Источник магии

Глава 13 Исчезновение магии

В одно мгновение Демон вырвался на свободу.

Магия, просачивавшаяся отсюда в ближайшие окрестности Ксанта, показалась ничтожнейшим пустяком по сравнению с магией освободившегося Демона. Ослепительная вспышка, оглушающий шум! И... взрыв швырнул Бинка через всю пещеру, ударил о стену... Когда перед глазами у него снова прояснилось, он увидел, как рушится пещера. Все движения и звуки были неестественно замедленными. Огромные валуны плавно ударялись об пол и рассыпались в прах... Казалось, весь мир валится на освобожденное Демоном место.

Такого исхода Бинк не предвидел – не преднамеренное уничтожение Демоном окружающего, не тоска медленной утраты магии, а беспечное крушение всего и вся, – и в самый момент его освобождения... Похоже, Демону и в самом деле было на все кругом наплевать.

И теперь, когда Бинка душили облака пыли, а единственным светом были искры от сталкивающихся камней, он вдруг подумал, что совершил нечто чудовищное... Почему он не прислушался к предупреждению Мозгового Коралла и не оставил Демона в покое? Почему не поддался любви к нимфе и не...

Но даже среди окружавшего его кошмара, когда в любую секунду его жизнь могла оборваться, эта мысль – о нимфе – заставила его замереть. Любовь? Какая еще любовь?!.. Да ведь он же больше не любит Перл!

Значит – магия и вправду исчезла, действие любовного зелья прекратилось. Земля Ксанта стала такой же, как и Мандения...

Бинк закрыл глаза и заплакал. Густая пыль, носившаяся в воздухе, покрыла его лицо, затмила взгляд – ее, конечно же, надо было смыть, что бы хоть видеть. Но отчаяние его было, разумеется, не от какой-то там пыли и грохота – причины его крылись в другом, более серьезном. Он ведь теперь оплакивал Ксант. Он уничтожил уникальность собственного мира, единственного ему известного и родного. Как же теперь жить дальше, если он и уцелеет в этом грандиозном обвале?..

Он не знал, как теперь поступит общество, в котором он жил. Что случится с драконами, хищными деревьями, с зомби, другими магическими существами? Как станут сами люди жить без магии? Неужели все обитатели Ксанта окажутся изгнанными в тоскливую бесталанность?

Обвал наконец прекратился.

Бинк увидел, что весь с ног до головы, покрыт каменной пылью и крошкой. Но он оставался невредим и по-прежнему с ним был его меч. Каким-то чудом Бинку удалось выжить...

А как же остальные? Он стал пристально вглядываться в каменное крошево. Из отверстия над головой, очевидно, проделанного Демоном, сочился тусклый свет. Скорее всего, X(A/N)th просто улетел, легко пронзив скалу. Какая мощь!

– Волшебник!.. Перл!.. – Бинк надрывался изо всех сил, но ничего не услышал в ответ. Камнепад был настолько жутким, что осталось лишь одно более или менее свободное место – вокруг самого Бинка. Возможно, его спас собственный талант – спас перед тем, как угаснуть окончательно. Да, теперь уже он больше не может на него полагаться – никакого сомнения не оставалось, что магические чары исчезли первыми.

Он стал пробираться по обломкам. Густо поднималась пыль – она покрывала все вокруг. Хотя ему и мнилось, что он воочию наблюдал весь ход освобождения Демона, в действительности же, надо полагать, он на некоторое время потерял сознание. Ах, как много этой проклятой пыли!.. Хорошо, что голова цела и в теле не чувствуется боли. Судя по всему, и физический в магический взрывы, сопровождавшие освобождение Демона, вызвали немало страшных эффектов.

– Волшебник! – снова крикнул он, почти уверенный, что это безнадежно. Да – он, Бинк, выжил... Но друзья его оказались в критический момент беззащитными. И где-то, под этой грудой камней...

Наконец он различил какой-то блеск – тусклое свечение между двумя бесформенными камнями. Он раздвинул их – да это же бутылочка с Кромби! Поперек нее валялся обрывок тонкой веревки, кусок тряпки... Бинк поднял бутылочку, стряхнув тряпку на пол... и тут понял: это все, что осталось от голема Гранди. Маленькая человекоподобная фигурка сохранялась лишь благодаря магии... и теперь превратилась в бесформенный комок.

Бинк снова зажмурился, переживая еще один, леденящий душу приступ скорби. Он сделал то, что посчитал правильным, но он недостаточно серьезно подумал о последствиях... Прекрасные доводы морали не были осязаемыми, зато жизнь и смерть оставались жестоко реальными... Какое же право он имел – приговаривать других? Разве не аморально убивать их во имя своей высокой морали?..

Он сунул тряпочку и пузырек в карман. Вполне может быть, что в последний момент голем кинулся к бутылочке, чтобы защитить ее своим телом... Что же – его усилия не пропали даром – Гранди отдал свою жизнь за грифона, которому служил. Ему не было все равно, и, следовательно, он достиг, в последний момент, желанной реальности; и расчет его был точным – он успел вовремя, чтобы броситься навстречу непредвиденному...

Но тут Бинка напугала новая мысль, и он немедленно вытащил из кармана бутылочку. А Кромби – сидит ли в ней Кромби по-прежнему? И – в какой форме? С исчезновением магии ведь мог умереть и он... если только какая-то часть ее не осталась закупоренной...

Ах, лучше не открывать! Ведь если у Кромби и остался еще какой-то хрупкий шанс, то он как раз, может быть, и сохраняется в этом пузырьке. А откроешь его, и магия тут же вырвется и рассеется... И кем тогда выйдет оттуда Кромби? Человеком?.. Грифоном?.. или, возможно, комочком спрессованного вещества, величиной с голема... Бинк только что отчаянно рискнул освободить демона и больше рисковать не собирался – тем более, жизнью своего друга. Он сунул пузырек в карман.

О, как тоскливо здесь, на дне этого неведомого колодца! Наедине с загадочной бутылочкой, с останками голема и собственным горьким разочарованием...

Этический принцип, с помощью которого он обосновал свое решение, теперь показался косным и глупым. Демон Ксант провел в заключении более тысячи лет, и без особого вреда для себя продержался бы, безусловно, еще век-другой, а то и дольше. Ну, разве не так?

Пробираясь по обломкам, Бинк обнаружил, что находится не на самом дне пещеры-колодца – среди каменных осколков зияла дыра, и там, внизу, блестела темная вода. Озеро! Но уровень его резко понизился, и сейчас виднелось дно – рыхлая, серая масса. Мозговой Коралл! Он, без сомнения, тоже был мертв – он ведь не мог существовать без всесильной магии Демона.

– Боюсь, ты был во всем прав, Коралл, – печально пролепетал Бинк. – Ты пропустил сюда меня, и я не преминул тебя уничтожить. Тебя и наш мир...

Бинк ощутил запах дыма – не чистый и бодрящий запах костра, а вонь не до конца сгоревшей, еще тлеющей растительности. Скорее всего, умчавшийся Демон невольно поджег какие-то кусты, если под землей вообще что-то такое росло. По-видимому, сконцентрированная магия вызвала вполне реальное пламя. Здесь, в глубоком подземелье, огонь вряд ля далеко распространится, но, конечно, все вокруг основательно пропахнет дымом.

Тут он услышал негромкий стон. Разумеется, это – Коралл! Бинк стал судорожно пробираться на звук и вдруг увидел Перл, зажатую в расщелине. На голове у нее была кровоточащая рана, но нимфа была живой! Бинк торопливо вытащил ее и перенес на более светлое место. Затем прислонил к скале и осторожно помассировал пальцами лицо.

Она пришла в сознание, пошевелилась.

– Не прикасайся, Бинк! Позволь мне спокойно умереть!

– Я... я убил всех остальных, – разрываясь от горя, проговорил он. – Пусть хоть ты...

– Ты хочешь сказать: пусть хоть я останусь живой и вернусь к своей работе?.. Но как я смогу делать ее без магии, ты подумал?

Она была какой-то странной, не похожей на себя прежнюю. Бинк сосредоточился и понял: от нее больше не исходил никакой аромат.

– Ты не пахнешь...

– То была магия, – горестно вздохнула она. – Если я не умерла, то... то, выходит, жива? Но я в самом деле хочу, чтобы ты позволил мне умереть...

– Позволить тебе умереть? Ни за что! Я...

Она посмотрела на него потускневшими глазами. Нимфа была прекрасна. Хотя по лицу и размазалась кровь и оно заляпалось грязью.

– Магия кончилась, и ты больше не любишь меня...

– Но я все еще в долгу перед тобой. Я, по крайней мере, должен отвести тебя домой. – Бинк поискал глазами выход из колодца и не заметил ее загадочной реакции.

Они еще некоторое время покопались в обломках, но Волшебника так и не нашли. У Бинка все же стало чуть легче на душе – появилась надежда, что и Хамфри уцелел и успел выбраться наружу раньше его.

Бинк вгляделся в оставленный Демоном пролом.

– Через него нам не выбраться, – хмуро решил он. – Отвесная скала...

– Я знаю дорогу, – вдруг сказала Перл. – Без диггла она очень трудна. Но есть и естественные проходы... Ой! – Она неожиданно смолкла.

Перед ними появился монстр и загородил дорогу. Он напоминал дракона, только – бескрылого, не извергающего пламени. А более всего он походил на большую ногастую змею.

– Это – тоннельный дракон, – сказала Перл. – Кажется, так... Но чего-то в нем не хватает.

– Магии не хватает, – вздохнув, отозвался Бинк. – Он превратился в манденийское существо, только еще не понял этого.

– Ты хочешь сказать, что я я превратилась в манденийскую женщину? – Она, как ни странно, не была особенно огорчена.

– Возможно... Скорее всего... Между прочим, не так уж велика и разница между нимфой и...

– Обычно эти драконы не беспокоят людей, – с непонятной тревогой перебила она. – Они – очень робкие существа...

О, нимфа-утешительница! Бинк доложил руку на меч.

– Тут, видимо, особый случай.

Ногастый змей, разумеется, напал, широко разинув пасть. Хоть он и был невелик в сравнении с летающим драконом (ему, тоннельному монстру, приходилось ведь протискиваться сквозь узкие проходы и ущелья в горах), но все-таки обладал внушительными размерами. Голова его была больше, чем у Бинка, а гибкое тело пульсировало от мощи. В тесном проходе Бинк не мог свободно действовать мечом, и поэтому выставил его перед собой.

Змей ухватился зубами за лезвие. Что ж! – сейчас зачарованное оружие располосует его челюсть. Но челюсти сомкнулись, рывок... и меч выскочил из руки Бинка.

Волей-неволей пришлось вспомнить: магия-то исчезла, и, стало быть, чары меча тоже пропали. Теперь Бинку во всем придется рассчитывать исключительно на собственные силы.

Змей отшвырнул меч и снова разинул пасть. На его нижней губе виднелась кровь – лезвие все же хоть немного, но сработало. Зато теперь Бинк стоял перед этим невиданным монстром с голыми руками.

Прыжок змея вынудил Бинка отскочить назад. Промахнувшись, существо врезалось головой в стену и на секунду замерло, оглушенное. Не теряя времени, Бинк с размаху наступил ему на шею и изо всей силы ударил по темени кулаком. Змей стукнулся об пол и яростно зашипел. Бинк мощно придавил его к земле. Тот попытался освободиться, его кони заскребли камень, но Бинк не отступил.

– Меч! – гаркнул он.

Нимфа торопливо схватила меч и протянула клинком вперед. Бинк заметил это в последний момент, уже ухватившись за острое лезвие и слегка порезавшись. От неожиданности и боли он потерял равновесие и чуть не упустил противника.

– Другим концом! – в сердцах крикнул он.

– Ой! – Она была искренне удивлена, что, оказывается, не все равно, как подать меч – клинком или рукояткой, и как им пользоваться – она совершенно не разбиралась в таких тонкостях. Она тут же, осторожно взявшись за лезвие, подала меч рукояткой.

Этой заминки было достаточно, чтобы змей вывернулся и оказался на свободе. Бинк отпрянул, держа меч наготове.

Но дракон, очевидно, решил, что с него достаточно таких забав; он, извиваясь, неуклюже попятился и проворно юркнул в боковую дыру.

– О, какой ты отважный! – воскликнула Перл.

– Да ухе... Оказался настолько размазней, что позволил разоружить себя, – проворчал Бинк.

Чего уж там – об этом поединке он не будет вспоминать с гордостью; сплошная неловкость, нескладность... никакой элегантности! Разве это боец?

– Давай-ка, – сказал он, – уйдем отсюда. Пока я не натворил чего-нибудь похлеще... Я увел тебя из дому – я и доставлю назад. В целости и сохранности. А потом... потом мне надо будет уйти. Так, Перл, будет справедливо.

– Да... справедливо, – тихо повторила она.

– Ну что грустишь?.. Что-то не так?

– Что я стану делать без магии? – Она вспыхнула. – Ведь все, решительно все вышло из строя, ничто уже не в состоянии работать...

– Ты, безусловно, права... Я поломал весь твой образ жизни... Знаешь что, идем со мной наверх!

Она просияла. Но почти сразу же, как будто что-то сообразив, нахмурилась и опустила голову.

– Нет... Ничего не получится...

– Успокойся. Зелье больше все равно не действует, а значит – я уже не люблю тебя и не стану приставать... Ты можешь поселиться в какой-нибудь деревне, а то и найти работу в королевском дворце... Согласен: жить без магии не особо приятно. Но все же, Перл, среди людей тебе будет лучше, чем здесь, одной совсем. – Угрюмым взглядом он оглядел стены пещеры.

Они пошли дальше. Выбравшись из мрачного подземелья, где обитал Демон, они оказались в лабиринте пещер, в котором Перл прекрасно ориентировалась я уже уверенно шла вперед, хоть и извилистой дорогой, зато правильной.

За пределами обиталища Демона разрушений почти не было. Однако магия пропала всюду, а подземные существа точно посходили с ума. Крысы все еще пытались ужалить их магическим способом, а когда это не получалось, вспоминали, что у них есть зубы, но те были настолько же непривычным оружием, как и расколдованный меч для Бинка; так что силы противников были уравнены. Он деловито разгонял крыс, размахивая мечом; в клинке хотя и не было уже магии, но он остался достаточно острым, чтобы ранить или убить.

На эту борьбу уходило немало сил, и вскоре Бинк основательно устал. Прежде специальное заклинание делало его оружие легким и удобным, оно живо откликалось на любое движение хозяина; мог меч, обладающий магией, действовать и самостоятельно, как тот, что в саду замка Ругна напал на Бинка. А теперь...

Стаи крыс подбирались все ближе, держась на границе досягаемости меча и ухитряясь покусывать Бинка за пятки, когда он карабкался вверх. Но бедная Перл оказалась в еще более худшем положении – у нее ведь не было даже элементарного ножа, и Бинк передал ей свой. Большой монстр – отличная мишень, его как-никак можно и убить; но эта мерзкая мелюзга так и мельтешила под ногами, все увеличиваясь численно, словно ее исторгал некий неиссякаемый источник. К счастью, это все же были не никельпеды...

– По дороге... в некоторых местах будет совсем темно, – сказала Перл. – Я как-то сразу не подумала. Ведь без магии не будет ни светящихся стен, ни магических фонарей. Ах, Бинк, а я так боюсь темноты!

Стены пока что еще слабо светились, однако же заметно тускнели с каждой минутой. Бинк посмотрел на крысиное войско – оно наседало со всех сторон, иные были уже совсем близко.

– Правильно делаешь, что боишься. Нужно видеть, с кем сражаешься. – Без своего таланта он чувствовал себя словно голым, хотя тот и защищал его лишь от магии и был бы сейчас все равно бесполезным. Так что в принципе ситуация нисколько не изменилась – магия-то больше не существовала и не угрожала. И все же без таланта было не по себе. – Нам, Перл, нужен огонь, чтобы освещать путь. Если мы смогли бы соорудить хоть какие-нибудь факелы...

– А где взять сухой травы или соломы, или чего-нибудь, что можно было бы поджечь? И откуда я знаю, как в Мандении добывается огонь...

– Да, плохо...

– Подожди! Я знаю, где есть магический огонь! – воскликнула она, но сразу же сникла. – Магии нет больше...

Она вот-вот готова была заплакать. Бинк знал, что нимфы не обладают настоящей стойкостью или выносливостью – они больше приспособлены для осуществления случайных мужских мечтаний, а не для серьезного дела. Ведь и он заплакал, когда осознал, что натворил. А насколько справедлива его оценка характера нимф? Не обусловлена ли она обыкновенным человеческим эгоизмом?

– Знаю! – вдруг крикнул Бинк, ударив себя по лбу. – Здесь что-то горит! Совсем недавно я чувствовал запах гари. И если мы туда доберемся...

– Правда-правда! – Ее, только что готовившуюся удариться в слезы от отчаяния, охватила восторженная радость; такая мгновенная перемена настроения очень типична для нимф.

«Впрочем – кажется, для всех женщин», – тут же поправил он себя.

Положившись на свое обоняние, они вскоре отыскали пожар: то были остатки магического сада, за которым, по-видимому, ухаживали гоблины. Растения уже увяли и побурели. Тлели засохшие листья; под потолком пещеры стлался слоистый дым. Гоблины, должно быть, давно покинули это место – они настолько боялись огня, что, конечно же, даже не попытались потушить пожар.

Бинк и Перл соорудили из всего, что могло гореть, большие факелы и подожгли их. Грубо скрученный жгут затлел, вспыхнул и погас, испустив облако вонючего дыма. Однако после нескольких терпеливых попыток факелы все-таки разгорелись. Впрочем, достаточно было, чтобы концы факелов-жгутов пока просто тлели – открытого пламени не требовалось; а когда потребуется, они его в любой момент раздуют.

Они выбрали жгут побольше и попрочнее, и его понесла Перл; да, он помог ей обрести чувство уверенности, в котором она так нуждалась. Бинку же нужны были свободные руки – для обороны.

Теперь их наиболее опасными врагами были гоблины, которые, вне сомнений, были возмущены вторжением в их сад. До сих пор, правда, не встретилось прямых доказательств их присутствия. Но ведь до того Бинк и Перл проезжали здесь на диггле, и было достаточно светло; к тому же каждого из них защищала их магия. А в темноте гоблины могли и осмелеть.

Кажется (во всяком случае, так считалось), что они происходили от людей я крыс; теперь же, с исчезновением магии, все, что было в них человеческого, значительно уменьшилось, зато крысиная сущность стала более четко выраженной (Бинк мог только догадываться об этом); внешне же они до сих пор напоминали уродливых человечков с большими мягкими ногами и маленькими твердыми головами.

Да, можно было не сомневаться: гоблины шли за ними – это довольно явственно ощущалось.

Трудность борьбы с этими существами заключалась в том, что они обладали разумом человека и наглей настырностью грызуна. Они неотрывно следили за путниками, стараясь не показываться на глаза. И вовсе не потому, что были трусливы. Просто они – хоть втроем, хоть вшестером – не устояли бы против меча Бинка, а места тут, чтобы собраться более крупной стаей, не хватало. Вот они и держались в отдалении – но и не думали отставать.

– По-моему, они как-то узнали, что я освободил Демона, – сказал Бинк. – Знают, разъярились и – я ни секунды не сомневаюсь, пришли отомстить. И я их не виню.

– Ты сделал то, что считал справедливым! – пылко заявила Перл.

Бинк обнял ее за тонкую талию.

– И ты ведь делаешь, что считаешь справедливым, не так ли? Вот – помогаешь мне выйти на поверхность. Хотя я совершил такую непростительную ошибку – уничтожил магию Ксанта.

– Нет-нет! Ты не совершил ошибки! Ты просто очень сочувствовал Демону, ты...

Он притянул ее к себе.

– Спасибо, что ты сказала это! Ты не станешь возражать, если я... – Он запнулся. – Ах, да я ведь совершенно забыл, что больше не влюблен в тебя!

– Я в любом случае не возражаю, – тихо прощебетала она.

Но Бинк уже смутился и опустил руки.

Где-то злобно хихикнул гоблин. Бинк схватил камень и запустил его на звук, но... конечно же, промахнулся.

Но эта машинальная реакция на насмешку подсказала ему новый вид оружия, и он стал подбирать камни и швырять их в неясные тени, маячившие в темноте. Вскоре он так наловчился, что, похоже, стал бить без промаха, и гоблины отступили подальше.

У камней – особая магия, не имеющая ничего общего с магией реальной: они твердые, острые и всегда под рукой. А рука Бинка была посильнее руки любого из гоблинов. Но вовсе убраться с пути они и не думали. Предупреждение Бьюрегарда оказалось точным: с такими смелыми я упрямыми гоблинами Бинку еще не приходилось встречаться.

Он устал, ему хотелось отдохнуть – но он не мог на такое пойти в этой обстановке. Вдруг, лишь присев, он расслабится и заснет? В таком случае – неминуемо новое несчастье. Конечно, Перл могла покараулить. Но ведь она – всего лишь нимфа... то бишь, молодая женщина! И он не позволит, чтобы гоблины захватили ее врасплох. А попади она в лапы гоблинов – судьба ее может оказаться и пострашнее его собственной.

Бинк украдкой взглянул на нее. Тяготы трудного пути уже заметно сказались на ней. Волосы утратили первоначальный блеск и свисали тусклыми прядями... Она даже чем-то напомнила ему Хэмели – но отнюдь не в фазе красавицы...

Они двигались дальше, едва волоча от усталости ноги. А ближе к поверхности подъем стал еще труднее.

– Выходов в верхний мир совсем немного, – проговорила Перл, задыхаясь. – Этот, я думаю, лучше других... Но не могу представить, как ты без веревки или без крыльев сможешь выбраться наверх...

Бинк тоже не знал этого. Будь то удобный, не тернистый путь, то, вероятнее всего, талант Кромби указал бы на него еще наверху... В трещине над головой виднелся дневной свет. Но, широкие внизу, стены пещеры сходились вверху конусом; к тому же, они были скользкими от влаги и плесени. Взобраться по ним без помощи магии было невозможно.

– Нельзя здесь долго оставаться! – с тревогой проговорила Перл. – Возле выхода растет опутывающее дерево, и его корни могут потерять терпение. – Она испуганно смолкла. – А у меня все еще – по-старому! Ведь без магии-то...

Вот и понятно, почему Кромби не показал этот путь: там – опутывающее дерево! Однако – вместе с доброй магией определение пропала и худая...

– Пошли! – крикнул он.

Он отыскал корни недавно еще хищного дерева, выдрал их из скалы и обрубил, а затем быстро связал в узловатую веревку. Корни были прочными – когда-то они намертво схватывали сопротивляющуюся жертву, на это и рассчитывались. Сомнений нет: веревка обязательно выдержит его вес!

– Но как ты забросишь ее наверх, как закрепишь там? – Перл была полна безнадежности.

– Видишь, вон там! – доказал Бинк. – Самое узкое место выхода пересекает один из корней, довольно крепкий.

Она запрокинула голову, всмотрелась.

– А я никогда не замечала его! Я была в этом месте несколько раз, но очень боялась дерева. И только могла гадать, на что похож мир наверху... Я же никогда не была в нем – мне полагалось рассеивать здесь драгоценные камни... – Ее натура нимфы опять брала свое. – Просто поразительно, насколько ты наблюдателен!

– Ах, как тебе нравится хвалить!.. Но – не беспокойся: на сей раз ты увидишь наземный мир! Я не успокоюсь, пока не доставлю тебя на поверхность! И пока не буду в полной уверенности, что ты – в надежном месте и в надежных руках. Может быть, лучше всего тебе поселиться в деревне, где добывали и рассеивали магическую пыль...

Она ничего не ответила и отвернулась.

Бинк озабоченно посмотрел на нее, щурясь от дыма тлеющего факела-жгута.

– Перл! Я что-нибудь не так сказал?

Она решительно подняла голову.

– Бинк, помнишь, как мы встретились первый раз?

Он рассмеялся.

– Как я могу такое забыть? Ты была удивительно прекрасной, а я – грязный и оборванный, примерно как мы с тобой сейчас. К тому же, я только что выпил, перед самой нашей встречей... – Он передернул плечами: не хотелось вспоминать то любовное зелье, из-за которого он столько маялся. Слишком щекотливая тема! – Знаешь, а мне как-то грустно, что все... ну, это воздействие... уже кончилось... Ты – на редкость симпатичная нимфа, и без твоей помощи наверняка....

– Тогда ты любил меня... А я тебя – нет... Ты был хитрецом, я – простушкой. Ты подманил меня поближе, схватил и поцеловал...

Бинк покраснел.

– Прости меня, Перл. Я... больше такое не повторится.

– Ну, это – ты так думаешь, – возразила она. И тут же обняла и страстно поцеловала в полураскрытые губы. И хотя она вся была перепачкана копотью и пылью, ощущение было замечательным: Бинку даже померещилось, что любовное зелье продолжает действовать.

Еще недавно он любил ее, совсем не зная – какая она. Теперь он знал ее, понимал, на что она способна, а на что – нет (ведь она – все-таки нимфа!), и искренне уважал за то, что она так упорно старается преодолеть себя. Да – он любил ее гораздо сильнее, чем мог позволить себе: под покровом искусственного чувства образовалось и окрепло чувство настоящее, и оно продолжало крепнуть. О, что подумала бы Хэмели, увидев их объятия?..

Она разжала руки.

– Колесо повернулось, – произнесла она. – Я стала значительно сложнее, чем была всего лишь несколько часов назад. А ты, Бинк, стал проще... А теперь займись веревкой...

Что она хотела сказать?

Озадаченный Бинк привязал к концу веревки камень и швырнул вверх, норовя перекинуть его через корень. Но веревка с камнем оказались слишком тяжелыми, не долетели и упали назад. Бинк сделал еще бросок – гораздо более мощный, но – снова неудачный. Чем выше взлетал камень, тем труднее, тяжелее разматывалась веревка. Наконец он смотал ее в клубок и метнул вверх всю целиком. На сей раз веревка долетела, но не обогнула корень и опять свалилась к ногам Бинка. И все же с каждым разом у него получалось все лучше, и вот, после очередного броска удача: камень полетел вниз, потянув за собой веревку, обогнувшую корень. На полпути она застряла, но несколько рывков за другой конец все-таки высвободили ее. Бинк связал концы, сделав петлю. Уж теперь-то веревка не сорвется!

– Я поднимусь первым. Потом ты сядешь в петлю, и я вытащу тебя. – Бинк не сомневался, что сама она не сможет подняться по веревке – слишком у нее слабые и нежные руки. – Только раздуй факел посильнее – тогда гоблины не посмеют приблизиться.

Она кивнула.

Бинк несколько раз глубоко вздохнул и почувствовал, как его измученное тело ноет, словно бы в предощущении этого последнего усилия. Затем он крепко ухватился за веревку и начал подниматься.

Сперва дело пошло даже лучше, нежели он предполагал. Но все же руки скоро устали: он слишком долго не давал отдыха своим мускулам. Тогда он обхватил веревку ногами и повис, предоставляя рукам передышку. Но силы восстанавливались очень и очень медленно. Ах, сюда бы капельку целительного эликсира!.. Но – Перл ждала, а вместе с ней – крысы и гоблины, и потому он не мог позволить себе слишком долгий привал.

Бинк мучительно подтягивался вверх все более короткими рывками. Дыхание стало прерывистым и тяжелым; слегка закружилась голова. Руки были уже подобны отсыревшим бревнам... Но он упрямо лез вверх.

В мире, в котором никогда не бывала Перл, он очутился настолько внезапно, что это показалось ему чудом. Возможно, его разум тоже несколько омертвел – отключился из-за непрерывных и мучительных усилий, и ожил, когда все кончилось.

Бинк вцепился в большой корень; тот был шершавым и мохнатым: видимо, чтобы надежнее удерживать добычу. До этого Бинку и в голову не могло прийти, что когда-нибудь он станет с восторгом обнимать хищное дерево!

Он забросил на корень ногу, промахнулся и почувствовал, что падает. Каким облегчением показался этот момент расслабленности! Но веревка была на месте – он стиснул ее и повис, задыхаясь. О, ведь совсем немного осталось, но как невероятно трудно сделать последний шаг...

Бинк уперся пятками в узел на веревке, напрягся, подпрыгнул (мышцы ног, к счастью, не так вымотались) – и ухитрился перевалить тело через корень. Теперь он ощутил грубую кору под руками – держаться и карабкаться стало легче.

Дюйм за дюймом он одолел остаток пути и... наконец растянулся на прохладной земле, едва дыша. Он был слишком измочален даже для того, чтобы ощутить радость.

– Бинк! – крикнула снизу Перл. – У тебя там все нормально?

Он встрепенулся. Да! – еще далеко не все завершено.

– Это я должен у тебя спросить! Крысы не наседают?.. Можешь сесть в ту петлю и приготовиться к подъему!

Бинк не знал, достанет ли у него сил, чтобы поднять ее сюда. Но разве в этом признаешься?

– У меня все в порядке, Бинк. Я не буду подниматься!

– Перл! Что ты! Сядь в петлю, подтянись за другой конец, и ты немного поднимешься! Крысы уже не доберутся до тебя, Перл! А я...

– Дело не в крысах, Бинк! Здесь, внизу, я прожила всю свою жизнь! Пока у меня будет свет, я справлюсь с крысами! И даже с гоблинами! Ты – красивый мужчина!

– Я?!.. Не понимаю тебя, Перл!

Но он уже начал понимать. Она имела в виду, конечно, не его теперешнюю внешность – его лицо сейчас было не намного привлекательнее, чем у Честера. (О, благородный кентавр! Что с тобой сейчас?) На что-то такое она намекала и раньше, а он не обращал внимания.

– Выпив то зелье, ты остался честным, Бинк! – кричала она снизу. – А ты ведь силен – во много раз сильнее любой нимфы! Но ты никогда не использовал зелье как предлог – чтобы отказаться от поиска или предать друзей. Я очень уважала это твое качество и завидовала, что оно у тебя есть, и даже пробовала применить его как модель для себя! Единственным исключением был тот украденный поцелуй, поэтому и я украла поцелуй у тебя... Я люблю тебя, Бинк! И теперь...

– Но ведь ты не пила зелья! – суматошно возразил он. – А если бы и выпила, то теперь ведь магии все равно нет! Поэтому...

– Да, я не пила! – согласилась она. – И значит – утрата магии не в силах отнять мою любовь! Я повзрослела, Бинк, – нет больше неискушенной и наивной нимфы! Теперь я могу оценить реальность и знаю, что мне не антидот поможет, а только время! Я не пойду с тобой, Бинк!

– Не ты же не сможешь жить там, внизу? – потрясенно закричал он. Да – его любовь к ней была магической, зато ее к нему – настоящей. Ее любовь была сильней и чище; к тому же, Перл на самом деле не была больше нимфой – нет, уже не была. – Послушай, Перл! Можно же как-то все решить!

– Можно! И я как раз решаю. Когда я увидела, как ты пожертвовал мной, еще находясь под действием зелья, то поняла: когда все кончится, у меня совсем не останется надежды. И – какой парадокс! – моя любовь расцвела лишь тогда, когда ты меня бросил, и потому, что бросил. Ведь ты остался верен своим принципам и прежним обязательствам. А теперь я буду – верна своим. Прощай, Бинк!

– Нет! – яростно крикнул он. – Выбирайся наверх! Должен же быть какой-то иной выход...

Но веревка уже скользила по корню – Перл развязала петлю и потянула веревку вниз. Бинк попытался было схватить ее, но поздно – ее конец мелькнул над корнем и упал в темноту.

– Перл! – надрывался он. – Пусть я не люблю, но ты мне дорога! Ты мне нравишься! Перл, я...

Но это был тупик. Она права: еще любя ее, он знал, что не сможет остаться с ней. И теперь ничего не изменилось...

Он больше не услышал ее ответа. Нимфа поступила благородно я отправилась дальше одна, освободив его. Она поступила точно так же, как, видимо, поступил бы я он в подобных обстоятельствах.

Ему оставалось лишь возвращаться домой...

– Прощай, Перл! – громко прокричал он напоследок, надеясь, что она, может быть, услышит. – Ты не получила моей любви, но я дарю тебе мое глубокое уважение! Ты – настоящая женщина...

Он помолчал, прислушался, затаив дыхание, но снизу не раздалось больше ни звука...

Наконец он огляделся.

Он находился в глубокой расщелине. Это была часть Провала – огромного ущелья, рассекавшего Ксант пополам. Бывшее опутывающее дерево росло с самого дна расщелины, верхушка его достигала внешнего края, а одна из ветвей лежала прямо на краю. Теперь, когда исчезла магия, его нечего было опасаться. В сущности, вокруг не должно было остаться ничего из прежних опасностей. Бинк мог напрямик отправиться ко дворцу Короля и добраться туда в течение дня.

Он заметил каких-то насекомых. Они лежали в пятне солнечного света, пошевеливая клешнями. Бинку стало их жаль, и он мягко подтолкнул их ногой к ближайшей тени. Бедняги!

И тут он узнал их – то были лишенные магии никельпеды! Какой удар их настиг!

Он влез на опутывающее дерево и, раскачавшись на его щупальце, спрыгнул на землю. Все! Он выбрался из подземелья выбрался и из ущелья!

И тут же Бинк понял, что находится в незнакомой местности. Ущелье тянулось с севера на юг, а не с запада на восток. Не могло же исчезновение магии так странно повлиять на положение солнца! Получается – это не Провал, а какое-то другое ущелье?..

Похоже было, что Бинк заблудился.

Поразмыслив, он усомнился, что мог забраться так далеко на север, до самого Провала. Вероятнее всего, он сейчас находится где-то к югу от него, и – к югу от дворца. И, стало быть, вернее всего подаваться на север – до Провала или какого-нибудь другого знакомого ориентира.

Путь оказался гораздо труднее, чем Бинк предполагал. Конечно, враждебная магия ему больше не мешала – но и полезной тоже не было. Характер ландшафта неузнаваемо изменился – стал почти манденийским. Не встречалось больше ни летающих фруктов, ни туфельных или джинсовых деревьев, чтобы сменить затрепанную одежду, ни водяных дынь, чтобы напиться. Приходилось искать обычную еду и воду, и он лишь смутно догадывался, как и где искать. Животные, ошеломленные потерей магии, избегали его – у них не хватало сообразительности понять, что и он оказался в том же положении, и это хоть как-то утешало Бинка.

Было далеко за полдень. Бинк не смог бы ответить, сколько часов, а может быть, и дней, провел он под землей Но теперь, наблюдая за солнцем, он снова мог вести отсчет времени. Ночь придется, разумеется, провести в лесу. Особой опасности теперь в том не было – в конце концов, можно забраться и на дерево. И он стал приглядывать подходящее.

Многие деревья в этом лесу казались мертвыми; возможно, они лишь погрузились в спячку, приняв отсутствие магии за внезапную зиму, и может пройти несколько месяцев, а то и лет, пока не прояснятся опустошительные последствия такой преждевременной «зимы». А иные – наоборот – пышно разрослись – скорее всего, то были манденийские виды, освободившиеся от состязания с магией. Интересно, где Бинку будет лучше – на здоровом манденийском дереве, или на зачахшем магическом?

Бинка пробрала дрожь. Становилось прохладно, а он не мог отыскать одеяльного дерева. Но влияла на него не только температура. Он безмерно устал – и от бесконечной ходьбы, и от одиночества. И помимо всего, он глубоко раскаивался в том, что сделал. Завтра ему предстоит встретиться с друзьями во дворце и обо всем рассказать...

Но все, разумеется, уже догадались о его вине. Да и не само по себе признание его беспокоило, а возможное наказание. У Перл хватило ума не пойти с ним – ничего хорошего его не ждало дома...

Сейчас он шел по местности, которая казалась ему смутно знакомой. Вот среди кустов тропки – их прокладывали муравьиные львы. Вот – колючие кусты, а тут – какие-то заросли с резким запахом...

– Конечно! – воскликнул он. – Тут как раз начиналась тропа, приведшая нас в Деревню Магической Пыли!

Он пристально вгляделся в уже увядшую листву, поникшие ветви. Совсем недавно здесь шла дорожка, подвешенная к высоким деревьям, искусно сделанная из мелких бревнышек и лиан. Теперь и она перестала быть магической.

Он влез на воздушную тропу в том месте, где она провисала почти до земли, и зашагал по ней. Это путешествие показалось ему сейчас очень опасным – сооружение едва выдерживало его вес, угрожающе раскачивалось из стороны в сторону, но... пока все же продолжало нести его. И через довольно короткое время он прибыл в деревню.

Бинк боялся застать его жительниц в глубоком унынии. А деревня, наоборот, сияла и шумела – отмечался какой-то праздник. Пылал большой костер, и вокруг него лихо отплясывали нарядные мужчины и женщины.

Но – как здесь оказались мужчины?! Ведь это – деревня женщин, одних женщин! Уж не нахлынула ли сюда очередная волна завоевателей из Мандении? И не выбрали ли грубые и безжалостные мужчины эту деревню прежде всего потому, что здесь одни женщины, которые не в состоянии оказать серьезного сопротивления завоевателям?

Однако, ничего страшного, похоже, не происходило. У мужчин были счастливые лица – у женщин такие же.

Бинк зашагал к деревне – ему надо было отыскать Троллу.

Когда он спускался с подвесной тропы, его заметил один из мужчин.

– Привет, друг! – окликнул он. – Добро пожаловать домой! Кто твоя вдова?

– Вдова? – тупо переспросил Бинк.

– Ну да! Кто была твоя женщина до того, как тебя сцапала Горгона? Сейчас твоя возлюбленная примется прыгать от радости – ведь ты жив и вернулся!

Горгона!.. Неожиданно Бинк все понял.

– Вы... вы – из тех, окаменевших, мужчин? Магия пропала – и вы ожили, освободились?!

– Так и есть! – Мужчина рассмеялся. – Пойди да разыщи-ка лучше старосту.

– Троллу. Если она еще здесь...

– Кто тут ищет Троллу? – раздался властный громкий голос. Его обладателем оказался огромный уродливый тролль – они все огромны и уродливы.

Рука Бинка скользнула по рукоятке меча.

– Я всего лишь хотел бы поговорить с ней.

– Ну и поговори! – добродушно отозвался тролль и рупором приложил ко рту сложенные ладони. – Эй ты, сука! Давай-ка дуй сюда!

Десяток молодых женщин испуганно посмотрели в его сторону – каждая, по-видимому, сочла что зов относится к ней лично. Бинк прикрыл рукой улыбку.

– Э-э... А Горгона... что с ней стало?

– А-а! Мы хотели вздернуть ее после того, как... ну, ты сам понимаешь... – ухмыльнулся тролль. – Вообще-то, она была симпатичная баба, если бы не эти змеи вместе волос... Короче, пока мы сидели и тумкали, она сиганула в озеро и смылась – монстров-то в том озере больше никаких нет. Видели ее еще раз – она поканала куда-то на север.

На север. Значит – к замку Волшебника Хамфри. Бинк был от души рад, что Горгона спаслась, только – жаль! – Хамфри в его замке она не найдет. Таково было еще одно следствие вызванной Бинком трагедии.

К ним уже подходила услышавшая призыв Тролла.

– Бинк! – воскликнула она. – Так ты добрался?!

– Добрался, – хмуро кивнул он. – И уничтожил магию Ксанта. Я превратил нашу страну в Мандению. Теперь возвращаюсь домой – надо принять наказание.

– Какое наказание?! – гаркнул тролль. – Ты же нас всех освободил! Ты – герой!

Ни о каком своем геройстве Бинк, разумеется, не думал.

– Значит, вы не в обиде на меня, что магия исчезла?

– В обиде?! – неподдельно изумилась Тролла. – Да как же можно обижаться, если мой муженек вернулся?! Да еще с таким завидным аппетитом! – И она так стиснула своего благоверного в объятиях, что, пожалуй, затрещали бы ребра и у нормального мужчины.

Тролль, конечно, был вполне способен выдержать это проявление любви и обожания, но и у него на какой-то миг захватило дух.

Рядом с ними приземлилась грифонша.

– Кррак-кррак? – спросила она.

– Ты еще помнишь ее? Она была вашей проводницей. И она теперь свободна от этих мидасовых чар! – радостно сказала Тролла. – А где же ваш красавец-грифон?

Бинк решил, что лучше не рассказывать о пузырьке.

– Он... обручен. На самом деле он – трансформированный человек. Он очень хорошо отзывался о даме-грифонше. Но... Он просил передать ей свои наилучшие пожелания.

Грифонша разочарованно отвернулась; по всему, у нее и до того не было пары. Возможно, ей тоже скоро удастся найти мужчину своего вида – хотя изменения внешности магических существ, пусть медленно, но произойдут так или иначе. И Бинк стал гадать, на кого же будет больше похож грифон – на орла, или на льва. Или, может быть, грифоны сохранят свой прежний облик, и лишь их потомство со временем станет орлами и львами? Предположим, Кромби выйдет из бутылочки и сохранит облик грифона. Найдет ли он эту грифоншу заслуживающей внимании?.. Да, отсутствие магии порождает не меньше вопросов, чем и ее наличие...

– Пошли! Мы по-королевски накормим тебя. А ты расскажешь нам о своих приключениях! – сказала Тролла.

– Я... э-э... сильно устал. – Бинк разыграл нерешительность и смущение. – Лучше не надо ничего рассказывать. Мой друг Добрый Волшебник пропал, кентавр тоже, так что все эти воспоминания...

– Понятно-понятно, – сразу же согласилась Тролла. – Ты утомился, опечален – тебе нужно развлечься. У нас есть незамужние девушки, дочери исконных деревенских жителей. Они сейчас одиноки и...

– Спасибо, ничего не нужно, – поспешно ответил Бинк; он уже и без того разбил столько сердец! – Мне бы только немного еды и угол, где можно было бы переночевать. Ну а если найдется комнатка...

– Комнат у нас не хватает – население ведь только что, можно сказать, удвоилось. Но девушки о тебе позаботятся. Им хотя бы будет чем заняться. Они с радостью пустят тебя переночевать!

Бинк все же слишком устал, чтобы продолжать какие-то споры. Но, как выяснилось, «девушками» оказались юные феи и эльфессы. Они проявили к нему самое нежное внимание – их интересовал не Бинк-мужчина, а Бинк-гость. Бинк-герой. Занятно играя и резвясь, они угощали его всякой всячиной; каждая, радостно щебеча, норовила сама положить ему в рот какой-нибудь лакомый кусочек. Они даже не позволили Бинку взять в руки тарелку, а сами поддерживали ее перед ним; и всякое новое яство приносилось из другой комнаты.

Потом он улегся на постель из тридцати разноцветных подушечек. Он лежал, блаженно расслабившись, а феи порхали вокруг, и их тонкие, как паутина, крылышки овевали его ласковым ветерком... Очень скоро они, может быть, и не смогут больше летать – они тоже превратятся в манденийские существа, и их крылышки отпадут... Но сейчас – ах, как они хороши, как привлекательны!.. Бинк заснул, пытаясь сосчитать пролетавших над ним фей, – они играли в салочки...

Но – вот и утро снова, и ему пришлось сразу же столкнуться лицом к лицу с реальностью: надо было возвращаться домой. Он был рад, что его поиски завершились хотя бы одним, пусть и маленьким, но добрым делом; возможно, именно так и запланировал его талант перед тем, как исчезнуть вместе со всей магией: предоставил ему хороший и безопасный ночлег в этой очаровательной деревушке.

А оставалась ли какая-нибудь добрая надежда у всего остального Ксанта?..

Грифонша опять взялась его немного проводить, и удивительно скоро он добрался до леса – более или менее знакомой ему местности. Теперь этот лес уже не так сильно отличался от остальных джунглей. Бинк поблагодарил грифоншу, искренне пожелал всего хорошего и уже один отправился дальше – на север.

На него навалилось одиночество.

Какой всеобъемлющей пустотой обернулось отсутствие магии! И как эта пустота угнетала! Исчезли все привычные мелочи. Голубые жабы больше не сидели на приземистых овощных стульчиках, а индейские трубки не курились сладковатым дымком. Деревья больше не отводили перед ним ветви и не напускали отпугивающих чар. Все вокруг было безнадежно манденийским... Бинк очень скоро снова ощутил усталость – и не только из-за долгой, изнуряющей ходьбы... Чего же стоит жизнь без магии?..

Одно утешение: когда он явится, Хэмели уже будет «заблокирована» в ее «нормальной» фазе, в которой она нравилась ему больше всего. Жена будет не слишком красивой, не будет она и чересчур умной и – оттого, видимо – сварливой, а будет просто приятной я милой женщиной. Что ж – он готов смириться с тем, что к Хэмели не вернется больше ее чарующая красота, готов жить спокойной и размеренной, без приключений, жизнью (пока не наскучит). Если, конечно, суд общества и Короля позволят ему это...

Бинк замер: ему померещился звук, напоминающий цокот копыт по утоптанной земле. Кто это – враг?.. Ему уже было, в общем-то, все равно – друг или враг, – лишь бы хоть какая-то компания!

– Эгей! – закричал он.

– Да? – отозвался женский голос.

Бинк бросился вперед.

И вот – на тропинке он увидел леди-кентавр. Ее нельзя было назвать писаной красавицей: бока потускнели от пыли, к хвосту пристало репье (леди, естественно, не могла избавиться от него отгоняющими заклинаниями), а ее человеческие торс и лицо, хотя и явно женские, были все же не очень пропорциональными. За ней следовал жеребенок-кентавр: он был не только некрасив, но даже откровенно уродлив; симпатичной была только изящная и гладкая задняя лошадиная, часть. Да – жеребенок очень напоминал...

– Честер! – воскликнул Бинк. – Это жеребенок Честера!

– Так ты – Бинк? – Леди-кентавр внимательно посмотрела на него.

Теперь я Бинк ее узнал: то была Чери, супруга Честера. Но как она отличалась от той красавицы, на которой ему когда-то пришлось прокатиться. Что с ней случилось?!

У Бинка хватило такта и сообразительности не задать ей прямого вопроса.

– Что вы делаете здесь?.. Я был уверен, что вы остались в Деревне Кентавров до возвращения...

Но как он может говорить так! Ведь Честер не вернется...

– Я скачу во дворец узнать, кого поблагодарить за это чудо, – ответила она. – Разве ты еще не понял, что Ксант, наконец, избавился от этой непристойности?

Бинк вспомнил: Чери считала магию именно непристойностью – по крайней мере, среди кентавров. Магию в другой среде она терпела по необходимости – Чери мнила себя либеральной личностью, хотя и предпочитала обсуждать различные магические темы сугубо абстрактно.

Что ж – Бинку были известны все подробности, и он был доволен (насколько подобные позитивные ощущения вообще могли владеть им в его состоянии), что хотя бы еще одному жителю Ксанта перемены пришлись по душе.

– Боюсь, во всем виноват я...

– Ты?!.. Так ты уничтожил магию? – Она недоверчиво уставилась на него.

– Это – длинная история. И не очень веселая. Не думаю, что остальные воспримут ее с таким же оптимизмом.

– Вот что! Садись ко мне на спину – ты слишком медленно идешь. Я подвезу тебя до дворца, а по дороге ты мне все расскажешь. Прямо-таки умираю от любопытства!

Не умрет ли она на самом деле, когда узнает правду о Честере? Но – так или иначе, а рассказать ей придется.

Бинк забрался на нее, покрепче ухватился за гриву, и она сходу перешла на галоп. Он рассчитывал тащиться пешком весь день, но теперь такая необходимость отпала – Чери доставит его во дворец еще засветло.

Он начал рассказывать и поймал себя на том, что чрезмерно вдается в детали. И – понял почему: он все время норовил оттянуть тот момент, когда дойдет до последней жестокой битвы, в которой Честер погиб. Да, кентавр мог бы в ней победить, если бы его не поразил коварно нацеленный на Бинка Дурной Глаз, – но вряд ли Чери утешила бы такая оговорка. И теперь Чери – вдова, и сказать ей об этом придется так или иначе.

Повествование Бинка прервал громкий рев, и дорогу вдруг преградил дракон. Однако – каким жалким выглядело это чудовище! Некогда яркая чешуя потускнела и покрылась ржавыми пятнами, а когда он дохнул – вместо огня из пасти вырвалась струя пыли. Дракон определенно был очень ослабленным и больным – ведь он раньше целиком зависел от магии.

И все-таки... все-таки он напал. Напал стремительно и жадно, намереваясь сожрать и кентавра, и седока, и жеребенка.

Бинк обнажил меч. Чери проворно развернулась, изготовившись к ляганию. Да, дракон есть дракон – даже такой небольшой и невзрачный, он внушал ужас.

И тут вдруг Бинк заметил у него на шее шрам.

– Эй! – крикнул он. – Послушай-ка! Мы ведь с тобой, кажется, знакомы!

Дракон замер. Голова его приподнялась, глаза сверкнули: он определенно тоже узнал Бинка.

– Честер, Кромби и я встретили однажды этого дракона и заключили с ним мир, – пояснил Бинк Чери. – Мы вместе потом сражались с никельпедами.

– Сейчас никельпеды безобидны, – заметила она. – Их клешни утратили... – Она брезгливо поджала губы. – Они утратили эту самую магию. Я скакала прямо по дну Провала, наступала на них. И ничего они не могли поделать.

Бинку это уже было известно.

– Дракон! – сказал он. – Магия покинула Ксант. Придется тебе научиться охотиться и воевать без помощи огня. А со временем ты обретешь черты своего манденийского родственника. Или же это произойдет с твоим потомством. По всей вероятности, ты станешь большой змеей. Мне очень жаль.

Дракон со страхом уставился на Бинка. Затем резко развернулся и помчался прочь – то прыжками, то скользя по земле.

– Мне тоже жаль, – проговорила Чери. – Теперь и мне ясно, что без магии Ксант не будет прежним. Выходит – чары тоже, наверно, нужны. А для таких, как этот дракон... Для них магия просто необходима – ведь она для них естественна.

О, то было многозначительным признанием! Особенно в устах Чери.

Они двинулись дальше, и Бинк продолжил свой рассказ. Оттягивать печальный момент он уже больше не мог. И, наконец, собравшись с духом, сказал те, что обязан был сказать.

– И вот теперь Кромби – здесь, в бутылочке, – упавшим голосом закончил он и смолк, ощутив, как мгновенно напряглось тело Чери.

– Но Честер и Хамфри...

– Они остались внизу... Потому что я освободил Демона...

– Но ведь ты же не можешь заявить с полной уверенностью, что они погибли! – Хотя в ее голосе и промелькнула нотка надежды, она все еще была так напряжена, что Бинку было неудобно сидеть. – Их, наверно, можно отыскать... вернуть!

– Может быть... Только не знаю, как, – угрюмо ответил Бинк. Этот разговор ему совсем не правился.

– Я думаю, что Хамфри, скорее всего, попросту заблудился – вот почему ты не нашел его тела. Его оглушило обвалом. Без своей информационной магии он мог сойти, скажем, за гоблина. А Честер... Он слишком упрям, чтобы... Он не умер – я чувствую! Он просто лежит в этом рассоле. Ты ведь сказал, что в озере сохраняется все, что...

– Да, – кивнул Бинк. – Но... оно настолько обмелело, что я даже видел извилины на Мозговом Коралле...

– Не до дна же оно высохло! Я уверена, что он лежит там, в иле, как... как тот грифон в бутылочке. И его можно разыскать, можно оживить...

Бинк покачал головой.

– Без магии ничего этого уже не получится.

Чери вдруг встала на дыбы и сбросила Бинка. Он пролетел по воздуху, увидел, как неумолимо приближается земля, и понял, что талант его уже не спасет. И... приземлился на руки Чери. В последний момент она успела подскочить и поймать его.

– Извини, Бинк... Меня выводят из себя эти непристойности. Кентавры и магия...

Она поставила его на ноги и отпустила, не закончив фразу. Пусть она и не была сейчас такой же прекрасной, как прежде, но кентаврская сила в ней осталась!

Да – сила, но не красота. Во времена магии у нее были величественные груди. Она, правда, и сейчас была пышнотелой, но все же несколько обрюзгла, как это нередко бывает я с женщинами, которые стали матерями. Но раньше ее лицо было восхитительно дерзким, а стало невыразительным. И что могло быть причиной таких внезапных перемен, если не утрата Ксантом магии?

– Давай говорить откровенно, Чери, – произнес он. – Ты считаешь всю магию сплошной непристойностью...

– Не всю магию, Бинк! Для некоторых из вас она кажется естественной – но ты всего лишь человек. А не кентавр! Кентавры – совсем другое дело. Мы – цивилизованные.

– А если предположить, что и кентавры обладают магией?

Ее лицо неимоверно скривилось – она с трудом сдерживала отвращение.

– Поехали-ка лучше дальше.. А то может быть слишком поздно. Как-никак нам далеко добираться...

– Погоди! Вспомни-ка отшельника Германа, дядю Честера. – Бинк не мог успокоиться – этот спор надо было довести до конца. – Он мог вызывать манящие огоньки.

– За что и был изгнан из нашего общества, – парировала она; в ее лице появилось грубовато-задиристое выражение, что напомнило Честера.

– Допустим также, что и другие кентавры обладают магией...

– Бинк, почему ты такой зануда? Хочешь, чтобы я тебя бросила тут – одного, в глуши?

Она поманила жеребенка, и тот сразу же подбежал.

– А если (извини уж) допустить, что я у тебя есть магический талант? – напрямую спросил Бинк. – Ты и тогда считала бы магию непристойностью?

– Довольно! – фыркнула она. – Я больше не намерена терпеть это несносное поведение! Даже от человека! Идем, Чет!

И она зашагала прочь.

– Гром меня разрази, Чери! Выслушай же меня, наконец! – вспылив, крикнул Бинк. – Знаешь, почему Честер отправился со мной на поиски? Потому что хотел обнаружить собственный магический талант! И если ты отрицаешь магию у кентавров, то отказываешься и от него! Честер обладает магией, чтоб ты знала! И прекрасной магией, которая...

Она развернулась, задрав передние копыта для удара. Хотя она и была женщиной-кобылой, но могла покончить с Бинком в два счета.

Тот отскочил.

– Отличной магией! – упрямо повторил он. – Не какой-нибудь тупой – вроде превращения зеленых листьев в красные; или – зловредной, как у какого-нибудь придурка, подпаливающего людям пятки! Да будет тебе известно, Честер играл на магической флейте, на удивительной серебряной флейте! И более изумительной музыки я никогда не слышал. Глубоко в душе он – на редкость симпатичная личность! Но ему приходится все это подавлять, подавлять! Потому что...

– Да я тебя в лепешку растопчу! – Чери едва не ржала от негодования, готовясь обрушить на него копыта. – Ты не имеешь права даже предполагать...

Но теперь Бинк был спокоен – пусть-ка она, полуослепшая от ярости, побесится немного...

Он ловко уклонялся от ее ударов, словно от нападения дикого единорога, стараясь не повернуться к ней спиной и далеко не отступать, чтобы она продолжала слышать его. Уже полдюжины раз он мог пронзить ее мечом, но даже не достал его из ножен. Надо принять, что спор их – чисто академический, поскольку в Ксанте все равно нет больше магии. Однако Бинк был преисполнен решимости заставить Чери признать правду.

– И ты, Чери, – ты тоже обладала магией. Да-да! Ты заставляла себя выглядеть такой, какой тебе хотелось себя видеть. Околдовывала самое себя! Это – вроде иллюзии, ограниченной...

Окончательно рассвирепев, она опять попыталась ударить его двумя копытами сразу. Ну как же! – он задел ее самое чувствительное место, заявив, в сущности, что она – непристойна сама. Бинк, однако же, предвидел ее реакцию и был наготове. И избежал удара. Его мечом теперь стало слово, и он намеревался рассчитаться таким образом не только с Чери. Достаточно с него всяких заблуждений, особенно собственных! Пришла пора окончательно избавиться от них! В некотором смысле он тут атаковал самого себя: себя, опозоренного тем, что он сделал с Ксантом, освободив Демона.

– Я бросаю тебе вызов! – воскликнул он. – Посмотри на свое отражение в озере! И станет ясной разница. Но твоя магия пропала!

Чери, кажется, сникла. Совсем недавно они проезжали мимо небольшого пруда, и теперь возвращались туда. Бинк уже жалел о том, что так жестоко поступил с Чери... Она взглянула на свое отражение в пруду, убежденная в том, что увидит себя прежнюю. Увы... Но у нее хватило достоинства признать очевидное.

– О, ужас! – потрясенно возопила она. – Я некрасивая! Я отвратительная! Я – уродливее Честера!

– Нет-нет, Чери! Ты прекрасна. Да, ты прекрасна, когда есть магия, когда был твой талант! – Бинку хотелось утешить ее. – Потому что магия для тебя так же естественна, как и для меня. И противиться ей у тебя больше нет причин. Это все равно, что восстать против любой естественной функции, вроде еды, размножения, или...

– Убирайся! – крикнула она. – Ты – чудовище! Ты...

В новом приступе ярости она ударила копытом по воде, подняв сноп брызг. Отражение исчезло. Но вода, как ей и полагается, скоро успокоилась и снова – с неумолимой ясностью – показала ей правду.

– Послушай, Чери. – Бинк старался казаться уже невозмутимым и деловитым – Ты тут заметила, что Честера еще, может быть, удалось бы спасти, если принять кое-какие меры. Я бы очень этого хотел. Но я так и не осмелился открыть бутылочку с Кромби. Ведь он был в образе грифона, а для процесса превращения его в человека нужна магия, которой больше нет. И, видимо, Честер по той же причине должен оставаться в озере – живым и беспомощным. То есть, я хочу сказать: нам нужна магия. И не имеет значения, нравится она нам, или – нет. Без нее Честер умрет. И мы ни к чему не придем, пока ты...

Она кивнула – хотя и через силу, с откровенным нежеланием.

– Я думала – ничто не вынудит меня терпеть такие непристойности. Но ради Честера я согласна на все. Даже... – Она сглотнула и дернула хвостом. – Даже на магию...

– Итак, нам снова придется искать! – обрадованно воскликнул Бинк. Когда он умывался в пруду, к нему словно снизошло озарение. – Искать того, кто восстановит магию Ксанта! И если мы все – люди, кентавры и прочие существа – станем действовать согласно, то, возможно, отыщем другого Демона...

Он тут же помрачнел, осознав всю безнадежность подобной затеи. Как им удастся вызвать X(A/N)th-а, E(A/R)th-а или любое другое супермагическое существо? У Демонов здесь нет никаких интересов...

– Да! – согласилась Чери, обретя вдруг надежду в тот момент, когда Бинк стал ее терять. – Возможно, король знает, как это проделать. Быстрей забирайся на спину – я помчусь галопом.

Бинк снова уселся верхом, и она поскакала. Чери, конечно, не обладала мощью Честера, но Бинку все же пришлось покрепче обнять ее за тонкую талию, чтобы удержаться на спине Чери, когда она помчалась через лес.

– ...и если магия вернется, я снова стану прекрасной, – мечтательно бормотала она.

Усталый Бинк сонно метал головой, пока Чери неслась сквозь опустевшие джунгли. Но вдруг она резко остановилась, и он чуть не свалился на землю.

Перед ними стояли два огромных, лохматых существа.

– Посторонитесь, чудовища! – беззлобно крикнул Бинк – в конце концов они на самом деле были чудовищами. – Это общественная тропа – ее нельзя загораживать!

– Мы не заслоняем вам пути, – произнес один из монстров – Лучше дайте нам пройти.

– Людоед Хруп! – воскликнул Бинк. – Что ты делаешь так далеко от дома?!

– Ты что, знаешь этого монстра? – спросила Чери.

– Конечно! Более того: я его теперь прекрасно понимаю без переводчика!

Глаза великана, напоминавшие сейчас глаза очень тупого человека, уставились на Бинка из-под низкого лба.

– Ты ведь приходил ко мне вместе со своими друзьями? Да, помню. А у меня вот с женой липкий месяц.

– Липкий месяц? – поморщилась Чери.

– А-а, так это и есть та Спящая Красавица! – улыбнулся Бинк, разглядывая великаншу.

Трудно себе было представить более уродливое существо. Но все же под шапкой волос, напоминавшей тряпку, которой только что вытерли блевотину, и под мешковатой грубой одеждой угадывались гораздо более хрупкие очертания, чем можно было ждать от великанши. И Бинк вспомнил: она – не настоящая великанша, а – актриса, игравшая роль в спектакле озерных демонов. Немного усилий с ее стороны, и – она вполне могла бы стать красавицей. Но отчего же она даже не пытается?

– Э-э... один вопрос...

Великанша не была дурой и поняла его намерения.

– Да, у меня было другое лицо, – сказала она Бинку. – Но я рада, что сбежала в конце концов. Получше демона нашла я мужа; он мне по нраву, и другой не нужен.

Выходит, примадонна нашла-таки себе мужа, достойного ее внимания! Пообщавшись однажды с озерными демонами, Бинк пришел к выводу, что она поступила разумно. Она сохранила грим великанши, который служил лишь слабым отражением ее нормальной личности. По-видимому, она и научила Хрупа говорить более или менее внятно. Ах, какая сообразительная попалась ему жена!

– Хммм... Примите наши поздравления! – Бинк слегка поклонился и пояснил Чери: – Они поженились по нашему совету. Советчиками были: Хамфри. Честер, голем Гранди и я. Впрочем, Хамфри в это время спал. Какое было удивительное собрание!

– Не сомневаюсь! – В голосе Чери слышалась подозрительность.

– Да, я луплю его давно, – сказала великанша. – У него башка – как бревно.

– Великаны очень страстны! – шепнул Бинк на ухо Чери.

У той уже прошло первоначальное изумление, и она довольно быстро ухватила суть происшедшего и происходящего.

– Каким же образом, милая, ты сохраняешь его любовь? – спросила она с откровенным венским ехидством. – Разве ему не нравится бродить в поисках приключений?

Да-да – конечно, она привычно думала о своем Честере!

– Я отпускаю его побродить; ему нельзя «нет» говорить, – ответила бывшая актриса – мудрая представительница своего пола. – И когда он домой приползает, то сразу фингал получает. – Для наглядности, она тут же наградила своего суженого чудовищным тумаком и притом, даже не поглядев да него: наугад и удивительно точно – в глаз.

Это, впрочем, было как раз кстати, иначе Бинк вряд ли понял бы ее правильно. [12] – Пусть скотиной ощутит себя сперва – вкуснее покажется жратва.

Лицо Хрупа исказилось в улыбке – он был безоговорочно согласен и явно удовлетворен. И Бинк подумал: живется ему наверняка лучше, чем если бы рядом была настоящая великанша, которая воспринимала бы его привычки и манеры как нечто само собой разумеющееся. Какие бы ошибки не допускала актриса, она отлично знала, как с ним управляться.

– А на вашу жизнь каким-нибудь образом подействовало отсутствие магии? – спросил Бинк.

Пара тупо уставилась на него.

– Да они ничего ровным счетом не заметили! – воскликнула Чери. – Вот тебе пример настоящей любви!

Влюбленные отправились своим путем, а Чери поскакала дальше. Она была крайне задумчива.

– Послушай, Бинк! Хочу задать тебе риторический вопрос. Неужели мужчине действительно нравится ощущать себя зверем?

– Пожалуй, да... Иногда, – подумав, ответил он. И вспомнил о своей жене. Когда она пребывала в фазе тупой красавицы, то жила, казалось, лишь для того, чтобы доставлять ему различные удовольствия. И он прямо-таки пыжился, ощущая себя мужчиной на все сто процентов. Однако, становясь умной уродиной, она отвращала его и своим умом, и внешностью. По отношению к нему она вела себя разумнее, когда была тупа, чем – когда была умницей. Теперь, надо полагать, со всем этим покончено: она навсегда останется в «нормальной» фазе, а крайности отойдут. И она уже перестанет его отвращать... Или – привлекать.

– А кентавр, – задумчиво произнесла Чери. – Если он чувствует себя дома настоящим жеребцом...

– А мужчинам и надо себя так чувствовать, – сказал Бинк. – Чувствовать, что они нужны, что желанны и – главнее всех, конечно. Даже если это не совсем так... Эта великанша знает, что делает.

– Как будто бы так, – согласилась Чери без энтузиазма. – Но ведь она – подделка, просто актриса. И все же – он счастлив настолько, что готов для нее на все... Но мы, женщины-кентавры, тоже умеем действовать, когда появляется необходимость...

Дальше она скакала молча.