Глава третья

В самые первые студенческие каникулы, зимние, Слава приехал, как и обещал. Конечно, ему, прежде всего, нужно было пообщаться с родными, но и для меня время нашлось. Пару раз мы встретились. Один раз сходили на каток и в кафе, а второй раз Слава пришёл к нам в гости. Я была просто вне себя от счастья.

Посидели очень хорошо. Слава рассказывал об учёбе, о жизни в Питере, о самом городе. Потом они с папой вспоминали о драке у подъезда и о том, как папа провожал Славу. Оказывается, они тогда неплохо поговорили, и папа даже успел рассказать Славе о том, как в юности ходил "стенка на стенку" и пару раз попадал в милицию. Это было нечто новое для меня из биографии папы.

Он попытался объяснить тогда Славе и поведение Алика, его претензии. Конечно, это не служило оправданием для бывшего соседа, но подобные "территориальные" выяснения отношений существовали и раньше.

— Не дай Бог, понравится девушка из другого района! — смеялся отец. — Можно смело оттачивать навыки кулачных боёв. Соответственно, и мы в своём районе проявляли к чужакам подобное "гостеприимство".

Родители Славы тогда отнеслись к ситуации с пониманием, порадовались, что их сын проявил смелость и характер. А моего папу даже чаем напоили, несмотря на позднее время.

В ту давнюю зимнюю ночь, когда мне было тринадцать, я уже уснула к моменту возвращения папы, и лишь спустя пять лет узнала подробности.

Вечером я проводила Славу до ворот, и мы простились до летних каникул. В этот раз у меня хватило ума и такта не виснуть на шее у Славы (хотя очень хотелось, что греха таить!). Слава поцеловал меня в щёку и быстро ушёл.

Папа с сигаретой уже был тут как тут.

— Папуль, может, мне уже начать курить, чтобы составлять тебе компанию в такие моменты? — добродушно пошутила я.

— Чтобы твой будущий муж в дальнейшем целовался с "пепельницей" и говорил мне спасибо за это? — беззлобно поддержал игру папа.

— Ну мама же с тобой целуется.

— Мужчины — это другое.

— О да, — захохотала я. — Безусловно. Мужчины — это всегда "другое".

— Рад, что ты это понимаешь, дочь. А за моё любопытство не сердись. Я просто переживаю за тебя, мечтаю о том, чтобы ты была счастлива.

— Я знаю, папка!

Обняла его и прижалась щекой к его прохладной, уже колючей щеке.

— Хороший парень Слава, — туманно сказал отец, погладил меня по плечу и по голове. — И к тебе хорошо относится.

— Но?

— Но это не то отношение, дочь, на котором строится пара, её счастье и семейная жизнь. Прости за сравнение, но это как неплохое блюдо, однако не шедевр, потому что не хватает некоего нюанса. Только блюдо часто можно вовремя исправить, а здесь ничего не сделаешь. Слава… Он не твой.

— И всё же я верю, что сделаю, пап, — твёрдо сказала я. — И Слава станет моим.

— Тоже неплохо, дочь. Мы с матерью не можем прожить и пережить этот момент за тебя. Хотя иногда так хочется добавить к твоим молодости, красоте и упорству наши с матерью зрелые мозги и знание жизни.

* * * * * * * * * *

Я не забыла о своей мечте — поездке в Питер, — и начала потихоньку копить деньги. Конечно, можно было попросить у родителей, и они бы не отказали, но я знала, что в глубине души отец будет против поездки к Славе. К тому же, мне очень хотелось начать зарабатывать самой. Благо, интернет давал такую возможность. Потихоньку, помаленьку процесс накопления шёл.

Осенний Питер превратился едва ли не в идею фикс для меня. Летом Слава и сам приедет, а вот позже, золотой осенью, я сделаю пока ещё другу настоящий сюрприз.

… Летом, после первого курса, Слава не приехал. Сначала у него была сессия, затем — практика, а потом он прошёл кастинг и начал работу над каким-то научным проектом в числе других студентов. Слава был очень горд и счастлив, потому что из тех, кто окончил первый курс, в работу над проектом включили только его, хотя заявлялись многие.

Конечно, сказать, что я была расстроена, — не сказать ничего. Однако успехам Славы не радоваться было нельзя. Я очень гордилась им и всячески поддерживала его. И с удвоенной силой копила деньги.

Билеты в оба конца были куплены на двадцатые числа сентября, номер в хостеле забронирован. Я считала дни и летала на крыльях. Слава о моей предстоящей поездке ничего не знал: я готовила для него сюрприз. Самонадеянная и упрямая дура. Хорошо, что Господь сжалился надо мной в очередной раз. Душевных мук и ужасной боли избежать не удалось, но я была избавлена хотя бы от позора.

Год назад, когда Слава только начинал учиться в Питере, я часто мониторила его страницы в социальных сетях на предмет выявления соперниц — реальных и потенциальных.

Страницы Славы никакой конкретики не содержали, но друзей было видно. Именно со страниц друзей я и черпала информацию.

После того, как Слава приехал на зимние каникулы, я немного успокоилась и "мониторила" всё реже. А потом предстоящее путешествие заняло все мои мысли, полностью захватило меня. И вот, за несколько дней до поездки, я от нечего делать зашла на страницу Славы, а потом начала просматривать профили его друзей.

На странице одного из парней я и наткнулась на эту фотографию… Фотография была сделана в лаборатории, в которой, по-видимому, студенты работали над тем самым научным проектом.

Семеро парней и три девушки. Лица у всех весёлые, умные, одухотворённые. Был на этой фотографии и Слава. Причём, я никогда до сих пор не видела у Славы такого счастливого лица.

На коленях у Славы сидела девушка, темноглазая брюнетка с модной асимметричной стрижкой. Она обнимала Славу за шею, а его руки лежали на её талии.

Никогда прежде Слава не фотографировался подобным образом. Он не допускал вольностей, фамильярности и пошлости, всегда умел дистанцироваться от других людей.

Но я и без того всем своим организмом почувствовала, что фотография эта — далеко не случайная. Одеревеневшими ледяными пальцами сжимая компьютерную мышь, методично искала. И нашла. Девушку звали Арина Иванова, она училась на том же факультете, что и Слава, только на курс старше.

На её странице совместных фотографий Арины и Славы было более, чем достаточно. Очевидно, отношения их начались летом, во время работы над проектом, но продолжались до сих пор. Более того, набирали обороты.

Не обращая внимания на слёзы, которые застилали мне глаза, я с маниакальным упорством рассматривала фотографию за фотографией и читала комментарии подружек Арины. Эти комментарии подтвердили мою догадку: всё очень серьёзно. Хотя что там подтверждать? И так всё слишком очевидно.

Билеты я сдала на следующий день, бронь в хостеле отменила. Во что превратилась для меня та осень, когда мне исполнилось девятнадцать, не хочется вспоминать и теперь, спустя пять лет. Хотя я даже смогла сохранить вполне приятельскую переписку со Славой. О моей осведомлённости он тогда так и не узнал, а сам ничего не рассказывал об Арине. Зато её страница становилась всё информативнее.

Первые несколько дней после своего "открытия" я провела, закрывшись в своей комнате. На занятия не ходила. Тупо сидела на подоконнике, смотрела на однообразный осенний пейзаж и плакала.

Я тогда скинула шесть килограммов, которые так и не набрала впоследствии. Есть не то, что не хотелось, — я не могла есть. Даже думать о еде не могла.

Родители меня не трогали, за прогулы не ругали. Спасибо им огромное: они дали мне возможность всё пережить самой. Это необходимо было сделать, и я справилась. Правда, справляться пришлось достаточно долго. Мечту свою я хоронила очень медленно.

Замедляла процесс "излечения" одна простая мысль, которая постоянно, двадцать четыре часа в сутки, крутилась в моей голове. Это был вопрос: "Чем Арина Иванова лучше меня?".

Обыкновенная девушка, каких миллионы. Выше меня ростом и прилично плотнее. Фигура у меня лучше, волосы длиннее, кожа нежнее. Но Слава, — тот самый неприступный Слава, — полюбил её, именно её. Это видно даже по фотографиям. По тому, как он смотрит на Арину, как обнимает её.

Эти фотографии надолго стали моим кошмарным сном. А что было бы со мной, если бы я увидела Славу с Ариной наяву?

Почему она? Почему не я?

Я долго, но тщетно пыталась найти ответ на этот вопрос, пока не поняла, что ответа у этой загадки не существует. Ведь я не могу ответить на вопрос, почему сама я вот уже шесть лет люблю Славу, а не Алика, который с детства влюблён в меня.

Вспомнив тогда об Алике, я даже не подозревала о том, что его предсказание сбудется, и он вновь появится в моей жизни.

* * * * * * * * * * * *

В университете я появилась лишь спустя неделю. Тогда же впервые вышла из дома с тех пор, как отказалась от поездки. Собираясь на учёбу, старалась поменьше смотреть на себя в зеркало, ибо ничего хорошего меня в зеркале не ожидало.

Когда пришла в универ, ни у кого даже сомнений не возникло, что я болела, хотя справки у меня не было. Повезло, что период был не сессионный, учебный год начался всего месяц назад. Я отработала, конечно, пару практических занятий, а в остальном всё обошлось.

Ещё месяц ушёл на восстановление относительного душевного равновесия. Мама предлагала мне сходить на консультацию к психотерапевту, но я решила, что справлюсь своими силами.

Если я начну в девятнадцать лет ходить по врачам и принимать лекарства, что будет потом? В конце концов, безответная любовь — это не самая огромная беда в мире. Люди переживают и не такое. Переживу и я.

Сложнее всего было перестроить собственное сознание, определиться с новыми целями и ценностями. Хотя… Цель как раз была. Если раньше я стремилась к тому, чтобы завоевать Славу, то теперь главной целью являлось излечение, а далее — жизнь без этого стремления к завоеванию Славы.

Как только острая боль, наконец, отступила, внутри меня образовалась пустота, и я пока не знала, чем её заполнить. Одной учёбы явно было недостаточно. Работа в интернете тоже не отнимала много времени и сил. Поразмыслив, я решила начать бегать по утрам.

Ну а что? В здоровом теле здоровый дух, а значит, элементарная физическая нагрузка пойдёт мне только на пользу.

Поскольку от принятых решений я практически никогда не отказываюсь, в магазин за спортивной экипировкой я отправилась в тот же день. В мои планы не входило начинать с понедельника. Я собиралась начать бегать на следующий день, завтра.

Деньги у меня были. Те самые, которые я накопила, а они не пригодились. Конечно, можно было потратить их на какое-нибудь небольшое путешествие, но я так долго мечтала об осеннем Питере и собиралась туда, что пока даже помыслить не могла о какой-то другой поездке. Тем более, в одиночестве.

Так уж получилось, что близких подруг у меня не было и нет, хотя человек я достаточно общительный. Приятельниц и хороших знакомых довольно много, но на этом всё.

Моим лучшим другом долгое время был Слава. А теперь друга не было вовсе. Переписку со Славой я постепенно сводила к нулю, мне по-прежнему было тяжело с ним общаться, да ещё делать вид, что всё замечательно.

Я совсем перестала писать ему первая, а сам он присылал сообщения не слишком часто.

Впрочем, я никогда не страдала и не страдаю от недостатка общения. Со мной всегда мои близкие: папа, мама и брат. Несмотря на то, что родители всегда давали нам свободу и воспитывали в нас самостоятельность, от наших проблем они никогда не отмахивались. Мы с Прохором привыкли говорить с родителями обо всём, делиться радостями и горестями.

… Итак, я приняла решение, а потому поехала в лучший спортивный магазин, который располагался в самом центре города. Добиралась на автобусе, поскольку желания научиться водить машину у меня не было. Папа неоднократно предлагал мне пойти на курсы по вождению, особенно, по утрам, когда вёз нас с Прохором на учёбу, но я неизменно отказывалась.

На дорогах плескалась жижа, состоящая из мокрого снега и грязи. Несмотря на то, что на подступах к нужному мне торговому центру лежал асфальт, местами образовались довольно приличные лужи. Видимо, администрация торгового центра ещё не успела отреагировать на данное обстоятельство, потому жаждущие и страждущие прыгали через лужи, изображая кто гепарда, кто лань, а кто кенгуру.

Я топталась у края одной из самых больших и довольно глубоких луж, тягостно размышляя о том, кого же изобразить мне, когда вдруг взлетела в воздух и приземлилась уже на асфальт. Лужа осталась позади.

Сначала я даже не поняла, что именно произошло, а потом увидела Алика. С нашей предыдущей встречи прошёл почти год.

— Привет, — одновременно сказали мы и, не сговариваясь, пошли к торговому центру.

— Когда моё счастье? — спросила я, ухватив Алика за рукав куртки.

— В смысле? — удивился он. — Я не Нострадамус, Алиса!

— Да это шутка такая детская. Когда люди одновременно произносят одно и то же слово, кто-то из них должен успеть быстрее спросить: "Когда моё счастье?". Кто успел, тому и счастье. А вот когда — решает тот, кто не успел.

— Аа, теперь понял. Это из той же оперы, что нужно загадывать желание, если стои́шь между двумя людьми с одинаковыми именами. Что-то из школьных лет.

— Ты мне зубы не заговаривай, Алик! Говори, когда моё счастье, а то так и буду тебя держать за куртку, и придётся тебе идти со мной в отдел женской спортивной одежды.

— С удовольствием составлю тебе компанию. Могу даже дать пару советов и сопроводить тебя в примерочную, — улыбнулся Алик.

— Мечтать не вредно. Ну?

— Да не знаю я, когда, Алиса. Я только знаю, с кем. Ну пусть будет через два дня.

— У меня день рождения через два дня, — рассмеялась я.

— Вот и отлично. Когда и быть счастью, как ни в день рождения? Ты в спортивный зачем? Подарок себе решила купить?

— Нет, решила бегать по утрам. Надо подобрать одежду. А ты здесь откуда появился?

— Я работаю здесь. Наша мастерская вооон в том доме, на первом этаже, — Алик указал на десятиэтажное здание цвета охры. — А иду тоже в спортивный. Куртку надо купить.

— Могу помочь с выбором, — вернула я ему в шутку его же фразу. — Даже в примерочную тебя сопровожу.

— А я и не откажусь.

Мы вошли во вращающиеся стеклянные двери, и в нас ударил поток тёплого воздуха. В торговом центре было тепло и уютно, витали запахи кофе, ванили и парфюма.

— А зачем тебе бегать, Алиса? — спросил Алик, когда мы ходили между длинных рядов спортивных брюк, топов и курток. — От тебя и так половина осталась. Ты не болеешь?

Алик с тревогой смотрел на меня.

— Нет, не болела и не болею. Здорова, как бык. Просто скинула немного массы, ничего страшного. А бегать хочу для укрепления боевого духа.

— Ну если для укрепления боевого духа, спорить не буду. Боевой дух — это хорошо.

И всё-таки Алик смотрел на меня недоверчиво и тревожно. Я же, наоборот, чувствовала себя с ним необыкновенно легко. И никак не могла понять, почему раньше мне было рядом с Аликом как-то неуютно и страшновато. Возможно, сыграло свою роль предубеждение, появившееся ещё в детстве.

Сначала мы выбрали всё для меня. В примерочной я, само собой, обошлась без посторонней помощи и без сопровождения. А вот Алик настоял на том, чтобы я его сопровождала и помогала ему с выбором куртки. Он выбирал довольно долго и придирчиво, в отличие от меня.

— С ума сойти, Алик! Не думала, что ты такой привередливый, — притворно-устало выдохнула я, опускаясь на мягкий диванчик кофейни, расположенной в торговом центре.

— Зато когда ты выйдешь замуж, у твоего супруга не будет проблем с походами на шопинг, — рассмеялся Алик, устраиваясь за столиком напротив меня. — Ты разнесла в пух и прах все навязшие на зубах стереотипы о том, как заполошная супруга носится по торговым залам, а за ней плетётся измученный и вспотевший страдалец, который тащит двадцать восемь ярких пакетов, а сам неистово мечтает набраться и уснуть за каким-нибудь искусственным фикусом.

— Вообще, ты верно подметил, — ответила я сквозь хохот, который разобрал меня после слов Алика. — Я не люблю долго ходить по магазинам, и вообще, хожу на шопинг, только когда у меня есть конкретная цель.

— Господи, не девушка, а мечта, — Алик тепло смотрел на меня.

— Что за причёска, Алик? — решила я сменить пластинку и накинулась на него. — Этот дурацкий куцый хвостик? Дань моде?

— А что, тебе не нравится? — Алик коснулся своих волос.

— Нет. Ты же всегда носил стрижку. И тут такая смена имиджа.

— Хочешь, снова сделаю стрижку? Прямо завтра. Но при одном условии.

— При каком условии? — немного помолчав, спросила я.

— Если согласишься в день твоего рождения поужинать со мной.

* * * * * * * * * * *

Через два дня, вечером, Алик привёз меня в небольшой уютный ресторанчик. В другой, не в тот, в котором мы ужинали год назад.

Алик был с модной короткой стрижкой. Как всегда — никакого пафоса. Букет и уютный вечер — как само собой разумеющееся. В этот раз был ещё и подарок: сертификат в один из лучших торговых центров (в любой из отделов) на внушительную, но не до неприличия внушительную сумму.

Я опять смотрела на Алика, который, как всегда, казался абсолютно безмятежным и невозмутимым, и думала о том, что чувство меры, по-видимому, досталось ему прямо при рождении.

Мы мило болтали. Алик настоял на том, чтобы сделать заказ самому, потому, когда официант поставил передо мной две огромные тарелки, — с салатом и с горячим, — я онемела.

— Ты должна это всё съесть, Алиса! — подтвердил Алик мои опасения. — Как видишь, у меня свои порции, потому помогать не буду. Можешь не спешить, мы ведь никуда не торопимся.

Я понимала, что Алика по-прежнему беспокоит мой измученный внешний вид, потому спорить не решилась. Наоборот, мне вдруг стала очень приятна забота Алика.

Я справилась. Возможно, аппетиту поспособствовал бокал белого вина. Однако от десерта я отказалась. Потому откровенный разговор, а точнее, мой монолог, состоялся тогда, когда мы пили кофе.

— Рассказывай, — приказал Алик, пристально глядя на меня.

И я рассказала. Всё, начиная с того момента, когда меня пересадили к Лукину шесть лет назад, и заканчивая тем, как вернула билеты и отменила бронь в хостеле полтора месяца назад.

Алик слушал молча, не перебивая и не задавая вопросов. Смотрел на меня пристально, но взгляд его тёмных глаз оставался непроницаемым, непонятным для меня.

А я впервые проговорила историю своей безответной любви вслух, от начала до конца. Конечно, родители всегда в курсе моих дел, но никогда я не рассказывала им о своих чувствах так подробно.

Знаете, мне стало намного легче. Несоизмеримо. Это трудно объяснить, но с этого момента я совсем перестала чувствовать боль. Конечно, я ничего не забыла. Остались сожаление, досада, ощущение несправедливости и незавершённости… Боли не было. Алик словно забрал мою боль себе. Как будто ему мало было собственной боли.

— Ты сделала всё, что могла, Алиса, — лишь ответил он тогда. — Тебе не в чем себя винить, не в чем упрекать. Потому прекрати думать, что сделала что-то неправильно или вовсе не сделала. И не сравнивай себя с Ариной. Ты — это ты, а она — это она. Просто Лукин полюбил именно её. "Почему?" — самый глупый и неуместный вопрос в данной ситуации.

Сейчас, когда с моего девятнадцатилетия прошли пять лет, я до сих пор помню фразу Алика слово в слово.

А тогда вечером, когда мы с Аликом приехали на такси к моему дому, папы с сигаретой на посту не оказалось: папа уехал в командировку и должен был вернуться только на следующий день.

— Алик, — я всё же решилась. Весь вечер собиралась с силами и сомневалась. — Завтра папа вернётся из командировки, а послезавтра мы будем праздновать день моего рождения. У нас тут крытый мангал и тёплая веранда. Будет барбекю. Я хочу, чтобы ты тоже приехал. Приглашаю тебя.

— Конечно, я приеду, Алиса, — серьёзно ответил Алик, но я отчётливо увидела, какая радость мелькнула в его глазах.

Родители, если и удивились моему решению, вида не подали. Не последовало и вопросов, хотя я молчала, как партизан. Конечно, молчала. Я ведь сама ещё не понимала, что со мной происходит. Чувствовала только, что стою на пороге очень больших перемен.

После барбекю мы с Аликом начали встречаться. Новый год он тоже праздновал у нас, а потом мы с ним ходили к его родителям. А восьмого марта мы с Аликом впервые стали близки. Поцелуи, конечно, были уже до этого, но Алик меня не торопил. Со свойственной ему тонкостью он почувствовал тот момент, когда я была готова к новому этапу отношений.

Ещё через полгода я переехала к Алику, в его "небольшой ипотечный рай". Алик пытался сделать мне официальное предложение, но я настояла на сожительстве. Мои родители не видели в этом ничего страшного: они сами официально оформили отношения, когда мама забеременела мной, а до этого жили вместе семь лет. Родители Алика тоже были людьми демократичными и современными. Они никогда не вмешивались в наши отношения.

Алик работал. Окончил заочно технический университет, получил красный диплом. Я училась очно. Потом тоже получила диплом, правда, синий, однако с успехом прошла отбор на вакансию менеджера по рекламе в известной сети отелей.

Слава и Арина поженились, когда Слава учился на третьем курсе. Отец Славы получил квартиру в наследство, после чего семья Лукиных решила перебраться в Ленинградскую область, поближе к сыну. Проблем с трудоустройством не было: хорошие, опытные врачи нужны всегда и везде. Лукины продали всю недвижимость в нашем городе и уехали.

Таким образом, между мной и Славой исчезли все нити, даже самые тонкие и призрачные. Общение с ним я полностью прекратила ещё тогда, когда начала встречаться с Аликом. Алик меня к этому не принуждал, даже не просил об этом. По-моему, это было единственно верным решением, иначе я поступить не могла.

Всё было очень хорошо, спокойно и размеренно. Мы с Аликом прекрасно ладили, у нас не было никаких "притирок", никакого недопонимания. Мне даже в голову не приходило, что Алику чего-то не хватает в наших отношениях…

До тех пор, пока однажды, полгода назад, летом, он не приехал вечером с букетом и с кольцом. Сказал, что мы сожительствуем уже больше трёх лет, а вместе мы больше четырёх лет. Он закрыл ипотеку по этой квартире, решил "расширяться". Пора официально оформить отношения и задуматься о детях. Мы оба взрослые, самодостаточные люди. Когда ещё рожать детей, если не сейчас? А свадебное путешествие как нельзя лучше подходит для мыслей о продолжении рода. И не только для мыслей.

Я пыталась отговорить Алика, переубедить. Мне казалось, ещё слишком рано становиться родителями. Мне только двадцать три, я не готова! Я только начала втягиваться в работу, входить во вкус взрослой, полностью самостоятельной жизни. Вполне можно подождать ещё года три, прежде, чем осесть в декрете. И зачем тратиться на свадьбу? Чтобы почтеннейшую публику потешить? Разве нам плохо вместе? Что изменят на данном этапе формальности? А путешествуем мы и без всякой свадьбы.

И вот тут мы впервые поссорились с Аликом. По-настоящему поссорились.

— Алиса, я всегда старался играть по твоим правилам, не давить и не настаивать ни в чём и никогда. Но я не святой, Алиса! У меня тоже есть мечты и мысли по поводу нашей дальнейшей жизни. Тем более, это моё второе предложение. Второе предложение, и второй отказ, хотя мы столько лет вместе. Знаешь, как-то сам собой напрашивается вопрос: а ты любишь меня, Алиса?

— Конечно, люблю, Алик! Иначе я бы просто не была с тобой никогда, ни одного дня. И мне очень обидно слышать, что ты, оказывается, всё это время терпел мои требования и настроения, подстраивался под меня, жертвовал!

— Я такого не говорил, Алиса! Не передёргивай. Я сказал, что мы всегда строили отношения по твоим правилам.

— А разве это не одно и то же? Я тиранша и самодура, а ты бедный-несчастный! Так получается. Хотя ты всегда выглядел вполне счастливым и довольным. Не казался угнетённым.

— Алиса, перестань. Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю. Я люблю тебя, я счастлив и вовсе не угнетён.

— Так в чём же дело, Алик?

— Дело в том, что когда два человека любят друг друга и давно живут вместе, официальное оформление является закономерным и правильным продолжением отношений! Уверен, тут даже вопросов возникать не должно. Что касается ребёнка — хорошо, давай повременим, если ты пока не готова так кардинально изменить свою жизнь. Вполне можем подождать года три-четыре.

— Ну вот видишь, Алик! Всё замечательно, и усложнять ни к чему, — я обняла Алика.

— Давай колечко наденем, Алиса, не упрямься. И заявление подадим на сайте.

— Алик! — я отстранилась, удивлённо глядя на него.

Во мне начал закипать гнев.

— Свадьба — это не каприз. Такое решение обычно принимают вдвоём.

— А я принял в одиночку?

— Вот именно.

— То есть, ты говоришь "нет"? Отказываешь?

— Я считаю, сейчас нам свадьба совершенно ни к чему, Алик.

— Второе предложение, и второй отказ, — внятно и медленно проговорил Алик. — Третьего предложения не будет, Алиса. Но я дам тебе неделю на раздумья и принятие окончательного решения.

В тот же вечер Алик собрал сумку и уехал жить в мастерскую. Я молчала, не пыталась удержать его. Считала, что он абсолютно не прав.

Всю ночь я не спала, плакала. Правда, надеялась, что Алик не выдержит, вернётся на следующий же день. Алик не вернулся. Тщетно прождав три дня, я собрала свои вещи и переехала к родителям. Ключи от квартиры Алика упаковала в плотный конверт и отправила хозяину с курьером.

Тогда-то, полгода назад, я и хотела снять квартиру, но родители уговорили меня остаться у них. Вскоре я сдала на права и купила машину. С Аликом мы так ни разу и не виделись за прошедшие полгода.

Я до сих пор очень обижена на него и считаю, что он поступил неправильно, нечестно. Но я не тот человек, которого можно подобным образом продавить: жизнь меня неплохо закалила ещё в юности.

Алик тоже не тот человек, которого можно продавить. Он может быть очень мягким и терпеливым, но когда его терпению приходит конец, повлиять на него невозможно.

Вот так мы и живём друг без друга уже полгода. Но и это ещё не всё.

Два дня назад жизнь преподнесла мне неожиданный и очень неоднозначный сюрприз…

Загрузка...