Искусство Сновидения

Глава 5. Мир неорганических существ

Верный своему согласию ждать, пока дон Хуан сам решит продолжить объяснения сновидения, я обращался к нему за советом только в случае крайней необходимости. Однако он, как правило, производил впечатление человека, который не просто не желает обсуждать сновидение, но еще и раздражен моим отношением к этому предмету. Мне казалось, подтверждением его недовольства мной было то, что всякий раз, когда мы начинали обсуждать мою практику сновидения, он преднамеренно преуменьшал важность достигнутого мной.

В то время самым важным аспектом моей практики стали постоянные свидетельства в пользу существования живых неорганических существ. После того как я встретился с ними в своих сновидениях, и особенно после столкновения с ними в пустынных окрестностях дома дона Хуана, у меня были веские основания считать их существование подлинным фактом. Но все эти случаи произвели на меня прямо противоположное впечатление. Я стал упрямо и яростно отрицать саму возможность их существования.

Затем мое настроение изменилось, и я решил провести объективное исследование. Метод исследования предполагал, что я прежде всего буду вести регулярные записи того, что случается в моих занятиях сновидением, а затем использую эти записи в качестве достаточного основания для вывода, подтвердилось ли на практике то, что я предполагал о неорганических существах. Фактически, я исписал сотни страниц скрупулезными, но бессмысленными описаниями, тогда как достаточные свидетельства в пользу их существования были получены мной почти в самом начале моих изысканий.

Нескольких занятий оказалось достаточно, чтобы выяснить, что как бы случайная рекомендация дона Хуана – прекратить рассуждать и предоставить неорганическим существам возможность приблизиться ко мне – была в действительности тем самым способом, который использовали для их привлечения маги древности. Предоставив мне возможность убедиться в этом на собственном опыте, дон Хуан просто-напросто следовал своему методу обучения магии. Он снова и снова повторял, что заставить наше эго покинуть оборонительные рубежи очень трудно. Этого возможно достичь только с помощью практики. Одной из сильнейших оборонительных линий эго является наша рациональность. И она не только один из самых стойких препятствий на пути к обладанию магическими умениями и теорией, но еще и барьер, наиболее опасный по своим проявлениям. Дон Хуан верил, что существование неорганических существ является фактом, способным сильно поколебать нашу рациональность.

В своей практике сновидения я придерживался установленного распорядка, от которого не отклонялся ни на один день. Вначале моей целью было наблюдение всех доступных объектов в моих снах, затем – изменение снов. Я день ото дня наблюдал целые вселенные деталей различных объектов. Как-то раз я заметил, что мое внимание сновидения начало убывать и мои занятия заканчивались либо тем, что я засыпал и видел обычные сны, в которых вообще не был способен управлять вниманием, либо тем, что я просыпался и больше не мог заснуть вообще.

Однако время от времени в моих сновидениях появлялся поток чужеродной энергии, как определял его дон Хуан, называвший его также лазутчиком. Его предостережение относительно лазутчиков помогло мне быть бдительным и правильно использовать свое внимание сновидения. Первый раз я столкнулся с чужеродной энергией, когда мне снилось, как я делал покупки в универмаге. Я переходил от прилавка к прилавку, разыскивая антикварные предметы. В конце концов я нашел то, что искал. Несоответствие между универмагом и поиском произведений древнего искусства было столь очевидным, что я тихонько посмеивался, но, как только я нашел одно такое произведение, я сразу же забыл об этой нелепости. Это была рукоятка трости. Продавец сказал мне, что она изготовлена из иридия, который он назвал одним из самых твердых веществ в мире. Рукоятка была украшена резьбой с изображением головы и плеч обезьяны. Но мне показалось, что она сделана из нефрита. Продавец был очень возмущен, когда я намекнул, что это скорее всего нефрит, и, чтобы продемонстрировать свою правоту, он изо всей силы бросил предмет на цементный пол. Он не разбился, но стал подскакивать, как мяч, а затем уплыл прочь, вращаясь, как фрисби. Я последовал за ним. Он скрылся за деревьями. Я побежал, чтобы найти его, и обнаружил его увязшим в земле. Он превратился в необычайной красоты целую трость темно-зеленого цвета с переходом в черный.

Мне захотелось взять ее себе. Я ухватился за нее и начал с силой отрывать от земли, пока кто-нибудь не появился поблизости. Но как я ни старался, я не мог сдвинуть ее с места. Я боялся, что сломаю ее, если буду пытаться вырвать из земли, расшатывая из стороны в сторону. Поэтому я начал раскапывать землю вокруг нее голыми руками. По мере того как я продолжал копать, она таяла на глазах, пока на ее месте не осталась только лужица зеленой воды. Я уставился взглядом в воду; внезапно мне показалось, что она взорвалась. Она превратилась в белый пузырь, который затем исчез. Мой сон продолжался дальше с новыми образами и деталями, которые ничем интересным не отличались, хотя и были совершенно отчетливы.

Когда я рассказал дону Хуану об этом сновидении, он сказал:

– Ты встретился с лазутчиком. Лазутчики часто оказываются и в обычных снах. Странно, но сны сновидящих обычно характерны отсутствием лазутчиков. Когда они появляются, их легко обнаружить по сопутствующей им необычности и несоразмерности.

– О какой несоразмерности ты говоришь, дон Хуан?

– Их присутствие окружено нелепостями.

– Во сне многое нелепо.

– Только в обычных снах вещи бессмысленны. Я бы сказал, что так бывает именно вследствие большого количества лазутчиков, в них присутствующих. Их много потому, что обычные люди склонны сильнее ограждать себя от неизвестного.

– Ты знаешь, почему это так, дон Хуан?

– По-моему, все определяется балансом сил. Среднестатистический человек вынужден воздвигать необычайно прочные барьеры, чтобы защитить себя от натиска враждебных влияний. Например, такие барьеры, как беспокойство о себе. Но чем крепче препятствие, тем мощнее нападение.

В отличие от них, сновидящие воздвигают меньше барьеров и поэтому привлекают в свои сны меньше лазутчиков. В сновидениях бессмысленные вещи отсутствуют, возможно, для того, чтобы сновидящие легко обнаруживали присутствие лазутчиков.

Дон Хуан посоветовал мне быть очень внимательным и замечать все доступные наблюдению детали моих снов. Он даже заставил меня повторить вслух эти свои слова.

– Ты сбиваешь меня с толку, – сказал я. – Ты то не хочешь ничего слышать о моем сновидении, то хочешь. Есть ли какая-то система в твоих отказах и согласиях?

– Конечно же, за всем этим стоит некоторая система, – сказал он. – Быть может, ты когда-нибудь будешь поступать так же с другим сновидящим. Одни вопросы имеют ключевое значение, потому что связаны с духом. Другие – совершенно не имеют значения по причине нашего личного индульгирования.

Первый лазутчик, которого ты обнаружил, теперь будет присутствовать всегда, в любой форме, даже в виде иридия. Кстати, что такое иридий?

– Точно не знаю, – искренне сказал я.

– Вот тебе и на! А что ты скажешь, если окажется, что это действительно одно из самых прочных веществ в мире?

Глаза дона Хуана сияли от удовольствия, пока я нервно хихикал над абсурдностью его последней реплики, которая, как я узнал впоследствии, на самом деле оказалась истиной.

Начиная с этого времени я в своих сновидениях стал замечать присутствие несуразных предметов. Стоило мне допустить верность слов дона Хуана, определяющих суть чужеродной энергии во сне, и я вскоре полностью согласился с тем, что нелепые вещи в моих сновидениях являются на самом деле пришельцами из других миров. После того как я обнаруживал их, мое внимание сновидения всегда полностью сосредоточивалось на них, чего не происходило ни в каких других условиях.

Еще я заметил, что каждый раз, когда чужеродная энергия проникала в мои сны, мое внимание сновидения вынуждено было усиленно работать, чтобы превратить ее в какой-нибудь знакомый объект. Препятствие, с которым сталкивалось мое внимание в этом случае, состояло в его неспособности полностью совершить такое преображение: в итоге я получал какой-то диковинный объект, почти мне незнакомый. Впоследствии чужеродная энергия довольно быстро исчезала; нестандартный предмет пропадал, превращаясь в пузырь света, который вскоре поглощался другими деталями моего сна.

Когда я попросил дона Хуана прокомментировать то, что происходит в моем сновидении, он сказал:

– В настоящее время лазутчики в твоих снах являются шпионами, присылаемыми из неорганического мира. Они очень легкомысленные, что определяет их неспособность долго оставаться во сне.

– Почему ты говоришь, что они – шпионы, дон Хуан?

– Они приходят в поисках потенциального осознания. У них есть собственное сознание и цель, хотя она непостижима для нашего разума. По типу их сознания и замыслов их, вероятно, можно сравнить с деревьями. Внутренние устремления деревьев и неорганических существ непонятны нам, потому что они намного более медленны, чем наши.

– Почему ты так считаешь, дон Хуан?

– И деревья, и неорганические существа живут дольше, чем мы. Они созданы, чтобы пребывать неизменными. Они неподвижны, но в то же время они заставляют все двигаться вокруг себя.

– Ты хочешь сказать, дон Хуан, что неорганические существа являются такими же почти неизменными сущностями, как и деревья?

– Именно так. То, что ты видишь в сновидении в виде светлых и темных полых трубочек, является их проекцией. То, что ты слышишь во сне как голос эмиссара, – тоже их проекция. Равно как и их лазутчики.

По какой-то непонятной мне глубинной причине я был подавлен этими словами. Внезапно меня охватило беспокойство. Я спросил дона Хуана, являются ли и деревья подобными проекциями.

– Являются, – сказал он. – Более того, эти проекции более враждебны к нам, чем их аналоги из неорганического мира. Сновидящий никогда не вступает в контакт с деревьями, если только он не находится в теплых приятельских отношениях с другими мирами, что является очень труднодостижимым состоянием. У нас нет друзей на этой Земле, ты ведь знаешь. – Он грустно улыбнулся и добавил: – Ни для кого не секрет, почему это так.

– Возможно, это не секрет для тебя, дон Хуан, но уж точно секрет для меня.

– Наши действия разрушительны. Мы настроили все живые существа против себя на этой Земле. Вот почему у нас нет друзей.

Я чувствовал себя так плохо, что хотел вовсе прекратить беседу. Но вернуться к обсуждению неорганических существ меня вынудил внутренний импульс.

– Что, по твоему мнению, мне следует делать, чтобы последовать за лазутчиками? – спросил я.

– А зачем, собственно, тебе нужно следовать за ними?

– Я занимаюсь исследованиями неорганических существ.

– Ты подшучиваешь надо мной, не так ли? Я думал, что ты неколебим в своем отрицании их существования.

Издевательские интонации в голосе и раскаты смеха ясно показали мне его отношение к моему «научному исследованию».

– Теперь я придерживаюсь другого мнения, дон Хуан. Я хочу изучить их.

– Помни, что мир неорганических существ был сферой деятельности магов древности. Чтобы пробраться туда, они тщательно концентрировали свое внимание сновидений на наблюдаемых объектах, так что они были способны обнаруживать лазутчиков. И когда лазутчики оказывались в центре их внимания, они выкрикивали вслух намерение следовать за ними. Как только маги древности заявляли об этом своем намерении, они уходили, увлекаемые чужеродной энергией.

– Это так просто, дон Хуан?

Он не ответил, только засмеялся, глядя на меня, как бы приглашая меня сделать то, о чем он рассказал.

Работая дома, я устал искать истинный смысл слов дона Хуана. Я упрямо не желал следовать тому, что он мог бы назвать рабочим методом. После того как я отбросил и идеи, и терпение, я однажды потерял бдительность. В тот раз я видел во сне рыбу, озадачившую меня тем, что она внезапно выскочила из озера, возле которого я прогуливался. Она забилась у моих ног, затем полетела, как птица, и села на ветку, по-прежнему оставаясь рыбой. Картина была такой непривычной, что мое внимание сновидения оживилось. Я сразу понял, что это лазутчик. Секундой позже, когда рыба-птица превратилась в точку света, я крикнул о своем намерении последовать за ней и отправился в иной мир точно так, как говорил об этом дон Хуан.

Я, как легкое насекомое, пролетел сквозь нечто, казавшееся темным туннелем. Ощущение туннеля внезапно прекратилось. Было так, как будто я был выдут из трубы и по инерции шлепнулся на огромную глыбу какого-то вещества; я почти касался ее. Я не видел ей конца во всех направлениях, доступных моему взору. Все это сильно напоминало научно-фантастические фильмы, и я был полностью уверен, что эта панорама возникла в моем спящем сознании. А почему бы и нет? Я считал, что происходящее со мной всего лишь сон.

Я решил рассмотреть все детали этого сна. То, что я мог видеть, представляло собой подобие исполинской губки. Оно было пористым и покрытым углублениями. Я не мог прикоснуться к нему, но оно выглядело твердым и волокнистым. Оно было темно-коричневого цвета. Затем у меня проскользнуло сомнение в том, что все это немое нагромождение мне просто снится. То, что я видел, не изменяло своих очертаний. Оно не двигалось. При пристальном всматривании у меня создалось впечатление чего-то реального, полностью неподвижного: это все где-то находилось и так приковывало к себе мое внимание, что я не мог оторваться для осмотра других объектов, включая себя. Какая-то удивительная сила, с которой я никогда раньше не сталкивался в сновидениях, парализовала меня.

Затем я явственно ощутил, что масса освободила мое внимание; и теперь все мое сознание сосредоточилось на лазутчике, который привел меня сюда. Он выглядел как светлячок в темноте, кружась надо мной и вокруг меня. В этом мире лазутчик был пузырьком чистой энергии, и я мог видеть ее кипение. Казалось, он знает обо мне. Внезапно он приблизился ко мне, а затем притянул и оттолкнул меня. Я не чувствовал его прикосновения, но знал, что он касается меня. Это ощущение было изумительным и новым для меня; будто какая-то часть меня, не присутствующая там, была возбуждена этим прикосновением; волны энергии проходили по ней одна за другой.

Начиная с этого момента все в моем сне начало становиться все более реальным. Мне с трудом удавалось помнить, что я нахожусь в сновидении. К этому затруднению примешивалось чувство уверенности в том, что, касаясь меня, лазутчик осуществляет энергетический контакт. В тот момент, когда казалось, что он притягивает или отпихивает меня, я знал, чего он от меня хочет.

Сначала он втолкнул меня в большое углубление в глыбе вещества, над которой я находился. Как только я оказался там, я заметил, что внутренняя поверхность была так же равномерно пористой, как и внешняя, но выглядела не так грубо, будто ее неровности были отшлифованы. То, что я рассматривал снаружи, имело структуру, напоминающую увеличенное изображение пчелиного улья. Во всех направлениях расходились бесчисленные туннели всевозможных очертаний. Некоторые из них вели вверх, другие – вниз; были также идущие налево и направо; они образовывали всевозможные углы друг с другом, направляясь один выше, другой ниже, будучи наклоненными более или менее покато.

Свет был очень тусклым, но все было отчетливо видно. Туннели выглядели оживленными и сознательными; они «кипели». Я пристально взглянул на них и с удивлением понял, что вижу их. Это были энергетические волокна. Как только я это постиг, голос эмиссара сновидения зазвучал в моих ушах так громко, что я не мог разобрать ничего из сказанного.

– Говори тише, – завопил я нетерпеливо, замечая, что во время произнесения мною слов туннели исчезают из виду, а я погружаюсь в вакуум, где могу только слышать.

Эмиссар понизил голос и сказал:

– Ты находишься внутри неорганического существа. Выбери любой из туннелей, и ты сможешь жить в нем вечно. – Голос смолк на мгновение, а затем прибавил: – Разумеется, если ты хочешь этого.

Я не мог заставить себя вымолвить хоть несколько слов. Я боялся, что любое мое утверждение может быть понято в смысле, противоположном тому, который я в него вкладываю.

– Для тебя в этом есть бесчисленные преимущества, – продолжал голос эмиссара. – Ты можешь выбрать любые туннели, какие пожелаешь. И в каждом ты сможешь узнать что-то новое. Маги древних времен жили там и научились многим удивительным вещам.

Не пользуясь никакими органами чувств, я ощутил, что лазутчик подталкивает меня сзади. Казалось, он хочет, чтобы я двигался вперед. Я направился в туннель, находящийся рядом со мной справа. Как только я очутился в нем, я как-то осознал, что не иду по нему; я кружился в нем, летел. Я, подобно самому лазутчику, был пузырьком энергии.

Голос эмиссара снова зазвучал в моих ушах.

– Да, ты всего лишь пузырек энергии, – произнес он.

И хотя я сам знал это, я почувствовал громадное облегчение.

– И ты паришь внутри одного из неорганических существ, – продолжал он. – Лазутчик хочет, чтобы ты двигался в этом мире именно таким образом. Когда он прикоснулся к тебе, он изменил тебя навсегда. Теперь ты, по существу, один из нас. Если желаешь остаться здесь, просто вырази свое намерение.

Эмиссар прекратил говорить, и предо мной снова появился туннель. Но когда он заговорил снова, что-то изменилось; я не терял из виду этого мира и все же мог одновременно слышать голос эмиссара.

– Древние маги научились всему, что они знали о сновидениях, пребывая здесь, среди нас, – сказал он.

Я собирался спросить, научились ли они всему, просто живя внутри этих туннелей, но прежде, чем я произнес свой вопрос, эмиссар ответил мне.

– Да, они узнали все, просто пребывая подолгу внутри неорганических существ, – сказал он. – Чтобы жить внутри них, магам древности требовалось всего лишь сказать, что они желают этого. Точно так же, как для того, чтобы попасть сюда, тебе требовалось только громко и отчетливо выразить вслух свое намерение.

Лазутчик толкнул меня вновь, давая понять, что я могу продолжить движение. Я засомневался, и тогда он сделал что-то эквивалентное такому силовому воздействию, от которого я полетел по бесконечным туннелям, как пуля. В конце концов я остановился, потому что остановился лазутчик. На какое-то мгновение мы зависли; затем провалились в вертикальный туннель. Но я не почувствовал, что направление движения существенно изменилось. Что касается моих ощущений, то я по-прежнему чувствовал, что двигаюсь вдоль поверхности.

Мы меняли направление движения множество раз, но в каждом случае мои ощущения были похожими. Я начал было уже формулировать мысль о своей неспособности чувствовать, куда я двигаюсь, вверх или вниз, когда вдруг зазвучал голос эмиссара.

– Мне кажется, что тебе будет приятнее медленно ползти, а не лететь, – сказал он. – Можешь также попробовать перемещаться, как паук или муха, прямо, вверх или вниз, или вверх ногами.

Внезапно я приземлился. Было похоже на то, что из невесомой пылинки я вдруг превратился во что-то тяжелое, тем самым ощутив почву под собой. Я не мог больше видеть стен туннелей, но эмиссар был здесь же и в более удобном положении, перемещаясь рядом со мной.

– В этом мире тебе не обязательно все время быть связанным тяготением, – сказал он.

Конечно, я и сам мог это понять.

– Тебе здесь также не нужно и дышать, – продолжал его голос. – И только для своего удобства ты продолжаешь пользоваться зрением, по привычке делая это так же, как в твоем мире.

Казалось, что эмиссар решал, продолжать ли ему говорить дальше. Он прокашлялся, в точности как человек, собирающийся начать говорить, и произнес:

– Зрение – главный источник информации; поэтому сновидящий всегда говорит о своих ощущениях во сне, пользуясь терминами зрения.

Лазутчик втолкнул меня в туннель направо. Он был несколько темнее других. Вопреки всяческому здравому смыслу, он показался мне более уютным, чем другие, более мирным и более знакомым. Мой ум пронзила мысль о том, что я был подобен этому туннелю, или он – мне.

– Вы двое уже встречались раньше, – произнес голос эмиссара.

– Что это значит? – спросил я.

Я понял его слова, но не знал, что он имеет в виду.

– Вы когда-то боролись друг с другом и поэтому сейчас каждый из вас содержит энергию другого.

Мне показалось, что в голосе эмиссара слышится злая нотка или даже сарказм.

– Нет, это не сарказм, – сказал эмиссар. – Я рад, что у тебя есть среди нас сородичи.

– Что ты подразумеваешь под сородичами? – спросил я.

– Обмен энергией означает родство, – ответил он. – Энергия подобна крови.

Я потерял дар речи, ясно ощутив, как во мне шевельнулся страх.

– Страх – это нечто, несвойственное этому миру, – сказал эмиссар.

Из всего, что он сказал, только это было не совсем точным.

На этом мое сновидение закончилось. Я был так ошарашен яркостью увиденного, поразительной ясностью и последовательностью сказанного эмиссаром, что не мог дождаться момента, чтобы рассказать обо всем дону Хуану. Меня удивило и насторожило то, что он не захотел даже слушать меня. Он так ничего и не сказал, но я догадывался, что он считал все случившееся индульгированием.

– Почему ты так ведешь себя со мной? – спросил я. – Ты чем-то недоволен?

– Нет, я всем доволен, – сказал он. – Дело в том, что я не могу говорить об этой стороне твоего сновидения. Это исключительно твое личное дело. Я сказал тебе, что неорганические существа реальны. Теперь ты сам обнаруживаешь, насколько они реальны. Но то, что ты извлечешь из этого открытия, – это уже твое дело, твое личное дело. Когда-нибудь ты поймешь, почему я оставался в стороне.

– Но неужели тебе нечего сказать мне об этом сновидении? – настаивал я.

– Я могу сказать только, что это было не сновидение. Это было путешествие в неизведанное. Добавлю к тому же, что это было необходимое путешествие – но сугубо личное.

Затем он сменил тему разговора и принялся объяснять другие аспекты своего учения.

Начиная с этого дня я, несмотря на мой страх и нежелание дона Хуана дать мне совет, стал регулярно сновидеть тот пористый мир. Я вскоре обнаружил, что чем больше возрастает моя способность замечать детали в сновидении, тем искуснее я становлюсь в выявлении лазутчиков. Когда я узнавал лазутчиков по их чужеродной энергии, они еще некоторое время оставались в моем поле зрения. Если же я пытался превращать лазутчиков в отчасти знакомые мне объекты, они оставались даже дольше обычного, беспорядочно меняя форму. А когда я, громко провозгласив свое намерение попасть в их мир, следовал за ними, лазутчики полностью переносили мое внимание сновидения на мир, лежащий за пределами моего обычного воображения.

Дон Хуан сказал, что неорганические существа постоянно испытывают потребность обучать. Но он не упомянул при этом, что они обучают сновидению. Он сообщил, что эмиссар сновидений, будучи обычным голосом, является идеальным мостиком между тем миром и нашим. Я обнаружил, что эмиссар представляет собой иногда не просто голос наставника, но еще и голос умелого торгового агента. Он снова и снова, в нужном месте и в соответствующее время, объяснял мне преимущества своего мира. Кроме того, он также преподал мне неоценимые уроки сновидения. Слушая его объяснения, я понял, почему маги древности отдавали предпочтение практическим занятиям.

– Чтобы в совершенстве овладеть сновидением, тебе прежде всего следует прекратить внутренний диалог, – сказал мне однажды эмиссар. – Для достижения успеха в прекращении диалога держи между пальцами несколько кристаллов кварца длиной два или три дюйма или несколько тонких отшлифованных речных камушков. Согни чуть-чуть пальцы и зажми кристаллы или гальку между ними.

Эмиссар сообщил, что тот же эффект оказывают металлические пластинки, если они соответствуют размеру и ширине пальцев. Метод состоит в том, чтобы удерживать как минимум по три тонких предмета между пальцами каждой руки, сжимая их почти до боли в кистях. Это давление необычно действует на внутренний диалог, успокаивая его. Эмиссар отдавал предпочтение кристаллам кварца; он сказал, что результат в этом случае будет наиболее эффективным, хотя для этой практики подходит все что угодно.

– Если ты засыпаешь в состоянии полного спокойствия, это гарантирует тебе идеальное вхождение в сновидение, – сказал однажды голос эмиссара, – а также способствует развитию внимания сновидения.

– Сновидящий должен носить золотое кольцо, – сказал мне эмиссар в другой раз. – Лучше, чтобы оно было чуточку тесным для пальца.

По его словам, кольцо служит в качестве моста для возвращения обратно на поверхность обычного мира из сновидения или погружения из состояния дневного осознания в мир неорганических существ.

– Как работает этот мост? – спросил я, не понимая, что подразумевает аналогия с мостом, которой воспользовался эмиссар.

– Мост получается там, где палец соприкасается с кольцом, – сказал эмиссар. – Если сновидящий приходит в мой мир, имея на пальце кольцо, оно привлекает энергию моего мира и сохраняет ее; в случае необходимости кольцо отдает ее в палец пришедшего, и эта энергия возвращает сновидящего обратно в его мир.

Давление, производимое кольцом на палец, хорошо служит также для гарантии того, что сновидящий вернется в свой мир. Благодаря этому давлению он постоянно ощущает знакомое прикосновение к пальцу.

В ходе одного из последующих занятий эмиссар сообщил, что наша кожа является органом, идеально подходящим для передачи энергетических волн обычного мира в мир неорганических существ, и наоборот. Он посоветовал мне следить за тем, чтобы моя кожа была прохладной, чистой и не жирной. Он также порекомендовал сновидящему носить тугой пояс, повязку на голове или ожерелье, чтобы создать давление в точках кожи, служащих центрами обмена энергией. Эмиссар также объяснил, что в обычном состоянии кожа автоматически предотвращает выход энергии из тела и что, если мы хотим не только сохранять энергию, но и переносить ее из одного мира в другой, мы должны громко выразить в сновидении соответствующее намерение.

Однажды эмиссар сделал мне настоящий подарок. Он сказал, что для обеспечения остроты и точности внимания сновидения нам следует черпать его из области, которая находится у нас во рту на нёбе. В этом месте у всех людей располагается огромный резервуар внимания. Эмиссар специально порекомендовал научиться прижимать в сновидении кончик языка к нёбу. Он сказал, что это более сложная задача, чем нахождение рук во сне. Но, решив эту задачу, сновидящий достигает удивительных результатов в смысле контроля внимания сновидения.

Я получил целые горы инструкций по поводу всех возможных аспектов моих занятий. Эти инструкции я бы очень скоро забыл, если бы эмиссар не продолжал регулярно повторять их мне. Я спросил у дона Хуана, как мне быть с тем, что я забываю.

Его замечание было кратким, как я и ожидал.

– Сосредоточься только на том, что эмиссар говорит тебе о сновидении, – сказал он.

Все, о чем неустанно повторял голос эмиссара, я схватывал с неизменным интересом и рвением. Но, верный рекомендации дона Хуана, я следовал указаниям эмиссара только в отношении сновидения, лично проверяя практическую ценность его инструкций. Наиболее важной информацией для меня оказалось то, что он сказал о внимании сновидения, источником которого является нёбо. Мне потребовалось приложить много усилий, чтобы начать чувствовать в состоянии сновидения прижатый к нёбу кончик языка. Как только я научился этому, мое внимание сновидения зажило своей собственной жизнью и, быть может, стало даже лучше, чем мое обычное внимание в обычном мире.

Мне потребовалось не так уж много времени, чтобы понять, как глубоко маги прошлого были связаны с неорганическими существами. Объяснения и предостережения дона Хуана об опасности такой связи стали для меня более насущными, чем когда-либо прежде. Я пытался сделать все от меня зависящее, чтобы соответствовать его стандартам самооценки, не поддаваясь их влиянию. Поэтому голос эмиссара и все, что он говорил, представляли для меня постоянный вызов. Мне следовало любыми средствами не поддаться искушению со стороны эмиссара, когда он обещал мне всевозможные знания. Мне приходилось противостоять ему в одиночку, поскольку дон Хуан по-прежнему отказывался выслушать меня.

– Ты должен хотя бы намекнуть о том, что мне делать, – при случае настойчиво попросил я, набравшись смелости заговорить об этом.

– Я не могу, – сказал он с оттенком категоричности, – и не спрашивай меня снова. Ведь я сказал тебе, что в этом случае сновидящий должен все решать сам.

– Но ведь ты даже не подозреваешь, что я собираюсь спросить.

– О, я знаю. Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что ты поступаешь правильно, когда торчишь в одном из тех туннелей только затем, чтобы узнавать новое от эмиссара.

Я признал, что именно это и было моим затруднением. И если он не мог мне помочь решить его, то я хотел по крайней мере узнать, что означала возможность жить внутри тех туннелей.

– Я сам прошел через всю эту суету, – ответил дон Хуан, – и никто не мог помочь мне, потому что здесь все определяется исключительно личным непреклонным решением, – решением, которое ты принимаешь, если высказываешь намерение остаться жить в том мире. Чтобы хитростью вынудить тебя заявить об этом намерении, неорганические существа потакают твоим самым тайным желаниям.

– Они ведут себя, как дьяволы, дон Хуан.

– Ты можешь говорить все что угодно. Но это не то, о чем ты в действительности думаешь. Для тебя дьяволом является твой соблазн сдаться, особенно когда они сулят тебе такие награды. По-моему, дьявольская природа мира неорганических существ проявляется в том, что он является для сновидящих единственным прибежищем во всей этой враждебной вселенной.

– Действительно ли он является небесами для сновидящих, дон Хуан?

– Определенно, для некоторых из них это так. Но не для меня. Мне не нужна поддержка и защита. Я знаю, кто я. Я одинок во враждебной вселенной, но я научился произносить «Да будет так!».

Это был конец нашего обмена мнениями. Он не сказал того, что я желал услышать, однако я знал, что одно лишь стремление постичь секрет жизни в туннеле уже почти означает выбор в пользу жизни там. Но мне это было не интересно. Я сразу принял решение продолжать свою практику сновидения без всяких дальнейших осложнений. Я тут же сказал об этом дону Хуану.

– Не говори этого, – посоветовал он мне. – Пойми только, что, если ты решишь остаться там, это твое решение будет последним. Ты никогда оттуда не вернешься.

Сейчас уже невозможно объективно судить о том, что было со мной, когда я без счета сновидел тот мир. Я могу сказать, что он представлялся мне миром настолько реальным, насколько может быть таковым сновидение. Я также могу утверждать, что он казался не менее настоящим, чем наш привычный мир. Посещая в сновидении тот мир, я осознал то, что дон Хуан говорил мне много раз: под влиянием занятий сновидением реальность сильно видоизменяется. Я столкнулся с двумя возможностями, с которыми, по словам дона Хуана, встречаются все сновидящие: либо мы осторожно перестраиваемся, либо сразу полностью отбрасываем нашу систему интерпретации чувственных данных.

По словам дона Хуана, изменение системы интерпретаций означает намерение постепенно ее реорганизовать. Это значит, что человек заботливо и целенаправленно расширяет свои возможности. Живя в соответствии с учением магов, сновидящие освобождают и запасают энергию, необходимую для прекращения суждений, содействуя тем самым желаемому изменению. Он объяснил, что, если мы делаем выбор в пользу перенастройки нашей системы интерпретации мира, окружающая нас реальность становится подвижной и рамки того, что мы считаем реальным, расширяются, не подвергая нас опасности потерять ощущение целостности мира. Поэтому сновидение фактически является дверью в другие аспекты того, чем на самом деле является реальность.

Если же мы выбираем путь отбрасывания системы интерпретаций – масштабы того, что можно воспринимать без возможности объяснить, невероятно возрастают. Расширение сферы ощущений в этом случае так велико, что несколько оставшихся средств интерпретации неспособны вместить всего разнообразия мира. При этом нас охватывает чувство потрясающей реальности того, что казалось нереальным, и полной нереальности того, что всегда казалось реальным, но в действительности таковым не являлось.

Для меня единственной приемлемой возможностью была реконструкция и расширение интерпретационной системы. Посещая в сновидении мир неорганических существ, я столкнулся с нарастающим чувством естественности этого мира для меня. Это началось с моего умения обнаруживать лазутчиков, продолжалось, когда я слушал объяснения эмиссара, и закончилось моим путешествием по туннелям. Я летал в них, не чувствуя практически ничего, но в то же время осознавая пространство и время неизменными, хотя и не в терминах, доступных здравому смыслу в обычных условиях. Однако, замечая различие, отсутствие деталей в каждом из туннелей, а также существенные различия в расстоянии между ними и в их параметрах, я чувствовал себя объективным исследователем.

Перенастройка моей системы интерпретации больше всего сказалась в отношении моего знания о мире неорганических существ. В их мире, который был для меня вполне реален, я чувствовал себя пузырьком энергии. Поэтому я мог со свистом носиться в туннелях, как бы летая со скоростью света, или ползать по их стенам, как насекомое. Когда я летел, голос сообщал мне не бессистемную, но вполне последовательную информацию о деталях стен, на которых я останавливал свое внимание. Эти детали представляли собой изощренные лабиринты выпуклостей, напоминающие шрифт для слепых. Когда же я ползал по стенкам, я мог видеть те же их особенности с большей ясностью и слышать тот же голос, на этот раз объясняющий мне все более подробно.

Неизбежным последствием этого был рост ощущения двойственности. С одной стороны, я знал, что сновижу, с другой – чувствовал, что совершаю такое же полезное путешествие, как и всякое другое, не менее реальное путешествие в нашем обычном мире. Эта неподдельная двойственность моего положения была следствием того, о чем говорил дон Хуан: существование неорганических существ является сильным ударом по нашему здравому смыслу.

Только после того, как я перестал непрерывно выносить суждения, я получил некоторое облегчение. Мой разум оказался в затруднительном положении, так как я одновременно серьезно верил в возможность подтвердить существование неорганических существ – и в то же время был убежден, что это всего лишь сон. Затем в какой-то момент, когда напряжение, связанное с этой двойственностью, чуть было не погубило меня, в моем отношении к проблеме произошло резкое изменение – без всякого вмешательства сознания.

Дон Хуан подтвердил, что мой энергетический уровень, постоянно возрастая, однажды достиг порогового значения, позволив мне больше не принимать во внимание мнения и предрассудки о природе человека и реальности наших ощущений. С этого дня я восхищаюсь знаниями, независимо от их логичности и практической значимости, а также – что важнее всего – независимо от моих личных предпочтений.

Когда мое объективное исследование неорганических существ утратило для меня интерес новизны, дон Хуан сам поднял вопрос о моих путешествиях в состоянии сновидения. Он сказал:

– Я не думаю, что ты осознаешь, как часто ты встречаешься с неорганическими существами.

Он был прав. Я никогда не затруднял себя размышлениями на эту тему. Я признал, что это весьма странная оплошность.

– Это не оплошность, – сказал он. – Тот мир по своей природе способствует скрытности. Неорганические существа окутывают себя тайной, тьмой. Подумай об их мире: он остается неподвижным, постоянно притягивая нас к себе, как свет или огонь привлекает мошкару. Есть нечто, о чем эмиссар до сих пор не решился тебе сказать: неорганические существа охотятся за нашим осознанием или осознанием любых других существ, которые попадаются в их сети. Они дают нам знания, но дорогой ценой – ценой нашего бытия.

– Ты хочешь сказать, дон Хуан, что неорганические существа подобны рыбакам?

– Именно так. Когда-нибудь эмиссар покажет тебе людей или некоторые иные существа, которые увязли в их мире.

Мне следовало бы испугаться или испытать чувство отвращения. Сообщение дона Хуана глубоко задело меня, но моей реакцией было скорее нескрываемое любопытство. Я еле сдерживался от нетерпения.

– Неорганические существа не могут никого заставить остаться у них, – продолжал дон Хуан. – Жизнь в их мире – дело добровольное. Но они способны обратить в рабство каждого из нас, потворствуя нашим желаниям, балуя и развлекая нас. Опасайся осознания, которое неподвижно. Такое осознание притягивает к себе все движущееся и достигает этого, как я тебе уже говорил, создавая проекции, иногда самые фантасмагорические.

Я попросил дона Хуана объяснить, что значит выражение «фантасмагорические проекции». Он сказал, что неорганические существа используют в качестве приманки глубинные чувства сновидящих и безжалостно играют на них. Они создают привидения, чтобы завлечь либо напугать сновидящих. Он напомнил мне, что я уже сражался с одним из таких призраков. Он объяснил, что неорганические существа – искусные иллюзионисты, которые любят проецировать себя, как слайды на экран.

– Маги древних времен пострадали вследствие того, что безрассудно доверяли этим проекциям, – продолжал он. – Маги прошлого верили, что их союзники могущественны. Они упустили из виду факт, что те представляют собой лишь разреженную энергию, проецируемую сквозь миры, как кинофильм вселенских масштабов.

– Ты противоречишь себе, дон Хуан. Ты сам говорил, что неорганические существа реальны. Сейчас ты говоришь, что это обычные картинки.

– Тогда я имел в виду, что в нашем мире неорганические существа подобны подвижным картинкам, спроецированным на экран: и еще я могу добавить, что они напоминают перемещающиеся образы, создаваемые разреженной, освещающей границу раздела двух миров энергией.

– А как насчет неорганических существ в их собственном мире? Там они тоже напоминают подвижные картинки?

– Ни в коем случае. Их мир так же реален, как и наш. Маги древности описывали мир неорганических существ как пузырь с углублениями и порами, плавающий в некоем темном пространстве. Они изображали неорганические существа в виде пустотелых палочек, связанных вместе, как клетки наших тел. Маги, жившие когда-то, называли это громадное хитросплетение «лабиринтом полутени».

– Правда, что каждый сновидящий видит тот мир точно таким же?

– Конечно. Каждый сновидящий видит его таким, как он есть. Ты думаешь, что ты в этом смысле особенный?

Я признался, что какое-то свойство их мира постоянно дает мне ощущение, что я особенный. Это очень приятное и яркое ощущение собственной исключительности не было создано ни голосом эмиссара в сновидении, ни чем-либо еще, о чем я мог сознательно подумать.

– Это как раз то, что сразило магов прошлого, – сказал дон Хуан. – Неорганические существа поступили с ними так же, как они сейчас поступают с тобой; они создали у магов ощущение собственной уникальности. К этому следует прибавить еще более пагубное чувство: иллюзию обладания силой. Сила и уникальность – несокрушимые развращающие факторы. Остерегайся!

– Как тебе самому удалось избежать этой опасности, дон Хуан?

– Я посетил тот мир несколько раз, после чего ни разу туда не возвращался.

Дон Хуан объяснил, что, по мнению магов, это хищная вселенная, и маги, как никто другой, должны принимать во внимание этот факт во всех своих обычных магических действиях. Его идея состояла в том, что сознанию присуща борьба за непрерывный рост, и единственная возможность для этого открывается в противостоянии «жизнь – смерть».

– Осознание магов, когда они практикуют сновидение, растет, – продолжал он. – И по мере его возрастания что-то внешнее по отношению к нему признает и замечает этот рост и стремится овладеть им. Неорганические существа стремятся к обладанию новым повышенным уровнем осознания. Сновидящие должны всегда быть начеку. Они легко могут стать жертвой в тот момент, когда идут на риск, путешествуя по вселенной хищников.

– Что бы ты мне посоветовал в качестве самозащиты, дон Хуан?

– Будь бдительным каждую минуту! Не давай возможности никому и ничему принимать решения за тебя. Посещай мир неорганических существ только тогда, когда ты сам этого хочешь.

– Честно говоря, дон Хуан, я не знаю, как мне быть. После того как я встретился с лазутчиком, во мне появилась громадная тяга бывать там. И я ничего не могу с собой поделать.

– Перестань! Ты думаешь, я так легко тебе поверю? Конечно же ты можешь прекратить это. Ты просто не пытался, только и всего.

Я настойчиво утверждал, что не могу прекратить. Он не стал больше говорить об этом со мной, за что я был ему благодарен.

Меня стало терзать беспокоящее чувство вины. По какой-то непонятной причине мысль о том, чтобы волевым усилием прекратить привязанность к лазутчикам, никогда не приходила мне в голову.

Как обычно, дон Хуан был прав. Я обнаружил, что могу изменять ход своего сновидения, намереваясь идти по намеченному пути. Ведь это я сам своим намерением позволял лазутчикам переносить себя в их мир. Вполне возможно, что, если бы я сознательно сформулировал намерение сделать обратное, мое сновидение продолжалось бы в ином направлении.

С дальнейшей практикой моя способность управлять намерением при путешествии в мир неорганических существ чрезвычайно развилась. Возрастание способности управлять намерением положительно отразилось на контроле моего внимания сновидения. Этот дополнительный контроль прибавил мне уверенности в себе. Я чувствовал, что могу путешествовать безнаказанно, потому что мог прекратить путешествие в любой момент, когда этого захочу.

– Твоя уверенность меня очень пугает, – сказал дон Хуан, когда я по его просьбе сообщил ему о своих новых достижениях в контроле своего внимания сновидения.

– Почему она тебя пугает? – спросил я.

Я был абсолютно уверен в практической важности того, что открыл.

– Потому что это уверенность глупца, – сказал он. – Я собираюсь рассказать тебе одну уместную в данном случае историю о магах. Я не был свидетелем этих событий сам, но учитель моего учителя, Нагваль Элиас, видел все это своими глазами.

И дон Хуан рассказал, что Нагваль Элиас и любовь всей его жизни, женщина-маг по имени Амалия, в свои молодые годы однажды затерялись в мире неорганических существ.

Я никогда не слышал, чтобы дон Хуан рассказывал о том, что у мага может быть любовь на всю жизнь. Его слова удивили меня. Я спросил его, в чем здесь дело.

– В этом нет противоречия. Я просто все это время воздерживался от рассказов о любви магов, – сказал он. – Ты был так пресыщен любовью в течение всей твоей жизни, что я хотел дать тебе передышку.

– Итак, слушай. Нагваль Элиас и любовь всей его жизни, ведьма Амалия, заблудились в мире неорганических существ, – продолжал дон Хуан. – Они были там не в сновидении, а вместе со своими физическими телами.

– Как это случилось, дон Хуан?

– Их учитель, Нагваль Розендо, был очень близок по темпераменту и методам обучения к магам прошлого. Он собирался помочь Элиасу и Амалии в их занятиях, но вместо этого вытолкнул их за некоторую смертельно опасную грань. Нагваль Розендо не собирался переводить их туда. Он хотел только переместить своих двух учеников во второе внимание, но в результате вместо этого получил их исчезновение.

Дон Хуан сказал, что не собирается углубляться в детали этой длинной и запутанной истории. Он хочет только рассказать мне, как они затерялись в том мире. Он заявил, что просчет Нагваля Розендо состоял в его предположении, что неорганические существа нисколечко не интересуются женщинами. Его точка зрения была в общем-то правильной и основывалась на знании магов о том, что Вселенная по своей природе преимущественно женская и что мужественность, являющаяся ответвлением женственности, редкостна и поэтому является объектом домогательств.

Дон Хуан отклонился от темы и объяснил, что, вероятно, неоправданное господство мужчин на нашей планете связано как-то с этой нехваткой мужского начала. Я хотел, чтобы он развил свою точку зрения дальше, но он продолжал рассказывать начатую историю. Он сказал, что Нагваль Розендо планировал дать Элиасу и Амалии наставления только в отношении второго внимания.

Для этой цели он употребил стандартный прием магов прошлого. Находясь в сновидении, он воспользовался лазутчиком, приказывая ему перевести своих учеников во второе внимание с помощью сдвига их точек сборки в соответствующие положения.

Теоретически, сильный лазутчик мог переместить их точки сборки в нужное положение безо всякого труда. Но Нагваль Розендо не принял в расчет хитрости неорганических существ. Лазутчик действительно изменил положение точек сборки учеников, но поместил их в позицию, откуда они могли быть легко перенесены в мир неорганических существ в телесном облике.

– Разве возможно перемещение в физическом теле? – спросил я.

– Возможно, – подтвердил он. – Мы представляем собой энергию, которая принимает соответствующую форму и находится в нужном месте благодаря фиксации точки сборки в некоторой определенной позиции. Если это ее положение изменяется, то и форма, и местонахождение энергии изменяются соответственно. Для этого неорганическим существам нужно лишь переместить нашу точку сборки в необходимую позицию, и мы сразу превращаемся в пулю, ботинок, шляпу или во все что угодно.

– Это может случиться с каждым из нас, дон Хуан?

– Вполне. Особенно если количество нашей суммарной энергии оказывается как раз подходящим. Очевидно, объединенная энергия Элиаса и Амалии была как раз тем, что неорганические существа не могли не заметить. Нельзя доверять этим существам. У них собственный ритм жизни, далекий от человеческого.

Я спросил у дона Хуана, что именно Нагваль Розендо предпринял, чтобы забросить своих учеников в тот мир. Я знал, что с моей стороны глупо об этом спрашивать, поскольку дон Хуан, скорее всего, проигнорирует мой вопрос. К моему искреннему удивлению, он начал отвечать.

– Последовательность действий ужасно проста, – сказал он. – Он поместил своих учеников в небольшое закрытое место, во что-то типа стенного шкафа. Затем он вошел в сновидение, вызвал лазутчика из мира неорганических существ, выражая намерение встретиться с ним, а потом выразил намерение, предлагая лазутчику своих учеников.

– Естественно, что лазутчик принял этот дар и забрал их с собой в тот момент, когда они были беззащитными, занимаясь любовью в шкафу. Когда Нагваль открыл шкаф, их там уже не было.

Дон Хуан объяснил, что традиция дарить своих учеников неорганическим существам была как раз тем, что частенько делали маги древности. Нагваль Розендо не собирался делать этого, но потерял бдительность вследствие своей необоснованной уверенности в том, что неорганические существа подвластны ему.

– Магические действия очень опасны, – продолжал дон Хуан. – Умоляю тебя, будь очень внимательным. Не попадай под влияние своей идиотской самоуверенности.

– А что случилось потом с Нагвалем Элиасом и Амалией? – спросил я.

– Нагвалю Розендо пришлось в телесном облике отправиться в тот мир и найти их, – ответил он.

– И он их нашел?

– Да, нашел, затратив огромные усилия. Однако он так и не смог полностью вернуть их оттуда. Поэтому эти двое молодых людей всегда оставались наполовину пленниками того мира.

– Ты знал их лично, дон Хуан?

– Конечно же я знал их, и, уверяю тебя, они были очень странные.