Искусство Игры

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Это произошло, как всегда, внезапно. Правда, под Рождество, когда и следует ждать разного рода политических предательств.

— Джек, вас срочно хочет видеть президент. — Голос пресс-секретаря звучал торопливо и напряженно.

Джек Колдуэлл, специальный советник президента США, поднялся из-за стола и двинулся по коридору. Высокий, худощавый, седой, шестидесяти двух лет. Бесстрастное лицо. В Белом доме он работал давно и был специальным советником у нескольких президентов. Так что если и существовало что-нибудь в политике, чего Колдуэлл не знал, значит, этого не знал никто. Здесь ему доверяли и на его суждения полагались. В коридоре он взглянул в окно на лужайку перед Белым домом. Вся засыпана снегом. В саду, весело переговариваясь, лепили снеговик две дочки президента, Джессика и Карен. Джек улыбнулся. Он вспомнил Кеннеди, его красавицу жену и двух детей. Президент Дейвисон такой же умный и фотогеничный, каким был Кеннеди. Он еще себя покажет со временем.

Сейчас стране, как никогда, нужен достойный президент. Конгрессмены и правительство погрязли в коррупции. Предыдущего президента уличили во взяточничестве и объявили ему импичмент. За последние несколько лет раздражение и цинизм в американском обществе достигли такого накала, что сорокатрехлетний Дейвисон победил на выборах с подавляющим преимуществом. На него возлагали большие надежды. Он исполнял обязанности президента десять месяцев и уже больно задел многих. Не всем по душе пришелся его решительный курс на борьбу с коррупцией. Дейвисона попытаются свалить. Это неизбежно. И все же поддержка американских избирателей кое-что значила. Пока.

Из приемной выглянула секретарша:

— Сэр, президент ждет вас.

Колдуэлл открыл дверь Овального кабинета.

— Джек, входите и садитесь. Вот сюда.

Президент указал на диван. Сидевшие напротив трое — закадычные друзья, кстати — были Колдуэллу хорошо знакомы. Вице-президент Джо Бьюкенен, грузный толстяк из Небраски. Рядом с ним — советник по национальной безопасности Пол Фочер. Этот давно уже топтал коридоры власти и не оставлял ни у кого сомнений в последствиях, какие ждут любого, кто выступит против него. Наконец, Уильям Олсен, загадочный очкастый директор ЦРУ. Ему было под шестьдесят, впереди маячила пенсия.

Атмосфера в комнате показалась Колдуэллу напряженной. Странно, что отсутствовал представитель военного ведомства.

— Господин президент, дела обстоят действительно неважно! — раздраженно бросил Фочер. — Наверное, это самый большой прокол по части национальной безопасности за всю историю.

Сидящий в кресле между двумя диванами президент Дейвисон, очень красивый мужчина, прекрасно умеющий владеть собой, устало провел ладонью по густым темно-каштановым волосам. Появляющаяся кое-где седина его только украшала. Он посмотрел на Колдуэлла. На сей раз без своей знаменитой улыбки.

— Пол, введите, пожалуйста, Джека в курс дела.

Фочер повернулся к Колдуэллу. Внешность советника по национальной безопасности была не такой, чтобы красивая девушка влюбилась с первого взгляда, но он был весьма неглуп, а президенту приходится работать с разными помощниками. Хорошими, плохими или, как в случае с Фочером, совершенными уродами.

— Вкратце дело обстоит так. — Фочер тронул папку на столе. — Вчера вечером мы получили сообщение из России, от очень надежного источника. У них в руках совершенно секретные документы, касающиеся наших стационарных пусковых ракетных установок с ядерными боеголовками, базирующихся в Японии и Турции. — Он помолчал. — Это плохо само по себе. Но по-настоящему плохо то, что документы похищены из наших секретных хранилищ. — Фочер беспокойно дернулся, будто под ним что-нибудь горело.

— Это точно? — ошеломленно произнес Колдуэлл.

— Абсолютно, — проворчал Фочер, взмахнув рукой. — Наш «крот» в России прислал копию. Все один к одному.

В разговор вмешался Бьюкенен:

— Кто-то действует на самом верху. — Он понизил голос. — Ведь к подобного рода секретным документам допущены немногие, близкие к президенту. Это означает, что среди нас завелся предатель.

— Когда информация попадет в прессу? — спросил президент.

Фочер посмотрел на часы.

— Полагаю, у нас в запасе четыре или пять часов. Ведь в России тоже полно дырок, информация быстро просочится в Сеть. Надо готовиться к комментариям.

Все посмотрели на президента. Тот оставался невозмутимым. Крепкие нервы — одно из его качеств. Он размышлял. Затем подался вперед:

— Мы поступим так. Во-первых, Джо, — он повернулся к вице-президенту, — я хочу, чтобы вы и Пол, — он кивнул Фочеру, — в срочном порядке начали расследование, как эти документы попали к русским. Во-вторых, я назначу на вечер экстренное заседание кабинета министров. И в-третьих, нам необходимо смягчить сообщения в прессе.

— А как быть с конгрессом? — с горечью промолвил Олсон. — На модернизацию стартовых площадок военные истратили миллиарды долларов, а японские вообще официально не существуют. Конгрессменам это не понравится.

— Знаю, знаю. — Президент Дейвисон поднялся с кресла. — В три часа у меня назначена пресс-конференция, нужно подготовиться. Встречаемся вечером, и я рассчитываю, что вам удастся выяснить, как документы попали к русским.

Дейвисон посмотрел на Джека. Их взгляды встретились. Они понимали друг друга. Это кризис. Пока под контролем, но все равно кризис. Еще можно подавить шумиху. Однако если к русским попали эти секретные документы, то, значит, могут попасть и другие.

В три часа, после закрытия ежегодного съезда Ассоциации американской промышленности, президент Дейвисон дал пресс-конференцию. Она казалась импровизированной, однако была тщательно подготовлена.

Он вышел на подиум, невозмутимый и спокойный. Рядом жена, Кристина. Красивая пара. Вопросы посыпались легкие и приятные, как детские снежки.

— Господин президент, как вы оцениваете нынешнее состояние экономики и инфляции?

— Как проходит ликвидация нефтяной пленки у побережья Майами?

— Повлияет ли крах фондовой биржи в Бразилии на котировку американских ценных бумаг?

— Когда вы собираетесь посетить с визитом Россию?

Отвечая, президент Дейвисон, как обычно, блистал остроумием. Иногда на губах вспыхивала его знаменитая улыбка. Это впечатляло. Колдуэлл присутствовал на выступлениях президента сотни раз, но по-прежнему попадал под очарование этой незаурядной личности. Дейвисон — прирожденный трибун.

— Господин президент, правда ли, что секретные данные о наших ракетных базах попали к русским?

Дейвисон, конечно, этого ждал, однако вопрос прозвучал неожиданно. Он слегка улыбнулся:

— Хм… понимаете, нравится нам или нет, но почти в каждом государстве есть так называемая спецслужба. И она работает. Как говорится, отрабатывает свой хлеб. — В зале послышался смех. Многие вспомнили недавнюю нашумевшую статью в одной крупной газете, где некий чудаковатый конгрессмен на полном серьезе утверждал, будто Белый дом напичкан иностранными шпионами. — Конечно, до нас тоже дошел такой слух, и мы его тщательно проверяем. Скорее всего речь идет о стартовых ракетных установках, которые мы демонтировали полтора года назад. — Он пожал плечами, как бы показывая, что слух совершенно беспочвенный. — Тем не менее мы уделяем этому серьезное внимание.

Следующий вопрос никому задать не удалось. Пресс-секретарь президента громогласно объявил:

— На этом все. Пресс-конференция закончена.

Президент собрался уходить. В этот момент, когда все камеры еще были нацелены на подиум, к нему подбежала его пятилетняя дочка, Карен, мягко пущенная невидимой рукой. Президент превосходно разыграл удивление. Он наклонился и поднял ее на руки, смеющуюся и раскрасневшуюся. Сцену родительской любви в своих домах на экранах телевизоров наблюдали пятьдесят восемь миллионов американцев, и сердца матерей и отцов переполнились теплотой. Превосходный пример того, что специалисты по пиару называют спонтанно срежиссированным эпизодом. Люди забыли, что было сказано на пресс-конференции, у них в памяти остался лишь достойный человек, примерный семьянин, которому можно доверять.

Президент Дейвисон обнимал дочку, вспыхнув своей замечательной широкой улыбкой. Все прекрасно. Положение в стране стабильное. Достаточно посмотреть на президента, на его улыбку.

Благослови его Господь. Благослови, Господь, Америку.

Все неприятности еще были впереди.

— Я не верю!

Это было в конце дня. В Овальном кабинете собрались министры в полном составе. Председатель комитета начальников штабов[1] сидел весь багровый. Он только что узнал о случившемся.

— Я не верю, — повторил президент.

Советник по национальной безопасности Пол Фочер настаивал на своем:

— Извините, господин президент, но секретные документы переданы русским из посольства США в Париже. Это подтверждают в ЦРУ, а также наш источник в российских верхах. Круг подозреваемых существенно сузился. В сущности, — он оглядел собравшихся, — лишь один человек имел доступ к подобного рода информации. Дэн Перлман мог взять эти документы с собой в Париж.

— Но… — голос президента Дейвисона чуть пресекся, — посол Перлман — честнейший человек. Я знаю его много лет. Он шпион? Это немыслимо.

Члены кабинеты молчали в недоумении. Если окажется, что близкий друг президента передал русским секретные документы, то президенту несдобровать.

Дэна Перлмана знали все. Из простой семьи, имел скотоводческое ранчо в Монтане. Потом сделал миллионы на торговле скотом, но так и остался простым и открытым. Мужественный человек и настоящий патриот, простодушен, как Джеймс Стюарт,[2] и олицетворяет подлинную душу Америки.

— Ладно. — Дейвисон понял, что дебаты бесполезны. — Я немедленно вызову посла в Штаты, чтобы вы могли задать ему вопросы. Тем временем, — он кивнул вице-президенту и советнику по национальной безопасности, — расследование должно продолжаться. Изучите все до малейших деталей: кто имел доступ к секретным документам, как именно они были переданы русским и когда? Встречаемся завтра утром, в семь. Заседание кабинета закрыто. — Он поднялся из-за стола и обратился к вице-президенту: — Вас, Джо, я прошу остаться. И вас, Джек.

Они сели за небольшой боковой стол. Президент Дейвисон смотрел на своих ближайших помощников. В этом странном мире, где политики не заводят друзей, он полностью доверял лишь этим двоим. Но президент также доверял и Дэну Перлману.

— Вот это уже серьезно. — Голос Дейвисона звучал еле слышно. Колдуэлл заметил в его глазах глубокую печаль. — Но я не хочу бросать Дэна Перлмана на съедение волкам. Он имеет право на защиту.

Неожиданно президенту Дейвисону пришла в голову странная мысль. Почему русским передали именно эти секретные документы, а не какие-нибудь другие? Потому что это может принести максимальный вред. Кому? Стране или президенту? Скорее последнее. Выходит, это сделано, чтобы свалить президента.

Дэн Перлман только что поговорил по телефону в своих огромных парижских апартаментах посла США. Он никогда не чувствовал возраста — ему было под семьдесят — и никогда не жаловался на здоровье, но сейчас, положив трубку, впервые ощутил себя больным и старым. Стремительно приближалось торнадо, по сравнению с которым прежние напасти казались детскими неприятностями. Надо готовиться к худшему. Он-то выстоит, а вот как жена?

— Дэн, успокойся, все образуется, — бормотал он себе под нос, поднимаясь по лестнице в спальню, где Ингела одевалась, готовясь к приему гостей. Сегодня они давали званый ужин.

Жизнь Дэна Перлмана удалась, и он не собирался это отрицать. Из низов. Родители, мелкие фермеры, в тридцатые годы хлебнули лиха, но сына воспитали правильно. Вырастили трудолюбивым и честным. К тридцати годам Дэн разбогател, и дальше ему во всем сопутствовала удача. Дэну исполнилось шестьдесят три года, когда любимая жена умерла от рака. Впереди маячило одиночество до конца дней, но судьба распорядилась иначе.

Дэн вошел в спальню. Ингела закончила одеваться. Шведская красотка с длинными белокурыми волосами, великолепной фигурой и поразительно красивым лицом. Он познакомился с ней за ужином у старого приятеля четыре года назад. А дальше, как водится, бурный роман и женитьба. Конечно, люди думали, что старый дурак совсем спятил. Ингела моложе Дэна на тридцать лет и вышла за него замуж ради денег.

— Да, вы правы, — отвечал Дэн близким друзьям, которые набирались храбрости сказать ему это. — Красивых женщин всегда привлекают деньги и власть. С этим ничего не поделаешь. — А следом он выдавал свою коронную фразу: — Но она меня к тому же любит. И с этим тоже ничего не поделаешь.

Дэн тяжело опустился на кровать, внимательно глядя на жену, пока она надевала бриллиантовые украшения. «А действительно ли она меня любит?» Он верил, что это так. Разумеется, до него доходили разные слухи, но он их отметал. Ничего не имело значения, кроме ее любви к нему. Она расскажет, когда сочтет нужным, а он простит. Да, таков Дэн Перлман и никогда не изменится. Скорее изменится мир.

— Дорогая, — произнес он, — меня срочно вызывает в Штаты президент. — А потом сообщил все остальное.

Ингела молча выслушала.

— Они решили, будто ты шпион? Что за идиотизм! — Она вытянула вперед пальцы с великолепно наманикюренными ногтями. — Ты самый честный человек, какого я встречала. И вообще, зачем тебе выдавать государственные секреты? Ради какой корысти?

Дэн пожал плечами:

— Конечно, это неправда. Меня кто-то подставил.

— Как ты думаешь — кто?

— Не знаю, дорогая, но обязательно докопаюсь.

— И чего нам теперь ждать?

— Скоро сюда прибудет группа из ЦРУ, — ответил Дэн. — Они все перероют, будут искать улики. Но я не беспокоюсь. Мне нечего прятать. — Он взмахнул рукой и поднялся. — Я вылетаю завтра утром, шестичасовым рейсом, но гостей мы сегодня примем как положено. — Целуя ее, он чувствовал себя усталым стариком. — Не беспокойся, мы победим. Через несколько минут жду тебя внизу, дорогая.

Ингела проводила его взглядом, затем подошла к секретеру, села и быстро набросала письмо. На глазах вскипали слезы. Вот неожиданно все и закончилось.

Ужин прошел на славу. Гости остались довольны. Дэн был известен как хороший рассказчик, а сегодня превзошел сам себя. Ингела блистала, как всегда. Никому даже в голову не могло прийти, что у них что-то не так. В конце вечера, в очередной раз наведавшись в кухню, Ингела как бы между делом попросила свою повариху, филиппинку Марселлу, поехать на центральный почтамт и отправить бандероль. Она сунула Марселле кожаную хозяйственную сумку и поторопилась провожать гостей.

Наступила ночь. Ингела подождала, пока муж крепко заснет, выбралась из постели, надела халат на атласную ночную рубашку. Наклонилась над Дэном и нежно поцеловала в лоб.

— Прощай. Я тебя любила.

Непонятно, кому она об этом напоминала — ему или себе. Впрочем, Дэн Перлман был ей прекрасным мужем. Вряд ли стоило желать лучшего.

Ингела вышла за дверь и двинулась к лестнице, ведущей на следующий этаж, где располагались спальни для гостей посла. Сейчас они пустовали.

Медленными, будто ленивыми движениями она открыла окно в одной из спален, вылезла на узкий уступ, с него перебралась на пожарную лестницу. Выхода не было. Вернее, был, только один. Боже, как жестоки люди! Ингела посмотрела вперед. В лицо дул ледяной ветер. Вокруг мерцали мириады огней, где-то неподалеку проносились машины, в Париже продолжалась ночная жизнь. Внизу поблескивал асфальт внутреннего двора посольства. До него всего пять этажей. Ингела была не одна. Где-то рядом находились сотни тысяч людей. Совсем близко. Но более одинокой она никогда еще в жизни себя не чувствовала. Теперь ей уже никто не поможет.

Ингела медленно развела руки. Оглядела себя в последний раз. Она отдавалась разным мужчинам. И конечно, Дэну. Но с подлинной страстью лишь тому другому, которого любила по-настоящему. Дэн ошибался. Его подставили не просто так. Они замыслили нечто большее. Недаром ее так долго пытались шантажировать.

— Мама, — прошептала Ингела на своем родном языке, по-шведски, затем приветственно взмахнула руками и шагнула в пустоту.

Она свободна.

В четыре часа утра Дэна Перлмана разбудили. Он повернулся на бок и увидел испуганное лицо первого секретаря посольства. Рядом стояли еще двое сотрудников.

— Случилось несчастье.

Его поспешно повели по коридору и вниз по лестнице. Он задавал вопросы, пытался выяснить, какое случилось несчастье, но никто не отвечал. Наконец они вышли во внутренний двор. И тогда он увидел Ингелу. Ее прекрасное лицо было безмятежным. Казалось, она просто легла на минутку отдохнуть, разбросав белокурые волосы по снегу, искрящемуся при свете фонарей. Удар от падения нисколько не повредил ее внешность, практически не оставив никаких следов. Лишь небольшая лужица крови образовалась слева от головы. По-стариковски ковыляя, Дэн приблизился к жене. Ее голубые глаза пристально смотрели на него. Он закрыл их и заплакал. Ингела была уже там, далеко, и вернуть ее не могла даже его любовь.

Это грозило стать политическим скандалом десятилетия. Газеты пестрели заголовками:

«К русским попали совершенно секретные материалы».

«Жена посла США во Франции покончила жизнь самоубийством, накануне попросив служанку отправить бандероль. Скорее всего там были письма. Адресат неизвестен».

Поскольку супруги Перлман являлись близкими друзьями президента, то возбужденная событиями пресса начала интенсивно копать. Намечался большой скандал. Стало известно, что у Ингелы Перлман была любовная связь с каким-то видным государственным деятелем. С кем? Почуяв запах крови, орлы медиа ринулись в атаку. Надо непременно отыскать эти письма и обнародовать. Разумеется, в интересах общественности.

Даже больше, чем пресса, на скандале поживились производители оружия. В России, Китае, Пакистане, Иране, Ираке руководство, встревоженное теперь уже доказанным наличием американских ракетных баз с ядерным оружием вблизи своих границ, объявило о планах увеличения финансирования на оборону.

В Штатах суть дела была ясна уже всем. Один из сотрудников президента оказался предателем. Передал секретные материалы русским, нанес огромный ущерб интересам страны. Политики смекнули, куда подул ветер, и стали дистанцироваться от президента. Даже вице-президент Бьюкенен и тот постепенно на цыпочках отходил в сторону, хотя повсюду заявлял о своей верности. Кабинет министров застыл в ожидании, когда генеральный прокурор нанесет смертельный удар: «Господин президент, полагаю, вам бы следовало обдумать возможность…»

Большинство же простых граждан, следя по телевизору за разворачивающейся на их глазах драмой, испытывали печаль и разочарование. Им были известны две истины, которые игнорировала пресса, — что хорошие люди тоже люди и ничто человеческое им не чуждо, и пока не станут известны все факты, от выводов лучше воздержаться.

Впрочем, никто не сомневался, что когда обнародуют письма, президент падет.

Утром, на третий день после гибели Ингелы Перлман, в Овальный кабинет вошел Джек Колдуэлл. Президент Дейвисон смотрел в окно.

Джек неспешно двигался по темно-синему ковру к столу, за которым сидели многие выдающиеся президенты до Дейвисона, и не переставал размышлять. Ясно, что если этот президент падет, то американская демократическая система даст глубокую трещину, ведь совсем недавно предыдущему президенту объявили импичмент. Теперь система может не выдержать. Активно начнут действовать те, кто рвется к власти, но не может ее получить легитимными средствами. Колдуэлл понимал, что необходимо действовать.

— Джек… — Президент Дейвисон медленно повернулся к Колдуэллу, устремив на него свои темно-карие глаза. Он заметно сдал за эти дни. Они были для него весьма поучительными. Президент много размышлял о том, что стремление к власти корежит людей, превращая их в злодеев. Ради этого они лгут, хитрят, предают. И чем больше власть, тем шире все это. Он сознавал, что кто-то целенаправленно пытается свалить его, но пока не знал кто. Впрочем, это не имело большого значения, поскольку его судьбу решали злополучные письма. Президент имел любовницу-шпионку. — Джек, я решил сложить полномочия.

Колдуэлл медленно покачал головой:

— Не торопитесь. Вначале вам следует встретиться с Магистром.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Президент взглянул в окно. Вокруг автомобиля, подгоняемый злым ветром, вертелся и крутился снег, видимо, стремясь поскорее покрыть весь этот суровый шотландский остров. Часы на приборной доске показывали начало пятого вечера. Сразу же после окончания совещания стран НАТО в Париже Дейвисон полетел в Шотландию, где пересел в вертолет, который доставил его со свитой на остров Тира. Теперь предстояло преодолеть последнюю часть пути к замку в центре острова, где располагался Колледж.

Он наблюдал за снежинками, как они ударяются о ветровое стекло. Его предшественник на посту президента рассказывал, что получал удовольствие от поездок на этот остров. Здесь появлялось время подумать, отдохнуть от серых политических будней, интриг и всего прочего. Дейвисон попытался представить множество глав государств, побывавших тут в течение столетий, словно пилигримы, и возвращавшихся с ответами на мучившие их вопросы.

— Еще минут двадцать, господин президент, и мы поедем.

Голос Джека Колдуэлла прервал его фантазии. Хорошо, что он взял его с собой. Колдуэлл встречался с Магистром, когда работал в прошлой администрации. Поможет сориентироваться.

Загудел зуммер специальной связи. Дейвисон щелкнул выключателем. В динамике раздался бубнящий голос начальника президентской охраны:

— Дорога к Колледжу расчищена, сэр, так что доберемся быстро.

— Спасибо, Том.

Через несколько секунд президентский кортеж отъехал от вертолетной площадки. Три автомобиля впереди, три сзади. Так положено. Зарычали двигатели, громко переговаривалась по рации охрана.

Дейвисон не обращал внимания, он уже привык. До Рождества оставалось два дня. Он думал о своих дочерях, восторженно бегающих вокруг Белого дома, ничего не ведающих о беде. О жене Кристине, которой все рассказал вчера вечером. И еще он думал об Ингеле Перлман. Вспоминал аромат и вкус ее тела, нежный смех. «Дорогая, что заставило тебя пойти на предательство?»

— Надеюсь, Джек, мы приехали сюда не зря.

Колдуэлл улыбнулся. Скупо, уголками губ.

— Я тоже надеюсь, господин президент.

Дело в том, что советник по национальной безопасности и вице-президент резко возражали против поездки. Упирали на то, что Колледж якобы противник США и симпатизирует русским. Мрачно намекали на интриги, которые, по их сведениям, плетет Колледж, преследуя корыстные цели. Нельзя посвящать Магистра во внутренние проблемы США. Он использует информацию против их страны, когда понадобится. Ничего, сегодня это выяснится. Может, с их стороны это простая зависть, что доступ к Магистру имеет лишь президент? Несмотря на тревогу, Дейвисон предвкушал встречу с этим таинственным человеком, о котором был много наслышан, но почти ничего не знал.

Узкая дорога вела в лесной массив. По обе стороны стояли заснеженные ели. Президентский кортеж свернул направо, и паромная пристань с вертолетной площадкой скрылись из виду. Монотонно шуршали «дворники». В отдалении угадывались очертания двух гор, вершины которых затянул туман.

— Разве нельзя было провести встречу в аэропорту? Или по крайней мере позволить нашему вертолету приземлиться у Колледжа?

Впервые за много дней Джек Колдуэлл рассмеялся.

— Можете сказать это Магистру, господин президент, если хотите, но я заранее знаю ответ. Регламент посещения острова Тира утвержден специальным решением ООН. Вертолетам здесь позволено приземляться лишь на площадку у паромной пристани. Встречи Магистра с главами государств проходят только в стенах Колледжа, который охраняется строже, чем любое секретное учреждение. Без санкции Магистра на территорию Колледжа не может проникнуть ни одна живая душа. Кроме того, — Колдуэлл снова помрачнел, — короткая поездка в автомобиле побуждает к размышлениям.

Дейвисон кивнул.

«Неужели Магистр действительно поможет? Неужели он знает о наших делах больше, чем я, президент? И все же… посмотрим…»

— Джек, — произнес Дейвисон, не отрывая глаз от окна, — пару месяцев назад Генеральный секретарь ООН, покидая свой пост, дал мне совет. Он по-отечески похлопал меня по руке и сказал: «Запомните, когда станет по-настоящему туго, не медлите, отправляйтесь посоветоваться с Магистром».

— Это правильно, господин президент, — отозвался Колдуэлл.

Дейвисон повернул голову и посмотрел на него.

— Но я не могу поверить, что он знает все. Государственные тайны, подробности размещения наших стартовых ракетных площадок, оборудование.

— Ну, я думаю, всего не знает никто, — проговорил Колдуэлл, — но определенно Магистр знает очень много. — Советник президента США был Коллегой и знал, что говорил. — Магистр более тридцати лет встречается с главами государств, причем строго конфиденциально. Это кое-что значит. Он располагает такой информацией, какую мы не можем даже вообразить. Полагаю, Магистр — единственный человек в мире из ныне живущих, который посещал оба секретных архива Ватикана, а также архив руководства китайской компартии. Находясь всегда над схваткой и будучи доверенным лицом сильных мира сего, Магистр узнает то, чего даже ЦРУ не в состоянии вытянуть из людей. Ваш предшественник говорил мне, что встречи с ним похожи на исповедь, и Магистр, подобно священнику, свято хранит ее тайну.

— Неужели? — удивился Дейвисон. — Вы уверены?

— Да, — ответил Колдуэлл, — относительно этого человека я уверен полностью.

Президент Дейвисон устало покачал головой и отвернулся к окну. В голове роились мысли.

«Уйдет ли после всего этого от меня жена? Обещала остаться, но выдержит ли, когда на страницы газет выплеснутся потоки грязи? А дети? Как объяснить это малым детям, беззаветно любящим меня? Как только они поймут, в чем дело, папа, которого они знали, тут же умрет, канет в вечность, исчезнет. Наверное, навсегда».

Дейвисон вздохнул.

Лес отступил, открыв вид на скалистые горные склоны, покрытые скудной растительностью, в основном вереском и можжевельником. Кортеж приближался к центру острова. Скоро появится Колледж. Дейвисон в очередной раз выругал себя за глупость. Разве можно, занимая такой пост, предаваться любви? К сожалению, назад ничего не вернешь.

Дейвисон принялся размышлять о Колледже. Став президентом, он узнал об этом учреждении много больше, чем прежде. Широкой публике было известно о существовании Колледжа на острове Тира, но никто там не бывал. О нем ходили легенды, а его история звучала изумительно. Основанный в средние века шотландским королем Колледж до сих пор выполнял свою миссию. Как это возможно? Как ему удалось выжить в течение бурных столетий? Однако это случилось. Колледж выжил и процветает. Сегодня это самое крупное консультативное учреждение в мире. Дейвисон радовался, что Джек уговорил его поехать. По крайней мере он увидит все своими глазами, вероятно, единственный раз в жизни. Будет что рассказать внукам. Он откинулся на спинку сиденья и вытянул ноги.

— Джек, как именно работает Колледж? Я никак не могу понять.

Колдуэлл слегка вскинул брови.

— Полагаю, никто за пределами Колледжа этого не знает. Единственное, что достоверно известно, — возглавляет его Магистр. Ему помогают пять Арбитров, старших Коллег, которых назначает он. Всего Коллег не более восьмидесяти. Всегда. Также известно, что Магистр объединяет в Колледже законодательную и исполнительную власть.

— Значит, Магистр назначает Арбитров, и…

— Да. А они назначают Коллег. Насколько мне известно, Магистр также назначает своего преемника.

Президент Дейвисон не почувствовал себя более просвещенным.

— Но как в Колледже собирают информацию? И как получилось, что они так много знают о нас?

Колдуэлл подался вперед.

— Коллеги очень похожи на масонов, господин президент. Об их принадлежности Колледжу во внешнем мире никому не известно. Они могут работать на высших постах в правительствах разных стран, в исследовательских институтах, университетах или международных органах, где угодно — всюду, где занимаются чем-нибудь важным, где решаются судьбы стран. Это глаза и уши Магистра и Арбитров.

— А Магистр? В его руках сходятся все нити?

— Да, — подтвердил Колдуэлл. — Он сидит в центре огромной информационной системы, которую строили столетия. Информация приходит к нему не только от Коллег. Я не сомневаюсь, что у Магистра есть возможность доступа к базе данных любого компьютера в мире, каким бы секретным он ни был. Любой Коллега знает лишь свой участок работы, и ему не известно, чем занимаются другие. Вот так Колледж сохраняет свои тайны. Это очень умная система. На аналогичном принципе построены сегодня ячейки террористических организаций. Предательство одного не может разрушить всю структуру.

Колдуэлл объяснил, что, хотя Колледж призван консультировать глав государств в интересах поддержания мира во всем мире, его интересуют не только военные вопросы. Коллеги постоянно следят за всеми областями человеческой деятельности. Генетика, права человека, преступность, экология, космическое пространство, медицина, экономика, политика, фондовые биржи и многое другое содержится в базе данных Колледжа, на ее основе Магистр дает советы главам государств, больших и малых, независимо от политических убеждений. Колледж — самое влиятельное учреждение, существующее в мире. Причем влияние его внешне неощутимо. Он вроде ангела-хранителя, бдительно следящего за деятельностью человечества и вовремя предупреждающего об опасности.

— Я думаю, — закончил он, — что их компьютеры даже более совершенные, чем наши.

Президент Дейвисон посмотрел на него с интересом и улыбнулся:

— Джек, а вы сами, случайно, не Коллега?

Колдуэлл пожал плечами:

— Коллегой может оказаться любой. Директор ЦРУ, председатель Верховного суда, председатель федерального резерва — все они могут быть Коллегами. Лишь Магистр может раскрыть, кто есть кто, но, насколько мне известно, в истории подобного не случалось.

Дейвисон постучал пальцами по подлокотнику сиденья.

— А злоупотребляет ли Колледж своей властью?

Колдуэлл усмехнулся:

— Лично я такую возможность полностью исключаю. Колледж твердо придерживался своих принципов несколько столетий. Однако очень многое зависит от личности Магистра и чистоты рядов Колледжа. Как все учреждения на земле, он не является совершенным. Достаточно, чтобы в кучу попало одно гнилое яблоко, и она вся скоро начнет гнить. И все-таки, полагаю, Колледж организует работу правильно. Там наверняка существует надежная система сдержек и противовесов, и конструкция может рухнуть, только если коррупционером окажется сам Магистр. А это маловероятно.

— Надеюсь, в Магистры случайные люди не попадают, — заметил Дейвисон и добавил, понизив голос: — А нельзя ли добыть о Колледже больше информации?

Колдуэлл понял, что имеет в виду президент. Можно ли заслать в Колледж своих Коллег, хотя бы одного-двух? Чтобы они там как следует поработали и развернули учреждение в нужную для США сторону. Точно так же, как происходит почти с каждым «мозговым центром» и консультативным учреждением по всему миру. Подобные вопросы задавали Колдуэллу и предшественники Дейвисона, а некоторые страны даже пытались в таком направлении что-нибудь сделать, но безуспешно.

— Это было бы серьезной проблемой. В ЦРУ имеется подробная информация о структуре Колледжа, есть детальные фотографии острова Тира и Колледжа, сделанные со спутников, но толку от них мало. Надо проникнуть внутрь системы, а это практически невозможно, подобно тому как невозможно внедрить своего агента в закрытый монашеский орден. Кроме того, господин президент, — Колдуэлл вежливо кашлянул, — видимо, вы забыли, что конгресс США еще в 1860 году принял закон, защищающий права Колледжа. Позднее была принята соответствующая хартия ООН. Президент, задумавший нарушить ее или подкупить Коллег, поступит неразумно. В Колледже немедленно об этом узнают и сразу захлопнут ставни. С таким президентом просто перестанут иметь дело.

— Конечно, — поспешно проговорил Дейвисон. — Это так… праздный вопрос.

Чтобы окончательно отбить у президента охоту к подобным действиям в будущем, Колдуэлл рассказал, как несколько лет назад его предшественник поручил ЦРУ поработать над тем, чтобы Коллегой назначили нужного человека. Усилий приложили немерено, однако ничего не получилось. Правда, Колдуэлл не упомянул, что именно он сообщил Магистру об этих поползновениях.

Поездка заканчивалась. Впереди появились стены огромного замка, автомобиль стал подниматься по крутому горному склону. Дейвисон не отрывал взгляда от окна.

— Просто не верится, что Колледж действительно существует.

Колдуэлл кивнул.

— Хотя идея не нова. Вспомните знаменитый храм в Дельфах и жрицу-прорицательницу. Кто только не приходил к ней, чтобы узнать свое будущее! В результате она была прекрасно информирована о том, что происходит в мире, и ее предсказания поражали точностью. Я думаю, Магистра можно сравнить с дельфийским оракулом. Говорят, после встречи с ним каждый становится мудрее и просвещеннее.

— Неужели он знает, кто передал наши секреты русским? — нервно воскликнул Дейвисон.

Колдуэлл посмотрел на президента. Открытое лицо, обаятельная, располагающая улыбка, завоевавшая миллионы сердец. В любом случае Дейвисон был и остается хорошим человеком.

— Будем надеяться, что знает.

Колледж располагался в самом центре острова Тира, в средневековом замке, построенном на скалистом обнажении пород. Стоял фасадом к густому хвойному лесу, спиной к Атлантическому океану, вид на который заслоняли невысокие горы. Чуть больше шестисот метров над уровнем моря. Казалось, его отвесные стены будто вырастали из камня. Окна глубоко спрятаны в каменную кладку, парапетные стены с бойницами сложены из массивных гранитных блоков. Этот замок передал Колледжу сам Повелитель островов много веков назад. Снаружи и сейчас тут почти ничего не изменилось, а внутри Колледж походил на старинный университет, оборудованный по последнему слову техники.

Дорога заканчивалась у небольшой автостоянки. Гость, прибывший на остров по приглашению Магистра, дальше должен был подняться по крутой лестнице, пересечь вымощенный камнем мост и приблизиться к каменной арке с большими дубовыми дверями, которые оставались открытыми весь день. Пройдя под аркой, гость оказывался в просторном дворе почти прямоугольной формы. В центре находился большой фонтан, вокруг булыжная дорожка. В углах двора у самой крепостной стены росли древние сосны. А дальше по периметру тянулись увитые плющом строения пятнадцатого века. Их задняя часть была вделана в крепостную стену. Тут жили Коллеги во время своего пребывания в Колледже. Этот двор отдаленно напоминал монастырский — та же спокойная созерцательная отстраненность.

В дальнем конце узкий коридор вел во второй двор, поменьше и более живописный. Почти все его пространство занимал сад с прудом в центре, где плавали карпы. Справа бок о бок стояли два строения. В одном находился большой обеденный зал для Коллег, во втором библиотека Колледжа — изящное здание с мраморным фасадом, уменьшенная копия Парфенона. Оба строения упирались задней частью в крепостную стену и заслонялись высокими деревьями и кустами так, что их почти не было видно даже зимой. В здании, расположенном в левой части второго двора, — оно было такого же типа, что и строения в первом дворе, — находилась приемная Магистра. Здесь он беседовал с гостями.

Второй двор создавал странное ощущение нереальности, словно человек попадал в какое-то таинственное обиталище, доступное немногим избранным. Оба двора резко контрастировали с мрачным внешним видом замка, похожие на драгоценные камни, спрятанные в грубо сработанной шкатулке.

Не только для гостей, но и для большинства Коллег Колледж заканчивался во втором дворе. Казалось, там дальше ничего нет. Многие так и считали, тем более что обойти вокруг замка было нельзя. Однако в дальнем углу в стене находилась дверь, заслоненная деревьями и плющом. Она вела в третий двор — самое сокровенное место в Колледже, где стоял дом Магистра.

Президент Дейвисон, телохранители и Джек Колдуэлл остановились у коридора, ведущего во второй двор. Впереди виднелся сад с расчищенной от снега дорожкой. Президент посмотрел на телохранителей:

— Ждите меня здесь. — Затем обратился к Колдуэллу: — Пойдемте, Джек.

Они вышли в сад. Дейвисон опустился на каменную скамью у пруда, кивнул Колдуэллу, приглашая сесть рядом. Их окутала безмятежная тишина.

— Понимаете, Джек… — Президент вгляделся в замерзший пруд, будто заметил там что-то. — Не исключено, что секретные документы попали к русским по моей вине.

Наступило долгое молчание. Дейвисон вздохнул.

— Ингела и я… у нас была связь. Если она оказалась шпионкой, то могла добраться до секретных документов, которые я иногда оставлял у себя. В последний раз перед расставанием она была грустна и подавленна, но мне даже в голову не могло прийти, что Ингела способна предать меня и страну, ставшую ей второй родиной. Она убила себя, и мы уже никогда ничего не узнаем. — Он на пару секунд замолчал, а затем продолжил напряженно: — Джек, недомыслие, неосмотрительность… да что там говорить, обыкновенная глупость — ведь это все нам тоже даровано Богом. Если бы я мог что-либо изменить в прошлом, то сделал бы это. Но я не могу. В бандероли, которую сейчас все ищут, наверняка лежат мои письма, которые я писал ей. Там ничего особенного нет. Обыкновенные любовные письма. Я ее любил и полностью доверял ей.

— Как вы думаете, у кого сейчас находится бандероль? — спросил Колдуэлл. Разумеется, он уже знал все, о чем только что рассказал Дейвисон.

— Вероятно, у русских или у моих недругов в Вашингтоне. Это уже не имеет значения. Мне так и так крышка, — печально закончил президент. — Как только письма опубликуют, моя судьба будет решена. Конгресс не простит мне связи со шпионкой.

Колдуэлл молча кивнул.

Симз, многолетний секретарь Магистра, почтенный пожилой человек, осторожно постучал в дверь кабинета и вошел. В углу у окна за большим письменным столом, освещенным антикварной настольной лампой, сидел Магистр. На столе разложены бумаги. Много бумаг. Он работал всю ночь. Чтобы это понять, Симзу было достаточно одного взгляда. Он нахмурился. Его уже давно не удивляла феноменальная способность этого человека быстро обрабатывать информацию на множестве языков. Однако Магистр старел. Скоро он уже не сумеет трудиться в таком темпе. Вот и сейчас Симз принес документы, насей раз по Индии, касающиеся осложнения ситуации в Кашмире. Бумаги, проблемы, настойчивые просьбы глав государство встрече. А если Магистра не станет? Кто займет его место? Кто будет всем этим заниматься?

— Магистр, прибыл президент Соединенных Штатов.

Магистр поднял голову и кивнул. Его внешность полностью оправдывала ожидания. Именно таким и должен быть Магистр. Высокий, хорошо сложенный, с величественной осанкой, седой. И лицо у него необыкновенное. Оно моментально притягивало взгляды и уже не отпускало. Высокий лоб, выступающие скулы, орлиный нос, голубовато-серые глаза. Такое лицо хорошо бы смотрелось в эпоху Возрождения, например, вполне могло принадлежать одному из Медичи.

— Банкет Коллег, как всегда, сегодня ровно в восемь, — продолжил Симз и замолчал. Он наблюдал, как Магистр просмотрел принесенные документы и отложил в сторону. Симз знал, что его следующая фраза удивит даже главу Колледжа. — Магистр, с вами срочно хочет поговорить Старший Арбитр. Он предупредил меня, что об этой встрече никто не должен знать.

Магистр устремил на него взгляд. Симзу показалось, что взгляд очень грустный.

— Я знаю, устав Колледжа запрещает Старшему Арбитру встречаться с вами в это время, но…

— Пожалуйста, скажите Старшему Арбитру, — ровно произнес Магистр, — что я встречусь с ним в моих апартаментах сразу же после банкета Коллег.

Президент Дейвисон и Джек Колдуэлл сидели в большой гостиной здания приемов во втором дворе. Обстановка в стиле Людовика XIV. Много света и воздуха. Кругом позолота, на стенах большие полотна, на столиках изящные антикварные вещицы. Гостей Магистра неизменно поражало богатое убранство гостиной, особенно после сурового вида замка и ландшафта острова. В камине ярко горел огонь. Отворилась дверь.

— Господин президент.

Пожатие у Магистра оказалось на удивление крепким. Так вот он какой, этот таинственный небожитель.

Магистр обратился к советнику президента:

— Мистер Колдуэлл, рад вас видеть снова.

Колдуэлл посмотрел на президента.

— Спасибо, Джек, — промолвил Дейвисон. — Вы можете идти. Встретимся во дворе.

Магистр и президент сели. Симз принес кофе и удалился. Дейвисон рассматривал главу Колледжа.

Выглядит, конечно, хорошо, но это ничего не значит. Слава Богу, за свою политическую карьеру президент всяких навидался. Внешность обманчива. Внутри совсем не то, что с виду. А почему, собственно, Магистр должен быть исключением? И что он такого может сейчас сказать, чего президент не знает? Так что поездка сюда, наверное, была напрасной.

— Вы ознакомились с пояснительной запиской о секретных документах, которую составил Джек?

— Да, ознакомился, — ответил Магистр. — И уже беседовал с президентом Барсовым.

— А вот мне так и не удалось связаться с ним по телефону.

Магистр пожал плечами:

— Российский президент — человек занятой. — Он посмотрел в окно, затем перевел взгляд на Дейвисона. — Думаю, ваша проблема вполне разрешима.

— В самом деле? — Дейвисона удивил властный тон Магистра.

— Да. К русским действительно попали секретные материалы о ядерных ракетных базах США в Турции и Японии. Президент Барсов собирается сегодня об этом объявить. — Магистр на пару секунд замолчал. — Чтобы помочь вам.

— Что значит помочь? — сдавленно произнес президент Дейвисон.

— Дело в том, — пояснил Магистр, — что к получению секретных документов российская разведка отношения не имеет. Это постарались люди из вашего окружения. Передача русским сведений о ракетных базах США — часть плана, цель которого — отстранение вас от власти.

Дейвисон ошеломленно молчал.

— В разговоре со мной президент Барсов подтвердил, что агенту российской спецслужбы копии этих секретных документов передали в Париже.

— Кто? — хрипло спросил Дейвисон.

Магистр написал на листке две фамилии. Президент Дейвисон прочитал и шумно вздохнул:

— Боже! И что, есть доказательства?

Магистр кивнул:

— Президент Барсов прислал вот эти материалы. — Он протянул Дейвисону папку. — Я перевел их на английский, поскольку лучше, если они останутся здесь. Вы можете убедиться, что это хорошо спланированная операция. Большинство участников заговора нам известны. Сейчас уточняются детали. Полную информацию вы будете иметь завтра. Я бы рекомендовал вам действовать быстро, господин президент. Вопрос очень серьезный. В Соединенных Штатах и России есть влиятельные люди, настроенные против вас.

— Надеюсь, Колдуэллу доверять можно?

Магистр внимательно посмотрел на него.

— Несомненно.

— А Олсену, шефу ЦРУ?

— Да. А вот охрану вам следует заменить сразу, как только прибудете в Вашингтон.

— Как эти люди собирались действовать дальше?

— Через две недели после импичмента вы должны были погибнуть в авиационной катастрофе.

Вот такой получился интересный разговор. Совсем не то, что ожидал Дейвисон. Прав Джек Колдуэлл, этот человек действительно оракул. Он знает все — что было, что есть, что будет.

Президент США погрузился в чтение материалов, присланных российским президентом Барсовым. Невероятное напряжение последних дней постепенно спадало. Ингела не предала его. Она не являлась шпионкой. Закончив, Дейвисон откинулся на спинку кресла. Зачарованно посмотрел на Магистра. Этот красивый усталый старик за минуты превратился в мудрого доброго друга.

— Президент Барсов решил вам помочь, — продолжил Магистр, — ведь отстранение вас от власти противоречит интересам России. В ближайшее время он намерен предпринять следующее: примерно через час в Москве состоится экстренная пресс-конференция, входе которой он официально пригласит вас с визитом в Россию, чтобы обсудить дальнейшее сокращение ядерных вооружений. Он также заявит, что копии американских секретных документов переданы с целью подорвать доверие между двумя странами. Никакой ценности они не представляют. Он назовет фамилии лиц, передавших эти документы. От вас президент Барсов ожидает решительных действий. Вот перевод текста его выступления.

Дейвисон мрачно кивнул, быстро просмотрел бумаги и вернул Магистру.

— Вам следует незамедлительно принять приглашение на саммит и посетить Россию не позднее чем через три недели. Это поможет Барсову утихомирить ястребов в своем правительстве, решительно настроенных требовать увеличения расходов на ядерные вооружения. Победить должны обе страны, и его и ваша, а не горячие головы в его окружении и предатели в вашем. Понимаете, господин президент, эти двое представляют могущественные круги лиц в США и России. Они давно получают откаты с контрактов на вооружения, особенно ядерные. Вы им очень мешали. Они опасались, что рано или поздно вы докопаетесь до их темных делишек. И решили нанести упреждающий удар.

— То есть все ради денег?

— Частично. Главным образом им нужна власть.

Дейвисон не верил происходящему. Он только что был на пороге гибели, а теперь вот победа.

— Давайте поговорим о ваших неприятностях. — Магистр поставил чашку на поднос. — Личных.

— Ингела Перлман перед гибелью послала бандероль с письмами. Вы знаете кому? — еле слышно произнес Дейвисон.

— Да, — ответил Магистр.

Дейвисон затаил дыхание.

— Ингела послала бандероль мне, — продолжил Магистр. — Потому что больше не доверяла никому. В письме она рассказала, что ее давно шантажируют люди из Вашингтона и теперь у нее нет иного выхода, кроме как покончить с собой. Объяснила, что посылает мне письма, написанные любимым человеком. Она не нашла в себе сил уничтожить их. Попросила меня решить, как с ними поступить.

— И что вы сделаете? — глухо спросил Дейвисон после долгого молчания.

Магистр кивнул в сторону камина. Только сейчас президент заметил, что на столике лежит бандероль.

— Господин президент, я не читал эти письма и думаю, их не читал никто, кроме нее. — Магистр поднялся с кресла. — Считаю, они должны быть возвращены тому, кто их написал. Не сомневаюсь, именно этого хотела и Ингела Перлман. Вот вы и решите, как с ними поступить. Посидите, поразмышляйте у камина. А я вынужден вас оставить. У меня назначены встречи, а вечером ежегодный банкет Коллег. Мое присутствие там обязательно. — Он направился к двери.

— Магистр!

Глава Колледжа обернулся.

— Если вам когда-нибудь понадобится моя помощь… — голос президента Дейвисона пресекся, — только скажите.

— Спасибо, — мягко промолвил Магистр. — Без помощи я бы не мог работать.

Президентский кортеж отъехал от Колледжа. В машине Дейвисона на экране телевизора президент Барсов выступал на пресс-конференции. «Русский медведь» был прямолинеен, как всегда: «Да, мы действительно получили документы, якобы раскрывающие кое-какие американские атомные секреты, но это откровенная фальшивка, сфабрикованная злоумышленниками с целью испортить отношения России и США. К этому причастны также и некоторые российские официальные лица. С ними сейчас разбираются. В общем, кризиса в отношениях между нашими странами нет. Напротив, настало время организовать встречу на высшем уровне, чтобы обсудить вопросы сокращения вооружений. Я приглашаю президента Дейвисона посетить Россию с официальным визитом. Пусть он узнает, что такое русское гостеприимство, и попробует хорошей водки. Нашим странам давно пора начать более тесное сотрудничество во всех областях деятельности…»

Президент Дейвисон выключил спутниковую линию.

— Ну и какое у вас впечатление от встречи с Магистром? — поинтересовался Джек Колдуэлл.

Кортеж въехал в лес. Дейвисон посмотрел в окно, вспоминая письма, которые бросил в огонь. Магистр специально положил их на столике рядом. Невероятно.

Он повернулся к Колдуэллу:

— Вы были правы, Джек, после общения с ним человек действительно становится мудрее. — Затем на его лице вспыхнула знаменитая улыбка. — Вы заслужили от меня хороший рождественский подарок.

А вот советника президента по национальной безопасности Пола Фочера в сочельник ждал неприятный сюрприз. Его обвинили в государственной измене, начали расследование. Он не стал дожидаться ареста и покончил жизнь самоубийством.

Две недели спустя было объявлено об отставке вице-президента Джо Бьюкенена по состоянию здоровья. Что-то с сердцем. В газетах и на телевидении полагали, будто это результат стресса. Еще бы, ведь его лучший друг, советник президента по национальной безопасности, оказался государственным преступником. Вскоре в прессе появились сообщения, что Ингела Перлман на самом деле являлась любовницей не президента, а Пола Фочера. Такие дела.

А Дейвисон стал одним из самых выдающихся президентов США двадцать первого века.

И с ним рядом всегда была его верная жена.