Истории для детей

Колокола (из рассказа «Колокола. Рассказ о Духах церковных часов»)

Уж можете поверить, это были очень старые колокола! Они, грозные чёрные великаны, виднелись на самом верху высокой колокольной башни, внутри которой как хозяин гулял ветер, завиваясь по винтовой лестнице и сотрясая всю башню так, что дрожь пробирала. Это были не робкие колокола, повинующиеся внезапному порыву ветра! Нет, они звонили только тогда, когда сами считали необходимым. Когда во что бы то ни стало нужно было достигнуть слуха матери, склонившейся над больным ребёнком, или когда морякам, попавшим в бурю, нужно было дать надежду на счастливое возвращение к родному берегу. Тогда-то они звонили во всю силу, и громкое пронзительное их пение слышал весь город.

Никто в Лондоне не знал их лучше, чем Тоби Вэк, разносчик писем. Не счесть, сколько раз трусил он мимо этой колокольни своей знаменитой рысцой: дождь, холод, полуденное пекло — всё было ему нипочём. Маленький тщедушный старик, он не любил получать даром свои деньги, и, хотя платили за его работу жалкие гроши, как только в руки ему попадало письмо, которое надлежало передать адресату, он сразу же преисполнялся невероятной решимостью и доставлял это письмо с таким рвением, как будто от этого зависела судьба целого народа.

Сейчас он только-только отнёс важный конверт и бежал обратно. Вы спросите, зачем же он бежал, а не шёл неторопливо, сейчас, когда письмо было уже доставлено? Сила привычки была так велика, что Тоби с трудом не только ходил, но даже и стоял. Чаще всего, дожидаясь кого-то, он трусил по кругу на одном месте. Вот и сейчас он уже добрался до своей родной колокольни, и так как идти ему пока было некуда, то он просто бегал туда-сюда по тротуару.

Было обеденное время, но этот честный старик жил очень бедно, и ему далеко не каждый день удавалось пообедать. Сейчас он только что пришел к выводу, что сегодня, наверное, снова придётся работать на голодный желудок, но вдруг услышал весёлый девичий голос:

— Отец! — это его дочь Мэг внезапно появилась перед ним. Она радостно смеялась, а в руках её была корзинка.

Тоби испуганно вздрогнул и остановился.

— Ну что же ты, отец! — расхохоталась Мэг.

Совсем не замечаешь меня, а я ведь принесла тебе горячий обед!

— Горячий обед?! — радостно изумился Тоби. — Я совсем не ожидал, что сегодня он у меня будет, моя голубка. Вот это да! Покажи скорее, что же ты принесла мне!

— Ну нет! — продолжала смеяться Мэг. — Ты должен потрудиться, чтобы заслужить его! Тебе придётся угадать, что у меня в корзинке!

И Мэг осторожно приподняла краешек крышки, чтобы запах вкуснейшего горячего обеда мог проникнуть на улицу. Тоби втянул в себя воздух и заулыбался:

— Это… Это… Что же это? Неужели кровяная колбаса?

— Нет! — в восторге воскликнула Мэг. — Ничего подобного!

— Ну тогда, может быть, это бараньи ножки?

— Да нет же! Это совсем не ножки! — Мэг ещё немного приподняла крышку. Из кастрюльки повалил густой дым, и маслянистый мясной запах окружил Тоби, у которого даже слюнки потекли.

— Я знаю! Знаю! — в восторге закричал Тоби. — Это тушёные рубцы!

Конечно, это были именно они. Вы только не подумайте, что тушёные рубцы были обыкновенным обедом для Тоби и его дочери. Нет-нет! Это была для них самая что ни на есть праздничная редкость. Но сегодня был канун Нового года, а к тому же у Мэг было важное сообщение для отца. Её друг Ричард предложил ей выйти за него замуж, и она собиралась (и с большим удовольствием!) согласиться на его предложение. В общем, поводов для тушёных рубцов было предостаточно. А кроме них в корзинке у Мэгги чудесным образом нашлись ещё печёная картошка и полпинты пива.

Прямо на ступеньках у входа в колокольню Мэг расстелила небольшую скатёрку, старик уселся обедать, а дочь, не забывая подкладывать ему рубцов да подливать пива, взялась рассказывать о Ричарде. Не прошло нескольких минут, как появился и сам Ричард, и пара

Обед для мистера Тоби Вэка

принялась убеждать старика согласиться на их свадьбу, и делала это с таким жаром, как будто его действительно нужно было уговаривать. А ведь Тоби и не желал ничего другого, кроме того, чтобы его дочь вышла замуж за доброго и славного Ричарда, который был беден, но трудолюбив, а это оставляло надежду на то, что когда-нибудь их семья будет жить в настоящем достатке.

Тоби разморило от горячего обеда, он почти задремал и в полусне уже представлял себе, как нянчит внучков, но вдруг его разбудил трубный возглас, если не сказать глас:

— Да вы только посмотрите на них!

Тоби вздрогнул и посмотрел туда, откуда доносились эти слова, Мэг и Ричард замолчали и тоже удивлённо обернулись. Прямо рядом с ними стояли два джентльмена. Один из них, крупный высокий господин с низким громким голосом, оказался известным на весь город судьёй по фамилии Кьют. Другой же — джентльмен поменьше да потише — мистер Файлер. Казался он слугой у судьи Кьюта, а кем он являлся на самом деле, бог его знает.

Счастливая семейка (пожалуй, можно называть эту троицу именно так, раз уж все были согласны на свадьбу Мэг и Ричарда) так увлеклась разговором, что совершенно не заметила этих господ. А ведь те стояли здесь уже несколько минут и внимательно слушали.

— Вы только посмотрите, Файлер, — обратился судья к своему собеседнику, — эти люди сейчас разговаривают о свадьбе! Вы только представьте: они смеют разговаривать о свадьбе!

— Поразительная беспечность, — поникшим голосом сказал мистер Файлер, — уж и не знаю, как доказать им,

Тоби Вэк и его дочь Мэг

что они не имеют никакого права жениться. Да и посмотрите, они же едят рубцы!

— Эй, посыльный! — крикнул судья Кьют старику Тоби. — А ну-ка подойди сюда!

Тоби поспешно встал со ступенек и с салфеткой в руках подошел к судье. За ним подоспели и Мэг с Ричардом.

— Знаешь ли ты, — прогремел судья, — что рубцы — расточительная и неполезная пища? Что на деньги, которые ты потратил на один фунт рубцов, можно было накормить целый гарнизон солдат?

Старик Тоби очень уважал судью Кьюта (и, пожалуй, в Лондоне не было человека, который не уважал бы его). Судья мог говорить только очень мудрые и добропорядочные вещи, поэтому Тоби отнёсся к его словам с величайшей серьёзностью.

— Я не знал этого, господин судья… — пробормотал старик.

Он вдруг почувствовал себя виноватым в том, что оставил без еды целый гарнизон, а рубцы стали казаться ему не такими уж и вкусными.

— А знаешь ли ты, — судья уже не слушал Тоби и повернулся к Мэг, — ты, которая собирается вступить в брак с этим бедняком (в этот момент мистер Файлер ткнул пальцем в Ричарда так, как будто судья попросил его это сделать), что ждёт тебя сразу же после свадьбы?

— Нет, не знаю… — промолвила Мэг, которая тоже уважала судью и собралась отнестись к его словам с величайшей серьёзностью.

Судья всем своим дородным телом повернулся в сторону своего услужливого собеседника.

— Я преподам им несколько простых советов, это входит в мои обязанности судьи, — важно сказал он мистеру Файлеру, который в ответ на это не менее важно закивал головой, выражая полное одобрение.

— Так вот, — продолжил Кьют, снова обращаясь к Мэг, — предупреждаю тебя, что сразу после свадьбы ты начнёшь ссориться с мужем, и он тебя бросит, а ты останешься одна с грудным младенцем на руках. И не приходи ко мне тогда искать защиты, потому что только что я предупредил тебя.

Сделав это важное предупреждение, судья Кьют обернулся к Ричарду.

— И ты, тупица несчастный, — Ричард покраснел от такого обращения, но ничего не сказал судье, потому что тоже уважал его и считал, что тот не может сказать ничего обидного или предосудительного, — будь я таким видным да ладным, как ты, я бы обождал цепляться за бабскую юбку. Она станет старухой, когда ты будешь ещё мужчиной в самом соку! Вот тогда я и посмотрю на тебя, когда за тобой будет таскаться жена и свора орущих ребятишек!

Таков он был, этот судья Кьют. Уж он умел дать ценный совет простому человеку. Старик Тоби, Ричард и Мэг стояли совершенно огорошенные, и каждый из них, уважая этого большого и богатого человека, находил в них глубокий смысл. И вот уже Мэг была не уверена, что она хочет выйти замуж за Ричарда, а Ричард усомнился в своём желании взять в жёны умницу Мэг. Старик Тоби, тот и подавно стоял молча, чуть ли не плача: он во всём был согласен с судьёй и чувствовал, что зря все они родились на свет и что родились они дурными, и нищими, и не такими, как надо.

Судья и его спутник уже давно ушли заниматься своими важными делами, напоследок сунув старику Тоби шесть пенсов и письмо, которое требовалось доставить, а трое наших героев все еще стояли у огромной колокольни в полном молчании.

— Я пойду домой, отец, — тихо сказала Мэг, собирая корзинку, — и ты приходи скорее, уже вечер, скоро начнётся праздник.

Она попрощалась с Ричардом прохладнее, чем прощаются со случайным знакомым, и ушла. Ушёл и Ричард. А Тоби посидел ещё немного на ступеньках, размышляя о горькой своей неудавшейся судьбе, потом вскочил и понёсся рысцой туда, куда по распоряжению судьи Кьюта следовало доставить письмо.

Это не заняло у него много времени — дом адресата оказался поблизости, и вот Тоби уже бежит со всех ног домой, хотя и озабоченный разговором с судьёй, но в предвкушении тёплого камина и новогоднего ужина. Но было ли тому виной его удручённое состояние, или просто шляпа его была слишком сильно надвинута на глаза, а только через какое-то время он столкнулся с прохожим, да так сильно, что отлетел на мостовую.

— Простите великодушно! — закричал Тоби, поднимаясь. — Надеюсь, что я не зашиб вас?

Прохожий, который оказался широкоплечим мужчиной, ростом чуть ли не в два раза выше самого Тоби, помедлил с ответом, пытаясь понять, не шутит ли над ним этот тщедушный старичок. Но лицо Тоби выражало искреннее сочувствие, и мужчина, улыбнувшись, ответил:

— Нет, мой друг, вы меня не зашибли.

Тоби Вэк встречает Уилла Ферна и Лилиан

Тут только Тоби увидел, что на руках у мужчины спит маленькая девочка.

— А малышку?! — испуганно спросил старик. — Всё ли в порядке с ней?

— С ней всё в порядке, спасибо, — ответил мужчина и собрался было уже пойти дальше, как заметил, что Тоби, который только что так боялся зашибить его, сам с трудом переставляет ноги.

— Чуть-чуть подвернул ногу, — виновато улыбнувшись, проговорил Тоби, опираясь на стену дома. Нога его довольно сильно болела.

— Давайте я провожу вас, — предложил мужчина.

— Ну что вы?! — воскликнул Тоби, отмахиваясь от незнакомца руками. — У вас на руках девочка, да и шли вы совершенно в другую сторону! Я точно запомнил это, ведь иди вы в одном направлении со мной, мы бы никак не столкнулись!

— У меня хватит сил на вас обоих, — добродушно улыбнулся мужчина, в силе которого Тоби, сказать по правде, ничуть не сомневался, вспоминая свой недавний полет на мостовую, — а направление не имеет для нас никакого значения, потому что идти нам всё равно некуда.

— Некуда идти?! — изумился старик, да так громко, что спящая девочка открыла глаза, и мужчина, заметив это, поставил её на землю рядом с собой.

— Я вижу, вы удивлены? — ухмыльнулся незнакомец. — Давайте мы всё-таки проводим вас, а по дороге я расскажу, что же с нами стряслось. Это не очень интересно, но идти будет не так скучно, и к тому же я смогу немного оправдаться в ваших глазах. Представляю, что вы сейчас думаете о человеке, который в новогоднюю ночь таскает по улицам такую кроху. Пойдём, Лилиан?

Старый посыльный, к слову, вовсе не думал ничего плохого о незнакомце и его маленькой спутнице. Глаза мужчины были такими добрыми, а девочка так нежно льнула к нему, что Тоби мог вообразить только, что с ними произошло какое-то несчастье. Незнакомец же протянул девочке свою левую руку, а правую так уверенно подставил Тоби в качестве подпорки, что старику не оставалось ничего, кроме как опереться на неё, выразив таким образом согласие на эту неожиданную прогулку втроём в сторону его дома.

Незнакомца звали Уилл Ферн, и история его действительно не была примечательна, но старик оказался совершенно прав, когда решил, что только несчастье могло выгнать на улицу мужчину с маленькой девочкой на руках.

Ферн был честным работягой, ни разу в своей жизни он не взял чужого или лишнего, никогда он не отлынивал от работы, но, сколько он ни трудился, ему не удалось ничего нажить, и он часто оставался голоден. После смерти брата Ферн забрал к себе его дочь — маленькую Лилиан. У него не было ни гроша за душой, но допустить, чтобы малышку поместили в приют, он не мог. И однажды беда пришла в его дом: те, кого он уважал, провернули хитрую махинацию, свалив на него огромный долг, и он не мог ни отдать его, ни избавиться от обвинения, ведь обвинителями были богатые и влиятельные люди.

— Сам-то я проживу и в тюрьме, — глухо говорил он, — но Лилиан… Разве можно упрятать за решётку эту кроху? За решётку или в приют… Поэтому я оставил дом в качестве платы по этому злосчастному долгу, а сам взял малышку и пошёл искать жилья и работы. Я знаю, что, как бы трудно мне ни было, я позабочусь о Лилиан лучше, чем чужие люди. Но вот уже несколько дней мы бродим по городу, но ни работы, ни крова до сих пор нам не удалось найти.

— Ну, вот мы и пришли, — сказал Тоби, когда они уже стояли у дверей его дома, — спасибо вам, вы замечательный человек, дай вам бог всего хорошего. Дай бог вам найти счастье. Вам и малютке.

— Спасибо, — ответил Ферн, — всего доброго и вам, счастливого Нового года. Прощайте.

И, подхватив малышку на руки, он пошёл прочь. Тоби не мог оторвать глаз от его широкой спины, которая всё дальше и дальше проваливалась в темноту, и вот очертания его фигуры почти уже совсем размылись, как вдруг старик встрепенулся и, напрочь забыв о больной ноге, бросился за ним с криком:

— Постойте! Постойте!

Уилл Ферн остановился и обернулся.

— Постойте! — Тоби даже запыхался, но не от усталости (ему ли было устать от такой короткой пробежки), а от волнения. — Не будет у меня счастливого Нового года, если я оставлю вас здесь, на улице. Пойдёмте ко мне! Моя дочь уже наверняка накрыла на стол! Мы живём бедно, но у вас с малюткой по крайней мере будет крыша над головой! Вы сможете остаться у нас столько, сколько потребуется для того, чтобы вы нашли жильё и работу. Вы ничуть не стесните нас, ничуть! Пойдёмте!

Старик так разволновался, что никак не мог остановиться и умолк только тогда, когда Ферн положил руку ему на плечо.

— Спасибо вам, добрый друг, — тихо сказал Уилл, — будь я один, я никогда не принял бы вашего приглашения, ведь вы даже не знаете меня, но она, — и он ещё крепче прижал к себе маленькую Лилиан, — она очень замёрзла, и боюсь, что она заболеет, ведь мы на улице уже несколько дней… Спасибо вам, я никогда не забуду того, что вы сейчас для нас сделали.

Все вместе они вернулись к дому Тоби, и старик, открывая дверь, ещё с улицы закричал:

— Мэг, моя дорогая! Смотри, кого я привёл к нам! А вот я удивлю тебя сейчас, Мэг! — и с этими словами он затолкал в дом Уилла и его маленькую спутницу.

Мэг радостно засуетилась и побежала сразу ставить чайник на огонь, но разве могли ускользнуть от внимания отца её заплаканные глаза, сразу напомнившие ему о дневном происшествии, которое на время ушло из его головы благодаря случайной встрече с Уиллом. Он и сам заметно потускнел при мысли о том, что такая долгожданная свадьба теперь наверняка расстроится, но виду не подал, а продолжил суетиться и всячески веселить своих гостей.

Мэг в это время усадила маленькую Лилиан на стульчик и принялась растирать её озябшие ножки, а Уилл присел на скамью около стола и молча улыбался, не веря тому, что с ними происходит. Старик же через некоторое время немного пришёл в себя и, поняв, что в его доме не так уж и много съестного, сообщил громко:

— Мэг, дорогая! Я недавно видел у нас пакет чая и кусочек грудинки. Не помню точно, где они, но я сейчас пойду и попробую разыскать их, — и, сжимая в руке заработанные сегодня шесть пенсов и одновременно делая дочери таинственные знаки глазами, он выскочил из дома, чтобы добежать быстро до лавки и купить всё то, что он сейчас так торжественно наобещал.

Наступала ночь, на улице становилось всё холоднее. Тоби добежал до лавки, купил чай и превосходный кусок грудинки и уже мчался обратно мимо той самой колокольни. Добежав до неё, старик снова вспомнил дневной разговор с судьёй, и так как с тех пор у него не было возможности хорошенько о нём поразмышлять, а дело ведь вышло серьёзное, Тоби решил потратить сейчас немного времени на раздумье и присел на ступеньки. Некоторое время старик провёл наедине со своими мыслями, но вдруг сзади него послышался металлический скрежет, и, обернувшись, он увидел, что дверь в башню, которая всегда была закрыта на огромный замок, не заперта. Ему вдруг нестерпимо захотелось подняться на колокольню — ведь сколько раз он мечтал об этом, пробегая здесь! Тоби оглянулся по сторонам — мало ли кто увидит — и проворно прошмыгнул в дверь. И как только оказался он внутри, дверь захлопнулась за ним с жутким грохотом! Даже если б старик передумал сейчас подниматься наверх, выйти он всё равно не мог. Поэтому, а ещё потому, что наверху мерцал неяркий свет, в отличие от кромешной темноты, в которой сейчас находился Тоби, он и пошёл наверх. Всё вверх и вверх, кругом и кругом, вверх и вверх, кругом и кругом. Добравшись до последней ступеньки, Тоби схватился за что-то, потому что ноги совсем уже его не держали, отдышался, глядя себе под ноги, и когда поднял голову, чтобы оглядеться, то увидел невероятное зрелище.

Он вдруг понял, что стоит в совершенном одиночестве на верхней площадке колокольни, среди огромных чёрных колоколов, держась за верёвку одного из них, а вокруг него кишмя кишат крошечные призраки, эльфы и химеры. Вся эта живность бесконечно вылетала из колоколов, кружила вокруг них или падала вниз. Одни призраки роем кружили вокруг Тоби, другие же, наоборот, расползались от него по верёвкам и кирпичным перекрытиям.

— Знаешь ли ты, зачем ты здесь? — донёсся до него раскатистый голос, и Тоби сразу понял, что это один из колоколов говорит с ним. Маленький старый рассыльный дрожал от ужаса, но он набрался смелости и ответил:

— Я всего лишь хотел посмотреть…

— Сейчас ты увидишь! — прогремел голос колокола. — Ты увидишь беду, к которой приведёт тебя твоя жизнь.

— Беду?! — изумился Тоби. — Но я добрый человек и никому не делаю никакого зла…

— Смотри же в своё будущее! — прогремел колокол, и Тоби внезапно стал совсем прозрачным, как один из тех призраков, которые летали вокруг, и его закружило в вихре, а вихрь принёс его на одну из улиц, где он увидел Мэг. Он сразу узнал её, хотя теперь это была не юная девушка, а взрослая, измученная женщина. Как же она исхудала! Мэг ходила по улицам и искала работу, но даже самой простой работы ей не давали, потому что вид её был так измождён, что никто не верил, что она справится. Старик везде следовал за ней, она же, проходив по городу весь день, вернулась в их старый дом, который был пуст и холоден. Не поев, потому что есть было нечего, она легла на кровать и забылась сном. По всему было видно, что в доме она живёт совсем одна.

Внезапно вихрь снова закружил Тоби, и он снова очутился на старой колокольне.

— Она скоро умрёт, — сказал колокол.

— А где же Ричард?! — закричал старик. — Ведь она должна была выйти за него?

— Они не стали мужем и женой, — проговорил колокол, — они поверили тому, кто говорил с вами, и больше не встречались, хотя это давалось им обоим с огромным трудом. Её жених долго ещё неприкаянный бродил по городу, потом пустился во все тяжкие, сильно болел и умер в нищете и одиночестве. А у твоей дочери было еще одно горе, которое сломило ее.

— Какое же? Какое же горе ещё настигло мою малютку Мэг?! — вскричал Тоби.

— Посмотри вниз, — ответил ему колокол.

Тоби подошел к самому краю колокольни и взглянул вниз. Там, внизу, около тех самых ступенек, где он обедал вместе с Мэг, лежал он сам, лицом вниз. Вокруг него стояли люди, и можно было слышать отрывки голосов, доносившиеся снизу: «Упал с колокольни… зачем-то забрался туда и упал…».

Тоби закрыл лицо руками и горько зарыдал.

— Могу ли я изменить всё это? — спросил он.

— Ещё утром твоя судьба была предопределена, — ответил ему колокол, — но в неё вмешался поступок, который ты совершил сегодня. Ты добрый человек, и ради твоей доброты я дам тебе возможность изменить свою судьбу и судьбу дочери. У тебя ещё много дел, старик. Ты должен измениться сам и научить свою дочь жить своим умом, не идя на поводу у глупых и низких людей.

Снова закружился вихрь, и Тоби очнулся на ступеньках у подножия колокольной башни.

Как же понёсся он домой! Ни с одним, даже самым важным, письмом не бежал он так быстро, как сейчас он мчался домой к Мэг и гостям. Запыхавшись, он ворвался в дом с намерением рассказать им всё, что с ним произошло, как увидел, что все сидят у камина и весело смеются, что к ним уже присоединился Ричард, который тоже весел и счастлив.

— Отец! — радостно закричала Мэг. — Мы заждались тебя! Что же ты так долго?! Мы с Ричардом собрались даже пойти тебя искать!

— Как же я рад видеть вас весёлыми, дети мои! — воскликнул Тоби. — А мне-то, старику, показалось, что сегодня днём мы с вами расстались в не самом приятном расположении духа.

— Я как раз рассказывала Уиллу, как сильно напугал нас сегодня судья Кьют, — засмеялась Мэгги, на коленях у которой сидела маленькая Лилиан, — ведь мы с Ричардом чуть было не отменили свадьбу из-за него! Но потом вдруг мы словно очнулись от дурного сна: что же это мы?! Из-за глупых слов какого-то обозлённого чудака мы потеряем нашу любовь? И нам сразу стало так весело, так легко на душе, что мы забыли о нём в один миг!

И начался праздник! Вкусная еда, веселье, танцы! Мэг танцевала с Ричардом, но ещё чаще она танцевала с Лилиан. Уилл Ферн сидел за столом и притопывал ногой в такт музыке — для танцев он был уж больно большим и неуклюжим. Но лучше всех отплясывал старик Тоби: он изобразил невиданный до сих пор танец, в основу которого была положена его знаменитая рысца, чем поразил и привёл в совершенный восторг всех, кто присутствовал на этом чудесном празднике.

И осталось задуматься: быть может, путешествие на колокольню привиделось старику Тоби? И ничего не было, а сам он всего лишь по-стариковски задремал на каменных ступеньках колокольни? Никто не знает этого. Знают только одни большие колокола, но они ничего не скажут. Или скажут лишь тогда, когда сами решат сказать.