Истинные мотивы

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Что это вы тут замышляете? — Ева, ощущая себя вновь родившейся после горячей ванны, босиком вошла на кухню. — Кто-нибудь видел мои тапочки? — Она долго отмокала в воде и теперь чувствовала расположение ко всему миру в целом, включая своего брата.

Ни один из ребят не ответил на ее вопрос, и Ева поняла, что они опять замышляют что-то неладное. «Может, мне необязательно об этом знать», — подумала она, словно от этого потеряет девственную, здоровую чистоту разгоряченного тела.

— Какое красивое платье, Ева. По-моему, я его никогда на тебе не видел. Оно ей идет, правда, Дэн?

Платье, о котором говорил брат, было сшито из ярко-красного джерси и доходило ей до середины бедра. Ник видел этот предмет ее весьма ограниченного гардероба сотни раз.

— Чего вы от меня хотите? — Ева обратилась с этим вопросом к Дэниелу, зная, что от него легче добиться правды, чем от брата. Слава богу, Дэниел постепенно излечивался от своей стеснительности — по крайней мере он не бросился со всех ног из комнаты, как это было во время двух последних встреч, но его взгляд по-прежнему ускользал от ее глаз. — Выкладывай все начистоту, Ник, — посоветовала она, удобно усевшись на стол.

— Мы обсуждали, как отметить наше общее восемнадцатилетие.

— О, замечательно! Пусть Дэниел приходит к нам в субботу. Это не будет вечеринка в полном смысле слова, но все-таки, — извиняющимся тоном объяснила она. Их семейный бюджет не позволял устроить что-нибудь более значительное, чем просто стол для семьи и друзей. Впрочем, как таковой семьи у них не было, за исключением тети Эмили, которая отказалась приехать. Что, впрочем, было неудивительно. Тетя Эмили не считала совершеннолетие важным событием в жизни. Ева, хотя и обожала эксцентричную пожилую леди, вздохнула с облегчением. Если тетя Эмили и Ник оказывались в пределах слышимости, то не могли найти себе лучшего занятия, чем без конца ссориться по пустякам. Роль третейского судьи была слишком утомительна для Евы.

— У Дэна возникла идея объединить наши праздники.

— Вообще-то это не моя идея, это все дядя Дрю. — Дэниел не смотрел в сторону Евы. — Наверное, он бы объяснил лучше.

Только на середине реплики Ева поняла, что в кухне, кроме нее, было не два, а три человека. Вдруг она начала ясно осознавать, что ее длинные ноги были совершенно голыми, а под прилипшим к телу платьем не было ничего, кроме трусиков. К своему ужасу, она обнаружила, что достаточно было всего лишь его присутствия, чтобы ее бросило в жар.

Мысли о Дрю Каммингсе, не говоря уже о его присутствии здесь, заставляли Еву сильнее, чем когда-либо, ощущать собственное тело и его потребности. Раньше Ева никогда не задумывалась о сексуальных отношениях. Но вот в один прекрасный миг мужчина пробудил ее ото сна помимо ее воли. В этом случае сексуальное невежество, несомненно, было ее плюсом.

Ева неохотно повернула голову. Она была почти уверена, что он рассматривал неряшливо обклеенную объявлениями доску в дальнем углу. И что он делает, прячась по углам?

— Вы здесь давно? — Она вдруг испытала желание пригладить волосы или сделать что-нибудь еще более женственное. А может, он наблюдал за нею?

— Я подвозил ребят. — Он показал пальцем на список покупок, написанный дерзким, но неразборчивым почерком Тео. Черные джинсы и темный кашемировый свитер выгодно подчеркивали его сильное тело. «Глупо так возбуждаться при виде красивого лица и атлетической фигуры, — строго сказала она себе, — особенно если все это принадлежит человеку, который раздражает тебя».

Она постаралась по-взрослому отнестись к этому странному притяжению и на досуге попытаться найти выход из подобной ситуации. Ну а сейчас ей придется притворяться. Он, казалось, и не торопился посмотреть на нее. «Очевидно, я совсем не такая очаровательная, какой сама себя считаю», — подумала она, смеясь над собой.

— Вы рискуете стать их личным шофером, если не будете осторожны.

— Я всегда осторожен.

«Нельзя было об этом забывать», — решительно напомнил он себе. У него не было нужды волноваться, он полностью контролировал себя и прекрасно понимал, что делал. Кроме того, ему было не привыкать объединять вечеринки.

Ева посмотрела на него так, как будто он ляпнул какую-то глупость. Она присматривала за братом, который фактически был еще ребенком; и, насколько он понял, ее работа зачастую представляла собой физический труд при любой погоде. Было странно видеть, как совсем молодая девушка взваливает на свои плечи такую огромную тяжесть. Он почувствовал гнев на родителей, которые покинули своих детей, оставив их практически без средств к существованию.

Дрю мог справиться с похотью, ведь он уже не был зеленым мальчишкой. Но он не мог понять, куда подевались все его защитные реакции. Надо смотреть фактам в лицо: несмотря на гордую самонадеянность, у Евы мягкое сердце. Сейчас ему было очень тяжело осознавать, что при первой встрече он считал ее крепким орешком. Она, как никто другой в мире, нуждалась в ласке и защите. Защите? На этом его ход мыслей резко прервался. «Похоже, что я помешался!»

«Что это он так хмуро смотрит на меня? Он не был таким осторожным, когда отдавал свое сердце Шарлотте Эткинсон, не так ли? — При этой неприятной мысли Ева начала сердито покусывать нижнюю губу. — Полагаю, теперь у него все снова прекрасно». Вдруг Ева поняла, что ревнует, и забеспокоилась.

— Все-таки глупо дублировать вечеринки — те же самые гости и все такое. Разве вы со мной не согласны? Я снял «Корону» на субботу.

— Это вряд ли можно будет назвать дублированием. Просто у Ника будет особый семейный обед. — «Уж не подумал ли он, что они нуждаются в благотворительности?» Она сидела на столе и покачивала скрещенными ногами. Ее пальцы касались холодных плиток пола, но она даже не замечала этого.

— Я организовал музыку, танцы и все остальное, что положено в таких случаях. На вечере будут несколько членов семьи и друзей для того, чтобы ребята не дебоширили сверх меры. — Он мельком обменялся усмешками с двумя мальчиками и продолжил свою речь, не обращая никакого внимания на возражения Евы.

Он впервые увидел ее ноги голыми. Кожа была потрясающе гладкой. Ее округлые икры были мускулистыми, как у танцовщиц. Когда она вошла в комнату, он понял, что в ее движениях есть что-то особенное — природное изящество не позволяло оторвать от нее глаз. Его глаз — во всяком случае!

— Но есть одна проблема — продукты — Он прокашлялся. Маленький красный кусок ткани не мог скрыть гибкости и стройности великолепного тела. Девическая невинность, а он был уверен в этом, делала Еву еще более эффектной. — Ник говорит, что вы могли бы помочь. Тогда у меня не было бы никаких затруднений.

Он решил оплатить полную сумму за вечер в «Короне», но при условии, что еду они принесут с собой. Ева с негодованием посмотрела на брата.

— Ты же прекрасно готовишь, — бросился он защищаться. — И Тео тоже. Он больше всего любит кормить людей и непременно поможет, если мы его мило попросим.

«Мы» можно было бы спокойно заменить на «я».

— Я не люблю, когда мной манипулируют, Ник. И убери с лица выражение обиженного спаниеля, — посоветовала она. — Со мной эти штучки не пройдут.

— Да уж, что верно, то верно, — весело согласился Ник. — Но все-таки стоит попробовать.

— Тео — шеф-повар? — Грязная футболка регбиста, которую Дрю извлек из переполненной корзины для не стираного белья, была на несколько размеров больше, чем вещи Ника. — Парня не назвать малышом.

— Тео? Регби? — Ник хихикнул себе под нос при этой мысли.

— Это футболка Сэма, — сердито сказала Ева. — Я бы не хотела, чтобы вы копались в моем грязном белье.

— В вашем грязном белье? Я думал, вы скажете, что это белье Тео. — «Сколько же мужчин было у Евы Гордон?» — раздраженно думал он. Он решил вытащить ее из одиночества — и, скорее всего, не только от доброты душевной, — а у нее, оказывается, дом кишит мужчинами! Который же из тех, кого он видел, мог посадить пятно краски на футболку? Или их было несколько? «Здесь полно чертовски тяжелой работы», — подумал он, с неудовольствием осматривая комнату.

— Сэм — наш жилец, — услужливо объяснил Ник. — У нас их трое, чтобы мы могли сводить концы с концами.

«В следующий раз он начнет обсуждать с этим человеком превышение кредита в банке», — молча кипела от злости Ева.

— Я уверена, что мистера Каммингса мало интересуют наши домашние проблемы, Ник, — получил выговор ее брат.

— А это что, государственный секрет? — пробормотал Ник обиженным тоном. Сейчас Ева была менее благоразумна, чем обычно.

— Ну уж если говорить о наших домашних проблемах, Ева, то ты опять вылила всю горячую воду, моя дорогая.

— Тео! — У нее совсем вылетело из головы, что он дома.

— Да, я — Тео, — повторил он, бросив на нее немного насмешливый взгляд. — А вы, наверное… — Он посмотрел на высокого светловолосого парня, который наблюдал за ним враждебным и одновременно любопытным взглядом.

— Дрю Каммингс.

— Дядя Дрю! Наконец-то! Мы столько слышали о вас. — Греческий бог во плоти на кухне Евы, очевидно, нашел подходящий способ объяснить не совсем обычное ее поведение.

— А о вас я слышал только то, что вы не шеф-повар и не играете в регби. — «Он принадлежит к тому типу парней, которые заставляют свою девушку обслуживать их. Наверняка Ева вынуждена стирать и его рубашки», — заключил Дрю, быстро оценив ее приятеля. Дрю был не в восторге от того, что увидел.

— Я могу подтвердить владение обеими профессиями. Особенно что касается регби. Однако вполне вероятно, что я был великим поваром в прошлой жизни, — сказал он, усмехнувшись Еве, с лица которой не сходило загнанное выражение.

— Тео преподает в университете, — объяснил Ник.

— На факультете психологии, — добавила Ева, поднимаясь на ноги и подходя к Тео. Она не знала, нужно ли взять его под руку. Ева решила, что при данной расстановке сил лучше всего было вести себя как можно естественнее.

В любой момент кто-нибудь мог обронить слово, и тогда Дрю узнает, какая она обманщица. Он узнает, что она выдумала друга или, а это еще хуже, что была вынуждена выдумать его. «Если он ничего не узнает, то я никогда… никогда больше не буду обманывать», — пылко пообещала она себе.

— Он — профессор, — добавил Ник для пущей важности.

— Правда?

По его невыразительному тону трудно было сказать, о чем Дрю думает; но Ева знала, что у большинства людей, увидевших испещренную седыми волосами бороду Тео и его темные волосы до плеч, перетянутые сзади кожаным ремешком, возникает сомнение в серьезном образовании. Но, даже имея столь необычный внешний вид, Тео был привлекательным мужчиной ярко выраженного южноевропейского типа.

Тео было сорок один год. Он был разведен, и ему не везло в любви. Одной дождливой ночью Тео, опустошив бутылку красного вина, признался, что женщина, которую он любил, вышла замуж и теперь не бросит своего мужа. Ева решила, что ее жилец заслуживает лучшей судьбы на личном фронте.

— Ник считает, что мы можем приготовить еду для вечеринки в «Короне». Там мы собираемся одновременно отметить два дня рождения: Ника и Дэниела. Но я уже предупредила его, что в случае неудачи у нас есть другой вариант.

— «Корона». — Тео одобрительно кивнул. — Отличное место. Но я думал, они предлагают свои блюда.

Ева чуть не затопала ногами от досады. Тео слишком медленно понимал скрытый смысл слов.

— Мы решили снять «Корону» в последнюю минуту, и, кроме того, у них не хватает персонала, — живо нашелся Дрю.

— Только, пожалуйста, не ждите от меня ничего сверхъестественного. — Очевидно, Тео заинтересовался идеей вечеринки.

— Тео, мы не можем… Я имею в виду… — «А что же я имею в виду?» — подумала Ева, ощущая на себе любопытные взгляды всех находящихся в комнате. — Нам неудобно возлагать на тебя такую обязанность.

— Почему? Раньше тебя это не останавливало. Да я просто пошутил, Ева, — сказал Тео, озадаченный выражением беспокойства на ее лице. Он небрежно обнял ее за плечи и подтянул к себе. — Ты хотела устроить Нику вечеринку, и вот представился идеальный случай. Ты же знаешь, я всегда готов помочь, дорогая.

Вместо «нежной усмешки» Дрю увидел «хитрый взгляд», и ему стало нехорошо.

— Друзья, боюсь, я вынужден оставить вас, я опаздываю на встречу. — Тео нежно потрепал волосы Евы. — Думаю, мы еще увидимся, Дрю. Если у вас ракетки под рукой, я подброшу вас в спортивный клуб, — сказал Тео, переключая внимание на мальчиков.

— Бадминтон! — Ник ударил себя ладонью по лбу. — У меня совершенно не было времени, я помогал людям…

— Какой герой!

Ник усмехнулся и постарался проигнорировать вставленное сестрой замечание.

— Я почти забыл. Спасибо, Тео! Это было бы здорово. Пошли, Дэн. Пока, Ева.

— К десяти тридцати ты должен быть дома, — автоматически бросила она ему вслед. Комната опустела — почти опустела. Слово «почти» оказалось настолько важным, что по ее спине пробежала дрожь.

— Он вернется? — Дрю увидел смущение в ее карих глазах. — К десяти тридцати?

— Полагаю, что да.

Как она оказалась с ним наедине? Несмотря на то, что Ева стала жертвой обстоятельств, она почувствовала себя виноватой, будто бы сама запланировала эту встречу. «Я не хотела, чтобы это произошло», — сказала она себе.

— Сначала было странно слушаться парня, который на несколько лет моложе меня, но Ник по-своему очень тактичен, и он очень взрослый. — Глубокая морщина пролегла на гладкой коже ее лба. Иногда ее беспокоило то, что Нику пришлось взрослеть слишком быстро. — Если он когда-нибудь собьется с пути истинного, то я точно буду знать, что это была его идея. С ним нелегко, он не очень-то податлив, — сухо добавила она.

— По-видимому, вы удачно дополняете друг друга.

— Это комплимент? — Она округлила глаза, преувеличивая свое удивление.

Он почти застенчиво кивнул.

— Похоже на то, — признался он. — Поскольку я так мило веду себя, может, вы, как соседка соседу, предложите мне выпить?

— Мы не соседи. — Она не собиралась потакать ему, даже если он вел себя так мило.

— Я оскорблен.

— Надеюсь, это было нестандартное оскорбление.

— Оно было довольно плоским.

Ева состроила гримасу, дав ему понять, что признает его правоту.

— Знаю, но вы… вы…

— Бужу в вас зверя? — с мягкостью в голосе предположил он.

Их глаза встретились: ее, полные испуга и смущения, и его, излучающие теплую иронию, очень теплую.

— Не возражаете, если я присоединюсь к вам?

После того как все вышли из комнаты, Ева заняла свое прежнее место на столе.

— Я могу как-нибудь остановить вас?

— В любой момент.

— Я не знаю, что вы имеете в виду.

— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, — безо всякого раздражения возразил он, незаметно оказавшись возле нее. Дрю вытянул свои длинные ноги и казался совершенно расслабленным. — Ваш друг такой доверчивый.

— В этом его обаяние, — сипло согласилась она. Ева чувствовала, как неровно бьется ее сердце. — Одно из многих, — добавила она с нотками отчаяния в голосе.

— Зачем же тогда ему беспокоиться, оставляя вас наедине со мной? — мягко согласился он.

Ева отлично понимала, что его взгляд прикован к ней. Но она не позволяла себе оторвать глаз от собственных рук, аккуратно сложенных на коленях.

— Совершенно верно, он не должен беспокоиться.

— Давно вы вместе?

— Тео живет здесь около пяти лет. — Другие жильцы, в отличие от Тео, менялись как в калейдоскопе.

Дрю сделал резкий вдох.

— Пять лет! — Его губы сжались, выражая крайнее неодобрение. — Вы, наверное, были почти ребенком.

— Мне было восемнадцать.

— Конечно, все это понятно: вам не хватало отца, — грубо заметил он. — Но я подумал, что сейчас вы уже можете справиться самостоятельно.

— Тео всегда был мне другом. Он всегда был рядом, когда я нуждалась в нем. — Гнев охватил ее. Наконец-то она подняла глаза на Дрю. Все презрение, которое она слышала в его голосе, было написано у него на лице. — Я уважаю его. — «Мне наплевать, что он думает», — твердо сказала она себе.

— Отношения между мужчиной и женщиной — это нечто большее, чем просто уважение и дружба! — фыркнул он.

— Наверное, если бы в ваших отношениях с Лотти было чуть-чуть побольше дружбы, она бы не бросила вас перед алтарем.

— О, в наших отношениях было очень много дружбы. — В его голосе вдруг появились странные, горькие нотки. — Я же пообещал, что буду держать вас в курсе развития моих отношений с Лотти.

— Мне это не нужно, — сердито ответила она. Ей меньше всего был нужен отчет об их примирении. А может быть, именно это было необходимо, чтобы привести ее в чувство!

— Чтобы понять то, что происходит у нас с Лотти сейчас, нужно знать многое о нашем прошлом. Но я не знаю, сколько скучных подробностей этого дела вам рассказали.

— С какой стати я должна все это слушать? — Она всплеснула руками. — По-моему, у вас достаточно денег, чтобы позволить себе нанять профессионального психолога.

— Я бы предпочел ваше кроткое сочувствие. А потом снова…

— Вы — из тех, на кого попутчики в поезде или самолете смотрят с ужасом. Вы чувствуете себя обязанным рассказывать всем историю своей жизни. Мне наплевать, узнала ли Лотти, что у вас дюжина любовниц, или не смогла вынести вашего храпа.

— В действительности я оказался слишком скучным и предсказуемым для нее, — сухо сказал он, даже не стараясь более красочно описать их отношения. — Понимаете, она разделяла ваше мнение о банкирах.

— Она считала вас скучным? — Значит, Лотти так и не смогла понять его характер. У Дрю Каммингса много недостатков, но среди них не было занудства.

Мрачное выражение мгновенно исчезло с его лица.

— Я польщен вашей недоверчивостью, Ева. Закройте рот. Он меня искушает.

— О!..

При мысли о том, что ее рот искушает Дрю, над ее верхней губой выступили капельки пота. У Евы пересохло в горле, и она судорожно сглотнула. Как бы он поцеловал ее? Резко, горячими и жадными губами? Или медленно и нежно? Думая об этом, она на какую-то долю секунды прикрыла глаза. И почти почувствовала его язык… вкус… Жар разлился по ее телу, и она начала задыхаться.

Он неотрывно наблюдал за ней, и у нее появилось отвратительное чувство, что он обладает даром телепатии.

— Она что, сказала это прямо в церкви? — спросила Ева, шумно прокашлявшись. Ну и дрянью же была эта женщина!

— Не надо все драматизировать. Это было не в церкви. Она позвонила мне в последнюю ночь перед венчанием. — Его чувственные губы исказились в горькой улыбке. — Из аэропорта, за пять минут до вылета. У меня создалось впечатление, что она улетала не случайно: ей было известно, куда и к кому она летит. — Он сардонически улыбнулся.

У нее даже не хватило смелости поговорить с ним с глазу на глаз! Еву крайне удивило то, что он вспоминает такой тяжелый для него момент, не выражая почти никаких эмоций. Но она не доверяла его хладнокровию: ни один человек не смог бы рассказывать подобное происшествие, не испытывая хотя бы обиды.

— Это омерзительно! — искренне воскликнула она, ее грудь вздымалась от негодования.

Он как-то странно смотрел на нее, и вдруг она поняла, что поливает грязью женщину, которую он любит.

— Я не хотела обидеть вас. Я уверена, что она очень милая девушка… — смущенно пробормотала Ева. Ну что ж, пусть будет так, как ему нравится. — Но вообще-то не дай бог никому такого пережить.

— И даже мне?

— Я бы не пожелала такого даже моему злейшему врагу.

— Если я правильно вас понял, вы бы не стали кокетничать с мужчиной, а потом бросать его? — Дрю наблюдал за ней со странной полуулыбкой, вялой, но настороженной.

— Я не настолько глупа, чтобы дойти до алтаря с мужчиной, с которым не хочу прожить всю свою жизнь.

— В жизни не всегда все так просто.

«А откуда мне знать это? Я слишком молода и неопытна». Ева уставилась на него, в ее темных глазах тлел затаенный огонек. «Неужели он защищает эту женщину? Должно быть, любовь сделала его слепым, — сердито решила она. — Я бы никогда не простила человека, сделавшего такое со мной, не говоря уже о том, чтобы обдумывать примирение. А почему я, собственно говоря, так рассердилась?» Этот вопрос прервал ход ее мыслей.

— Мы очень хорошо знали друг друга. — Он тер подбородок, глядя куда-то вдаль. Очевидно, его мысли были далеко от нее. Ева неожиданно обнаружила, что чувствует себя обиженной его невниманием. — Я был в шоке, когда обнаружил, что мысль состариться рядом со мной вызывала у Лотти ночные кошмары. Если бы мы поговорили раньше, то кто знает, как бы все обернулось? — Его широкие, сильные плечи слегка приподнялись.

«Теперь у Лотти нет ночных кошмаров», — подумала Ева, вспоминая, с каким нетерпением та ждала приезда Дрю.

— Мы обсуждали вечеринку, и вашему Тео не хватило интуиции вернуться сюда. Вы почти сказали ему, что он не должен помогать. И все, что получили в благодарность, — это поглаживание по голове. Он обращается с вами как с мебелью.

— Это называется непринужденным общением. Не каждый способен выносить свои чувства на публику. А что вы хотели, чтобы он сделал? Бросил меня на стол, — она похлопала по твердой деревянной поверхности, — и занялся со мной сумасшедшей, страстной любовью?

— Сколько лет этому парню?

— У него как раз подходящий возраст, — заявила она, гордо вскидывая голову и улыбаясь.

— И часто он вот так вот критикует вас? Неужели вы не возражаете против такого обращения? — спросил он с недоверием.

— Критикует?.. — Она наморщила нос. — Я как-то этого не замечала.

— Это поглаживание по волосам!.. Вокруг полно мужчин, которые постоянно недовольны тем, как выглядят их женщины. А женщины молча это проглатывают. Думаю, вы не принадлежите к такому типу.

— Ему наплевать, как я выгляжу, — ответила она, даже не подумав. — То есть Тео не интересуют такие мелочи жизни, как внешний вид, — поспешно добавила она.

Еве не особенно нравилось, когда к ней относились как к чему-то второстепенному. Она смутно припоминала иронические замечания Тео, но они не отпечатались у нее в памяти. Она же не проводила ночи, перебирая, слово за словом, все их разговоры. Но при этом каждая фраза, произнесенная в разговоре между нею и Дрю, была ею тщательно проанализирована.

— Некоторые стареющие мужчины предпочитают молодых женщин — они более податливы, легко поддаются внушению.

— Тео ни разу в жизни не воспользовался своим преимуществом! — Она задохнулась от негодования.

— Я считаю, у вас очень красивые волосы и очень красивая шея. — Эти слова сразили ее наповал. Он не мог оторвать взгляд от ее грациозной шеи.

Все это казалось ей таким странным. Ее шея никогда раньше не вызывала у мужчин жадных взглядов.

— Спасибо, — раздраженно сказала она. Ее кожу в том месте, на которое он смотрел, кололо как иголками.

Было не похоже, чтобы ее благодарность или созерцание ее шеи доставляли ему большое удовольствие. Тогда, может быть, она чувствовала эти уколы, потому что ее шея покрылась пятнами на нервной почве.

Пока она всеми силами старалась оторвать руку от своей шеи, морщина между его бровями стала еще глубже.

— Он знает обо мне?

— Он знает все о дяде Дрю. Я же вам говорила, мы все о вас знаем, — сказала она легкомысленным, дразнящим тоном, пожимая плечами, чтобы снять напряжение.

— Я имею в виду, он знает о нас! — В голосе Дрю не чувствовалось юмора.

— Мы не существуем…

— Но все-таки…

Если его уверенность была предназначена для того, чтобы лишить ее присутствия духа, то она с честью выполнила свою миссию. Как он говорил? Он не позволяет своему сексуальному влечению брать верх над собой? Да он просто наслаждается им! «А может быть, он намерен наслаждаться мной? Это ведь просто для него? Да, наверное», — думала Ева. Она была убеждена, что Шарлотта — единственная женщина, к которой он испытывал какие-то чувства. Ева знала и то, что она необъективна в оценке своих отношений с Дрю. Но она не хотела быть объективной. Равно как и иметь отношения с мужчиной, который до сих пор не мог покончить со своим прошлым.

— Вы весьма необычно показываете, что хотите помириться со своей бывшей подружкой.

— Я не хочу обсуждать Лотти, — сказал он, стараясь не затрагивать эту тему.

— Поздновато говорить это. Я уже выслушала о ней целую сагу!

— А я и не понял, что вы ревнуете.

— Я…я…

— Нет необходимости делать это, — сказал он успокаивающим тоном. — Мои отношения с Лотти очень сложны, а с вами — гораздо более открыты.

— Я просто восхищаюсь вашей способностью разделять с кем-то вашу жизнь, Дрю, — презрительно усмехнулась она. — Не знаю, что вы имеете в виду, но… — начала она.

— Вы все прекрасно знаете. Я нахожу вас сексуально привлекательной, а вы находите меня…

— Невероятно дерзким! — воскликнула она, задыхаясь. Лотти, очевидно, предназначалась для отношений, имеющих глубокий смысл, а она — для мимолетной связи! Понимал ли он, что оскорбляет ее? — Как вы думаете, хотелось бы мне иметь отношения с мужчиной, доказывающим себе, что перед ним невозможно устоять, только потому, что его бросила любимая?

— Без сомнения, эта теория верна, — спокойно согласился он.

— Вы все еще любите ее? — Она почувствовала, что подлизывается к нему, в ту минуту, когда эти слова соскочили с ее языка. К ее изумлению, он на секунду остановился, прежде чем ответить, и, казалось, серьезно обдумывал ее вопрос.

— Есть вещи, которые трудно выразить словами. — До этого момента он не испытывал особых трудностей! — Я не совсем понимаю, почему вы допрашиваете меня? Я живу один и готов принять эту жизнь такой, какая она есть.

— Вы с ума сошли. — Она попыталась отодвинуться на край стола, но он схватил ее за запястья. — Пустите! — сказала она, глядя на его пальцы — В последний раз, когда вы сделали это… — напомнила она.

— Я не оставлю следа на этой восхитительной коже.

— Я бы предпочла, чтобы вы вообще не прикасались к этой «восхитительной коже».

Он усмехнулся, наклонился поближе и слегка небрежно, свободной рукой прикоснулся к ее щеке.

— Лгунишка. — Он провел большим пальцем по ее скуле. — Скажите мне, почему вы были против объединения вечеринок?

— Мы не нуждаемся в благотворительности. Возможно, я и не могу позволить себе снять «Корону», но мы до сих пор обходились без ваших подачек! — В ее голосе была агрессия, но внутри вся она таяла. Наверное, он знал об этом; он был слишком искушен в таких вещах — жар и приступы дрожи, которые охватывали ее напряженное тело, прекрасно это доказывали.

Она закрыла глаза, потому что его лицо было слишком близко, и почувствовала, как от теплых слез покалывает веки. Его большой палец перестал двигаться, но все еще лежал на ее щеке.

— Я же говорил вам, что вы сделаете мне одолжение.

— Это другое. Все это попахивает командами «Вверх! Вниз!», — несдержанно обвинила она. Она же не могла сказать, что чем больше времени проводит в его обществе, тем больше ей это нравится. Хотя ее жизнь была бы намного проще, если бы слово «нравится» полностью описывало ее чувства к нему.

Он отпустил ее запястье, и вдруг ее лицо оказалось у него в руках. Ева чувствовала легкое прикосновение его губ к своим губам. Нежная кожа ее век задрожала, но они остались плотно закрытыми.

— Предполагается, что я не буду работать вместе с теми, кого вы наняли? — Ее голос звучал так, как будто исходил не от нее, а откуда-то издалека. Дрожа, она вздохнула, и ее пальцы, которые должны были убрать его руки, вцепились в мягкую ткань его рукавов.

Дрю посмотрел на ее пальцы, крепко державшие темную ткань, и его глаза засветились удовлетворением. Уткнувшись подбородком в ее лоб, он начал дышать глубже и быстрее. Его губы нежно скользили по ее волосам. Сквозь полуприкрытые веки Ева видела очертания его сильной шеи. Она хотела наклониться поближе, чтобы коснуться ее губами. Но как он отреагирует, если она это сделает? Каков будет его следующий шаг? Она знала, что делает то, чего решила избегать, но не могла остановиться.

— Я хотел бы встретиться с вами снова.

— И не можете понять, почему?

— Я не говорил этого…

— Но ваш тон подразумевал это.

— Я признаю, что был удивлен тем, насколько сильно я хотел увидеть вас снова. Наша последняя встреча заставила меня хотеть этого еще сильнее. — Его глубокий голос был таким же возбуждающим, как и его объятия.

Или он просто хотел использовать меня, чтобы заставить Лотти ревновать?

— Мы не должны делать этого, — прошептала она.

— Из-за Тео?..

Он все еще думал, что она принадлежит другому, но это не останавливало его. Он считал ее женщиной, которая поцелует его, даже если у нее есть друг. Вероятно, он думал, что она способна на большее, чем просто поцелуй! Его мнение о ней с момента их первой встречи почти не изменилось.

Он не имел ничего против женщины такого рода. Именно о такой он мечтал с тех пор, как Лотти бросила его. Он искал женщину, которая предавалась бы сексу так же беззаботно, как он. Но она не… не могла. Из всего того, что она слышала от Дэниела, было совершенно очевидно, что Дрю имел репутацию дамского угодника и сердцееда. Она не хотела стать одной из его добровольных жертв.

Возможно, она уже влюбилась в Дрю, a он наверняка все еще любит свою бывшую невесту. Секс с ним был бы прямой дорогой к неприятностям.

Ева решила, что самый быстрый способ заставить его остановиться — это рассказать ему всю правду. Но через минуту она уже забыла о своем мимолетном желании. На какую-то долю секунды Ева прикоснулась губами к его шее. Она почувствовала солоноватый привкус его влажной кожи, а затем выпрямилась.

— Я не хочу делать этого, — солгала она. Ей было интересно, скажет ли он правду.

Он застыл на месте. В этот момент мозг Евы работал в бешеном темпе. У нее в голове несколько раз промелькнула безумная мысль о том, чтобы отказаться от своих слов. Возможно, в его глазах она бы выглядела нерешительной, но, черт возьми, неужели это было хуже, чем чувствовать себя страдалицей? Это было не для нее. Она не предрасположена к страданию. «Да и что плохого в том, чтобы отдаться самому сексуальному мужчине из всех тех, которых она встречала или встретит?» — разложив все по полочкам, подумала она.

— И теперь она говорит, что не хочет. — Легким движением руки он начал приглаживать ее волосы, но вдруг остановился со сцепленными за головой пальцами.

К ее полному изумлению, он небрежно отодвинулся от нее. Когда он говорил, что в состоянии остановиться, Ева даже и не предполагала, что он сдержит свое слово с такой оскорбительной легкостью. Она знала, что излишне упряма, но ничего не могла с собой поделать.

По крайней мере мог бы притвориться, что сгорает в огне безумной страсти! Впечатление того, что он с одинаковой легкостью может поддаться желанию и отогнать его от себя, в то время как она испытывала сильнейшее за всю свою жизнь ощущение потери, превратило ее достоинство в пыль.

Он встал и провел рукой по своим волосам. Она вдруг поняла, что он не так спокоен, как казалось. Но, конечно, его разочарование нельзя было сравнить с ее чувствами.

— Вероятно, это не было бы хорошей идеей, — произнесла она слабым голосом.

— «Вероятно» — не слишком определенный термин. У меня он ассоциируется со словами «наверное» и «возможно».

— Это из-за того, что вы такой толстокожий.

— С вашей стороны было бы более мило назвать это неисчерпаемым оптимизмом, но не будем спорить об этом.

— Я думала, это как раз то, чем мы занимаемся.

— Вы очень педантичны. Вам когда-нибудь говорили об этом? Вы, наверное, побоитесь поцеловать меня, если вдруг поймете, что вам это нравится?

— Вы меня ведь целовали, помните? — Она уже знала, что ей это понравилось. В этом-то и заключалась проблема. Или одна из проблем.

— И вы называете это поцелуем? — раздался его иронический смех.

— Так кто же из нас педант? И потом, мы оба знаем, почему вы меня тогда поцеловали.

— На самом деле, — задумчиво сказал он, — мы не совсем уверены в этом.

— Ну уж конечно! — издевалась она, пытаясь уничтожить сомнения, порожденные его неожиданным заявлением. «Нет ничего трогательнее, чем женщина, которая услышала то, что хотела», — сурово сказала она себе.

— Согласен. Мы должны делать это, а не говорить об этом. — Она почувствовала, что на месте желудка у нее образовалась теплая, темная дыра. Раскачав ноги, она забросила их слишком далеко под стол, потеряла равновесие и, пошатнувшись, отнюдь не грациозно приземлилась на пол.

Он молча наблюдал за ее акробатическими трюками. Скользнувшая по его лицу загадочная улыбка заставила Еву почувствовать себя неловко.

— И не потому, что я не умею говорить о любви, просто такого рода разговор имеет свое место и иногда может быть очень стимулирующим, вы так не считаете? — Он вежливо остановился, ожидая, пока она выскажет свое мнение. Так и не дождавшись ответа, он слегка склонил голову и спокойно продолжил: — Я мог бы прямо сейчас рассказать вам, например, что желание поцеловать вас делает со мной, выражаясь физическим языком, если вы этого хотите? — Его голос превратился в мурлыканье.

— Весьма великодушное предложение, — проворчала она, — но, если вы не возражаете, я откажусь. — «Возможно, у меня грипп. Это бы объяснило все симптомы лихорадки», — подумала Ева.

— Я мог бы сказать, что вы понесли потерю, но это не было бы правдой. Скорее, это мы понесли потерю. Ваша сексуальность смущает вас, Ева? — спросил он, глядя на ее горящие щеки и растерянное лицо. — Вы же знаете, что мне не нравится, когда вы стараетесь спрятаться, как улитка в ракушку. Девушка-подросток, еще не видевшая жизни, не должна приковывать себя к одному мужчине. Любой мужчина, обладающий хоть каплей достоинства, не хотел бы, чтобы она это сделала, — мрачно добавил он.

— Я ни к кому не прикована.

— Докажите это, — немедленно отреагировал он.

— Дайте мне подумать… — Она почувствовала, как задрожали ее губы. — Вы, должно быть, обманываете, Дрю! — Его имя совершенно естественно соскочило у нее с языка.

— Может, резковато сказано, но я не обманываю вас. Боже мой, что же вы ждали от меня? Я доведен до отчаяния. Вы бы поставили меня под ледяной душ?

Его мрачная честность была невероятно соблазнительна. Она волновала ее больше, чем любые красивые слова. Ева чувствовала, что ее защитные силы не выдерживали его потоков искренности.

— От чистоплотности один шаг до благочестия, — напомнила она ему, удачно подобрав слова. «Неужели он действительно так сильно хочет меня или же просто чертовски настойчив?»

— Да, уж кто-кто, а вы, наверное, знаете о чистоплотности все. Мне кажется, вы обстирываете полгорода. — Он легонько пнул ногой корзину для грязного белья.

— В этом доме каждый стирает для себя сам, — поправила она его. — Вы же знаете, я не из тех женщин, которые с утра до ночи занимаются хозяйством.

— Возможно, — не очень уверенно признал он, — но вы должны согласиться, что у вас не было нормальной беззаботной жизни обычного подростка. Вряд ли ваша жизнь шла так, как вы планировали. Должно быть, вы завидовали вашим друзьям, видя, как они расправляют крылья, уходят из дома, поступают в университет?

Ева даже не осознавала, что кивает в знак согласия. Все было именно так. Сначала она не могла без зависти читать письма Элис, которая планировала снять квартиру с подругой. В следующих письмах она жаловалась на шум в квартире наверху, потом рассказывала, что ей приходится работать до четырех утра. Такая жизнь могла бы быть и у нее. Но увы! Хорошо, что Ева была не из тех натур, которые долго переживают.

— Мне нравится то, чем я занимаюсь, — произнесла она холодным тоном. — Я уже давно не подросток. И я не нуждаюсь в том, чтобы мне объясняли, что и сколько я упустила в жизни.

— Ник скоро уедет из дома, — напомнил он ей, стараясь не реагировать на яд в ее голосе. — Вы ему станете не нужны, — жестоко сказал он.

Еве было интересно, специально он вдруг разыгрывает жестокость или он таков на самом деле. Она подняла глаза, чтобы посмотреть на него, и инстинктивно отвела их в сторону, увидев сострадание в его взгляде. Она не хотела, чтобы ее жалели. Ева не нуждалась в благотворительности.

— Я знаю, что вам неприятны мои слова, но вы так много сделали ради Ника. Впереди у вас полная свобода. Теперь вы будете делать все, что не могли себе позволить раньше. Например, решить что-нибудь с этим домом. — Он окинул взглядом комнату с высоким потолком. — Должно быть, расходы на его содержание огромны. Если бы вы его продали…

— Я понимаю, что вы сейчас дадите мне очень ценный финансовый совет, но, с вашего позволения, я оставлю его без внимания. И у вас еще хватает наглости обвинять Тео в том, что он контролирует мою жизнь! Хотя я и не говорю ему в глаза…

— Я не обвиняю Тео. Этот человек вселяет в меня ужас, — медленно произнес Дрю.

— Думаю, не его физическая форма так напугала вас, — огрызнулась она, и ее глаза заблестели от негодования. — Это ужасно, когда личность оценивают по размеру мускулов!

— Понимаю. Вас восхищают интеллектуальные способности этого человека. Вы думаете, у меня бы не хватило ума обменяться парой фраз с профессором? Да откуда вы знаете? Моя посредственность снова подвела меня, — вздохнул он.

— Вы… вы… такой ограниченный! — с раздражением воскликнула она.

Бог дал ему не только идеальное тело и лицо, которое большинство женщин мечтали увидеть у своих возлюбленных, но он получил еще и живой ум, и искусный язык! Неужели он не знал, как использовать этот огромный багаж?

— Вы знаете, что я прав. Поэтому так беситесь.

Еве хотелось кричать от его сдержанности и благоразумия. Она подошла к нему поближе и направила дрожащий палец ему в лицо. Сколько бы она отдала за то, чтобы вдребезги разбить его безразличие!

— Какое вы имеете право читать мне лекции? — хрипло спросила она. — И вообще, почему вас так беспокоит моя жизнь?

Глаза Дрю не отрывались от пальца, прыгающего перед его носом.

— Будь я проклят, если бы я знал!

Вдруг он взял ее за вытянутый палец и потянул его к своему рту. Когда ее палец оказался со всех сторон окруженным теплой влагой его губ, Ева испустила стон, не веря своим глазам.

Значит, когда он стремился доказать своей ложной честностью, что она в безопасности, он просто ловко манипулировал ею!

При первом же прикосновении его губ слабость охватила все ее тело и привела в смятение мысли.

— Дрю… — Она хотела выразить протест, но не смогла. В ее голосе слышался только призыв, и даже требование.

— Что? — прошептал он, целуя каждый ее пальчик. Он поднял ее висящую как плеть руку и положил себе на плечо, обняв ее за талию, заставил пододвинуться поближе.

Его тело оказалось таким твердым и сильным! Еву заполнило теплое, сладострастное ощущение. Ей было так хорошо. Она чувствовала — это именно то, что ей нужно.

Казалось, ее тело, в отличие от разума, знало все, что нужно делать. Она даже не осознавала, что их бедра трутся друг о друга, — до тех пор, пока свободное пространство между их телами не исчезло совсем. Дрю бормотал что-то невнятное, и вдруг она ощутила агрессивный удар по животу. Все ее тело вспыхнуло от возбуждения как от огня, язычки пламени не пропустили ни одного ее нервного окончания. Дрю издал невнятный стон, положил руки на ее поясницу и начал нежно опускать их вниз по изгибу ее спины.

Ева задыхалась от желания.

«Мы так близко. Сейчас он меня поцелует», — подумала она, автоматически поднимая голову. Вся их вражда скрылась за пеленой раскаленной страсти, которая, как долго пролежавший в земле снаряд, неожиданно взорвалась между ними.

Дрю опустил голову, приблизившись к ее губам. Его глаза были полуприкрыты. Она не могла оторвать взгляд от крошечных искорок, пляшущих в его голубых глазах. Он тяжело дышал, а она чувствовала теплоту и аромат его дыхания на своем лице. Ева таяла, как льдинка под весенним солнцем, ощущая рядом с собой это тело, мужское, возбуждающее. Она высвободила свою руку и положила ее к нему на бедро.

— Из… извини, — она чуть не задохнулась, почувствовав, как сокращаются его огромные мускулы от прикосновения ее пальцев. У нее пересох рот, когда она ощутила эти дрожащие от напряжения мышцы.

Теперь она не только не могла говорить, но и дышала с трудом.

— Не стоит извиняться. — Наверное, у него тоже пересохло в горле, потому что она едва узнала его голос. — Мне это нравится. — Она почувствовала, как кончик его носа легко прикоснулся к ее ноздре. — Вот так, — одобрительно сказал он, когда ее пальцы более уверенно стали ласкать его тело.

Она вновь услышала прерывистое дыхание возбужденного мужчины, его хриплый стон, и едва заметная улыбка победительницы коснулась ее губ. Она не могла улыбнуться шире, поскольку его зубы нежно кусали ее нижнюю губу, а затем властные губы заставили ее совсем замолчать.

Его язык проникал все глубже и глубже, и вдруг она в полной мере почувствовала его вкус, вкус вызова и настойчивости. Она обхватила руками его голову, и ее пальцы глубоко зарылись в его густые волосы Глубокая, зовущая к большему страсть полностью лишила ее разума. Она засунула руки к нему под свитер и позволила себе погладить его плоский мускулистый живот.

— Ты чувствуешь…

— Тебе нравится? — так же хрипло спросил он. Усмешка сохранялась у него на лице какие-то доли секунды, а затем он снова приник к ее губам, и все мысли исчезли из ее головы.

Ева находилась почти в горизонтальном положении, когда какой-то грохот вырвал ее из сексуального плена. Позже, вспоминая этот момент, она поняла, что только очень громкий звук мог вернуть ее на землю из мира удовольствий.

— Ева, я… мы… — Сэм смотрел на свою хозяйку с любопытством, смешанным с завистью. Он стоял среди разбитых черепков кувшина — Мы бы не… Мы не знали…

— Нам очень жаль. — Лицо мисс Уилсон горело, она не знала, куда деть глаза, лишь бы только не смотреть на Еву. — Пойдем, Сэм. — Она настойчиво тянула его за руку, но Сэм, казалось, присох к месту, увидев эту сцену. — Мы просто шли в мою комнату. Не так ли?

— Что? … О, да. Мы будем тише воды, ниже травы. Приятно было с вами познакомиться, мистер… Спокойной ночи.

— Я думал, меня представили всем жильцам дома номер шесть на Акация-авеню.

Ева уставилась в одну точку, глядя поверх плеча. Дрю Она почти не замечала, что неудобная, неподвижная поза вызывает у нее боли в желудке.

Картина нарушилась, когда Дрю вытащил руки из-под ее ягодиц и выпрямился. Ева вдруг поняла, как нелепо полулежать на кухонном столе перед своими жильцами. Она резко вскочила и быстро одернула платье, которое задралось выше некуда.

— Это был Сэм… — И что они подумают? «Я точно знаю, что они подумают, — с горечью решила она. — То, что я полуодетая лежала на кухонном столе с незнакомым мужчиной. Они подумают это, потому что я это делала! Я сбегу в Сибирь», — решила она, сдерживая первые признаки истерики.

— Это он регбист? Я догадался по его сломанному носу.

— И библиотекарь. — Было уже поздно обвинять себя. Сейчас ее основной задачей было свести неприятные последствия к минимуму.

— Они собираются пожениться?

Ну надо же. Ни одна мельчайшая деталь не ускользнула от его проницательных глаз.

— Они этого не говорили, но думаю, что да. — Глядя на аспиранта-машиностроителя и библиотекаря нельзя было с полной уверенностью сказать, что они любят друг друга, но, казалось, время работает на них.

— Может, тебе открыть брачное агентство? Думаю, мне нет смысла продолжать наши отношения там, где… — (Ева издала полупридушенный стон), — мне испортили настроение.

Он так спокойно рассуждал об этом! Ева слышала, что зачастую мужчины проявляют больше чувств по отношению к своей любимой крикетной команде, чем к любимой женщине! Она страдала от разочарования, а он был совершенно спокоен. «Этот мужчина — просто робот, который поместили в человеческое тело», — кипела она, лелея чувство обиды. Ева не собиралась показывать ему, насколько глубоко она оскорбилась, как резко перевернулся весь ее мир. Она не хотела давать ему лишний повод для самодовольства. Ева твердо решила сама справиться со всеми трудностями.

— Больше этого не произойдет.

— Надеюсь, — с готовностью согласился он. — Я знаю, что некоторые люди прекрасно чувствуют себя и за пределами дома, но я предпочитаю мягкую постель и запертую дверь. Возможно, я скучен и старомоден, но дома все-таки не бывает столько помех. — Он задумчиво посмотрел на стол. — Твоя бедная спина была бы вся в синяках.

Образ, вызванный его словами, моментально лишил ее самообладания. Ее лицо побагровело. Она открыла рот, чтобы заговорить, но не смогла произнести ни слова, а только яростно зашипела.

— А я бы и не… — Слова, которые она пыталась произнести, больше напоминали лягушачье кваканье, чем человеческую речь.

— Если ты так говоришь, — снисходительно согласился он, — то это формально делает меня твоим мужчиной.

— Пожалуйста, уйди, — взмолилась она.

Даже после того, как за ним захлопнулась дверь, она не почувствовала облегчения. Если бы она не была стеснена в финансовом плане, она бы с удовольствием перебила всю посуду.