Истории Черной Земли. Сказки и легенды Анголы

I

Когда португальцам удалось водрузить крест над королевством Конго, под его сень стали сгонять со всей страны рабов, и, чтобы спасти пораженные язвой язычества души несчастных, их крестили перед отправкой в Бразилию, которой португальцы поставляли живой товар.

Работорговлей занимались в основном португальские священнослужители, пользовавшиеся благосклонностью короля Конго и его придворных. Потому что все они одинаково были заинтересованы в торговле рабами: одни наживались, продавая их бразильским плантаторам, другие — собирая налоги с работорговцев при погрузке "черных голов" на корабли, уплывающие за океан.

Король страны Нгола (совр. Ангола) — Нгола Килванжи — хорошо усвоил опыт соседнего короля в своих взаимоотношениях с белыми. Он предпочитал иметь дело только с португальскими купцами. И по его приказу воины, вооруженные копьями и луками, пропускали через северную границу страны, реку Данже, лишь людей, нагруженных тюками с товарами.

А люди в сутанах не допускались па земли короля Нголы. Те иезуиты, которым удалось добраться до владений короля амбундо, проложить пути к берегу океана и подняться вверх по течению реки Кванзы, явились в страну в составе первого португальского посольства. Возглавлял его Паулу Диаш ди Новаиш, первый губернатор и собиратель дани в Нголе. Он получил это пышное, но лишенное действительного смысла звание от короля Португалии еще до того, как португальцы смогли завоевать хоть клочок земли Нголы. Поэтому власть Новаиша была весьма относительной.

У иезуитов было две цели: прежде обратить в христианство короля Нголы и его подданных, а потом начать широкую торговлю рабами. У первого же губернатора Нголы, Паулу Диаша ди Новапша, были иные цели. Он хотел установить "дружеские" отпошения с королем амбундо — народа Нголы, чтобы затем проникнуть в сердце страны — Донго, к серебряным горам Кам-бамбе.

Рабы, серебряные рудники и целый новый мир, которым мечтала завладеть Португалия, казалось бы, уже принадлежал ди Новаишу. Ведь страна была ему пожалована в дар особым королевским указом... Но до действительного владения страной было еще очень далеко.

Ах, эти прославленные серебряные рудники! Они сводили португальцев с ума!.. А амбундо смеялись над жадностью португальцев. Еще и не добравшись до этих рудников, заморские пришельцы выдумывали небылицы о растущих там деревьях с серебряными прожилками.

В первую же встречу с португальцами король Нголы согласился открыть свою страну для торговцев. Но к проповеди христианства он почти не проявил интереса, так же как и его народ.

Проповеди иезуитов ничего не говорили народу амбундо. И священники очень скоро убедились в том, что "обратить этих варваров в христианство добрым словом не удастся. Это возможно осуществить только после того, как они будут приведены с помощью оружия к вассальной зависимости от короля Португалии". И тем не менее торговля между португальцами и амбундо развивалась весьма успешно.

Через некоторое время опьяненные своими успехами иезуиты смогли написать: "Наши отношения процветали, мы жили в мире и дружбе, и туземцы были очень довольны нашим добрым отношением к ним, пашей торговлей с ними, а также товарами, которые мы им давали в обмен на рабов, на слоновую кость и на фрукты. И, полностью доверяя нам, они допускали наших людей в глубь страны для меновой торговли".

Но "король дикарей", как называли португальцы Нголу Килванжи, отказался принять христианство и ни за что не соглашался продавать в рабство людей своего народа. Он посылал па продажу рабов, но очень мало и только пленных, захваченных в войне с другими племенами, и преступников, осужденных на смерть. И такого незначительного количества рабов, поставляемых "королем дикарей", было явно недостаточно португальцам, чтобы удовлетворить спрос на рабочие руки, который в Бразилии все увеличивался.

Когда иезуиты окончательно убедились, что словом божьим они не могут проложить себе дорогу к сердцу людей Нголы, они решили прибегнуть к мечу и шпаге, к этим "самым надежным средствам" превращения местных жителей в покорных овец паствы господней. Священнослужители не сомневались в том, что рано или поздно и земли и народы Нголы будут принадлежать им. Сам король Португалии поручил им обратить народ вновь открытой страны в христианство! И они, конечно, это сделают! Тогда рабов будет столько, что все португальцы смогут обогатиться. Но пока это неосуществимо. Так как "король дикарей" до сих пор не христианин, а язычник, и, чтобы получить желаемое количество рабов, нужно воевать с ним. Так думали иезуиты.

А Паулу Диаш ди Новаиш пытался проникнуть в глубь страны, используя мирные средства. Он налаживал торговые отношения с королем Нголы. Но при этом не упускал из виду основную цель, которая привела его сюда, — легендарные серебряные рудники.

Таким образом, интересы правителя Нголы и иезуитов не сходились. В течение трех лет "слуги господни" подстрекали ди Новаиша начать войну с Нголой Килванжи. Им нужно было добыть в Нголе множество рабов и переправить их на другую сторону Атлантики.

Дело в том, что Бразилия очень нуждалась в рабах. Потому что рабы этой страны — местные индейцы — не желали работать на плантациях, убегали от хозяев в леса и, зная в них все тайные тропы, скрывались так, что их невозможно было разыскать. А если африканца привезти в Бразилию, размышляли иезуиты, то он, чужой человек в чужой стране, никогда не решится на побег. И для бразильских плантаторов африканские рабы будут находкой.

Все эти годы португальцы не могли проникнуть ни к серебряным горам, ни к золотым рекам, и никому из них еще не удалось укрыться в тени прославленных деревьев с серебряными прожилками... А те богатства, которыми жаждали завладеть иезуиты, находились не в глубинах земли, а на ее поверхности. Их можно было заполучить под звуки труб, призывающих к войне.

И в 1581 году эти трубы впервые зазвучали. Между реками Лукалой и Конго лежали владения короля амбундо. На них и обрушилось войско португальцев. Надо было запугать племена. И, чтобы впредь никто не вздумал сопротивляться, побежденным отрубали головы и отрезали носы. Отрезанными носами наполняли бочонки и отправляли в Лунду, к Паулу Диашу ди Новаишу, как военные трофеи!

Один из иезуитов рассказывает о случае, очевидцем которого он стал во время этой первой войны с амбундо: "Мы убили одного человека племени, когда он, поняв, что уже не сможет уйти от смерти, вдруг побежал навстречу нашим солдатам, а потом, остановившись, выпустил в них все стрелы, какие у него были". Вот на этой выжженной земле иезуиты обратили в христианство жителей земли Иламба. Об этих днях тоже сохранилось свидетельство одного иезуита: "Каждый священник крестил за один только день до четырехсот человек". А количество пленных, ставших рабами, было неисчислимо!

Истребительные войны, которые вели португальцы, эту охоту за рабами, амбундо прозвали "Kvata! Kvata!" — "Хватай! Хватай!"

Нгола Килванжи стойко сопротивлялся португальцам, чем вызвал в завоевателях дикую ярость. И чтобы устрашить "короля дикарей", они привязывали пленных к жерлам пушек и таким образом отсылали растерзанные тела в стан врага.

Вот во время этой первой войны на краю страны, охваченной пламенем и залитой кровью, в Кабасе у короля Нголы Килватки родилась дочь — Нзинга Мбанди, будущая королева, ставшая впоследствии символом сопротивления ангольского народа.

II

Нзинга Мбанди Нгола жила в королевстве Донго под присмотром отца, величайшего воина парода амбундо. С высот Матамбы его воины спустились вниз по течению реки Кванзы и в порту Томбо после долгих и ожесточенных сражений одержали победы над португальскими войсками.

Вскоре провинции Иламба и Кисама стали владениями короля Нголы. Множество вождей теперь платили ему дань. К тому времени, когда португальцы появились в устье Кванзы, среди вождей было немало таких, кто не хотел подчиниться королю Нголы и искал покровительства у португальцев, надеясь, что те помогут им вернуть независимость. Однако эта опрометчивость обошлась африканским вождям дорого. Земли, отвоеванные с помощью португальского оружия и португальских солдат, перешли во владение иезуитов, которые стали называть себя покровителями африканцев. В действительности же они являлись палачами рабов, которых в огромном количестве вывозили в Бразилию.

Белых солдат иезуиты получали в тюрьмах, наполненных преступниками. Эти преступники и воевали в Иламбе и Кисаме против амбундо. И пока иезуиты охотились за рабами, Паулу Диаш ди Новаиш прокладывал себе путь к серебряным горам Камбамбе.

Однако сражаться с могучим войском Нголы Килванжи белым солдатам Паулу Диаша ди Новаиша было трудно. И Новаиш обратился за помощью к королю Конго. Когда иезуиты уже считали себя хозяевами земель Нголы Килванжи, это войско, состоящее из подданных короля Конго и португальских преступников, освобожденных из тюрем, возглавляемое черными военачальниками, в первом же бою на северной границе Донго обратилось в бегство. Португальцы отступали вниз по реке Кванзе беспорядочными толпами. Солдаты, добравшиеся живыми до Луанды, рассказывали невероятные истории о "сражениях с миллионами полчищ амбундо..."

Тогда иезуитский священник Балтазар Баррейра обвинил солдат в недостатке патриотизма. И, так как Новаиш потерял всякую надежду на победу, а черные полководцы тоже считали битву проигранной, отважный иезуит сам стал во главе отрядов преступников и занялся охотой на людей амбундо, чтобы превратить их в христиан и рабов.

Нзинге Мбанди в это время было десять лет. Война "Хватай! Хватай!" разорила и опустошила Иламбу и Кисаму, но ни один выстрел еще не прогремел под небом Донго. Все селения страны были превращены в военные лагеря. И Нзинга выросла среди отважных воинов отца. А потом, когда она вышла замуж и родила сына, ее отец, король Нгола Килванжи, умер.

Великий воин Нгола Килванжи оставил после себя трех дочерей и двух сыновей. Его старший сын родился вне брака, и поэтому наследником должен был стать младший сын. Но незаконнорожденный старший сын, которого звали Нгола Мбанди, сразу же после смерти отца выступил против младшего брата. Он сам хотел захватить престол и уверял всех, что младший брат родился, когда его мать была уличена в неверности мужу и находилась в тюрьме, а потому он не имеет права наследовать отцу.

Честолюбивого молодого Нголу поддержали некоторые вожди, и он стал королем амбундо. Очень скоро голова младшего брата скатилась в лужу крови.

Отметив братоубийством восхождение на престол, новый король, чтобы избавиться от соперников, велел убить своего племянника, сына Нзинги Мбанди, а также и вождей — своих сторонников.

В эти страшные дни Нзинга вместе с мужем и сестрами тайно бежала в Матамбу, родину всех амбундо. Ее коварный брат не успел преградить путь беглецам и не посмел вторгнуться в Матамбу, население которой решительно встало на защиту дочери Нголы Килванжи.

С высот Матамбы Нзинга наблюдала за тем, как развивались события в королевстве Донго. Посланцы Нзинги ходили по стране, проникали в Иламбу и Кисаму, бродили вокруг португальских тюрем и рынков рабов, там, где иезуиты еще чувствовали себя хозяевами. Нзинга знала, что ее коварный брат слаб и труслив, что он живет в постоянном страхе быть убитым вместе со своим сыном. Нзинга знала, что этот человек не сможет возглавить войско, которое оставил отец. И она выжидала, выжидала три года, пока португальцы не подошли к Камбамбе и к знаменитым серебряным рудникам.

Португальцы каждый день видели эти серебряные горы, ослепительно сиявшие на солнце и на закате казавшиеся заревом огромного пожара. Португальцы рвались к ним, им не терпелось завладеть серебром, загребать его полными пригоршнями.

Еще дед Нзинги, великий Нгола Инене, первый король амбундо, давным давно, встретившись с португальцами, послал в дар их королю браслеты из серебра Камбамбе. Из серебра! Так думали португальцы. Но Нгола Килванжи посмеивался про себя: он-то хорошо знал, что это за браслеты!

Теперь серебряные горы были рядом. Португальцы вступили в Камбамбе. Король амбундо не оказал им никакого сопротивления, покинул Донго и скрылся на одном из островов на реке Кванзе. Он бежал, позорно бросив на произвол судьбы даже собственную мать. И амбундо не простили ему такую трусость. Они покинули короля в его убежище и скрылись в лесной чаще.

Вожди, которые сохранили верность своему королю, посоветовали Нголе Мбанди попросить сестру Нзингу, чтобы она вступила с португальцами в переговоры о мире. А португальцы уже воздвигали крепость в Амбаке — в этом сердце королевства Донго.

Слабый, но честолюбивый король воображал, что вожди являются его опорой, и немедленно послал гонцов в Матамбу, которым поручил передать его просьбу сестре.

Теперь участь народа амбундо зависела от того, что скажет Нзинга. Всем было известно, что жестокий брат убил ее сына. Еще не просохла па земле его кровь и кровь младшего брата, который должен был занять престол Нголы Килванжи.

Но Нзинга, завоевавшая любовь народа своим великодушием, считала своим долгом подчиниться воле брата — короля амбундо и забыть о том, что он убийца ее сына. Потому что страна была в опасности, португальская крепость уже возвышалась на священной земле Донго, власть иезуитов все крепла и они заклеймили ее братьев-амбундо железом и огнем.

Нзинга приняла посланцев брата и, отправив их обратно, решила вести от имени короля Донго переговоры о мире не с комендантом крепости в Амбаке, не с иезуитами, а с самим представителем короля Португалии.

III

Нзинга прибыла в Луанду для переговоров с португальцами во главе посольства короля Нголы Мбанди. Рассказывая об этой знаменитой встрече с португальским губернатором, историки старой Анголы говорят: "В день, назначенный для приема, она направилась во дворец губернатора в сопровождении блестящей свиты, состоящей из мужчин и женщин. Войдя в зал, она заметила, что в нем стоит только одно кресло, напротив которого на роскошном ковре были разложены бархатные подушки с золотым шитьем. Тогда она повернулась к одному из своих рабов, и он, поняв этот знак, мгновенно преклонился перед своей королевой так, чтобы она могла сесть. И она сидела все время, пока продолжался прием. Это вызвало всеобщее восхищение. Но в еще большее изумление пришли присутствующие, когда эта женщина, выросшая среди дикарей и хищных зверей, заговорила. Она оказалась красноречивой и использовала в своей речи очень точные выражения. Она пыталась сгладить неприятное впечатление о своем брате как о человеке неверном своему слову, и заверить португальцев в том, что Нгола Мбанди будет следовать по пути примирения, предлагаемом ею. Кроме того, она умело излагала свои соображения и требования, с которыми португальцы должны были согласиться.

Губернатор Жоан Коррейа отвечал, что для обеспечения прочности союза король Нгола Мбанди должен признать себя вассалом Португалии и платить ежегодную дань. Но на это посланница немедленно возразила, что такие условия могут быть предложены только побежденному, а не властелину, который хочет установить дружбу с другим властелином, подобным себе".

И мир был заключен на равных началах, как того желала посланница короля Нголы. Португальский губернатор обязался покинуть крепость в Амбаке, вывести из страны Донго все войска и освободить рабов, захваченных во время войны. Только после исполнения всех этих обязательств мог быть установлен союз между Португалией и Нголой.

Теперь Нгола Мбанди перестал интересовать губернатора. Он увидел истинного короля амбундо в лице Нзинги. Принимая условия мира, продиктованные этой женщиной, губернатор думал, что ее ум и влияние на свой народ будут служить португальским интересам. И, выступая в качестве союзника, губернатор надеялся извлечь для себя выгоду — завоевать провинции Иламбу и Кисаму, которые Нгола Килванжи некогда присоединил к своему королевству, объединив таким образом всех амбундо.

Чтобы укрепить союз с королевством Нголы, губернатор убедил Нзингу в том, что она должна принять христианство и креститься. И Нзинга не стала противиться. Она понимала, что ее отказ был бы предлогом для возобновления войны, для возвращения иезуитов, которые снова принялись бы за охоту па людей, стали бы опять хозяевами селений амбундо, и таким образом весь народ превратился бы в неисчерпаемую кладовую рабов для вывоза в Бразилию.

Кроме того, Нзинге нужно было выиграть время. Она не хотела повторить ошибку отца, отказавшегося принять христианство. Этот отказ обошелся стране очень дорого: сорок лет войны в Иламбе и Кисаме и множество рабов-амбундо, отправленных в трюмах кораблей в Бразилию. А остановить продвижение по стране иезуитов ему так и не удалось.

Брат Нзинги все еще был королем, и она, зная его характер, была убеждена, что он никогда не сможет поднять народ амбундо против португальских войск.

Обряд крещения был совершен со всей торжественностью в соборе Луанды в присутствии португальского дворянства и простого народа. Сам губернатор стал ее крестным отцом. Нзинга приняла имя дона Ана ди Coyза. В то время ей было сорок лет. И до самой смерти всякий раз, когда ей приходилось договариваться с португальцами, она употребляла это имя. Это было единственным напоминанием о ее крещении.

Теперь и губернатор и иезуиты были совершенно уверены в том, что им удастся проникнуть на земли Нголы, что они смогут повторить в Донго и Матамбе то, что было сделано в королевстве Конго. Но Нзинга думала совсем о другом — как извлечь выгоду из своего обращения в христианство, как установить дружеские отношения со священнослужителями, чтобы избавить свой народ от опустошительных войн. И соглашалась с португальцами только в том, что касалось религии, и не больше. Посланница короля дала понять иезуитам, что страна амбундо не покорится португальцам, как покорилось им Конго.

Сам епископ Луанды пытался продолжать переговоры с Нзингой, но каждый раз, когда он заводил речь о "рынках и выкупах", она с неизменным упорством и ловкостью уклонялась от этих разговоров. А ведь именно "рынки и выкуп", то есть торговля рабами, больше всего интересовали иезуитов и остальных португальцев. В то время белые люди Нголы и белые люди Бразилии жили только за счет работорговли.

В первые же годы после появления португальцев на берегах Кванзы, вблизи Луанды, примерно с 1565 до 1575 года, было вывезено за океан свыше 52 тысяч человек (52 053). А за 1580 год было вывезено более двух с половиной тысяч (2660) человек.

За это же время количество африканцев, обращенных в христианство, составило примерно 20 тысяч человек. И это несмотря на то, что одному священнику порою приходилось крестить в день до 400 амбундо!

С 1580 по 1680 год жестокая война "Хватай! Хватай!" опустошила страну амбундо от побережья океана до Матамбы. За это трагическое столетие из одной только Анголы, по свидетельству Антониу Оливейры Кадорнеша, автора "Истории ангольских войн", лучшего источника по истории страны, было вывезено около миллиона рабов! Сколько же миллионов ангольцев погибло во время истребительной войны "Хватай! Хватай!", если португальцам удалось вывезти из страны около миллиона рабов? Очевидно, количество жертв работорговли значительно превышало численность населения современной Анголы! А ведь когда-то эта страна, по утверждению португальского историка XVI века Абреу ди Бриту, считалась одной из самых населенных стран Африки.

Итак, Нзинга отправилась домой, а иезуиты стали деятельно готовиться к возобновлению охоты на рабов. Сменивший Паулу ди Новаиша губернатор не перечил им, так как все фантастические россказни о серебряных горах Камбамбе оказались выдумками. В этих горах было олово, и потому они перестали интересовать португальцев. Знаменитые браслеты, посланные некогда в дар португальскому королю, оказались отлитыми из чистого олова, а вовсе не из серебра. И губернатор стал теперь возлагать все надежды на работорговлю.

Возвращаясь в Матамбу из Луанды, пока еще не разгорелась война, Нзинга встретила на пути своего дядю по отцовской линии. Он сообщил ей, что направляется в Луанду, дабы покориться португальскому губернатору. Этот Нгола надеялся, что, когда он станет союзником португальцев, белые властители избавят его от постоянных нападений бродячих отрядов жага. Они нападали на его селения, угоняли людей и расхищали имущество.

И здесь же, на этом самом месте, где трусливый Нгола признался ей в своем намерении, Нзинга велела отрубить ему голову. Она не покарала людей, его сопровождавших, и отпустила на все четыре стороны, чтобы каждый из них мог разнести по стране весть о том, как Нзинга наказывает изменников и предателей.

А вскоре при дворе Нголы Мбанди произошли события, которые еще больше обострили обстановку. Согласившись наконец по примеру сестры и по ее совету принять христианство, Нгола величественно потребовал, чтобы губернатор прислал к нему священника, который произвел бы обряд крещения. И вот святой отец прибыл. Ошеломленный король увидел перед собой такого же черного, как он сам, человека, но облаченного в рясу священнослужителя. Это был сын одной из рабынь короля, родившийся в Матамбе. Он попал в рабство к иезуитам, прошел у них обучение и теперь под именем святого отца Дионисиу Фариа явился ко двору своего короля, чтобы по поручению губернатора произвести обряд крещения.

Нгола счел себя оскорбленным. Возмущенный, что к нему прислали какого-то черного священника, в то время как сестру его торжественно крестили белые отцы, вне себя от ярости, Нгола выгнал черного падре и осыпал проклятиями губернатора, унизившего королевское достоинство властителя амбундо.

Отныне он больше не желал видеть на своих землях пи одного португальского торговца и вообще ни одного белого человека. И их стали вытеснять из владений Нголы. Но тогда снова раздались крики: "Хватай! Хватай!" Снова запылали земли, и к побережью океана потянулись бесконечные вереницы рабов, закованных в цепи, заклейменных раскаленным железом.

Нзинга понимала, какая опасность нависла над ее народом, и предприняла шаги для объединения сил всех амбундо. В истории Африки это была первая попытка объединить народ, разрозненный на племена. Таким образом Нзинга думала положить конец распрям между племенами. Мелкие раздоры и воины приносили народам неисчислимые бедствия, а португальцы извлекали из них выгоду и старались разжигать легко вспыхивающие междоусобицы. Помогая одним племенам против других, они захватывали рабов и наполняли трюмы своих кораблей. Поэтому-то Нзинга и пыталась сплотить все племена амбунго — вместе они могли бы противостоять нападениям белых солдат и черных наемников португальцев, жага.

По стране кочевали бродячие отряды, состоявшие из рабов, осужденных на смерть преступников, изгнанников всех племен, находившихся вне закона людей. Без роду и племени, эти наемники служили тем, кто соглашался больше заплатить: то белым против черных, то черным против белых, то черным против черных. Их называли "жага".

Жага существовали только в Анголе, и появление их можно связать с нашествием народов со стороны Великих озер и с войнами, которые вели эти народы, чтобы закрепиться на землях, где впоследствии образовались государства Бенгела и Нгола. Жага никогда не представляли собой единого племени, хотя со временем они и объединились в касанже. Жили они обычно военными поселениями, которые назывались "киломбо".

Узнав о действиях непокорной королевы, собирающей весь народ амбундо в свои отряды, а также о поведении Нголы, выгнавшего священника, португальцы снарядили многочисленное войско и отправили его на Матамбу.

Но все еще считавшийся королем, Нгола Мбанди не решился встать во главе войска и покинуть свое убежище на одном из островов на Кванзе. Боясь попасть в руки португальцев и продавшихся им жага, он решил оставить своего единственного сына, еще ребенка, под охраной верного прислужника, известного под именем Каза, и отправиться с прошением о мире к португальцам, обещая им полное подчинение.

Но он не успел выполнить свое намерение. Нзинга узнала о замыслах трусливого брата и велела доверенным людям немедля отравить изменника. После его смерти она стала полноправной властительницей королевства Нгола.

IV

Трудным и беспокойным было начало царствования Нзинги. Она осталась на том же острове, па котором жил ее брат, потому что столица королевства Донго, Кабаса, находилась под постоянной угрозой захвата португальцами. Они не покинули крепости в Амбаке, как это было обусловлено мирным договором. Мало того, губернатор приказал открыть в самом Донго невольничьи рынки. И в это же время он лицемерно предлагал королеве покинуть уединенный остров, поселиться в Кабасе рядом с крепостью, под защитой португальцев, но требовал передать ему в руки рабов, укрывшихся у нее.

Не веря ни одному слову губернатора, Нзинга стала призывать к объединению народ амбундо, живущий на высотах Матамбы, и тех, которые занимали земли между реками Донде и Кванзой. И на этих просторах, бывших владениях древнего королевства Нгола, жили племена жинга, нгола и амбундо. Мудрая королева старалась внушить своим подданным, что если они сами не решат собственную судьбу, то станут рабами португальцев.

Нзинге даже пришлось заключить союз с главарями одного из отрядов жага, с Казой Конголой, которому ее брат доверил жизнь своего сына. Таким образом она хотела усмирить жага, которые были самыми сильными помощниками португальцев. Пользуясь именно ими, как гончими собаками, португальцам удалось завоевать часть страны амбундо.

Нзинга не без труда привлекла Казу на свою сторону. В конце концов он настолько расположился к отважной королеве, что отдал Нзинге ее племянника, сына Нголы Мбанди. И, чтобы никогда ни у кого не возникла мысль передать престол амбундо ее племяннику, который может оказаться таким же трусливым, как его отец, она приказала убить мальчика, а затем утопить его в волнах Кванзы.

И вот от Луанды до Донго на призыв королевы стали стекаться рабы, бежавшие из владений иезуитов и от португальских работорговцев. Нзинга освобождала всех беглецов, давала им копья и луки, и они становились ее преданными воинами.

Не зная, как бороться с мятежным духом народов Нголы, как приостановить массовое бегство рабов, португальский губернатор попробовал переманить на свою сторону вождей, освободив их от уплаты дани. И, несмотря на это, многие из них выступили против португальцев, отказались воевать на их стороне и присоединились к войску королевы. Тогда губернатор вынужден был издать приказ, что всякому, кто признает Нзингу королевой, будет отрублена голова.

Но и эта угроза не подействовала. Сопротивление португальцам ширилось. А иезуиты, не щадя сил своих, вели войну "Хватай! Хватай!", охоту за рабами. И им удалось отвоевать часть королевства Нгола, создать самостоятельное королевство под опекой португальцев. Во главе его был поставлен еще один родственник Нзипги — Ари Килванжи Нгола. Он владел землями Пунго-Апдонго.

И с 1624 года Нзинге пришлось вести жестокую и упорную борьбу не только с португальцами, но и со своим родственником. Руководствуясь честолюбивыми стремлениями вырвать власть из рук королевы, он предал ее и народ амбундо, продавшись португальцам. Но Нзинга не переставала считать своими владениями и Нголу и ее сердце — Донго, хотя королем Нголы был теперь Ари.

Невзирая на мощную поддержку иезуитов и белых солдат, король Ари не решался появляться за пределами долины Черных камней Пунго-Андонго, которые высились, как мрачные стены, па просторе широкой равнины. Только здесь, под неусыпным надзором жага — наемных солдат португальцев, он не боялся попасть в руки Нзинги.

Ари считал себя королем, а Нзинга продолжала во всех документах, посылаемых португальскому правительству, подписываться: "Дона Ана ди Соуза, королева Нголы и Донго". Однако под этим именем Нзинга была известна только португальцам. В историю она вошла еще под именем Жинги. По словам историка Антониу Оливейры Кадорнеша, который служил капитаном в крепости Донго в то время, когда там жила королева амбундо, одно из племен в Матамбе носило название "жинга". И по имени этого племени португальцы назвали королеву амбундо.

Нзинга никогда не признавала португальцев хозяевами даже захваченных ими земель. За крепостные стены им не удавалось распространить свою власть. И они могли жить лишь за каменными стенами фортов, под охраной жага и некоторых вождей, перешедших на сторону португальцев.

Предательство Ари Нголы проложило дорогу другим предательствам. Страх перед жага, которые прославились своим зверством, вынудил некоторых вождей просить убежища в португальских крепостях. Они в это время не думали о том, что союз с португальцами поставит их в зависимое положение, в положение вассалов, но тешили себя мыслью об освобождении от власти королевы.

Нзинга яростно ненавидела вождей, которые мешали ей объединить народ. А вожди искали не только независимости от Черной Королевы, но и возможности обогатиться на торговле рабами. И они поставляли португальцам черных солдат, вооруженных луками и копьями, которые рядом с жага воевали против законной королевы и своих же братьев, живших по ту сторону серебряных гор Камбамбе.

Нзинге были ясны намерения португальцев. Подчинив себе как можно больше вождей, они тем самым лишат ее дани, которую обычно выплачивали ей вожди, подорвут авторитет королевы у народа, обрекут ее на голод и одиночество.

За сорок лет борьбы с португальцами Нзинга чаще проигрывала сражения, чем выигрывала. Она много раз бывала побеждена силой огнестрельного оружия, но ни разу не попадала в плен. Ей всегда удавалось, искусно отступая, сохранять свою свободу, умело распределять войска амбундо, которые с луками и копьями обычно неожиданно появлялись перед португальскими солдатами, жага и наемным войском.

Однажды, когда Нзинге пришлось спасаться бегством, две ее младшие сестры попали в плен к португальцам. Одну по приказу коменданта крепости в Амбаке убили и бросили в волны Кванзы. Другую сестру, Барбару, увели в цепях в Луанду, где она затем долгие годы пробыла в заточении.

Во время этой долгой войны, конца которой не было видно, вокруг владений иезуитов, уже распространившихся от побережья океана до границы Донго, появлялось все больше и больше киломбо — поселений жага. Они доходили теперь до самой границы Матамбы.

И вот тут Нзинга приняла необычайное решение, давшее ей возможность объединить отряды жага и поднять их против португальцев. Королева Нзинга сама стала жага. Ее киломбо расположилось в самом Матамбе. Ей легко было, пользуясь своей властью и силой, убедить жага служить ей. На стороне португальцев остались лишь немногие, но среди них был жага Кингури, прославившийся своей жестокостью. Именно благодаря его помощи португальцам удалось завоевать часть королевства Донго и добиться покорности вождей Иламбы и Кисамы.

Еще когда командующим португальскими войсками в Нголе был Маиуэл Перейра Форжаз, этот Кингури явился к нему в Луанду. Было это примерно между 1606 — 1611 годами. Капитан Форжаз уже слышал об этом человеке. Он отдал во власть Кингури земли на берегах Лукалы и вооружил его отряды огнестрельным оружием. Таким образом Кингури стал жага и в течение многих лет сражался против народов нгола и жинга.

За короткое время власть Нзинги как предводителя жага стала такой сильной, что многие вожди, перешедшие было к португальцам, снова бежали к королеве. Племена стали объединяться. Нзинга была согласна на единство любой ценой, даже ценой прощения тех, кто ее предал.

По тот, чью голову она хотела бы видеть валяющейся в крови у своих ног, все еще находился там, в Донго, за Черными камнями Пунго-Андопго. Она хотела предать смерти этого Нголу, опозорившего народ, на том самом месте, где он жил в бесславном уединении.

Нзинга знала, что его падение повлекло бы за собой падение власти чужеземца. И Донго снова стало бы частью королевства Нголы. И Нзинга не теряла надежды. Она видела свой долг в создании могучего и независимого государства амбундо.

И тогда к ней пришла весть о том, что на берегах Нголы и Конго высадились голландцы. Это открывало новые возможности для Нзинги. Теперь она хотела объединить не только все племена амбундо, но и все народы Нголы и Конго.

Однако Нзинга понимала, что разорвать вековой союз королевства Конго с Португалией будет очень нелегко. Но ее необычайный для того времени ум, преодолевший племенную ограниченность, помог ей добиться союза народов амбундо и баконго. Ей удалось разорвать дружественные отношения короля Конго с Португалией.

Как полководец, лично руководивший войсками непосредственно на поле боя, Нзинга знала, что ее поражения в войне с португальцами объясняются отсутствием в ее войсках огнестрельного оружия. Победы в битвах, которые вели ее меткие лучники, всегда сопровождались огромными людскими потерями. Да, действия ее войск были очень ограничены. Нзинге никогда не удавалось преследовать войска чужеземцев до берега океана, из-за которого они явились и куда она хотела бы их снова изгнать. Сознание необходимости во что бы то ни стало получить огнестрельное оружие заставило Нзингу вступить в союз с голландцами. Ей удалось разбить португальцев в большом сражении, снова завладеть Донго и освободить жителей Иламбы и Касамы, порабощенных иезуитами.

Нзинга сражалась вместе с голландцами до тех пор, пока они, потерпев поражение в Луанде, не бежали из Нголы И Конго. И Нзинге пришлось скрыться в Матамбе, а король Конго согласился на мир с португальцами, признав себя вассалом, данником португальского короля.

Разъяренные неукротимым правом королевы Нзинги, португальцы бросили на Матамбу отборные отряды жага. Они должны были взять Нзингу живой или мертвой и опустошить страну так, "чтобы даже все деревья перевернулись вверх корнями".

Отрядам жага не удалось захватить Матамбу, хотя португальцы и обещали им в награду все богатства Черной Королевы и весь народ амбундо, который жага смогли бы обратить в рабов! Но народ жинга с королевой во главе отбросил отряды жага. И даже могучий предводитель жага Кингури отказался от какой-либо награды. Он был согласен безвозмездно защищать короля, укрывшегося в Пунго-Андонго, который еще в 1653 году умолял португальцев спасти его от мести королевы.

Нзинге в это время было уже 72 года. Но казалось, что с возрастом только увеличивается ее храбрость и ненависть к предателю Нголе.

Теперь только одна Нзинга стойко держалась во главе народа, свободу которому она обеспечивала оружием жага. А вокруг Матамбы творили свои темные дела иезуиты. Они клеймили людей, как скот, наспех крестили на берегу океана, заковывали в цепи и бросали в мрачные трюмы кораблей, отплывающих в Америку.

За тридцать лет португальцам не удалось покорить Черную Королеву силой оружия. Они чувствовали свое бессилие и на какое-то время вынуждены были сложить оружие. Таким образом, Нзинга смогла прожить несколько мирных лет. И в это время в Матамбу явились миссионеры-капуцины. Нзинга давно знала этих итальянских монахов. Она знала, что они не занимаются работорговлей, и потому относилась к ним хорошо. Но она не знала главного: капуцинов подослали к ней португальцы, которые мечтали склонить на свою сторону старую королеву, увидеть ее у своих ног.

Нзинга чувствовала себя утомленной и постаревшей. Она хотела умереть королевой, законной королевой Нголы, а не предводительницей жага, не выбранной, а наследственной повелительницей. Дочь короля, сама королева, она должна была обеспечить наследников престола. Но для этого нужно было освободить из тюрьмы сестру Барбару и назначить ее наследницей трона Матамбы. И поэтому, когда капуцины предложили Нзинге вторично креститься и отправить португальцам двести рабов как плату за установление мира, она согласилась, по вдвое уменьшила количество рабов и потребовала освобождения сестры. Так был установлен мир, который сохранял Нзинге свободу и королевскую власть.

Условия были приняты. Как только Барбара вернулась в Матамбу, Нзинга распустила свое киломбо. Она перестала быть жага. Наследование престола было обеспечено.

Судьба великой королевы-воина завершилась. Она жила свободной и умерла свободной в возрасте 82 лет 17 декабря 1663 года. Прах ее покоится на голой равнине Камбо, под сенью навеса из стеблей сухой травы, который время от времени обновляют заботливые руки людей. Ее могила не украшена ни крестом, пи памятником, ни даже цветами... Ее могила в сердце Матамбы, она охраняется народной памятью.

Имя королевы Нзинги, окруженное славой и почетом, вошло в историю и стало символом. Это она первая призывала народы к объединению в борьбе за независимость.

В этом ее великий и прекрасный урок. В этом ее мудрое завещание.