сейфа пропала вся казна Ист-Эндской секции Интернационала, все золото партии… Мрачные подозрения охватили меня, когда я увидел, что сейф не был взломан, но был открыт ключом. Этот ключ я постоянно носил на шее, не расставаясь с ним ни на миг… Я бросился домой… Энн как раз собиралась выходить. Она была одета по-дорожному и на полу прихожей стояли ее сундуки.

— Куда ты, Энн? — спросил я.

— Я еду в Бат, Хорсфилд — холодно ответила она мне.

— Между нами все кончено… Я сделала ошибку выйдя замуж за такое ничтожество…

— Энн! Ответь мне — где золото партии? Ведь это ты украла его!

— Да, я — гордо ответила она. Это золото нужно на покупку партии оружия для Ирландской Республиканской Армии! Знай, глупец, что вся моя жизнь подчинена одной цели и мужчины мне нужны только для того, чтобы приблизить час освобождения моей родины!

В глазах у меня потемнело и я ударил ее. Она упала навзничь и потеряла сознание. Я взял ее на руки и отнес в потайную комнату. Там я привязал ее к кровати и стал ждать пока она очнется…

Вскоре сознание к ней вернулось… Не буду рассказывать как много часов подряд я умолял ее вернуть украденное… Она то симулировала потерю памяти, то уговаривала меня присоединиться к ИРА, то проклинала меня… На третий день она пообещала открыть мне, где спрятано похищенное золото, если я займусь с ней любовью…

Лестрейд покраснел и смущенно хмыкнул.

— Да! Она была коварна, но она была все так же мною любима… Я уступил ее желаниям… Зеркало на потолке повторяло наши страстные объятия и поцелуи… Наконец, я вновь спросил Энн о золоте партии…

— Его не вернуть, — грустно ответила мне она. Оружие уже закуплено… Я специально тянула время, чтобы мои товарищи могли закончить переговоры и увезти оружие в Ирландию…

Я понял, что она вновь обвела меня вокруг пальца. В бешенстве я схватил ее за горло и сильно встряхнул… Зубы ее лязгнули и вдруг лицо ее залила смертельная бледность…

— Ампула… Из-за тебя разбилась ампула с ядом, имплантированная в зуб… — прошептала Энн. Я умираю…

— Все ясно, — сказал Лестрейд, — типичный несчастный случай. У нас десятки подобных смертей из-за халтурной работы дантистов… Ох уж эти заговорщики… А куда же вы дели труп?

— Я сварил его и скормил собакам… Как раз в тот момент, когда мистер Шерлок Холмс посетил меня в первый раз — в сторожке варилось то, что осталось от дерзкой и коварной Энн Симс!

Мой друг подумал несколько секунд и решительно поднялся.

— Рад был познакомиться с вами, мистер Хорсфилд. Я думаю, что молодую мисс не стоит посвящать в подробности запутанной семейной истории… Кстати, а существует ли завещание?

— Мистер Холмс, я не буду помехой ни в чем… За утрату золота партии мои товарищи вынесли мне общественное порицание…

Серая тень скользнула по лицу Хорсфилда и мы увидели начертания его роковой судьбы…

Когда мы приехали на Бейкер-стрит и уютно устроились в креслах у камина, я спросил Холмса о том, как он сумел догадаться о происшедших роковых событиях.

— Элементарно, Ватсон. Некогда я побывал на приеме в посольстве Центрально-Африканской Империи и у собачьей похлебки Хорсфилда был тот же самый запах, что и у блюд подававшихся на банкете в посольстве. А ведь, как известно, в этой империи процветает каннибализм!

— Как просто, Холмс! Удивительно, как я сам не догадался. Ведь я же видел в котле с похлебкой изумрудный браслет и обручальное кольцо! Видимо Хорсфилд позабыл снять их с трупа!

— Совершенно верно!

Мой друг помолчал и задумчиво добавил:

Надеюсь, что общественное порицание будет быстрым и безболезненным, Ватсон. Мне жаль беднягу Хорсфилда…