Источник магии

Глава 8 Безумные созвездия

Бинк остановился – следовало повиноваться законам природы, а не только магии. И вдруг он увидел толстый кусок дерева – такой темный и так дремуче поросший мхом, что напоминал камень. Нечто подобное могло понадобиться, если на них ночью нападет какое-нибудь чудовище: кусок был довольно увесистым и мог вполне пригодиться для метания. Бинк присел, чтобы поднять обломок, и замер – осторожность не была излишней: а вдруг здесь таится какая-нибудь магия? Талант защитит его, если предмет опасен, – он попросту не сможет к нему прикоснуться.

Подняв, наконец, обломок, Бинк обратил внимание на структуру древесины – смесь зеленого, коричневого и белого. Кусок оказался на удивление твердым и тяжелым для древесины. Интересно, подумал Бинк, станет он плавать, или потонет?.. Держа его в руке, он ощутил легкое покалывание. В деревяшке явно таилось нечто необычное, какая-то магия, странная и мощная. Он почувствовал, как откликается его собственный талант, охватывая предмет невидимыми линиями, оценивая его, как это однажды уже было, когда Бинк пил из Источника Жизни. Как и раньше, его магия обволокла магию другого предмета и приняла ее в себя безо всяких последствий. Талант Бинка обладал силой таланта Волшебника; он редко чувствовал его прямое проявление за исключением тех случаев, когда тот противостоял сильной и сложной магии. Но все же... простой кусок дерева?

Он вернулся с обломком в их временный лагерь.

– Не знаю, что это такое, но, кажется, в нем скрыта сильная магия. Он может оказаться полезным.

Честер взял кусок в руки.

– Дерево необычное, долго пролежавшее в лесу. Оно могло когда-то быть частью очень большого и очень старого ствола. Удивительно, но я не могу узнать вида! Вот если бы ты нашел кусок коры...

– Дай его сюда, лошадиная морда! – каркнул Кромби. – Я за свою жизнь уже насмотрелся на всякие деревья.

– Пожалуйста, птичий клюв. – Честер несколько напрягся.

Кромби ухватил обломок передней лапой и стал внимательно разглядывать.

– Кррак! Тут что-то странное... Что-то...

– Да-да, – кивнул Бинк. – Но прежде чем ты слишком увлечешься, не укажешь ли направление на ближайшую еду? Мы ведь можем решать эту загадку и одновременно есть.

Кромби послушно завертелся и вытянул крыло. Бинк посмотрел в указанном направлении и увидел светящиеся грибы.

Он приблизился к ним и сорвал гроздь грибов. Они были твердыми, сухими, белыми внутри; от них шел приятный залах.

– Кррак! – запротестовал Кромби. – Я еще не закончил!

– У тебя было достаточно времени, орлиные твои мозги! – возразил Честер. – Теперь моя очередь.

Бинку пришлось вмешаться, чтобы подавить очередную ссору. В том-то и заключалась сложность общения с боевыми существами – они ведь вечно лезли в драку! Он не мог повернуться к ним спиной, даже добывая еду!

– Теперь очередь Волшебника! – крикнул он. – Вероятнее всего, он сможет наконец его опознать. – Он забрал кусок дерева и передал Хамфри. – Сэр, если вы классифицируете данный редкий образец... – Бинк произнес магические слова и тем привлек внимание Волшебника.

Тот взглянул. Потом моргнул.

– Грибы Синей Агонии. Выкинь их!

Тьфу ты! Оказывается, он сунул под нос Хамфри грибы!

– Простите! Я же собирался показать вам вот этот кусок дерева, а не... Так грибы ядовитые?

– Их магия сделает твое тело синим – как раз перед тем, как ты превратишься в синюю слизь, способную убить всю растительность в том месте, где она впитается в почву. – Хамфри был абсолютно серьезен.

– Но Кромби указал на них как на совершенно безопасные!

– Чушь! Их можно спокойно брать в руки, но ни в коем случае не употреблять в пищу. В скверные времена Ранних Нашествий ими пользовались для казни.

Бинк выронил грибы.

– Кромби, но как же ты... – Он замолчал и задумался. – Кромби, не покажешь ли такое, что нам ни в коем случае нельзя есть?

Грифон пожал плечами, повертелся и показал. На те же самые грибы.

– Да ты абсолютный идиот! – Честер выругался. – У тебя что, все перья в мозгу перегнили? Ты ведь только что показывал на них, как на безопасные!

– Должно быть, Бинк не то сорвал! – сердито ответил Кромби. – Мой талант никогда не ошибается!

А Хамфри увлекся куском дерева.

– Талант Кромби ошибается всегда, – небрежно заметил он. – Вот почему я никогда на него не полагаюсь.

Тут удивился даже Честер.

– Волшебник! Солдат, конечно, не подарок – я вынужден, к сожалению, признать это. Но талант его обычно работает верно!

Кромби закаркал, приведенный в ярость этой мягкой поддержкой.

– Может быть. Откуда мне знать? – Хамфри, прищурившись, разглядывал пролетавшего мимо комара-потника. – А это что за существо?

– Ты не узнаешь самого обыкновенного комара? – изумился Бинк. – Ведь ты только что классифицировал самых редких насекомых и открыл новый вид!

Хамфри нахмурился.

– Зачем мне заниматься такой чепухой?.. Понятия не имею о насекомых.

Человек, грифон и кентавр переглянулись.

– Сперва Кромби... Теперь Волшебник... – пробормотал Честер. – А что, если это – безумие...

– Но разве оно действует как-то избирательно, а не сразу на всех? – с тревогой спросил Бинк. – Тут больше похоже на осечку таланта. Кромби вместо лучшей еды, указал на худшую, а Хамфри утратил знания и стал невеждой...

– И как раз в тот момент, когда кусок дерева перешел из рук в руки!

– Тогда лучше его скорее забрать!

– Да! – Честер шагнул к Волшебнику.

– Нет-нет! Дай мне самому это сделать! – быстро проговорил Бинк, убежденный в том, что его талант лучше других справится с проблемой; и – подошел к Хамфри. – Прошу прощения, сэр! – Он осторожно взял кусок дерева из рук Волшебника.

– Но почему же обломок не действует на тебя? – спросил Честер. – Или на меня?

– Он на тебя действует, кентавр! – заявил Хамфри. – Но поскольку ты не знаешь своего таланта, то не в состоянии понять, как именно проявляется его противоположность. Ну а что касается Бинка... словом, тут особый случай.

– Получается, что это дерево... обращает магию в ее противоположность? – Бинк был потрясен.

– Ну... более или менее. По меньшей мере, оно изменяет направление активной магии. Сомневаюсь, что оно оживит самку грифона или окаменевшего человека. Если ты именно это предполагаешь. Те чары теперь пассивны. Их может нейтрализовать только прерывание самой магии.

– Э-э... да... – неуверенно произнес Бинк.

– А что это у тебя за «особый случай», о котором только что упомянул Волшебник? – насторожился Честер. – Ведь ты не обладаешь никакой магией.

– Можно сказать, что у меня иммунитет, – осторожно проговорил Бинк, удивляясь, почему его талант больше не защищает себя от обнаружения. Потом он посмотрел на кусок дерева, который держал в руке. А сохранил ли он, Бинк, свой иммунитет?

Он тут же отбросил кусок дерева.

– Кррак! – произнес Кромби.

– Так вот почему мой талант ошибся! Эта деревяшка сделала меня хррп бдвдвгр гррр... – Голем оказался вблизи обломка и тут же лишился способностей переводчика.

Бинк осторожно поднял Гранди и отнес его в сторону.

– ...того, что я должен был сделать, – продолжал голем, как ни в чем не бывало, счастливо не подозревая о метаморфозе. – Это опасно!

– Разумеется, опасно! – Бинк пинком отправил кусок дерева подальше.

Честер еще не обрек прежней уверенности.

– Это означает, что эпизод с обломком был лишь случайной неудачей. Нам еще предстоит встретиться с настоящим безумием.

Кромби отыскал ближайшую безопасную еду – на сей раз правильно. Это оказался чудесный куст с печеньем, росший на плодородной почве рядом с костями. Они поужинали печеньем с шоколадной глазурью. Обильным питьем их снабдило удачно подвернувшееся дерево – водяной каштан. Достаточно было набрать свежих каштанов, проколоть в кожице дырочку и – пить.

Пока Бинк жевал и пил, его взгляд упал на еще одну кучку земли; он осторожно сгреб ее палочкой в сторону, но не обнаружил под ней ничего, кроме рыхлой почвы.

– Не сомневаюсь, эти штучки меня преследуют, – негромко произнес он. – Но ради чего? Они ничего не совершают – просто появляются и все.

– Взгляну на нее утром, – пообещал Волшебник; было похоже, что его любопытство заметно возросло.

Когда наступила темнота, они устроились внутри «дома» – в зловещей костяной клетке. Бинк лежал на подстилке из губчатого мха (предварительно он проверил его и убедился, что опасности нет) и смотрел, как разгораются звезды. Не так уж страшно, выходит, разбивать лагерь под открытым небом!

Поначалу звезды были лишь точками, виднеющимися между изогнутыми костяными прутьями. Но вскоре Бинк смог уже увидеть рисунки созвездий. Он не был знатоком звездного неба, потому что в Ксанте по ночам не безопасно, и он проводил их под крышей дома. Если же ночь заставала его на улице, он спешил в укрытие. А теперь вид ночного неба заинтриговал Бинка!

Он сам не знал почему – но раньше ему казалось, что все звезды – одинаковой яркости и равномерно распределены по небу. Получалось, что и тут он ошибается. Небо было усеяно и ослепительными, и тусклыми, и почти неприметными звездами; одни сияли в гордом одиночестве, другие скапливались смущенными кучками. Более того: звезды образовывали определенные рисунки. Он мог мысленно соединять их линиями, и тогда получались картинки. Вот голова человека, вот похожая на змею извивающаяся линия, вот комок со щупальцами – точь-в-точь хищное дерево. По мере того как Бинк сосредоточивался, рисунки созвездий становились более четкими, фигуры приобретали большую ясность очертаний и убедительность, становясь почти реальными.

– Смотрите! Там – кентавр! – воскликнул Бинк.

– Естественно, – отозвался Честер. – Одно из признанных созвездий. Оно на небе – миллионы лет.

– Но оно выглядит живым! Мне показалось, что он двинулся!

– Нет, созвездия так не двигаются. Не таким образом. Они... – Честер внезапно смолк.

– Он двигается! – крикнул Банк. – Вот его рука извлекает стрелу из сумки...

– Из колчана, – поправил Честер. – Тут что-то странное. Видимо, какое-то атмосферное явление...

– Или просто воздух колеблется, – сказал Бинк.

Честер фыркнул. Они увидели, как Кентавр в небе достал Стрелу, наложил на лук и в кого-то прицелился. Неподалеку виднелся Лебедь. Но то была крупная, прирученная птица – на таких не охотятся. Была на небе и Лиса, но не успел Кентавр в нее прицелиться, как она спряталась за каким-то Пастухом. Затем показался Большой Медведь. Он попытался поймать Львенка, но поблизости возник большой Лев, размерами почти с Медведя, и в скверном настроении. Два больших хищника закружились на месте, а кончик Стрелы Кентавра следовал за их перемещениями. В кого первого он выстрелит?

– Целься во Льва, болван! – процедил Честер. – Тогда Медведь утащит Львенка и оставит тебя в покое.

Бинк был восхищен и ожившими созвездиями, и силой и грацией злобных хищников. Кентавр, разумеется, был обычным существом. Но такие животные, как медведи, львы, лебеди, бытовали лишь в манденийской мифологии. Их лапы, головы, тела можно было увидеть у сфинксов, химер, грифонов и им подобных монстров, но это было уже совсем не то. Манденийского льва, например, можно было бы представить как тело грифона с головой львиного муравья – то есть как сложное производное от оригиналов Ксанта. Теперь, когда Магический Щит снят, животные могут свободно пересекать границу, и в приграничных областях все их виды, вероятно, смешались. Бинк задним числом пожалел, что ему не представилось возможности посмотреть на таких животных, как тот же медведь, например, когда он находился в Мандении. Но в те времена он был достаточно счастлив оттого, что смог вернуться в Ксант.

Под самым хвостом Кентавра появилось еще одно странное манденийское существо – Волк. Оно напоминало одноголового пса. Бинку доводилось видеть живых оборотней, но тут это тоже было не в счет. Как, по-видимому, страшно жить в Мандении, где те же волки постоянно сохраняют облик животного, не будучи в состоянии превратиться в человека!

Небесный Кентавр развернулся к Волку и направил на него лук. Но Волк и без того уже спасался бегством, потому что его преследовал огромный Скорпион. За Скорпионом гнался Человек... Но – нет, это лишь Скорпиону казалось, что его преследуют. На самом же деле Человек – дикарь с огромными мускулами – догонял Змея, норовя разбить ему голову дубиной. Зато в спину Человеку горячо дышал Дракон, а за ним следовало воистину странное животное с длинной шеей. Все небо, в сущности, изобиловало странностями, из-за чего оно казалось сейчас более интересным, чем земля Ксанта.

– Что это за зверюга с длинной шеей? – спросил Бинк.

– Мифологическая зоология – не моя специальность, – ответил Честер. – Но как мне кажется, это – манденийский монстр, называемый «гафф». – Честер на мгновение задумался. – Нет, он не так называется! Графф... Нет. Это... Жираф! Точно! Длинная шея нужна ему для того, чтобы держать голову подальше от враждебной наземной магии, или что-то в этом роде. Насколько мне известно, самой странной его особенностью является то, что, несмотря на такую длинную шею, животное лишено голоса.

– И верно, странная магия! – согласился Бинк.

– Странная немагия. Мандении явно пошла бы на пользу разумная порция доброй магии.

Теперь, когда показались все остальные звезды, небо тесно заполнилось животными. На самом краю небосвода виднелись Краб, бескрылый Бык и настоящий одноголовый Пес. Но больше всего было птиц – от полузнакомых, вроде Феникса и Райской Птицы, до целой стаи совсем странных, таких как Журавль, Тукан, Орел, Голубь, Павлин и Ворон. Были на небе и люди – мужчины, дети и несколько привлекательных молодых женщин.

Они снова напомнили Бинку о Хэмели. Чем дольше он оставался вдали от нее, тем больше ему ее не хватало. Ну и что с того, что сейчас жена пребывает в фазе уродины?! Всегда ведь затем наступает и фаза красавицы...

– Смотри – вон река Эридан! – воскликнул Честер.

Бинк отыскал реку. Она текла через половину неба, извиваясь от ног Великана до... Но где она кончалась, Бинк найти не мог. Куда течет небесная река? С ней были неразрывно связаны все виды рыб, и одна из них...

– Что это? – вырвалось у Бинка.

– Легендарный манденийский Кит, – отозвался Честер. – Я счастлив, что в нашей стране не встречаются подобные монстры.

Бинк тоже был счастлив. Он снова проследил взглядом всю реку, отыскивая ее устье. Она растекалась все шире, становилась все более прозрачной и... ускользала от его взора. И тут он заметил маленькую ящерицу.

– Хамелеон! – вскричал он.

И едва он произнес это имя, как Ящерица изменилась, превратившись в Хамелеона-человека, которого он знал и любил: в его жену. Она взглянула на него из самых дальних глубин неба, и рот ее приоткрылся. «Бинк-Бинк, – словно говорила она. – Иди, Бинк, ко мне...» Он тут же вскочил, едва не ударившись головой о кость.

– Иду! – радостно закричал он. В самом деле! Зачем же он покинул ее?

И тут небесный Кентавр наконец пустил Стрелу. Она вспыхнула в полете, прочертив через все небо светящуюся линию. И вот она нависла над ними, став пугающе большой и близкой, словно вылетела прямо из неба, и с треском вонзилась в дерево неподалеку. То оказалось собачье дерево; оно взвизгнуло от боли, зарычало и яростно оскалило нижние, похожие на зубы, внутренние ветки. Через секунду от стрелы остались одни щепки.

Бинк взглянул на Честера, но в темноте не мог рассмотреть выражения его лица. А ведь эта небесная Стрела – падающая звезда – ударила в настоящее дерево совсем рядом с ними!

– А что, если Кентавр стрелял в нас?

– Если это не так, то он проявил преступную небрежность, – хмуро ответил Честер. – А если целился в нас, то оказался весьма скверным стрелком. Это – дурной пример, бросающий тень на репутацию всех кентавров. Я напомню ему, как нужно стрелять.

Честер поднялся, высокий и величественный, его силуэт четко вырисовывался на фоне искрящегося звездами неба. Он наложил на лук свою стрелу, натянул тетиву со всей своей прославленной силой и выпустил вверх.

Она помчалась все выше и выше, и, несмотря на ночь, ее хорошо было видно. Она вознеслась на невозможную высоту, прямо к вершине ночного купола, к созвездию Кентавра.

Бинку было известно, что никакая материальная стрела не способна поразить звезду или комбинацию звезд. В конце концов, созвездия – всего лишь воображаемые картинки или линии, мысленно протянутые между звездами. И все же...

Стрела Честера вонзилась в бок небесного Кентавра Он подпрыгнул от неожиданной боли. Из его рта выкатились две кометы и метеорит. Какое мощное восклицание!

– Ах вот как! Тебе мало, вакуумная башка! – И Честер снова полез в колчан.

Небесный Кентавр протянул руку и вырвал из своего бока стрелу Честера. Когда он осмотрел рану, из его рта вылетела и взорвалась сверхновая. На месте раны пульсировало несколько тусклых звезд. Кентавр вырвал из Лебедя горсть мягких нежных перьев и протер ими рану. Теперь зашипел ощипанный Лебедь, выбросив из клюва струйку метеоров, но напасть на Кентавра птица не осмелилась.

Небесный Кентавр схватил раздвижную трубу, называемую Телескопом, и приставил ее к глазу. Магия этой Трубы позволила ему видеть дальше обычного.

– ........! – выкрикнул он грязное оскорбление, глядя на того, кто пустил в него стрелу.

– Я здесь, копытоголовый! – заорал Честер я выпустил в него еще одну стрелу. – Спускайся вниз и сражайся, как кентавр!

– Э-э, я не стал бы... – предупредил Бинк.

Созвездие, казалось, услышало вызов. Кентавр пошарил Телескопом и направил его на лагерь путников. Из его рта выкатилась зловещая планета, опоясанная кольцами.

– Правильно – здесь я, придурок! – гремел Честер. – Спустись и докажи, что ты достоин своего имени!

Достоин имени «придурок»? Бинку это вовсе не понравилось. Но он не в силах был остановить Честера.

Небесный Кентавр положил на лук еще одну Стрелу. То же сделал и Честер. Некоторое время они смотрели друг на друга, нацелив луки, словно выжидал, кто осмелится выстрелить первым. Затем, почти одновременно, обе стрелы рванулись вперед.

И тот, и другой выстрелы оказались впечатляющими. Бинк видел, как на мгновение обе стрелы скрестились в небе и помчались дальше, словно их направляла магия. Ни один из кентавров не шелохнулся – очевидно, это было делом чести при подобных дуэлях: тот, кто отскочит в сторону, покажет, что у него нервы слабее. А слабонервным нельзя было назвать никого из кентавров.

Обе стрелы, к счастью, пролетели мимо цели, но очень близко от нее. Выстрел Честера чуть не задел лицо созвездия, а Стрела небесного Кентавра вонзилась в землю рядом с левым передним копытом Честера. И – почти возле самой головы Доброго Волшебника.

Хамфри резко проснулся.

– Ты, гроза лошадей! – раздраженно бросил он. – Смотри, чем занимаешься!

– Я и смотрю! – отозвался Честер. – Это не моя стрела. Видишь: на ней звездная пыль.

Хамфри выдернул стрелу из земли.

– Да, ты прав. – Он, прищурившись, взглянул на небо. – Но звездной пыли не полагается быть на земле. Что тут происходит?

Зашевелился и Кромби.

– Кррак! Ты же – Волшебник. – Голем, конечно, был тут как тут. – Тебе полагается обо всем знать.

– Об оживших небесных созвездиях? Я уже очень давно не наблюдал подобной магии. – Хамфри еще пристальнее вгляделся в небо. – Впрочем, это будет ценным исследованием. Кромби, где тут наиболее удобный доступ к небесной сфере?

Грифон показал. Теперь Бинк увидел звездный рисунок, напоминавший спускающиеся к горизонту ступени. Прямо на его глазах они становились все более жесткими и все приближались, пока не спустились почти до самого костяного «дома». Вероятно, по ним действительно можно будет подняться!

Он снова посмотрел на звезды. Они сделались еще ярче прежнего, а соединяющие их линии – крепче. Фигуры-контуры приобрели полутени, что делало их весьма реальными. Бинк опять увидел, как Хэмели машет ему рукой, призывая к себе.

– Я поднимусь!

– Кррак! – согласился Кромби. – Я всегда готов поразмяться в доброй схватке! А этот кометоротый Кентавр точно напрашивается, чтобы ему намяли бока.

Честер уже шагал к лестнице – но замер, услышав слова грифона.

– Не будь остолопом, – фыркнул Волшебник, поторапливаясь вслед за ним. – Кромби имел в виду небесного Кентавра, а не тебя. Ты у нас, конечно, крикун, но уж никак не кометоротый.

– Гм, да... – не особенно охотно сдался Честер, с видимым усилием стряхивая с себя раздражение. – В атаку!

Все бросились к лестнице.

– Вы что, свихнулись! – завопил Гранди. – Для вас наверху ничего нет!

Честер взглянул на него – Бинк заметил, как изменились контуры головы кентавра на фоне множества созвездий.

– Я не слышал, как Кромби каркнул.

– А он и не каркал вовсе! – Вопль Гранди становился почти истерическим. – Теперь я говорю сам за себя! Не идите на небо! Это безумие!

– Просто восхитительно! – промолвил Хамфри. – Изучить вблизи ожившие созвездия! Лучшей возможности может и не представиться.

– Мне надо проучить того Кентавра, – добавил Честер.

Глаза Бинка опять отыскали в небе Хэмели. Его жажда встретиться с ней сразу же стала огромной, как само небо. И он снова двинулся вперед.

– Это – безумие! – кричал Гранди, дергая Кромби за перья на шее. – Оно не действует на меня, потому что я – не настоящий! Я вишу только факты, потому что я – не настоящий! Это – враждебная магия! Остановитесь!

– Ты наверняка прав, малявка, – согласился Хамфри. – Но подобная возможность слишком соблазнительна, чтобы ее отвергнуть.

– То же самое было с Сиреной! Не делайте этого! – не унимался голем. – Что станет с вашими поисками? Что – если вы сейчас позволите безумию овладеть собой?!

– А тебе-то какое дело? – Честер уничижительно взглянул на него. – У тебя же нет чувств!

Он поставил копыто на первую ступеньку – она оказалась твердой и крепилась по углам гвоздями-звездочками. Контуры ее напоминали ниточки, а панели между ними – стекло. Прозрачная, едва видимая лестница, ведущая в небеса!

У Бинка не было сомнений, что она – магическая, и – стало быть – доверять ей нельзя. Не наверху его ждала Хэмели, и ему необходимо было идти. В конце концов, будь это опасно – талант бы его остановил.

– Ладно, я остаюсь! – крикнул Гранди.

Он спрыгнул со спины грифона, свалился в листву цветожучного куста, спугнув целую стаю цветожуков, и через секунду пропал в ночи.

– Одним паникером меньше, – пробурчал Честер, ставя ноги на ступеньки. Их поверхности слегка прогнулись под его тяжестью, но все же выдержали.

Охваченный нетерпением, Кромби расправил крылья, облетел кентавра и присел отдохнуть на ступеньку повыше Честера. Очевидно, подъем был слишком крут и неудобен для существа такого размера. Поэтому грифон предпочел подниматься пешком.

Третьим шел Хамфри, последним – Бинк.

Так, цепочкой, они поднимались в небо. Лестница изгибалась спиралью, поэтому скоро Кромби оказался над головой Бинка. То, конечно, был любопытный ракурс, но Бинка больше заинтриговал вид внизу. По мере того, как он взбирался выше уровня деревьев, внизу под ним все шире открывался ночной ландшафт джунглей Ксанта. Он был очень впечатляющим – из-за невероятного разнообразия форм. Когда-то Бинк был трансформирован в птицу, довелось ему полетать и на магическом ковре, а также полетать, оставаясь человеком. Магия помогла испытать все возможности полета. Но происходившее сейчас сильно отличалось от всего того, что было перечувствовано раньше. Ощущение становилось уникальным. Надо же – оказаться высоко над землей, сохраняя с ней связь... и возможность упасть...

Ночной лес был прекрасен. Некоторые деревья светились. Одни протягивали вверх белые, словно кости, щупальца; другие, казалось, висели над самой землей и напоминали шары пастельных тонов. У некоторых цветки были похожи на глаза, и эти глаза, как мнилось Бинку, наблюдали за восходящими в небо. Верхушки иных деревьев образовывали лабиринт из переплетающихся ветвей...

Неожиданно прямо на глазах у Бинка лес принял форму огромного человеческого лица, и рот словно выкрикнул: НЕ ХОДИ!

Бинк раздраженно остановился. Неужели джунгли я в самом деле собираются с ним заговорить? Чьи интересы они представляют? Лес может ревновать к тому, что Бинку удалось скрыться на небе, в то время как он, лес, попросту хотел сожрать его. Либо же он всего-навсего лишь злобствует.

Недавно Кромби заартачился перед хищным деревом, и известно, что из этого вышло. Честер очень удачно и вовремя оглох, чтобы спасти всех от Сирены... Да, тогда его, Бинка, талант действовал. Отчете же притих сейчас?

Он посмотрел вверх. Его манила к себе огромная панорама неба – животные, монстры и люди. Все они сейчас застали на месте, ожидая появления Бинка и его товарищей. Ах, какие там будут приключения!

Он взбирался дальше. Надо поторопиться! Пока он стоял, размышляя невесть о чем, остальные уже поднялись на несколько спиралей выше. А опаздывать ему не хотелось!

Когда он подобрался вплотную к Волшебнику, ковылявшему вслед за двумя отважными четвероногими, рядом с ним в темноте что-то зажужжало. Похоже – очень большое насекомое, один из экзотических жуков. О, только бы не опять тот золотой мук! Бинк замахал руками.

– Бинк! – пропищал чей-то голосок.

Ну, что еще? Он запыхался после быстрого подъема, и теперь надо было ставить ноги осторожно, чтобы не оступиться, пока он наслаждается великолепием огромного шатра над собой и широкого диска внизу. Он находился в самом центре феноменальной сцены, собирался как можно глубже пережить каждую деталь и вовсе не желал, чтобы его отвлекали всякие там мухи.

– Кыш!

Однако жук подлетел ближе. Рядом с ним светился огонек – то была летающая рыба; она передвигалась, выбрасывая струйку пузырьков из своего фюзеляжа; жесткие крылья обеспечивали достаточную подъемную силу; жабры служили воздухозаборниками, а маленькие плавнички придавали ей устойчивость и позволяли маневрировать. Бинк знал, что летающие рыбы развивают большую скорость – они вынуждены были летать очень быстро, чтобы под собственным весом не рухнуть на землю. У этой рыбы на спине светился огонек миниатюрного фонарика и...

– Бинк! Это я, Гранди!

И точно – на спине рыбы восседал голем, управляя ею при помощи маленьких поводьев; свободная рука Гранди держала лампу, казавшуюся крошечной звездой, пойманной в маленькую сеть.

– Я поймал эту рыбу, приманив ее разговором на рыбьем языке. Теперь она все понимает и помогает мне. У меня с собой та самая деревяшка, что обращает чары.

Он постучал по седлу ручкой, держащей поводья. Седло оказалось обломком дерева, который Бинк выбросил.

– Но как рыба может летать? И как тебе удается переводить? Ведь дерево обращает...

– Оно не действует на рыбу! – поспешил объяснить Гранди, с трудом сохраняя терпение. – У рыбы нет таланта! Она сама посебе– магическое существо. Дерево обращает в противоположность лишь внешнюю магию, а не врожденную.

– Для меня это – просто бессмыслица, – сказал Бинк.

– Дерево обратило талант грифона, но не превратило его обратно в человека! Оно лишило гнома информации, но не сделало и его обычным человеком. Оно не действует на тебя, потому что...

Голем не подозревал о таланте Бинка, но оставался без ответа существенный вопрос: то ли талант одержал верх над деревом, то ли дерево обратило его в противоположность? Ответ на него мог стать выбором между жизнью и смертью!

– А ты сам? – спросил Бинк. – Ведь ты продолжаешь переводить!

– Я же – не настоящий! – нетерпеливо дернулся Гранди. – Убери мою магию, и от меня останутся только вина да веревочки. Для меня это дерево – просто дерево.

– Но оно же действовало на тебя! Ты нес какую-то околесицу, пока я не убрал тебя от него подальше!

– Неужели? – Гранди был встревожен и растерян. – Я даже не заметил этого. Я догадывался, что мой талант – быть переводчиком, так что... – Он вдруг погрустнел и задумался. – Знаю! Сейчас-то я не перевожу, а говорю сам за себя!

Вот и ответ.

– Хорошо. Но держи эту деревяшку подальше от меня! – предупредил Бинк. – Я ей не доверяю.

– Нет же! Я, наоборот, должен поднести ее поближе к тебе! Положи на нее руку, Бинк!

– Ни за что!

Гранди дернул поводья, стукнул рыбу ногами по бокам, и та развернулась и помчалась к Бинку.

– Эй! – закричал Бинк, вытягивая вперед руку.

И в этот момент все вокруг него переменилось. Звезды внезапно стали просто звездами, а лестница... ветвями решетчатого дерева. Над головой Бинка его спутники уже подбирались к верхушке и вот-вот должны были ступить на самые тонкие перекладины, не способные выдержать их вес. Кромби опасно балансировал, а Честер...

Бинк ошеломленно потряс головой. Кентавр, взбирающийся на дерево!

Рыба, зажужжав, отлетела в сторону, и безумие вернулось: Бинк снова оказался на прозрачной лестнице, ведущей к сияющим созвездиям.

– Я знаю, что это – безумие! – закричал он. – Но ничего не могу с собой поделать: я должен лезть все выше!

Голем снова направил рыбу поближе.

– Ты не в состоянии стряхнуть его с себя, даже зная, что это – гибель?

– Да, это безумие! – Бинк опять обрел здравый рассудок, когда кусок дерева оказался поблизости. – Но это правда: я не в силах противостоять ему. Но не беспокойся обо мне – я выживу. Сними лучше Честера с той ветки, пока он не разбился насмерть!

– Верно! – Гранди пришпорил своего «коня» и стал с жужжанием подниматься.

Бинк продолжал карабкаться выше, проклиная себя за бессилие и глупость.

Рыба исчезла в ночи. Только пойманная звезда – теперь Бинк знал, что это всего лишь светящаяся ягода – подсказывала, где находится Гранди. Огонек приблизился к кентавру.

– Чтоб я споткнулся – это же голем! – воскликнул Честер. – О перья лошадиные, что я делаю на дереве?!

Бинк не слышал ответа Гранди, но можно было догадаться. Через секунду Честер начал спускаться.

– Эй, тюфяк! Убери свою задницу с моего лица! – раздался злой голос Волшебника.

– Спускайся! – яростно ответил кентавр. – Это никакая не лестница, а дерево. Мы лезем навстречу гибели!

– Не гибели, а информации. Пропусти меня!

– Это безумие! Гранди, поднеси ему обломок!

Огонек опустился ниже.

– Клянусь бездонной утробой! – ужаснулся Хамфри. – Это же дерево! Нам надо немедленно спускаться!

Но кентавр опять полез вверх.

– Я еще не закончил свое дело с тем созвездием!

– Ты, дурак лошадиный! Слезай! – Хамфри выходил из себя.

Рыба спустилась к Бинку.

– Я не могу справиться с ними – сразу с двумя! – пожаловался Гранди. – И вообще у меня только одна деревяшка, а вас четверо.

– Грифон умеет летать, так что за него пока волноваться нечего, – ответил Бинк. – Лестница – то есть дерево – узкая. Дай деревяшку Честеру, и тогда мимо него никто не пройдет. А ты поищи другой кусок!

– Я уже подумал об этом, – сказал голем.

Рыба взмыла вверх, и вскоре Честер опять начал спускаться. Добрый Волшебник стал изрыгать проклятья, вовсе не подобающие его рангу, но вынужден был отступить перед неумолимо приближающимся задом кентавра. И вот они уже – прямо над Бинком, который тоже принялся ругаться, когда и ему преградили путь наверх.

Заметив их отступление, созвездия взорвались вспышкой ярости.

– .......!! – беззвучно крикнул небесный Кентавр. По его зову вокруг него собрались прочие небесные монстры: Дракон, Гидра, Змей, Крылатый Конь, Великан и Кит – собрались прямо в реке...

Безумие все еще владело Бинком, но у него уже пропало желание лезть наверх, поскольку чудовища начали сползаться, собираясь у верхнего конца спиральной лестницы. Змей пополз вниз, его гибкое тело кольцами скользило по спирали. Крылатые существа полетели к земле. Бинк не был уверен, реальные ли они, иллюзорные или нечто среднее, однако, вспомнив вонзившуюся в собачье дерево стрелу, решил, что пренебрегать опасностью не стоит.

– Нам нужно спрятаться в укрытие! – крикнул он.

Но Кромби, оказавшийся выше всех и не подвергшийся воздействию магического деревянного осколка, тут же взлетел, чтобы сразиться с Крылатым Конем.

– Кррак! – вскричал грифон.

– И-го-го! – заржал в ответ Конь.

Мимо верхом на рыбе прожужжал Гранди.

– Ото, что они друг другу сказали!

Расправив крылья, Конь и грифон сошлись лицом к лицу: один бил копытом, другой выставил когти. Они столкнулись, завязалась схватка. Бинк видел лишь мечущиеся и хлопающие крыльями силуэты, но не мог понять, кто там одерживает верх.

Затем появился Змей. Честер не мог использовать лук, потому что стрелы по спирали не летают, и уже поджидал его с мечом наготове. Бинк стал гадать, кто же (или что?) представляется кентавру: ведь магическое дерево было у него, и он видел реальную картину. Вероятнее всего, то был не Змей, но уж определенно не менее опасное существо. А пока Бинку приходилось воспринимать то, что схватывали его глаза.

Едва гигантская голова Змея приблизилась, кентавр предупреждающе закричал и рубанул мечом по морде противника. Лезвие ударилось о клык. У Змея были большие зубы, отражавшие свет звезд, и их блеск указывал на то, что они могли быть ядовитыми. Из пасти торчали два длинных клыка, двигавшиеся с точностью шпаги искусного фехтовальщика. И Честер... Честер был вынужден отступить, поскольку у него был только один меч.

Затем Крылатый Конь подсказал Честеру другое решение, и тот пустил в ход передние копыта. Продолжая ослеплять Змея блеском меча, он нанес ему быстрые сдвоенные удары копытами в нос. Его передние ноги не обладали, конечно, силой задних, зато копыта имели острые края и обеспечивали кумулятивный эффект – словно кору от дерева, отщепляя чешую от тела Змея.

Интересно, подумал Бинк, что произойдет, если магическое дерево коснется Змея? Изменится ли его облик, и не увидит ли тогда кентавр нечто другое? Но как точно узнать, какая магия настоящая, а какая – фальшивая?

Змей зашипел и так широко распахнул пасть, что в ней мог бы поместиться весь кентавр целиком. Извивающийся язык метнулся вперед и обвил руку Честера, державшую меч. Однако кентавр ловко перебросил орущие в другую и умело отсек язык. Змей испустил шипящий вопль боли и захлопнул пасть. Клацнули зубы. Честер воспользовался короткой паузой, чтобы снять с руки отрубленные витки языка, и тут же возобновил атаку на Змея. Свою позицию он удерживал прочно.

Появился Дракон и направился к Доброму Волшебнику. Хоть Хамфри и был одержим безумием, он вовсе не стал дураком. Его рука скользнула под куртку и вернулась с пузырьком. Но Дракон напал столь стремительно, что времени откупоривать пузырек уже не осталось, и Хамфри метнул его в приоткрытую пасть. Пузырек хрустнул на зубах – дракон его машинально раскусил. Вырвался пар, пробился струями между зубов и загустел, окутав голову Дракона. Он не стал превращаться ни в демона, ни в дымовую завесу, ни даже в бутерброд – просто остался висеть затвердевшим сгустком.

– Что это? – крикнул Бинк. – Пузырек не сработал?

– Мне пришлось брать наугад, – ответил Хамфри. – Это оказалась... кажется, это вспенивающаяся изоляция.

– Инсинуация?! – Бинк явно не расслышал.

– Вспенивающаяся изоляция. Она сперва вспенивается, потом затвердевает вокруг чего-либо, сохраняя тепло или холод.

Бинк покачал головой: Волшебник свихнулся, сомнений нет.

Как может что-то сохранить тепло или холод? Для нагрева оно должно быть подобно огню, а для охлаждения – льду. Да и вообще – зачем тратить усилия на такую магию?

Дракон, однако же, не смирился с новым своим положением. Он завис в воздухе, изогнулся и принялся яростно трясти головой, пытаясь избавиться от налипшей массы. Он откусывал большие куски, жевал их и глотал.

– На твоем месте я не стал бы этого делать, – посоветовал Хамфри Дракону.

Тот не обратил внимания на его слова. Он начал пыхтеть и фыркать, вырабатывая в своем брюхе огненный шар. Крылья его захлопали, расшвыривая куски затвердевшей пены. Потом он развернулся в воздухе и нацелился на Волшебника, готовясь извергнуть свое жуткое пламя.

Но из его пасти вырвалась лишь тонкая, жалкая струйка огня. Затем, ко всеобщему удивлению, тело Дракона начало раздуваться, как воздушный шар, пока не превратилось в сферу, из которой торчали только ноги, хвост, кончики крыльев и морда.

– Что слу... – Изумленный Бинк хотел задать вопрос.

– На горячей поверхности изоляция немедленно затвердевает, – охотно растолковал Хамфри. – А у дракона в брюхе накапливалось пламя. К несчастью, именно данный тип изоляции...

Дракон взорвался. Во все стороны разлетелись звезды, опаляя листву джунглей, прочерчивая огненные полосы рядом с Бинком и красочно вспыхивая над головой.

– ...сгорает со взрывом при контакте с пламенем, – закончил Хамфри.

Они смотрели, как взлетевшие звезды достигают зенита и также взрываются, разбрасывая разноцветные искры. Все ночное небо на короткое время стало ярче.

– Я пытался предупредить Дракона, – без особого сочувствия произнес Хамфри. – Очень опасно подносить открытое пламя к горячей изоляции.

В глубине души Бинк вряд ли мог обвинить Дракона в том, что он пренебрег предупреждением. На его месте он допустил бы точно такую же ошибку, если бы позволил его талант. Но из всего случившегося он сделал важный вывод: когда он (тьфу-тьфу!) начнет серьезно спорить с Добрым Волшебником, то придется внимательно приглядывать за его бутылочками! Поди знай заранее, что в какой!

Теперь и до Бинка добрался монстр – Гидра. У нее не было крыльев, а сойти по лестнице она не могла, потому что путь преграждал Змей. Казалось, Гидра опускается по свисающей с неба нити – лишь самой нити не было видно.

Бинк замахнулся на монстра мечом. Он был в прекрасной форме, и ему удалось напрочь отсечь ближайшую из семи голов, как раз за рогами. Голова отлетела, из шеи мощно хлынула кровь, разделяясь в воздухе на две струи. Если для победы над этим монстром требуется только небольшое усилие, то никаких проблем у Бинка не возникнет!

Обе струи крови загустели, образовав два комка, все еще присоединенных к шее; но кровь текла и текла, оседая на этих сгустках; они делались все больше и тверже; потом на них появились выступы, они потемнели и...

Сгустки крови стали двумя новыми головами! Каждая была меньше отрубленной, но столь же злобной и опасной. Бинк преуспел лишь в одном: умножил грозящую ему опасность!

Он не верил своим глазам! Если на месте каждой отрубленной головы появляются две новые, то чем дольше и лучше Бинк станет сражаться, тем хуже ему будет. Но если не станет сражаться, как того требуют правила, его просто-напросто скоро слопают, разделив на семь... нет, уже теперь на восемь порций.

– Лови, Бинк! – крикнул сверху Честер и что-то бросил.

Бинку не понравилось, что ему мешают сосредоточиться, но тем не менее он попытался поймать падающий предмет. В темноте он промахнулся, и его пальцы лишь скользнули по краю, но даже от этого мимолетного прикосновения к обломку магического дерева к нему вернулся разум. Он увидал, что стоит на ветке Дерева, наставив меч на...

Но магическая деревяшка уже отскочила от его руки, и его снова охватило безумие. Он увидел, как кусок дерева полетел в сторону Гидры... и одна из ее голов проглотила его.

В этот момент в голове Бинка промелькнула прежняя цепочка мыслей. Какой эффект произведет обращение магии внутри воображаемого монстра? Если внешность гидры полностью продукт искаженного восприятия Бинка – то есть, безумия, которое он делил со своими друзьями, – то она должна быть нейтрализована... Нет, кусок дерева должен находится рядом с ним, чтобы нейтрализовать монстров в его восприятии. Но поскольку его друзья тоже видели монстров, а магическая древесина не может быть рядом с каждым из них одновременно, получается, что она не должна воздействовать на монстра, если только монстр является объективной реальностью. Даже в этом случае она не повлияет на форму Гидры, а лишь на ее талант – если он у нее есть. Большинство магических существ не обладает магическим талантом; их магия заключается в самом их существовании. Поэтому – ничто не должно произойти.

Все восемь голов Гидры издали вопль, и она внезапно рухнула вниз, тяжело ударившись о землю и оставшись лежать неподвижно. Образующие ее звезды начали медленно тускнеть.

Бинк уставился на монстра, разинув от удивления рот. Гидра не изменила форму – но погибла. Что же произошло?

Скоро он догадался. Выходит, у Гидры был магический талант – висеть на невидимой нити. Магический обломок нейтрализовал эту магию, и монстр против своей воли рухнул вниз, навстречу смерти. Его невидимая нить не исчезла, а стала тянуть вниз с той же силой, с какой только что тянула вверх. Вот вам и несчастный случай!

Зато кусок древесины пропал. Как друзьям теперь спасаться от безумия?

Бинк посмотрел вверх. Пена Волшебника уничтожила Дракона, копыта и меч Честера отогнали Змея, а боевой дух Кромби оказался слишком силен для Крылатого Коня. Так что индивидуальные сражения они выиграли. Но война еще не кончилась, а расклад сил оказался не в их пользу.

На небе осталось еще немало созвездий. Кентавр, Кит и Великан не имели крыльев и не обладали магией полета, и потому не могли спуститься, а лестницу наполовину занимало тело Змея. Теперь, увидев, что постигло их сотоварищей, они яростно ревели, оставаясь в безопасности на ночном небе. Сверхновые, планеты с кольцами, миниатюрные молнии и кометы с лохматыми хвостами вырывались из их ртов в смущающем изобилии и с оскорбительным негодованием. Кит выбрасывал фонтаны непристойных завитушек.

– Ах так! – мгновенно разбушевался Честер. – Сейчас мы поднимемся и сделаем с вами то же самое! Эй вы, трусы! Дружно начали!

И немедленно Кромби, Хамфри и Бинк сомкнулись вокруг него, насколько позволяла теснота лестницы.

– Остановитесь! – завопил Гранди, описывая вокруг них круги на жужжащей летающей рыбе. – Вы все видели природу вашего безумия. Не поддавайтесь ему снова! Передавайте друг другу магический обломок! Восстановите реальность! Снова вставьте ногами на землю! Не позволяйте призракам заманить вас навстречу гибели!

– Знаете, он, кажется, прав, – пробубнил Хамфри.

– Но я уронил деревяшку! – воскликнул Бинк. – Уронил наш здравый смысл!

– Тогда спустись и найди его! – крикнул голем. – А ты, лошадиный зад, – это ведь ты бросил ее внизу! – тоже спускайся и помоги ему.

– Кррак! – возликовал Кромби. – Птичий клюв один поднимется туда, и вся слава достанется ему одному!

– Ну уж нет! – вскинулся Честер. – Это у него не пройдет!

– Верно! – согласился голем. – Вам надо отправиться вместе, чтобы все было честно. Ведь вы, реальные существа, высоко цените честность, не так ли? Или для тебя, птичий клюв, она ничего не значит? Ты не хочешь иметь рядом с собой соперника, потому что знаешь, что он тебя за пояс заткнет, если у тебя не будет форы?

– Кррак! Кррак!

Бинк подумал, что изо рта Кромби вот-вот вырвется Комета.

– Правильно! Так докажи, что можешь одолеть его где угодно и когда угодно: спустись вниз и отыщи кусок магического дерева быстрее его! И прихвати с собой гнома! А лошадиный зад пусть прихватит с собой малохольного.

Малохольного! Неужели голем осмелился так обозвать его, Бинка? Кровь едва не вскипела в нем. Только из-за того, что его талант не проявляет себя открыто...

– Ладно, завали тебя навозом! – со скрипом согласился Честер. – Найду я твою дурацкую деревяшку. А потом – вперед, на славную битву!

Они начали спускаться по стеклянной лестнице, так пока и не завоевав славы.

Монстры на небе разразились взрывом насмешек. Все там осветилось от их восклицаний: беззвучно взрывались многоцветные вишни-бомбы, кружились смерчи, полыхали лесные пожары. Кит отклонил течение реки Эридан в сторону, и она полилась вниз мерцающим водопадом. Великан размахивал огромной дубиной, вышибая из гнезд звезды и посылая их вниз. Кентавр метал светящиеся стрелы.

– Пошевеливайтесь, рохли! – суетился голем. – Спускайтесь, не обращая внимания на их вызов. Это сводит их с ума куда больше, чем все другое, что вы могли бы сделать.

– А ведь верно! – поддакнул Честер. – Ты чертовски умен для кучки веревочек и смолы!

– Я – в здравом рассудке, потому что ни одна из дурацких эмоций реальности не влияет на мои мыслительные процессы, – отозвался Гранди. – И разумен как раз потому, что сделан из смолы и веревочек.

– И следовательно, только ты способен спасти нас от безумия, – рассудил Волшебник. – Ты – единственный, кто может ощущать объективную реальность. Потому что в тебе нет субъективного аспекта.

– Правильно, и разве это не здорово?

Тем не менее тонем все же не выглядел счастливым.

Бинк вдруг понял, что Гранди с радостью предался бы безумию, даже зная, что оно заведет их в беду, лишь бы это стало доказательством его реальности. И всего только нереальность голема заставляла его цепляться за ту жизнь, которой он обладал. Какая парадоксальная судьба!

Совсем рядом с ним, в куст кошачьей мяты вонзилась стрела. Растение взвыло и зашипело, покусывая древко, потом начало молотить по нему лапами-бутонами.

– О, как мне хочется пустить стрелу прямо ему под хвост! – вожделенно протянул Честер. – Этот кентавр позорит все наше племя...

– Сперва найди магическую деревяшку! – выпалил Гранди.

Одна из сбитых Великаном звезд пролетела над головой Бинка и подожгла резиновое дерево. Растение тут же невероятно растянулось, пытаясь оказаться подальше от своих же горящих ветвей. Вокруг расплылся тошнотворный залах.

– В таком дыму мы ничего не найдем! – Честер закашлялся.

– Тогда следуйте за мной! – скомандовал Гранди, восседая на рыбе. – Я покажу дорогу!

Кашляя и чихая, они двинулись за големом. Над ними бушевали созвездия, забрасывая их всем, что попадалось под руку. Но небесные воители были не в состоянии победить, поскольку не имели возможности вступить в ближний бой. Безумие утрачивает силу, когда есть здравомыслящий лидер.

И все же оно не отступило! Кит снова плюхнулся в небесную реку и исступленно выплеснул ее из нового русла. Вода растеклась по звездному долю широким молочным потоком, заливая все вокруг. Потом она нашла еще одно русло, заструилась по нему, смыла несколько растущих там звезд, и полилась вниз, к земле.

– Досмотрите! – крикнул Бинк. – Мы – у самого подножья водопада!

Он оказался прав. Масса воды опускалась на них, подобно глобулярной лавине. В отчаянии они попытались спастись бегством, но вода ловила их на бегу, мгновенно промачивая насквозь и с грохотом обрушиваясь на землю. Сразу же образовался метровый слой пены. Вымазанный грязью Кромби съежился, его перья потеряли роскошный блеск. Честер обхватил руками свой торс, а Волшебник...

Добрый Волшебник стоял, закутавшись в большое, яркое, некогда махровое пляжное полотенце; оно сразу же пропиталось влагой, и Хамфри наверняка было бы лучше без него...

– Опять ошибся пузырьком, – глуповато похихикал он. – Хотел достать плащ...

Они наконец выбрались из-под водопада и пошлепали по разливающейся воде. Бинк задрожал от холода – водица в небесной реке оказалась ледяной. Поначалу безумие выглядело интригующим – когда ожили созвездия, – но теперь ему хотелось очутится дома, в тепле и сухости, рядом с женой.

Ах, Хэмели!.. Он особенно любил ее в «нормальной» стадии, когда она не была ни уродливой, и чрезмерно умной, ни особенно красивой и глупой. В этот короткий срединный период она всегда выглядела такой свежей, новой... Но вообще-то он любил ее во всех ее формах и фазах, с любым интеллектом, любил особенно в такие моменты, как теперь, когда был мокрым, озябшим, усталым и перепуганным.

Он отбил в сторону плавающую звезду, перенеся на нее свое раздражение. А яркая искорка была, наверно, столь же несчастна, как и он сам, – ее смыло с неба, и теперь она стала всего лишь плавающим мусором...

Здесь, к счастью, было слишком мелко для Кита, единственного небесного монстра, который сейчас мог представлять опасность... Путники выбирались из слякоти.

– В реальной жизни, – вслух подумал Честер, – видимо, прошла гроза...

Они шли бесконечно долго. Голем вел их в темноте, непрерывно понукая. Некоторое время их еще преследовал гнев созвездий, затем путники вошли под полог джунглей, и небесные обитатели потеряли их из виду. Но безумие все еще оставалось с ними. Им представлялось, что почва под ногами стала ореховым маслом; до нему было трудно идти. Деревья, опасные сами по себе, теперь словно приобрели дополнительно чужую злобность: они сделались пурпурными, загудели все разом и протягивали им зловещие овальные плоды.

Бинк знал, что безумие, каким бы оно ни казалось – добрым или дым – уничтожит их, если они ему безвольно поддадутся. Чувство самосохранения заставляло его все время сопротивляться, и это сопротивление становилось тем сильнее, чем больший опыт он приобретал. Но все же ему никак пока не удавалось надежно и прочно пробиться к реальности. В некоторой степени то, что происходило с ним, напоминало иллюзии Королевы. Но безумие ведь действовало не только на восприятие, но и на эмоции, и потому было особенно опасным.

Бинк услышал, как голем закаркал, обращаясь к Кромби на языке грифонов, и увидел, как летающая рыба уселась тому на голову. По всей вероятности, она устала и ей надо было отдохнуть.

– Да, она заслужила награду, – кивнул Бинк. – За своевременную услугу...

– Награду? За что? – удивленно спросил голем.

Бинк уже хотел было ответить, но тут же понял, что это бесполезно: Гранди не был реальным, его ничто не волновало. Он лишь делал то, что ему полагалось делать, но человеческие совесть и сочувствие не были в него заложены.

– Просто поверь мне на слово: рыба заслуживает награды. Что ей хотелось бы получить?

– Сколько, однако, хлопот из-за какой-то ерунды, – пробормотал голем. Но все же – засвистел и забулькал, обращаясь к рыбе. – Она желает завести семью.

– Значит, надо всего лишь отыскать пару своего вида, – сказал Бинк. – Самца или самку. В зависимости от того, кто она сама.

Голем опять потолковал с рыбой, а затем пояснил:

– В Области Безумия она ничего не сможет для себя найти.

– Возможно, эту проблему мог бы решить кусочек магического дерева, – предположил Бинк. – До правде, каждому из нас не помешал бы такой кусочек. Мы настолько запутались с этим безумием, настолько завязали в грязи, что даже не удосужились подумать об очевидном. Посмотрим, сумеет ли талант Кромби найти для нас такое дерево.

Кромби уныло каркнул, приняв просьбу. Крыло его указало на холмик трясущегося желе.

– Это – пиявочное дерево! – одернул его Гранди. – Мы не должны подходить к нему!

– Почему же? В тебе-то вообще нет крови... – Честера еще хватало на ерничество!

– Нужное нам дерево, по-видимому, находится за ним, – решил Бинк. – Очень хорошо, что талант Кромби продолжает работать. Но надо быть внимательным – случайных опасностей на дороге хоть отбавляй. Ночью, да еще в этом безумном состоянии... На такое способен только ты, Гранди.

– Хоть на что-то еще способен, – проворчал голем.

– Нам нужен свет, – сказал Честер. – Птичий кл... э-э, Кромби, где нам раздобыть безопасный свет?

Крыло грифона указало на стаю длинноногих, похожих на пузыри существ с вылупленными и жутко светящимися глазами. Бинк осторожно обошел их и увидел, что это – не животные, а растения: то, что выглядело ногами, на самом деле было стеблями. Он сорвал одно из них, и из глаз растения вырвался луч, ярко высветивший все впереди.

– Это фонарный цветок, – пояснил Гранди. – Поосторожнее с ним, не то можно поджечь лес.

Дождь уже прекратился, но с листьев еще капало.

– Сейчас больше опасностей вроде нет, – предположил Бинк.

Вооружившись фонарями, они отправились туда, куда до того указал Кромби: где-то там должно расти магическое дерево. Они пробирались извилистыми тропинками, обходя сомнительные места, на которые указывал голем. Не будь Гранди, они, без сомнения, не выжили бы среди природных ловушек джунглей. И при обычных обстоятельствах путь был бы не из легких, а уж безумцы и вовсе не одолели бы его.

Неожиданно они наткнулись на обломок гигантского ствола. У основания он был толще, чем можно было обхватить, а на высоте человеческого роста белел зазубренный слом.

– Наверно, это было могучее дерево! – сказал Бинк. – Хотел бы я знать, от чего оно погибло.

Они подошли поближе... и внезапно избавились от безумия. А светящиеся шары в их руках превратились в натуральные фонарные цветки, как и заверял голем. Густые джунгли показывали свою истинную магию взамен фальшивок, навеянных безумием. Более того – за всю жизнь (Бинк это сполна почувствовал) у него не было настолько ясной головы.

– Магия безумия обратилась в свою противоположность! – обрадованно воскликнул он. – Мы – опять абсолютно здравомыслящие! Такие, как наш голем!

– Посмотри-ка лучше на тропу, по которой мы сюда пришли! – не без волнения произнес Честер. – Кругом – ядовитые шипы, хищная трава. А вон – нефтяные деревья! Да наши факелы могли взорвать весь лес!

– Я отлично это понимал! – Гранди обвел их горделивым взглядом. – Как вы полагаете, почему я на вас орал? Будь у меня нервы, они давно приросли бы к костям. Всякий раз, когда вы норовили свернуть с указанной дороги...

Все больше и больше фактов прояснялось для Бинка.

– Гранди, а почему ты вообще решил нам помочь? У тебя ведь нет эмоций, ты мог бы спокойно улететь на своей рыбе... А ты пошел на такой труд, на такой риск...

– Рыба! – вспомнил Гранди. – Ее надо наградить!

Он отломил щепку от массивного ствола и привязал ее к спинному плавнику своего «коня» выдранной из себя веревочкой.

– Браво! – Честер хлопнул в ладоши.

– Лети дальше, пучеглаз. – В интонации, с какой Гранди произнес эти слова, прозвучало нечто, напоминающее нежную привязанность. – До тех пор, пока с тобой будет эта щепка, ты будешь видеть в Области Безумия исключительно все в самых натуральных образах и обличьях. И сможешь отыскать себе даму сердца. И как только отыщешь – немедленно оторви щепку: насколько я понимаю, не очень-то приятно видеть даму сердца такой, какова она на самом деле.

Кромби согласно каркнул – его сочувственное восклицание не нуждалось в переводе.

Рыба тут же взлетела к ночному небу, выбрасывая мощную струю пузырьков и ловко лавируя между ветками. Освободившись от веса голема и подгоняемая страстной надеждой, она помчалась с нарастающей скоростью.

– Почему ты отпустил ее? – спросил Бинк.

– А разве у тебя совсем память отшибло? Ты же мне сам велел!

– Но почему у тебя все вышло так изящно? Ведь ты проявил к этому существу самые настоящие чувства.

– Быть не может! – фыркнул голем.

– А почему ты так возился с нами, несмотря на все опасности? Ведь если бы мы погибли, твоя служба у Волшебника тут же закончилась бы.

– И какой бы мне с того был прок? – Гранди чуть ли не сердито пнул своей кривой ножкой травинку.

– Ты обрек бы свободу. А вместо этого ты взял на себя массу хлопот, вынудив нас спуститься с «лестницы» и выведя в безопасное место. Ты в самом деле ничего такого не обязан был делать. Ты же переводчик, а не лидер!

– Эй ты, неудачник несчастный! Мне надоело слушать всякий вздор!

– Подумай сам, – не отставал Бинк, – к чему связываться с неудачником?

Некоторое время Гранди размышлял. Потом сказал:

– Наверное, я все-таки тоже сошел с ума.

– Да как ты мог сойти с ума, если на тебя безумие совершенно не действовало!

– Да что ты к нему прицепился? – с досадой произнес Честер. – Зачем ты дергаешь голема? Он славно поработал.

– Потому дергаю, что голем тщеславен, – сказал Бинк. – Он помог нам из одного тщеславия.

– Да потому, что я заботился о вас, недоумки! – завопил Гранди. – И зачем только надо подтверждать это... подтверждать, спасая вам жизнь?

Бинк затих. Кромби, Честер и Добрый Волшебник молча уставились на Гранди.

– Ну что я такого сказал? – сердито спросил толем. – Что вы, халявщики, пялитесь на меня?

Кромби каркнул.

– Птичий клюв говорит... – голем запнулся. – Он говорит... Ни черта не разберу, что он там говорит! Что со мной?

– Древесина данного дерева обращает магическую способность в ее противоположность, – проговорил Хамфри. – И твой талант отключился.

– Но я к дереву не прикасался!

– И мы тоже, – напомнил Бинк. – Но все мы сейчас в здравом уме. Видимо, потому, что воздействие этого обрубка настолько сильно, что... Словом, оно намного сильнее, чем воздействие щепки. Вот почему мы теперь способны воспринимать тебя таким, каков ты есть. Ты сам понимаешь, что именно ты сказал?

– Выходит, дерево испортило мой талант, так же, как и ваши? Но разве мы этого не знали?

– Оно меняет нашу магию, не меняя нас самих, – упрямо продолжал Бинк. – Поскольку мы – реальные.

– Но это означало бы, что я тоже наполовину реальный!

– И ты наполовину заботился, – добавил Честер.

– Это всего лишь оборот речи. У меня нет эмоций!

– Отойди подальше от дерева, – посоветовал Бинк. – Выйди из области действия ствола. И тогда скажешь нам...

Гранди отошел в сторону и огляделся.

– Что ты видишь? – спросил Бинк.

– Джунгли изменились! – закричал голем. – Я сошел с ума!

– Заботься, – произнес Бинк. – Таким был Ответ Доброго Волшебника. В заботах о нашем спасении ты наполовину достиг и своей собственной цели. Ты начал постигать обязательства реального существа. Ты ощущаешь сочувствие и гнев, переживаешь удовольствие, отчаяние и неуверенность. Ты сделал то, что сделал, потому что совесть простирается за пределы логики. Стоит ли она того?

Гранди еще раз посмотрел на искаженные джунгли, какими они виделись с того места, куда не достигало воздействие магического дерева.

– Это безумие! – воскликнул он.

И все расхохотались.