Искусство алхимии. От философского камня и эликсира бессмертия до пятого элемента и магии книгоиздания

Средневековая алхимия Тантрические тинктуры индуизма и исламская «аль-кимия»

Тантрическая алхимия. «Путь ртути»

Ятха лохэ татха дэхэ. «Как в металле, так и в теле».

«Расарнава» В 629 году н. э. китайский монах и ученый Сюаньцзан отправился в паломничество по святым местам Непала и Индии, где родился Будда и, соответственно, возник буддизм. Вернулся он со священными текстами на санскрите, и благодаря их переводу буддизм пришел в Китай. В дошедших до нас мемуарах «Путешествие в Западный край во времена Великой Тан» Сюаньцзан рассказывает о встрече с индийским алхимиком Нагарджуной, который «был весьма искушен в приготовлении снадобий». «Стоило съесть [приготовленную им] пищу, — рассказывает монах, — и жизнь продлевалась на несколько сотен лет, при этом и желания не слабели, и внешность не становилась дряхлой»³.

Прошло больше пяти столетий, когда Марко Поло (1254–1324 годы) — один из первых средневековых европейцев, прошедших Великий шелковый путь, и, безусловно,

ГлАВА II

самый прославленный из них — описал похожую встречу с индийскими йогами (в его написании ciugi) на Мала-барском побережье. По свидетельству Поло, они доживали до двухсот лет: «Чудным покажется вам то, что они едят: принимают они ртуть с серою; питье делают из этой смеси и говорят, что оно им прибавляет жизни; чтобы подольше жить, принимают то питье с детства. Кто долго живет, тот принимает это питье с серою и ртутью», — делится Поло секретом долголетия⁴.

«Планета Будха (Меркурий)»Фрагмент Девибхагавата-пураны «Деви-гита», Кашмир, 1776 год

Йоги, которых Марко Поло повстречал в конце XIII века, вероятнее всего, были адептами тантрической алхимии — спиритуалистами, погруженными в практики расаяна-сиддхи и стремящимися к «совершенству теку-

среднеВекоВАя АлхИМИя

чего пути». «Сиддхи» на санскрите означает «свершение, достижение, успех», а также «совершенство». «Расаяна» же — «способ, метод, путь» — нечто вроде описанного выше китайского дао. Ко времени, когда Марко Поло познакомился с индийскими поклонниками ртути, это слово стали понимать еще и как «трактат», «текст». Его часть «раса» уходит корнями глубоко в культуру народов Индии. Изначально на санскрите оно означало «сок», необходимую для жизни жидкость — как сок растений. Еще в давние времена зародилась концепция расы как текучей эссенции, гармонично соединяющей Вселенную подобно елейной влаге аристотелева глисхроса — «всеобщего клея» (см. с. 24). В священной «Ригведе» — сборнике индийских религиозных текстов — раса выступает синонимом амриты, божественного нектара бессмертия. Считается, что санскритское слово «амрита» восходит к тому же корню, что и греческая «амброзия» — напиток, которому отдавали предпочтение боги на горе Олимп.

Встреча Сюаньцзана с Нагарджуной, обретшим долголетие благодаря «искушенности в приготовлении снадобий», разожгла в жителях империи Тан аппетит к экзотическим, чудодейственным индийским эликсирам, а также интерес к таинственным йогам, которые умели их готовить. Вскоре при дворе китайского императора появилась мода на «сид-дхи». Случайное знакомство Марко Поло с двухсотлетними старцами, пьющими ртуть, свидетельствует о динамичном развитии химической технологии вследствие неуклонного роста материального, медицинского и духовного обмена между Китаем, Индией, Ираном и другими исламскими странами после VII века. Очевидно, что знания, циркулировавшие в этом глобализированном азиатском мире, немало повлияли на науку и натурфилософию индуизма.

ГлАВА II

Индийские астрономы называли планету Меркурий Будха. При всех различиях в иконографии у индусов она была наделена теми же чертами, которыми отличались аллегории Гермеса — Меркурия в европейском искусстве эпохи Возрождения и барокко: планета отвечала за письмо, а также интеллектуальный и коммерческий обмен. Также Будху пронизывает двойственность, которую приписывали Меркурию мусульманские астрономы и астрологи: рядом с солнцем планета кажется золотистой, а в свете луны серебрится. Примечательно, что астрологическая трактовка ретроградного Меркурия (Mercurius) как чего-то губительного связана со свойствами ртути (mercurius), которую одни вещества химически притягивают, а другие отталкивают.

Меркурий: махараджа рас

В философию науки, медицину и искусство Индии алхимия вошла благодаря тантре — одному из крупных учений, зародившихся в Средневековье на этом субконтиненте. Первоначально это санскритское слово означало «основа для ткачества», а посредством метонимии им могло обозначаться и искусство ткачества в целом. Наконец, его смысл расширился, и под тантрой стали понимать порядок, систему, модель, доктрину, научную теорию. В раннесредневековый период тантрический спиритуализм превратился в полноценное мировоззрение и практику, в которой биологическое функционирование человека рассматривалось как микрокосм по отношению к алхимическому космосу.

О важнейших теориях и методах исцеления классического ведического периода мы знаем благодаря «Аюрведе» — сложной компиляции древних медицинских текстов,

среднеВекоВАя АлхИМИя

рекомендующих медитацию в сочетании с минеральными и растительными препаратами. Расу, или первичную жидкость, — тот самый «флюс», что скрепляет мир, — в этих трудах сравнивают с человеческими телесными жидкостями, в особенности теми, которые отличают оба пола и из которых появляются дети. Например, там говорится, что тепло организма «варит» поглощаемые химические вещества и производит у мужчин семя, а у женщины — менструальную кровь. Зачатие же происходит благодаря соединению этих «жидкостей жизни».

В XI веке появились тантрические тексты, где корни ведической медицины связывают с расаяной — «путем жидкости», то есть путем жизненной силы. В одном из трактатов на эту тему, «Расарнаве» («Океане Ртути»), проводится аналогия между биологическими процессами и работой лабораторной печи. Там же провозглашается и важная алхимическая доктрина — тантра: «Как в металле, так и в теле».

Индуизм в тантрических ритуалах нередко смешивался с даосскими воззрениями. Чтобы приблизиться к действию и сущности вечного и всеобщего, надлежало применять медитацию, а также медицинские и сексуальные практики. По убеждению последователей этого направления, раса — жидкое топливо, связующее вещество, смазка, необходимая для слаженного функционирования Вселенной, — находила отражение в мире в виде ртути, которую в тантрических текстах величали «махарасой», или «главной расой».

На следующем развороте. «Источник ртути» Княжество Гулер, Индия, около 1770 года

Пока йоги, с которыми познакомился Марко Поло, наслаждались подобными амброзии нектарами из ртути и серы, на тантрических доктринах уже выросло новое поколение ученых-мистиков. Сотворение мира они стремились постичь изучением хитросплетений химических связей, которые его, по их мнению, породили. Эти «химиоспиритуалисты» заимствовали классическую ведическую медицину, а древние ведические мифы о творении превратили в тантрические рассказы с алхимическими аллегориями. Согласно одной из таких легенд, однажды Шива ради предотвращения апокалипсиса решил произвести потомство и вступил для этого в связь со своей августейшей супругой Парвати. Так как до этого он долго воздерживался от половой близости, у него случилась преждевременная эякуляция, и его семя разбрызгалось по всей дельте Ганга. Там, где упали капли, возникли ртутные колодцы. Примечательно, что в подобных «Расарнаве» тантрических трактатах активным компонентом семени этого индуистского бога преобразований называется ртуть, а менструальной крови Парвати — сера.

В свете этого мифа карта залегания полезных ископаемых обретает священный статус. Также благодаря ему становятся понятен и совет, который приводится в нескольких средневековых алхимических текстах: чтобы добыть ртуть, женщина с менструацией должна проехать на коне рядом со ртутным колодцем — тогда за ней потянется волна жидкого металла, который попадет в заранее выкопанные канавы, а затем ртутную руду можно будет очистить в аппарате для сублимации — «патана-янтре». Спустя столетия после золотого века тантрической алхимии, уже в эпоху Великих Моголов, такие истории станут популярным сюжетом миниатюр.

Средневековая алхимия

Легкий способ добычи ртути искали не только индийцы. В сирийских изданиях трудов Зосимы (см. с. 32–34) говорится, что это вещество начинает бить из-под земли, когда мимо пробегает обнаженная девственница, — в этот момент алхимик может его собрать. Примечательно, что греческие натурфилософы тоже любили наделять неорганическую материю половыми признаками, однако лишь в тантрической алхимии между веществами, имеющими различный пол, возникает сексуальное притяжение, рождая явный эротический подтекст. Алхимическое соединение ртути и серы подражает в ней супружеским отношениям бога Шивы, а тантрическая сиддха расаяны — апогей пути жидкости — позволяет алхимику воспроизвести в союзе ртути с серой божественное осеменение и добиться рождения ребенка — синтетической киновари. Интересно, что красные точки «бинди», которые украшают лбы многих исповедующих индуизм женщин для обозначения замужнего статуса, по традиции наносят киноварной пастой, символизирующей идеальный брак Шивы и Парвати.

Случайное открытие серы индуистскими божествами — еще одно переосмысление алхимиками ведического мифа с точки зрения биосексуальности. Согласно «Расар-наве», боги целое тысячелетие пахтали (взбалтывали) Молочный океан, пятый из семи в индуистской космологии, чтобы сбить его в амриту — нектар бессмертия. В конце концов им улыбнулась удача: на поверхность поднялись божественные сливки из менструальной крови богини.

Мастера сиддхи довели воспроизведение «пути жидкости» до совершенства через подражание сексуальному слиянию богов. Размышляя над божественным началом, содержащимся в репродуктивных жидкостях, они пришли к тому, что сделали половые отношения частью ритуальной

медитации. Из химической теологии последователей тантры родился культ тела. Наставники сиддхи «обучали» своих последовательниц доведению пути жидкости до совершенства, принуждая их к половой близости. В такой метафорической медитации они видели своеобразное «пахтанье Молочного океана», увенчавшееся поднятием сливок. Неудивительно, что индуистская тантрическая литература и искусство переполнены откровенными эротическими образами и сексуальными намеками на текучесть половой принадлежности.

Из-за ассоциаций с божественным нектаром сере начали приписывать целебные свойства и широко использовать ее в качестве лекарства. Особенно активно этим занимались исламские алхимики-фармацевты.

Ардханаришвара, андрогинное воплощение Шивы и Парвати

Медь, бронза, огневое золочение. Непал, около 1000 года

Одним из воплощений Шивы и его супруги Парвати одновременно является божество-гермафродит Ардханаришвара. Оно представляет собой слияние их обоих и олицетворяет единство противоположностей. Бронзовые статуэтки андрогинного Ардханаришвары создавались еще в период появления «Расаяны», зачастую с применением алхимической металлургии.

среднеВекоВАя АлхИМИя

«Аль-кимия». Искусство алхимии в исламе

Нельзя считать изучение философии завершенным, а ученого человека философом, покуда он не произведет успешное алхимическое превращение. Абу Бакр Мухаммад ибн Закария ар-Рази (854–925 годы), цитата из «Китаб-аль-фихриста», или «Каталога» Ибн ан-Надима

По рассказу багдадского книготорговца Ибн ан-Надима (жившего до 995–998 года), правившему в 813–833 годах халифу Абдуллаху аль-Мамуну однажды явился во сне Аристотель. «Дающий тебе совет о золоте да будет для тебя подобен золоту, ибо он раскрыл пред тобой божественное единство всего сущего», — сказал ему ученый. Сновидение вдохновило властителя создать образовательный и интеллектуальный центр Байт аль-хикма — легендарный, а может, даже мифический Дом мудрости. До тех пор пока в XIII веке монголы не осадили Багдад и не сожгли эту сокровищницу знаний дотла, работавшие там ученые занимались тем, что сохраняли и переводили на арабский язык иностранные научные труды: древние и современные, греческие и индийские, сасанидские или вавилонские.

Хотя в последнее время появляются свидетельства того, что Байт аль-хикма был всего лишь государственным архивом, тот факт, что западные языки обогатились словом «алхимия» именно благодаря арабам, называвшим древнее греко-египетское искусство хемейи «аль-кимией», не подлежит сомнению. Средневековый исламский мир внес в развитие этой науки огромный вклад — гораздо больший, чем общеизвестный торговый и культурный обмен между Европой и Азией, а также

стремление сохранить древние знания. Динамичное вза-имообогащение научных и ремесленных кругов арабоперсидского мира породило обширное творческое наследие, спровоцировало прорыв в медицине, позволило химикам достичь поразительного мастерства и способствовало зарождению революционных идей о природе физической материи и творения.

Иллюминированная рукопись «Обозрение истории» Иоанна Скилицы, XII век Обмен посольствами (около 831 (?) года) между византийским императором Феофилом (правившим в 829–842 годах) и абассидским халифом Аль-Мамуном (правившим в 813–833 годах), которому приписывают создание «Дома мудрости». Известно, что халиф ежегодно получал от императора в дар греческие манускрипты

Упомянутый выше Ибн ан-Надим был знаменитым багдадским книготорговцем, в лавку которого любили захаживать местные литераторы и просто образованные люди. Редкие манускрипты он держал в безупречном порядке — помогала ему в этом и собственная блестящая эрудиция, и советы ученых клиентов. Алхимический раздел его «Каталога», по-арабски именуемого «Китаб аль-фихрист», не был исключением. В нем Ибн ан-Надим, опираясь на уст-

среднеВекоВАя АлхИМИя

ные и письменные источники, описывает происхождение и передачу алхимических знаний в исламском мире следующим образом:

Люди, которые занимаются алхимией — то есть создают золото и серебро из чужеродных [иных] металлов, утверждают, что первым о научной стороне этого дела говорил Гермес-Мудрец. Он происходил из Вавилонии, но, когда его народ рассеялся по свету, переехал в Египет и стал в этой стране мудрым царем-философом. Гермес постиг практику [алхимии], написал многочисленные труды по этому предмету, изучал свойства тел и их духовные качества и благодаря своим изысканиям и опытам преуспел в создании научного алхимического знания.

В 621 году н. э. пророк Мухаммед совершил мирадж — вознесся на Небеса, где смог побеседовать с пророками прошлого. Мусульмане считают Мухаммеда последним и наиболее осведомленным посланцем Бога, однако признают и тех, кто получил откровения свыше до него. Обычно к ним причисляют Авраама, Моисея, Давида и Иисуса, но многие древние толкователи Корана также включали в этот список и ученых-провидцев: Пифагора, Сократа, Платона и Аристотеля, — а некоторые даже возводили родословную Мухаммеда к Гермесу Трисме-гисту.

Арабы начали интересоваться греческой мыслью задолго до того, как аль-Мамуну во сне явился Аристотель. Интенсивное изучение эллинистической философии и науки началось вскоре после воцарения первой исламской династии Омейядов, создавших халифат со столицей в Дамаске. О том, что алхимия вызывала при дворе живой интерес, пишет Ибн ан-Надим:

Халид ибн Язид [умерший в 704 году сын халифа из сирийской династии Омейядов] проявлял большой интерес и любовь к наукам. Обратив свое внимание на Искусство [то есть алхимию], он повелел группе греческих философов, живших в одном из египетских городов, приехать <…> и перевести книги на эту тему с греческого и коптского языков на арабский. Это был первый перевод в истории ислама.

Хотя халиф аль-Мамун и не может считаться первым, кто познакомил арабов с греческой интеллектуальной культурой, он тем не менее активнейшим образом содействовал проникновению в исламский мир иностранного наследия. Программу такого культурного обмена наметил еще его прадед Аль-Мансур (714–775 годы н. э.), второй халиф из династии Аббасидов. Он установил дипломатические отношения с Византийской империей, что оказало глубочайшее влияние на греко-арабские связи: в годы его правления на арабский язык были переведены труды Евклида, Птолемея и Аристотеля.

Близкие отношения халифа с Византией необратимо преобразили и алхимию. Когда посол Умара ибн Хамза прибыл в Константинополь, ему показали дворцовое хранилище, где лежали мешки, наполненные белым и красным порошком. Затем император приказал расплавить в тигле — специальной емкости для нагрева, высушивания, сжигания, обжига и плавления материалов — немного свинца и посыпать его белой субстанцией из мешка. Когда его приказание было выполнено, свинец на глазах Ибн Хамзы превратился в серебро. Затем опыт повторили с расплавленной медью, и одна лишь щепотка красного порошка превратила ее в золото.

«Зосима Араб»

Али ат-Туграи, трактат «Ключи милости и тайны мудрости [авторства Зосимы]»

По мнению арабского литератора X века Ибн ан-Надима, греческие книги об алхимии стали первыми научными текстами, переведенными на арабский язык. Выдающееся место среди них занимают «Ключи к Искусству» Римуса, а также «Книга стихий» и «Тайная мудрость искусства» Дусимуса. На удивление в 1995 году выяснилось, что имена обоих этих авторов представляют собой искаженную транслитерацию слова «Зосима».

Упоминание о красном порошке, конечно, отсылает нас к синтетической киновари — ярко-красному сульфиду ртути, который традиционно использовали и как лекарство, и как пигмент для производства красок. Что касается белого порошка, то о нем говорит еще Зосима, используя для обозначения серы древнегреческий медицинский термин «ксерион» (греч. ξήρίον) — так называли белое вещество, издавна применяемое для лечения боевых ран (даже намного позже, в годы Второй мировой войны, в полевые аптечки американских солдат также клали пакетик с сульфаниламидным порошком). Возможно, Зосима считал, что ксерион «лечит» несовершенство металлов — превращает неблагородные в благородные — подобно тому, как исцеляет зараженные телесные раны.

Псевдо-Гебер, или Латинский Гебер (Павел из Таранто), трактат «Сумма совершенств магистерия», Венеция, 1542 год

Нет сомнений, что отчет Умары ибн Хамзы о столь чудесном превращении произвел на халифа большое впечатление. Слухи о чудесном порошке разлетелись повсюду, а арабский язык пополнился новым научным термином: греческое название «ксерион» превратилось в «аль-иксир» — и получился эликсир!

Джабир ибн Хайян — [истинный?] отец химии

Халака л-'инсана мин 'алак.

[Бог] сотворил человека из сгустка крови⁵(«'алак» переводится как «сгустившаяся кровь», капля которой была сотворена из эссенции глины). Коран 96:2

Дух творчества и любознательности, захвативший Багдад во времена халифа Аль-Мансура, не исчез и при его наследниках. О блеске и изысканной учености великого многокультурного города продолжил заботиться его внук Харун ар-Рашид (правивший в 786–809 годах), воспетый в причудливых сказках «Тысячи и одной ночи». Благодаря дипломатической деятельности этого властителя сфера исламского культурного обмена значительно расширилась: на востоке посланцы достигли Чанъаня (сегодняшнего Сианя), обеспечив союз с китайской династией Тан, а на западе добились дружеских отношений с Карлом Великим (747–814 годы), королем франков и императором римлян.

Одним из самых знаменитых алхимиков при дворе Ар-Рашида был Джабир ибн Хайян (живший до 806–816 года), которого иногда называют «отцом химии». Впрочем, современные историки допускают, что это может быть такой же вымышленный персонаж, как и герои «Тысячи и одной ночи». Еще Ибн ан-Надим, живший в X веке, отмечал: «Среди книготорговцев многие ученые люди и старцы считают, что никакого Джабира никогда не было». С именем этого корифея алхимии связывают более трех тысяч трудов. Такая результативность стала возможна благодаря прекрасному образованию: когда в 796 году умер первый наставник Джабира Харби аль-Химьяри, он в возрасте 63 лет стал главным последователем шестого шиитского имама Джафара ас-Садика, почитаемого за провидческое соединение науки и духовности. Однако пытаться отыскать в хитросплетениях источников правду об «отце химии» — дело неблагодарное. Значение же написанных им научных трудов гораздо очевиднее.

И в «Книге изъяснений», и в «Книге камней» загадочный Джабир просто и ясно объясняет происхождение природных ресурсов. По его мнению, подземное ядро нашего мира состоит из ртути и серы, которые под действием стихий объединяются друг с другом в различных пропорциях, образуя всевозможные металлы и руды. Так как все это происходит подобно росту растений, неорганические вещества можно выращивать точно так же, как и растительную органику. «Все металлы происходят из коагуляции ртути с минеральной серой», — подводит итог автор «Книги изъяснений», ссылаясь то на Римуса, то на Зимуса. Что касается последователей Джабира, то они явно штудировали Зосиму на арабском.

Представители этой школы считали коагуляцию ключом к химическому творению и генерации. Конечно, идея была не нова: стоит только вспомнить глисхрос из греческой натурфилософии — маслянистую влагу, удерживающую материю от распада (см. с. 24). Этот подход применялся не только к минеральным веществам, но и к жизни в целом. Так, Платон полагал, что подобно глисхросу тело связывают воедино сухожилия, и Аристотель вторил ему в своем труде «О происхождении животных». Алхимики-джабирианцы же считали, что «маслянистость [влаги] приводит к рекомбинации».

«Полезные ископаемые уходят корнями в ртуть и серу в центре земли, питаемые четырьмя стихиями» Афанасий Кирхер, «Подземный мир», Амстердам, 1678 год

Именно эта гипотеза вдохновила ученых проводить многочисленные опыты с дистилляцией масел: кропотливо их выпаривать, конденсировать и восстанавливать из них очищенную форму, эссенцию их свойств. Эта лабораторная работа сулила огромный прорыв в области медицины. Очистка веществ дистилляцией — испарением с последующим улавливанием эссенции — напоминала

аристотелевскую концепцию пневмы («рух» по-арабски), божественного духа или дыхания, дарующего жизнь всему вокруг. О том, как поймать этот дух в бутылку, то есть изготовить эликсир жизни, говорится во многих текстах Джабирианского свода, и это не удивительно — данную цель преследовали химики по всему исламскому миру.

В художественной практике алхимическая коагуляция также нашла широкое применение. В различных текстах джабирианской школы встречаются рецепты окрашивания тканей, и особую роль в них играют вещества-закрепители, быстро и надежно фиксирующие краску. Видное место там занимают также и эксперименты с визуальными эффектами при изготовлении стекла и глазуровании керамики. Тонкое искусство стеклоделия — важнейший вклад мусульманских мастеров в мировую творческую сокровищницу — во многом стало возможным благодаря работе алхимиков, следовавших за Джабиром. Так как это ученое сообщество было одержимо исследованием вязкости стекла и его склонности к химическим связям, благодаря их опытам возникла почти безграничная гамма прекрасных цветов и форм этой субстанции. Изготовление цветного стекла и искусственных драгоценных камней описано последователями Джабира в «Книге скрытых жемчужин» и других похожих текстах. Кроме того, они также провели массу геологических исследований вулканических отложений, в результате получив усиливающие прозрачность стекла добавки на основе соединений марганца.

Джабирианская теория цвета подверглась мощному влиянию Зосимы. На иллюстрации слева цветовыми полями показаны стадии алхимического процесса в сосуде: черный — коагулировавшая земля; белый — очистка, красный — утонченное совершенство синтезированной материи у Зосимы Араба.

ГлАВА II

В XIII веке алхимические теории Джабира ибн Хайяна проникли в Европу в его трактате, который после перевода на латынь получил название «Сумма совершенств маги-стерия». Книга широко распространилась в рукописном, а позже и в печатном формате. Она пользовалась немалым уважением и доверием, так что содержащаяся в ней информация стала огромным подспорьем для средневековой европейской медицины, ремесленничества и теологии. Тем не менее впоследствии оказалось, что это изложение восточной алхимии — не более чем искусная мистификация: ученые выяснили, что книгу написал Павел из Таранто — автор трудов по теории и практике алхимии, живший в Италии в XIII веке.

Разес, философ и лекарь из Рея

Когда последователей этой религии просят привести доказательство разумности их веры, они вспыхивают, сердятся и проливают кровь тех, кто задал им этот вопрос. Они запрещают рациональные рассуждения и стремятся убить оппонентов. По этой причине истину теперь тщательно замалчивают и скрывают. Абу Бакр Мухаммад ибн Закария ар-Рази (около 854–925 годов) «У него была огромная голова, похожая на мешок», — так Ибн Хасан, старый мастер-бумажник из Багдада, отозвался о своем старшем коллеге из города Рей, который раньше продавал бумагу начальнику местной больницы. «Этот щедрый, заслуженный и праведный человек <…> с сердечным состраданием относился к больным и неимущим, за собственный счет хорошо их кормил и окружал опекой», — вспоминает

багдадский книготорговец Ибн ан-Надим (см. с. 65–66). Таков был Ар-Рази: «величайший клиницист ислама, да и всего Средневековья», — по мнению историка науки Джорджа Сартона, а также «самый свободомыслящий из крупных мусульманских философов» по утверждению современной «Энциклопедии ислама». Аль-Бируни (973– 1048 годы), еще один светоч средневековой исламской науки, в свое время составил обширную библиографию Ар-Рази: 89 трудов по медицине и еще 74 по астрономии, философии и прочим наукам, не говоря уже о 21 алхимической книге.

В Европе Ар-Рази знали под именем Разес. Латинский перевод «Всеобъемлющей книги по медицине», его главного медицинского трактата, вошел в основную программу Медицинской школы Монпелье во Франции XIII века и даже в XVII веке оставался обязательным учебником для студентов-медиков в Лейденском университете. Во время работы над ней Ар-Рази потерял зрение, поскольку кропотливо составлял черновик, используя каллиграфическую микрографию. В результате прогрессирующий недуг побудил его сочинить трактат о катаракте.

Ар-Рази происходил из Рея. Базары этого города, ставшего теперь пригородом Тегерана, в те времена ломились от заморских товаров: он располагался на перекрестье международных торговых путей и был важной остановкой для караванов, курсировавших между Самаркандом на востоке и Багдадом на западе, а также Каспийским морем на севере и Персидским заливом на юге. В Рее находился и коммерческий центр персидской горнодобывающей отрасли: близлежащая гора Демавенд была богата залежами свинца, олова, железа, меди, серы и серебра.

Ар-Рази значительную часть жизни провел на чужбине — получив заманчивое предложение возглавить баг-

ГлАВА II

дадскую больницу, он охотно обосновался в этом городе. Тем не менее в конце концов он вернулся в родной город и до самой смерти руководил лечебницей уже там. Судя по дошедшим до нас трудам, ученый был убежден, что каждодневные занятия этикой и медициной крайне важны для постижения философии. Его подход к преподаванию четко прослеживается в наставлении, которое он оставил учащимся: «Исследования, вдумчивость и оригинальность неизменно ведут к улучшению и прогрессу». Как-то раз один враждебно настроенный теолог задал Ар-Рази каверзный вопрос о свободе воли и предопределении. Ученый ответил, что Иисус и Мухаммед были людьми, а значит, человек вполне способен получить пророческое откровение — все дело лишь в образовании.

«Ар-Рази у себя в аптеке»Гравюра Шарля Лапланта к книге Луи Фигье «Светила науки от древности до наших дней. Жизнеописание знаменитых ученых и краткая оценка их трудов». Париж, 1867 год

Естественно-научные теории Ар-Рази были не менее радикальны для его времени. В то время как евклидову геометрию он считал подходящим инструментом для изображения физического мира, модель четырех стихий и атомов-полиэдров представлялась ему бесполезной для эмпирического изучения медицины и теории материи. Ар-Рази исповедовал реализм, подчеркивая, что мир образован частицами и пустотами. То же в его представлении касалось и микрокосма человеческого организма — следовательно, теория была связана и с лечением. Фразу «ат-тибб ар-рухани» традиционно переводят как «духовная медицина», однако на самом деле слово «рухани» относится здесь не к духовности, а к понятию «рух» — арабскому варианту греческого πνεῦμα и латинского spiritus — то есть к божественному дыханию, оживляющему физический мир. Пустоты и частицы-корпускулы образуют в организме «вентиляционную систему», пневматическое действие которой можно скорректировать лекарствами. Человек — это лаборатория, Вселенная в миниатюре, а потому является живым и дышащим организмом, химическим космосом, который зиждется на точно уравновешенных субстанциях и процессах. Ар-Рази считал, что фундаментом метафизики и медицины должна быть фармацевтическая практика в лаборатории алхимика. Твердая опора на экспериментальную науку привела этого мыслителя к убеждению, что без погружения в алхимию философом себя считать нельзя, ведь именно успешные химические эксперименты приносят эмпирические подтверждения теоретических истин.

До нас дошла «Книга тайн» — важный труд, в котором Ар-Рази излагает революционный подход к алхимии и задает некий стандарт, своеобразный фундамент для алхимиков грядущих поколений. Это произведение спровоцировало

ГлАВА II

целый фонтан нововведений в области химии художественных эффектов, а также предвосхитило размышления о теории цвета, распространившиеся во времена итальянского Возрождения и продолжающиеся по сей день. В названии труда заключена определенная ирония: дело в том, что в своей «Книге тайн» Разес как раз таки лишает алхимию ореола таинственности. Он всесторонне пересматривает эту науку, оснащает ее по последнему слову техники, ясно и подробно излагает инструкции и формулирует четкую цель. «Моя книга посвящена трем предметам: знанию веществ, знанию оборудования и знанию процедур», — пишет он.

Алхимическое оборудование Ар-Рази можно разделить на две большие категории: орудия и приборы. К первой группе относятся кузнечный горн, меха, тигли (огнеупорные чаши), щипцы, ковши, ступы и пестики. Вторая включает аппаратуру для осуществления процесса трансмутации: аламбики (перегонные кубы для дистилляции спирта), реторты (сосуды для перегонки и воспроизведения реакций, требующих нагревания и сопровождающихся выделением газообразных или жидких летучих продуктов), всевозможные печи, духовки и плиты алхимической «кухни», а также различные склянки, бутылочки и воронки, предпочтительно стеклянные. До появления электричества все это целую тысячу лет являлось основой любой лаборатории — да и сегодня, в современный век электроники, по-прежнему не теряет актуальности.

Ар-Рази полагал, что стеклянная посуда прекрасно подходит почти для любой цели и упрощает наблюдение за ходом эксперимента. Особенно хорошее стекло, по его мнению, делали в Сирии: «белое, чистое и прозрачное, как горный хрусталь». Это утверждение можно считать независимым свидетельством верности джабирианских рецеп-

тов, согласно которым для получения прозрачного сирийского стекла в состав необходимо добавлять марганец.

В соответствующем разделе своего труда Ар-Рази выделяет шесть различных видов веществ: металлы, минералы, буры, соли, спирты и купоросы. К спиртам он относит ртуть, серу, мышьяк и нашатырь (хлорид аммония), называя их первичными катализаторами химической рекомбинации. Слово «спирт» буквально означает «дух» (арабское «рух»), способный изменить самую сущность материи.

«Ар-Рази держит матулу, сосуд для сбора мочи» Буквица в «Сборнике трактатов о медицине», переводе Герардом Кремонским работы неизвестного арабского медика, 1250–1260 годы

«Инструменты алхимика» «Трактат о химии», Франция, около 1700 года

ГлАВА II

«Купоросы» — это сульфаты, а «купоросное масло», соответственно, — серная кислота, которую, по-видимому, впервые получил сам Ар-Рази. На латыни эти вещества позже стали называть vitriolum — «стеклышко» — поскольку они реагируют с металлами, образуя на поверхности кристаллы, похожие на кусочки цветного стекла. Ар-Рази использовал для обозначения купороса арабское слово «ильзадж» от глагола «лазиджа» — прилегать, липнуть, быть вязким, скользким, клейким. В его наблюдениях снова появляются присущие глисхросу (см. с. 24) клейкость и вязкость, неожиданно представая теперь как качество, которое благодаря алхимическим процедурам может подарить миру новые синтетические лекарства и материалы для создания произведений искусства.

ЛампаСтекло, позолота, Египет или Сирия, середина XIV века

По своей сути купоросы — это продукты химически ускоренного ржавления. Их часто использовали в прикладных искусствах для производства пигментов и создания особых эффектов при, например, окрашивании тканей и кож. В «Книге тайн» эти едкие вещества классифицированы по цветам: зеленый купорос — сульфат железа; белый — сульфат цинка; красный, черный и синий — сульфаты меди с разной степенью окисления (последние два типа часто добавляли в средневековые чернила). Сегодня все они являются элементами мировой торговли.

Интерес Ар-Рази к стеклу не ограничивается желанием воочию наблюдать ход эксперимента: декоративное окрашивание стекла являлось целью многих процедур, которые он проводил. Особый акцент в «Книге тайн» сделан на тщательном следовании научному методу и на важности его преподавания. Автор старательно избегает столь любимых алхимиками метафор, позволяющих окутать эту область знания пеленой загадочности и волшебства. На смену чудесам в его опытах приходят дух эмпиризма и натурфилософия, коренящаяся в моделировании реальности, которую можно было бы наблюдать и перерабатывать. Майкл Фарадей в важнейшем учебнике «Химические манипуляции» (1827 год) утверждает, что разработанные Ар-Рази реагенты и лабораторные процедуры вооружили ученых способностью «активно проявлять присущие материи силы». Впрочем, прославленный врач и философ следующего поколения Ибн Сина (Авиценна), был невысокого мнения о методах Ар-Рази и однажды заметил, что тот «сует нос в метафизику, выходя за пределы своей профессиональной области, а должен был бы ограничиться <…> анализом мочи и кала».

«Искусство нотации, или Золотые цветы Аполлония» Аполлония Тианского

Балинус. Загадки и тайны

Почему Ар-Рази озаглавил свой крупнейший алхимический трактат «Книгой тайн», при этом намеренно лишив повествование всякой загадочности и метафорических рассуждений? Что ж, скорее всего, таким образом он хотел сослаться на один из важнейших литературных источников, подчеркнув, что новая книга дополняет и развивает его. Речь идет о «Тайнах творения Балинуса» (араб. «Сирр аль-халика фи Балинус»), самом раннем известном труде со схожим названием. Примечательно, что этой работе воздает должное и джабирианская «Книга камней», приписывая ей создание теории о ртути и сере как первичных формах неорганической материи, из которых произрастают все остальные.

Во введении автор «Тайн творения» представляется читателям как «Балинус Волшебник» [или маг], «чудодей, властелин талисманов» («сахиб ат-тиласмат»). Кем же был этот человек, ремесло которого подвигло такого ученого, как Ар-Рази, сочинить свой главный медицинский трактат и — как пишет Ибн ан-Надим в своем «Каталоге» — наполнить его листы миниатюрными каллиграфическими письменами подобно «изготовителю амулетов своим резцом», на самом деле? Удивительно, но за арабской транслитерацией «Балинус» скрывается греческое имя — Аполлоний Тианский.

В отличие от вымышленного «триждывеличайшего» мудреца, которому приписывается авторство целого свода философских трудов, их современник Аполлоний Ти-анский (около 11–100 года) действительно существовал, однако оставил при этом очень мало свидетельств своей философской позиции. Тем не менее ему посвящена самая подробная сохранившаяся древняя биография. Родился он

ГлАВА II

в Тиане, сегодня расположенной на территории современной Турции, ближе к сирийской границе, и считался ведущим мыслителем-неопифагорейцем своей эпохи. Слава его была велика, но порой приносила ему немалые неудобства: римские императоры Нерон и Домициан то обращались к нему за советом, то приговаривали его к наказанию, то снова миловали. По словам биографа Филострата Афинского, Аполлоний много путешествовал по Африке и Азии, общался с нубийцами, парфянами и «индийскими мудрецами». Значительную часть позднейшего этапа своей жизни он провел в Индии, стремясь к научному и духовному просветлению.

Считается, что после возвращения из этой страны Аполлоний Тианский написал книгу Ars Notoria. Хотя ее название традиционно принято понимать как «Искусство магии», на самом деле оно означает «Искусство нотации», а его текст посвящен различным способам письменных обозначений и наборам символов для систематизации знаний. Вполне возможно, что именно этот ученый стал инициатором создания «азбуки» символов, которую затем стали использовать для записи алхимических рецептур.

При всей загадочности Аполлония Тианского как исторической фигуры, влияние его велико и обширно. Труды его авторства — сегодня считается, что их ему лишь приписывали, — проливают свет на усвоение исламским миром греческой философии. Прежде всего, [Псевдо?]-Аполлоний определяет творения и творца, очерчивая причинность. В прологе к «Тайнам творения» Балинус — то есть арабский Аполлоний — выражает это кратко и емко: «В чем сущность вещества, что придало ему форму, и какова его цель?»

Рассмотрим с этой точки зрения появление слова «талисман». Происходит оно от греческого «телесма» (τελέσμα) с корнем τέλος («конец, цель»), что означало «завершение» — в данном случае «доведенный до совершенства предмет с определенной задачей». В контексте телеологии это можно понимать как объект, призванный защищать человека и тем самым обеспечить реализацию совершенного духовного предназначения.

Аполлоний, этот таинственный странствующий космополит, воплотил в себе смесь науки и духовности, почерпнутой во время встреч с сирийскими философами и аске-тами-гимнософистами — «обнаженными мудрецами» — Эфиопии и Индии. Суть его личности отлично отражает приписываемый ему афоризм: «Перо — это величайший талисман» ( , аль-калам ат-тиласм аль-акбар).

«Послания „Братьев чистоты“ и друзей верности»

Аль-хакк фи кулли дин мауджуд. «Истина есть в каждой вере». «Братья чистоты» (араб. Ихван ас-Сафа)

Тайное мусульманское научное сообщество «Братья чистоты» действовало, вероятнее всего, в X веке в Басре, на территории современного Ирака; члены сообщества являлись представителями городской знати. Западные историки искусства о нем едва слышали, а в современных исторических работах об алхимии оно практически не упоминается. Тем не менее для исламского мира его значимость

ГлАВА II

сопоставима с авторитетом Дидро. До наших дней дошло 58 «посланий» (араб. «расаил») — изданных трудов «Братьев чистоты». Вероятнее всего, они представляют собой беседы, подвергшиеся литературной обработке.

«Послания „Братьев чистоты“» (уместнее было бы назвать их «Братством ясности») имеют поистине энциклопедический охват и затрагивают самые разные темы: взаимозависимость логики, музыки и математики; минералогию; ботанику; эмбриологию; рассуждения о душе и заключительный трактат о магии, который, по утверждению авторов, является логической кульминацией занятий философией и наукой.

В этой эпистолярной энциклопедии вырезание талисманов и изготовление амулетов причисляется к техническим умениям, как и прикладная алхимия, механическая инженерия и ремесло в целом — все они считаются начальными науками, позволяющими получить средства к существованию и улучшить свой быт. На «послания» «Братства» повлияли самые разные источники — от теории музыки и циклов космического времени Пифагора, на которые в них дается прямая ссылка, до метафизики Аристотеля, теорий вещества и души Гермеса, а также буддийских концепций трансцендентности и мессианского вдохновения, почерпнутого из Торы, Корана и у среднеазиатского пророка Мани (последний был основателем манихейства — религиозного учения, получившего широкое распространение в доисламской Монгольской империи).

Авторы «Посланий» демонстрируют невероятную эрудицию. В текстах отчетливо прослеживается космополитизм членов братства, которые искренне верили, что знания о мире могут быть достоверны независимо от источника и от веры, благодаря которой они проявились, поскольку все они произрастают из Мировой души.

В преамбуле говорится также, что энциклопедия предназначена не только для избранных — то есть немногочисленной интеллектуальной элиты: повествование развивается с учетом социальной иерархии. «Послания» написаны как азбука, путеводитель, ведущий душу читателя к духовному просветлению посредством усвоения информации, размышлений о ней, постижения.

Тема алхимии стала одним из инструментов, призванных испытать такой подход. Впервые она упоминается в разделе о прикладных искусствах, затем — в числе возвышенных «Наук души и ума» и наконец занимает достойное место среди божественных чудес в заключительном, кульминационном послании о магии. «Братья чистоты» не считали нужным спорить о превосходстве природного или рукотворного искусства, ведь и то и другое, по их мнению, было порождением Мировой души.

Для ремесленной составляющей алхимической практики исключительно важен «акл аль-яд» — «разум руки». Этой фразой обозначают «мышечную память», мастерство, обретенное как посредством практики, так и благодаря осведомленному восприятию свойств вещества. Способность художника сенсорно взаимодействовать с физической материей и учиться у нее способствует созданию более совершенных форм, а интуитивное оттачивание художественных умений стимулирует творческое вдохновение. Произведение искусства становится зеркалом, и отражение в нем — зримое подтверждение того, что «разум руки» стал созвучен материи в этой руке, успешно превратив ее в выразительное средство.

На следующем развороте. Разворот фронтисписа «Послания „Братьев чистоты“», Багдад, около 1287 года

«Искусство как зеркало всей природы» Гравюра Маттеуса Мериана Старшего к «Истории двух миров, великого и малого» Роберта Фладда, Оппенгейм, 1617–1621 годы

Глава III