Испанское наследство

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Тишина. Слышны только тяжелые удары собственного сердца. Рози чувствовала, что вот-вот расплачется. Себастиан не сказал ни слова. Она знала, что он отдалился от нее. Спрятался за мрачным фасадом. Он умел по своей воле возводить его. Очень обидно. Как она хотела бы не говорить тех слов! Но уже поздно.

Себастиан спустил с кровати длинные ноги. Нашел махровый халат и надел его. Завязывая на талин пояс, он повернулся к ней и безразлично бросил:

— Я тебе не верю.

Его совершенная женщина оказалась такой же порочной, как и все остальные. Он понятия не имел, какую дьявольскую игру она затеяла. Но она коснулась самого для него святого. Маркус обожал свою жену, его удивительную, очаровательную тетю Люсию. И посвятил всю жизнь жене-инвалиду. Заботился о ней до конца дней. Себастиан не мог поверить и никогда не поверит, будто Маркус способен сойти с пути истинного. Еще меньше он мог поверить, что Маркус беззаботно бросил свою любовницу с ребенком. А ведь именно на это намекала Рози. Если она не сочинила историю о матери-одиночке и материальных невзгодах, с которыми они столкнулись.

Если бы он мог поверить хоть чему-нибудь из сказанного ею!

— Мне очень жаль, но это правда. Голос хриплый от невыплаканных слез. В глазах страдание. Рози легко могла бы убедить более доверчивого человека, подумал Себастиан. Прерывистое дыхание. Скорбно сжатый рот. Она довольно приличная актриса, надо отдать ей должное. Скрывается за маской поруганной невинности. Ну что ж, он тоже успешно прячет боль от нанесенного ею удара.

Резко повернувшись, он шагнул к выключателю и зажег свет. Надо внимательнее вглядеться в нее. Понять, что происходит в этой красивой, лживой голове.

За те несколько секунд, что он стоял к ней спиной, Рози натянула одеяло до подбородка. Запоздалая попытка прикрыть наготу, изображая скромность, саркастически усмехнулся он. Между тем ее лицо заливали потоки слез. И он сказал мягче, чем намеревался:

— Не знаю, какой цели ты надеялась достигнуть, заявляя, что мой крестный сделал твою мать беременной, а потом умыл руки, потому что не хотел знать ни ее, ни тебя. Надеялась получить таким образом кусочек хорошей жизни? Для этого нужны доказательства. Не так ли? Твоей матери здесь больше нет. Значит, доказывать должна ты. Предполагаю, что ты не стала бы делать такое необоснованное заявление, если бы что-то не состряпала в подтверждение своей истории.

Он отвернулся. Какая-то слабая часть его натуры не могла вынести ее плача. Тихие слезы бесконтрольно катились по ее внезапно побледневшим щекам.

— Я собираюсь принять душ, — мрачно сообщил он. — Это дает тебе минут пять, чтобы решить, как ты докажешь мне, что говорила правду. И предупреждаю, это будет нелегко. Ведь ты и приехала в поместье в надежде убедить Маркуса, что ты его давно потерянная дочь. Да? — с горечью продолжал он. — И думала: он поверит, а потом только сиди и жди богатого наследства. Такое случается лишь в мечтах, Рози. В жизни так не будет. Я не допущу!

Он вошел в примыкающую к спальне ванную и плотно закрыл за собой дверь. Рози чувствовала, как у нее разрывается сердце. Красивая сказка, частью которой она была вечером за обедом, превратилась в мрачную драму.

Ее сердце разбито вдребезги. Себастиан считает ее лживой и алчной женщиной! Моментально отвел ей место на самом дне, представив ее мошенницей. Мол, состряпала коварный план, как убедить богатого мужчину, что она его плоть и кровь. Тогда она сможет запустить руки в его деньги! Слишком строгое наказание за глупые романтические мечты!

Рози вытерла мокрые от слез щеки простыней. Совсем неэлегантно высморкалась. Она никогда не думала, что он тоже полюбит ее. Она не совсем потеряла разум. Такие мужчины, как он, не влюбляются в девушек вроде нее. Но она мечтала о ласке и симпатии. Ей хотелось, чтобы в его памяти остались теплые воспоминания о ней, нежность в ответ па ее любовь.

Ну и дождалась!

Для него она лишь хорошая подстилка, с неожиданной для себя жестокостью решила Рози. Хороший секс, когда ему хочется, оплаченный кучкой модного тряпья!

Она слезла с кровати и поплелась в свою комнату. Пять минут, чтобы «что-то состряпать»! Она может предоставить ему все нужные доказательства меньше чем за пять секунд!

Ничего, он может и подождать, в ярости подумала она, глотая слезы. Подгоняемая злостью, она быстро влезла в джинсы и джемпер. Потом со дна сумки достала доказательства, в которых нуждалась. Она сунула их в карман куртки и направилась к дверям.

Рози вернулась часа через два. Теперь уже более или менее успокоившись. Быстрая прогулка, чашка крепкого черного кофе и визит в аптеку смягчили вспышки неистовой ярости.

Ее искушало желание подольше оставаться вдали от его дома. Дождаться, пока он уедет в аэропорт. Но помимо трусости, это было бы еще и непрактично. Его квартира запирается, а ей надо забрать старые платья, которые она привезла с собой. А он может делать что угодно с накупленным барахлом. Ей оно не нужно.

Когда лифт поднял ее в вестибюль, Себастиан выскочил из дверей квартиры. Выглядел он невероятно обозленным.

— Где ты, черт возьми, была? — взревел он. Казалось, еще секунда, и он разорвет ее на куски. Но Рози это не беспокоило. Он не мог запугать ее. Она не заключенная и может пойти, куда захочет.

— Ходила в аптеку, — небрежно пожав плечами, бросила она и прошла мимо. Он пошел за ней. — Покупала вот это, — объяснила она и спокойно уронила на один из низких столов упаковку с тестом на беременность. — Он нам нужен, забыли? В зависимости от результата вы можете с глубоким облегчением вздохнуть или дать деру. Как ваш святой крестный.

Рози даже удивилась, услышав собственный голос. Такой в нем прозвучал холод. Конечно, что-то в ней умерло, когда он обвинил ее в том, что она лжет и мошенничает. Обвинил, что она якобы тянет руки к богатству сэра Маркуса Труна.

Мать говорила, что Маркус не подозревал о ее существовании. Мать была нежная, любящая душа. Она никогда не сказала и тем более не сделала бы ничего, что могло бы обидеть другого человека. Ей хотелось защитить репутацию мужчины, которого любила всю свою взрослую жизнь. И кроме того, она, наверное, хотела помешать обожаемой дочери узнать, что ее отец повернулся к ней спиной и спокойно умыл руки.

А теперь Рози уже никогда не узнать правду.

— Вот, значит, как ты думаешь обо мне? — хрипло спросил Себастиан. Холодные глаза скользили по нежным чертам прекрасного бледного лица.

— Откуда мне знать? — пожала плечами Рози. — Я думала, что знаю, какой вы. Но, выходит, не знаю.

Ей показалось, что какая-то тень пробежала по его лицу. Похоже, растерянность? Или, может быть, боль? С уверенностью не скажешь, да ей это и неинтересно. Несколько часов назад она могла бы накрутить целый клубок фантазий. Что означает этот мимолетный взгляд? А тот? Может, сожаление и раскаяние? Но гадания остались в прошлом.

Она покопалась в кармане куртки. Лучше с этим покончить сразу. И если он попытается извиниться за свое грязное мнение о ней, Рози не станет слушать. Он слишком обидел ее.

— Вам нужны доказательства? — Она протянула довольно потрепанный и пузатый коричневый конверт. — Они здесь. Доказательства связи моей матери с сэром Маркусом. — Она не стала отводить глаза от нахмуренного взгляда, когда его длинные пальцы обхватили конверт. Зато довольно ядовито добавила: — Конечно, наверное, я все состряпала. Ведь у меня способности к таким трюкам. Украла один документ, подделала другой. Или, может, я не лгу, а говорю правду? Выбирайте, что хотите.

— Перестань! — Серебристые глаза потемнели до угольной черноты. — Я слишком бурно отреагировал на твои слова. Я признаю это.

Santo Dios! За последнюю пару часов он чуть не сошел с ума. Он уже поверил, что она ушла насовсем. Что он больше никогда ее не увидит. Что у него не будет возможности извиниться за свою первую реакцию.

Он всегда гордился своей способностью хорошо определять характер человека. Когда прошел шок от сказанного Рози, ему пришлось признать, что она не алчная ведьма, манипулирующая людьми. Он столько раз бывал мишенью для представительниц этой породы, что узнавал их с первого взгляда.

— Неважно, как далеко от истины твое убеждение, будто Маркус твой отец, — хрипло вздохнув, начал он. — Я уверен, что твоя вера искренна, хотя и ошибочна. — Он пожал плечами, гордо вскинув голову. — Что касается меня, Рози, пожалуйста, пойми. Я знаю Маркуса всю свою жизнь. Я знаю его как честного человека, который любил свою жену. И если… если он вел игру на стороне и сделал какую-то женщину беременной… Он бы никогда не отказался от ответственности. В это я не могу поверить.

— Какую-то женщину!

Это была ее мать! Это о ней он так говорит!

И это он называет извинением? Ее затрясло от злости. Она считала, что ей удалось освободиться от ярости. Ничего подобного. Гнев снова вернулся к ней. С чувством горького триумфа она наблюдала, как он открывает конверт.

Когда его пальцы наткнулись на что-то твердое, завернутое в бумагу, Себастиан вздохнул. Он поймал ее внимательный взгляд. Он ни в чем не убедил ее. Похоже, она ненавидит его. По совести, нельзя ее упрекать за это. Он опрометчиво выпалил лишнее. Ставя себе в заслугу циничный взгляд на большинство представительниц женской половины человечества, он не подумал, что говорит. И вред был нанесен. Неизвестно, простит ли он себе это.

Когда Себастиан увидел кулон во всей его сверкающей красе, лицо его побледнело.

— Где ты это взяла? — Он в упор смотрел на нее, сдвинув брови.

Легкоузнаваемая вещь. Семейная драгоценность. Он никогда не видел это ювелирное украшение. Но помнил портрет тети, висевший в главной гостиной в Трун-Мэноре. На тете был этот кулон.

Через много лет, незадолго до смерти тети, он заметил, что портрет исчез.

Подавив желание поиздеваться над ним, сказав, что, наверное, украла, Рози ответила ровным голосом:

— Маркус подарил кулон моей матери. Он хотел, чтобы у нее была эта вещица. Только перед самой смертью она дала его мне. Я не хотела брать его тогда, не хочу и сейчас. Я собиралась вернуть его, когда наконец встречусь с ним. Впрочем, вы можете сделать это за меня.

Никакого ответа. Только мрачный, непримиримый взгляд. Потом он извлек листок бумаги. Сощурился, изучая твердые, наклонные строки. Ровным, без малейшего следа эмоции голосом Рози объяснила:

— Мама никогда не произносила имени моего отца. После ее смерти я нашла это. Так я узнала, кто он.

На листе с изображением Трун-Мэнора был текст, начинавшийся словами «Моя дорогая Молли» и заканчивавшийся строкой «Буду любить тебя всегда, Маркус». А между ними подробности предстоявшего свидания. О забронированной на две ночи комнате в маленьком прибрежном отеле и сообщение: «Нас там никто не знает, лучше держаться подальше от избитых дорог. Мы там можем быть вместе, мой ангел, и дорожить каждым бесценным мгновением».

Когда Себастиан снова взглянул на нее, рот у него был мрачно сжат. С преувеличенной тщательностью он сложил письмо и сунул его и кулон в конверт. Пронзив ее колючими, холодными глазами, произнес не терпящим возражения тоном:

— Иди переоденься. Меньше чем через час мы отправляемся в аэропорт.

Надутый, раскомандовавшийся индюк!

— Нет! — отрубила Рози. — Я передумала. Я никуда с вами не поеду!

Неужели он и в самом деле ждал, что она согласится? После такого обвинения? Просто смешно.

Эта его поспешная и унизительная перемена в отношении к ней. После долгой ночи любви… В результате у нее осталось ощущение грязи. Будто она запачкана с головы до ног. Она не скоро забудет это. Потому что теперь ясно — никаких чувств к ней он не питает. Он использовал ее для секса, поскольку она оказалась под рукой. Так сказать, готовенькая. Лучше отделаться от него прямо сейчас. Забыть обо всем. Даже о встрече с отцом. И оставить всю запутанную историю позади.

— Ты поедешь со мной, нравится тебе это или нет. — Он положил конверт во внутренний карман пиджака. Голос, может, стал и помягче, но Рози знала, что он полон горькой, яростной злости. Она читалась у него в глазах.

Себастиан не мог заставить ее. Но абсолютно ясно, что ей грозит опасность потерять контроль над ситуацией. Есть только одно дело, которое может заставить его поменять решение.

— Вы думаете, что, вероятно, во мне ваш ребенок? Правда? Пожалуйста, не беспокойтесь. Ведь я купила необходимый тест. Мы можем все узнать за несколько минут. Я уже прочла инструкции.

Лицо Рози сделалось пунцовым. Если она не зачала в первый раз, то это могло запросто случиться прошлой ночью. Он снова не предохранялся, она бы поняла! Почему люди не учатся на прошлых ошибках? Тест, наверное, не способен показать точный результат так скоро. Ох, какая же она беспечная!

У него такой вид, будто он собирается сказать что-то по-настоящему остроумное. Однако сказал совсем другое:

— Забудь о тесте. Результат, какой бы ои ни был, ничего не меняет.

Интересно, что этот фортель значит? Она уже собралась спросить его, когда глаза у него внезапно смягчились. Их серебристое сияние слилось с ее голубым. Она забыла свой вопрос и беспомощно растаяла. Глаза Себастиана напомнили ей самые удивительные моменты интимности.

Одним широким шагом приблизившись к Рози, он положил руки на ее плечи и повернул ее лицом к двери.

— Все изменилось. Иди. — Легким толчком он направил ее вперед, хотя она изо всех сил упиралась каблуками в ковер. — У тебя есть полное право встретиться с Маркусом. Я хочу быть рядом, когда это случится. Ситуация должна быть разрешена. — Слова колоколом прозвучали в ее ушах.

Видимо, он прав, нехотя признала она уже в спальне, где были ее вещи. Если все не выяснить, то у нее навсегда останутся сомнения. У Рози не будет уверенности, таков ли ее отец, как она думала. Примет ли он ее как дочь или выгонит за дверь? Вдруг он не захочет видеть ту, что может напомнить о небезупречном и давно забытом прошлом?

Странно. С тех пор как она влюбилась в Себастиана, она перестала так строго упрекать отца. Ведь мужчины изначально запрограммированы распространять свои гены по городам и весям. Это создает больше шансов для выживания вида. Поэтому они органически не способны сопротивляться искушению. Разве не так?

Если ее бедная, одурманенная любовью мать вела себя с ним так же, как она с Себастианом, то у Маркуса не было шанса устоять.

Ей больше не хотелось смущать его своим потрясенным видом. Поэтому она решила надеть кремовый кашемировый костюм. Хотя и без энтузиазма, Рози выбросила из сумки свою старую одежду и заменила ее той роскошной, какую выбрал и подарил ей Себастиан. Затем она с трудом заставила себя выйти из комнаты и предстать перед нетерпеливо вышагивающим взад и вперед мужчиной. Сейчас она поняла, что любит и ненавидит его в равной мере.

Ненависть вышла на первое место, когда самолет начал снижаться. За весь полет он не вымолвил ни единого слова.

Едва они сели в самолет, он вытащил из кейса кипу бумаг с тесно напечатанными строчками. И видел только их. Ее будто и не существовало. И когда она по-настоящему возмутилась, ей пришлось тыкать его в бок, чтобы обратить на себя внимание. А он посмотрел на нее безжалостным, тяжелым взглядом и скрипучим голосом спросил, чего она хочет. На что она могла ответить только одним словом: «Ничего». Она плюхнулась назад на свое сиденье, стараясь не расплакаться и не поставить себя в дурацкое положение.

Разве он не понимал, как на самом деле ужасно она себя чувствует? Его это не заботило? Очевидно, нет. Она превратилась в комок нервов. Предстоящая встреча с отцом, чувство физической усталости, ведь она исходила пешком пол Лондона…

Хотелось бы знать, почему он на нее дуется!

Секс с уборщицей? Замечательно. На анонимном создании можно попробовать себя в роли Пигмалиона. Потом уладить проблему возможной беременности. А потом помахать на прощанье рукой. И все с чистой совестью. А как же иначе? Ведь он купил ей целый тюк модной одежды.

Но возникла хорошая идея. Ведь можно представить ее как грязное пятно на фамильном гербе его бесценного дяди. Что-то такое, о чем не говорят в приличном кругу.

Когда она вышла на маленький аэродром, ее буквально окутало теплом. Приятная неожиданность после холодной английской весны. На асфальтированной площадке стоял большой черный лимузин. Шофер в униформе направлялся к ним. Рози захотелось взять ноги в руки и убежать как можно дальше.

— Я хочу домой! — истерическим голосом воскликнула Рози, вцепившись в руку Себастиана. — Я не могу этого сделать! Мой… Маркус не хочет, чтобы этот ужасный секрет вынырнул из прошлого! И я не могу пройти через это, честно, не могу!

— Еще как можешь, — твердо возразил Себастиан. — Нельзя начинать такое серьезное дело, а потом убежать в кусты. Я думал, в тебе больше стойкости, — неодобрительно добавил он. Потом на родном языке приветствовал водителя.

От его упрека у Рози задрожали губы. Не хватает стойкости. Что такое стойкость? Она чувствовала себя бесконечно слабой и разбитой.

— Пойдем, — скомандовал Себастиан, отрывая ее пальцы от своей руки. Ладонь он положил ей на спину, слегка подталкивая ее к ждущей их машине. Водитель укладывал в багажник их вещи. — Отсюда недалеко. Тебе станет лучше, когда ты переоденешься в прохладное платье и сможешь расслабиться. С моей матерью ты почувствуешь себя как дома.

Он держал открытой заднюю дверцу машины. Рука все еще жгла ей спину. Рози инстинктивно сопротивлялась. Подчиниться и сесть в машину равносильно пытке.

Как жаль, что утром она не придержала свой язык!

Быть открытой и честной, очевидно, не всегда полезно. В ее фантазиях они могли бы по-прежнему быть вместе. Она бы нравилась ему. Он смотрел бы на нее так, словно видел в ней самую желанную женщину в мире. И у нее было бы время узнать отца. И только потом принять решение, бросать ли бомбу. Сейчас это решение уже от нее не зависит.

— Входи. — Металлический голос выдал его мысли. Мол, она уже достаточно испытывала его поистине ангельское терпение. Повернув к усевшемуся водителю свое неприятное, хотя и слишком красивое лицо, он добавил: — Томас сказал мне, что сегодня утром он отвез Маркуса в офис в Кадисе. И заберет его только поздно вечером. Так что у тебя есть время до встречи с Маркусом успокоиться.

Сверхтвердость его неукротимой воли и постоянная борьба изнурили ее. Она стала жертвой собственного неумения держать рот на замке. Рози влезла в машину и мешком рухнула на сиденье.

Себастиан обошел автомобиль, открыл дверцу с другой стороны и присоединился к ней.

Когда лимузин помчался по дороге, сердце Рози готово было выпрыгнуть из груди. Пути к отступлению нет. И от скорости, с какой они преодолевали окрестности Хереса, ее внутренности скрутило в узел.

Затем они оказались на открытых просторах с плодородными долинами и белыми домиками фермеров в небольших рощах. Рози никогда не уезжала далеко от моря. Сейчас она пыталась сосредоточиться на пейзажах Андалусии. Страх перед перспективой встречи с отцом не оставлял ее, но хуже всего — Себастиан. Он заставил ее почувствовать себя такой особенной, такой желанной. А сейчас обращается с ней как с парией.

Машина свернула вниз на узкую дорогу в одну из долин. Деревня расползалась по склону и поднималась до полпути вверх. Себастиан наклонился вперед и что-то сказал водителю.

— Ты очень бледная, — объяснил он, когда машина затормозила перед маленьким белым домиком. Перед ним росло апельсиновое дерево, копались в пыли цыплята и стояло несколько металлических столов и стульев. — Наверное, стакан холодного сока тебе не помешает.

Рози в этом сомневалась. Ничто, кроме волшебной палочки, не поможет ей. Но она с благодарностью принимала все, что отдаляло их приезд.

— Ты могла бы снять жакет, — заметил он с ненавистным мужским превосходством. До этого он успел сделать заказ низенькой толстой даме, одетой во все черное. Когда они подъехали, она моментально появилась у машины. — Костюм слишком теплый для нашего климата. Жакет почти сварился у тебя на спине.

Он говорил так, будто она сэндвич для пикника! Возмущение придало ей злости.

— Не могу. У меня под ним ничего нет, кроме лифчика!

— Перспектива весьма заманчивая, — пророкотал он бархатным голосом, от которого мурашки побежали у нее по спине. — Но ты права. Я бы не хотел, чтобы чьи-то другие глаза, кроме моих, попали на праздник твоей красоты.

У Рози в который раз закружилась голова. Опять появилась толстая дама с двумя высокими стаканами апельсинового сока. Что происходит? Что он делает? Зачем ему понадобились эти сексуальные намеки? Ведь после того, как она открыла рот, чтобы выложить секрет о его столь высокочтимом крестном, он злится и презирает ее.

Когда они остались вдвоем за металлическим столиком, она почувствовала себя ужасно смущенной. Со всем, что было между ними, покончено. Об этом свидетельствует его нынешнее отношение. Но он, кажется, вовсе так не думает. Напротив, ведет себя так, чтобы она почувствовала слабость в коленках. Ему нравится мучить ее? Неужели он настолько жесток?

— Пей сок. Это поможет тебе охладиться.

Нотка нетерпения в его голосе вернула ее к реальности — причине, по которой они заехали сюда. Рози села нарочито прямо и взяла свой стакан. На его стенках образовались капельки влаги. Свежевыжатый апельсиновый сок проскользнул в горло, словно ледяной нектар. И тут Себастиан неожиданно прорычал:

— Я понял так, что ты откликнулась на объявление, потому что думала встретить Маркуса.

Она чуть не подавилась.

Когда Рози наконец откашлялась, Себастиан достал из нагрудного кармана пиджака белый носовой платок и протянул ей.

— Ну так как? Это была единственная причина, по которой ты оказалась там?

Он не собирался позволить ей ускользнуть от ответа, сердито подумала Рози. Она вытерла лицо и почувствовала еще большее унижение, когда он добавил:

— И ты вовсе не искала в библиотеке что-нибудь почитать в вечер своего дня рождения. Ты шпионила, собирала информацию.

Себастиан попал в самую точку. У нее перехватило дыхание. Он заставил ее почувствовать себя низкой и подлой. Понимая, что надо дать какой-то ответ, она кивнула и принялась скручивать в жгут платок.

Рози рискнула бросить на него быстрый взгляд. Заметил ли он ее кивок? И увидела, что глаза нацелены на нее, словно осколки льда. У нее возникла почти неодолимая потребность спрятаться, заползти в нору или хотя бы под стол.

— Могу понять, почему ты не доверилась мне в тот раз. Ты почти не знала меня. Но после… — Он сделал красноречивую паузу. «Почти не зная его», она легла с ним в постель. — После того, как мы стали близки, ты могла бы обо всем рассказать мне.

Близки. Его мозг работает только на сексуальном уровне, догадалась Рози. Конечно, так и есть.

— Мы были близки только в физическом смысле, — сказала она, покраснев от злости. — Во всем остальном между нами целая пропасть.

— В самом деле?

Неужели она услышала горечь в его вопросе?

— Конечно. — Не горечь. Вероятно, сарказм. Какая может быть горечь при таких обстоятельствах? — С одной стороны, уборщица, которую взяли в поместье на временную работу, а с другой — кто-то вроде вас, кто никогда не заботился о будничных вещах, к примеру где взять деньги, чтобы оплатить счет за газ. Но реальная причина, почему я ничего не сказала, в том, что не хотела вас огорчать, — объяснила она. Лишь уколы совести подталкивали к признанию. — Я знала, как вы относитесь к памяти вашей тети. И вам было бы очень больно, если бы я рассказала, что вашу тетю предали. И я не собиралась делать ничего плохого. Не собиралась никого шантажировать, — продолжала она, защищая себя. — Я всего лишь хотела узнать, что за человек мой отец. Если бы он понравился мне, я бы призналась, кто я и что моя мать ушла из этого мира, так и не переставая любить его. Вернула бы ему кулон и исчезла. Если бы он мне не понравился, я бы прислала ему эту проклятую безделушку анонимно.

— Но все же в конце концов ты мне все рассказала, — с невероятной сухостью заметил он, игнорируя самую важную часть ее не очень связной речи. — Почему?

Рози заерзала на стуле. Он задавал самые неудобные вопросы самым холодным тоном. Как она могла рассказать, что влюбилась в него и ей было невыносимо его обманывать? Отбросив любовную часть, она пожала худенькими плечами и ухитрилась пробормотать, будто признавалась в чем-то постыдном:

— Я не хотела лгать.

Он сощурил сверкающие глаза. В улыбке появилось что-то новое.

— Понимаю, — просто сказал он. Себастиан выглядел как человек, который только что выиграл в лотерею.

Рози сидела затаив дыхание. Он поднялся.

— Ну, пойдем навстречу испытаниям, так у вас говорят?

Рози могла только встать и последовать за ним. Она знала, что и за миллион лет не научится его понимать.

Печальное знание. У нее никогда не будет возможности попытаться.