История Авиации 2001 04

АСЫ МИРА Дмитрий Самойлов

Игорь Сеидов

Начало реактивной яры неимоверно повысило возможности авиационной техники, однако еще более сложным стало искусство воздушного боя. Не будет преувеличением сказать, что трудность достижения победы в воздушных поединках реактивных истребителей возросла практически па порядок! Это кардинально сократило количество аеов, завоевавших этот почетнейший титул в локальных конфликтах второй половины XXвека. И в их довольно коротком ряду имя Героя Советского Союза Дмитрия Самойлова занимает достойное место.

Дмитрий Самойлов родился 31 декабря 1922 г. в г.Коканде Ферганской области, только недавно образовавшейся Узбекской ССР. Отец был совслужащим и не принадлежал к «гегемону революции» – рабочему классу. Жизнь на южных окраинах бывшей Российской Империи была в то время трудной, а потому после смерти отца в 1931 г. семья переехала в подмосковный город Электросталь.

В 1939 г., будучи учеником 9-го класса, Дмитрий поступил в Ногинский аэроклуб, который окончил через год, и в том же, 1940-м, в декабре месяце, был зачислен курсантом Качинской военно-авиационной школы пилотов (ВАШП) им. Мясникова. После ускоренного окончания первого курса личный состав в начале июня отправили в летние лагеря, располагавшиеся около деревни Альма-Тамак. Позже Дмитрий Александрович вспоминал: «Я находился в наряде по столовой. Сидели около кухни и чистили картошку. Ночью над Севастополем вспыхнули прожектора, видны были разрывы зенитных снарядов, но что происходит, мы не знали. Рано утром была объявлена тревога и нам сообщили, что началась война. Всех тут же отправили на аэродром рыть щели, рассредотачивать самолеты и сооружать капониры для них.».

Вскоре Качинскую авиашколу эвакуировали в Поволжье, в Красный Кут. Там курсанты продолжили учебу, освоили УТ-2 и УТ-1, перешли на УТИ-4, а вскоре стали летать на И-16. В сентябре 1941 г. курс обучения был завершен, и после сдачи госэкзаменов всем выпускникам присвоили звание сержант. К этому времени для советского командования стало очевидно, что германский «блицкриг» начинает буксовать, а потому война будет долгой. К тому же, из-за начавшийся эвакуации промышленности, фронт испытывал нехватку самолетов, в то же время летный состав имелся определенный избыток. По этой причине почти весь выпуск было решено отправить на дополнительную подготовку в г.Грозный, где располагалось в то время Конотопское военно-авиационное училище летчиков-истребителей. Там собрались выпускники практически всех истребительных авиашкол, находившихся в европейской части страны – около тысячи человек.

Однако долго проучиться на одном месте не удалось: начавшееся летнее наступление немцев заставило командование эвакуировать училище в г.Казанджик (Туркмения), а затем и вовсе в Узбекистан в г.Хаваст. Здесь курсанты начали осваивать новейшие истребители Ла-5. Однако острая нехватка бензина привела к тому, что курсанты в основном изучали матчасть по техописаниям и натурным экспонатам. В 1944 г,, после освобождения большей части оккупированной советской территории, училище вновь передислоцировали, на этот раз в Новочеркасск. По прибытии на место наконец то начали формироваться летные группы, и вскоре Дмитрий опробовал в воздухе Ла- 5ФНВ. В том же году ему было присвоено первое офицерское звание младший лейтенант.

В апреле 1944 г. молодого офицера приняли кандидатом в члены ВКП(б), а в апреле 1945-го курс летной подготовки был наконецто пройден, и выпускникам училища присвоили звание лейтенант. После окончания учебы, как одного из лучших выпускников Дмитрия Самойлова оставили в училище инструктором. В том же году училище было возвращено в Конотоп, но просуществовало недолго и в июне 1946 г. было расформировано, а лейтенант Самойлов получил назначение в 171-й Тульский Краснознаменный истребительный авиаполк базировавшийся в Тукумсе (Латвийская ССР) на должность рядового летчика.

Удивительно, но, видимо, многочисленные переезды с места на место в годы войны создали вокруг Дмитрия своеобразную ауру и, не успев толком освоится в Прибалтике, он уже в ноябре того же года вновь паковал свои нехитрые пожитки: полк в составе 315-й ИАД перебрасывали в белорусский город Лида. Тогда же Самойлова назначили на должность старшего летчика. Теперь он был командиром пары истребителей и заместителем командира звена.

Полк летал на истребителях Ла-7, но поскольку был фронтовым, то основная масса летчиков была подготовлена только для действий в дневных условиях. Постепенно начали осваивать ночные полеты. Для этого использовали По-2 с закрытой кабиной, затем начали вылетать ночью в простых метеоусловиях.

В апреле 1947 г. командование сообщило, что полк перевооружат истребителями Ла-9. но планы руководства изменились, ив 171-й ИАП эти машины так и не поступили. Однако из состава части отобрали десять летчиков лучше всего освоивших новую матчасть, и отправили с заданием перегонять Ла-9 из Горького в авиаполки, находившиеся в Армении, Венгрии и Германии. В группу «перегонщиков» вошел и Дмитрий Самойлов.

Перелеты продолжались до марта 1948-го, когда пришло назначение в 139-й Смоленский ГИАП 303-й ИАД, базировавшейся в районе Кобрина. Части этой дивизии переучивались на реактивные истребители МиГ-9 и Як-15. Начал осваивать новую технику и лейтенант Самойлов. «Когда я прибыл в полк, – продолжает Дмитрий Александрович , – почти весь летный состав находился в Москве, где принимал участие в воздушном параде. 139-й гвардейский, в который я прибыл, летал на «Яках», поэтому нам, летчикам, прибывшим из 315-й ИАД, пришлось сразу приступить к изучению конструкции самолета и мотора, инструкции по технике пилотирования. Большую помощь в этом оказал инженер эскадрильи гв. капитан Слепян, комэск гв.с тарший лейтенант Зверев и командир полка гв. подполковник Зорин.

Но прежде чем подняться в небе на реактивном «Яке», пришлось освоить Як-7 и Як-9 разных модификаций, привыкая к особенностям самолетов этого семейства. Правда долго летать мне на них не пришлось и 8 июля 1948 г. я впервые взлетел на реактивном Як-15.».

В сентябре 1948 г. 139-й ГИАП был переведен в состав 106-й ИАД, входившей в состав московской зоны ПВО. Полк перебазировали в Калининскую область на аэродром Хотилово, где вскоре началось освоение еще одной новинки – МиГ-9. Главным отличием его от уже освоенного Як-15 была система шасси с носовым колесом. Для освоения взлета и посадки были задействованы Р- 63 «Кингкобры» и учебно-боевые Як-17. В сущности, все дело было в так называемой мышечной памяти, и молодые летчики в массе своей довольно быстро освоили машины с носовым колесом, тем более, что их было почти невозможно «поставить на попа». Уже 9 февраля 1949 г. Дмитрий самостоятельно вылетел на МиГ-9. Надо сказать, что программа была весьма напряженной: летали почти каждый день, и к маю следующего года полк был признан полностью боеготовым. Впрочем, на МиГ-9 полк летал недолго, так как в середине 1949 г. на вооружение начали поступать новейшие МиГ-15 с двигателями РД-45. Снова напряженная учеба и полеты от заката до рассвета. Спустя почти год, 27 января 1950-го, Дмитрий Самойлов смог впервые взлететь на МиГ-15.

Однако, на этот раз процесс спокойного освоения новых истребителей был прерван в середине апреля 1950 г. В расположении полка была объявлена тревога, и, ничего не объявляя весь летно-технический состав погрузили в самолеты Ли-2, которые немедля взлетали. Приземлялись транспортники уже на одном из аэродромов Калининградской области. Сюда же специальным литерным составом были доставлены и 40 истребителей МиГ-9. Как выяснилось, причиной срочного перебазирования стал инцидент в районе Лиепаи, в ходе которого летчики 30-го ГИАП, вылетев наперехват по тревоге на своих Ла-9, предложили нарушителю границы (им, как было сообщено, был «американский самолет-разведчик В-29») приземлиться на одном из советских аэродромов. Поскольку американцы отказались выполнить это вполне законное требование, нарушитель вскоре был сбит. (В СНОСКУ: Американские источники утверждают, что это был патрульно-противолодочный PB4Y-2 «Приватьер»).

То, что обстановка на границе накалена, было очевидно: наземные радары фиксировали постоянно появлявшиеся у кромки советского воздушного пространства неизвестные самолеты, экипажи которых правда предпочитали при приближении наших истребителей тут же уходить по дальше в нейтральное пространство. Одним словом, разворачивалась «игра нервов», продолжавшаяся почти четыре десятилетия и ставшая составной частью большой игры, получившей позднее название «холодная война».

В короткий срок самолеты были собраны, и полк заступил на боевое дежурство, попутно обучая 30-й гвардейский на реактивную технику. На все ушло чуть более трех месяцев, и только в конце июля 139-й ГИАП вернулся к месту постоянной дислокации в Хотилово. Впрочем, Дмитрий Самойлов в этой поездке не участвовал, в начале апреля он заболел и попал в госпиталь. Выписавшись, он вернулся в часть, но еще до возвращения своих однополчан, в начале июля, был вызван исполняющим обязанности командира полка гв. подполковником Жемчуговым. Как вспоминал Дмитрий Александрович: «Заместитель командира не имел привычки начинать издалека и потому сказал прямо: «303-я истребительная авиадивизия направляется в Китай для оказания помощи корейскому народу в борьбе против американского империализма. В это соединение требуются опытные летчики для укомплектования отправляемых авиаполков. Командование части предлагает Вам перейти в эту дивизию.». Я тут же согласился…».

В Ярославль, где базировалась 303-я ИАД, лейтенант Самойлов с группой других пилотов прибыл буквально в день убытия дивизии на Дальний Восток, и, едва появившись в штабе, тут же с генерал-майором Г.А.Лобовым отправился на вокзал, где уже стоял пассажирский состав и шла посадка летчиков и техников. Новоприбывших быстро распределили по полкам и Дмитрий попал в 523-й ИАП, в состав 2-й эскадрильи, которой командовал капитан Г.У.Охай, ведомым к командиру 2-го звена старшему лейтенанту Евгению Прусову.

Между тем, тронувшийся на восток «литерный» шел вне обычного расписания и под мощным информационным прикрытием. Достаточно сказать, что номер поезда менялся после каждой остановки! В вагонах была натуральная духота, так как сами «пульманы» были старого образца и плохо проветривались во время движения. После того как проехали Читу, стало известно, что дивизия едет к новому месту базирования в Приморский край, а вместо неё в Китай отправлена другая, в состав которой вошел и 139-й ГИАП.

Як-15 лейтенанта Дмитрия Самойлова из состава 139-го Смоленского ГИАП 303-й ИАД (позже 139-й ГИАП вошел в состав 106 ИАД ПВО СССР). Район Кобрина, весна-лето 1948 г.

На вертикальном оперении истребителей установлены фиксаторы для того, чтобы ветром не раскачивало отклоняемую часть руля направления, что вызывает разрегулирование системы управления.

В начале августа 303-я ИАД прибыла на аэродром Воздвиженка, и уже к началу второй декады месяца, после сборки самолетов, летный состав приступил к изучению района полетов. 12 августа 1950 г. на Ли-2 летчикам показали ориентиры, расположенные вокруг аэродрома, а начиная с 17-го летчики приступили к полетам сначала на учебных Як-11, а затем и на боевых МиГ-15бис. Надо сказать, что прибытие 303-й авиадивизии значительно усилило боевой потенциал дальневосточной группировки советских ВВС, поскольку ни один ее авиаполк еще не получил реактивных самолетов. Попутно с несением боевого дежурства летчики дивизии постепенно переучивали летный состав местных авиаполков на новую технику.

Тем временем, начало войны в Корее вызвало естественное обострение обстановки на дальневосточных границах СССР, результатом чего стала атака пары американских F-80 авиабазы «Сухая Речка». Опыт недавней войны заставил командование отдать приказ на срочное рассредоточение, и вскоре полки дивизии базировались по-эскадрильно. Не стал исключением и 523-й ИАП, 1-я эскадрилья (командир – майор А.П.Трефилов) которого была переброшена на аэродром Вознесенка, 2-я перелетела в Кневичи, а 3-я (командир – майор А.П.Сморчков) осталась на базовом аэродроме дивизии в Воздвиженке.

Между тем, осень вступила в свои права, за ней вскоре пришла зима. Между тем, собираясь в Китай летный состав оставил зимнее летное обмундирование у себя в Ярославле. А морозы уже достигали -20‘> -25”С. «Мерзли ужасно, – вспоминал Дмитрий Александрович, – сидели в неотапливаемой кабине истребителя в хромовых сапогах и летных кожаных куртках. Кое-кто из нас, будучи позапасливей, прихватили с собой свитера, но это мало помогало, так больше всего мерзли руки и ноги. Сидим в кабинах на дежурстве и «молим бога», чтобы подняли в воздух. В воздухе в загерметизированную кабину подается теплый воздух и быстро согреваешься…».

Вылеты на патрулирование границы были в тот период довольно частым явлением. В добавок, американцы, сосредоточив в регионе мощную авиационную группировку, частенько стали пробовать на прочность и наши воздушные рубежи. Несмотря на появление советских реактивных истребителей, «янки» все больше наглели. 26 декабря 1950 г. американский разведывательный В-29 вторгся в советское воздушное пространство, и поднятая на перехват пара «МиГов» из состава 1-й эскадрильи (ведущий – старший лейтенант С.А.Бахаев, ведомый – лейтенант Н.Котов) получила приказ посадить нарушителя или уничтожить. Судя по всему, американцы «решили таким образом поздравить русских с Рождеством», а посадка на советском аэродроме явно не входила в их намерения. Над мысом Сейсюра (устье реки Тюмень-Ула) МиГ-15 после короткого боя сбили «Боинг». Так был продолжен боевой счет полка в небе Дальнего Востока. Это произвело должное впечатление и к концу года, несмотря на продолжавшиеся на Корейском полуострове боевые действия, активность «вероятного противника» пошла на спад, что позволило в конце декабря полки 303-й ИАД вернуть на аэродром Воздвиженка.

После возвращения на базовый аэродром летчики продолжали нести боевое дежурство, но уже с гораздо меньшей интенсивностью. Гораздо больше внимания уделялось учебным полетам. Летали много, осваивая групповой бой на реактивных машинах, а с января 1951 г. 523-й ИАП приступил к ночным вылетам. Сначала, как обычно, на тренировочных Як-11, а затем на боевых МиГ-15. 27 января Дмитрий Самойлов выполнил первый самостоятельный ночной полет на Як-11, а уже 17 февраля поднял в ночное небо реактивный МиГ-15.

Хотя от командования не поступало никаких комментарий по поводу столь интенсивной подготовки, «солдатский телеграф» работал вполне исправно и уже в первые дни нового 1951 г. сообщил, что дивизию готовят к отправке на войну. И вот этот день настал. В середине марта 1951 г. неожиданно поступил приказ: смыть советские опознавательные знаки с самолетов и нанести опознавательные знаки КНДР, самолеты разобрать, погрузить в эшелон и перебазироваться в Китай. Вскоре поступил новый приказ: личному составу сдать все документы, в том числе удостоверения личности, партийные и комсомольские билеты. Семьям, остававшимся в Воздвиженке, оставили денежные атестаты.

17 марта провели последние полеты в Воздвиженке, и в двадцатых числах того же месяца погрузившись в эшелон, двинулись в Китай. После пересечения государственной границы получили приказ снять погоны и спороть петлицы. Таким образом, ни у кого из нас не было никаких знаков различия и никаких документов подтверждающих личность. По прибытии в Мукден сразу же приступили к сборке самолетов, там же получили и китайское обмундирование без всяких знаков различия.

Собрав самолеты, летчики полка с 6 апреля приступили к учебно-тренировочным полетам и боевому дежурству. Усиленно отрабатывались слетанность пар и звеньев. Воздушные бои велись пара на пару и звено на звено без всяких условностей (кроме открытия огня на поражение). Именно в этот период интенсивной подготовки дивизия понесла первые потери. Так, во время учебного боя 11 апреля погиб лейтенант Б.Д.Кухманов, а 21-го числа во время тренировочного полета – лейтенант Н,Котов. Оба летчика стали жертвой так называемой «валежки» (самопроизвольное кренение самолета), которая собрала богатый «урожай» жертв среди летного состава всех без исключения ВВС, осваивавших реактивные истребители первого поколения. После этих катастроф летный состав дивизии срочно ознакомили с особенностями этого опасного явления. Летчики отработали обратную реакцию самолета по крену на отклонение руля поворота. После этого в дивизии больше не было случаев «валежки» со смертельным исходом.

Пока летный состав решал очередную проблему безопасности полетов, для 303-й ИАД ударными темпами строился новый аэродром в районе Мяогоу. Перед перебазированием все летчики облетали свои истребители с разгоном до максимальной скорости, и 28 мая дивизия передислоцировалась на новое место базирования. Надо сказать, что советские авиаполки перебрасываемые на корейский ТВД, имели, как правило, сокращенный состав. Так 2-я эскадрилья, которую возглавил к капитан В.П.Попов, состояла из двух четырехсамолетных звеньев. Самойлов был в звене старшего лейтенанта Евгения Прусова, являясь его ведомым. Вторую пару составили старший лейтенант Николай Сухинин и его ведомый Михаил Зыков.

Перед началом боевых действий командование сообщило границы района боевых действий, основной запретной зоной для полетов был Западно-Корейский залив, точнее его часть, располагавшаяся южнее широты Пхеньяна. Над остальными районами Кореи летчики могли достаточно свободно действовать. Исключение составлял лишь труднодоступный Восточный горный район, над которым старались не летать по причине почти невозможной организации поисково-спасательных операций, но главной причиной была экономия горючего. Не жаловали это место и американцы, уже имевшие вертолеты (которых не было у наших). Получившие повреждения их самолеты практически всегда поворачивали к морю, где наготове находились поисково-спасательные группы, базировавшиеся на авианосцах.

На первом этапе боевых действий нашим летчикам еще встречались поршневые истребители F-51 «Мустанг», но вскоре американцы перевели эти машины в разряд штурмовиков и использовали над линией фронта, а также над тыловыми объектами корейских и китайских войск, располагавшимися в ближнем тылу. Все же летчиками 1-й эскадрильи Разорвиным и Шаталовым было сбито три таких самолета. В гораздо больших количествах использовались реактивные истребители F-80 «ШутингСтар» и F-84 «Тандерджет», которые применялись для сопровождения «Суперкрепостей» и как истребители-бомбардировщики. Эти машины имели неплохую горизонтальную маневренность, но значительно уступали МиГ-15 по максимальной скорости и в вертикальном маневре. Однако, появившийся в середине декабря 1950 г. F-86A оказался более серьезным противником. Несмотря на большие геометрические размеры, он превосходил «МиГ» на горизонтальном маневре, а будучи тяжелее, и благодаря отменной аэродинамике, быстрее разгонялся на пикировании. В то же время F-86 несколько уступал МиГ-15бис на вертикальном маневре и проигрывал по огневой мощи, причем как по дальности эффективной стрельбы, так и секундной массе залпа.

Основной задачей авиаполка стало прикрытие моста через реку Ялуцзян в районе Аньдуна, по которому проходила основная линия снабжения всей группировки китайских и корейских вооруженных сил на полуострове. Помимо этого моста в районе Анею имелось еще несколько понтонных переправ, которые приходилось прикрывать нашим летчикам, но их значение в сравнении с мостом было несопоставимо.

Ввиду большого численного превосходства американской авиации, ввод в бой прибывших частей производился постепенно. Первыми, как уже отмечалось выше, в бой вступили летчики 1-й эскадрильи. За ней крещение огнем прошла 3-я АЭ. 2-я эскадрилья впервые вылетела 17 июня 1951 г., задачей пилотов стало прикрытие «охотников», направленных в район Анею, однако в тот день встречи с противником не произошло. Надо сказать, что даже отдельными эскадрильями или звеньями авиаполки действовали очень редко и только в промежутках между основными вылетами. Как правило, их было два в день: первый вылет утром до основного завтрака, второй в обеденное время. Однако этот распорядок часто нарушался, причем летчиков поднимали по тревоге в время обеда. Приходилось мчаться сломя голову к самолету и сразу же вылетать. Вскоре для таких случаев выделили машину, которая дежурила около столовой.

Боевые действия вели по-эшелонно. Первый находился на высоте 5-6 тыс. м, и предназначался для борьбы с истребителями-бомбардировщиками F-80 и F-84. «Для меня это была самая тяжелая работа, – вспоминает Дмитрий Александрович. – Очень большие перегрузки и высокая температура в кабине. В то же время уменьшить температуру подачи теплого воздуха в кабину нельзя, так как в дальнейшем при выходе из боя и следовании на свой аэродром на большой высоте запотеет фонарь кабины и видимость будет потеряна.».

Второй эшелон действовал в диапазоне от 6 до 10 тыс. м. Его задачей было прикрытие истребителей, находившихся на первом эшелоне. Основными противниками здесь были F-86, воздушные бои с ними, как это не покажется странным, характеризовались меньшими перегрузками, при вполне умеренной температуре в кабине. Однако воздушные бои между истребителями отличались значительным упорством с обеих сторон. Если «Шутинг Стары» и «Тандерджеты» в случае удачной первой атаки «МиГов» почти всегда старались по-быстрее освободится от боевой нагрузки и уйти в свое воздушное пространство, то пилоты «Сэйбров» дрались яростно, и выходили из боя только из-за ограничений по запасу топлива. К тому же, на протяжении всего периода боевых действий в первом и во втором эшелоне нашим летчикам всегда приходилось сражаться с численно превосходящим (в два-три раза) противником.

Третий эшелон находился на высотах от 9 тыс. м до практического потолка, и предназначался для наращивания сил истребительных групп, действовавших внизу, фактически выступая в роли «горячего резерва», что с учетом значительного запаса высоты позволяло использовать его в наиболее критический момент боя или при вводе в бой противником свежих сил.

Счет победам 523-го ИАП в небе Кореи открыла 3-я эскадрилья 18 июня 1951 г., когда в схватке с 24 истребителями (в документах отмечены F-86 – Прим. авт.) капитан М.С.Пономарев сбил один американский самолет. Спустя три недели эскадрилья понесла и первую потерю: в бою с превосходящими силами противника был сбит и погиб замполит 3-й эскадрильи старший лейтенант А. А.Обухов.

Надо сказать, что из всего летного состава 3-й эскадрильи только ее командир – капитан В.П.Попов и командир звена Е.Прусов имели боевой опыт Великой Отечественной войны, которым делились со своими летчиками. Понятно, что в этих условиях большинство пилотов проявляли неосмотрительность и не могли грамотно оценивать воздушную обстановку. Не всегда удавалось молодым летчикам даже выдерживать свое место в боевом порядке, что могло иметь самые печальные последствия. К счастью, за время первых 20 вылетов звено Евгения Прусова ни разу не попало в тяжелое положение и поэтому поставленные задачи выполняло всегда. Всего же за июнь 1951 г. 2-я эскадрилья совершила 15 боевых вылетов и провела несколько воздушных боев, в ходе которых сбила два американских истребителя. Первого из них «завалил» 23 июня заместитель комэска-2 капитан И.Т.Тюляев.

Дмитрии Самойлов (с сигаретой) и Михаил Зыков в перерывах между боевыми вылетами на аэродроме Мяогоу. Китай, 1951 г.

Однако в начале июля заболел ведущий Самойлова старший лейтенант Прусов и его отправили в госпиталь. Молодого летчика взял к себе ведомым комэск Попов. Летая некоторое время с этим опытным летчиком, Дмитрий 18 июля провел свой первый серьезный воздушный бой. Позже он вспоминал: «Встреча с противником произошла в моем 27-м боевом вылете. Я находился справа от Попова почти по фронту и услышав команду «Под меня», не раздумывая нырнул под ведущего и сразу начал правый крутой разворот с набором высоты за ведущим, который выполнил резкий разворот в мою сторону с набором высоты. Пулеметная очередь «Сейбра» прошла сзади. Только благодаря команде командира меня тогда не сбили.».

Вплоть до сентября 1951 г. Самойлов летал в качестве ведомого у разных ведущих групп, включая командира полка Героя Советского Союза подполковника А.Н.Карасева и с помощником командира полка по воздушно- стрелковой службе – майором Г.У.Охаем. Как честно признается сам Дмитрий Александрович, «Летать с этими опытными летчиками на первых порах было неимоверно тяжело. Каждый из них вдобавок имел свою манеру ведения боя. Словом трудно мне было…» В одном из июльских боев он даже оторвался от ведущего, которым был сам командир полка. Надо ли говорить, какой опасности подвергались оба. К счастью, все закончилось благополучно, но переживал эту неудачу Дмитрий тяжело. Справедливости ради стоит отметить, что это был единственный случай, когда Самойлов оторвался от своего ведущего.

В другом бою, сопровождая майора Охая, самолет Дмитрия был поврежден. «Мы шли шестеркой в районе Анею. С пункта наведения нам передали, что нас сверху-сзади атакуют 24 «Сейбра». Увидели мы их поздно, уже почти на дистанции огня. Охай начал выполнять резкий маневр, уходя на «косую петлю». Я последовал за ним и почти сразу же услышал и почувствовал удар по самолету, как будто палкой ударили по обшивке. Но истребитель управляемости не потерял, и я продолжал идти за своим ведущим. «Сейбры» еще минут пять «принимали у нас экзамен по пилотажу», но тогда мне казалось, что бой продолжается очень долго. В процессе боя я обнаружил пробоину в правой плоскости, но только когда оторвались от противника доложил по радио ведущему, что подбит. Охай велел мне выйти вперед и накренить самолете его сторону, после чего развернулся в сторону аэродрома. До аэродрома мы долетели нормально, но когда я вылез из самолета, то услышал, что мой механик сержант Василий Остроухое сказал: «И за что этого голубя мира подбили?», не знаю кого он имел ввиду, меня или самолет, но спрашивать не стал, так как к тому моменту мне еще ни разу не приходилось самому стрелять по противнику.».

Однако как не трудны были первые для Дмитрия бои с американскими летчиками, но именно в этих поединках он формировался как воздушный боец и получил свой первый бесценный боевой опыт. В августе за первые три десятка успешных боевых вылетов лейтенант Д.А.Самойлов был награжден орденом «Красного Знамени».

В конце августа 1951 г. в звене заболел ведущий второй пары Николай Сухинин, и его также пришлось отправить в госпиталь. В результате в звене остались только молодые летчики, причем, оба ведомые: лейтенанты Самойлов и Зыков. Командование раздумывало не долго и вскоре объединило их в пару, ведущим которой стал Дмитрий Самойлов. Оба пилота не возражали, так как давно знали друг друга и были рады, что наконец-то обрели постоянного напарника. 6 и 8 сентября они выполнили по одному совместному вылету на отработку слетанности, а 9-го первый совместный боевой вылет. Для Дмитрия Самойлова он стал 33-м по счету в небе Кореи. «Это был утренний полковой вылет в район Дзюнсен, – вспоминает Дмитрий Александрович, – где на высоте 6-6,5 тыс. м мы встретились с большой группой самолетов противника. Мы с Зыковым были в ведущей группе полка, которую вел майор Охай. После нескольких маневров две другие эскадрильи оказались связаны боем, и тут нашу шестерку атаковали 24 «Сейбра». Мы разошлись «веером», и я со своим ведомым начали выполнять левую восходящую спираль. За нами погнались две четверки «Сейбров». Поначалу, за счет большей скорости, они сблизились с нами, и примерно с дистанции 1000 м ведущая пара начала вести огонь из пулеметов, но по мере того, как траектория полета становилась все круче, американцы начали отставать, и на высоте 11 тыс. м отвалила одна четверка, а затем и вторая.

Осмотрев воздушное пространство и убедившись в отсутствии других самолетов противника, я полупереворотом перевел самолет на снижение, догнал замыкающий «Сейбр» в заднем звене и с короткой дистанции сбил его.».

На следующий день, 10 сентября, состоялись два больших воздушных боя, и в обоих приняла участие пара Самойлова-Зыкова. В первом утреннем вылете в район Кайсен летчики 523-го ИАП сковали боем большую группу «Сейбров». дав возможность летчикам 234-й ИАД прорваться к ударным F-80 и заставить последние поспешно сбросить бомбы не доходя до целей. Пока ударные машины, уворачиваясь от атак стремительных «МиГов», освобождались от боевой нагрузки, над ними в ожесточенной схватке сошлись около полусотни истребителей. Итогом боя для пилотов 523- го ИАП стали четыре сбитых «Сейбра». один из которых пополнил счет Дмитрия Самойлова.

Во втором вылете в середине дня полк снова вылетел в район Дзюнсена на перехват крупной группы истребителей-бомбардировщиков F-84. Вместе с 523-м авиаполком по тревоге были подняты два других полка 303-й авиадивизии. Их пилоты смогли пробить заслон «Сейбров», обеспечив возможность прорыва к строю ударных самолетов «МиГов» 523- го полка. В яростной схватке на этот раз были сбиты пять «Тандерджетов», одного из них уничтожил Дмитрий Самойлов.

Надо отметить, что командование оценило успехи молодого ведущего: как правило, пара Самойлова-Зыкова вылетала на боевые задания в звене, возглавляемом командиром полка Карасевым или комэском Поповым, что, конечно, было большим доверием.

Одним из серьезнейших недостатков системы базирования 64-го авиакорпуса было ограниченное количество аэродромов, что приводило в ходе вылетов, в который участвовала вся дивизия, с одной стороны к бессмысленной трате горючего при формировании строя (понятно, что одновременно взлететь все не могли, и поэтому те, кто стартовал первыми ждали в воздухе остальных), а при посадке – немыслимой суголки на подходах к аэродрому. Как позже вспоминал Дмитрий Александрович, во время таких «дивизионных посадок», когда над аэродромом скапливалось большое количество самолетов с ограниченным запасом топлива, «в эфире и в воздухе творилось что-то невообразимое. Один кричит, что у него горючего «ноль», другой тут же сообщает, что у него уже давно «ноль». При этом самолеты иногда садились буквально «в затылок» друг другу.

В одном из вылетов, при выходе из боя над рекой Ялуцзян, у меня загорелась контрольная лампочка аварийного остатка горючего. Зная, что у нас на посадке столпотворение, так как садились три полка дивизии, я принял решение лететь на аэродром Аньдун. Подходя к четвертому развороту выпустил шасси и закрылки, и вдруг, находясь уже на четвертом развороте замечаю, что на полосу выруливает полк для взлета. Быстро убираю шасси и закрылки и напрямую иду к себе на аэродром Мяогоу в район четвертого разворота, благо расстояние между авиабазами было небольшим. Сходу выбрал место между заходящими на посадку и втиснулся между ними, за что услышал в свой адрес немало сочных «аргументов», но все же получилось удачно, никому не помешал, а двигатель встап уже на пробеге, и полосу я освободил уже по инерции.».

Однако не всегда подобное столпотоворение на посадке заканчивалось благополучной посадкой всех самолетов. Например, 30 января 1952 г., уже на посадочной глиссаде, при выравнивании столкнулись летчики 523-го полка старший лейтенант И.И.Яковлев и лейтенант Паршиков. Самолет последнего после столкновения произвел посадку на полосу и благополучно после пробега остановился в конце полосы, а истребитель Яковлева развернуло влево на 90° и на пробеге он снес две каптерки техников (в которых, к счастью никого не было), уткнулся в капонир и загорелся. Спасти летника, к сожалению, не удалось, так как при ударе о стенку капонира переднюю часть самолета деформировало, пилоту зажало ноги в кабине, и он сгорел вместе с самолетом.

Подобными сутолками пользовался и противник, посылавший в район Аньдуна и Мяогоу своих «охотников». Пилоты последних подлавливали заходящие на посадку самолеты, уже не имевшие скорости. Однажды объектом нападения оказалась и пара Самойлова. «При следовании на аэродром после воздушного боя, – рассказывал Дмитрий Александрович, – я всегда требовал от своего ведомого, чтобы он держался на значительном интервале по фронту. Это позволяло более эффективно следить нам обоим за задней полусферой. И вот уже на подходе к реке Ялуцзян к Зыкову устремилась справа четверка «Сейбров». Даю ему команду: "Крути вправо-вверх", а сам смотрю за «Сейбрами». Зыков уходит в правый боевой разворот, «Сейбры», судя по всему, не заметив меня, пошли за ним. Я туг же резко разворачиваюсь и, ориентируясь по положению ведущего четверки американских истребителей, даю заградительную очередь навскидку, так как прицеливаться было некогда. «Сейбры» тут же веером уходят переворотом, а мы благополучно приземляемся.».

Однажды во время очередного полкового вылета по радио передали, что бы взлетевший в одиночку пилот немедленно приземлился. Однако лейтенант Красавцев не выполнил приказ и, результаты не замедлили себя ждать: видимо невнимательно отслеживая радиообмен, он оторвался от своей группы на развороте и был атакован, как потом рассказывал, «дюжиной «Сейбров»-«охотников»». Сколько на самом деле против него сражалось истребителей, видимо, так и останется неизвестным, но он все-таки выдержал это тяжелейшее испытание и привел на аэродром поврежденный истребитель, в обшивке которого зияло несколько пробоин. Свой поступок Юрий Красавцев объяснил тем, что ему надоело сидеть на земле, а так как у него не было напарника, он решил дать американцам бой в одиночку. И хотя победителей не судят, суд офицерской чести объявил ему выговор.

Однако без потерь не обходилось, и описанный выше случай можно считать счастливым стечением обстоятельств, так как 23 октября 1951 г. при возвращении из боя уже за рекой Ялуцзян в результате потери осмотрительности и внезапной атаки «охотников» был сбит и погиб старший лейтенант В.Хуртин, бывший ведомым у капитана Шеварева.

Як-15 лейтенанта Дмитрия Самойлова из состава 139-го Смоленского ГИАП 303-й ИАД. Район Кобрина, весна-лето 1948 г.

МнГ-15бис лейтенанта Дмитрия Самойлова из состава 523-го ИАП 303-й ИАД. Аэродром Мяогоу, лето-осень 1951 г.

На этом самолете Дмитрий Александрович совершил большую часть боевых вылетов в Корее. Истребитель был выпущен куйбышевским авиазаводом №1 и имел сср. №121067.

МиГ-15бнс лейтенанта Михаила Зыкова из состава 523-го ИАП 303-й ИАД. Аэродром Мяогоу, лето-осень 1951 г.

Истребитель был выпущен куйбышевским авиазаводом №1 и имел сер. №121024. 24 августа 1951 г. па этом самолете был сбит и погиб старшин лейтенант Г.К.Свистун, после чего Михаил Зыков получил МиГ – 15бис с борт. №683 (сер. №0615383), на котором он, вероятно, был сбит воздушном бою 11 декабря 1951 г.

Надо сказать, что ежедневные предполетные данные об обстановке не вызывали оптимизма у летного состава. Вполне обычными были сообщения вроде «в районе Анею стягиваются большие силы авиации противника. Ориентировочно до 300 самолетов, а нас в кабинах самолетов 523-го полка сидит в лучшем случае 24 и еще по столько же в двух других авиаполках дивизии (17-й и 18 ИАП – Прим. авт.). Конечно, мы знали, что со всеми тремястами вражескими самолетами не встретимся, но от этого было не легче, так как противник всегда обладал значительным численным перевесом. Периодически в голову лезли почти крамольные (для того времени) мысли вроде «О чем они там наверху думают? Неужели нельзя увеличить количество истребителей?!..»»

В то же время в полки, ^находившиеся на переднем крае борьбы с американским империализмом», новые самолеты поступали бесперебойно, и в случае повреждения или необходимости выполнения регламентных работ на закрепленной машине, остаться «безлошадным» пилоту было почти невозможно. Правда, с учетом того, что от серии к серии МиГ-15 постепенно модернизировался. Это порой приводило к различным казусам. Так, однажды, взлетев на «не своем» истребителе в первый раз по тревоге, Дмитрий, собираясь перезарядить оружие, с ужасом обнаружил отсутствие на штатном месте кнопок перезарядки пушек! Как позже не без юмора вспоминал Дмитрий Александрович, раньше «щиток управления оружием был под приборной доской, на гак называемой «бороде», а на этом самолете нет «бороды»! Я туда-сюда, нет пушек и все! Ну не возвращаться же из-за этого. Ладно, думаю, если будет встреча с противником, дам команду ведомому выйти вперед и атаковать, а сам буду прикрывать его, имитируя атаки. Правда, после того как полк собрался, и все заняли места в боевом порядке, нервное напряжение несколько спало, и все стало приходить в норму. Спокойно окинув взглядом кабину я обнаружил злополучный щиток слева от прицела. После этого случая я ни одного вылета не делал на новом самолете», не ознакомившись с его кабиной.».

Тем временем боевая работа продолжалась. Для пары Самойлов-Зыков сентябрь оказался весьма напряженным. Достаточно сказать, что Дмитрий в этом месяце совершил 26 боевых вылетов, почти столько же, сколько за июнь, июль и август вместе взятые, участвовал в 13 групповых воздушных боях и лично сбил три самолета противника: один F-84 и два F-86.

В конце августа разведка донесла о появлении на корейском ТВД английских истребителей «Глостер-Метеор»Мк.8. Этими машинами была оснащена 77-я австралийская эскадрилья, которая на самом деле действовала на фронте уже с мая. Летчикам 523-го авиаполка пришлось четыре раза встречаться с этими самолетами. Как выяснилось, это был уже устаревший самолет, хотя и имевший довольно мощное вооружение (четыре 20-мм пушки), но по своим скоростным и маневренным характеристикам он безнадежно уступал советским «МиГам», пилоты которых смогли сбить девять «Метеоров» без потерь со своей стороны. Дмитрий Самойлов участвовал только в одном бою с этими машинами, но пополнить свой счет этим «трофеем» ему тоща не удалось, а потом австралийцы больше предпочитали не появляться в «аллее МиГов». Еще одной новостью, сообщенной из недр разведки, стало известие о появлении 51-го истребительного авиакрыла ВВС США, оснащенного истребителями-бомбардировщиками F-80. Однако наиболее интересным было то, что по сведениям «рыцарей плаща и кинжала», укомплектована она была почти полностью бывшими пилотами Люфтваффе!! Как бы там ни было, но первое время летчики 51-го крыла сражались весьма упорно, и в воздухе их отличал высокий уровень летного мастерства. Наши со своей стороны отметили, что «противник применяет типично советские приемы ведения боя». Таковым, например, считался оборонительный круг, который в годы Великой Отечественной часто использовали штурмовики Ил-2 при появлении немецких истребителей. Теперь же таким образом от атак «МиГов» пытались защитится «Шутинг Стары», но это мало помогало и после понесенных потерь группа исчезла на время с фронта, появившись только зимой 1951-1952 г.г, но уже на «Сейбрах». Кстати, разведка считала , что отличительным знаком самолетов этой группы были желтые полосы на консолях, однако в Корее практически все «Сейбры» несли этот элемент быстрой идентификации.

В конце октября в «аллее Мигов» стали появляться бомбардировщики В-29, являвшиеся в то время «главным аргументом» американской военной машины. Предполагалось, что, как и пятью годами ранее в ходе налетов на Японию, эти бомбовозы, имевшие многочисленные огневые точки и прикрытые эшелонированными по высоте и глубине боевого порядка группами истребителей сопровождения, смогут пробить себе дорогу к жизненно важным объектам Северной Кореи. Уничтожение последних, по мнению пентагоновских стратегов, позволило бы вооруженным силам стран «западной демократии» «быстро одержать победу над расползавшимся по Азии и Дальнему Востоку большевизмом».

«Суперкрепости» действовали под мощным эскортом, и пробиться к ним было нелегко. Как правило, большая часть эскадрилий «МиГов» увязала в боях с истребителями прикрытия, а к бомбардировщикам прорывались лишь отдельные звенья и пары. При этом на 523-й ИАП командование дивизии возлагало задачу оковывания прикрытия. В этих боях пара Самойлова-Зыкова смогла сбить три вражеских самолета. Два F-86 уничтожил ведущий, а один F-80 – ведомый. Особенно тяжелой оказалась схватка, произошедшая над районом Анею 12 октября. Тогда в бой была брошена вся 303-я ИАД, но сковать передовой заслон американских истребителей поручили летчикам 523-го ИАП. В жестоком бою с втрое превосходящим противником, они смогли сбить три «Сейбра» без потерь со своей стороны и обеспечили прорыв к бомбардировщикам атакующих групп из состава других авиаполков. Один F-86 сбил в том бою и Дмитрий Самойлов. Это была пятая победа советского летчика в небе Кореи, и теперь он получил законное право называться коротким и ёмким словом «ас».

Но самые тяжелые, и в то же время самые удачные, бои для Дмитрия Самойлова состоялись в конце октября 1951 г. Вот как он сам об этом вспоминает: «Нашему полку долго не удавалось перехватить группу В-29. Как правило, если мы сковывали боем прикрытие, то после схватки с «Сейбрами» для атаки бомбардировщиков у нас уже не оставалось ни топлива, ни боеприпасов. Если же нас выделяли во второй эшелон для наращивания усилий, то уже при нашем подходе к району боевых действий бомбовозы поворачивали на обратный курс и уходили в сторону моря со снижением. Но 23 октября нам все же удалось с ними встретиться.

В том вылете наша пара должна была идти в звене ведущего полковой группы майора Д.П.Оськина, у которого ведомым был старший лейтенант В.П.Филимонов. Дали команду на вылет. Смотрю, Оськин выруливает, а у его ведомого не запускается двигатель. Я тут же приказал Зыкову оставаться на земле, а сам пристроился к Оськину. Взлетели, полк собрался, и мы пошли с набором высоты в район боевых действий. При подлете к району Хакусен наш боевой порядок был внезапно атакован двумя группами истребителей противника. Пришлось вступить в тяжелый оборонительный бой. Ведущий, применив вертикальный маневр, вышел из- под атаки противника и вскоре сам контратаковал. Он уже находился на дистанции действительного огня, когда я вдруг увидел справа ниже нас девятку В-29. Передал по радио, что справа ниже «большие».

Оськин тут же прекратил атаку вражеского истребителя и, передав по радио команду «Всем атаковать больших», тут же устремился к бомбардировщикам. Первую атаку майор Оськин произвел на встречных курсах и зажег один В-29. Во время разворота его попыталась атаковать пара F-84 из группы непосредственного сопровождения. Я дал заградительную очередь, и оба «Тандерджета» шарахнулись в сторону. Тем временем, развернувшись, командир пошел во вторую атаку сзади на строй В-29 и зажег второй бомбардировщик.».

Горючее было уже на исходе, и после команды на выход из боя самолеты противоборствующих сторон начали покидать место схватки. В том воздушном бою 523-й ИАП потерь не имел, только на одном из самолетов была пробоина, полученная от огня стрелков бомбардировщиков. Надо сказать, что надежды американцев на мощное оборонительное вооружение «крепостей» в начале 50-х годов уже не оправдывались: счетно-решающие устройства прицельных систем, с помощью которых решалась задача обстрела атакующих истребителей, попросту не успевали отслеживать быстрое пространственное перемещение «МиГов». В результате имевшие место попадания носили случайный характер, а сбить МиГ- 15 за все время корейской войны стрелкам В- 29 не удалось ни разу!

24 октября летчики 303-й ИАД совершили три боевых вылета и провели два воздушных боя. Во втором вылете на перехват в районе Анею «МиГи» встретились с большой группой «Сейбров» из состава 4-й авиагруппы ВВС США. В этой тяжелой, драматичной схватке отлично действовала пара в составе лейтенантов Дмитрия Самойлова и Михаила Зыкова, сбившая четыре F-86 – каждый уничтожил по два! Но самому Дмитрию Александровичу особо запомнился бой, проведенный 27 октября.

«В том вылете мы шли в звене командира 2- й эскадрильи капитана В.П. Попова. Взлетели всем составом полка и направились в район Дзюнсен. Нашей эскадрилье поставили обычную задачу: связать боем истребители противника, но почему-то мы взлетали последними и были поставлены командиром полка в конец полкового боевого порядка. Впереди нас шли 1-я и 3-я эскадрильи. При подлете к району боя наблюдаю такую картину: обе эскадрильи не смогли прорваться к бомбардировщикам и сами связаны боем с «Сейбрами» и «Тандерджетами», а группа В-29 идет с непосредственным эскортом как ни в чем не бывало стороной.

Я гут же запросил Попова:«Атакуем больших?». Он ответил «Атакуй» и начал резкий разворот вправо. Я со своим ведомым находился справа и чтобы удержаться на месте без перестроения, создал большой крен и закрыл ведущего. После выхода из разворота обнаружил, что остался один с ведомым. Принял решение атаковать бомбардировщики. Атаку произвел сзади и зажег один В-29. Мне бы надо проскочить вперед, там развернуться и вторую атаку произвести на встречных курсах, а я сразу начал выполнять боевой разворот, с тем, чтобы повторить атаку сзади. В это время ведомый передал, что его подбили. Я сказал «Выходи из боя». Когда я развернулся для новой атаки, то увидел, как, прорвав заслон истребителей, мне навстречу мчатся наши «МиГи». готовящиеся атаковать бомбардировщики, а следом – американские истребители. На встречно-пересекающихся курсах я атаковал «Тандерджет» и под ракурсом 3/4 сбил его. Потерь мы в том бою не имели.».

Это был последний бой летчиков 303-й ИАД с бомбардировщиками В-29, и больше они с ними не встречались. Пожалуй, для Самойлова и Зыкова октябрь стал самым напряженным месяцем за все время пребывания в Корее. В том месяце Дмитрий Александрович совершил 28 боевых вылетов, участвовал в 17 воздушных боях и сбил шесть самолетов противника: один В-29, один F-84 и четыре F-86. Его ведомый – Михаил Зыков – сбил четыре самолета: один F-80, один F-84 и два F-86. Таким образом, только эта пара сбила за октябрь 10 американских самолетов и стала самой результативной не только в 303-й авиадивизии, но и во всем 64-м авиакорпусе советских добровольцев.

После октябрьских боев летчики испытывали сильную физическую и моральную усталость. Надо сказать, что вопросы психологической реабилитации личного состава никогда не были на первом месте в ряду проблем, рассматриваемых советским командованием, и потому уже в первых ноябрьских боях наши части понесли во многом неоправданные потери. В частности, 4 ноября схватка над районом Анею с «Сейбрами» из состава 4-го истребительного авиакрыла ВВС США для 523-го авиаполка закончилась фактически вничью: наши и американцы потеряли по два истребителя, но если замполиту 2-й эскадрильи капитану Н.И.Митрофанову удалось успешно катапультироваться и вернуться в полк, то старший лейтенант В.П.Филимонов до сих пор числится пропавшим без вести. Его разбитый истребитель вскоре после боя нашла поисковая команда, но самого летчика обнаружить так и не удалось.

В том тяжелом бою старший лейтенант Самойлов сбил один «Сейбр», и это была его десятая победа в небе Кореи и, как оказалось, последняя. Как позже вспоминал Дмитрий Александрович, «обстановка в эскадрильях к этому времени была очень тяжелая. Летчики неимоверно устали. Нервы у всех к этому времени уже были "ни к черту». Больше всего донимали нас телефонные звонки помощника начальника штаба полка майора Н.И.Салунова, которому постоянно по службе требовались различные данные об эскадрилье, которые ему докладывали по телефону или отправляли с посыльным после очередного звонка. Но у летчиков телефонный звонок ассоциировался с тревогой, поскольку тревогу у нас объявляли также после звонка с КП по отдельной линии. Оба телефона имели одинаковые зуммеры, и каждый звонок действовал на летчиков как раздражитель. В расположении тут же наступала почти мертвая тишина, все бросали любые свои занятия и напряженно вслушивались в разговор дежурного…».

Медаль «китайско-советской дружбы», которой были награждены все советские военные, участвовавшие в боевых действиях в Корее.

Михаил Зыков и Дмитрий Самойлов на отдыхе в одном из санаториев города Дальний. Китай, 1951 г.

В конце концов командование осознало, что летчикам нужен отдых и стало попарно отправлять пилотов в дома отдыха города Дальний (Ляодунский полуостров) сроком на 20 дней. 11 ноября такую путевку получили Дмитрий Самойлов и Михаил Зыков. В тот же день в сопровождении китайского «особиста» они убыли в Дальний. Там их застало известие об очередном награждении летно-технического состава дивизии. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 ноября 1951 г. гвардии майору Д.П.Оськину, майорам С.А.Бахаеву и Г.У.Охаю, а также старшему лейтенанту Д .А.Самойлову были присвоены звания Героев Советского Союза. Остальные, и в том числе лейтенант М.А.Зыков, награждались орденами «Красного Знамени». Тогда же, в ноябре, Дмитрий Самойлов был назначен на должность старшего летчика.

В начале декабря период отдыха в Дальнем подошел к концу, и в составе группы летчиков корпуса Самойлов с Зыковым на транспортном Ли-2 отправились в свой полк. 8 декабря пара приступила к полетам для восстановления техники пилотирования и слетанности, а 9- го уже вылетела на боевое задание! Как вскоре выяснилось, отпущенного времени на восстановление летных и боевых навыков оказалось недостаточно, и уже во втором (после отдыха) боевом вылете 11 декабря был сбит Михаил Зыков. О том, как это произошло, рассказывает сам Дмитрий Александрович.

«Это произошло в 15 часов 40 минут местного времени. Вылетели мы тогда всем составом полка. Наша пара шла в звене командира полка слева от его пары. Справа выше шла 1-я эскадрилья, сзади-слева – 3-я. Нам только дали курс на противника, расстояние 30 км, и мы начали левый разворот с набором высоты. Внезапно моего ведомого с большой дистанции обстреляла пара «Сейбров». Произошло это настолько неожиданно, что отбить их атаку никто не успел, а они, снова открыв огонь, со второй очереди вывели из строя двигатель его самолета. Пытаясь выйти из-под огня, Зыков резко потянул ручку и сорвался в «штопор». На высоте 4500 м. когда он вывел самолет из «штопора» его атаковали снова, и с короткой дистанции разбили крыло. Самолет нырнул, свалился вправо и, вращаясь, вошел в отвесное пикирование. Зыков катапультировался, но так как это произошло при отрицательной перегрузке, то он получил сильную травму позвоночника. Все это видел командир 3-й эскадрильи капитан Попов, который пришел на помощь Зыкову в тот момент, когда пара «Сейбров» пыталась расстрелять качающегося на стропах парашюта пилота. А полк в это время вел тяжелый бой с превосходящими силами противника.

Через трое суток Зыкова привезли в часть, у него сильно болела спина. Его сразу отправили в госпиталь города Чаньчунь, где он прошел курс лечения и потом вернулся в часть, но на боевые задания уже не летал. К полетам он приступил примерно через полгода, вмае 1952г., уже после возвращения в Воздвиженку.».

После того как Дмитрий Самойлов лишился своего напарника, ему снова пришлось летать то ведомым у командира полка, то с разными ведомыми. Только в начале января 1952 г. к нему постоянным ведомым назначили старшего лейтенанта Сергея Крупчатникова.

Между тем, после «золотого дождя» боевых наград, пролившегося на летный состав 64-го корпуса, результативность боевых вылетов начала снижаться. Командование дивизии и корпуса стало необоснованно обвинять летчиков в снижении боевой активности и уменьшении количества сбиваемых самолетов противника. Летчики со своей стороны заявили, что «Сейбры» уже стали другими». Их стало гораздо труднее догонять на вертикалях и почти невозможно уйти, командование, как водится, не верило, но, тем не менее, это была правда.

«Сейбры» действительно стали другими, так как именно в конце декабря 51-е авиакрыло ВВС США было полностью перевооружено новыми F-86E. Эта модификация имела более мощный двигатель и управляемые закрылки, что позволяло им практически на равных драться с МиГ-15бис, а по ряду характеристик даже превзойти советский истребитель. Лишь когда один из сбитых американских летчиков, взятых в плен корейцами, на допросе показал, что их эскадрилья уже несколько недель воюет на новых F-86E, командование стало более внимательно относится к информации, сообщаемой летным составом.

Кроме того, продолжала сказываться физическая и моральная усталость. Выделяемого двадцатидневного отпуска в Дальнем для восстановления сил абсолютно не хватало, а сделать что-то большее штаб корпуса не мог, так как каждый летчик был на счету. В результате, ряды авиаполков в полном смысле редели, причем не столько от воздействия противника, сколько от болезней, вызванных крайней нервной истощенностью. К началу января 523-й ИАП мог выставить не более двух восьмерок экипажей. В то же время американцы не только наращивали силы своей группировки, постепенно перевооружая «Сейбрами» истребительные эскадрильи, но и регулярно проводили ротацию летного состава, предоставляя пилотам полноценный длительный отдых. Все это в конечном итоге привело к тому, что феврале 64-й истребительный авиакорпус утратил инициативу. Но еще до этого в конце января 1952 г. прибыла смена для 303-й дивизии – 190-я ИАД ПВО.

Последней боевой задачей 303-й дивизии стал ввод в строй летного состава новой дивизии. Для этого за каждым полком 303-й дивизии закрепили полк из 190-й, однако в боевом строю 17,18-го и 523-го ИАПов к этому времени оставалось уже по 10-12 летчиков, и на боевое задание в феврале они уже вылетали в составе восьмерок. В январе 1952 г. старший лейтенант Самойлов был назначен на должность командира звена, а в феврале стал заместителем командира 2-й эскадрильи. «Не знаю почему, – вспоминает Дмитрий Александрович, – но завершающий этап боевых действий нашего полка в Корее почему-то мало отложился в памяти. Правда был один характерный для того времени случай: получили задачу прикрывать полк, прибывший нам на смену. Они взлетели для ознакомления с районом боевых действий. Взлетели новички, за ними мы набрали высоту. Только собрались, как по радио передают, что к району Анею стягивается много групп противника. Ясно: американцы готовят большой налет. С земли команда: полку новичков идти на посадку, а нам выдвигаться в район Анею… Спрашивается: что мы могли сделать восьмеркой против армады американцев? Но приказ, есть приказ. Набрали побольше высоты и пошли в указанный район. Приходим, а там никого нет. Противник провел демонстрационные действия, а основной удар нанес в другом месте. Горючего у нас уже было мало, и мы вернулись на свой аэродром.».

Последний свой вылет полк совершил также восьмеркой 20 февраля 1952 г., а через несколько дней дали команду быстро собраться, и 303-я ИАД, точнее то, что от нее к этому времени осталось (самолеты и технический состав остались в Китае на второй срок) отправилась на вокзал. Там уже стояли мягкие классные вагоны. Большую заботу проявило китайское командование, снабдившее летчиков сухим пайком на дорогу. Без особой помпы и оркестра состав отправился в Союз. Через сутки пересекли госграницу и приехали на станцию Галенки. Никто из командования ветеранов не встречал. Разместили временно в бараках, питание было организованно плохо, а потому большим подспорьем оказались китайские пайки.

Н.М.Шверннк вручает Дмитрию Самойлову в Кремле медаль «Золотая Звезда Героя Советского Союза и орден Ленина.

После вручения заслуженных наград советским асам снимок на память. Слева направо: Г.У.Охай (11 побед), Н.М.Шверник, Н.В.Сугягин (22 победы)и Д.А.С амойлов (10 побед).

За время боевых действий в небе Северной Кореи старшим лейтенантом Дмитрием Самойловым был совершен 161 боевой вылет с общим боевым налетом 128 часов 54 минуты., участвовал в 60 воздушных боях, в которых сбито 10 самолетов противника: один В-29, два F-84 и семь F-86. Летчиками 523-го ИАП совершено 3765 боевых вылетов, проведено 106 групповых воздушных боев, в которых сбито 105 самолетов противника. Свои потери составили 16 самолетов и 6 погибших летчиков.

Так закончилась так называемая правительственная командировка летного состава 523-го ИАП и всей 303-й ИАД. Через несколько дней после возвращения в СССР всему летному составу были оформлены отпуска, и летчики отправились по домам. Перед отъездом сообщили, что в Москве можно получить награды, для чего следует обратиться в наградной отдел Верховного Совета СССР. 29 марта на груди аса засверкали ордена Ленина, «Красного Знамени» и Золотая Звезда Героя Советского Союза.

В дальнейшем Дмитрий Александрович Самойлов служил в составе 523-м ИАП на Дальнем Востоке, где освоил два новых типа самолетов: перехватчик МиГ-17ПФ и сверх звуковой истребитель Су-7 (первых серий). За это был награжден орденами «Красного Знамени» и «Красной Звезды». Закончил свою летную карьеру в звании подполковника. Трудно сказать, как бы могла продолжаться военная карьера аса, но в 1960 г. началась хрущевская «ракетизация», в результате которой немало современных самолетов были списаны в металлолом, а огромное количество имевших реальный боевой опыт летчиков было необоснованно списано на гражданку. В 1965 г. Дмитрий Александрович закончил машиностроительный техникум в г.Электросталь, где за тем работал на заводе инженером. Сейчас Дмитрий Александрович на пенсии, живет в городе Электросталь.

К сожалению, не обходятся пока без фактологических ошибок, причем внесенных самим редактором, и статьи, публикуемые на страницах «Истории Авиации». Понятно, что после всего сказанного в редакторской колонке, такие «находки» не украшают журнал и его редактора, но прятать эти недостатки «под ковер» тоже было бы глупо. Особенно после безжалостной критикй «коллег по цеху». И так…

Во второй части статьи «Египетские истребители в «войне на истощение»» (ИА №3/2001) на с.43 говорится, «первые F-4E, поступившие на вооружение 201-й эскадриль, которую возглавил Шмуль Хетц…», а на с.44 указывается, что «согласно израильским официальным данным первую победу F-4 со «звездами Давида» одержал 11 ноября 1969 г. Тогда отличился экипаж командира 201 -й эскадрильи Эхуда Ханкина…». Необходимо признать, что майор Шмуль Шетц в момент формирования 201-й эскадрильи служил в главном штабе израильских ВВС в управлении боевой подготовки и возглавил ее позже, а первым командиром 201-й был именно майор ЭхудХанкин.

Еще одна ошибка отмеченна на с.49, где говорится «Чувствуя неладное, египетское командование отдало'приказ срочно поднять на усиление с ближайшей авиабазы Бир-Тамада восьмерку истребителей, но было уже поздно». Как известно, Бир-Тамада в рассматриваемый период (1969-1970 г.г.) была израильской авиабазой, с которой на выручку паре разведывательных «Фантомов» и была поднята восьмерка «Миражей».

Приношу свои извинения.

Александр Булах

Дмитрий Кондратков