Исповедь безумного рисколома

Глава 5

Дом остался позади, я ни разу не обернулся, чтобы бросить на него хоть взгляд, оставляя за спиной собственное безумие. Усилием воли я пытался погасить костёр, горевший в груди, но из этого ничего не получилось и я решил просто выбросить его из головы.

Без приключений добрался я коммерческого района — сердца Брессионе, города купцов. Сотни и сотни магазинов, магазинчиков, лавок и лавчонок и просто крытых лотков покрывали акры земли от берега Хуару до отрогов Ниинских гор, другими краями постепенно переходи в жилые кварталы, которые я сейчас покидал и Город сеньоров, где обитало дворянство и самые богатые купцы. Отсюда не было видно Сакрального квартала — местожительства клириков, где располагался Великий собор святого Габриэля — первого энеанского императора, принявшего Веру и узаконившего её по всей империи, он был самым чтимым святым в Салентине, а собор, посвящённый ему считался самым величественным во всей Иберии, и оставалось только гадать как много от него осталось. Если судить по коммерческому району — нет, ибо здесь землетрясение разгулялось вовсю. Длинная трещина раскалывала берег — и половину района поглотили воды Хуары, отрезав от Сакрального, остальное же превратилось в ту же мешанину щебня, остатков стен, брёвен и черепицы, что и жилые районы. И среди этих руин родили жуткие фигуры, похожие на чудовищные пародии на людей. С кем — или чем — я столкнусь там? От одних мыслей об этом мне становилось холодно и даже огонёк в груди не грел.

Но делать нечего. За спиной — погост с бродячими трупами, впереди — долгая дорога по следам Ромео Вешателя, да и о задании Команданте не следует забывать.

Я пробирался через лабиринт коммерческого района, стараясь седьмой дорогой обходить здешних обывателей. Но однажды мне это не удалось. Видимо, говоря о зомби стражей Шерп имел ввиду именно их. При жизни эти трое, скорее всего, были патрулём городской стражи, если судить по кирасам, гребнистым морионам[32] и алебардам. Они шагами по улице, грохоча древками об остатки мостовой, и я поспешил убраться с их дороги, нырнув в ближайший отнорок, образованный парой рухнувших лотков. Вот только следовало сначала проверить нет ли там кого. И ведь был же прецедент!..

Клинок свистнул над моим ухом, я едва успел уклониться — удар принял на себя левый наплечник. Руку пронзила молния боли. Второй выпад я отразил фалькатой — и только тут разглядел напавшего. Это был не кто иной как Луис де Каэро — мой приятель-рисколом, немного раньше проникший в Брессионе.

— Ты что творишь, Луис?! — воскликнул я.

Тот в ответ только рассмеялся, делая новый пробный выпад. Это не было дурной шуткой — он и вправду собирался прикончить меня. Я парировал и ударил ногой в живот. В такой тесноте — самый удачный выход, Луис не сумел уклониться и переломился пополам. Он всё ещё был одет в костюм приказчика, лишь вооружился мечом одного из Рыцарей Креста. Быстрым выпадом я выбил его из рук Луиса — и тут нагрянула стража.

Лезвия их алебард раздробили в щёпу лотки. Луис воспользовался моим замешательством, почти перекатившись в образовавшуюся брошь и предоставив мне разбираться с зомби. Я отпрыгнул от них, попытался выхватить из-за спины арбалет, но левая рука подвела меня — пальцы разжались и он упал под ноги монстрам. За ремень дёрнуть я не успел, подкованные сапоги в один миг растоптали его. Я отстегнул ремень и отступил глубже в отнорок, пока не упёрся спиной в какую-то стену. Сам собой выход не нашёлся, придётся выкручиваться своими силами.

Нырнув под лезвие алебарды, я сбил с ног её хозяина. Тот грохнулся на землю, перегородив отнорок, а своими попытками подняться окончательно сделал невозможным продвижение остальным. Стражи, и не попытавшиеся остановиться, попадали, перебираясь через него, образовали кучу-малу и окончательно отрезав мне путь к спасению. Я подошёл к ним, примерился как бы получше расправиться с этими немёртвым клубком непрестанно шевелящихся рук и ног, остального разобрать было нельзя. Но тут в левую икру мне вцепились пальцы и зубы какого-то монстра, я взвыл от боли. Именно эту ногу разорвал скелет, когда я штурмовал завал. Я рубанул по руке, кисть её так и осталась сомкнутой на моей ноге. От второго удара — по голове, зомби спас морион. Клинок скользнул по гребню, а мертвец повторно впился мне в икру, разрывая зубами многострадальный сапог, полотно и корпию. Потекла ручьями кровь из вновь открывшейся раны. Толи вид толи запах её привели зомби в необычайное возбуждение, я едва успел отскочить от их рук и клацающих челюстей. Клубок последовал за мной с удивительной скоростью. Я понял, что обречён.

Я вспомнил вдруг о непроходимой тупости зомби, о том, как ни один за другим шагали в пропасть, и действуя словно по наитию подхватил одну из обронённых стражами алебард и воткнул в землю перед клубком тварей. Я не ожидал особых результатов, однако он упёрся в древко, силясь сдвинуть, но тщетно — слишком разрознены были их усилия. Итак, я спасся, но всё ещё оставался в ловушке. Остаётся одно, попробовать прорубить себе путь через остатки лотков и притом быстро, — уловки с алебардой надолго не хватит.

Я не без внутренней борьбы отвернулся от клубка, примерившись ударил в стык нескольких брёвен — бывших стоек. Вот уж чего не ожидал, так это что земля прямо-таки уйдёт у меня из-под ног, но после землетрясения можно ожидать и не такого. С оглушительным треском я провалился под землю, покатившись по не слишком пологому склону, и сумел на свою беду приземлиться на ноги. Тут же левую руку пронзила молния жуткой боли — и я потерял сознание.

Демоны Долины мук рвали левое плечо и ногу зубами, в голове маршировал весь полк гвардии Его величества, ко всему этому меня тошнило и я навряд ли смог бы пошевелить и пальцем. Я едва сумел перевалиться на бок прежде чем меня вырвало, иначе так и захлебнулся бы содержимым желудка. Долго сотрясали моё тело спазмы, пока я наконец не почувствовал себя полностью опустошённым. Одному Господу ведомо каких усилий стоило мне забраться на лежавший всего в паре футов камень, но я сделал это, скрипя зубами и порой задыхаясь от боли. Усевшись на него, я снова потерял сознание.

Не знаю, было ли это бредом тяжелораненого или ещё чем, но я точно помню, как почувствовал в груди прямо-таки пожар. Я собрал пламя в единый комок и заставил его растечься по всему телу. Боль уходила, спадала опухоль на ноге, проходила мигрень, слабость и жар, — я ощущал это каждой клеточкой, их наполняло тепло, и я уснул сном приносящим выздоровление, окончательное и полное.

Я с удовольствием потянулся и зевнул, едва не свалившись с камня, на котором задремал. Стоп! Задремал? Да я едва дополз до него, старая зубы от боли, а теперь чувствую себя так, словно проспал часов девять в своей постели. Вот только костёр в груди превратился в огонёк, тлеющий едва-едва и это странным образом было мне неприятно, хотя не так давно раздражало само его наличие.

Я оглядел левую ногу — совершенно здорова, лишь следы костяшек и зубов превратились в белые шрамы — вот и все доказательства того, что её рвали и грызли, да ещё одежа и сапог, окончательно пришедший в негодность. Правда на этом хорошие новости заканчивались. Я потерял сумку со всеми запасами, ножны фалькаты и колчан с болтами. Сам меч обнаружился неподалёку, видимо, я потерял его, когда полз к камню. Да и баделер с Рукбой оказались на месте. По крайней мере, с оружием всё в порядке. А вот как быть с сапогом я решительно не представлял, не ходить же босым на одну ногу, в конце концов, но и чинить нечем. Наконец, я принял радикальное, но, похоже, единственно верное решение, — срезал остатки голенища, теперь вполне можно ходить, хоть и не слишком удобно.

Подобрав фалькату и сунув её по-пиратски за пояс, я огляделся вокруг. В основательную дыру над головой светили звёзды — значит сейчас ночь, выходит я провалялся без сознания с полсуток. Добраться до этой дыры не было никакой возможности — высота ярдов пять, а склон крутой и взобраться по нему наверх просто нереально. Придётся искать другой выход, для чего хорошо бы понять где оказался.

Скорее всего, это катакомбы, вырытые под городом для защиты жителей во время штурмов и осад. Где-то здесь должно быть убежище, внутри которого укрывались осаждённые, переживая трудный час, а оттуда легко можно выйти на поверхность.

И я зашагал по тоннелю прочь от места падения. Но вскоре понял, что допустил ошибку в своих рассуждениях — эти катакомбы может когда-то и были убежищем, но теперь представляли собой тюрьму. Рядами в стенах были прорублены крохотные камеры с дверьми-решётками, многие — выломаны, и явно не землетрясением, иные камеры залиты кровью, на полах валяются человеческие останки. Преодолев естественное отвращение, я заглянул в одну, осмотрел кости — они были обглоданы и постарались тут не собаки, следы зубов напоминали человеческие, только слишком большие. Меня передёрнуло.

Я высвободил фалькату прежде чем двинуться дальше, стараясь производить при этом как можно меньше шума и прислушиваясь к малейшим шорохам вокруг. Это помогло мне, но не слишком. Я понял, что меня окружили за минуту до того, как из тьмы выскочили орки. Серо-зелёная шкура, примитивная кожаная броня, сабли. Древнейшие и злейшие враги людей, загнанные в подземелья после долой и кровопролитной войны. Эти пленных не берут и всегда дерутся насмерть.

Я крутился среди врагов, отбиваясь фалькатой и жалея о потерянном баклере. Орков было лишь пятеро и в тесноте тоннеля они не могли толком использовать численное преимущество, так что мне практически ничего не грозило, надо бы только одного взять живым для допроса. Видит Господь, я пытался это сделать.

Поймав орка за запястье, я вывернул ему руку и подхватил хорошей работы карабеллу, что он держал. Быстрый разворот — безоружный падает с рассечённым горлом, а его товарищ, целивший мне в спину, отлетает на остальных, валя их на пол. Тот, что остался на ногах, ринулся на меня, потрясая ятаганом. Ткнув его в живот трофейной карабеллой, я опустил фалькату на череп поднимающегося орка. Как всё-таки приятно драться с обычными, простыми и понятными, врагами!

Я отступил, отбросив карабеллу — слишком мало я тренировался фехтовать парой сабель. Орки поднялись и тут же бросились в атаку, мешая друг другу. Я шагнул к ним, опережая события, ударил вертикально снизу вверх, вспоров орка как свинью на бойне. Последний попытался достать меня ятаганом, но я увернулся, рубанул его по ноге и, когда он рухнул на колено, взвыв от боли, выбил из его рук оружие. Приставил к горлу фалькату. Но прежде чем я успел задать хоть один вопрос, орк резко подался вперёд, насадив себя на клинок.

Я покачал головой. Самоотверженность, граничившая с фанатизмом, орочьего племени давно вошла в поговорки и присловья.

Досконально обыскав всех, я не обнаружил ничего интересного — это были самые тривиальные рейдеры из клана, обитавшего под Ниинскими горами. Узнав о землетрясении, их тан решил поудить рыбку в мутной воде — ничего удивительного, просто следует быть осторожнее. Однако обглодать кости, лежащие в камерах, они обглодать не могли — зубки не того размера, — и кто же сделал это? Так что фалькату убирать рано.

Ответ на мучавший мня вопрос в двух десятках шагов от места схватки с орками. На полу коридора распростёрся здоровенный огр — трёхметровый великан-людоед из тех, что регулярно тревожат набегами родную Иберию, Билефельце и особенно Виисту. Это удивительное племя облюбовало горные долины Ниин и Ферриан, хотя родом происходило из далёкого Северного Загорья и большая их часть обитала именно там. Огры обладают странным и бесконечно далёким от нашего разумом и по причине отсутствия Церкви владеют какой-то магией, какой именно — неизвестно, по причине наличия Церкви у нас.

Вот кто полакомился несчастными заключёнными, огры почитали человечинку отличным деликатесом и в их языке, с азами которого я был знаком, слово «человек» означало примерно то же, что в иберийском — «свинка».

Пройдя ещё несколько сотен шагов, размышляя о гастрономических пристрастиях огров, я набрёл на караулку, где раньше отдыхали после смены стражи подземной тюрьмы и от одного вида её у меня забурлило в желудке и рот наполнился слюной. На столе стояли несколько глиняных мисок с мясом разного рода и лепёшками — словом всё выглядело так, будто охранники куда-то вышли, позабыв свой ужин. Я принюхался к еде, но ничего подозрительного не учуял и взял одну лепёшку, не смотря на зверский голод, откусил маленький кусочек. Практически безвкусно, но во-первых есть ещё мясо, а во-вторых, бал побери, я не помню когда ел в последний раз!

Умяв облюбованную лепёшку, я присел на длинную лавку, стоящую рядом со столом и потянулся к оловянному стакану. Удивительно, но в нём оказалась вода, а не вино, что совсем не похоже на доблестную тюремную стражу, не числилось среди них трезвенников. Я взял вторую лепёшку и съел её, запив водой, и уж было собрался приниматься за мясо, когда в косяк дверного прохода постучали.

Я тут же взлетел на ноги — фальката в одной руке, недоеденная лепёшка — в другой; будь у меня арбалет, точно выстрелил бы на звук. А вед на пороге стояла Лучия Мерлозе собственной персоной.

— Привет, — бросила она мне, всходя. — Ты бы с едой полегче, не понял из чего она?

— Ты о чём? — совершенно сбитый с толку столь странным вопросом, я воззрился на лепёшку. Все гневные речи и ехидные замечания в её адрес разом вылетели из головы.

— Огра ты видел, — усмехнулась Мерлозе, — не видеть не мог. Так это его логово. лепёшки из костной муки, а мясо — думаю, сам уже понял. — и она швырнула в меня чем-то, что лежало у остывшего очага.

Я легко поймал этот предмет, отбросив лепёшку прочь — это оказался человеческий череп. Вот тут-то всё встало на свои места — и я едва успел добежать до отхожего места. Вроде бы и съел немного, а рвало меня долго и страшно, казалось, сейчас вывернет наизнанку. Обратно к столу возвращался, ковыляя как паралитик. Мерлозе устроилась по другую его сторону с фальшиво участливой улыбочкой. Я плюхнулся напротив, картинно сплюнув на пол, и приложился к стакану с водой. Да уж, следовало бы догадаться сразу, огры вина на дух не переносят.

— Хорошо хоть до мяса не добрался, — прохрипел я. — Спасибо за предупреждение.

— Всегда пожалуйста, де Соуса, — всё ещё улыбаясь произнесла она. — Вижу, Брессионе уже поиграл с тобой.

— Не без того, а вот ты что здесь делаешь?

— Работаю, — пожала плечами Мерлозе, — я аналитик, не забывай. Я собираю информацию о Брессионе и Культе Кайсигорра, а в особенности, его предводителях — Лосстароте и Хардине.

— Ты назвала их Ожидающими, кажется, — припомнил я.

— Они заявляют, что ждут возвращения Кайсигорра, — подтвердила сеньора аналитик, — но чтобы легендарный маг вернулся, надо совершить определённые, неизвестные мне действия и посетить какие-то места — Брессионе первое из них. Что самое интересное, на спине Лосстарота имеется странная татуировка в виде стилизованного ключа, а ещё — у него нет обеих рук, латные перчатки вместо них.

— А почему, спрашивается, Кайсигорр? — пожал я плечами. — Почему бы не Марлон, который привел к власти короля Ричарда Драгонета, объединившего под своей рукой весь Страндар? Лосстарот ведь родом оттуда, как и Хардин.

— Мужчины, — с весёлым сожалением бросила Мерлозе. — Ты и не заметил, что у Лосстарота волосы обесцвечены и выкрашены. А то что говорил он по-иберийски чисто, без акцента, не заметил? В отличии от Хардина, у которого ярко выраженный страндарский выговор.

— Так даже. — Я был впечатлён и решил удивить Лучию. — Могу добавить ещё один штрих к его портрету. Я всадил ему в сердце болт, что ничуть не смутило его. Он вырвал его из груди и выпрыгнул в окно, как ни в чём не бывало.

— Очень интересно, — покачала она головой. — Этот знак на его спине, — задумчиво произнесла она, — дело в нём.

Мы надолго замолчали, думаю каждый о своём, пока я наконец не спросил:

— Почему ты бросила меня в погребе замка?

— Мы, аналитики, как и вы, рисколомы, предпочитаем работать в одиночку, так проще.

— Кстати, о рисколомах, — вспомнил я, — опасайся де Каэро. В нашу последнюю встречу он первым делом рубанул меня, а после — не пожелал разговаривать и продолжал тыкать меня мечом.

— Ладно, услуга за услугу, — кивнула Лучия, поднимаясь, — ты предупредил меня, я — тебя. По городу бродят наши знакомые клирики.

— Натрепались, выходит, святые отцы. — Я последовал её примеру. — Ну да Господь им судья. Ты налево, я — направо, так, Лучия?

— Почему я всегда налево? — усмехнулась она и покинула злополучную караулку.

Я вышел следом и двинулся в противоположную сторону, ни раз не обернувшись.

Катакомбы кончились вскоре, к моему великому облегчению. Правда на поверхность я не выбрался, лишь нашёл одно из убежищ на случай осады, однако выход из него оказался завален, что немало огорчило меня. Зато там обнаружился вполне сносный запас пищи и вина. Я трижды обыскал убежище в поисках малейших следов пребывания огров, но не нашёл таковых и с удовольствием, пускай и не без подозрений, принялся за еду. От вина, выпитого на пустой желудок, я мгновенно захмелел, а от обильного воздаяния чувству голода, — меня мгновенно потянуло в сон. Я непозволительно расслабился, разрешив себе на мгновение смежить веки.

Проснулся я уже разоружённым, без кольчуги и прочих доспехов и, естественно, связанным по рукам и ногам. А надо мной стояли Рыцари Креста и Ромео да Коста собственной персоной.

— Привет, Эшли, — усмехнулся он. — Не думал, что увижу тебя живым, рисколом.

— И тебе, привет, Ромео. — Я попытался устроиться поудобнее. — Как жизнь?

— Лучше не бывает, в отличии от твоей. Я, конечно, помню, как ты спас меня на стенах Магбура, но сейчас просто не могу оставить тебя в живых. Ты, Эшли, слишком большая проблема.

— Почему же сразу не прикончил? — поинтересовался я, понимая, что хожу по лезвию, подобно халинской танцовщице.

— Слишком долго объяснять, — отмахнулся да Коста. — Поднимайте его. Он идёт с нами.

Пара Защитников Веры грубо вздёрнули меня на ноги и, сопровождая свои действия тычками под рёбра, повели меня следом за широко шагавшим Ромео. Пару раз я пытался объяснить им, что вполне могу ходить и сам, но нарвавшись на чувствительную зуботычину и сплюнув кровь, решил более ни в чём не перечить — себе дороже. По дороге я имел возможность рассмотреть отряд Ромео, немало поредевший с прошлого раза. С ним остались лишь пятеро защитников Веры, при этом из-под доспехов у всех их торчали лоскуты корпии, один да Коста, похоже, ни разу не был ранен. Брессионе не пожалел Кровавые клинки, на их долю явно выпало куда больше, чем досталось мне.

На одном из привалов, которые бывали довольно редко, мои предположения подтвердились. Мы остановились на отдых, Рыцари Креста разделили паёк (мне досталась равная со всеми часть) и принялись снимать доспехи и заново перевязывать раны. А они были страшными — в основном кусаные и рваные, многие воспалились, истекали дурной кровью и гноем. Корпии, правда, хватало, но сейчас этим железным воинам могла помочь только квалифицированная медицинская помощь и долгий покой, на что рассчитывать просто смешно.

Наши с Ромео взгляды пересеклись, он красноречиво покачал головой и чтобы отвлечься от мрачной темы вынул из-под плаща Рукбу, принялся рассеяно вертеть.

— Варварское оружие, — задумчиво протянул он, — откуда он у тебя?

— Нашёл, — пожал я плечами. — Зачем ты всё это затеял? Ты ведь пошёл против страны и Церкви.

— Да, пошёл, — кивнул Ромео, — но что это за страна. Пойти на компромисс с сервами и вилланами[33], которым места на пашне, а не на пашен — так на дереве, головой вниз, другим наукой.

— Вешатель, — усмехнулся я, подбивая да Косту на продолжение разговора. Он явно хотел выговориться, и это отличная возможность узнать побольше о его планах, в частности в отношении меня.

— Да, Вешатель, — кивнул он, — и ничуть не раскаиваюсь, а ты что-то имеешь против?

— Нет, я видел, что сотворила толпа крестьян с семьёй одного сеньора. Насилие и жестокость должны встречать достойный ответ. Око за око, зуб за зуб. Но какое отношение это имеет у Брессионе?

— Самое прямое. Брессионе — источник силы, получив которую я стану всемогущим. Сильный и мудрый правитель, я подарю людям всё, что они только пожелают, а они будут поклоняться мне, словно я — сам Господ!

. — Эти слова делают тебя еретиком, удивительные речи для Рыцаря Креста.

— Ха, — отмахнулся Ромео, — Рыцарь Креста. Подчиняться развалине-кардиналу или святоше-епископу, потихоньку прибирающему власть. И вообще, лучше будет если силу получит этот обиженный на весь мир придурок — Лосстарот?

— Я считаю, что сложившееся положение дел — вполне меня устраивает.

— Ещё бы не устраивало. ИРМ — рвётся к власти в королевстве, ваш Команданте едва ли не диктует указы, когда отрывает от Его величества кардинала с епископом. Не находишь, что эта ситуация ведёт Иберию к краху.

— Не знаю, — честно пожал плечами я, — политикой не интересуюсь. Я всё больше по заграницам.

— Потому и не понимаешь, Иберии нужен сильный правитель. И я им стану!

— Только я тут причём?

— В своё время узнаешь, — с усмешкой пообещал Ромео, — а пока спи, рисколом. У нас впереди долгий путь.

Я последовал его совету, понимая, что большего от да Косты не добиться, но долго проспать не удалось.

Проснулся я от звона стали, приглушённых ругательств и уже знакомого стона-воя, издаваемого зомби. Костёр, разожжённый Рыцарями Креста, почти угас и я видел лишь мечущиеся в неверном свете в неверном свете тени, но даже так я отлично понимал — Защитников Веры теснят. Их прижали к углу, образованному поворотом тоннеля, взяв в полукольцо, в центре которого оказался я. Кровавые клинки умело отбивались от орд нежити, вот уж когда пригодилась серебряная окантовка клинков их мечей, которую считали пустой данью традиции. Серебро оставляло на телах зомби жуткие ожоги, мечи не вязли в разлагающейся плоти, как моя фальката, раны, нанесённые ими более походили на следы скальпеля умелого и безжалостного хирурга. На полу высилась внушительная гора неподвижных силуэтов. Однако я ясно понимал, — долго Рыцарям Креста не продержаться.

— Развяжи меня, Ромео! — крикнул я. — Давай же! Тебе лишний меч не нужен?! Вас трое осталось! Дай мне умереть с мечом в руке!

— Только вздумай всадить его мне в спину. — Да Коста на мгновение отвлёкся от схватки и двумя короткими взмахами кинжала перерезал мои путы.

Эта отлучка стоила жизни одному из Защитников Веры. Перед ним вдруг вырос один из погибших товарищей. Рыцарь на мгновение замер и его просто завалили разлагающиеся трупы. Всё жуткое действо не заняло и пары минут. Ромео кинулся на место павшего, быстрыми ударами расшвыряв зомби. Я же подхватил с пола меч Защитника Веры, рукоять которого была скользкой от крови и занял своё место в своеобразном строю. Но было поздно, нас разделила толпа нежити. Я оказался в крайне невыгодном положении, меня окружали зомби, тянущие со всех сторон лапы, и спасала лишь стена тоннеля, не дававшая монстрам подобраться ко мне сзади. Я отчаянно отмахивался от них, шаг за шагом продвигаясь к краю орды, прижимаясь спиной к шершавому камню.

Уже у самого края толпы я вдруг замер, как громом поражённый. Время остановилось. Я видел перед собой лишь гротескную пародию на человека, облачённую в остатки не то балахона не то савана. Лицо её представляло собой скорее маску злобного торжества, руки в рваных рукавах, напоминающих обломанные птичьи крылья, широко разведены, пальцы, больше похожие на костяные кинжалы, совершают непонятные пассы, между ними пляшут чёрные молнии. Само собой сплыло в памяти слов «лич»[34].Вот он взмахивает рукой — и чёрные молнии опутывают Защитника Веры, заставляя согнуться и рухнуть на пол. Ромео остался один и через пару секунд его погребла толпа зомби.

Наши с личом взгляды пересеклись — и время вновь побежало с обычной скоростью. Твари ринулись на меня с удвоенным рвением, но моей целью был один только лич — их предводитель. Пламя, горевшее в груди с прежней силой с тех пор, как я отоспался в убежище, вновь наполнило меня, но сей раз оно не лечило, а придавало сил, ускоряло реакцию, обостряло все чувства. Зомби падали под ударами моего меча, редкий получал больше одного удара, а я целенаправленно прорубался к личу, не опасаясь за тылы — толпа просто не успевала сомкнуться за спиной, я двигался слишком быстро.

Мёртвый маг уже снова играл длинными пальцами-кинжалами, но я был настолько близко, что решился повторить магбурский трюк. Вскинув меч, я швырнул его в костлявую грудь лича — и в этот раз за его рукояткой от моей ладони тянулась багровая полоса. Клинок насквозь пронзил тело твари, тут же вспыхнувшее словно смолянистый факел. Лич ещё долго выл беспокойным духом преступника, бился в конвульсиях, хлеща вокруг чёрными молниями и исходя сизым дымом, однако вскоре развеялся серым пеплом. А я…

Маг всё так же сидел в своём кресле. Перед ним лежал раскрытый гримуар. Он поднял на меня глаза и произнёс:

— Ты убил своего первого мага. Поздравляю. Но помни, кто бы ты ни был, наш слишком мало и мы не должны враждовать и убивать друг друга, иначе Церковь, опираясь на тёмные массы народа, поставит нас на колени или же вовсе уничтожит, что более вероятно. Ищи гримуары, совершенствуй себя!

Прах и пепел лезли в глаза, от них першило в горле. Ромео едва сумел выбраться из-под целой горы людских останков, заходясь надсадным кашлем. Он чудом остался в живы, после того, как зомби задавили его числом, исключительно потому, что твари слишком мешали друг другу, каждая старалась поскорее добраться до живой плоти и горячей крови. А после все разом рассыпались прахом.

Оглядевшись, Ромео увидел рисколома, распростёршегося на полу коридора лицом вниз. Рядом с ним лежал внушительный том в кожаном переплёте. Он весьма заинтересовал да Косту, который понял, что перед ним — легендарный гримуар Кайсигорра, одна из тех книг, в которых содержится мудрость великого мага. Но добраться до него он не успел. До слуха Рыцаря Креста донёсся перестук копыт, он поспешил скрыться, потому что отлично знал этот звук. Так цокали только неподкованные копыта Кошмара[35] — единственного коня, что может стерпеть в своём седле вампира, для чего, собственно, их и растят.

Какая-то сила рывком поставила меня на ноги, при этом по лицу будто плетью прошлись. Я открыл глаза и увидел вампира в вычурных алых доспехах графа[36], восседавшего на кошмаре. Его седые волосы едва не касались высокого потолка, а красные глаза без зрачков светились в темноте. Сила, приведшая меня в себя, отпустила и я невольно провёл ладонью по лицу, но крови не было — все ощущения лишь обычная вампирская иллюзия.

— Приветствую вас, граф, — произнёс я, складывая руки на груди.

— И я приветствую тебя, — ответствовал он, не соизволив слезть с седла. — Я видел здесь одного теплокровного как ты, он скрылся, услышав стук копыт моего коня, думал, что я не знаю о нём.

Почему у меня были стойкие подозрения, что этот теплокровный да Коста?

— Что привело графа на эти руины? — спросил я.

— Дела Алого Анклава. — На большее я и не рассчитывал. — А тебя?

— Приказ начальства, — с мстительным удовольствием бросил я.

Огненная грива кошмара вспыхнула, ослепив меня. Вампир был раздражён моим дерзким ответом, на что тут же отреагировал его скакун.

— В твоей крови я чую магию, — стараясь успокоиться, как можно медленнее, произнёс граф. — Давненько такого не бывало. Вы отказались от магии много лет назад, почитая злом. По-моему, это просто глупо, наш народ практикует её и всё идёт своим чередом.

— Многие из нас, людей, почитают злом вас. Кстати, двое таких ходят по Брессионе. Это клирики высокого ранга, инквизиторы.

Говоря это я не столько предупреждал вампира, сколько старался отвадить его от симпатичных мне священников, искренне не желая их столкновения, в исходе которого уверен не был.

— Благодарю, — кивнул граф, — и в ответ предупреждаю — по городу разгуливает ренегат из нашего племени.

И он толкнул кошмара пятками, направляя мимо меня.

— Постойте, — рискнул я всё же окликнуть вампира. — Вы ведь с поверхности? Где можно выбраться?

— В двух милях, — он махнул рукой за спину, — сильно просела почва. Я легко спустился, не слезая с седла. — И зацокали неподкованные копыта.

Я же, наконец, занялся гримуаром, угол которого весь разговор больно упирался мне в щиколотку. Раскрыв увесистый том, я уселся на пол, прислонившись к стене. Замочек клацнул — и я раскрыл книгу. Это более всего напоминало транс, я не видел седого мага, однако время снова становилось для меня, как перед схваткой с личом. Я листал страницу за страницей и в памяти отпечатывались новые знания и заклинания, одновременно вспоминались приобретенные в первый раз. Убив лича, я неким образом поднялся на новую ступеньку силы, изучив гримуар — новое мастерство, теперь я мог не только вылечить банальные царапины, ушибы и отравления трупным ядом, в мой арсенал вошли ослабляющие и атакующие заклинания — разные огненные шары, молнии и лучи плазмы.

Когда я пришёл в себя, то обнаружил, что так и сижу у стены, а гримуар пропал без следа. Припомнив направление, небрежно указанное вампиром, я поднялся и зашагал туда. По дороге наткнулся на тот самый меч, которым прикончил лича, клинок его почернел, серебряная кромка стала аловато-багровой. Я сунул его за моя, хотя что-то в нём весьма насторожило мои обострившиеся чувства, которым не было названий. Я уже собирался идти дальше, как вдруг что-то привлекло моё внимание. В куче праха, оставшейся от зомби, лежал Рукба — видимо, он вывалился из-за пояса Ромео, когда он упал на землю под напором монстров. Присовокупив его к осквернённому мечу, я двинулся дальше, пожалев об утраченном баделере.

Выбрался я в районе близком к Городу сеньоров, крепкие особняки и дворцы которого более-менее уцелели, хотя и их основательно потрепало. Втянув свежий воздух раннего утра полной грудью, я сладко потянулся всеми суставами, заставляя их скрипеть и щёлкать. До чего же приятно вновь увидеть небо над головой вместо истекающего капелью потолка!

Всё, хватит наслаждаться, пора и о деле подумать. Я зашагал вперёд