История наследия

6. Харрисон

Блять, Энн была сладкой на вкус.

Я лениво скользнул своим языком по её, вызвав тихий стон. Огонь полыхнул по моим венам, и желание сорвать с нее эту одежду было почти невыносимым. Мой контроль висел на волоске, поэтому, прежде чем зайти слишком далеко, я оторвал свой рот, встретившись с ней взглядом.

— Скажи мне остановиться.

Она оттолкнулась от стула, привстав на цыпочки, чтобы прошептать мне в губы: — Не останавливайся.

Спасибо, блять. Я заключил ее в объятия, прижимаясь губами к ее губам, мой язык проникал в каждый уголок, смакуя этот сладкий вкус.

Руки Энн легли мне на грудь, ее ладони скользнули по хлопку моей рубашки, вверх по грудным мышцам, затем вниз по животу, пытаясь добраться до ширинки на моих джинсах, но я держал ее слишком близко.

Я хотел попробовать ее на вкус, запомнить этот рот, прежде чем перейду к другим частям ее тела.

Ранее я сказал ей, что облажался. Да. Не бороться за нее усерднее шесть лет назад было большой ошибкой. Ошибкой, которую я исправлю сегодня.

Она повторяла мою настойчивость, ритм за ритмом, целуя меня с таким же отчаянием, словно забыла, как хорошо нам было вместе.

Это было хорошо. Так чертовски хорошо. Лучше, чем я помнил.

Мои зубы прикусили уголок ее рта. Мои руки скользнули, чтобы обхватить ее задницу и сжать. Мой язык порхал по ее, движение, которое вызвало у неё стон и слабую улыбку.

Ей всегда нравилось это трепетание, особенно у неё между ног.

— Спальня, — выдохнул я ей в губы, едва прерывая поцелуй.

Мы прижались друг к другу, наши губы слились, пока мы не оказались достаточно далеко от двери, чтобы я мог закрыть ее пинком. Затем я развернул ее, крепко держа за руки, и уложил нас на кровать.

Ее длинные ноги были широко раздвинуты, ее бедра прижимались к моим, а я прижимал свой возбужденный член к ее киске. Дыхание Энн участилось, когда я начал водить членом по ней, ткань наших джинсов немного усиливала трение, но этого было недостаточно. Мне нужно было большего. Мне нужна была кожа и ее тепло.

Поэтому я приподнял край ее футболки, задрав ее вверх по животу. Затем высвободил грудь из лифчика, оттянул чашечку вниз, чтобы обхватить ртом сосок, сильно посасывая.

— Харрисон, — прошипела она, потянувшись к подолу моей футболки, пытаясь стянуть ее.

Я с хлопком отпустил ее сосок, затем потянулся за шею, чтобы стянуть майку через голову.

— Как далеко ты хочешь зайти? Никаких сожалений.

Если она просто хочет подурачиться, поцеловаться и потереться друг о друга, я уйду, как только она скажет Хватит. Но если она хочет получить оргазм или два, я с радостью буду тем мужчиной, который доставит ей удовольствие.

Ее взгляд смягчился.

— Ты раньше спрашивал меня об этом.

— Да?

— Перед тем, как мы занялись сексом, ты всегда спрашивал меня, как далеко, — кончики ее пальцев коснулись волос у моего виска. — Мне нравится, что ты изменился. Но и то, что ты… не изменился.

Я поцеловал уголок ее рта, затем опустился ниже, чтобы провести языком по ее обнаженному соску. Ее грудь стала больше, чем в старших классах. Ее кожа мягче. Ее стоны мелодичнее.

— Я хочу попробовать на вкус каждый сантиметр этого тела.

— Да, — она выгнулась навстречу моему рту. — Я хочу всего этого. Я хочу тебя.

Моя грудь сжалась, когда я приподнялся, утопая в ее глазах. Боже, она была потрясающей. Настолько идеальной, что было трудно дышать.

Что-то здесь происходило, что-то, что было очень похоже на будущее. Что-то слишком серьезное, чтобы зацикливаться на этом в данный момент.

Поэтому я отогнал эти чувства прочь и встал с кровати, обхватив ее колени сзади, чтобы подтянуть ее задницу к краю матраса. Затем расстегнул пуговицу и молнию на ее джинсах и стянул брюки с ее ног. Они приземлились на пол, в то время как я стянул с нее трусики, перебрасывая их через плечо.

— Твою мать, ты идеальна.

Я опустился на колени, оставляя дорожку поцелуев вдоль внутренней стороны ее бедра.

Все тело Энн задрожало.

— Харрисон.

В другой день, в другую ночь я бы немного помучил ее. Подразнил, пока она не стала умолять о моем рту. Но сегодня я был слишком в отчаянии, поэтому коснулся её языком и провел им по ее блестящей коже.

— О Боже, — воскликнула она, прикрыв рот рукой.

Мне было насрать, если бы все остальные вернулись с катания на лыжах и услышали нас. Один вкус киски Энн, и я был готов кричать с горных вершин, что она моя.

Ее руки взялись за мои волосы, перебирая более длинные пряди на макушке, прижимая меня к себе, пока я вылизывал. Затем я провел языком по ее киске.

— Черт, дорогая. Ты такая вкусная.

Она простонала, когда я лизнул её.

— Ты скучала по моему языку, не так ли?

— Да, — пробормотала она, крепче сжимая мои волосы.

Я потянулся к ее другой груди, освобождая чашечку лифчика, чтобы покрутить её сосок между большим и указательным пальцами, и все это время трахал ее языком.

Каждый день. Я бы наслаждался этой женщиной каждый день, если бы она мне позволила.

— Харрисон, — она покачивала бедрами напротив моего лица. — Я хочу, чтобы ты был внутри.

Ни за что. Сначала я хотел, чтобы она кончила мне на лицо.

Ее ноги начали дрожать, поэтому я взял ее за колени, широко разведя их в стороны. Затем прильнул к ее клитору и начал сосать. Сильно.

Спина Энн выгнулась дугой на кровати, ее крик эхом разнесся по комнате.

Я снова задвигал языком, чередуя облизывание и посасывание, пока все ее тело не задрожало. Затем отступил, выпрямившись ровно настолько, чтобы увидеть выражение экстаза на ее лице.

— Твоя киска такая сладкая.

— Не останавливайся, — её грудь вздымалась, глаза были безумными. — Пожалуйста.

Я ухмыльнулся, затем снова опустился, беря её в рот. И на этот раз я не остановился. Я добавил палец, скользнув внутрь, чтобы погладить ее внутренние стенки, посасывая при этом ее клитор. Другой рукой я держал её ногу, прижимая ее вниз, пока ее мышцы не напряглись, пятки не уперлись в край кровати, а пальцы ног не подогнулись.

— Я…

Это было единственным предупреждением, прежде чем она кончила с криком, оторвавшись от моего языка и обхватив мой палец.

Я продолжал прижиматься к ней, не отпуская, пока пульсация не утихла. Когда ее тело, наконец, обмякло на кровати, я встал, роясь в кармане в поисках бумажника. Я выудил презерватив, расстегнул молнию на джинсах и сбросил их на пол. Затем, когда надел презерватив, я подтянул запыхавшуюся Энн повыше на кровати.

Она приоткрыла глаза, одарив меня сексуальной улыбкой, и снова раздвинула ноги, освобождая место для моих бедер.

— Я не помню, чтобы твой язык был таким талантливым.

— Мой язык всегда любил тебя, — я просунул руку между нами, сжал в кулак свой член и провел кончиком по ее влажной киске. — Мой член тоже любил тебя. Давай посмотрим, изменилось ли что-то.

Энн открыла рот, вероятно, чтобы бросить в мою сторону какую-нибудь дерзость, но я глубоко вошел, лишив ее дыхания.

— Блять.

Я стиснул зубы, призывая каждую унцию сдержанности, чтобы не кончить. Черт возьми, она была такой тугой. Она мне идеально подходила.

— О, Боже, — её руки легли мне на плечи, ногти впились в мою плоть, когда она обхватила меня. — Двигайся.

Я наклонился, прижавшись ртом к ее шее, затем отстранился, прежде чем снова резко войти в неё, сорвав еще один крик с этих красивых губ.

— Я забыла.

Ее голос был таким тихим, что я едва мог разобрать слова. Может быть, я бы и пропустил их, если бы не думал о том же самом.

Я забыл.

Я и забыл, как нам было хорошо вместе. Даже когда мы были неуклюжими подростками, изучающими друг друга, нам было хорошо.

Но это…

Ни с чем не сравниться.

Энн прижималась ко мне, пока я жвигал нас вместе, толчок за толчком, пока она не извивалась подо мной, и давление в основании моего позвоночника не достигло своего пика. Она прикусила нижнюю губу, ахнула, а затем кончила.

— О, блять, — прорычал я, ее оргазм спровоцировал мой.

Перед глазами поплыли белые пятна, из глубины моей груди вырвался стон, совершенно безудержный и грубый. Мои конечности дрожали, когда оргазм обрушился на меня подобно приливной волне, удар за ударом, пока я не лишился костей и не рухнул в объятия Энн.

Она крепко обняла меня, ее ноги обвились вокруг моих бедер.

Наши сердца бешено колотились. Наше дыхание было прерывистым. Наша кожа была липкой от пота.

— Вау, — она выдохнула, затем рассмеялась.

Как я умудрился шесть лет скучать по смеху и даже не осознавать этого?

— Дорогая, — я перекатился на спину и увлек её за собой, притягивая к себе на грудь. — У нас проблемы.

— Что ты имеешь в виду? — она села, её глаза сузились, когда она заправила прядь волос за ухо.

Моя рука скользнула к ее голой заднице.

— Шесть или семь?

Энн моргнула.

— Шесть или семь чего?

— Детей.

Она села еще прямее, вынуждая нас прервать нашу связь.

— Подожди. Что? У нас не будет детей. Мы использовали презерватив.

— Сегодня у нас их не будет. Но, в конце концов, я бы хотел детей. А ты?

Энн открыла рот. Закрыла его. И снова открыла.

Я приподнялся на локте, ухмыляясь, и убрал ещё несколько прядей волос с ее лица.

— Ты сказала, что у тебя нет планов после выпуска.

— Я не планировала, чтобы ты решил эту проблему за меня.

— Завтра ты возвращаешься в Миссулу, — сказал я больше себе, чем ей. Может быть, я смогу уехать с ранчо через несколько дней. Может быть, в четверг, если мне удастся найти кого-нибудь из помощников. Скорее всего, это будет пятница. Но я ни за что не собирался оставаться без нее дольше недели.

— Да, — сказала она. — И ты едешь домой, в Куинси.

— Я приеду навестить тебя на следующих выходных.

— Харрисон.

— Это хорошо. По-настоящему хорошо. У тебя когда-нибудь было что-то лучше?

Она вздохнула.

— Нет.

— Мы должны дать этому шанс.

— Ты говоришь о детях. Это больше, чем шанс.

— Если все получится, тогда да. Почему нет? Ты закончишь учиться. Вернешься домой, в Куинси. Мы поженимся. Отлично проведем время, нарожав семерых детей.

Она снова сделала это движение ртом: открыла, закрыла, открыла.

— Ты с ума сошел?

Черт, будет забавно дразнить ее следующие пятьдесят лет.

— Ты права, — я потер челюсть, борясь с улыбкой. — Семь — это слишком много. У нас будет только шесть.