Истории Темной Стороны

Как ты себя чувствуешь?

Нелегко иметь сексуальную жизнь, когда ты мёртв.

Я сидел в баре "Странные Парни", старейшем пабе, ночном клубе и сверхъестественной пьяной дыре мира, куря, выпивая и закидываясь своими особыми таблетками… Пытаясь почувствовать хоть что-то, всё равно что. Мне не нужно пить или есть, более того, мне даже не нужно дышать, но мне нравится притворяться. Это делает существование мёртвого легче. Без моих особых таблеток и зелий я не чувствую почти ничего. И даже с таблетками, только самые предельные ощущения могут воздействовать на меня.

Поэтому я пил самый дорогой бренди „Наполеон“ и курил толстую турецкую сигару, набитую опиумом, а всё, что я чувствовал — это самые незначительные тени ощущений, точечные удовольствия, кратко вспыхивающие в моём рту, будто падающие звёзды. Действие последней таблетки и моё тело снова отключалось.

Я взглянул на себя в длинное зеркало за баром и Мёртвый Мальчик оглянулся на меня в ответ. Высокий и юношески стройный, облачённый в тяжёлое, тёмно-фиолетовое пальто с чёрной розой в петлице, в чёрных кожаных брюках и ботинках из телячьей кожи, пальто висело распахнутым, открывая бледно-серый торс, рябой от пулевых отверстий и прочих ран, старых рубцов и накопившихся повреждений. Включая игрекообразный шрам от вскрытия. Швы, скобки, суперклей и уйма клейкой ленты, скрепляли всё воедино. Большая мягкая шляпа, нахлобученная на густые вьющиеся чёрные волосы. Бледное лицо, тёмные, лихорадочно-яркие глаза и бесцветный рот, сомкнутый в плоскую, мрачную линию.

Мёртвый Мальчик.

Я пил коньяк прямо из бутылки. Я люблю коньяк. Он не сачкует, он делает своё дело. С таблетками, чтобы усилить его действие, я почти могу напиться и, разумеется, меня никогда не беспокоит похмелье. Я даю своим чувствам столько воли, сколько могу, из страха утратить их. Иногда я задаюсь вопросом, могут ли мои человеческие эмоции тоже начать исчезать, если я не буду почаще вспоминать их. Может, я и мёртвый, но в старом трупе ещё есть жизнь.

Я привалился спиной к неполированной барной стойке и огляделся вокруг. Место было набито битком и толпа зажигала. Всё отребье Тёмной Стороны, этого тёмного и волшебного тайного сердца Лондона, куда люди ночи приходят поиграть. Погибшие души и потерянные сновидцы, боги и чудовища, золотые мальчики и красногубые девчонки, все они пылко гоняются за удовольствиями, которые могут не иметь названия, но, несомненно, имеют цену.

Казалось, что той ночью везде были любовники и я наблюдал за ними с простой завистью, ревнуя к повседневным радостям, которые я никогда не испытаю. Молодой человек сидел, счастливо улыбаясь, пока вампирша жадно мусолила его шею. Если бы он мог посмотреть сквозь её очарование и увидеть её, как я, то не улыбался бы так беззаботно. Любой вампир — просто труп, прорывший себе путь из могилы, чтобы пировать живыми.

Неподалёку парочка очень наглых вурдалаков в мазохистской сбруе весело рычали друг на друга над шведским столом с пальцами, игриво покусывая острыми зубами друг друга за морды. Две ундины-лесбиянки пили друг друга через соломинки и пьяно хихикали, когда их уровни воды повышались и понижались. И совсем обычная молодая пара, с надписями „Туристы“ где только можно, потягивала стакан чего-то дорогого через две сердцевидных соломинки, утонув в глазах друг друга.

Юная любовь в Тёмной Стороне. Мне захотелось крикнуть им, сказать всем им: делайте что угодно, делайте всё, пока вы ещё можете… Потому что в любое время каждый из вас может погибнуть. А потом будет слишком поздно сделать и сказать все вещи, которые вы хотели сказать и сделать.

Рядом с ними, мой взгляд упал на отдыхающего охранника, всё ещё в своей безвкусной служебной униформе. Огромный и коренастый, он, очевидно, использовал поддельный эликсир Хайда, чтобы набрать мышечную массу. Он неплохо проводил время, ругаясь со своей девушкой — стройной, белокурой, выглядящей, как бизнес-леди из высшего общества. Наконец она твёрдо покачала головой и Хайд шлёпнул её. Случайный удар, но его более чем хватило, чтобы её голова мотнулась, а изо рта и носа брызнула кровь.

Хайд огляделся вокруг, высматривая того, кто посмеет что-то сказать, а затем его взгляд упал на меня.

— Чего смотришь, трупья морда?

Я не собирался вмешиваться. Действительно не собирался. Но есть пределы.

Я встал и прошёлся к его столику. Люди и прочие поспешили уйти с моего пути и в баре чуть не воцарилась тишина. Почти сразу сменившаяся гулом ожидания, когда все начали делать ставки. Хайд тревожно озирался вокруг. Он был здесь новичком. Но всё равно должен был знать лучше. Я навис над Хайдом и медленно улыбнулся ему.

— Скажи, что ты извиняешься, — предложил я. — Неважно, так ли это. Скажи, что ты извиняешься и ты сможешь уйти.

Хайд вскочил на ноги. Его размер делал его неуклюжим. Он прорычал мне какую-то бессмысленную непристойность и ударил кулаком в голову. В удар был вложен изрядный вес, но недостаточный, чтобы сдвинуть мою голову больше, чем на дюйм. Раздался звук, словно кулак врезался в кирпичную стену и Хайд удивлённо завопил, когда повредил руку. Я посмеялся над ним.

— Ты должен бить сильнее, если хочешь, чтобы я что-то почувствовал.

Хайд бросился на меня, снова и снова молотя меня кулаками, размером с кувалду. Я позволил ему делать это некоторое время, чтобы посмотреть, может ли он причинить мне боль. Когда ты мёртв, одно ощущение ничуть не хуже другого. Но действие таблеток проходило, удары были так же далеки от меня, как и издаваемые ими звуки, и довольно скоро я заскучал. Поэтому я врезал ему мёртвыми руками с мёртвой силой и он завопил. Его кости сломались, а плоть разорвалась и кровь обильно разлетелась в дымном воздухе. Мы скакали туда и сюда среди ближних столиков, и по пути возникали другие драки. С криками: „Ты разлил мою выпивку!“ и „Ты вдохнул мой воздух!“ постоянные клиенты бара бодро накинулись друг на друга. Стулья и тела летали в воздухе, и на всём протяжении "Странных Парней" раздавались весёлые звуки мордобоя и выпускающих пар людей.

А позади я слышал, как девушка Хайда кричала мне, — Пожалуйста! Не делайте ему больно! — Что было обычным делом.

Хайд вяло свисал с моих окровавленных рук. Я встряхнул его несколько раз, чтобы посмотреть, осталась ли в нём жизнь, а затем потерял к нему интерес. Я небрежно бросил его на пол и вернулся на своё место у стойки. Бизнес-леди, рыдая, склонилась над изломанным Хайдом. Некоторым людям невозможно помочь. Драка в баре продолжалась без меня. Я не потрудился присоединиться. Трудно испытывать энтузиазм, когда ты не можешь почувствовать боль или получить настоящий урон.

Я выпил ещё немного бренди, словно это была вода из-под крана. Я глубоко втянул сигарный дым в лёгкие и они даже не дёрнулись. Эффект от таблеток всегда недолог. Вот почему я всегда ловлю все удовольствия, какие могу и когда могу. Я уже собрался уходить, когда вошёл Уокер, небрежно прошагав ко мне через бар. Уокер, в костюме и галстуке своей старой школы, со своим котелком и сложенным зонтом. Голос Властей, тех серых, закулисных фигур, которые управляют Тёмной Стороной, поскольку кто-то должен это делать. Уокер легко миновал все драки и ни одна рука не коснулась его. Даже в разгар сражения все оказались достаточно сообразительными, чтобы не нападать на Уокера. Он подошёл прямо ко мне и коротко улыбнулся — если моё сердце, возможно, ёкнуло, то поэтому. Каждый раз, когда Уокер соизволял интересоваться вами, это всегда означало неприятности.

— Мёртвый Мальчик, — совершенно спокойно произнёс он. — Вы выглядите… очень самобытно. Но вы немного изменились за более, чем тридцать прошедших лет, когда вас убили здесь, в Тёмной Стороне. Семнадцатилетний, ограбленный на улице из-за кредиток и мелочи в карманах. Брошенный истекать кровью в грязи и никто даже не остановился посмотреть, но это — Тёмная Сторона. Очень печально.

— Вот только вы заключили сделку, чтобы вернуться из мёртвых и отомстить за ваше убийство. Вы никогда не говорили, с кем именно вы заключили эту сделку… Это не был Дьявол. Я бы знал. Но всё равно, вы должны были прочитать мелкий шрифт. Вы восстали на своём вскрытии и ушли в ночь, выследили и убили своих убийц. Как я слышал, очень неприятным образом. И то хорошо, но в сделке, которую вы заключили, ничего не было о том, чтобы после этого упокоиться снова. Вы оказались в ловушке в вашем собственном мёртвом теле. И так прошло более тридцати лет. Я не упустил ничего важного?

Уокер так любит хвастаться. Он знает всё или, по крайней мере, всё, что имеет значение. Думаю, это часть его служебных обязанностей.

— Я убил людей, которые убили меня, — ответил я. — Они не поднялись снова. А после всех ужасных вещей, которые я проделал с ними, прежде чем позволил умереть, Ад должен был показаться облегчением.

— Ну, более или менее, — сказал Уокер. — Только… они не были обычными грабителями. Ваша смерть не была случайной. Кто-то заплатил тем троим молодым головорезам, чтобы убить вас. — Он снова коротко улыбнулся. — Вам нужно было потратить немного времени на вопросы, прежде чем убить их.

Я вытаращился на него. Мне даже не приходило в голову, что в моей смерти было нечто большее, чем… оказаться не в то время и не в том месте.

— Кто? — спросил я и мой голос прозвучал холоднее обычного, даже для меня. — Кто нанял их убить меня?

— Человек по имени Краусс, — ответил Уокер. — Очень хваставший наёмными мускулами в тот день. Вы найдёте его в Литературном Аукционном Доме прямо сейчас. Если поторопитесь.

— Зачем? — спросил я. — Зачем кому-то желать моей смерти? Тогда я был никем.

— Если поспешите, сможете спросить его, — ответил Уокер.

— Зачем вы рассказали мне это? — спросил я его с искренним интересом.

Он снова подарил мне свою краткую, ни о чём не говорящую улыбку. — Вы будете мне должны.

Он приподнял свой котелок, повернулся и посмотрел на клубящуюся массу сражающихся тел перед ним, блокирующую ему путь к выходу. Сейчас они были настолько заняты, слишком поглощены избиением врагов, чтобы обращать внимание на Уокера. Поэтому он возвысил свой Голос и сказал: «Остановитесь. Прямо сейчас». И они сделали это. Власти дали Уокеру Голос, который нельзя игнорировать. Рассказывают, что он когда-то заставил труп сесть на столе, чтобы ответить на его вопросы. Все стояли на месте, пока Уокер не спеша прошёл мимо них и удалился. А потом все оглянулись вокруг и попытались вспомнить, с кем же они сражались.

Я сидел у стойки, размышляя над природой моего мёртвого существования и моим прошлым. Я был мёртвым гораздо дольше, чем живым и было всё труднее вспоминать, на что это похоже. Иметь будущее и цель, вместо того, чтобы просто машинально убивать время. Неужели действительно прошло больше тридцати лет с тех пор, как кто-нибудь произносил или хотя бы знал моё настоящее имя? Тридцать лет быть Мёртвым Мальчиком? Я никогда не пытался связаться с моей семьёй или друзьями. Это было бы несправедливо по отношению к ним. Все они считали меня мёртвым и упокоившимся, и они были правы лишь наполовину.

Я пришёл в Тёмную Сторону, разыскивая нечто другое и я нашёл это, о да.

Мне трудно что-то почувствовать, будучи мёртвым… Но с правильной смесью этих чудесных таблеток и зелий я мог подняться до этого, особенно с помощью замечательной старой жрицы Обеа[29], Матери Макабр, ведьмы вуду… мои мёртвые чувства можно было одурачить переживанием всех приятных мгновений жизни. Я мог наслаждаться самой приправленной пищей и смаковать лучшие вина, штыриться самыми сильными и погаными наркотиками и никогда не иметь никаких последствий.

У меня даже есть подружка.

Я всё ещё испытываю эмоции. Иногда. Когда мне представляется случай их испытать, они заставляют меня почувствовать себя более живым. Добрые или злые, без разницы. Я наслаждаюсь ими всеми, когда могу. И возмездие за старые обиды всё ещё возглавляет список вещей, которые заставляют меня чувствовать себя более живым.

В баре играла музыка, снова различимая, когда звуки сражения утихли, но для меня это был только шум. Я не могу больше ценить музыку и не различаю её. Я гадал, что ещё я утратил и даже не заметил. Я не бреюсь, и не стригу ногти и волосы. Я слышал, что они продолжают расти после того, как вы умерли, но это оказалось не так. Я ношу цветастую одежду, как компенсацию за мой мёртвый вид и действую грубо, потому что утратил свою утончённость. Я двигаюсь, хотя часто удивляюсь, зачем.

Я покинул бар, равнодушно и без заминки пройдя через всё ещё раздражённую толпу. Все уступали мне дорогу, а многие делали крестное знамение и другие знаки, чтобы отогнать зло. Я пытаюсь быть хорошей компанией, но мои навыки общения не такие, как были раньше. Я вышел на улицу и там меня ждал полностью мой собственный, ярко сверкающий, исключительно футуристический автомобиль. Длинная лоснящаяся серебряно-стальная пуля, парящая над землёй на мощных энергетических полях, потому что она было слишком возвышенна, чтобы возиться со старомодными вещами, вроде колёс или гравитации.

Дверца открылась и я сел. Я сообщил наш пункт назначения и машина плавно заурчала, удаляясь от обочины. Я устроился на своём месте. Я знал, что не стоит трогать руль. Моя машина всегда знает, куда ехать. Я открыл бардачок и с надеждой стал в нём копаться. И, конечно же, нашлась одна специально оставленная таблетка. Отвратительная тёмно-зелёная штука, оставившая меловой след на моих бледно-серых пальцах. Я смыл его несколькими глотками водки из бутылки, которую я всегда держу под рукой. Мне нравится водка. Она делает своё дело. Мои мёртвые вкусовые рецепторы почти сразу начали гореть и трепетать, и я открыл пачку «Хобнобса»[30]. Я запихнул печенье в рот и стал смаковать густой шоколадный вкус, наполняющий меня тёплым светом.

— Ну, Сил, — сказал я, разбрасывая крошки в воздухе. — Как дела?

— Всё катится к чёрту, милый — ответила Сил. Искусственный Интеллект моего автомобиля обладает глубоким и прокуренным голосом весьма сексуальной женщины. Мне никогда не надоедает слушать её. Она попала в Тёмную Сторону через Временной Сдвиг, провалившись из двадцать третьего века. Она нашла и выбрала меня, и с тех пор мы вместе. Мы влюблены друг в друга. Моя возлюбленная, моя машина. Только в Тёмной Стороне. Никто больше не знает — она разговаривает лишь со мной.

— Ты не должен проводить так много времени в барах, милый, — укорила Сил. — Все эти пьянки и мрачные раздумья — это плохо на тебе сказывается, физически или духовно. Особенно, когда я не с тобой.

— Мне нравятся бары, — сказал я, прикончив пачку печенья и выбросив пустую обёртку на заднее сиденье. — Бары… там еда и выпивка, атмосфера и окружение, плохая компания и хорошие связи. Они помогают мне почувствовать себя живым, как часть толпы. И там мне не нужно работать. Я работаю только, чтобы быть занятым. Удерживаться от размышлений о горькой несправедливости моего положения.

— Ты не должен сдаваться, — сказала Сил. — Ты должен продолжать искать. Должен быть способ как-нибудь разорвать твою сделку и возродиться. В конце концов, это — Тёмная Сторона. Где мечты могут сбыться.

— Особенно плохие, — подтвердил я. — Что, если… всё, что я найду, — как, наконец, стать абсолютно мёртвым?

— Ты этого хочешь? — спросила Сил.

— Как давно это было, когда я мог отдыхать, — сказал я. — Я забыл это, как сон, но я всё ещё скучаю по отдыху. Держаться… требует таких усилий. Иногда я думаю, как хорошо было бы… избавиться от бремени моего продолжающегося существования. Если это было бы всё, что я нашёл, ты позволила бы мне уйти?

— Если это то, чего ты хочешь, — ответила Сил. — Если это то, в чём ты нуждаешься. Тогда да, я могла сделать это. Такова любовь.

Я оживился, когда Сил прокладывала свой путь в главном транспортном потоке. Все виды автомобилей и других транспортных средств, из Прошлого, Настоящего и всевозможных Будущих, бесконечно грохотали туда и сюда через Тёмную Сторону, никогда не замедляясь, никогда не останавливаясь, стремясь по своим непостижимым делам. Я — один из немногих людей, которым действительно нравиться перемещаться в смертельном и агрессивном движении Тёмной Стороны, потому что можно быть уверенным, что Сил и я — всегда самые смертельные и агрессивные штуки на дороге.

Пронеслась красная, как помада, Плимутская Ярость[31], с усмехающимся за рулём мертвецом. Следом за ней — раздвижной катафалк с двумя мужчинами в официальных костюмах и цилиндрах на затылках, изо всех сил пытающихся удержать что-то в гробу. Нечто, слишком сильно хромированное, и с поистине огромными стабилизаторами и высокорадиоактивным выхлопом, перемещалось без всяких правил через то, что двигалось медленнее, иногда проезжая по меньшим автомобилям, которые не убрались с его пути достаточно быстро. И что-то, неистово сияющее противоестественными фарами, с невозможной скоростью носилось взад и вперёд по дороге, испуская смех, вопли и разноцветные искры.

Пока я был занят наблюдением, крупногабаритный грузовик держался позади Сил, усевшись нам на хвост. Она обратила моё внимание на него и я посмотрел в зеркало заднего вида, как раз вовремя, чтобы увидеть, что вся передняя часть грузовика раскрылась, словно огромная пасть, заполненная рядами вращающихся зубов, будто живая мясорубка. Грузовик ринулся вперёд, пасть открывалась всё шире и шире, чтобы затянуть Сил внутрь и сожрать её. И меня, конечно.

Сил подождала, пока тварь в виде грузовика не окажется прямо позади нас, а затем расчехлила свои задние огнемёты. Огромная волна беспощадного жёлтого пламени пронеслась по грузовику, заполнив его зияющую пасть. Через мгновение грузовик загорелся весь целиком, сильный огонь взметнулся в ночные небеса. Он ужасно заревел, виляя по дороге туда-сюда, пытаясь сбросить пожирающее пламя, в то время, как остальная часть трафика рассыпалась, уходя с его пути. Грузовик взорвался огромным огненным шаром, а затем с неба посыпались куски горящего мяса. Я опустил боковое окно и глубоко вдохнул, наслаждаясь запахом. Берите удовольствия там, где их найдёте, скажу я вам.

Наконец Сил добралась до Литературного Аукционного Дома, в лучшей деловой части Тёмной Стороны, и припарковалась прямо на тротуаре, понимая, что никто не станет оспаривать её право тут находиться. Она открыла мне дверь и я вылез наружу. Я потратил минутку, чтобы поправить фиолетовое пальто и удостовериться, что мягкая шляпа наклонена вправо, под правильным углом. Очень важно произвести верное первое впечатление, когда вы собираетесь войти туда, где вам не будут рады… возможно, создадите кучу неприятностей и, почти наверняка, будете выбивать из людей важную информацию.

Литературный Аукционный Дом — место, куда вы пойдёте, когда надеетесь достать по-настоящему редкие книги. Не только «Некрономикон» или «Король в Жёлтом» без сокращений. Я говорю о том виде книг, которые никогда не появляются на обычных аукционах. Книги, вроде Евангелия Марии Магдалины, «Истинной и Ужасной Истории Старого Рынка Душ Под Парламентом» и «101 Вещью, Которые Вы Можете Получить Бесплатно, Если Верно Принесёте Правильные Кровавые Жертвы». Все сокрытые истины и тайные знания, которые Они не хотят, чтобы вы узнали. Как правило, по веским причинам.

Я прошествовал через открытую дверь и два охранника на посту, лишь завидев меня, разревелись и удрали прятаться в туалете. Не такая уж необычная реакция, связанная со мной. В главном аукционном зале повсюду присутствовал обычный набор необычных субъектов, наслаждаясь бесплатным шампанским и изучая глянцевые каталоги, в ожидании начала торгов. Я схватил стакан шампанского, осушил его одним глотком, а потом разбил. Я никогда не церемонюсь с утварью. Даже мои особенные таблетки не могут сделать это занятие интересным. Там были блюда с обычными закусками, деликатесами и вычурными съедобными штуками, которыми я набил карманы пальто на потом. И только тогда я внимательно всмотрелся в толпу, выбирая некоторые знакомые лица и глядя прямо на них. Улыбаясь моей самой неприятной улыбкой, давая им понять, что я здесь по делу и не уйду, пока не получу, что ищу.

Там была Деливеренс Уайлд, модный консультант и гуру стиля Фей из Двора Ансили[32] — высокая, чёрная и кричаще ямайская в искусно пошитом костюме вырвиглазного ярко-жёлтого цвета. Джеки Шаденфреуд, эмоциональный наркоман, носящий гестаповскую форму и Звезду Давида, чтобы питаться противоречивыми эмоциями, которые они вызывали. И Расписной Упырь — всем известный Клоун Полуночи, в своей мешковатой одежде и дешёвом гриме. Проходимцы и мошенники, малые знаменитости и персонажи по найму — те люди, которые знают вещи и людей, которых они, предположительно, не должны знать. Все они при моём приближении сбились немного поплотнее, для взаимной поддержки перед лицом общей опасности. Наверное, это сработало бы с кем-нибудь другим. Я остановился прямо перед ними, глубоко засунул руки в карманы пальто и покачался на пятках взад-вперёд, не спеша разглядывая их.

— Вы знаете то, что я хочу знать, — громко объявил я. — И чем раньше вы расскажете мне, тем раньше я уйду и оставлю вас в покое. Разве это не чудесно?

— Что можем знать мы, что ты хотел бы узнать? — спросила Деливеренс Уайлд, приложив все усилия, чтобы смотреть на меня поверх своего длинного носа.

— Не хотите ли книгу? — спросил Расписной Упырь, широко улыбаясь, чтобы показать свои заострённые зубы. — У меня есть книги, которые заставят вас смеяться, пока не заблюёте кровью. Все незаконные шутки, сахарная вата с цианидом…

Он перестал говорить, когда я посмотрел на него, улыбка умерла на его раскрашенных губах. Джеки Шаденфреуд вставил монокль в один глаз.

— Чего ты хочешь, Мёртвый Мальчик? Пожалуйста, будь любезен сказать нам, чтобы мы смогли спихнуть это в твои недостойные руки и избавиться от тебя.

— Краусс, — ответил я. — Здесь есть человек здесь по имени Краусс и он мне нужен.

— А, этот, — сказала Деливеренс Уайлд, явно расслабившись. — Не знаю, зачем он тебе нужен, но я только рада бросить его львам. Забирай его и окажи нам всем благодеяние.

— Почему? — спросил я. — Кто он такой?

— Ты не знаешь? — спросил Джеки Шаденфреуд. — Краусс — Злой Библиотекарь. Буклегер. Специализируется на действительно опасных книгах, полных опасных знаний.

— Книги, которые не нужны никому в здравом уме, — хихикая, вставил Расписной Упырь. — Все ужасные вещи, которые люди могут сделать с людьми. Обычно с иллюстрациями. Хе-хе.

Я медленно кивнул. Я знал, какие книги они имели в виду. После того, как я вернулся из мёртвых и обнаружил, что пойман в ловушку в своём теле, я проводил множество исследований о моём состоянии, во многих странных и любопытных Библиотеках Тёмной Стороны. Я знаю больше о всевозможных видах смерти и жизни в смерти, чем осознаёт большинство людей. Я получил некоторые из своих самых эзотерических материалов у людей, вроде Краусса.

— Краусс — это плохо, — сказала Деливеренс Уайлд, приняв мою обеспокоенность за нерешительность. — Он имеет дело с книгами, которые показывают вам, как открыть двери измерений и впустить Тварей Извне. Книгами, которые могут научить вас, как устроить ад на земле. Буквально. Эти книги всё равно, что ядерная бомба в рюкзаке.

— Книги, полные тайн Небес и Ада, — сказал Джеки Шаденфреуд. — И всех потайных мест между ними.

— Удовольствия вне человеческого понимания, — сказал Расписной Упырь облизав свои раскрашенные губы. — Способы заставить демонов и ангелов вопить в ночи. Хе-хе.

— Знание истинной природы реальности, — сказала Деливеренс Уайлд. — Это сводит людей с ума, потому что реальность не такая, какой мы её считаем и никогда не была такой. Забирай его и всего хорошего, Мёртвый Мальчик. Такие буклегеры, как Краусс и создают нам дурную славу.

— Где он? — спросил я.

Все трое указали в одном направлении. Ни одна из их рук не была особенно твёрдой.

Я направился прямо к Крауссу и все по дороге расступались, чтобы дать мне пройти. Краусс был пожилым мужчиной неопределённого вида, в твидовом костюме с кожаными заплатками на локтях, носящим галстук своей старой школы, на который он почти наверняка не имел права. Он настолько увлёкся своим аукционным каталогом, просматривая вещи и делая заметки, что даже не увидел моего прихода, пока я не навис прямо над ним. Он резко взглянул вверх, обеспокоенный внезапной тишиной вокруг и уставился на меня поверх золотого пенсне.

— Привет, — сказал он осторожно. — И что же скорбномогучий Мёртвый Мальчик хочет от простого буклегера, вроде меня? Может, я смогу помочь вам что-то отыскать? Возможно, какой-нибудь подходящий том об удовольствиях, подходящих для мёртвой плоти? Что-нибудь подробное о наслаждениях проклятых? Разумеется, удовлетворение и гарантия полной свободы действий.

— Ты даже не узнаёшь меня, не так ли? — спросил я.

— Конечно же я узнал, дорогой сэр! Вы — Мёртвый Мальчик! Каждый в Тёмной Стороне знает Мёртвого Мальчика.

— Ты только думаешь, что знаешь меня, — сказал я. — Но тогда, больше тридцати лет назад, ты нанял трёх молодых головорезов, чтобы напасть и убить меня на Улице Проклятых.

Его челюсть по правде отпала и все краски исчезли с его лица. — Это были вы? Действительно? Я не могу поверить этому… Я помог создать легендарного Мёртвого Мальчика? Я стану знаменит!

— Не станешь, — сказал я.

Краусс хихикнул, расслабившись, теперь он думал, что понимает, о чём речь. — Ладно, ладно… Не могу поверить, что моё прошлое настигло меня после стольких лет… — Он аккуратно заложил рукой каталог и разглядывал меня сверху донизу, изучая результаты своего труда. — Я ушёл из торговли мускулами уже… да, пожалуй десятилетия назад! Да! Это было в другой жизни… Тогда я был другим человеком.

— Я тоже, — сказал я. — Я был живым.

Его улыбка исчезла. — Но вы не можете обвинять меня в том, что я сделал столько лет назад! Теперь я другой человек!

— Я тоже, — сказал я. — Я мёртв. И я недоволен этим.

— Что… что вы хотите от меня? — спросил Краусс. — Я не знал… Я понятия не имел…

— Кто тебе заплатил? — спросил я. — Кто тебя нанял, чтобы меня убить? Я хочу знать, кто и почему. Тогда я был никем. Я не был никем особенным. Я был подростком.

Краусс быстро пожал плечами. На его лице выступила испарина. — Я никогда не спрашивал, почему. Ни в одном из моих дел. Я только сдавал мускулы внаём — вот что я делал! Я никогда не спрашивал её, почему, а она никогда не говорила.

— Она… Кто она, точно?

— Старая вудуистка, — ответил Краусс. — Называет себя Мать Макабр. Жуткая старая нетопыриха. Не та, кому можно задавать вопросы.

Он мог рассказать больше, о том, что не следует обвинять его в чужих плохих намерениях, что он только оказывал услуги, что, если бы он не сделал этого, сделал бы кто-то другой, но я не стал слушать. Мать Макабр — так звали старую жрицу Обеа, которая снабжала меня всеми особыми таблетками и зельями больше тридцати лет. Могла ли это быть одна и та же женщина? Почему она заплатила, чтобы убить меня, а потом помогала мне? Вина? Вряд ли — не в Тёмной Стороне. Это не имело смысла, но это должна быть она. Она была тем, на кого указал мне Уокер. Я посмотрел Крауссу прямо в глаза, и он запнулся и замолчал. Он попятился назад. Я положил одну тяжёлую мёртвую руку ему на плечо, чтобы удержать его на месте. Он вздрогнул от силы моей руки и захныкал.

— Я помог сделать вас таким! — отчаянно выпалил он. — Я помог сделать вас Мёртвым Мальчиком!

— Дай-ка прикинуть, — сказал я. — Что я об этом думаю?

Я резко сжал руку и все кости в его плече сломались. Он завопил. Я ударил его в голову. Всю левая сторона его лица провалилась и его вопль захлебнулся кровью, залившей глотку. Я бил снова и снова, терзая его, бесстрастно наблюдая, как боль, ужас и кровь заполняли лицо Краусса, потому что действие последней таблетки прошло и я ничего не чувствовал. Я запустил руку глубоко в его грудь, сомкнул холодные, мёртвые пальцы вокруг живого сердца и вырвал его из тела. Он рухнул на пол, несколько раз дёрнулся и остался неподвижно лежать. Я взглянул на кусок кровавого мяса в моей руке, а потом позволил ему упасть на пол.

Я убил человека, который организовал мою смерть и это совсем не тронуло меня. Я сел на окровавленный пол, поднял тело Краусса и схватил его, прижимая к груди. Я всё равно ничего не чувствовал. Я позволил ему упасть и снова встал. Я огляделся вокруг. Даже закалённые обитатели Тёмной Стороны были потрясены тем, что я сделал. Некоторые кричали, некоторых рвало. Я медленно улыбнулся.

— Что уставились?

На самом деле меня это не волновало, но надо было поддерживать репутацию.

Снаружи Сил терпеливо ждала. Она открыла мне дверцу, я вытащил тряпку из салона и оттёр кровь с рук. Гораздо больше крови было на пальто, но это могло подождать. Моё пальто привыкло к тяжёлым временам. Я сел на водительское место, дверь закрылась и Сил снова двинулась.

— Куда теперь? — спросила она.

— Просто двигайся некоторое время, — ответил я. — И, пожалуйста, тихо. Мне нужно многое обдумать.

Она разогналась, путешествуя по ярким неоновым улицам, пока я ни на что не смотрел и пытался разобраться в том, что узнал. Мать Макабр, моя надёжная старая жрица Обеа, которая помогала мне держаться, оставаясь самим собой больше тридцати лет. Зачем ей желать моей смерти? Тогда я был никем. Никем особенным. Что за… цель, которой могла послужить моя несчастная смерть? Эти мысли вертелись в моей голове и никак не складывались. Я не такой уж великий мыслитель. Нет; гораздо лучше отправиться к источнику и лично задать некоторые вопросы по существу.

— Сил, — сказал я. — Отвези меня к Матери Макабр. Отвези меня к Саду Запретных Плодов.

Вы найдёте Сад Запретных Плодов недалеко от делового центра Тёмной Стороны. Вы идёте туда, когда хотите что-то чуть альтернативнее всех обычных грехов и распутств. Там можно купить неадекватный подарок, вроде растения-убийцы, которое подкрадывается к получателю, пока он спит. Или семена, которые вырастают в нечто, по-настоящему грозное. И совершенно особые наркотики, чтобы принести вам отблески Рая и Ада или вырвать из вас душу. Если это растёт, плодоносит и цветёт неестественными способами, то вы найдёте это где-то в Саду Запретных Плодов.

Я велел Сил ждать меня и вошёл в Сад через его вечно открытые двери. Это был просто длинный коридор, который выглядел простирающимся в бесконечность, по обеим сторонам тянулись всяческие магазины и заведения, куда вы могли войти на свой страх и риск. Я много раз бывал здесь прежде, забирая особые таблетки и микстуры у моего старого друга, Матери Макабр. Это иссохшая старая чёрная карга в своей тесной маленькой лавчонке, традиционный образ ведьмы вуду, которая улыбалась и хихикала, когда ловкими руками с длинными пальцами наполняла мои пакеты и всегда обеспечивала меня тем, что я мог позволить. Одного этого должно было достаточно, чтобы вознаградить меня за всё неправильное. В Тёмной Стороне такого просто не бывает.

Я прошёл мимо Лавчонки Садовода, с окном, полным кусачих растений, миновал Клиентуру Борджиа (что-то маленькое, чего он никогда не заметит в своей пище) и Пекарни Миссис Ловетт[33] (уснуть без сновидений…). Я игнорировал висячие растения у дверей магазинов, которые шипели на меня, когда я проходил мимо или пели песни на неизвестных мне языках. Я игнорировал знакомые горячие влажные запахи сырой земли и произрастающих штук, мощные ароматы невероятных цветов и соответствующий смрад кровавой земли, питающей их корни. Я просто смотрел прямо вперёд, и всё и вся в этом длинном коридоре отступало от меня, когда я проходил. Пока, наконец, я не дошёл до единственной витрины, волновавшей меня, той, которую я посещал много раз прежде и никогда не вспоминал дважды. Полночный Дворец Матери Макабр.

Я стоял у открытой двери. Конечно, это был никакой не дворец. Просто магазин. Тёмный, мрачный и чуть больше маленькой камеры. Никогда ничего не выставлялось, а единственное окно было декоративным. Клиенты Матери Макабр любили приватность. Я расправил плечи и задрал подбородок. Никогда не позволяй им понять, что они причинили тебе боль. Я забрёл в магазин с руками, глубоко засунутыми в карманы, чтобы никто не видел моих сжатых кулаков.

Он выглядел, как всегда. Ничего не изменилось, когда я посмотрел по-новому. Знакомые четыре стены с полками, битком набитыми плотно запечатанными банками и бутылками, полными того и этого. Кое-что из их содержимого ещё двигалось. Там был корень Св. Иоанна Завоевателя[34], корень мандрагоры в звуконепроницаемых банках, зубы вампира, клацающие в стакане, все виды сырых талантов на продажу, с разноцветными насадками, чтобы легче было их сразу и целый ряд сморщенных голов, с зашитыми ртами, чтобы остановить их вопли. Весь обычный хлам для туристов, которым всё мало. И за прилавком, как всегда, высокая, молодая, крепко сложённая чёрная женщина, наряженная в лучшем гаитянском стиле, с косынкой поверх причёски афро, объясняющаяся на жаргоне с парочкой туристов средних лет, не решающейся на покупки. Её звали Милая Милашка и горе тому, кто при этом хотя бы поднимет бровь. Раньше она всегда была очень любезна со мной, но не знаю, спасёт ли её это теперь.

Я терпеливо подождал, пока она не закончит с туристами. Они ушли совершенно счастливыми, с банкой, наполненной чем-то, что мерцало гнилостным осквернённым светом, я закрыл за ними дверь и выставил надпись ЗАКРЫТО. Милая Милашка с любопытством посмотрела на меня и начала что-то говорить на жаргоне. Я поднял руку и она остановилась.

— Хватит, — сказал я. — Я не турист.

— Никто и не говорил тебе этого, дорогой, — произнесла Милая Милашка с безупречным выговором очень дорогой частной школы. — И что же сейчас ты здесь делаешь? Ты ведь не мог уже всё израсходовать, верно? Если честно, дорогой, ты расправляешься с этими штуками со скоростью света… Ты ведь не должен глотать их, как конфетки…

А потом она остановилась, её голос затих. Должно быть, что-то было в моём лице и в моих глазах, потому что она всё ещё стояла за прилавком. У неё должна была иметься защита, но она была достаточно сообразительной, чтобы её не запускать. Я улыбнулся ей и она задрожала.

— Мать Макабр, — сказал я. — Мне нужна она. Где она?

— Она только-только уехала, дорогой, — ответила Милая Милашка. Она с трудом сглотнула. — Может, полчаса назад? Ты, наверное, разминулся с ней… Это так важно?

— Да, — ответил я. — Прочь с дороги, Милая Милашка. Я готов поверить, что ты не при чём. Пусть так и остаётся.

Я шагнул мимо прилавка и пнул дверь, ведущую в личный кабинет Матери Макабр. Замок взорвался, а массивное дерево треснуло и раскололось. Я вытащил куски из сломанного каркаса и отбросил их в сторону. Там были и магические защиты, потому что я ощутил, как они быстро пробежались вверх и вниз по моей мёртвой коже, но не смогли меня коснуться. Милая Милашка издала несчастный звук, но у неё хватило здравого смысла остаться за прилавком.

Кабинет выглядел очень по-обычному, очень по-деловому. Я попробовал компьютер на её столе, но он был заблокирован. И даже я не могу запугать компьютерные пароли. Я перерыл все ящики стола, и лотки для входящих и исходящих, но всё это были повседневные документы. Ничего интересного. Поэтому я разгромил весь офис целиком, очень тщательно. Оставил сообщение. Милая Милашка робко наблюдала из дверей. Когда я разорвал тяжёлый деревянный стол голыми руками, она издала несколько тонких страдальческих звуков. Когда я закончил, потому что не осталось ничего, чтобы сломать или разрушить, я стоял и раздумывал, что бы ещё сделать, вытаскивая щепки из своих нечувствительных рук. Я резко глянул на Милую Милашку и она аж подпрыгнула, правда невысоко.

— Где может быть Мать Макабр? Прямо сейчас?

— Думаю, она может быть в своём клубе, — немедленно ответила Милая Милашка. Любого другого она послала бы и даже добавила бы инструкции о кратчайшем маршруте, но я не был любым другим. — Она владеет этим частным клубом, только для своих, под названием Салон Вуду. Ты знаешь его?

— Я знаю о нём, — сказал я. — Я найду его.

— Могу я… позвонить вперёд? Сообщить ей, что ты подъезжаешь?

— Если хочешь, — сказал я. — Это не имеет никакого значения. Я найду её везде, куда бы она ни пошла.

— Почему? — спросила Милая Милашка. — Что произошло? Что изменилось?

— Всё, — ответил я.

Я слышал о Салоне Вуду. Не то место, что я стал бы посещать, но очень популярное у нынешней золотой молодёжи, стремящейся растратить свои наследства на новейшие сенсации. Вуду для высшего общества, кладбищенский холод для тех, кто уже достаточно взрослый, чтобы соображать получше. Очень дорого, очень эксклюзивно, очень трудно войти большинству людей. Я велел Сил доставить меня туда и она не ответила ни слова. Мы ехали в молчании через яростное движение, каждый погрузился в собственные мысли. Теперь я был близко. Я чувствовал это. Близко ко всем ответам, которые всегда искал и заключительному акту мести… даже я понимал, что не смогу его избежать.

Сил остановилась возле Салона Вуду. Я вышел и велел ей ждать меня. Она не ответила. Она не дулась и даже не осуждала — просто она знала, что со мной лучше не разговаривать, когда я в таком настроении. У воскресших мертвецов немного положительных качеств, но упорство — определённо одно из них. За чёрными лакированными дверями, ведущими в Салон Вуду, стояли два охранника. Очень крупные чёрные джентльмены, с бритыми головами и в элегантных смокингах. Я нацепил свою лучшую тревожащую улыбку и зашагал прямо на них. Они знали, кто я, может, даже знали, почему я был тут, но ни один из них не совершил разумного поступка и не сбежал. Можно восхититься такой преданностью долгу. Они безразлично взглянули на меня и сдвинулись поближе друг к другу, преграждая мне вход.

— Только члены, сэр, — сказал левый.

— Никаких исключений, сэр, — сказал правый.

— У нас есть приказ не пускать вас.

— Любыми необходимыми средствами.

— Нет пути, Мёртвый Мальчик.

— Не добро пожаловать сюда, зомби.

Я позволил своей улыбке расшириться в усмешку и продолжил приближаться. Один из них вытянул из кармана пакет соли и бросил его содержимое мне в лицо. Соль — хорошая традиционная защита против зомби, но я всегда был гораздо выше этого. Другой охранник достал связку чеснока и хлестнул меня по лицу. Я оторвал одну головку, хорошенько откусил, пережевал и выплюнул. Никакого вкуса. Вообще ничего. А пока я это делал, первый охранник вытащил пушку и приставил дуло к моему лбу.

— Если сомневаешься, — сказал он спокойно, — поступай по старинке. Стреляй им в голову.

Он нажал на курок. Пуля прошла через мой лоб, через мой мёртвый мозг и вылетела из затылка. Я немного зашатался на ногах, но не перестал улыбаться. Охранник с оружием захныкал, когда я выхватил у него пушку и отбросил в сторону.

— Это уже пробовали, — сообщил я. — Мне снова придётся заделывать эту дырку гипсом.

Я ударил охранника в лицо, разбив ему нос, рот и челюсть, а потом локтем назад — другому охраннику в висок. Они оба свалились и не поднялись снова. Обычно я бы не торопился, нанеся им обоим повреждения посерьёзнее, чтобы дошло, но у меня в мыслях были более важные вещи. Я переступил через побитых охранников, пинком распахнул чёрные лакированные двери и шагнул в Салон Вуду.

— Привет! — громко произнёс я, когда шагнул в вестибюль. — Я здесь! Давайте, стреляйте получше! Делайте, что хотите! Я это выдержу!

Следующий уровень защиты бесшумно подбежал ко мне в передней. Низенький, коренастый китаец, татуировки на одной стороне лица выдавали его, как боевого мага. Очень могущественная и пугающая фигура — для кого-нибудь другого. Он подождал, пока не оказался почти передо мной, потом сделал резкий жест и выхватил сверкающий огненный шар из ниоткуда. Яркое зелёное пламя обволокло его руку и он неподвижно замер, запустив им в меня. Изумрудные огни поразили меня, словно огнемёт. Но я уже поворачивался, подставив им спину и жгучее пламя разбилось о моё тёмно-фиолетовое пальто. Ужасный огонь ревел вокруг, но он не мог меня коснуться. В моём мёртвом состоянии я не ощущал даже тепла. А когда пламя наконец угасло, я выпрямился, обернулся и улыбнулся боевому магу.

— Я давно сделал своё пальто огнеупорным, тайком, для подобных случаев, — сказал я.

А пока я говорил, отвлекая его внимание, я рванулся вперёд, выбил у него из руки нефритовый амулет огня и свалил его на пол. Слышно было, как его череп треснул и раскололся под ударами, но я ударил его ещё несколько раз, на всякий случай, для уверенности. Я стоял над ним, разглядывая кровавую пену, пузырящуюся из его рта и носа, и ничего не чувствовал, вообще ничего. Я изучил огненный амулет, простой кусок нефрита с золотым кошачьим зрачком в середине. Такое можно купить на любом рынке Тёмной Стороны, хотя научиться правильным Словам Силы, заставляющим их действовать стоит гораздо больше. Я повертел амулет, восхищаясь качеством изготовления, а потом произнёс правильные Слова и сжёг боевого мага. Его вопли и звук пожирающего пламени преследовали меня, когда я уходил.

Внутри клуб был раскрашен во все оттенки красного и пурпурного. Это было похоже на прогулку по чьим — то внутренностям. Воздух загустел от запахов горелого мяса, пролитой крови и всех видов нелегального курева. Настолько тяжёлые запахи чувствовал даже я. Воздух был горячим и влажным, и тяжёлыми бусинками конденсата сбегал по моему лицу. Я не мог ощутить тепло или влажность — я замечал их только, когда они оседали пятнами на моём пальто. Действие таблеток и зелий проходило, и мне было трудно что-либо чувствовать.

По бокам передней были двери, ведущие в приватные комнаты, для приватных увлечений. Я задумчиво посмотрел на них. Это могло бы улучшить мне настроение — выбить двери и посмотреть, что происходит за ними. Это могло бы заставить меня почувствовать… хоть что-то. Но затем я услышал зовущий меня Голос, через какой-то скрытый динамик говорящий — Сюда. Иди прямо вперёд. Войди в мою комнату, Мёртвый Мальчик, и мы поговорим. Я ждала тебя.

Спокойный, уверенный женский Голос. Не похожий на мою Мать Макабр. Я двинулся вперёд, в чрево зверя, в ловушку, расставленную на меня. И холод в моём мёртвом сердце был холодом тёмного и справедливого гнева.

У меня не заняло много времени дойти до двери в конце зала. Она была немного приоткрыта, заманивая. Я вломился прямо через неё, почти сорвав дверь с петель и она была там, в своей комнате. Милый маленький второй дом Матери Макабр был более, чем комфортным, наполненным всевозможной роскошью и потаканием всем желаниям, которые вы только могли представить и некоторым, какие вам и не снились. Столы, полные напитков, миски, полные таблеток и порошков, игрушек и безделушек, подходящих для самых пресыщенных сексуальных склонностей — упадок налицо. Всё для золотой молодёжи… сидящей на стульях, развалившейся на диванах или валяющейся со счастливым хихиканьем на груде мягких ковров. Юные леди и джентльмены из богатых и могущественных семей со связями, достаточно юные, чтобы верить, что за деньги можно купить удовлетворение или по крайней мере достаточно наслаждения, чтобы убедить вас, что вы счастливы. Растрачивая папочкины деньги и влияние на последние новинки, новейший кайф, на что-то тёмное и достаточно опасное, чтобы заставить их почувствовать свою важность, в конце концов. Они уставились на меня, с пустыми глазами, бессмысленными улыбками и умеренным любопытством. И около дюжины обнажённых мужчин и женщин, все несомненно мёртвые, были рассеяны по комнате, для удовлетворения каждой потребности или прихоти молодых людей. Хорошо сохранившиеся, даже приятные на вид, но стоило только взглянуть на их лица, чтобы понять, что дома никого нет. Они не были мёртвыми, как я — они были лишь живыми телами, двигавшимися по воле кого-то другого.

Они меня не интересовали. Я устремил свой пристальный взгляд на хозяйку комнаты, гордую и надменную на возвышавшемся троне, словно паук в центре своей паутины. Мать Макабр непринуждённо восседала на своём троне, сделанном из человеческих черепов. Кости, настолько старые, что выцвели из жёлтого цвета в грязно-бурый, запятнанный тут и там старой засохшей кровью. Там, конечно, была подушка. Традиция, стиль и создание правильного впечатления очень хороши, но удобство тоже важно.

Мать Макабр выглядела так, как всегда — иссохшая старая чёрная карга, в изодранных национальных одеждах. Глубоко сидящие глаза и широкая улыбка, показывающая недостающие зубы. Очень достоверно. Но я больше не верил этому. Я сосредоточился, взглянув на неё глазами мёртвых, потому что мёртвые видят многое, скрытое от живых. Иллюзия рассеялась без малейшего труда. Под покровом очарования она оказалась просто обычной чернокожей деловой женщиной средних лет, опрятной и аккуратной, в элегантном деловом костюме, её ухоженные руки спокойно лежали на коленях.

— Я пользовалась тобой достаточно долго, чтобы уладить это дело, — сказала она. — Госпожа Макабр — это просто торговая марка. Передающаяся из поколения в поколение, вместе с делом и видом, потому что этого хотят люди, когда они имеют дело с ведьмой вуду. Множество Матерей Макабр было до меня и, несомненно, будет ещё больше после. Это очень прибыльное дело. Поскольку такие женщины, как мы, всегда будут нужны. Но… это настоящая я. Ты должен чувствовать себя польщённым, Мёртвый Мальчик. Не многие удостоились чести видеть настоящую меня.

— Польщённым, — сказал я. — Да. Хорошо, я чувствую себя таким. Расскажи мне. С кем я на самом деле заключил сделку?

— И это ты тоже заслужил! Хорошо сработано, Мёртвый Мальчик. Да — боюсь, что твои воспоминания о том, что случилось после твоей смерти, такая же фальшивка, как и всё прочее. Ты считал, что заключил сделку с одним из вудуистских лоа — Госпожой Эрзули, но всё, что ты видел и испытал, исходило от меня. Представление, устроенное мной для отвлечения, пока я делала много мерзких и противных вещей, необходимых, чтобы поднять тебя из мёртвых. Всё это было иллюзией, ещё одной маской. Только я. Это всегда была я.

— Зачем? — спросил я.

И, наверное, что-то было в моём голосе, потому что все в комнате перестали улыбаться и уставились на меня. Даже Мать Макабр на своём троне из черепов минуту помедлила, прежде чем ответить мне. Я уставился на неё немигающим взглядом и она действительно смущённо заёрзала на своём троне.

— Зачем? — переспросила Мать Макабр. — Затем, что мне был нужен кто-то, чтобы на нём экспериментировать! Неважно, кто. Может, ты, может, любой другой. Я только начинала, как Мать Макабр. Я унаследовала дело от своей матери — после того, как убила её. Она была так старомодна, не видела возможности бизнеса, которые видела я… В любом случае, у меня были изумительные идеи для новых таблеток и зелий, но мне был нужен кто-нибудь, для проверки, прежде чем я представлю их более широкой аудитории. Мне был нужен кто-то молодой, сильный и живучий, плохо знакомый с Тёмной Стороной, без друзей или защитников. Я выбрала тебя полностью случайно и заплатила, чтобы тебя убили. А потом я вернула тебя назад, чтобы ты стал моим подопытным. Ты брал всё, что я тебе давала, все новые снадобья и смеси, которые я придумывала и никогда ни о чём не спрашивал. И потому, что мои знания вернули тебя, у твоего тела не было от меня секретов. Я изучала тебя с безопасного расстояния, все эти годы… И каким вещам я научилась от тебя! Ты понятия не имеешь, сколько денег ты мне принёс, за долгие годы!

— Все эти вещи, которыми я был и делал, — согласился я. — И всё время я был только твоей лабораторной крысой.

— Вообще-то нет, — сказала Мать Макабр. — Ты гораздо больше, чем я когда-либо тебе предназначала. Мне просто интересно было посмотреть, что произойдёт, когда я поймаю живую душу в мёртвое тело, но ты сделался легендарным, печально известным Мёртвым Мальчиком! Ты должен гордиться тем, чего достиг!

— Гордость, — сказал я. — Да. Это то, что я чувствую прямо сейчас.

Мать Макабр посмотрела на меня с сомнением, не в силах прочитать моё мёртвое лицо или мой мёртвый голос. — Не принимай на свой счёт, Мёртвый Мальчик. Это всегда был только… бизнес.

— Это была моя жизнь! — громко сказал я.

Она улыбнулась. — Можно подумать, ты бы сделал с ней что-то существенное.

— Все вещи, которые я мог сделать, — ответил я. — Все люди, которыми я мог стать — ты лишила меня их.

— Ни один из них не был бы столь же важен или интересен, как Мёртвый Мальчик. — Мать Макабр откинулась на троне, словно она устала или заскучала от этой беседы. — Ещё вопрос, чем была бы твоя жизнь или смерть, если бы тебе так не повезло? Мне нужно было вести бизнес! Видишь ли, всё это — удовольствия плоти. Контролируй их — и ты контролируешь живых и мёртвых. — Она с любовью взглянула на молодых людей, рассеянных по залу. — Мои милые дамы и господа. Я даю им то, что, по их мнению, они хотят и забираю всё, что они имеют. А когда они умирают… Я поднимаю их снова, себе на службу. Из мёртвых всегда получаются лучшие слуги. Никаких дерзостей, никаких выходных. Из мёртвых получаются самые лучшие любовники, потому что они могут функционировать вечно…

Она сделала знак обнажённому мужчине и обнажённой женщине, и они выступили вперёд, чтобы ласкать её лицо и шею своими холодными мёртвыми руками. Она счастливо улыбнулась.

— Они ничего не чувствуют. Только моё удовольствие. Но тогда я не очень хорошо разбиралась в разделении. Я поняла, что ты потом придёшь ко мне, Мёртвый Мальчик. Поняла это в ту минуту, когда ты убил бедного старого Краусса. Я могла уничтожить тебя где угодно по дороге, но я хотела, чтобы ты был здесь, чтобы я могла видеть то, что произойдёт, прямо перед собой. Я имею право уничтожить тебя, потому что я тебя создала. Ты принадлежишь мне. И всегда принадлежал. А после того, как ты уйдёшь, я сделаю другого Мёртвого Мальчика.

Она щёлкнула пальцами и каждый мёртвый мужчина и женщина в комнате повернули головы, чтобы посмотреть на меня. А потом они начали приближаться, холодные и непримиримые, как сама смерть. Все они так же сильны, как я и так же способны переносить повреждения. Они тянулись ко мне своими мёртвыми руками, а молодые леди и джентльмены смеялись и тыкали пальцами, наслаждаясь представлением. Я огляделся вокруг. Путь к единственной двери был преграждён и меня явно превосходили численностью. Когда сомневаешься, мухлюй.

Я залез в карман и вытащил нефритовый амулет огня, который забрал у предыдущего хозяина. Я произнёс правильные Слова и поджёг всех мёртвых мужчин и женщин. Их охватило ярко-зелёное пламя, пылающее нестерпимым жаром, которое мгновенно поглощало их плоть. Они продолжали приближаться, пока могли, вслепую двигаясь через пламя, врезаясь в мебель и обстановку, и поджигая их тоже. Они даже подожгли одежду золотой молодёжи. Большинство из них просто осталось сидеть на месте, наблюдая, как их пожирает пламя и смеясь. Счастливо хихикая, когда умирали, так же глупо, как и жили.

Мать Макабр кинулась к двери в тот момент, когда её слуги загорелись, но я успел раньше неё. Я схватил её мёртвыми руками и держал почти нежно. Она била меня кулаками, но я не чувствовал их, а она была недостаточно сильна, чтобы нанести мне какие-то повреждения. Я держал её со всей своей мёртвой силой и она не могла сбежать. Уже полыхал весь зал, одинаково сжигая живых и мёртвых, и воздух был наполнен густым чёрным дымом.

— Дай мне уйти! — завопила Мать Макабр. — Если мы останемся здесь, то оба умрём! Этого огня хватит, чтобы уничтожить даже тебя!

— Ты говоришь, как будто это что-то плохое, — сказал я. — Я устал. Я хочу отдохнуть. Стоит того, чтобы умереть здесь, пока я уверен, что заберу тебя с собой. Благодаря тебе я не могу испытывать ни одного из чувств живых, но мёртвым я всё ещё могу чувствовать некоторые вещи, даже без твоих особых таблеток. Я посмотрю, как ты умрёшь, Мать Макабр и это чувство… такое прекрасное.

— Я могу сделать тебе новые таблетки, новые зелья! — отчаянно выпалила Мать Макабр. — Я могу заставить тебя почувствовать все вещи, которые ты чувствовал раньше!

— Возможно. Но ради чего мне стоит жить?

А потом мы оглянулись, когда серия взрывов сотрясла фасад здания. Раздался звук выстрелов из энергетического оружия, а потом повторяющиеся звуки чего-то большого, тяжёлого и очень решительно проламывающегося сквозь стены, направляясь прямо к нам. И я начал улыбаться. Я взглянул на дверь, всё ещё крепко сжимая отчаянно вырывающуюся Мать Макабр и появилась моя футуристическая машина, прорвавшаяся через дверь в комнату, притащив с собой половину стены. Она с шумом остановилась передо мной, её сверкающего серебряно-стального тела совершенно не коснулись все вызванные ей разрушения. И, пока я смотрел, улыбаясь… пока смотрела мать Макабр, с широко раскрытыми глазами и ртом… моя машина поднялась и трансформировалась в совершенно новый вид, пока передо мной не встала моя Сил. Высокая, крепкая женщина, в классическом маленьком чёрном платье, с разрезом на бедре, достаточно высоким, чтобы показать штрихкод и копирайт, отпечатанные на её великолепной левой ягодице. Её вьющиеся стальные волосы искрились статикой, а её глаза — серебром, но она была женщиной, каждым своим дюймом. Моей женщиной.

— Незачем жить, милый? — спросила Сил. — Как насчёт меня?

— Ты подслушивала, — заметил я, немного укоризненно.

— Ты отсутствовал слишком долго, — сказала Сил. — Я начала… интересоваться. Ты всегда перебарщиваешь, когда заходишь слишком далеко во тьму. Ты забываешь, что есть другие чувства, другие удовольствия, кроме мести.

— Конечно, — сказал я. — Ты совершенно права. Ты всегда была моей лучшей половиной. Мне никогда не были нужны таблетки, чтобы чувствовать то, что я чувствую с тобой.

— Что это, чёрт возьми? — спросила Мать Макабр, уставившись на Сил с испуганным восхищением.

— Я — сексуальный дроид двадцать третьего века, — гордо ответила Сил. — С возможностью полной трансформации! — Она стрельнула в меня горящим взглядом. — Я всегда любила свою работу. Потребовалось больше одного человека, чтобы изменить моё имя на Кремниевую Лили. Но я никогда не встречала такого, как ты, мой милый Мёртвый Мальчик. И я не позволю тебе умереть вместе с ней. Она того не стоит.

— Ты права, — ответил я. — Ты всегда права. Ради тебя стоит жить, если я смогу. Но… Я не могу идти дальше, я не могу просто уйти отсюда и позволить ей сбежать, после того, что она сделала со мной.

— Тебе и не нужно, — сказала Сил.

Она подняла руку и изменила её в сияющее энергетическое оружие. Она выстрелила Матери Макабр в лицо и её голова отлетела прочь. Я отпустил безголовое тело и оно рухнуло на пол, всё ещё дёргаясь. Я стёр кровь и мозги с моего лица и плеча, затем коротко кивнул Сил. Она всегда могла делать то, чего не мог я. Она рванулась вперёд, сбросив свою человеческую форму, расплавившись в волну металлического серебра, которая пронеслась прямо надо мной. Она обернулась вокруг меня, словно доспех, закрыв меня с головы до пят. И охватила и защитила одновременно. И мы вместе вышли из горящего здания.

Уокер ждал нас снаружи, разглядывая здание в огне. Он лишь вздёрнул бровь, когда Сил снялась с меня и вновь обрела человеческую форму. Она стояла рядом со мной, как Кремниевая Лили, когда я вежливо кивнул Уокеру. Он приподнял свой котелок, приветствуя нас обоих.

— Мать Макабр немного выросла из своих башмаков, — произнёс Уокер, шутя. — Но я не мог её преследовать из-за её… связей. Поэтому я указал тебе на неё. Хорошо сработано, Мёртвый Мальчик. Превосходная работа.

— Когда вы узнали? — спросил я. — Когда вы узнали правду обо мне, Крауссе и Матери Макабр?

— Я знаю всё, — ответил Уокер. — Помните?

Он опять улыбнулся, очень вежливо и ушёл. Сил и я отвернулись, наблюдая, как горит Салон Вуду.

— Где мне теперь брать мои особые таблетки и зелья? — спросил я.

— Всегда найдётся кто-то, — ответила Сил. — Это — Тёмная Сторона.

— Верно, — сказал я. — Это замечательное место, если ты хочешь быть проклятым. — Я долго смотрел на неё. — Даже с моими таблетками, потребуется больше, чем обычная женщина, чтобы воспламенить мою мёртвую плоть.

— Тогда хорошо, что я не обычная женщина, — заметила Кремниевая Лили. — Я — дроид для удовольствий и я люблю свою работу! И хорошо известно, что я могу поднять даже мёртвого…

— Как я могу любить тебя? — спросил я. — Если у меня больше нет сердца?

— У меня тоже нет сердца, — ответила Сил. — Не имеет значения. Любовь исходит из души.

— А у нас есть души? — спросил я.

Она обвила меня руками. — А как ты думаешь?

Нелегко иметь сексуальную жизнь, когда ты мёртв. Но это возможно.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Сил.

— Чувствую… хорошо, — ответил я.