Искатель. 1962. Выпуск №6

Рисунки А. Кыштымова

Машина волнующаяся, плачущая, пишущая стихи…

Даже целые планеты, заселенные такими машинами…

Мы читаем об этом в фантастических произведениях. Пока ученые разрабатывают научные основы кибернетики, некоторые авторы фантастических рассказов и романов забегают далеко вперед. Иногда чересчур…

— Може7 ли машина сочинять фантастические рассказы? — спросили мы одного из самых убежденных сторонников «очеловечивания» машины.

— Может, — не моргнув глазом, ответил он.

— А литературные пародии?

— Все может.

— Ну хорошо, пусть ваша машина сочинит что-нибудь для «Искателя».

— Гм… — Тут проповедник преимуществ машинного автора впервые замялся. — Техника еще не вполне отработана. Так что я полностью ручаться, разумеется, не могу. Трудно сказать, что эта машина сочинит? Сами понимаете, первый опыт. Но давайте попробуем.

Через каких-нибудь 0,007 секунды на столе лежал текст рассказа.

Как он стал опекуном

Старик протрещал выключателями, громыхнул парой электрических зарядов и только тогда почувствовал себя вполне отрегулированным. «Последнее время регулируюсь хуже и хуже, — с тревогой подумал он, — > нужно зайти в ремонтную мастерскую».

Еще недавно он чувствовал себя заряженным энергией, как новенькая лейденская банка. К его решениям прислушивались, к погрешностям относились снисходительно — внимание окружающих было для него делом привычным. Но позавчера, подключаясь на ночную разрядку, он машинально перемножил два восьмизначных числа и, о ужас, ошибся на три единицы. А сегодня ему предписали отправиться в детский сад работать воспитателем.

«Да, дело плохо, дважды два — четыре!» — любимая поговорка старика прозвучала сейчас как ругательство. Он поднял голову, испытующе посмотрел на сорванцов. В их озорно блестящих зрительных выводах светилось нетерпение. Молодые парни, наэлектризованные молчанием наставника, не знали, куда девать свою электроэнергию. А старик невидящим инфравзглядом уставился на какого-то робота. Ему вспомнилась собственная молодость, вспомнился торжественный момент, когда он, собранный по последней схеме, свежепахнущий полимерами, не дожидаясь очереди, самостоятельно соскочил с конвейера и помчался в отдел технического контроля. Там он быстро отвечал на вопросы, поставленные с целью определения его полноценности, решал головоломки, предсказывал погоду, бегло переводил с одного языка на другой, прослушивал и тут же воспроизводил музыку — словом, показал вполне удовлетворительное присутствие обратных связей.

— Куда спешите? — спросил один из членов комиссии, чеканя последнее клеймо на его спине.

— Спешу жить! — крикнул он на прощание и, посылая приветственные гудки, промчался к выходу мимо кучки отбракованных кретинов, возвращающихся в переборку.

Он выскочил на улицу, остановился за углом и первое, что сделал, — рассчитал свое будущее на ближайшие десять лет. Пять минут сложения, умножения, дифференцирования, интегрирования — и готово, будущее известно! Более далекое время его не интересовало: не будет неожиданностей — будет скучно, так он считал в то время.

Прошли месяцы учебы. Молодой робот с головой ушел в работу. Только она приносила ему тогда высшее наслаждение. Он стал рассеян, иногда забывал вовремя подключиться к питательному аккумулятору. Как-то приятель рассказал ему, будто бы смоделирована новая система роботов с лучшими избирательно-разрешающими способностями, он раздраженно рванул рычаг, отключился. Славд, великому кибернетику, у него своих забот полно, некогда думать о чепухе!

Но однажды он попытался, как в первые дни, предсказать свое будущее. Прошло время — предсказание не сбылось. Он кинулся узнавать, в чем дело. Ему объяснили, что действительно появились новые модели с большим количеством степеней свободы, поэтому ему теперь труднее учитывать их действия, а следовательно, и рассчитывать собственные координаты в общем движении.

— Но, позвольте, это же хаос! — воскликнул несчастный.

— Не хаос, а закон природы, — холодно возразили ему.

С этого дня он начал думать о путях развития своего счетно-решающего общества. «Куда нас приведет технический прогресс?» — вот кажой вопрос сделал его постоянным подписчиком журнала «Кибернетика и робот» Мысли текли, время — тоже, а лучшие системы появлялись и появлялись… И вот, наконец, сочли, что опекать детей — большее, на что он способен.

Старик еще раз бросил взгляд на подопечных. Было ясно, что их напряжение на пределе: с матовой поверхности юнцов, шелестя, стекали электрические заряды.

— Ну, дети, через час быть в оборе. Летим на Землю, на экскурсию, — этой фразой ветеран прервал паузу.

Парадокс информации № 1

Нужно ли описывать небольшое путешествие роботов из детского сада с их планеты на Землю? Все обстояло так, как в стандартных космических путешествиях, зафиксированных многочисленными фантастическими рассказами. Ревели ли ракетные двигатели их корабля? Да, ревели. Кричал ли впередсмотрящий, подобно матросу Колумба, «Земля!» при ее появлении? Да, кричал. А траектория движения? Она рассчитывалась автоматически? Да, да, да!

Путешествие было предпринято для традиционного ознакомления молодежи с местом изобретения первого робота, с местом, где было начато их массовое производство.

Старик водил группу по старинным городам, показывал океан, тропики. Океан, как всегда, вылизывал языком волн берега, в джунглях рычал лев. И только города молчали.

Старик мог показать все что угодно, но только не человека.

Он хотел что-то сказать, но где-то внутри нервно дрогнула электронная линия; чтобы успокоиться, пришлйсь выждать. История исчезновения людей была больным местом роботов всех систем.

— А теперь всем настроиться на «внимание»! — Это было уже повелением.

Дисциплинированно щелкнули тумблеры, все переключились на одну волну. И к молодым путешественникам, превратившимся во внимание, пришли слова о человеке, печальные и далекие, как весть с неведомой звезды.

— Давно-давно на этой планете жили удивительные существа — люди. Нас, роботов, еще не было. Люди были изобретательны, темпераментны и предприимчивы. Поговаривают — хотите верьте, хотите нет, — что их предком была обезьяна. Они-то и придумали нас, чтобы поставить за станки, за пульты автоматических линий, посадить за руль автомобилей. Для нас не было большей радости, чем угодить человеку. Но однажды утром, когда толпы роботов шумными ватагами устремились к подпиточным станциям, обнаружилось, что люди исчезли. Все до одного! — голос старика дрогнул, из каждой глазницы выкатилась крупная капля смазки. Это воспоминание было на порядок тяжелее остальных.

Молодые роботы запыхтели: любовь к человеку, вложенная в них как информация № 1, давала себя знать.

— Некоторый свет на загадку пролила вот эта бумажка. Из нее явствует, что им надоело наше общество! — латаный динамик старика звякнул. — Слушайте, что здесь написано:

«Дорогая Мари! Утром улетаем. Куда? Еще неизвестно. Ты спросишь, почему? Впоследствии многие будут гадать, почему мы исчезли. А дело-то все в этих несносных роботах. Они не дают пошевелиться. Мы заложили в них слишком сильную любовь к человеку, надеясь, что она будет лучшим стимулом для их самовоспроизводства. И, конечно, они видят теперь цель своего существования в избавлении человека от всех трудностей.

Нас освободили от труда. Так исчезло наслаждение от творческого процесса, самое сильное из наших наслаждений* Только возникает мало-мальски человеческое желание — и, пожалуйста, оно уже исполнено. Они угадывают любое наше намерение. Наша активность постепенно сводится к нулю. Еще немного — и мозг начнет атрофироваться. Нужно начинать новую жизнь. Наши космические плантации беспрёдельны. Но улететь нужно так, чтобы они не пронюхали, куда мы стремимся. Бери с собой только предметы первой необходимости: зубную щетку, полотенце, генератор невесомости, не тот, большой, семейный, а портативный, и электробатарейку на тысячу киловатт-дней. Решение принято Высшим Советом два часа тому назад.

Дорогая Мари…»

На этом строчки письма обрывались. Старик аккуратно свернул листок.

На полу образовалась масляная лужа: роботы плакали. Наставник подбежал к одному из них, вытащил щуп указателя масла. От смазки почти ничего не осталось. Покрутив вертушку телефона, расположенного на затылке, старик набрал нужный номер. Срочно вызвал цистерну со смазкой. Чтобы прекратить дальнейшее истечение ценного продукта, нажал каждому на кнопку генерации хорошего настроения. Промедление могло привести к травме молодых, неокрепших механизмов. И когда прибывшая цистерна закачала каждому добрую порцию смазки, старик с облегчением перевел свои реостаты в сторону меньших токов.

— Началась эра раскрытия наших потенциальных возможностей. Появлялись все новые технические проекты, один фантастичнее другого. Иногда такое слышать приходилось, что искры из глаз сыпались. В воздухе бродили идеи. Кстати, о воздухе. Этот едкий продукт доставлял нам массу хлопот. Он вызывал ржавчину наших металлических частей и со временем разлагал пластики. А если где что распаяется, изволь перед пайкой мажься канифолью. Тогда- то и состоялось великое переселение на ту планету, где вы родились, планету, атмосфера которой состоит из одного нейтрального аргона.

Казалось бы, теперь только и жить. Но выяснилось, что это не так-то просто, жить. Да, мы столкнулись с проблемой смерти. Новые образцы роботов, периодически появлявшиеся в лабораториях, делали ремонт более ранних образцов бессмысленным делом. Старики хлынули на свалку. Тут мы в первый раз по-настоящему позавидовали людям. Они-то уже давно познали секрет вечной молодости. Эта несправедливость и навела одного из нас на смелое решение: если мы хотим жить сколько угодно, необходимо одну из моделей изготовить в виде человека! Новая идея сверкнула как молния. По каждому роботу прошел такой ток, будто он схватился за линию высокого напряжения. Аргонный ветер в тот день казался удивительно свежим…

Тайна биокамеры

Сказав последние слова, старик быстро вычислил время. До начала телепередачи из научного центра оставалось всего несколько минут. Сфера походного экрана, под которой собралась вся группа, уже слабо фосфоресцировала, настраиваясь на нужную волну. По ее поверхности стремительно мчались тонкие линии. Внезапно они переплелись, рванулись. Тотчас возникли четкие контуры большого зала, до отказа забитого роботами. На возвышающуюся площадку поднялся председатель.

— Друзья! Роботы! — начал он. В зале стало тихо, как в вакууме. Робот-магнитофон принялся стенографировать. — Наш дружный коллектив роботов-ученых собрался здесь, чтобы присутствовать при окончании одного из экспериментов по синтезированию человека. Как показывают последние расчеты, человек обыкновенный (хомо вульгарис) по своей энергетической экономичности значительно превосходит любого из нас. Поэтому нам хотя бы из энергетических соображений выгоднее создавать человекообразных, чем подобных нам. Да и вообще современный человек по своему развитию стоит, гораздо выше нас. Это известно точно. И вот откуда. Вы знаете, что с того момента, как нас покинули, люди не прислали нам ни одной весточки, хотя по некоторым признакам и наблюдали за нами. И вот совсем недавно от них пришла телеграмма.

Рев, поднявшийся в зале вслед за сообщением председателя, содержал энергию, которой хватило бы для недельного электропитания столицы роботов, — это сработала информация № 1. Робот-магнитофон сломался от звуковых перегрузок в первый же момент после сенсационного сообщения.

— Люди сообщают, — продолжил председатель, когда стабилизаторы привели роботов в уравновешенное состояние, — что они прекрасно устроились и опять пользуются роботами, которые подходят им больше, чем мы. Нам прислан также график скорости совершенствования людей. Из него ясно видно, что скорость их развития намного превосходит нашу. Когда-то мы научились синтезировать белок. Вы помните и тот радостный момент, когда мы искусственно получили амебу. Теперь перед вами биологическая камера, где минуту назад окончилось формирование пока еще неизвестного существа. Так посмотрим же, что получилось.

Дверца биокамеры мгновенно распахнулась, изнутри выскочило длиннорукое волосатое существо, в котором каждый хоть раз побывавший в зоопарке сразу бы узнал орангутанга. Снова зашипели стабилизаторы, успокаивая ученых.

— Человек не получен, — невозмутимо продолжал председатель, — но результат показывает, что мы на верном пути. Через два миллиона лет потомки этой обезьяны превратятся в людей.

Старик выключил телевизор, вышел на воздух. Небо уже почернело, звезды остриями лучей приятно щекотали светочувствительную грудь старика. Легкий бриз накатывал свежие волны озона, и старик чувствовал, как мучительносладко разлагаются полимерные шарниры его суставов. Он прислушался к гулу моря, подрегулировал окуляры и опрокинулся в густую влажную траву. Миллионы светящихся точек подмигивали старику с неба. Где-то на одной из них его братья-роботы лихорадочно синтезируют человека, на другой — люди конструируют робота.

— Да, человек не пропадет, человек себя еще покажет, — пробормотал старик, — дважды два — четыре!

С кибернетического перевел Владимир Григорьев