История мировых цивилизаций с древнейших времен до конца XX века. 10—11 кл.: Пособие для общеобразоват. учеб, заведений

В результате еще задолго до революции в Северной Америке сложилась особая духовная атмосфера, пора­жавшая прибывавших за океан европейцев.

Впервые прибывший в Америку европеец кажется ограниченным в своих намерениях, равно как и в сво­их взглядах; но очень скоро он сменяет масштаб свой. Едва вдохнув наш воздух, он строит новые пла­ны и пускается в предприятия, о которых и не по­мышлял в своей стране… Ему кажется, что он воск­ресает…

Из воспоминаний французского аристократа Сен-Жана Кревкера, приехавшего в североамериканские

колонии в 1759 г.

Это ощущение свободы и больших возможностей для самореализации личности стало важнейшей ос­новой для складывания американской нации.

Американская революция, устранившая слабые ростки феодализма в колониях и порвавшая с дикта­том метрополии, открыла в конце XVIII в. путь для быстрого наращивания потенциала модернизации. Конечно, США заметно отставали от передовых евро­пейских стран, но новое государство обладало хоро­шей основой для развития капитализма.

Почему же произошло американское чудо? Неко­торые исследователи склонны объяснять это тем, что первыми поселенцами были по преимуществу пурита­не — носители капиталистического духа. Действи­тельно, преследуемые на родине правительством, анг­лийские кальвинисты переселялись в Америку целы­ми общинами. Нет сомнений в том, что на первых порах они сыграли роль своего рода стержня в эко­номической, политической и культурной жизни ко­лоний.

Но не менее важными были и другие факторы: ко­лонисты принесли с собой демократические тради­ции, которые веками вырабатывала английская пар­ламентская система. Усвоив еще на родине передовые методы хозяйственной деятельности, они имели возможность внедрять их на новой почве, где феодаль­ные отношения не имели глубоких корней.

Россия и североамериканские колонии позднее, чем сильнейшие страны Западной Европы, вступили на путь капиталистического развития. Поэтому они, естественно, отставали от Англии, Голландии, Фран­ции. Но темпы их роста и потенциальные возмож­ности были велики. Это и позволит им сделать в XIX в. огромный рывок вперед. Однако уже в XVIII в. между Россией и будущими США прояви­лась существенная разница. В североамериканских колониях в отличие от России, несмотря на много­численные трудности (неосвоенное пространство, за­висимость от метрополии и т. д.), не было препятст­вия для развития в виде сохранившихся феодаль­ных отношений.

Европейский центр

Среди трех наиболее передовых стран Европы клас­сический вариант утверждения буржуазных отноше­ний осуществился в Англии. Английская модель раз­вития капитализма была самой быстрой, самой пол­ной и, пожалуй, наиболее жестокой. Рассматривая ее как своего рода образец, сравнивая ее с вариантами развития Франции и Голландии, мы можем выяснить, почему именно Англия захватила в конце XVII— XVIII в. лидерство.

Важную роль здесь сыграло то, что полем деятель­ности для английского капитализма был не толь­ко город, но и деревня. В других странах именно де­ревня — основной оплот феодализма и традиционализ­ма — сдерживала переход к новому. В Англии, наобо­рот, в деревне концентрировалась база для важней­шей вXVI—XVIIвв. отрасли промышленности — сукноделия. Это была уникальная ситуация, которая дала свои плоды.

Во-первых, большая часть дворянства стала зани­маться предпринимательской деятельностью (создава­ла овцеводческие фермы), иначе говоря, обуржуазива­лась, увеличивая число заинтересованных в ломке традиционных структур и прежде всего — в использо­вании наемного труда.

Во-вторых, феодалы, реализуя свои права на зем­лю и сгоняя с нее держателей-крестьян, создавали армию пауперов — людей, которым не оставалось ничего иного, как стать вольнонаемными рабочими. Это обеспечивало важнейшее условие для развития капитализма. К середине XVIII в. в Англии класс крестьянства как мелких производителей исчез. Зако­ны правительства, получившие название кровавых, содействовали этому процессу. Бродяг и нищих ждали суровые наказания; разорившихся крестьян можно было в принудительном порядке отправлять на пред­приятия.

Кроме того, благодаря рано происшедшей буржуаз­ной революции государственная структура уже во вто­рой половине XVII в. была кардинальным образом пе­рестроена в интересах новой экономики.

В Великобритании промышленности совершенно нечего опасаться: если она и не пользуется полной свободой, то тем не менее так же или более свободна, чем в любой другой части Европы.

А. Смит, английский экономист, о возможностях развития капитализма после революции

Правда, и до революции английские короли поощ­ряли промышленность и торговлю. Но их действия да­леко не всегда были последовательными. Многое зави­село и от личности монарха.

После победы революции монархия была реставри­рована, но абсолютизм навсегда закончил свое сущест­вование. Согласно Биллю о правах (1689) Англия стала конституционной монархией, в которой власть концентрировалась преимущественно в руках парла­мента. Король не мог без его согласия отменять или принимать законы, назначать налоги, иметь свое по­стоянное войско. Депутатам гарантировалась свобода слова; провозглашалась свобода выборов в парламент. Буржуазия получила доступ к политической власти и, следовательно, к непосредственному управлению об­ществом.

Хотя страна еще только оправлялась от революци­онных переворотов и длительных гражданских войн, в ней успешно развивалось кораблестроение, сукноде-лие, производство пороха и бумаги, добыча угля, по которой уже в конце XVII в. Англия вышла на первое место в Европе. Быстро увеличивалось число торговых компаний, крупных централизованных мануфак­тур — предшественниц фабрик. Правда, в то время Англия еще уступала Голландии, но в XVIII в. расста­новка сил стала иной.

Своими победами Англия была обязана не только революции политической, не только активному развитию собственной промышленности, но и революции в технической мысли. Как никакая другая европейская страна, Англия была богата техническими изобрете­ниями и людьми, которые умели их использовать. В 1760-е гг. она первой вступила в эпоху промышлен­ного переворота и сразу же совершила еще один мощ­ный рывок вперед, оставив далеко позади Францию и Голландию.

В 1771 г. предприниматель Аркрайт построил первую фабрику, на которой использовалась прядиль­ная машина, приводившаяся в действие водяным ко­лесом, а через двадцать лет в Англии было уже 150 фабрик. В 1780-е гг. Дж. Уатт изобрел паровую машину, которая стала, по выражению К. Маркса, «универсальным двигателем крупной промышленнос­ти». Началась новая, промышленная фаза развития капитализма.

Победоносное шествие капитализма, естественно, имело свои издержки. В то время еще трудно бы­ло предугадать, что новые отношения должны по­высить уровень благосостояния общества. Напро­тив, крестьянство лишалось земли и разорялось; зако­ны, преследующие люмпенов, были абсолютно вар­варскими; рабочий день на фабриках длился по 14— 16 часов; падало значение квалифицированного труда, а это означало разорение мелких ремесленников; без­жалостно использовался дешевый детский и женский труд.

Неудивительно, что рабочие ломали машины и у многих государственных деятелей той эпохи, особенно в странах периферии, столь быстрые и резкие транс­формации вызывали сомнения. Так, германский им­ператор Фридрих II с опаской отзывался об использо­вании машин: «Тогда очень большое количество лю­дей, до сих пор кормившихся от прядения, лишилось бы куска хлеба; это совершенно не может быть допу­щено». Однако остановить развернувшиеся процессы было невозможно, и страны, в которых они шли медленнее, неизбежно оттеснялись более сильными про­тивниками.

Так произошло с Голландией, первой европейской страной, в которой капитализм одержал победу над старым строем, родиной самой ранней буржуазной ре­волюции.

Голландия.Еще в конце xvi в. Голландия пережи­ла крупнейший политический переворот. Историки приравнивают его к революции, хотя по форме это бы­ло национально-освободительное движение против ис­панской царствующей династии Габсбургов, которым принадлежали Нидерланды. Связь с испанскими мо­нархами не была слишком прочной: в стране сохраня­лись Генеральные штаты, а правил ею статхаудер (штатгальтер) — наместник испанского короля. Но чу­жеземное владычество давало о себе знать: Габсбурги насаждали свои законы и порядки, преследовали про­тестантов, а во второй половине XVI в. король Фи­липп II пытался проводить в Нидерландах суровую на­логовую политику, пагубную для экономики. В стране нарастало национально-освободительное движение, а в 1581 г. мятежные Генеральные штаты приняли акт о низложении Филиппа П. Так были заложены основы нового государства — Республики соединенных про­винций (в нее вошли северные провинции, в то время как южные, несмотря на упорную борьбу, оставались под властью Испании).

Правда, политические структуры не были сломаны столь кардинально, как впоследствии в Англии. Во главе государства-республики по-прежнему стояли статхаудеры из царствующего дома Оранских-Нассау, которые превратили свой сан в наследственный. Бур­жуазия была представлена в Генеральных штатах, но в целом доступ к власти был для нее затруднен. И все-таки принятые в ходе революции меры — отме­на испанских законов, реформы бюрократического ап­парата, утверждение кальвинизма как официальной религии — создали благоприятные возможности для развития капитализма.

Соединенные провинции славились своей текс­тильной промышленностью, судостроением, молоч­ным животноводством. Но главным источником богат­ства в XVI—XVII вв. была посредническая торговля. В те времена, по свидетельствам современников, все гавани и каналы были заполнены судами. Голланд­ских купцов, которые захватили в свои руки почти всю торговлю между странами Южной и Северной Ев­ропы, называли «морскими извозчиками».

Теперь Голландия извлекала свою пользу из про­дуктов всего мира. Она выступала посредником меж­ду потребностями восточных и западных стран на соседних морях… Каждый дом сделался школой судо­ходства…

Л. Ранке, немецкий историк,XIXв

Голландия царила на морях. Не удовлетворяясь ев­ропейскими рынками, голландские купцы устремля­лись в колонии Испании и Португалии, оттесняя сво­их соперников. В XVII в. Голландия, ставшая самой богатой страной Европы, превратилась в международ­ный финансовый центр. Амстердамский банк и биржа приобрели общеевропейское значение, и не только экономическое. Должниками Амстердамского банка были многие иностранные правительства (как и пра­вительство Голландии), поэтому финансисты получа­ли возможность негласно влиять на внешнюю и внут­реннюю политику европейских держав.

Но это процветание, основанное преимущественно на торгово-денежном капитале, оказалось непрочным. Промышленность развивалась, но слабо; не преуспела Голландия и в области технических изобретений. В ре­зультате во второй половине XVIII в. Голландия, в не­давнем прошлом образцовая капиталистическая стра­на, уступила место Англии, и не только по уровню раз­вития промышленности. Англия, ставшая мощной морской державой, и постепенно набиравшая силу Франция превратились в серьезных соперников Ни­дерландов на море.

Франция.Развитие капитализма во Франции было гораздо более замедленным, чем в Англии и Голлан­дии. Это объяснялось тем, что революционная ломка феодальных структур произошла поздно — в конце XVIII в. На протяжении XVII—XVIII вв. капитализм постепенно вызревал в рамках старой системы без тех глобальных потрясений, которые выпали на долю Англии. Французская деревня была мало затронута буржуазными отношениями. Капиталистические фермы, ставшие в Англии XVIII в. обычным явле­нием, во Франции были редкостью. В основном они группировались вокруг крупных промышленных центров. За исключением этих небольших островков капиталистического хозяйства во французской де­ревне сохранялись прежние сеньориальные отно­шения. Однако под их покровом медленно форми­ровался новый уклад. Этот процесс облегчался тем, что крестьяне были лично свободны и обладали боль­шой хозяйственной самостоятельностью. Расслоение крестьянства шло весьма активно, но благодаря раз­личным формам аренды и субаренды беднейшая часть крестьян не лишалась земли окончательно, как это было в Англии.

…Настоящий аграрный капитализм, хозяйство­вание по-новому, на английский манер, были еще ред­ки во Франции. Но дело шло к тому. Люди стали ве­рить в землю как источник прибыли, верить в дейст­венность новых методов ведения хозяйства.

Ф. Броде ль. Игры обмена, 1979 г.

Что касается феодалов, то они не торопились встать на путь предпринимательства. Более того, во Франции такого рода деятельность все еще считалась недостойной дворянина. Французы, ездившие в Анг­лию, с удивлением писали об аристократах, не гну­шавшихся заниматься коммерцией.

Крупное купечество формировалось прежде всего в приморских городах — в Марселе, Нанте, Бордо, Дьеппе, так как внутренний рынок еще не давал боль­ших возможностей для сбыта. Выгоднее было зани­маться внешней торговлей — с Испанией, Италией и колониями. Французские буржуа, не получившие по­ка твердых гарантий от государства, предпочитали приобретать землю, превращаясь во владельцев фе­одальной ренты. Буржуазия охотно покупала и долж­ности, ибо положение чиновников, людей мантии, ка­залось более привлекательным, чем рискованное пред­принимательство. Наконец, буржуа часто становились рантье, т. е. покупали ценные бумаги и жили на про­центы с них. Приток капиталов в производственную сферу был небольшим.

Политика меркантилизма, которую вел француз­ский абсолютизм, продолжала оставаться важнейшим стимулятором в развитии капитализма. Большую роль здесь сыграл Ж. Кольбер, министр финансов Лю­довика XIV. Под его покровительством создавались крупные мануфактуры, стало развиваться судострое­ние, были основаны Вест-Индская и Ост-Индская тор­говые компании. Франция приняла участие в переделе мира, хотя значительно уступала по силе своим сопер­ницам — Англии и Голландии.

Итак, уже вXVII—XVIIIвв. среди стран, всту­пивших на путь капитализма, началась конкурен­ция. Чтобы занять лидирующее положение, требова­лось прикладывать большие усилия. Многое зависе­ло от успешного развития торговли, а главное — своей промышленности, от умения производить то­вар с наименьшими затратами, пользоваться различ­ными нововведениями, техническими усовершенст­вованиями. И, разумеется, экономический рост был напрямую связан со степенью политической модер­низации. Наибольшие возможности открывались пе­ред странами, где буржуазия получила доступ к власти, где законы давали простор для предприни­мательства.

Вопросы и задания

1. Какие западноевропейские страны в XVII—XVIII вв вошли в состав периферии? Объясните, какие внутренние и внешние причины этому содействовали

2. Какую роль в развитии капитализма и модернизации в России сыграли реформы Петра I? Почему реформы не создали широкой базы для развития капитализма? В чем была их проти­воречивость? Почему реформы обострили конфликт между властью и обществом?

3. Подумайте, какие условия облегчали и какие затрудня­ли развитие североамериканских английских колоний Какие западноевропейские традиции — политические и экономиче­ские — принесли с собой колонисты?

4. Что дало возможность Англии занять лидирующее поло­жение в мире в конце XVII—XVIII в ? Почему развитие капитализ­ма в Англии считают классической моделью? Расскажите, что представляла собой эта модель.

5. Какие причины вызвали отставание Голландии? Чем объ­ясняется замедленное развитие капитализма во Франции? Что именно отличало развитие капитализма в Голландии и Франции от английской модели?

§3

ГЕРОИ НОВОГО ВРЕМЕНИ

В XVII—XVIII вв. на Западе вместе с утверждав­шимся капитализмом в жизнь входил и новый тип че­ловека, с особым отношением к труду, религии, обще­ству, семье и любви, к самому себе.

Это новое восприятие мира, совершенно непохожее на прежнее, средневековое, стало зарождаться еще в эпоху Реформации. С течением времени протестант­ская этика, разработанная Жаном Кальвином, охва­тила самые широкие слои общества, но главными ее носителями были буржуа. И это вполне естественно: она давала именно те ориентиры, которые были необ­ходимы для жизни в капиталистическом обществе, где многое зависело от трудолюбия и предприимчивости, где социальное происхождение уже не предопреде­ляло судьбу человека.

Образ буржуа, который пришел на смену средне­вековому рыцарю, мы можем восстановить по лите­ратуре той эпохи, на основе биографий представите­лей третьего сословия, все более активно стремивших­ся завоевать свое место в обществе. Обратимся к про­славленным произведениям двух идеологов буржу­азии, которые оказали огромное воздействие на своих современников. Это автобиография выдающегося аме­риканского политического деятеля Бенджамина Франклина (1706—1790) и роман английского писате­ля Даниеля Дефо «Робинзон Крузо», написанный в 1719г.

Джентльмен-буржуа

И Франклин, и Дефо, воплощая свои идеалы на бумаге, подтверждали их реальность собственной жизнью. Они родились в мещанских протестантских семьях: отец Дефо вытапливал свечи, потом стал мясником; отец Франклина, уехавший, как и многие другие, из Англии в Америку в поисках религиозной свободы, изготавливал мыло и свечи. Их сыновья сумели многого добиться, их карьера может служить прекрасной иллюстрацией главного принципа, вы­двинутого новым временем: человек должен быть всем обязан самому себе. Дефо добился славы жур­налиста и писателя. Особенно впечатляет карьера Франклина: он начал ее мелким типографским служащим, а закончил блестящим дипломатом, вид­ным политическим деятелем, сыгравшим важную роль в отсоединении североамериканских колоний от Англии.

Что же представляли собой новые герои — носи­тели капиталистического духа, многими презирае­мые «лавочники» и «мещане»? Идеологи буржуазии создавали свой идеал, отталкиваясь от идеала арис­тократического, рожденного в средние века, потому что буржуазия претендовала на роль новой элиты в обществе. Однако теперь право на элитарность давало не благородное происхождение, а личные достоинства. Дефо, советуя буржуа усваивать изящ­ные дворянские манеры, презрительно отзывался о «джентльменах по рождению» — дворянах, которые кичатся своим родом, но обычно ничего собой не пред­ставляют. Истинного уважения достоин «джентльмен по воспитанию», или «купец-джентльмен», который сам добился и богатства, и знаний, и умения вести се­бя в обществе — одним словом, создал себя как лич­ность.

Одним из важнейших критериев успеха были деньги. «Неблагородная» для аристократа тема зара­батывания денег становится теперь едва ли не глав­ной. В XVII—XVIII вв. появлялось бесчисленное ко­личество «руководств по обогащению». Конечно, стремление к богатству — явление вневременное, оно существовало всегда. Но для докапиталистического человека обычно главным было обеспечить себе про­питание. Его хозяйственная деятельность определя­лась потребностями, которые в средневековом обще­стве оставались практически неизменными: сколько благ потребляется, столько и должно быть произве­дено. В XVII—XVIII вв. страсть к обогащению, выхо­дящему далеко за рамки необходимого, вышла на пе­редний план в сознании человека, стала определять смысл жизни.

Для чего нужны деньги? Отношение к этому, каза­лось бы, простому вопросу было отнюдь не однознач­ным. Неправильно было бы свести его к примитивно­му лозунгу « Обогащайтесь!». Достижение богатства и в XVIII в. еще воспринималось — согласно учению Жана Кальвина — как знак Божественной милости. «Человек, которому Бог дал богатство и душу, чтобы правильно его употребить, получил в этом особенное и превосходное знамение милости», — писал Франклин, не отличавшийся пылкой религиозностью. Богатство, следовательно, накладывает на человека обязательства: нельзя, чтобы оно лежало праздно, «оно должно умножать имущество своего владельца и повсюду рас­пространять счастье». Кроме того, деньги — это путь к независимости,к свободе личности от жестоких зако­нов общества. Стань обеспеченным человеком — «и независимость будет твоим щитом и твоей защитой, твоим шлемом и короной».

Пути к обогащению

Каким же образом можно разбогатеть? Средневе­ковые люди предпочитали искать клады, занимать­ся алхимией или делали ставку на неожиданное ве­зение — милость монарха, добычу от военных походов и т. д.

Дух авантюризма был не чужд и капиталистиче­скому человеку. XVI—XVII вв. — это время искателей золота и приключений, морских разбойников, среди которых постепенно лидерство завоевали англичане. Пиратством не брезговали заниматься представители аристократических семей; корабли «купцов-авантю­ристов», полуразбойников, снаряжались при помощи коронованных особ. История сохранила яркие образы знаменитых пиратов той эпохи, соединявших в себе ученых, поэтов, философов, аристократов и грубых беспощадных грабителей. Это Уолтер Рэли, «благород­ный разбойник» Фрэнсис Дрейк, Мартин Фробишер, Кавендиш, который однажды, захватив богатую добы­чу, поднялся по Темзе на кораблях с парусами из доро­гой ткани, с позолоченными мачтами и моряками, разодетыми в шелк и бархат.

Однако со временем личности такого рода стали и меняться под влиянием общества. Авантюризм не чез, но принял более цивилизованные формы.

И все-таки важнейшей основой капиталистичесю го духа было трудолюбие, а не авантюризм. Роль тр; да — ежедневного, упорного и методического — не лонно возрастала в сознании буржуазии.

В средние века эта мысль была чужда не только дворянству, но и низшим, трудящимся слоям общест­ва. Исследователи подсчитали, что число праздников в докапиталистическую эпоху было огромным: в тече­ние года около 100 дней, а то и больше, пропадало для работы. Да и сам темп труда был медленным.

Капиталистический человек начинает спешить. «Время — деньги» — эта знаменитая фраза Франкли­на стала лозунгом новой эпохи. Отсюда проистекала любовь к порядку, к составлению графиков, по кото­рым идеологи буржуазии советовали строить день тем, кто хочет разбогатеть. Принципу пользы подчинялись буквально все стороны жизни.

Главные добродетели буржуа: воздержанность в еде и питье, немногословность, порядок, неукосни­тельное выполнение задуманного, бережливость, трудолюбие, искренность, справедливость, умерен­ность, опрятность, спокойствие, целомудрие, скром­ность.

По Б. Франклину

Однако, по мнению идеологов буржуазии того вре­мени, методы достижения богатства должны быть нравственны. «Честность — вот лучшая полити­ка», — писал Франклин. Добродетельный торговец или предприниматель будет процветать, пользуясь доверием окружающих. Так рекомендовалось вести себя не только по отношению к клиентам, но и к сво­им коллегам. Старая цеховая солидарность еще не из­жил а себя.

Если ты продаешь что-нибудь для наживы, то прислушайся к шепоту твоей совести, удовлетворись умеренной прибылью и не обращай в свою пользу неос­ведомленности покупателя.

Бенджамин Франклин

Собрав воедино основные особенности новой лич­ности, зародившейся в капиталистическую эпоху, мы получим в результате весьма неромантичный образ человека — прагматичного, «умеренного и аккуратно­го», расчетливого. Правда, эта приземленность урав­новешивалась ярко выраженным стремлением преоб разовать мир вокруг себя. Примером тому может служить деятельность Франклина, поражающая своей разносторонностью. Помимо занятий политикой он прославился и научными открытиями в области элект­ричества. Франклин основал первую в Америке пуб­личную библиотеку, Академию, превратившуюся за­тем в знаменитый Пенсильванский университет, пер­вое в своем штате научное общество, — словом, на деле реализовал собственный призыв к тому, чтобы богат­ство одного служило многим. Франклин оставил массу всевозможных проектов, стараясь улучшить, усовер­шенствовать все, с чем сталкивался.

Таков и Робинзон Крузо, который, оставшись один на необитаемом острове, создал в этом диком месте по­добие цивилизации.

Разумеется, реальность, как это обычно и бывает, расходилась с теориями. Исторические события на­глядно показывают, что человек нового типа не только создавал, но и разрушал, и грабил, и далеко не всегда употреблял богатство во благо ближнего. И все-таки образ этого человека появился на реальной основе, оказывая, в свою очередь, огромное воздействие на об­щественное сознание, формируя новую систему цен ностей.

Вопросы и задания

1. Какой идеал личности выдвинули идеологи буржуазии7 Чем он отличался от средневекового идеала человека9 В чем образ идеального буржуа противостоял образу идеального дво­рянина9 В чем буржуа хотели подражать дворянству9

2. Как буржуа XVII—XVIII вв относились к богатству9 Какие пути для обогащения они выбирали9 Сравните с отношением к богатству в средние века

3. Нравится ли вам образ буржуа-джентльмена, созданны(| Д Дефо и Б Франклином9 Обоснуйте свой ответ

§4

ПРОСВЕТИТЕЛИ:

ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ОСМЕЛИЛИСЬ ПОНЯТЬ

«Дерзай понимать!» — так немецкий философ Им­мануил Кант определил суть умонастроений своей эпо­хи, которую называли веком Просвещения. После Воз­рождения и Реформации это был третий духовный пе­реворот, практически полностью покончивший со средневековой системой ценностей.

Просвещение было мощным интернациональным идейным движением. Оно зародилось в Англии еще в конце XVII в. — одним из его основоположников был философ Джон Локк (1632—1704), а в XVIII в. достиг­ло наивысшего расцвета во Франции, дав целую пле­яду блестящих мыслителей, среди которых были Ф. Вольтер (1694—1778), Д. Дидро (1713—1784), Ш.Монтескье (1689—1755), Ж.-Ж. Руссо (1712— 1778). Просвещение быстро распространилось по всей Европе.

Теории просветителей распространялись не толь­ко в кругах интеллектуальной элиты. В более или менее упрощенной форме они становились достоянием масс, и особенно ярко это проявилось в бурные годы английской, американской и французской рево­люций.

Победы разума

В эпоху Просвещения победу одержал рациона­лизм, развивавшийся в западноевропейской мысли еще в средние века. Однако в те далекие времена раци­ональное отношение к миру, как правило, сосущество­вало с религиозным, сложным образом переплеталось с ним. В XVIII в. возник атеизм, полностью отрицаю­щий веру в Бога. Если же вера в него оставалась, то в «урезанном» виде, подчиняясь требованиям разума.

Знаменитая фраза Вольтера: «Если бы Бога не было, его следовало бы выдумать», — отражает предельно рационалистическое и утилитарное отношение к рели­гии, которое было совершенно чуждо средневековому человеку.

Просвещение — это выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине. Несовершеннолетие есть неспо­собность пользоваться своим рассудком без руковод­ства со стороны кого-то другого.

И. Кант

Неудивительно, что религия в той форме, в какой преподносила ее церковь, и религиозное видение мира казались просветителям главными врагами современ­ного человека. Д. Дидро писал по этому поводу: «Если разум — дар неба и если то же самое можно сказать о вере, значит, небо ниспослало нам два дара, которые несовместимы и противоречат друг другу». Ветхий и Новый Завет, содержавшие для средневекового чело­века неоспоримые Божественные откровения, подвер­гались теперь критике с точки зрения обычной челове­ческой логики, и в них находили массу несообраз-ностей.

Поистине наступило время разоблачений, и про­светители, которые осуществляли эти разоблачения, полагали, что они, вооруженные истинным знанием о мире, рассеивают вековые предрассудки человечества.

Как может здравомыслящий человек верить в то, что Ева была создана из ребра Адама, что, зачав Хрис­та, Дева Мария осталась непорочной, а Христос вос­крес через три дня после смерти? Все противоречащее разуму и накопленным знаниям отвергалось. Даже су­ществование Бога многие просветители признавали лишь для того, чтобы объяснить целесообразность уст­ройства мира.

Бог «дал материи главное движение».

Б. Фонтенель, французский просветитель

В глазах просветителей-деистов Бог превратился в силу, которая лишь внесла определенный порядок в извечно существовавшую материю. В ту эпоху стало особенно популярным представление о Боге как вели­ком механике и о мире как огромном механизме — идея, возникшая еще в XVII в.

Благодаря достижениям естественных наук воз­никло ощущение, что время чудес и загадок миновало, что все тайны мироздания раскрыты и Вселенная, об­щество, человек подчиняются логичным, доступным разуму законам.

В истории человечества просветителей волновали глобальные проблемы: как появилось государство? Когда и почему возникло неравенство? Что такое про­гресс? И на эти вопросы находились столь же раци­ональные ответы — как и в тех случаях, когда речь шла о «механизме» мироздания.

Еще в годы Английской революции оформилась мысль о том, что государственная власть — результат общественного договора, заключенного между наро­дом и избранными им правителями. Отсюда следова­ло, что неправедных правителей можно свергнуть. Эта теория, разработанная Д. Локком, в XVIII в. была под­хвачена французскими просветителями. Д. Дидро по­лагал, что «общество избирает себе государей только ради более надежной охраны своего счастья и ради са­мосохранения», поэтому на деспотизм властей позво­лительно отвечать насилием. Ж.-Ж. Руссо тоже счи­тал восстания вполне правомерными.

Революция и революционные потрясения, конечно, являются для общества бедствиями, и потому оно может прибегать к ним только для достижения до-

• Деизм — религиозно-философское направление. Его представители считали Бога лишь первопричиной по­явления мира, но отрицали, что Бог существует как личность и может вмешиваться в жизнь человека и общества.

статочно значительного, прочного и продолжитель­ного благополучия, возмещающего временное наруше­ние спокойствия…

П. Гольбах, французский просветитель

Но почему возникла необходимость заключить об­щественный договор и создать государство, положив­шее начало цивилизации? Ответом на этот вопрос стала теория Руссо, изложенная им в знаменитом трактате «Об общественном договоре». Французский философ противопоставлял современное общество естественному первобытному состоянию, при кото­ром люди были равны. Гармония была нарушена, ког­да появилась частная собственность. Избранная наро­дом государственная власть на основе мудрых зако­нов, распространяющихся на всех граждан, должна была поддерживать порядок и баланс сил в обществе. Однако условия общественного договора, по мнению Руссо, быстро оказались забытыми, и подданные урав­нялись в одном — в своем бесправии перед деспо­тизмом.

Оценивая результаты исторического развития че­ловечества, Руссо видел их трагически двойственный характер. Цивилизация принесла свои богатые плоды, в какой-то степени облегчив и улучшив жизнь людей, но гармония «золотого века» безвозвратно канула в прошлое. Не все просветители, подобно Руссо, идеали­зировали первобытность, но теория естественных за­конов и естественного человека стала знамением вре­мени.

Переустройство общества и человека

На основе идеи «естественного равенства» просве­тители критиковали современное им общество. Если природа не создала социального неравенства, то по­чему же оно существует? Ведь общество строится на всеобщих, естественных законах. Если естествен­ным стремлением человека является стремление к счастью, значит, общество следует устроить так, что­бы это желание могло реализоваться. «Человек рож­ден свободным, а между тем везде он в оковах» — эта фраза, принадлежащая Руссо, воспринималась не просто как горькая констатация факта, а как призыв к преобразованию мира.

Государь, придворные и некоторое количество ча­стных лиц владеют всеми богатствами, в то время как все остальные стонут от крайней бедности.

Из «Персидских писем» Ш. Монтескье, 1721 г.

Теории просветителей подрывали традиционную веру в незыблемость политического порядка: он уста­новлен не Богом, а людьми и лишь на определенном этапе их исторической жизни; следовательно, государ­ственный строй можно и должно изменять, совершен­ствовать.

Просветители верили в возможность построения гармонического общества — своего рода царства Божьего на земле, но без Бога, царства справедливос­ти, которое будет создано руками человеческими. Ка­залось, стоит только уничтожить остатки феодализма, и этот идеал будет достигнут. Конечно, идеал будуще­го — даже у Руссо — не означал возвращения к древ­нему «золотому веку». Речь шла о процветающем мо­дернизированном обществе, в котором развиваются промышленность, коммерция и наука, а человек сво­боден от предрассудков, порождающих страх перед Богом, церковью и правителями. Но, как и в «золотом веке», будущее общество должно основываться на принципе равенства или хотя бы приближаться к это­му идеалу. Достичь этого можно, согласно теориям не­которых просветителей, за счет примерно одинакового распределения собственности.

Но как заставить людей согласиться на такие огра­ничения? Просветители считали, что человек станет иным, когда изменится окружающая его жизнь и он выйдет из-под влияния порочного общества. Решение этой сложной нравственной проблемы было опять-таки чисто рациональным: в обществе должны быть при­няты такие законы, которые убеждали бы человека, что необузданное себялюбие невыгодно для него са­мого.

Мечтая о новом обществе, просветители отнюдь не считали, что революция — это лучший способ реше­ния вопроса. Насилию они противопоставляли духов­ное просвещение народа и правителей, считая глав­ным дел ом рассеять тьму предрассудков и невежест­ва. С этой целью была создана «Энциклопедия наук, искусств и ремесел», огромный многотомный труд, ко­торый выходил много лет (1751—1776) под редакцией Дидро и Ж. Д'Аламбера. Она охватывала самый раз­нообразный материал по вопросам политики, морали, искусства, техники, философии, сельского хозяйства и т. д. Энциклопедия должна была в популярной фор­ме дать новую систему представлений о мире, воспи­тать нового человека.

Тем не менее получилось так, что теории просве­тителей сыграли совсем иную — революционизи­рующую роль в общественном сознании. Англий­ская, американская и французская революции шли под знаком идей Просвещения, прежде всего теорий естественного равенства людей и общественного до­говора. В России эти же теории вызвали мощную волну антикрепостнических настроений среди интел­лектуальной элиты и вXVIII, и вXIXв. (Н. Нови­ков, Д. Фонвизин, А. Радищев, декабристы). Не при­зывая прямо к ниспровержению государственного строя, просветители внедряли в сознание человека мысль о том, что его воли и знаний достаточно для переустройства общества.

Вопросы и задания

1. Назовите имена наиболее известных западноевропей­ских и русских просветителей.

2. Просветители отказались от религиозного объяснения мира Чем они его заменили? Какую роль сыграло здесь развитие естественных наук? Согласны ли вы с определением чело­века как «машины»? Почему?

3. Какое значение для критики современного просветите­лям общества имели теории «естественного равенства» людей и общественного договора?

4. В чем видел Руссо преимущества естественного состоя­ния людей перед цивилизацией? Почему его точку зрения раз­деляли не все просветители? <

5. Как просветители предлагали изменить общество и чело­века? Согласны ли вы с тем, что поведение человека зависит только от общества, в котором он живет? Почему, хотя просве­тители не считали революцию лучшим способом решения конф­ликтов, их идеи оказали огромное влияние на буржуазные рево­люции в Европе и Америке?

§5

ЦИВИЛИЗАЦИИ ВОСТОКА И КОЛОНИАЛЬНАЯ СИСТЕМА

Модернизированные страны Европы, твердо встав­шие на путь капиталистического развития, получили огромные преимущества по сравнению с остальным миром, в котором традиционализм не уступал своих позиций. Эти преимущества, естественно, сказыва­лись и на военном потенциале.

В XVII—XVIII вв. европейская цивилизация про­должала распространяться практически по всем континентам. По сравнению с эпохой Великих гео­графических открытий ее проникновение на иные территории стало более глубинным. Разведыватель­ные экспедиции сменились освоением богатых эк­зотических стран, в которых европейцы активно закладывали основы колониальной системы. Боль­шинство традиционных обществ превращалось в более или менее легкую добычу для сильного против­ника.

В то время европейцы обычно не вмешивались в политические структуры своих колоний. Это происходило лишь в тех случаях, когда государствен­ность в завоеванных странах либо отсутствовала вооб­ще, либо находилась на достаточно низком уровне развития. Сталкиваясь с древними цивилизациями Востока, которые давно выработали собственные традиции культуры и государственности, завоевате­ли добивались прежде всего их экономического под­чинения.

Соперничество западных стран

Колониальная политика европейских стран неиз­бежно приводила к их столкновению в самых разных точках мира. Торговые компании, которые создава­лись при поддержке правительств, нередко выполня­ли роль передовых военных отрядов: в их распоряже­нии находились собственные вооруженные силы, они имели право заключать мир или объявлять войну, строить крепости. Такие компании должны были не только подавлять сопротивление местного населения, но и вести борьбу с конкурентами — компаниями дру­гих европейских стран.

В соперничестве европейских держав победу одерживали наиболее передовые в экономическом от­ношении, наиболее модернизированные страны. Не­удивительно, что к XVIII в. лидерство в колониальных захватах перешло к Англии. Во второй половине XVII в. она вела кровопролитные морские войны с Голландией, и в конце концов сила бывшей «царицы морей» была сломлена, хотя Голландии удалось почти полностью сохранить свои колонии. Англо-француз­ские войны, начавшиеся в конце XVII в., с нарастаю­щей силой шли и на континенте, и в колониях на про­тяжении всего последующего столетия. Англия вытес­нила свою соперницу из Индии; к 1763 г. ей удалось отвоевать французские колониальные владения в Ка­наде.

Ослабевшие Испания и Португалия отошли на вто­рой план и в экономическом отношении, и как морские державы. Колониальные владения испанцев и португальцев в Новом Свете были по-прежнему огром­ны, но Англия и Голландия, активно занимаясь контрабандной торговлей, вытесняли их с рынков. Пираты захватывали корабли с ценным грузом. Ис­панское и португальское золото перетекало на Темзу и в Амстердам.

Мир был поделен между европейскими странами примерно так. Англия непрерывно расширяла свои владения в Индии. Начиная с 1757г. Ост-Индская английская компания в течение приблизительно ста лет захватила почти весь Индостан. Кроме того, Анг­лия имела большие колонии в Северной Америке и владела некоторыми островами Вест-Индии, осваива­ла Австралию, посылая туда в основном осужденных на каторжные работы преступников. Голландская Ост-Индская компания завоевывала Индонезию. Франция имела колонии на островах Вест-Индии, в Канаде (до 1763г.), пыталась закрепиться в Индии, но была вынуждена отступить под натиском англичан и сохранила лишь несколько приморских городов. Колониальная империя испанцев охватывала почти всю Южную Америку (кроме Бразилии, принадле­жавшей португальцам), а также Центральную (за исключением Гондураса и Москитного берега), часть Сан-Доминго (Гаити) и Кубу. Ее огромное по числен­ности население — около 12—13 млн человек — было весьма пестрым: в него входили индейцы, негры-ра­бы, креолы — потомки осевших в Новом Свете пересе­ленцев, метисы и мулаты, происходившие от смешан­ных браков.

Африканский континент использовался в основ­ном для работорговли. Колонисты там еще не оседали, разве что в Южной Африке, где обосновались голланд­ские и французские эмигранты.

Конечно, на Востоке сохранились страны, кото­рые сумели противостоять европейской экспансии и избежали вторжения иностранцев. Правительства Китая, Японии, Кореи и Вьетнама объявили свои государства закрытыми. Но Запад стремился про­никнуть туда косвенными путями. В тяжелой си­туации оказался Китай: через единственный откры­тый порт — Кантон — английская Ост-Индская ком­пания поставляла в страну опиум, вывезенный из Бенгалии. Несмотря на все запреты китайских влас­тей, торговля наркотиком в обмен на серебро и цен­ные экспортные товары шла очень активно, превра­щаясь в подлинное национальное бедствие. В руки ев­ропейцев почти целиком перешла внешняя торговля обширной Османской империи, не потерявшей ни своей политической самостоятельности, ни военной силы.

В XVII—XVIII вв. резко возросли экспансия Рос­сии и одновременно ее престиж в международной по­литике. Наиболее масштабным было продвижение на восток. В течение XVII—XVIII вв. служилые люди, казаки и крестьяне постепенно осваивали Сибирь, а в 1784г. первые русские поселения появились уже на Аляске. На Амуре экспансия России была приостанов­лена Китаем, и в конце XVII в. там была установлена русско-китайская граница. Колонизация Сибири по­чти вдвое увеличила территорию России. Одновремен­но границы страны отодвигались к западу и к югу. К концу XVIII в. к России были присоединены практи­чески все земли восточных славян (Украина и Бело­руссия), а также Литва, Латвия, часть Карелии, Эсто­ния; страна овладела выходами к Балтийскому, Чер­ному и Азовскому морям.

Жизнь колоний

Что же представлял собой новый, колониальный мир?

Первоначально европейские страны, как правило, не привносили в колонии свойственных им политиче­ской культуры и социально-экономических отношений. В испанских и португальских владениях широко использовался рабский труд. Рабовладельческая план­тация стала основной формой хозяйственной деятель­ности. И не только отсталые по европейским меркам Испания и Португалия, но и передовые Англия, Фран­ция и Голландия охотно воскрешали рабство (на­пример, на островах Вест-Индии). В Индонезии гол­ландцы прибегали к крепостной системе принужде­ния, заставляя крестьян выращивать кофе, пряности, тростниковый сахар, которые перепродавались по вы­соким ценам на европейских рынках. Англичане в Ин­дии, особенно не вмешиваясь в местную политическую жизнь, стремились сделать князей своими вассалами. Им навязывались кабальные займы, предлагалась во­енная помощь в междоусобной борьбе в обмен на боль­шую дань, что, естественно, сказывалось на благопо­лучии общин.

…Эти народы, называющие себя цивилизованны­ми, — разве не они вот уже в течение трех столетий творят несправедливость во всех концах нашей пла­неты?! Разве не они под предлогом развития торгов­ли опустошили Индию? Разве не они истребили насе­ление Африки, привели к обезлюдению новый мате­рик?..

К. Вольней, французский просветитель,

XVIIIв.

От порядков, насаждаемых в колониях, в пер­вую очередь страдало, конечно, местное население. Но в тяжелом положении нередко оказывались и колонисты. В Южной Африке, например, торговые компании, отдавая поселенцам землю в аренду, жес­токо эксплуатировали их. Испания, Португалия, Франция переносили в свои колониальные владе-

Экспансия— расширение, новых территорий.

распространение, захват

355

ния феодальные структуры. Так, в Канаде сохраня­лись феодальные повинности зависимых крестьян (вплоть до древнего права «мертвой руки»). Рост местной промышленности насильственно ограничи­вался, так как метрополиям было гораздо выгод не продавать там привозные товары по завышенный ценам.

Выделялись на этом общем фоне только североаме-1 риканские английские колонии, которые едва ли не ср самого начала своего существования отличались особым вариантом развития и вскоре образовали но­вый мощный цивилизационный центр, превратив­шийся со временем в соперничающую с Европой силу. Борьба за политические свободы, переросшая к 1775 г. в войну за независимость от метрополии (американ­скую революцию), привела к образованию самостоя­тельного государства — Соединенных Штатов Амери­ки. Это был первый пример нестойкости колониаль­ной системы.

Итак,XVII—XVIIIвв. — это эпоха становления колониальной системы, которой были охвачены мно­гие страны Востока и большая часть Америки. Успе­хи Западной Европы объясняются прежде всего бы­стрым развитием модернизации, обеспечившей воен­ную мощь, которой не могли противостоять почти) все традиционные цивилизации.

Вопросы и задания

1. Расскажите о том, как был разделен мир между крупными западными державами. Какой стране удалось завоевать больше всего колоний? Почему? Как успехи в колониальной политике были связаны с внутренним развитием западных стран?

2. Какие порядки устанавливались в колониях? Почему они так разительно отличались от тех, которые уже господствовали в передовых странах Запада?

ТЕМЫ ДЛЯ СЕМИНАРСКИХ ЗАНЯТИЙ

Тема 1

АНАТОМИЯ РЕВОЛЮЦИЙ

1. Отрывок из памфлета времен английской революции

«Лицемерный тиран», 1649 г.

Идеи равенства

Посмотрите, как богатые и искусные воры грабят бедных, прикрываясь показной справедливостью и святостью, и когда они совершили это наиболее бесчестным образом, они утверж­дают, что это божественный промысел сделал их богатыми, а тех, кого они ограбили, —бедными… Несомненно, что бедные и богатые существовали и существуют… Однако мы не должны из-за нашей жадности и пристрастия создавать бедных и бога­тых и поддерживать неравенство, утешая себя тем, что если один слишком беден, другой — слишком богат. Господь запре­тил в нас те наклонности, с помощью которых одни слишком обогащаются, а другие нищают. Следовательно, в том, что су­ществуют бедные и богатые — наша вина…

Поступите следующим образом: отнимите у богатых изли­шек имущества и распределите его среди бедных. …После это­го посмотрите: не стали ли бедные богаче, а богатые беднее. Если у одного окажется столько же, сколько у другого, тогда де­ло сделано. Если же нет —тогда проведите второй, третий раз­делы, до тех пор, пока все не станут одинаково богатыми Одна­ко и этого еще недостаточно, вы должны раз в год или чаще об­следовать имущество каждого человека, чтобы убедиться, не возникло ли неравенство между одним и другим, и если оно возникло, вы должны уравнять его снова…

2. Из произведений Сильвена Марешаля

С. Марешалъ — публицист и общественный деятель времен Французской революции, сторонник идей утопического коммунизма.

…Нашим намерением является восстановление на земле тех порядков, которые некогда существовали, т. е. наиболее со­вершенного и наиболее законного равенства. . Сделаем землю общим достоянием всего населения. Если найдется среди нас человек, который имеет два рта и четыре руки, было бы совер­шенно справедливо давать ему двойную порцию еды; но если все мы созданы по одному образцу, то давайте делить пирог по­ровну, и пусть каждый приложит руки к тесту…

357

Равенство! Первое требование природы, первая потреб­ность человека и основное звено всякого законного товари­щества.

3. П. А. Сорокин. Социология революции — цивилизационные причины реставраций

Социальный порядок неслучаен, он есть продукт многовеко­вого приспособления человечества к среде обитания и индиви­дов друг к другу. Это — итог вековых усилий, опыта, стремления создать наилучшие формы социальной организации и жизни Каждое стабильное общество, сколь бы несовершенным оно ни казалось… тем не менее является результатом огромного кон­денсата национального опыта, опыта реального, а не фиктивно­го, результата бесчисленных попыток, усилий, экспериментов многих поколений в поисках наиболее приемлемых социальных форм…

Общество, которое не знает, как ему жить, которое не спо­собно развиваться, постепенно реформируясь, а потому вве­ряющее себя горнилу революции, вынуждено платить за свои грехи смертью доброй части своих членов…

Уплатив сию дань, если ему не суждено сгинуть, общество вновь обретает возможность жить и развиваться, но уже не бла­годаря смертоносной вражде, а благодаря возврату к своим ис­токам, прошлым институтам и традициям, созидательному тру­ду, сотрудничеству, взаимопомощи и единению всех его членов и социальных групп.

Тема 2

ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ РЕФОРМ ПЕТРА I

4. Р. Пайпс. Россия при старом режиме

Россия первой из незападных стран пережила период неве­рия в свои силы (через который прошли впоследствии другие незападные народы), вызванный осознанием того, что, какой бы недостойной и негодной ни казалась западная цивилизация, ей удалось завладеть секретом могущества и богатства, который надобно перенять тем, кто хочет с ней успешно тягаться.

Все это российское правительство осознало во второй по­ловине XVII в., за двести лет до того, как подобное потрясение постигло Японию…

Истинно революционный аспект петровских реформ был со­крыт от современников, да и сам Петр едва ли понимал его. Он

358

заключался в идее государства как организации, служащей выс­шему идеалу — общественному благу, — ив сопутствующей ей идее общества как партнера государства…

Вскоре после своего вступления на царствование Петр на­чал говорить об «общем благе»… При Петре в России впервые ощутили взаимосвязь между общественным и личным благом…

Однако предпосылки эти не были доведены до своего логи­ческого завершения, и здесь-то заключена центральная траге­дия русской политики Нового времени. …Было явным противо­речием взывать к гражданскому чувству русского народа и од­новременно отказывать ему в каких-либо юридических и политических гарантиях для защиты от всесильного государ­ства. Совместное предприятие, в котором одна сторона облада­ла всей полнотой власти и вела игру по своим собственным правилам, очевидно, не могло действовать как следует. И тем не менее именно так управляют Россией со времен Петра до наших дней. Отказ властей… осознать очевидные последствия привлечения общественности к делам страны воспроизводил в России состояние перманентного политического напряжения, которое сменяющиеся правительства пытались уменьшить, ког­да ослабляя бразды правления, когда натягивая их еще туже, но ни разу не пригласив общество занять место рядом с собою на козлах.

5. Из речи Ф. М. Достоевского «Пушкин», 1880 г.

В самом деле, что такое для нас петровская реформа, и не в будущем только, а даже и в том, что уже было, произош­ло, что явилось воочию?.. Ведь не была же она только для нас усвоением европейских костюмов, обычаев, изобретений и ев­ропейской науки. …Да, очень может быть, что Петр перво­начально только в этом смысле и начал производить ее, то есть в смысле ближайшем утилитарном, но впоследствии, в даль­нейшем развитии им своей идеи, Петр несомненно повино­вался некоторому затаенному чутью, которое влекло его, в его деле, к целям будущим, несомненно огромнейшим… Так точ­но и русский народ не из одного только утилитаризма при­нял реформу… Ведь мы разом устремились тогда к самому жизненному воссоединению, к единению всечеловеческому! Мы не враждебно (как, казалось, должно бы было случиться), а дружественно, с полною любовию приняли в душу нашу ге­нии чужих наций, всех вместе, не делая преимуществен­ных племенных различий, умея инстинктом, почти с самого первого шагу различать, снимать противоречия… Да, назна-| чение русского человека есть бесспорно всеевропейское всемирное.

Тема 3

БУРЖУА «СТАРОГО СТИЛЯ»

6. В. Зомбарт. Буржуа

Книга известного немецкого социолога Вернера Зомбарта впервые вышла в 1913 г.

Капиталистическим предпринимателем этот старый буржуа тоже был: нажива была его целью, основание предприятий — его средством; он спекулировал и калькулировал, и в конце кон­цов и мещанские добродетели овладевали его существом. Но что дает ему его своеобразный (ставший нам ныне таким чуж­дым) облик, это то… что во всех его размышлениях и планах, во всех его действиях и бездействиях решающее значение имело благосостояние и несчастье живого человека. …

Богатство ценится, нажить его — горячо желаемая цель, но оно не должно быть самоцелью; оно должно только служить то: му, чтобы создавать или сохранять жизненные ценности. …Темп их коммерческой деятельности был еще с развальцей; все их поведение — покойным. Еще не было бури в их деятельности …Строжайше воспрещена была всякая «ловля клиентов»' счита­лось «нехристианским», безнравственным отбивать у своих со­седей покупателей. …Прогресс в технике желателен только тог­да, когда он не разрушает человеческого счастья. Та пара пфен­нигов, на которую он, быть может, удешевит продукт, не стоит тех слез, которые он причиняет семьям сделавшихся благодаря ему безработными рабочих. Значит, и здесь в центре интереса стоит человек, который на этот раз является даже «только» на­емным рабочим. Но и о нем думали прежде, хотя, быть может, и по эгоистическим основаниям…

То, как мы видим, древняя идея пропитания, то традициона­лизм, то этические соображения, но всегда это что-нибудь стес­няющее свободный расцвет инстинкта наживы, предпринима­тельского духа…

Какие общие черты наблюдаем мы в духовном строении современного экономического человека? …Живой человек с его счастьем и горем, с его потребностями и требованиями вытес­нен из центра круга интересов, и место его заняли две абстрак­ции: нажива и дело.

Тема 4

БУРЖУАЗНОЕ ОБЩЕСТВО ГЛАЗАМИ ПРОСВЕТИТЕЛЕЙ

7. Из произведений Д. Дидро

В труде примет участие большее число людей; соревно­вание, или, точнее, стремление превзойти другого в успехах, выдвинет дарование и способность. Конкуренция заставит луч­ше изготовлять, уменьшит цену рабочих рук; города и провин­ции постепенно наполнятся мастеровыми и торговцами, кото­рые сличат товары, рассортируют их, установят цены согласно различной добротности их изготовления, распродадут их в со­ответственных местах, дадут ссуды и будут помогать мастеро­вым в их нуждах. Эта любовь к труду и мелкие разбросанные фабрики породят денежное обращение и промышленность; та­ланты, силы и время найдут себе постоянное полезное приме­нение.

Вопросы и задания

1. Прочитайте текст 1 и 2. Как их авторы представляют себе идеальное общество? Как они понимают слово «равенство»? Почему попытки установить строй, основанный на полной урав­нительности, терпели крах во время буржуазных революций? Каким образом принцип равенства осуществился в буржуазном обществе?

2. Прочитайте текст 3. Вспомните, что такое реставрация. Как проходила реставрация в Англии и Франции? Каковы были результаты? Можно ли сказать, что реставрация полностью уничтожает завоевания революций? Какой строй устанавливает­ся после реставрации в странах, переживших буржуазные рево­люции? Какие причины реставрации называет П. Сорокин? Какой путь развития, с вашей точки зрения, предпочитает сам П. Сорокин — революционный или путь реформ? Какой путь и почему предпочли бы вы?

3. Прочитайте тексты 4 и 5. Как объясняет Р. Пайпс причину реформ Петра I ? Согласны ли вы с мнением Пайпса о том, что Россия была «незападной» страной? В чем видит историк рево­люционное значение реформ Петра I ? Какой представительный орган мог бы помочь установить сотрудничество между властью и обществом? Какие результаты принесло России преодоление ее культурной изолированности, с точки зрения Достоевского? Подумайте, что понимает Достоевский под словами «единение всечеловеческое»?

4. Прочитайте текст 6. В чем видит В. Зомбарт разницу между буржуа «старого стиля» и современным капиталистом?

Что, с его точки зрения, ограничивало стремление буржуа XVII— XVIII вв. к наживе? Можно ли считать точку зрения Зомбарта полностью соответствующей действительности? Вспомните ис­торию развития капитализма в Англии, поведение европейцев в колониях. Как вы считаете: важно ли, что нормы морали вопло­щались, по крайней мере, в теориях идеологов буржуазии?

5. Прочитайте текст 7 Как представляли просветители но­вое общество, которое придет на смену феодальному? В чем их прогнозы оправдались и в чем оказались неправильными?

ГлаваIX

Новое время:

рождение индустриальной цивилизации (XIX– началоXXвека)

…Век шествует путем своим железным, В сердцах корысть, и общая мечта Час от часу насущным и полезным Отчетливей, бесстыдней занята.

Е. А. Баратынский. Последний поэт. 1835 г.

§1

«ЖЕЛЕЗНЫЙ» ВЕК

Для Запада XIX век стал эпохой торжества индуст­риальной революции, которая одерживала одну побе­ду за другой в большинстве стран Европы, в США и в России. В конце века индустриализация проникла и на Восток, охватив Японию.

Рождение индустриальной цивилизации

С XIX в. начинается особый этап в развитии циви-лизационного процесса, который историки называют . индустриальным, или машинным. Это название ука­зывает не только на то, что машины все более широко внедряются в производство и вытесняют ручной труд. Машины превращаются в некую самоценность, так как без постоянного изобретения и усовершенствова­ния машин невозможно существование такой цивили­зации. Машинная индустрия занимает едва ли не главное место в жизни общества, определяя его эконо­мическое благополучие, военный потенциал, между­народный статус.

В аграрных доиндустриальных цивилизациях важ­нейшее значение имела повторяемость, усвоение опыта предшествующих поколений, а орудия труда не менялись столетиями. Машинная цивилизация дик­тует необходимость непрерывного технологического обновления. Динамика, технический прогресс являют­ся основой жизни цивилизации нового типа. Темп изменений становится катастрофически быстрым по сравнению с прежними временами.

Было время, когда человек ощущал свой мир как непреходящий… В этом мире человек строил свою жизнь, не пытаясь изменить его. Его деятельность была направлена на улучшение своего положения в рамках самих по себе неизменных условий. В них он ощущал себя защищенным, единым с землей и небом.

К. Ясперс. Смысл истории

Такая скорость технического прогресса возможна только благодаря постепенно формирующемуся тесно­му союзу между машинной индустрией и наукой, ориентированной на практические цели. Он создавал огромные возможности для наращивания производст­ва и для удовлетворения материальных нужд в масш­табах, каких человечество еще не знало.

Машинная цивилизация, как представлялось тем, кто стоял у ее истоков, должна была освободить лю­дей, преодолеть зависимость человека от сил природы, устранить вечную угрозу неурожаев и голода, смерто­носных эпидемий, стихийных бедствий.

На самом деле зависимость от природы не исчезла, она просто стала иной. Одним из первых новые про­блемы, грозящие человечеству бедами, осознал извест­ный английский экономист Т. Мальтус (1766—1834). Его книга «Опыт о принципе народонаселения», напи­санная в 1798 г., приобрела огромную популярность в следующем столетии. У теории Мальтуса было много поклонников и не меньшее число противников.

По прогнозам Мальтуса, человечество, жизнь ко­торого определяется двумя важнейшими «интереса­ми» — влечением полов и добыванием пищи, ждет мрачное будущее. Улучшение уровня жизни большой массы людей приведет к снижению смертности и по­вышению рождаемости. Но со временем экономи­ческий рост не будет поспевать за ростом населения. А это обрекает человечество на голод и вымирание от перенаселения. Вывод экономиста получился весьма суровым: необходимо ограничить рост рождаемости, прежде всего — у низших классов.

Чем же ограничиваются темпы экономического роста? И Мальтус, и другой выдающийся английский экономист Д. Рикардо (1772—1823) считали главным ограничением то, что развитие экономики зависит от одного неизменного фактора — земли. Можно, конеч­но, увеличить капиталовложения, усовершенствовать орудия труда, но все эти меры не изменят главного: наступит день, когда человек поймет, что производя­щие силы природы ограничены.

В те времена, когда Мальтус и Рикардо давали свои пессимистические прогнозы, перспективы развития индустриальной революции были еще неясны. Земля являлась тогда единственным источником не только пропитания, но и сырья. Зависимость от земли ощу­щалась очень остро. Например, чтобы увеличить про­изводство шерсти, нужно было все больше земли ис­пользовать под пастбища, а не под посевы.

Не менее важным препятствием на пути развития цивилизации была ограниченность источников энер­гии, без которой невозможно использование машин. Главным же источником тепловой энергии являлись уголь и дерево, запасы которых отнюдь не бесконеч­ны. Для того чтобы произвести одну тонну железа, требовалось сжечь четыре гектара леса. Исходя из этих цифр, разумеется, можно было сделать самые устрашающие выводы.

Наука и технический прогресс

Однако человечество нашло выход, предсказать ко­торый заранее было невозможно. Были найдены новые источники энергии и новые, более экономичные спо­собы ее использования. Во второй половине XIX в. резко возросло значение нефтяной промышленности. В 1870 г. во всем мире было добыто только 0,8 млн тонн этого ценного топлива, а в 1900 г. — уже около 200 млн тонн.

Последняя треть XIX в. стала эпохой освоения электричества, которое дало производству новую энергетическую базу. Источником электроэнергии стал турбогенератор; позже был изобретен двигатель внутреннего сгорания, которому предстояло совер­шить настоящий переворот в сельском хозяйстве, транспорте и военной технике. Наиболее экономичная модель, работающая на жидком топливе, была предло­жена в самом конце века немецким инженером Р. Ди­зелем и быстро получила распространение во всех об­ластях производства и на транспорте. В 1870— 1880 гг. французский ученый М. Депре и русские — Д. Лагинов и.М. Доливо-Добровольский — проводили опыты, пробуя передавать электричество на расстоя­ние. 1891 год, когда Доливо-Добровольскому удалось передать переменный ток на большое расстояние — 175 км, стал переломным в развитии электротехники. Возникли новые отрасли промышленности — электро­химия и электрометаллургия, стали использоваться электросварка, изменился городской транспорт: на улицах появились первые трамваи.

Был получен новый материал, имеющий огромное производственное значение, — сталь. Она открывала большие возможности для увеличения скорости, проч­ности и мощности машин, а потому стремительно вы­тесняла железо и дерево. Уже в 1870-х гг. выплавка стали являлась важнейшим показателем промышлен­ного потенциала страны.

Успехи в области химии сделали возможным быст­рое развитие химической промышленности, которая производила красители, искусственные удобрения, резко повышавшие урожайность, синтетические (кау­чук, искусственное волокно и др.) и взрывчатые веще­ства.

Уже в конце XIX в. появилась очень важная тен­денция, которая в XX столетии будет определять практически всю индустрию: от использования орга­нических веществ перешли к минералам, которые ста­ли основной базой для промышленного производства.

Научные открытия, большая часть которых прихо­дилась на последнюю треть XIX и начало XX в., из­менили облик цивилизации: электрическое освеще­ние, радио, телефон, телеграф, воздухоплавание, ки­нематограф, автомобиль — это еще далеко не полный перечень всех изобретений, которыми была так богата эпоха.

«Железный», машинный век преобразил облик го­родов, быт человека и его труд, изменил представле­ния людей о расстояниях благодаря транспорту и сис­темам связи, расширил поток информации.

Человечество, обладающее важнейшей способно­стью — изобретать, успешно справилось с очередным вызовом природы. Но все-таки это не означает, что проблемы, которые английские экономисты постави­ли почти два столетия назад, ушли в прошлое. Пусть их выводы спорны, но они уловили основную особен­ность индустриальной цивилизации — ее зависимость от энергетической базы, которая нуждается в постоян­ном обновлении.

В XIX в. появилась еще одна проблема, которая и в наши дни не потеряла своей остроты. Машины изме­нили характер труда, роль человека в производстве и отношение людей к своей деятельности. Безвоз­вратно миновало время средневековых мастеров, лю­бовно и неторопливо создававших вещи, на которых лежала печать индивидуальности. Новое производст­во, с одной стороны, требовало изобретений, мобили­зации всех творческих возможностей человека, его освобождения от цеховых и корпоративных связей. С другой стороны, поточное, массовое производство превращало работника в придаток машины. Это стало очевидным в самом начале промышленного переворо­та, а особенно ярко проявилось в начале XX в., когда Г. Форд ввел конвейер на своих автомобильных заво­дах в США (1912—1913). Уровень производительнос­ти труда резко вырос, но труд был до предела механи­зирован, обезличен.

Воздействуя на природу посредством машин… че­ловек не освобождается от необходимости трудить­ся… Он отдаляет свой труд от природы, не проти­востоит ей как живой живому… Труд становится все более безжизненным… сознание фабричного рабочего доводится до крайней степени тупости…

Г. Гегель

Индустриализация и монополистический капитализм

Большие изменения происходили и в организации производства. Сама природа производительных сил в ту эпоху требовала большой концентрации производ­ства и капиталов. В последней четверти XIX в. мелкие и средние предприятия стали поглощаться крупными компаниями. Зарождался монополистический капи­тализм. Формы слияния были различны: возникали картели, которые определяли цены и делили рынки сбыта; синдикаты — объединения, созданные для совместной продажи товаров; тресты, в которых про­исходило полное объединение собственности для сов­местного производства и сбыта; концерны — объеди­нения трестов или предприятий на основе финансо­вой зависимости от какой-либо монополистической группы.

Результаты этого процесса были очень неоднознач­ны. Монополии давали возможность осуществить централизованное управление множеством компаний

Монополия— в буквальном переводе с греческого «про­даю один». Исключительное право производства или торговли, принадлежащее одному человеку, или группе лиц, или государству. Капиталистическими монопо­лиями называют объединения капиталистов, которые сосредоточивают в своих руках производство или про­дажу какого-либо товара для того, чтобы установить свое господство в той или иной отрасли экономики.

369

и предприятий, усовершенствовать техническую базу, снизить затраты по производству и обуздать стихию рыночной конкуренции. Вместе с тем в образовании монополий таились и свои угрозы, в том числе полити­ческого характера. В руках небольшой кучки людей, владельцев гигантских промышленных империй, кон­центрировалась финансовая власть, которой могли бы позавидовать короли. Монополистическая олигархия могла влиять на внешнюю и внутреннюю политику страны. И не случайно уже в 1870—1880-е гг. в США, где процесс монополизации шел очень быстро, в этом увидели угрозу демократии.

В конце 1880-х гг. президент Кливленд заявил, что корпорации, которые должны находиться «в строгих рамках закона и служить интересам народа, вместо этого быстро превращаются в средство владычества над ним». Обуздание монополий, превратившихся в огромную экономическую и политическую силу, стало одной из важнейших проблем, не потерявшей акту­альности и в наши дни.

Итак, уже вXIXв. достаточно резко обозначи­лась грань между двумя большими цивилизацион-ными периодами в истории человечества — доинду-стриальным и индустриальным. Вслед за изобрете­нием машин стали происходить качественные изменения, затронувшие практически все стороны жизни: от организации производства и трудового процесса до быта и психологии человека. Эти изме­нения принесли и положительные, и отрицательные результаты, но главное — поставили перед человече­ством новые проблемы, неизвестные прошлым поко­лениям.

Вопросы и задания

1. Что отличает индустриальную цивилизацию от традици­онной? Попытайтесь дать определение индустриальной цивили­зации.

2. В чем выражается зависимость человека от природы на этапе индустриальной цивилизации? Как эту проблему воспри­нимали в XIX в ? Как она решалась в теории Т. Мальтуса? Кажет­ся ли вам эта теория правильной? Поясните свой ответ

3. Какую роль в индустриальной цивилизации играет наука? Назовите важнейшие изобретения, сделанные в XIX и начале XX в. Какие изменения в жизнь человека принесла индустриаль­ная цивилизация? Прочитайте высказывание Гегеля о механизи­рованном труде Согласны ли вы с мнением немецкого филосо­фа?

4. Объясните, что такое монополистический этап в развитии капитализма. Какими причинами он вызван? В чем состоят пре­имущества и недостатки монополий?

§2

СТРАНЫ «СТАРОГО КАПИТАЛИЗМА»

Развитие капитализма в XIX в., как и прежде, шло неравномерно, несинхронно в разных регионах Запа­да. В конкурентной борьбе крупных держав постоянно менялась расстановка сил. На мировую арену вышло «второе поколение» капиталистических стран, оттес­нявших на задний план державы, где капитализм и промышленный переворот начались гораздо раньше: Россия, Германия и США.

Сложные экономические процессы, определявшие место той или иной страны в мире, были неразрывно связаны с политической жизнью. В большинстве госу­дарств Европы модернизация еще не была завершена, и ликвидация остатков феодализма или самой фе­одальной системы оставалась неотложной задачей.

Европейская «периферия» и модернизация

Вы уже знаете, какое большое значение для разви­тия модернизации имеют преобразования в политиче­ской жизни.

XIXвек был бурной эпохой революций', они пре­вратились как бы в норму западноевропейской жизни.

Пожалуй, именно в XIX в. стало очевидным, что рево­люции далеко не всегда решают все проблемы сразу, а потому могут повторяться, производя все новые и но­вые корректировки социально-политических и эконо­мических структур. Франция после Великой буржуаз­ной революции 1789г. пережила еще три — в 1830, 1848 и 1871 гг. Причем только последняя революция положила конец монархическому строю.

В 1820—1821 и 1848гг. революции произошли в Италии. Целая серия революционных взрывов вплоть до 1870-х гг. сотрясала Испанию, однако страна по-прежнему оставалась полуфеодальной. В 1848 г. началась революция в Германии, но и она не решила всех проблем: наследие феодализма продолжало ска­зываться в самых разных областях жизни.

В ту эпоху проявилась и еще одна любопытная чер­та революций — их синхронность. Роль лидера рево­люций играла Франция.В 1830 г. почти одновременно с французской вспыхнула и бельгийская революция, начались восстания в русской Польше, Италии и неко­торых государствах Германии. Революция 1848г. вслед за Францией охватила Германию и Италию.

В жизни периферийных государств многое изме­нилось в эпоху наполеоновских войн. Захватнические войны Наполеона сыграли не только отрицательную, но и положительную роль. Страны, ставшие частью огромной империи, разумеется, испытали на себе ма­териальные и моральные тяготы побежденных. Но продвижение наполеоновской армии по Европе сопро­вождалось отменой феодальных привилегий, секуля­ризации церковных земель, установлением свободы печати и гражданского равенства. Одним словом, по­бедители пытались воплотить то новое, что принесла Французская революция. Правда, разрушение основ феодального общества в Италии, Германии, Испании осуществлялось в насильственной форме, что вызвало в этих странах национально-освободительные движе­ния. И все-таки положительные результаты преобра­зований были столь значительными, что их не смогла полностью перечеркнуть даже реставрация старых по­рядков после развала империи Наполеона.

Таким образом, в развитии стран периферии насту­пил перелом, хотя его результаты были далеко не оди­наковы. Германияк концу xix в. совершила гранди­озный скачок, заняв лидирующее положение в Европе.

Раздробленная Италияпо-прежнему заметно от­ставала от крупных держав, и только после 1870 г., когда было завершено ее объединение, для модерниза­ции открылись более широкие возможности; темп раз­вития ускорился. В Северной Италии создавались крупные капиталистические хозяйства, росла про­мышленность. Аграрный Юг отставал — и из-за сла­бой промышленной базы, и из-за того, что там дольше сохранялись помещичьи хозяйства и полуфеодальные формы зависимости крестьянства. Тем не менее к кон­цу XIX в. Италия окрепла настолько, что смогла при­нять участие в борьбе за колонии.

Более печальной была судьба Испании.Несмотря на целую серию революций, абсолютистская монархия не уступала своих позиций; либеральные завоевания революций либо вообще упразднялись во время рестав­рации, либо сохранялись в крайне усеченном виде.

Растерявшая большую часть своей огромной коло­ниальной империи Испания оставалась полуфеодаль­ной страной. Промышленность развивалась крайне медленно. Хотя в начале XX в. появились первые мо­нополистические концерны, страна так и не создала своего машиностроения. Ключевые позиции в эконо­мике занимал иностранный капитал. Испания, в сущ­ности, превратилась в сырьевой придаток крупных ка­питалистических держав.

Европейский центр: перераспределение сил

Страны, составлявшие в XVIII в. центр, вынужде­ны были отступать под натиском молодых капиталис­тических стран, где индустриализация началась позд­нее, но прошла на более высоком техническом уровне.

Англия,родина промышленного переворота, на­чиная с 1870-х гг. утрачивает свое первенство, усту­пает его США, производившим больше стали и чугуна. В опасного конкурента превратилась и Германия. В 1890-е гг. дешевые немецкие товары проникали уже не только в Англию, но и в ее колонии. В последней трети XIX в. страна пережила первые тяжелые про­мышленные кризисы. Одним из последствий, еще бо­лее ухудшивших экономическую ситуацию, был отток капиталов: деньги стало выгоднее вкладывать в стро­ительство железных дорог и фабрик в колониях или в других странах Европы.

Франция,революционизировавшая всю Европу, продолжала развиваться весьма медленно и в резуль­тате к концу века оказалась на четвертом месте в ми­ре, в то время как еще в 1870-е гг. она занимала второе место (после Англии). Собственное машиностроение было развито слабо, станки в основном ввозились из-за границы. Уровень концентрации производства оста­вался низким: в стране сохранялось множество мел­ких и средних предприятий, на которых работало не более 100 человек. Многие из них специализировались на производстве предметов роскоши.

В деревне большинство хозяйств (71%) были мел­кими, и их владельцы не могли использовать техниче­ские и агрикультурные усовершенствования. По уро­жайности пшеницы, например, Франция стояла на од­ном из последних мест в Европе.

В этой ситуации в стране расцветал банковский ка­питал. По его концентрации Франция шла впереди других стран. К концу века 3/4 финансов держали в своих руках несколько крупных банков. Финансовая верхушка быстро богатела на займах, которые предо­ставлялись иностранным государствам, в том числе и России. Но история Голландии показала, насколь– ко опасен для страны путь финансового капитализма. Во Франции стал распространенным особый тип бур­жуа — не труженика-предпринимателя, а рантье.

В начале XX в. в промышленности Франции насту­пило оживление, поскольку успешно стало развиваться производство автомобилей, но общее отставание бы­ло очень заметным, особенно от Германии.

Конечно, страны «старого» капитализма — Анг­лия и Франция, несмотря на все вставшие перед ни­ми проблемы, продолжали входить в число сильней­ших стран Запада, занимали ключевые позиции в международных отношениях. Но их полное и безус­ловное лидерство было поколеблено. Индустриаль­ная эпоха требовала постоянного обновления техни­ческой базы, и в этом смысле промышленный пере­ворот нельзя было «завершить» — этот процесс мож­но сравнивать с линией, уходящей в бесконечность. Любые промедления и задержки на пути техниче­ского прогресса грозили самыми тяжелыми послед­ствиями.

Вопросы и задания

1. Какие страны представляли «молодой» и «старый» капи­тализм? Какие проблемы стояли перед странами «молодого» ка­питализма? В чем состояли их трудности и преимущества?

2. Какую роль в процессе модернизации играют преобразо­вания политической системы? Приведите примеры (по материа­лам данной главы). Какие страны к концу XIX в. входили в число сильнейших капиталистических держав мира? Какие среди них были наиболее передовыми?

3. Почему такие страны, как Италия и Испания, остались на положении «периферийных»?

4. В чем состояла особенность развития капитализма во Франции? Почему Англия утратила свое первенство в мировом экономическом развитии?

§3

ГЕРМАНСКИЙ ПУТЬ К МОДЕРНИЗАЦИИ

Страны «молодого» капитализма — Россия, Герма­ния, США — были поставлены в достаточно жесткие условия конкурентной борьбы между великими державами, а потому были вынуждены избрать ускорен­ный, «догоняющий» темп развития. Однако их задача состояла не только в наращивании капиталистическо­го производства: только США вошли в XIX в., не обре­мененные грузом феодальных пережитков. России и Германии предстояло решить более сложную задачу: ликвидировать остатки феодализма. От решения этой задачи зависела дальнейшая судьба страны.

Германия, подобно Испании и Италии, в начале XIX в. была завоевана наполеоновскими войсками. Немецкие государства на время утратили независи­мость, получив взамен либеральные реформы и отчас­ти преодолев свою раздробленность. После Венского

Экономическое развитие Германии в началеXXв.

Размещение основных отраслей промышленности

, металлургической ж и машиностроительрой

конгресса из 360 государств осталось только 38. Свя­щенная Римская империя закончила свое существова­ние, и на ее месте возник Германский союз, в котором роль лидера играл австрийский канцлер Меттерних, беспощадно подавлявший любые оппозиционные дви­жения.

Реформы, проведенные Наполеоном, разумеется, были недостаточны для того, чтобы уничтожить остат­ки феодализма и осуществить глубинную модерниза­цию. После падения наполеоновской империи во мно­гих государствах Германии были восстановлены абсо­лютистские порядки. Только в южных и западных государствах — в Бадене, Баварии, Вюртемберге, где сильнее сказывалось влияние Французской револю­ции, был введен конституционный строй.

В 1848 г. Германия, как и некоторые другие стра­ны Западной Европы, была охвачена революцией, но ее последствия были сравнительно невелики: Герма­ния по-прежнему оставалась полуфеодальной страной. Тем не менее начиная с 1850-х гг. для развития капи­тализма открылись более широкие возможности. В это же время определились и его основные особенности. В 1870—1880-е гг. при «железном канцлере» Отто фон Бисмарке (1815—1898) окончательно сформировался германский вариант капитализма.

В эту эпоху почти вся Германия была объединена под властью Пруссии — самого могущественного из немецких государств. Для промышленного роста были созданы благоприятные условия, но при этом буржу­азия фактически не получила доступа к политической власти. Рейхстаг (парламент) обладал весьма ограни­ченными полномочиями, а система выборов нарушала принцип равноправия.

В деревне еще в 1850-е гг. были проведены рефор­мы, но они уничтожили безвозмездно лишь второсте­пенные феодальные повинности. Другие же, самые до­ходные для помещиков (например, барщина), подле­жали выкупу. Таким образом, в Германии шел долгий и мучительный процесс разорения крестьянства, которое не могло сразу избавиться от пут полуфеодальной зависимости и теряло землю.

Между тем помещики, сохранившие за собой боль­шую часть земли, создавали на ней крупные капита­листические хозяйства, в которых применялись ма­шины, химические удобрения и другие новшества.

Во внешней политике прусский путь проявлялся в активном милитаризме, который Бисмарк называл по­литикой железа и крови. Огромные средства из бюд­жета страны тратились на перевооружение, значи­тельно увеличилась численность армии. В военных кругах разрабатывались планы одновременных опера­ций против Франции и России. Хотя Германия очень поздно включилась в борьбу за колонии, тем не менее к 1914г. ее колониальные владения уже занимали площадь 2,9 млн кв. км.

Стремительный рывок вперед примерно за полвека превратил Германию в сильную капиталистическую державу. В начале XX в. она выдвинулась на первое место в Европе по уровню промышленного производст­ва, в котором ведущие позиции занимали черная ме­таллургия, машиностроение и химическая промыш­ленность. Несмотря на сохранившиеся пережитки крепостничества, помещичьи хозяйства капиталисти­ческого образца давали высокую урожайность. В стра­не росли гигантские монополистические союзы, тесно связанные с крупнейшими банками. За короткий срок Германия создала свою — правда, сравнительно не­большую — колониальную империю, одновременно

• Милитаризм— в переводе с латыни «военный», поли тика роста вооружений и активной подготовки к за хватническим войнам. В милитаристских странах этой задаче подчинены экономическая, политическая и идейная жизнь.

• Шовинизм— крайняя степень национализма, пропо ведь национальной исключительности. Шовинизм слу­жит оправданием захватнических войн и разжиганию межнациональной розни.

378

развивая экономическую экспансию в Османскую им­перию, Китай, Южную Америку.

Одним словом, Германия к началу XX в. превра­тилась в грозную силу, оставаясь при этом полумо­дернизированной милитаристской страной, в кото­рой едва пробивались слабые ростки демократии, где жизненный уровень народа был намного ниже, чем, например, в Англии, а шовинистические на­строения охватывали очень широкие слои насе­ления.

Вопросы и задания

1. Какую роль для Германии сыграли наполеоновские войны?

2. Почему Германию XIX — начала XX в нельзя назвать в ис­тинном смысле модернизированной страной7 Приведите при­меры

3. Какие цели преследовало германское правительство, проводя частичную модернизацию9

§4

РОССИЯ И МОДЕРНИЗАЦИЯ

К началу XX в. Россия входила в число крупней­ших капиталистических держав мира. Темп ее разви­тия был, в общем, достаточно высоким. Тем не менее Россия заметно отставала по многим показателям и от США, и от Германии.

С чем это было связано? Как правило, всю вину возлагают на силу и прочность феодальных устоев. Но такого ответа явно недостаточно — ведь Германия то­же выстраивала капитализм на полуфеодальной осно­ве, однако ее успехи были гораздо заметнее. Конечно, традиционные структуры тормозили развитие России. Но важным было и другое: отношение различных об­щественных сил и центральной власти к модерниза­ции, степень их активности.

Русское общество и проблема модернизации

Победив в войне 1812 г., Россия избежала унизи­тельной участи многих европейских стран — она не оказалась под властью иноземных захватчиков. Но и не испытала воздействия либерально-буржуазных ре­форм Наполеона. Идеи Просвещения и Французской революции в то время были распространены лишь среди небольшой части русской дворянской интел­лигенции. Буржуазия (в Западной Европе — самая заинтересованная в модернизации сила) была еще сравнительно немногочисленна, неконсолидированна и слишком зависима от государственной власти, что­бы претендовать на политическое лидерство и доби­ваться уничтожения феодальных устоев. В крестьян­ской среде росло число людей, занимавшихся торго­вой и предпринимательской деятельностью. Но в общей своей массе крестьянство, остававшееся до 1861 г. в крепостном состоянии, жившее патриархаль­ной общинной жизнью (даже после реформы), было скорее противником модернизации, а не ее сторонни­ком.

В результате на протяжении всей первой половины XIX в. — в то время, когда страны Западной Европы переживали буржуазные революции, — в России про­изошел только один всплеск осознанной борьбы за мо­дернизацию — восстание декабристов в 1825 г. Не бур­жуазия, а дворянская интеллигенция поставила цель ликвидировать крепостное право, установить консти­туционную монархию или республику, поощрять предпринимательство и торговлю.

Поражение восстания (точнее, дворцового перево­рота), конечно, не уничтожило общественного движе­ния за преобразования в России. Наоборот, число его участников росло — особенно с 1840—1850-х гг., ког­да серьезной силой стала разночинная интеллигенция. Общественное движение во второй половине века ста­ло более сложным по структуре; в нем появлялись новые группировки, отличающиеся друг от друга по сво­им программам, — от радикалов до умеренных либе­ралов, но опять-таки оно развивалось без активного участия буржуазии.

Уже в эту эпоху среди участников общественного движения появились острые идейные разногласия по поводу того, какие именно преобразования нужны в России и как их следует осуществлять. Вопрос о само­бытности России разделил нашу интеллектуальную элиту на два лагеря — славянофилов и западников. Спор их последователей не утихает и в наши дни.

Интерес к национальным историческим традици­ям, попытки определить, в чем состоит уникальность России, что сближает ее с другими цивилизациями и что отличает от них, — всё это было проявлением очень важного процесса: роста национально-истори­ческого самосознания. Но в результате для большей части русского образованного общества понятия «мо­дернизация» и «европеизация» слились в одно. Модер­низация воспринималась как насильственное внедре­ние чужеродной западной модели в русскую цивили­зацию, как утрата национальных традиций.

Между тем уже в 1850—1860-е гг. опыт некоторых восточных стран (Турции и особенно Японии) показал, что модернизация не является уникальной особенно­стью Западной Европы. Европеизацию и модерниза­цию нужно отличать друг от друга. Ориентация на западноевропейскую модель — временное явление в процессе модернизации и не может разрушить наци­ональную самобытность.

Идеи славянофилов были очень сильны: они оказа­ли влияние на революционных демократов, в том чис­ле и на западника А. И. Герцена, который после 1848 г. разочаровался в демократизме буржуазного об­щества и стал рассматривать русскую общину как главную основу будущего справедливого строя. При этом Герцен отстаивал мысль о том, что капитализм — совершенно необязательный этап в развитии России. Начиная с 1870-х гг. преемниками славянофилов и Герцена в этом отношении стали народники, организовавшие знаменитые хождения в народ с целью подго­товить крестьян к революции. Делая ставку на патри­архальную общину, критикуя отрицательные стороны западноевропейского капитализма, народники не счи­тали задачу модернизации России актуальной.

К концу 1870-х гг., когда хождение в народ потер­пело крах, движение оказалось в ситуации глубокого кризиса и распалось на разные группировки. «Народ­ная воля» встала на бесплодный путь политического террора; организация «Черный передел» продолжала вести малоуспешную пропаганду среди крестьян; лишь часть народников, оценив роль политики малых дел, стала активно работать в земствах и сблизилась с либералами.

Создание в 1883 г. группы «Освобождение труда» ознаменовало поворот части русской интеллигенции к социал-демократическим учениям. В России стала за­воевывать популярность наиболее радикальная запад­ная идеология — марксизм, возникший как ответная реакция на противоречия и проблемы развитых капи­талистических стран. Его глашатаями были члены Союза борьбы за освобождение рабочего класса (1895) во главе с В. И. Ульяновым (Лениным), которые отста­ивали марксистскую идею непримиримой классовой борьбы, социалистической революции и установления диктатуры пролетариата. Таким образом, и эта группи­ровка, довольно популярная в среде молодого и немно­гочисленного рабочего класса России, была противни­цей постепенных буржуазно-либеральных реформ, ибо буржуазия объявлялась классовым врагом наряду с по­мещиками и системой самодержавия в целом.

Конечно, кроме радикалов разного толка в России были и сторонники мирных средств борьбы. К ним принадлежала часть народников, разочаровавшихся в терроре и попытках подвигнуть крестьян на револю­цию, и часть социал-демократов («легальные марксис­ты» во главе с П. Струве и М. Туган-Барановским, «экономисты» во главе с Е. Кусковой и С. Прокопови-чем). Все эти группировки в конечном счете сближались с либералами. Число их постепенно росло, но роль в политической жизни страны и влияние на на­род были не слишком значительными.

Защитников буржуазного строя и связанного с ним процесса модернизации в России было очень мало. И в общем, это неудивительно: борьбу за преобразования и споры о том, какой должна быть новая Россия, вела в основном интеллигенция. Буржуазия, которая в За­падной Европе играла роль главной ударной силы, в нашей стране безмолвствовала; до 1905 г. она не имела даже своей партии.

…Робость и косность состоятельного класса страны в экономической сфере вполне проявлялись и в его политическом поведении. Сам он был настроен безусловно монархически и националистически, одна­ко предпочитал оставаться в тени.

Р. Пайпс. Россия при старом режиме

На пороге буржуазных революций в России скла­дывалась совершенно уникальная расстановка сил: радикальным силам, выступавшим с лозунгом урав­нительности, практически не была противопоставле­на сила, отстаивавшая буржуазный строй.

Царизм и модернизация

Как же относилась к модернизации центральная власть, которая в России часто играла роль катализа­тора цивилизационных процессов? В целом позицию государства можно назвать непоследовательной на протяжении всего XIX и начала XX в.

Либеральный царь АлександрI (годы правления: 1801 —1825) ограничился лишь небольшим кругом де­мократических преобразований, так и не решив глав­ных вопросов — об отмене крепостного права и о конс­титуции. Указ о вольных хлебопашцах был очень роб­ким шагом в сторону ликвидации основного зла России, которое прогрессивное дворянство не без осно­ваний именовало рабством.

Политика НиколаяI (годы правления: 1825— 1855) была явным отходом от умеренно либерального курса его предшественника. Кроме того, при Нико­лае I мало внимания уделялось экономическому раз­витию страны. Правительство практически не субси­дировало тяжелую промышленность, к 1851 г. была выстроена только одна железная дорога — Николаев­ская, соединившая Москву и Петербург. Между тем необходимость преобразований ощущалась все острее. Слабость России в сравнении с мощными модернизи­рованными западноевропейскими державами с траги­ческой наглядностью проявилась в Крымской войне (1853—1856).

1861 год стал переломным в истории России: кре­постное право было отменено. АлександрII (годы правления: 1855—1881), открывший новую эпоху ли­беральных реформ, предпринял решительную попыт­ку устранить одно из самых серьезных препятствий на пути к модернизации. Но удалась эта попытка лишь отчасти. Реформа 1861 г. обрекла русскую деревню на мучительно долгий путь развития капитализма, со­хранив полуфеодальные формы зависимости кресть­ян. Проникновению буржуазных отношений в сель­ское хозяйство по-прежнему мешала община, которая не только была сохранена, но даже усилена властями: ведь она представляла собой низовую ячейку в госу­дарственной системе налогообложения и с ее помощью было легко осуществлять административный конт­роль над крестьянами.

Демократизация политической жизни тоже реализовывалась в усеченной форме. В 1864 г. были созданы органы местного самоуправления в уездах и губерниях — земства. Но возможности этих выбор­ных представительных органов были невелики, а главное — земства не влияли на политику централь­ной власти. Лишь в конце царствования Александр II дал согласие на учреждение Земского собора — все­российского представительного органа. Но расправа над царем, учиненная в 1881 г. народовольцами, положила конец эпохе демократических преобразо­ваний.

Правительство Александра III, напуганное горст­кой экстремистов, предприняло враждебные действия против земств, которые были центрами притяжения всех либеральных сил. В результате усилилось отчуж­дение либералов от властей, не сумевших использо­вать себе во благо растущую активность общества.

Правда, в этот период в экономической жизни Рос­сии был сделан значительный рывок (в частности, бла­годаря политике С. Витте — министра финансов). На рубеже XIX—XX вв. в стране успешно развивалось

Крупная промышленность европейской части России в концеXIXв.

металлургической и металлообрабатывающей А нефтяной

машиностроение, в 5 раз увеличилась выплавка чугу­на, в 6 раз — добыча угля в Донбассе, протяженность железных дорог достигала 60 тыс. км. К 1913 г. Рос­сия занимала 4—5-е место в мире по объему производ­ства и стала главным экспортером зерна.

И все-таки Россию рубежа XX в. нельзя назвать в истинном смысле модернизированной страной. Демок­ратизация так и не была осуществлена. Промышлен­ный переворот практически не затронул сельского хо­зяйства; более того, 50% крестьян по-прежнему обра­батывали землю сохой, а не плугом. Крестьянство страдало от малоземелья, так как из-за роста населе­ния наделы сокращались. Крупные фермы капиталис­тического образца были очень немногочисленны. Не­смотря на быстрое развитие промышленности, Россия по-прежнему оставалась преимущественно аграрной страной: 76% населения были заняты в сельском хо­зяйстве. Уровень жизни народа был в 4 раза ниже, чем в Англии, и в 2 раза ниже по сравнению с Германией.

Наиболее решительный поворот к модернизации был сделан только в начале XX в.; его началом явилась буржуазная революция 1905г. Народ полу­чил наконец гражданские свободы, право представи­тельства своих интересов в новом центральном госу­дарственном органе — Думе. Образовались политиче­ские партии, в том числе буржуазные (самой сильной среди них был Союз 17 октября, которым руководил А. Гучков). Несмотря на то что монархия сохранилась, на пути демократизации был сделан огромный шаг вперед.

Революция дала процессу модернизации мощный импульс. С 1909 по 1913 г. промышленность в России переживала подъем. Вставший во главе правительства П. Столыпин попытался своей реформой нанести удар общине — причем без массового обезземеливания крестьян, которое в странах Западной Европы прохо­дило подчас в очень жестокой форме.

Однако все эти преобразования требовали времени, которого у России уже не было: европейские державы готовились к первой мировой войне, масштабы кото­рой превзошли все прежние войны.

Развитие России, ставшей одной из сильнейших держав мира, отличалось неравномерностью. Нерав­номерность — явление обычное для стран «молодо­го» капитализма, но в России она приобрела слиш­ком затяжной характер, что привело к трагическим последствиям в первой мировой войне.

Вопросы и задания

1. Как относилось к модернизации русское общество в XIX в.?

2. Какие правительственные реформы помогали осущест­вить модернизацию?

3. Какую позицию занимала русская буржуазия? В чем была причина ее слабости и неконсолидированности?

4. В чем состояла особенность буржуазной революции 1905 г. с точки зрения участвующих в ней социальных сил?

§5

США: ПУТЬ К ЛИДЕРСТВУ

Среди стран «молодого» капитализма США были единственной сильной державой, где высокий темп развития достигался в первую очередь за счет ис­пользования потенциала демократической системы. В США, практически не испытавших на себе влияния феодализма, гораздо легче решались многие пробле­мы, связанные с модернизацией. Но это не означает, что проблемы отсутствовали вообще.

Два центра цивилизации: Север против Юга

Традиционализм в своеобразной форме существо­вал и в США, причем представлял собой достаточно серьезную силу. Завоевание независимости было лишь первым шагом, облегчавшим путь к модернизации. Прошло лишь несколько десятилетий после амери­канской революции, как появилась новая проблема, грозившая стране разрушением государственного единства или отходом от завоеваний демократии. Эту проблему создавало растущее противоречие между го­родским, индустриальным, демократическим Севером и Югом, который по-прежнему оставался рабовладель­ческим и сельскохозяйственным. После революции многие политические деятели, в том числе и Дж. Ва­шингтон, думали, что рабство, запрещенное в север­ных штатах, постепенно, само собой будет исчезать и на Юге. Однако ход событий был совсем иным.

В XIX в. рабство получило новый стимул к процве­танию, ибо стало еще более выгодным. Юг, гораздо бо­лее отсталый по сравнению с Севером, переживал не экономический спад (как можно было бы ожидать), а, напротив, подъем. Это объяснялось тем, что в южных штатах выращивали хлопок, сахарный тростник, та­бак — ценные сельскохозяйственные культуры, кото­рые требовали организованного труда большого коли­чества людей. Рабовладельческие плантации, конеч­но, не были в полном смысле рабовладельческими, как, скажем, в Древнем Риме. По сути, они представ­ляли собой крупные капиталистические хозяйства, работавшие — и весьма успешно — на рынок, но с ис­пользованием самой грубой формы внеэкономической зависимости. Рабовладение было признаком отсталос­ти, оно придавало развитию капитализма на Юге из­вращенный вид. Но тем не менее на определенном эта­пе было весьма выгодным.

Экономический расцвет южных штатов усиливал их позиции в стране. По мере того как США расширя­ли свои границы, присоединяя или осваивая новые территории, Юг поднимал вопрос о распространении рабства на вновь образовавшиеся штаты. Между Севе­ром и Югом вспыхивали острые конфликты из-за шта­тов Миссури, Канзас, Калифорния и Нью-Мексико. Постепенно все более реальной становилась возможность политического отделения южных штатов. Севе­рянам же не менее реальной казалась опасность рас­пространения рабства по всей стране.

Приход к власти А Линкольна (1809—1865) — не­примиримого противника рабства и тем более его рас­пространения на новые территории — ознаменовал на­чало давно назревавшей гражданской войны. Военные действия длились с 1861 по 1865 г. и нанесли стране огромный урон. Помимо людских потерь были и поте­ри экономические. Некоторые города (Колумбия, Рич­монд, Атланта) были сожжены до основания, многие заводы и железные дороги разрушены; особенно силь­но был опустошен и разорен Юг. По стране бродили тысячи бывших невольников, потерявших привыч­ную работу. Штаты сохранились как единое государ­ство, но взаимная ненависть на долгие годы разъеди­нила южан и северян, не забывших о недавних крово­пролитиях. Рабство было уничтожено, но расовые проблемы не потеряли своей остроты.

И все-таки победа модернизации принесла свои плоды. США получили стимул для мощного рывка вперед. Наибольший подъем переживал Север: за 10 лет, с 1860 по 1870г., число промышленных пред­приятий выросло на 80%, а общая стоимость продук­ции — на 100%; за это время было проложено 20 тыс. км железнодорожных путей.

Юг по-прежнему отставал, сохраняя свою специ­фику сельскохозяйственного региона. После разруше­ния плантаций на Юге распространилась система аренды. Мелкими арендаторами становились прежние рабы-негры, а позднее и белые. Как правило, запутав­шиеся в долгах, они практически не имели возмож­ности внедрять новшества и вести хозяйство на уров­не, которого требовала эпоха. Врастание Юга в про­мышленный переворот происходило долго и с большими трудностями, но все-таки процесс выравни­вания северных и южных штатов развивался.– –

К началу XX в. США шли впереди всех других го­сударств по уровню промышленного производства.

К 1913 г. продукция черной металлургии и угледобы­вающей промышленности превышала то, что выпуска­ли в этих отраслях Англия, Германия и Франция вместе взятые.

Что же создало основу такого быстрого расцвета? Причин было много. Американские историки счита­ют, что важную роль сыграли богатые сырьевые ресур­сы; большой приток иммигрантов, которые обеспечи­вали растущую промышленность рабочей силой; хоро­шо налаженная система водного и железнодорожного транспорта; протекционистские пошлины, защищав­шие американскую промышленность от иностранной конкуренции.

Свой вклад внесло и бурное развитие научно-тех­нической мысли: между 1860 и 1900 гг. в США было запатентовано 676 тыс. изобретений. Наиболее сенса­ционные среди них — теория электрического телегра­фа С. Морзе, телефонный аппарат А. Белла, лампа на­каливания Т. Эдисона, пишущая машинка. Хлопко­очистительная машина Э. Уитни, новая конструкция плуга Т. Джефферсона, жатка О. Гасси и С. Маккорти-ка, которую в 1880-х гг. сменил комбайн, произвели переворот в сельском хозяйстве: земледелие стало ме­ханизированным .

Наука была обязана многими своими успехами по­литике правительства: начиная с 1840-х гг. росли государственные ассигнования на создание сельскохо­зяйственных колледжей с большими земельными фон­дами и опытных станций, на научно-исследователь­скую деятельность.

Но помимо всех этих причин, влиявших на быст­рые темпы роста, нужно назвать еще одну, хотя, каза­лось бы, она не имеет прямого отношения к области экономики. Это демократическая система США, воз­буждавшая удивление и восхищение в Старом Свете. Ее основы складывались еще до завоевания независи­мости, а в XIX в. американская демократия усилива­лась и совершенствовалась. Демократия давала широ­кий простор для инициативы личности и вместе с тем позволяла эту свободу контролировать.

Демократия в действии

Важным стимулом для развития политического строя была Гражданская война, которая велась под ло­зунгами защиты демократии и равенства людей раз­ных рас. Конечно, война Севера и Юга шла не только во имя освобождения негров; она, как и всякая война, была обусловлена сложным переплетением различ­ных, в том числе и экономических, причин. Но мно­гих политических лидеров и людей, отдавших свои жизни в сражениях, вдохновляли идеи свободы лич­ности.

Эти настроения начали проявляться еще до войны, в 1850-е гг., когда многие северные штаты приняли законы о личной свободе для беглых рабов в наруше­ние общего, федерального закона. В Бостоне, напри­мер, чтобы поймать одного невольника, потребовалось вмешательство полиции и частей национальной ар­мии, так как на помощь негру пришли видные город­ские деятели и толпы возмущенного населения. Не случайно, что в самые тяжелые для страны дни, нака­нуне Гражданской войны, когда окончательно решал­ся вопрос о взаимоотношениях Севера и Юга, на пре­зидентских выборах победил А. Линкольн, который выступал за ограничение рабовладения и единст­во страны и — в отличие от некоторых своих соперни­ков — не шел на компромиссы в этих вопросах.

Демократическая система выборов в США давала большей части населения возможность участвовать в политической жизни страны. А это, разумеется, влия­ло на политику тех, кто приходил к власти.

Многие президенты выходили из низов общества. Таким, например, был Э. Джексон, много сделавший для развития демократии в стране. Родившийся в ни­щете, он перепробовал множество занятий (торговал лошадьми, был и плантатором, и адвокатом, воевал с индейцами); жена Джексона, курившая трубку, сде­ланную из початка кукурузы, так и не научилась пра­вильно писать слово «Европа». Даже в самых демократических странах Старого Света такого рода люди не могли занять столь высоких постов. Для XIX в. амери­канская демократия была — без преувеличения — яв­лением уникальным.

Означает ли это, что она была совершенна? Разуме­ется, нет. США, которые в Европе называли «надеж­дой рода человеческого», отнюдь не были раем.

Зло пришло вместе с добром, и немало было по­порчено высококачественного золота… Мы проматы­вали значительную часть того, что могло бы еще служить нам, мы не делали усилий, чтобы охранять громадные природные богатства… Мы гордились на­шими промышленными достижениями, но до сих пор не относились достаточно вдумчиво к их цене, выра­жающейся человеческими жизнями… Любимое нами великое правительство слишком часто было исполь­зовано в частных и эгоистических целях, а те, кто его использовал, забывали о народе.

Президент Вудро Вильсон, 1912 г.

Несколько раз на протяжении второй половины XIX в. США потрясали экономические кризисы, сре­ди которых самый страшный произошел в 1892 г. Мо­нополии, быстро развивавшиеся в стране с 1870-х гг., превращались в своего рода государства в государстве. Уровень жизни рабочих был достаточно низок, а усло­вия их труда тяжелы, хотя американские рабочие жи­ли лучше европейских. Расходы фермеров на перевоз­ки, на покупку машин и других необходимых для хо­зяйства товаров порой превышали доходы, так как перепроизводство сельскохозяйственной продукции приводило к снижению цен. Социальные контрасты ярко проявлялись в городах, где прекрасные совре­менные здания соседствовали с мрачными трущобами, много раз описанными журналистами.

Однако и правительство, и общество проявляли до­статочно большую активность, чтобы устранить или, по крайней мере, сгладить эти недостатки. Так, уже в 1880-е гг. по стране прокатилась волна возмущения против злоупотреблений монополий. В ответ на это правительство начало принимать меры по обузданию трестов и корпораций. В начале XX в. особенную ак­тивность проявил президент Т. Рузвельт. Нельзя ска­зать, что с произволом монополий было покончено, но он был существенно ограничен антитрестовскими за­конами. Прошли шумные судебные процессы, на кото­рых применялась тактика «беспощадной огласки».

Величественное развитие индустриализма обо­значает необходимость усиления контроля со сторо­ны правительства над капиталистическими пред­приятиями.

Т. Рузвельт

В 1880-е гг. развернулась борьба рабочих, со­здавших свои организации (Благородный орден рыца­рей труда, Американская федерация труда, со­циалистические партии). Рабочий класс США, ста­вивший перед собой, как правило, «ближайшие» экономические цели, к началу XX в. добился основ­ных прав (на организацию союзов и проведение забас­товок, на заключение коллективных договоров с рабо­тодателями).

Не меньшую активность проявляли и фермеры, объединившиеся в эти годы в ассоциации и союзы фер­меров, из которых в 1890—1892 гг. родилась мощная Народная партия. «Народники», пользовавшиеся ог­ромной популярностью в стране, критиковавшие кор­румпированность правительства, оказали большое влияние на политическую жизнь. Под давлением об­щества в начале XX в. начинается время реформ, или эпоха разгребания грязи, как называли ее сами амери­канцы.

Превращение страны в самую сильную индустри­альную державу в мире, при всех издержках и про-

И Коррупция— в переводе с латыни означает «подкуп».

393

тиворечиях этого процесса, произошло в значитель­ной мере благодаря результативному диалогу между государственной властью и обществом.

Вопросы и задания

1. Какое значение для процесса модернизации США имела Гражданская война Севера и Юга9 Каких успехов добились США в развитии экономики и технического прогресса к началу XX в ?

2. Какую роль в быстром успехе США сыграла американская демократия? В чем были ее преимущества по сравнению с ев­ропейской9 Каким образом американское общество пыталось сгладить противоречия, порождаемые капитализмом? Как ре­агировало на эти попытки правительство9 '

3. Объясните, что отличало США от других стран «молодо­го» капитализма на Западе

§6

ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ

XIX в. — особая эпоха в развитии духовной куль­туры Запада. Интеллектуальная атмосфера на про­тяжении всего столетия оставалась сложной и напря­женной. Самые разнообразные точки зрения на мир, общество и человека сменяли друг друга, боролись и взаимодействовали. Ни одна философская система, да­же если какое-то время она была очень популярной, не могла занять господствующее положение.

Романтизм

Романтизм, зародившийся на рубеже XVIII— XIX вв., — это особое мировоззрение, которое прояви­ло себя в самых разных областях: в философии и поли­тике, в экономике и истории, в литературе и живопи­си, в поэтике и лингвистике. Его цель состояла в том, чтобы синтезировать все человеческие знания, по-но­вому постичь мир в его единстве и многообразии.

Романтизм во многом обязан своим происхожде­нием Французской революции, которая наглядно продемонстрировала всю сложность и противоре­чивость исторического процесса, величие человека, стремящегося преобразовать мир, и ограниченность его сил.