Испытательный срок

7. КОЛОБОК

Не знаю я, как тут у них в Москве, а у нас в Твери лесопарк – это когда лес. Но то, что я увидел, на лес походило примерно так же, как Макс на девственницу с фермы.

Поле, сплошь залитое чёрной грязью. Кое-где из грязи торчат невысокие обломки обуглившихся деревьев. Вдалеке – километрах в двух – маячит какая-то развалюха с покосившейся крышей. Над ней возвышается шест. На нём – тряпка какая-то серая поникла. Развалюха то ли горелая, то ли просто измазанная той же чёрной грязью, которой покрыто всё поле, до самого горизонта, до серого неба.

Запах стоит – страх! Вонища ужасная, скулы сводит. То тут, то там в чёрной грязи медленно, лениво вспухают громадные пузыри. Лопаются, и над ними повисает неприятного вида сероватый дымок. Наверное, от этих-то пузырей в основном и воняет так гадостно.

Тоска, короче. И всё такое…

И чего теперь? И теперь это нам туда вот идти?!

Не, нормально, да?

Всю жизнь мечтал в дерьме выкупаться! А ведь идти-то долго, за горизонт куда-то. Я по наивности было спросил, не в той ли развалюхе маг живёт. Но ещё до того, как меня Эллина обругала, понял, что не в той. Это ж надо на всю голову больным быть, чтобы жить в такой вот вонище…

Катя втянула носом воздух, поморщилась.

– Машину надо было брать, – говорит. – Давно бы уже там были.

– На машине не пройдём, – возразила Эллина. – Сама же знаешь. Забыла, как тебя из этого же самого лесопарка по кусочкам вытаскивали?

– Помню, – спокойненько так ответила Катя. – Но сейчас нам бы броневичок не помешал. А гоблинов здесь сейчас нет, напрасно боялись. И Корпуса Верных Защитников – тоже…

Она тут руку свою вытягивает, пальцы растопыривает и на колечко внимательно так смотрит.

– Точно, нету, – кивает Катя. – Охранные заклятия действуют. Они о нас просто не знают. И заклятий этих дня на три хватить должно. Ну или чуть меньше… Может, поискать транспорт? Здесь поблизости есть одно местечко, там машину раздобыть можно.

– Нет, – качает головой Эллина.

Не, нормально, да? Это что же, тащиться нам всем теперь по этой вот мерзости пешком, да?

– А если обойти? – интересуюсь я у Эллины.

– Как? – Эллина посмотрела на меня своими глазищами – я аж оробел слегка.

– Ну, по Севастопольскому проспекту, – поясняю. – Он же вроде заворачивает там…

– Нет, – обронила Эллина и отвернулась.

Зло меня взяло.

– Чего – нет? – спрашиваю.

– Не обойти, – отвечает.

– Почему? – продолжаю.

– Банды. Ловушки.

– Ага, понятно, – киваю. – Могла бы так сразу и ответить, а не рожать по одному слову.

– Что? – Эллина опять уставилась на меня.

Но я выдержал её взгляд и нагло так объяснять принялся:

– Могла бы просто сказать, что, мол, такие дела, Прыжок, что по Севастопольскому проспекту обойти эту помойку не удастся, потому что на пути встретятся всякие там ловушки и враждебные нам банды, которые…

Худая-то она, может, и худая, но прикладом бьёт – будь здоров. Когда я снова дышать смог, разогнулся, посмотрел на неё – Эллина спокойно так стоит, словно и не человека ударила, а гадину ядовитую, – и говорю:

– Ещё раз меня стукнешь – убью.

– Ты?! – удивляется.

– Я, – отвечаю. – Улучу момент и убью. Слово даю. Я тебе не дрянь какая-нибудь, чтобы меня без дела пинать. Ясно?

Молчит. Смотрит. И я молчу, смотрю. И тут в глазах у Эллины что-то мелькнуло. Она опустила взгляд, отвернулась и продребезжала:

– Ладно. Не буду…

Я кивнул и повернулся к нашим. Они все стояли шагах в пяти, глаза обалдевшие, рты раскрыты, молчат, дуреют от происходящего. Наверное, при них ещё никто никогда так с Эллиной не разговаривал. И никому она ещё таких ответов не давала. А может быть, потому и не давала, что не разговаривал никто…

– Ну что? – спрашиваю. – Пойдём, что ли? Дерьмо это сраное топтать…

Эллина махнула рукой, и мы побежали по болоту.

Удовольствие ниже среднего, скажу я вам. Первое время я нос ещё зажимал, а потом плюнул на вонь. Да она вскоре и чувствоваться перестала, вонь та.

Эллина бежит первой, я с Колобком – за ней. Остальные – следом. Но веселее всего, конечно, мне и Колобку. Потому как вся грязь и гадость из-под ног Эллины летят прямёхонько нам в рожи. Не, нормально, да?

Хотел я её окликнуть, чтобы не так хлюпала, только рот открыть успел – минут пять потом от грязи отплёвывался, и всё такое. Правда, быстро бежали. Колобок сразу сообразил, пристроился рядом с Эллиной, чтобы грязь не глотать. А я… Да и я тоже не дурнее его, просто не могу я так быстро бегать. Хотел было догнать их – куда там! Минут через десять-пятнадцать вся команда уже остановилась, меня типа поджидают.

– Быстрее ногами перебирай, – Дашка мне.

Хотел я ей ответить, да дыхание перевести не могу. Кивнул только.

Через час примерно я уже слабо соображал, кто я, куда бегу и зачем. Дышать было нечем, вместо воздуха – одна сплошная вонь. Голова кружилась, хотелось остановиться и рухнуть – прямо в чёрную грязь. Хорошо ещё, что автомата у меня нет. С такой здоровой железякой я бы точно вырубился.

Вся наша команда ушла вперёд уже метров на триста. Отстаю я, не могу так быстро бежать.

Мелькнула было мысль, что вот сейчас-то самое подходящее время и есть для того, чтобы слинять. А потом подумал: куда ж тут слиняешь? Далеко ли убежишь? Они ведь догонят. На расстояние выстрела ко мне подойти сейчас – раз плюнуть.

Нет, не время ещё. Раньше надо было, ночью. А сейчас – только вперёд, за командой.

Остановились они, меня поджидают. Доплёлся я до них, язык на плече. Дашка-стерва сразу же:

– Дохляк ты, Прыжок!

А Юрка этак винтовкой своей пошевелил. Мол, и мне пошевелиться нелишним будет. Гнусь – тот молчит, в глаза старается не смотреть. Эллина тоже взгляд отводит. Макс – этот почему-то сочувственно так смотрит. Не понимаю я Макса, хоть убей!

И тут Колобок говорит:

– Вы идите, а я с Прыжком останусь.

– Зачем это? – настораживается Гнусь.

– Одному нельзя тут, – говорит Колобок. – Плохо тут одному, нельзя…

Ну, это я с ним, конечно, согласен. Одному тут нельзя. Да и двоим – тоже.

– Идите, идите, – говорит Колобок. – Все путём будет, зуб даю.

Эллина кивнула, махнула рукой и продребезжала:

– Вперёд!

Ну, это, конечно, неплохо придумано. Всем нам тут, на болоте этом, маячить не следует, и всё такое. Лучше им нас подождать где-нибудь дальше – где посуше и воняет не так сильно.

Посмотрели мы с Колобком, как команда по лужам скачет, переглянулись, и Колобок говорит:

– Шагом пойдём. Я тоже устал как собака.

– Ну, шагом так шагом, – говорю…

Пошли мы.

Идём.

– Слушай, Прыжок, – говорит тут Колобок. – А что это было, вчера-то?

– Где? – настораживаюсь я.

Смотрю на него и понимаю, что его, как и Эллину, интересует типа женщина в красном платье. Не, нормально, да? Я-то думал, что её, кроме меня, никто в том чёрном шаре и не видел. А потом оказывается, что и Эллина, и Колобок видели её, и даже очень.

– Ты не говори, если не хочешь, – заявляет Колобок. – Может, это только тебя касается, я не возражаю…

Ещё бы ты возражал, думаю. Морда твоя круглая… И правда ведь, моё это дело, больше ничье!..

– Я тебя понимаю, – продолжает Колобок. – У меня тоже есть свой резон в Москве торчать. Сам-то я из-под Питера…

– Да ну?! – не выдерживаю я.

– Ну да! – улыбается Колобок. – Понимаешь, я ведь тут, в Москве, временно. Мне нужно людей подсобрать. Свою команду хочу сколотить.

Где уж тебе, думаю, команду свою!.. Команду держать – генералом надо быть. А из тебя генерал, как из грязи пуля.

– Мне нужны такие, – говорит Колобок, – которые смогут без оружия, без автоматов и пистолетов драться. А таких почти не осталось. Разыскал я двоих – обе девчонки. Одна в центре обитает, а вторая – здесь, неподалёку.

– А нафига тебе такие, кто без оружия сможет? – спрашиваю.

Ну, это я уже просто отдышался. Да и интересно стало.

– В Питере мне с одной командой посчитаться надо, – помявшись, отвечает Колобок. – А там иначе нельзя… Понимаешь, тут всё из-за полноты моей. Ведь на меня посмотришь – поди докажи, что я не прислужник гоблинский! Вот и… случается иногда… всякое там… разное…

– Ладно, – говорю. – Меня это не касается. Ты в мои дела не лезешь, я – в твои…

Колобок кивнул. Типа согласен.

Идём дальше.

Я молчу.

– Прыжок… – Колобку всё неймётся – есть такие люди, кто молчать не может, как словесный понос у них всё время. – Прыжок, а чего ты за Эллину заступился? Ну, когда они с Дарьей начали…

– Не знаю, – честно ответил я.

– Как это? – удивляется.

– А вот так, – бурчу. – Командир, он командир и есть. Пристрелила бы она Дашку – и за дело. А в команде разлад… и всё такое…

Сказал я и думаю: а и правда, чего это я за неё заступился?! За лахудру эту облезлую… Разлад в команде и всё такое – это, конечно, да. Но мне-то в тот момент все эти дела фиолетовы были.

Не знаю. Что-то есть в Эллине такое, без чего нам крындец – всей команде. И мне тоже. А может быть, мне – в первую очередь.

– Она ведь магии обучалась, – выдал вдруг Колобок.

– Иди ты?! – не поверил я. – Многовато магов у нас получается! Нет?

– У Кати, – возражает Колобок, – магия гоблинская. А у Эллины – человеческая. Она у монаха училась, до сих пор крестик на шее таскает. Катя – та совсем иначе. Мы однажды на Новодевичье шли, так её там скрутило – чуть не до смерти. У Вольных Зон защита от всего гоблинского – будь здоров! А вот Эллине туда путь открыт, совершенно спокойно.

– Не верится что-то, – качаю головой.

– Точно, – уверяет Колобок. – Был у нас в Секретном Войске один монах. Недолго был, не прижился он у нас. А Эллина и ещё один парень – его недавно убили, – они всё время за ним таскались. Слушали его, чего-то обсуждали, учились чему-то. Но магия у неё иная. Когда нас на Севастопольском скрутило, как раз Катя-то и стала какие-то заклинания читать… или что там у магов есть?..

– Заклинания, – отвечаю. – Или заклятия.

Колобок зыркнул на меня и отвернулся. Типа всё понятно. А чего тут не понять-то уже?!

Женщину ту и он, и Эллина видели. И слышали, наверное. И её, и меня. И Катя слышала. Только почему-то ни о чём не спрашивает, странно даже.

Я ведь за Катей заклинания повторять начал машинально, выхода другого не было. И тогда – в Твери – то же самое. Когда нашу команду зажали в том сраном туннеле. Там я тоже ничего не понимал – смотрел в бездонные глаза, в лицо, обрамлённое зелёными волосами, и повторял. Тупо повторял. А она кивала – мол, правильно, молодец…

Хотя она, может быть, и не нас спасала тогда, а себя. Но это уже фиолетово. Спасала себя, спасла и нас. А потом, когда мы выбрались, все наши спать свалились как подрубленные. Понятное дело – четверо суток без сна, кто ж выдержит? Один я не спал.

Сидел рядом с ней, разговаривали. Глаза слипаются, мысли расползаются, язык еле шевелится, но не ухожу. Чувствовал я, что в последний раз её вижу. И она это знала. Видел же, что она просто ждёт, когда я усну, чтобы уйти. Так и ушла… навсегда…

– Может, не навсегда…

Я аж вздрогнул и на Колобка глаза вытаращил. Потом только дошло, что я уже пару минут вслух говорю. Задумался, блин!..

– Ладно, – говорю. – Проехали…

– О’кей, – соглашается Колобок. – Меня это не касается. Но учти, если в чём помочь надо – я готов.

Ладно, думаю. Помощничек, тоже мне…

Интересно, никогда бы не подумал, что Колобок может свою помощь предложить. Да и какая от него помощь-то? Много он своими железяками поможет. Хотя типа от души предложил. Ему-то выгоды никакой от этого.

Да и со мной остался. С одной стороны, вроде бы последить. А с другой…

Эх! Чего – «с другой»? Остался – и ладно.

Прошлёпали мы ещё примерно с часок, отдохнули. Потом потихонечку начали скорость набирать. Грязи вокруг поменьше стало. И вроде бы даже и воняет уже не так сильно. Хотя, конечно, лесопарки у них тут, в Москве этой, – дерьмо полное. Это вот такое моё личное мнение, ага. Но потом местность вверх пошла, под ногами уже не жижа хлюпает, а словно камень чёрный. Как будто земля тут спеклась от жара. А потом опять дома пошли, развалины. Один дом меня особенно поразил – круглый, как будто шар кто-то до половины в землю закопал. Ни окон, ни дверей. И самое гнусное, что он целёхонький стоит. Словно только что его построили. Материал какой-то непонятный. Вроде бы и не металл, и на камень не похоже. Цветом на тучи похож, такой же серый. И тени, сука, не отбрасывает совсем! Не, нормально, да? От всего тень есть, а от этого дерьма – фигушки! Я бы поверил, что это гоблины построили, но возле самых стен домика этого цветочки какие-то цветут. Наши, земные. Словно кто клумбу тут устроил.

Колобок тоже на дом этот посмотрел и рукой махнул.

– Пошли, – говорит. – Не нравится мне здесь что-то…

Ну, с этим я полностью согласный был. Мне здесь тоже не нравится. Потому что непонятно это всё – зачем, почему, и всё такое.

Двинули мы дальше, и даже быстрее прежнего. Очень уж нам не хотелось возле того домика дольше оставаться. Хотя, наверное, и безопасное место тут. Потому как, если бы опасность была, наши бы где-нибудь поблизости ошивались.

Скоро улицы начались. Кирпич битый пошёл. То есть я-то поначалу не въехал, что это кирпич, – больно уж мелко он покрошен, словно гоблины его специально дробили. Тоже непонятно…

Да у них тут, в Москве ихней, из понятного кроме меня и нет ни фига!.. Ну их всех…

Бежать легко. Скорости не сбавляем, бежим. И минут через сорок мы как раз на наших и выскочили.

Хорошо выскочили, Дашка-стерва нас едва очередью не срезала. Потом плюнула в нашу сторону и буркнула что-то.

Я хотел было ей сказать, но по глазам – её и Эллины – понял, что опять они с ней погрызлись.

Эх!

Когда женщина дура – это плохо. А когда встречаются две дуры, каждая из них становится глупее вдвойне. И тогда уже хуже получается раз в десять…