История ат-Табари

ПРЕДИСЛОВИЕ АТ-ТАБАРИ КАК ИСТОЧНИК ДЛЯ ИСТОРИИ НАРОДОВ СССР

Абу Джа’фар Мухаммад б. Джарир б. Йазид б. Касир б. Галиб ат-Табари родился в столице Табаристана Амуле в конце 224 или в начале 225 г. х./ 839 г. н, э. Происходил он из иранской семьи, из местной знати, и сохранял с родным городом связь почти до конца своей жизни. Учиться он начал рано в Амуле: в семь лет он уже знал Коран наизусть, в восемь — предстоял на общей молитве, девяти лет от роду начал записывать хадисы. Ат-Табари получил разностороннее классическое традиционное арабское образование, путешествуя «в поисках знания» по различным городам халифата и слушая лекции у лучших шейхов — знатоков соответствующих наук.

После родного города он переехал в Рейй, занятия в котором сыграли, очевидно, решающую роль в формировании его научных интересов. Здесь он усиленно занимался религиозным преданием, главным образом у Мухаммада б. Хумайда ар-Рази, ал-Мусанны б. Ибрахима ал-Убулли и Ахмада б. Хаммада ад-Даулаби: со слов первого он записал свыше ста тысяч хадисов, на лекциях Ибн Хаммада он записывал «Китаб ал-мубтада’ ва-л-магази» («Книгу начала и походов») Мухаммада б. Исхака в передаче Саламы б. ал-Муфаддала: последняя легла в основу его исторического труда[2]. Затем ат-Табари прибыл в Багдад, намереваясь слушать предание у знаменитого Ахмада б. Ханбала, но тот незадолго до его приезда умер (в 241/855 г.), и ат-Табари обучался у других учителей. После Багдада ат-Табари спустился в Басру, где слушал предание у местных шейхов, потом переехал в Куфу и записывал предание со слов известного знатока Абу Курайба Мухаммада б. ал-Ана ал-Хамадани (ум. в 248/862—863 г.), после чего вернулся в Багдад и занялся изучением права и коранических наук. Во всех этих областях знания он сделался уже известным авторитетом к тому времени, когда решил отправиться в Египет. По дороге он посетил сирийские центры, приморские города и пограничные форпосты, везде записывая предание местных шейхов. В 253/867 г. ат-Табари прибыл в Египет и скоро получил там всеобщее признание. Еще в Багдаде он примкнул к юридической школе имама аш-Шафи’и, а в Фустате изучал юридические науки других школ. Очевидно, уже в это время у него начала складываться своя точка зрения на правовые вопросы, так как в источниках говорится о его спорах с учеником аш-Шафи’и в Египте ал-Музани (ум. в 264/877 г.)[3]. Затем ат-Табари опять посетил Сирию и вторично вернулся в Египет в 256 г. х.[4]

После этого ат-Табари окончательно покинул Египет и возвратился в Багдад, где предался целиком научной деятельности и преподаванию. Вскоре он побывал на родине, но недолго. По возвращении в Багдад он основал свою школу права, которая получила название «ал-джаририййа» по имени его отца.

Своими высказываниями об Ибн Ханбале ат-Табари вызывал вражду его приверженцев и выдержал однажды форменную осаду в своем доме, от которой был освобожден только вмешательством начальника полиции[5]. Вторично на родине в Амуле ат-Табари побывал уже в старости, в 290 г. х., где нашел шиитство сильно распространившимся. Его попытки противостоять ереси навлекли на него вражду шиитов и он вынужден был навсегда покинуть Амул. Он вернулся в Багдад, из которого больше не выезжал. Умер он 26 шавваля 310/16 февраля 923 г. Его школа права просуществовала недолго и большого числа приверженцев не приобрела.

Ат-Табари был ученым по преимуществу. Не желая связывать себя ни с какой практической деятельностью, он отклонял предложения о принятии каких-либо должностей. Так, он отклонил предложенный ему визиром ал-Хакани пост судьи[6]. Сохранять независимость ему позволяло имение на родине, доходами от которого он жил[7]. Отказывался он также и от подарков, за которые не мог отблагодарить[8].

Источниками биографии ат-Табари являются: «Фихрист» Ибн ан-Надима ал-Варрака (ок. 377 г. х.), основывающийся на краткой биографии ученика ат-Табари по его школе права ал-Му’афа б. Закариййа’, ан-Нахравани (род. в 303/915, ум. в 390/ 1000 г.) (I, 234—235); «Та’рих Багдад» ал-Хатиба (ум. в 463/ 1071 г.) (II, 162—170); «Та’рих Димашк» Ибн 'Асакира, «Иршад ал-ариб» Йакута (VI, 423—464), основывающегося на ал-Хатибе и, главным образом, на специальных биографиях современников ат-Табари, — его ученика ал-кади Ахмада б. Камила Абу Бакра «Ахбар Аби Джа’фар ат-Табари» и ‘Абд ал-азиза б. Мухаммада ат-Табари «Сират Аби Джа’фар ат-Табари», перечень его трудов — на основании утерянного продолжения «Истории» — «Китаб ас-силе» ‘Абдаллаха б. Ахмада ал-Фергани; «Табакат» ас-Субки (II, 135—140) и «Тазкират ал-хуффаз» аз-Захаби.

Ат-Табари был плодовитым писателем. Им было написано свыше 20 сочинений, среди которых такие, как «История» и комментарий к Корану, состоящие из многих томов. Ученики его подсчитали, что количество листов, которое он писал в день, равнялось 14. Важнейшие из его сочинений дошли до нас полностью или в больших извлечениях, и в настоящее время изданы на Востоке и в Европе. Разбору правовых теорий различных школ посвящено его сочинение «Китаб ихтилаф ал-фукаха’» («Книга различных взглядов правоведов»). Громадный 20-томный комментарий к Корану («Тафсир ал-Кур'ан») является первым сводом существовавшего до ат-Табари экзегетического предания и литературы. Подход ат-Табари к материалу и источникам в этом комментарии в основном таков же, как и в его историческом труде. Он систематически приводит ссылки на свои источники, что очень важно, так как дает возможность установить историю экзегетической работы до него в полном объеме. С особенным вниманием останавливается ат-Табари на разъяснении исторических событий, упоминаемых в Коране. Объяснения эти представляют целые исторические экскурсы. Это дало возможность одному из исследователей высказать мысль о том, что ат-Табари в своем комментарии к Корану более историчен, чем в своей «Истории», и это в значительной степени справедливо. Восточное издание «Тафсира» занимает 30 томов.

«История» Абу Джа’фара Мухаммада б. Джарира ат-Табари представляет громадную компиляцию, составленную из различных источников. Доведена она до 303/915 г. Для нас она ценна громадным количеством исторических сведений, имеющих в большинстве случаев указанный источник, что позволяет не только установить происхождение данного рассказа и зачастую его достоверность или тенденцию, а также тем, что ат-Табари сохранил в больших выдержках целый ряд не дошедших до нас сочинений: сличение выдержек с сохранившимися произведениями (Ибн Исхака, Ибн Тайфура и др.) показывает для разных периодов большую добросовестность ат-Табари в цитировании чужих слов, что позволяет с доверием отнестись к передаче им своих источников вообще.

Среди сведений, относящихся к истории Арабского халифата с VII по Х в., значительную часть занимают сведения, касающиеся событий, происходивших на территориях, ныне входящих в состав Союза ССР (Кавказ, Закавказье, Средняя Азия), или в близких к ним областях, как например, Хорасана и Северного Афганистана. Сведения об этих местах представляют для нас особый интерес по вполне понятным причинам: это — наше прошлое и прошлое наших ближайших соседей, с которыми мы издревле находились в тех или иных отношениях. Зачастую этот процесс не ограничивается перечисленными территориями, ввиду чрезвычайно развитых сношений в пределах халифата, во-первых, и, во-вторых, благодаря нередким и немалочисленным перемещениям в этих пределах как целых этнических групп, так и отдельных лиц, игравших иногда значительную политическую или культурную роль в центре халифата, далеко от своей родины, и, зачастую, не терявших связь с нею на протяжении нескольких поколений. Последний факт очень важен: он заставляет при анализе такого источника, как сочинение ат-Табари, ставить задачу значительно шире и глубже, чем простое механическое выделение частей этого труда по географическому признаку. Ат-Табари целиком зависит от своих источников, он очень неровен в смысле своих пропорций: часто для больших периодов времени мы не встречаем у него об интересующих нас областях абсолютно никаких сведений, — так дело обстоит со Средней Азией и Хорасаном для периода, примерно, с 225/840 г. Для этого периода приходится искать некоторые косвенные данные в рассказах о событиях, происходивших в центре халифата, вокруг Багдада, в Ираке.

Касаясь частей исторического труда ат-Табари, связанных с вышеупомянутыми территориями, мы должны отметить неравномерность их в отношении полноты и обилия материала. Наиболее значительной по объему и важной по содержанию оказывается часть, посвященная Средней Азии и Хорасану, начиная с момента их завоевания (681—683) до начала III в. х. (первой четверти IX в.). Для этого периода ат-Табари имел возможность использовать хорошие труды историков предшествующих ему поколений. В основном это сочинения ‘Али б. Мухаммада ал-Ма-да’ини (ум. в 215/830 или 225/840, 228/842—43 г.), которые ат-Табари использует и через посредство своего современника Абу Зайда ‘Омара б. Шаббы (ум. в 262/875 г. 90 лет от роду), у которого было несколько исторических сочинений, и непосредственно. Ал-Мада'ини был автором по крайней мере пяти сочинений, полностью или частично посвященных истории Хорасана и Средней Азии. К сожалению, из цитат ат-Табари нельзя решить, какими именно его трудами он пользовался. Цепь передатчиков-информаторов, так называемый иснад, у ал-Мада’ини коротка: одно, самое большее два звена. Нас, естественно, интересует вопрос: насколько свежи и реальны сведения, поставляемые ал-Мада’ини и ‘Омаром б. Шаббой. Последний также у ат-Табари имеет иногда свой иснад, идущий помимо ал-Мада’ини. Проверка и критика возможны потому, что часто в цепи передатчиков встречаются имена, известные и по другим источникам, иногда по другим линиям, не связанным с исторической литературой.

1. В иснаде обоих, особенно ал-Мада’ини, часто последнее звено является участником или очевидцем событий в Хорасане или Средней Азии. 2. Иснад краток; таким образом, возможность искажения при передаче сводится к минимуму. 3. Иногда встречаются имена весьма авторитетных лиц, которые были информаторами ал-Мада’ини в Ираке, но происходили из восточных областей халифата. Таков, например, известный филолог ал-Муфаддал ад-Дабби, передававший сообщения со слов своего отца и деда, таким же авторитетным должно быть признано сообщение, восходящее к Зийаду б. Салиху, главному из приверженцев Абу Муслима, и тому подобные. 4. Затем ряд сведений проверяется перекрестными свидетельствами разнородных источников. К таким случаям относится совпадение данных, приводимых ал-Мада’ини, с показаниями документов, как например, орхонских надписей, для походов арабов при Кутайбе б. Муслиме против тюрок, или совпадение свидетельства ал-Мада'ини о первом походе за Аму-дарью при наместнике Салме б. Зийаде (681—683) с данными письма от 718 г. согдийского ихшида Гурека китайскому царю из китайской энциклопедии. Сюда же нужно отнести подтверждение рассказа ал-Мада’ини «со слов его шейхов» о военных действиях и дипломатических сношениях арабов с согдийцами: около 100/718—19 г., закончившихся поражением согдийцев и уходом их в верховья Зарафшана и по его притокам с юга и севера; это подтверждение было доставлено счастливой находкой арабского документа 100 г. х., отражающего политическую обстановку в Согде в период его борьбы с арабскими завоевателями. Точно также отрывочные сведения о согдийских правителях долины Зарафшана и северной части бывших бухарских владений, находимые у ал-Мада’ини, совпадают с анализом данных согдийских монет и оказываются точными. 5. Наконец, свидетельства, приводимые ал-Мада’ини и ‘Омаром б. Шаббой, настолько подробны и обстоятельны, что трудно сомневаться в их происхождении: они идут от лиц, живших и действовавших в Хорасане и Средней Азии, прекрасно знавших как географию и топографию страны, так и ее этническую среду и политическую обстановку завоеванных местностей. Ал-Мада’ини ссылается иногда на свидетельства «хорасанских шейхов» и местных старожилов.

Правда, сказанное об этих источниках ат-Табари приходится принимать иногда с ограничениями. Так, случается, что ал-Мада’ини сам дает сводную редакцию текста на основании информации, полученных им из разных источников. Так обстоит дело с рассказом о возобновлении Кутайбой мирного договора с Хорезмом в 93/711—12 г.: перечислив свои источники, восходящие к участникам и современникам событий, он заключает: «Одни из них говорят то, чего не упоминают другие, а я это соединил» (II, 1237,2). Так как мы по другим случаям знаем тенденциозность некоторых из этих источников, для нас этот «сплав» в значительной степени обесценивается и рассказ может быть принят только с оговоркой.

Отечественными и западноевропейскими исследователями сведения ат-Табари о первоначальном периоде арабского продвижения в Хорасан и Среднюю Азию основательно подвергаются сомнению. Отмечается и Ю. Вельхаузеном и В. В. Бартольдом, что эти сведения являются скорее областью эпического повествования, чем достоянием истории. В.В. Бартольд считает первой реальной датой годы правления наместника Хорасана Салма б. Зийада (681—683). Совершенно справедливо, что для омейядского периода чрезвычайно трудно или даже невозможно выделить достоверное историческое ядро из повествования. Однако и здесь иногда привлечение данных из другой области оправдывает наш источник. Так, ал-Мада’ини, рассказывая в одной из версий о погребении мервским митрополитом последнего сасанидского царя Йездегерда III, с одной стороны, сохранил нам имя митрополита Ильи. Оказывается, Илья действительно был епископом или митрополитом Мерва около 661 г., так что весь рассказ ал-Мада’ини приобретает характер правдоподобия. С другой стороны, дата смерти Йездегерда (31/651—52 г.) уточняет время деятельности Ильи в качестве митрополита Мерва.

Ал-Мада’ини использует сочинения и более ранних авторов, писавших на интересующие его сюжеты. Так, он часто цитирует как свои источники ‘Али б. Муджахида и Ибн Исхака. Ибн Муджахид, по свидетельству ал-Мас’уди (I, 2), был автором «Книги исторических рассказов об Омейядах». Мухаммад б. Исхак (ум. в 150/ 767—68 г.), автор биографии пророка, использованной ат-Табари в соответствующей части его труда, сочинил также «Историю халифов». Очевидно из нее и черпал ал-Мада’ини некоторые свои сведения, приводимые со ссылкой (глухо) на Ибн Исхака. Пользовался Ибн Исхаком также и ‘Али б. Муджахид. Поскольку Ибн Исхак принадлежал по приемам своего исследования к строгой мединской школе, к его свидетельствам можно отнестись с определенным доверием и считать его также одним из лучших источников ат-Табари.

Следует заметить, что «История» ат-Табари дошла частями в сокращенной редакции, чему мы обязаны, очевидно, опущением иснадов в некоторых частях; это лишает нас возможности судить о первоисточниках во многих случаях.

Другим важным источником ат-Табари является Абу Михнаф Лут б. Йахйа (ум. в 157/773 г.) — ранний историк шиитского направления времени последних Омейядов. В основном он писал сочинения, посвященные истории Ирака, но так как Хорасан входил административно в Иракское наместничество, его труды касались также событий, происходивших в Хорасане. По объему и значимости своих сведений он сильно уступает ал-Мада’ини, когда речь идет о хорасанских делах, однако и его свидетельства не могут быть обойдены при оценке, так как и они опираются на надежные данные, идущие от современников описываемых событий.

Для раннего периода мы имеем много цитат из иракского историка Сайфа б. ‘Омара (ум. в 180/796 г.). Но этот источник не имеет для нас большого интереса, потому что, во-первых, цитаты из него не идут дальше 30-х гг. хиджры и, во-вторых, репутация Сайфа сильно подорвана беспощадным анализом М. де Гуе, Ю. Вельхаузена, Н.А. Медникова и Л. Каэтани.

Что же дает нам богатый материал ат-Табари для истории Средней Азии, Хорасана и других прилегающих к ним областей?

Во-первых, обширный географический материал, представляющий важнейшее дополнение к данным, содержащимся в великолепной и единственной для всего средневековья арабской географической литературе, дополнением тем более значительным, что оно датирует хронологически время, не позже которого появляется иногда нигде более не упоминаемый географический пункт.

Такие дополнения многочисленны. О некоторых географических или топографических названиях мы узнаем случайно из хода рассказа о том или ином событии.

Во-вторых, основная масса исторических сведений за первые два столетия хиджры приобретается именно из ат-Табари, который является, таким образом, основой исторического построения.

Однако начальный период представляют сведения, с трудом поддающиеся строгому анализу, ввиду отсутствия параллельного материала: это относится к периоду первых халифов и ранних Омейядов. Более или менее на твердую почву становится исследователь с наступлением следующего периода — правления последних Омейядов и Аббасидов, когда Хорасан и Средняя Азия прочно входят в состав халифата, подвергаются колонизации и арабизации населения. Хорошо освещена история военного продвижения арабов в этих регионах, хотя история внутренних отношений победителей и покоренного населения далеко не всегда отчетливо выступает и иногда может быть намечена только гадательно по отдельным фактам. Блестящими в смысле полноты и обилия фактов страницами являются части, посвященные возникновению и развитию аббасидской пропаганды в Хорасане, также как освещению племенных взаимоотношений, расшатывавших на востоке халифата устои политической власти и всего социального уклада. Период первых Аббасидов также освещен хорошо, однако уже со времени правления ал-Ма’муна (198—218/813—833) утрачивается полнота сведений для востока арабской империи и внимание ат-Табари сосредотачивается на центральных областях халифата, Ираке, Месопотамии, западном Иране и Сирии. Ат-Табари лишается своего несравненного источника, ал-Мада’ини, умершего в 215/830 или, по его словам, в 228/842—843 г. С этого периода информация о Востоке становится скудной и отрывочной. А для Востока в это время наступает период наиболее интенсивной политической жизни: возникают одно за другим местные самостоятельные государства Тахиридов, Саффаридов, Саманидов и другие. Сведения о них приходится искать уже у других историков, также компиляторов, но пользовавшихся местными династийными историями. Таковы, например, Ибн ал-Асир, опирающийся на упомянутые исторические труды и дающий связную историю Востока для того периода, когда ат-Табари находился еще в живых, например, ‘Али б. Ахмада ас-Саллами, труд которого доведен до 344/955 г.

Что касается других районов нынешней территории Союза ССР, то ат-Табари приводит для них значительно меньший и более скупой материал. Точно также, как и для Средней Азии первоначальный период освещен отрывочно и неудовлетворительно. Завоевание Азербайджана, Армении и северо-восточного Кавказа до Дербента, совершенное в 22/642—43 т. согласно лучшим источникам, относится Сайфом к 18 г. х. Действия арабских войск на Кавказе и в Азербайджане направлялись и поддерживались из Куфы, это были «завоевания куфийцев» по преимуществу. К сожалению, здесь для первого периода основным источником является Сайф с его «романтическими» тенденциями. Правда, рассказ об этих событиях входит и в «книги походов», главнейшая и надежнейшая из которых составлена ал-Вакиди (130/747—207/823 г.). Сведения ал-Вакиди обычно совпадают с хронологией Абу Ма’шара Наджиха ас-Синди — также одного из основных источников ат-Табари (последние свидетельства — даты смерти ал-Махди под 169/785— 86 г. и ал-Хади под 170/786—87 г.) и расходятся с данными Сайфа б. ‘Омара.

Как и для Востока, сведения об Азербайджане, прикаспийских областях и кавказских странах становятся содержательнее по мере укрепления их связи с центром халифата, благодаря организации сначала регулярных походов в эти области, а затем учреждению постоянной администрации и установлению более или менее прочных дипломатических отношений с местными полунезависимыми владетелями с учетом и использованием местных внутренних взаимоотношений их друг с другом. Мы знаем, что ряд арабских литературных деятелей был связан с этими странами, как Ибн Вадих ал-Йакуби, предшественник ат-Табари (ок. 278/891, ум. в 284/897 или 293/905 г.), или Ибн Хордадбех (ок. 230/844), отец которого в 201/816—17 г. был главным военачальником в войне с дейлемитами и правителем Табаристана (III, 1014—1015). Однако у ат-Табари эти сведения еще отрывочны и неполны и должны дополниться из других источников. Упоминаются вторжения тюрков и хазар с севера в пределы Кавказа, до Армении и Тифлиса, и меры, предпринимаемые для их отражения, идущие из центра, Багдада или Реййа, которому в административном и военном отношении были подчинены эти области. Походы за пределы Дербента были редки, потому сведения о северных соседях у ат-Табари совсем скупы и не документированы указанием на источник: хазары упоминаются только несколько раз, главным образом в связи с историей Сасанидов..

Однако для более позднего времени мы встречаемся со счастливыми исключениями. Очень значительны, например, сведения, сообщаемые ат-Табари о взаимоотношениях, возникавших у населения Закавказья и прилегающих к нему стран с арабами-завоевателями, то мирных, то, чаще, враждебных, и о беспощадных военных мерах, принимаемых арабами в случае возмущения покоренных народов против невыносимого гнета. Таков и рассказ о событиях, связанных с восстанием Бабека в Азербайджане (201— 223/816—838 гг.), приобретшим по своему размаху характер народного движения против арабских завоевателей. Превосходная информация автора делает эту часть труда важейшим первоисточником, единственным по полноте сведений для данного времени, в своем роде уникальным. Перед нами почти с полной ясностью предстает не только политическая картина этого громадного по значению восстания, но с такой же отчетливостью вырисовывается также и его социальная основа, — сложная и противоречивая, что и привело к крушению и разгрому этого движения.

Этот рассказ о событиях, не очень далеких от дат жизни самого ат-Табари, является одной из лучших частей такого блестящего и важного памятника арабской средневековой историографии периода ее расцвета, каким является «История пророков и царей».